Текст книги "Дали и Я"

Автор книги: Катрин Милле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Анафема, которой предал Дали приемный экс-отец, могла стать решающим моментом в стремлении Дали пересоздать свою жизнь, будто она является произведением искусства. «Анаграмма Avida dollars стала для меня талисманом. Она словно бы обрела жидкую консистенцию, превратят в сладостный и монотонный дождь долларов. Когда-нибудь я расскажу всю правду, как собирать этот благословенный ливень, оплодотворивший Данаю. Это будет одной из глав моей новой книги, вполне возможно, моего шедевра „Жизнь Сальвадора Дали как произведение искусства“» (ДГ. 64).

Эта книга не была написана, но вот жизнь как произведение искусства Дали вполне удалось создать. И это стало работой… одной жизни. «Прежде, когда я меньше сознавал то, что живет во мне, я не ощущал никакой ответственности. Сегодня я обращаю значительно большее внимание на свои действия и мысли. Я сравниваю свои идеи с теми, что высказывают мои великие современники. В моей повседневной жизни каждый жест обретает ритуальное значение. Когда я жую анчоус, он также каким-то образом участвует в горении озаряющего меня огня. Во мне обитает гений» (PSD). Когда в другие моменты Дали заявляет: «Я знаю, что я гений», следует понимать, что гений не есть нечто данное от рождения; нужно возвести обиталище, способное его вместить.

А еще необходима работа… совместная работа. «Меня завораживает популярность, пусть даже самая скромная. <…> С публикой я держусь любезно, хотя бы из соображений благоразумия, поэтому я проявляю щедрость в случае эпидемии или стихийного бедствия… Будь осторожен, говорю я себе, иначе тебя могут осудить до скончания времен, если найдется судья и наступит конец света. <…> Остерегайся того дня, когда тебя уже никто ни о чем не попросит, держись любезно, даже когда подыгрываешь дурацкой рекламе! <…> Любое свидетельство моего существования в глазах других смягчает мои страхи по поводу реальных предметов, мира и меня самого. В глазах тех, кто смотрит на меня, я черпаю собственную субстанцию» (PSD). Так как эти речи записаны Пауэлсом, то неизвестно, действительно ли Дали употребил слово «субстанция». Если это и вправду так, то это можно рассматривать как продолжение сомнения, высказанного художником ранее, когда, к примеру, он говорил о прогрессирующей дематериализации своей руки. Он вновь рассказал об этом видении Пауэлсу, добавив: «Но где эта субстанция? Если она не имеет отношения к природе, то она может исходить лишь от Бога. <…> В реальности, которая не перестает рассеиваться под взглядом, просачиваться меж пальцами, единственной реально материальной материей, единственной реально плотной субстанцией является Бог».

Будучи всего лишь человеком, Дали преуспел в обретении толики этой божественной субстанции, отправившись искать ее во взглядах, направленных на него другими. Не было тела, чье существование предшествовало бы его образу, размножившемуся во всех этих обращенных на него взглядах, но существовала необходимость воссоздать этот образ во взгляде других и тем самым породить это субстанциональное существо.

В этом состоит концепция гностического резонанса. По теориям гностиков, каждый человек – есть всего лишь проекция в мир его истинного существа, сути. В текстах это высшее существо получило различные названия: «сущностный человек», «реальный человек», «просветленный человек», «свет моего я» и так далее, а для некоторых это существо является «ангелом» ^[143].

Я фиксирую последнее слово, так как в творчестве Дали был «ангельский период», и несколько ангелов мелькают в картинах начала пятидесятых годов. В одной из своих дерзких, хотя и маловыразительных теорий он уподобляет ангелов протонам и нейтронам, приходя к выводу что благодаря их силе имело место вознесение Богородицы, стремившейся присоединиться к единственному значимому существу – Богу. В теологии гностицизма тело, эта тленная часть человека, – всего лишь оболочка или маска, которая не более реальна, чем ее зеркальное отражение. Откуда же исходит это презрение, с каким иные адепты трактуют тело не желая идентифицировать себя с ним? Не является ли гностической святой Соланж де Кледа, отдавшая свое тело болезни, позволившая смерти взять ее, вознесенная мощью своей любви, сотворившей для нее двойника! В агонии она видит себя уже мертвой и просит, чтобы ее гроб не забивали, покуда она сама не даст указания! Создатель этого образа утверждает, что ему доводилось встречать «случаи» [кледализма], когда дух, казалось, действовал не только независимо от законов, которым подчиняется живая материя, но даже в противоречии с ними, представляя таким образом исключение из старой теории, по которой тело является зеркалом души (VGA). И по той причине, что тело – это хлам, оболочка некоторые гностики утверждают, что уже само наличие плоти делает нас смертными. Нарцисс вполне может утратить свое тело, вместо него появится цветок. Невзирая на физические изменения своего тела, вопреки собственным откровениям, наперекор своему нарциссизму и самопрославлению, Дали не пытался представить себя в идеализированном свете, и это еще слабо сказано! Тот, кто демонстрирует себя, кого находят то прекрасным, то уродливым, то гордым, то комичным, считают оригиналом и реакционером, манипулятором и мазохистом, тот, кого под конец выставляют исхудавшим, одетым во все белое, прозрачным, – всего лишь оболочка. И будучи инкарнацией, эта оболочка не более реальна, чем ее отражение в зеркалах, автопортретах и автобиографиях, во взгляде собратьев. В лучшем случае можно надеяться уловить максимальное число видимостей оболочки и потом дополнять их, накладывать друг на друга, прельщаясь синтезом: нам все равно удастся поймать лишь отблеск подлинного существа. Уверовав в последние годы жизни в научные теории, утверждавшие, что тело можно привести в состояние бессмертия за счет обезвоживания, Дали стал отказываться от пищи. Врачи вынуждены вводить ему питательный раствор назальным путем. Жиль Нере комментирует: «Уже в своих „Рецептах бессмертия“ Дали говорил о „достижении бессмертия через обезвоживание организма и периодическое впадание в зачаточное состояние“, как те открытые в 1967 году насекомые из семейства Collemboles (ногохвосток). Речь шла об ископаемых живых насекомых, существовавших еще в Девонскую эру (400 млн лет назад)». В действительности собственное тело не интересовало Дали. Единственное, что было для него важно – это бессмертие «сада его духа» ^[144].

Та же динамика, что множит отражения, – рассеивает их. Хороший писатель, каким мнил себя Дали и которым являлся на самом деле, тем не менее должен был пропускать свои тексты через тех, кто помогал их записывать и переводить. В самом начале это была Гала, которой помогали Элюар или Бретон, потом Аакон М. Шевалье, занимавшийся английскими переводами романа «Скрытые лица» и «Тайной жизни» (еще до публикации текстов на французском), Элен Пасье (французский текст романа «Скрытые лица»), Мишель Деон (французская версия «Тайной жизни» и «Дневника гения»), и наконец, Луис Пауэлс, Андре Парино и в какой-то степени Ален Боске, если брать в расчет книги, содержащие запись бесед. Как уже говорилось, Дали в основном писал на фонетическом французском, который отличала фантастическая орфография и практическое отсутствие знаков препинания. Мишелю Деону пришлось изрядно поработать, чтобы текст стал «доступным» для читателей ^[145]. К тому же, судя по его свидетельству, непохоже, чтобы Дали, который настаивал «на дотошной и полной передаче текста» ^[146], то есть на уважении к доходившей до галлюцинаций заботе автора о деталях, был чересчур придирчив к способу передачи его текста. Деон упорядочивал слишком длинные либо незавершенные фразы, он вырезал целые пассажи и, естественно, опасался реакции автора. Так вот, автор остался вполне доволен этой работой, он внес небольшие поправки, не оспаривая сокращений, и сделал для Деона на оригинальном издании следующую надпись: «С благодарностью за далианскую адаптацию». Сдается, что Аакон Шевалье также не встретил отпора, когда было необходимо «умерить излишнюю экспрессивность выражений, естественно присущую речи Дали, конвертировать ее в письменный текст, не поступаясь существенно важными качествами» ^[147]. Вероятно, было бы неплохо, если бы все читатели могли сами убедиться в «излишней экспрессивности», остается надеяться, что такой день придет ^[148]. Однако не будем большими далианцами, чем сам Дали! Примем как должное этого Нарцисса, который не искал своего отражения ни в льстящем ему магическом зеркале, ни в глубоких водах, куда он мог погрузиться, а ловил его лишь во взгляде и словах, сказанных другими, сказанных нами.

Слава – это комната, которую наполняет эхо фантазмов и желаний. У Дали были причины для ликования: «Чем больше я вижу людей, осведомленных о моем существовании, – говорил он, – тем яснее понимаю, что дух витает вокруг планеты и создается ноосфера, так что повсюду я мог бы плавать в собственной ванне» (PSD). Эта ванна явно гораздо просторнее и действует куда более успокаивающе, чем та лохань с теплой водой, в которую Дали погружался в детстве. Художник вспоминает о том, как он дожидался поезда на отныне вошедшем в историю перпиньянском вокзале: «Меня обступают люди. Я ощущаю собственную изолированность, и это доставляет мне миг абсолютного наслаждения. <…> Я сижу на скамейке как на пограничном переходе, ощущая себя свободным и принадлежащим всем, взгляды окружающих напоминают мне, что я Дали. Меня переполняет немыслимое ликование, мощное веселье» (CDD). Это одна из вершин радостей одиночества: то, что чувствует человек, исторгнутый из людского сборища, под давлением посторонних взглядов, это сродни удовольствию, извлеченному из органа, который заставили звучать. Он возвращен к самому себе, но не в мертвящее одиночество, а напротив, к ощущению принадлежности миру.

Глава V. Мораль

Направленность этой книги оказалась бы иной, если бы у меня не было опыта автобиографического исследования и если бы это исследование не получило широкого резонанса. Еще прежде, изучая некоторые черты характера или невротические тенденции, если угодно: приоритет визуального восприятия, одержимость деталями, вкус и параллельно склонность к утаиванию чувств и скрупулезная честность…; сексуальные наклонности (онанизм, доброкачественная разновидность скатологии и последующий тропизм), а также некоторые жизненные факты (ранняя смерть брата, мои каталанские привязанности…) – я углубила свой интерес к творчеству Дали, заинтересовавшись его личностью, которую, как мне казалось, я могла в какой-то степени постигнуть изнутри. То, что столько читателей (уверена, немало!), прочтя мой текст – пусть поверхностно, фрагментарно, «слепо», но неизменно серьезно, все же смогли найти нечто полезное для себя лично в том, что относится лично ко мне, в конечном счете пробудило во мне понимание того типа душевной организации, примером которого является Сальвадор Дали.

Когда меня впервые спросили (впоследствии этот вопрос часто повторялся), написала ли я книгу «Сексуальная жизнь Катрин М.» затем, чтобы лучше узнать себя, я страшно удивилась. Никогда не думала об этом! Мне хотелось ответить, что я скорее написала ее, чтобы не иметь надобности себя узнавать. К тому же под предлогом нехватки времени для книги я прекратила посещать сеансы психоанализа, что неявным образом означало прекращение раскопок в моем подсознании. В конечном счете, быть может, я писала этот текст, стремясь переложить груз на плечи других, что, собственно, и произошло. К тому же, рассказ, зафиксированный письменно, как бы затемняет память, и вот для меня стало практически невозможно думать о многих событиях иначе, чем они описаны в книге. Мои воспоминания, до той поры бывшие «истинными», сделались «ложными воспоминаниями». Я бы с удовольствием присвоила следующую декларацию Дали: «Я очень рано инстинктивно осознал собственную формулу жизни: надо заставить других воспринимать мои эксцессы как нечто естественное, переложить на них мои страхи, создав нечто вроде коллективного соучастия» (CDD), но мне слишком поздно довелось применить ее на практике, причем с куда меньшим блеском и эксцессами, чем это сделал Дали!

Однажды кто-то любезно сказал мне: «Вот и хорошо, вы еще молоды, вы начинаете новую жизнь». Это также не приходило мне в голову. Я вовсе не склонна разделять далианскую теорию возрождения. Тем более, что в повседневности не проглядывало никаких признаков новой жизни. А происходило вот что: каждый раз в присутствии незнакомого человека, которому казалось, что мы знакомы друг с другом, я вовсе не чувствовала себя скованно, напротив, у меня возникало ощущение освобождения от себя самой.

Хотя ныне новые технологии дали нам возможность раствориться в пребывающем в постоянном движении скоплении светящихся пикселей, распространить с помощью телепортации наше присутствие в мире, в среде других, и как бы то ни было, расширение познаний о человеческих существах должно было бы заставить нас отказаться от представления о единстве личности, странно и, на мой взгляд, достойно сожаления то, что это способствовало распространению морали, которая исходя из различных опасений требует от нас полной идентификации. Нам рекомендуют «найти себя», выразить наше внутреннее «я», высветить влияния, которые мешают нам быть самими собой; и в итоге каждый опирается на то, что считает своей платиновой сердцевиной, хотя это всего лишь кучка кварцевых песчинок; и, разумеется, подобное отношение становится источником конфликтов и страданий. Привязываться к абсолютному «я» столь же абсурдно и тщетно, как пытаться переубедить Дали, считающего, что пустая катушка, брошенная в ручей, достойна нашего внимания. Или что пара камешков, случайно поставленных друг против друга, являет то же расположение, что фигуры персонажей на картине Милле «Анжелюс». Параноидно-критический метод равно применим и к людям и к предметам. Преимущество известно: это заразительно. Дали делает ставку на силу убеждения, а Лакан признавал, что паранойя может становиться фактором человеческой общности ^[149].

За последние несколько лет представление, которое составилось о Дали и его творчестве в интеллектуальных и художественных кругах, претерпело некоторые изменения. В первую очередь это связано с работой, проделанной искусствоведами – критиками и историками, на исследования которых я опиралась при написании данной книги, работой, которая позволила извлечь Дали как из золоченой тюрьмы сюрреализма (его творчество интересно и вне этого периода), так и из чулана, куда заключили шута-реакционера. Более того, множество художников, которые теперь могут свободно в этом признаться, свидетельствуют о том, какую важную роль сыграл Дали в их жизни, причем зачастую в период, определивший их призвание. В самом деле, Дали является отличным советчиком, – и не только потому, что он вовсе не был сумасшедшим («единственное различие между сумасшедшим и мной, то, что я не сумасшедший», – любил он повторять). Мы можем утверждать, что он был мудрецом.

Список библиографических сокращений

CDD: Andre Parinaud. Comment on devient Dali, les aveux inavouables de Salvador Dali. Paris, Robert Laffont, 1973.

ESD: Alain Bosquet. Entretiens avec Salvador Dali [1966]. Monaco, Le Rocher, 2000.

JGA: Journal d'un genie adolescent. Monaco, Le Rocher, 2000.

MPC: Oui, methode paranoiaque-critique et autres textes. Paris, Denoel, 1971.

MTA: Le Mythe tragique de I'Angelus de Millet [1963]. Paris, J.-J. Pauvert, 1978.

PSD: Louis Pauwels. Les Passions selon Dali [1968]. Paris, Denoel, 2004.

VGA: Visages caches [1973]. Paris, Sabine Wespieser, 2004.

ДГ: Дали С. Дневник гения. СПб, 2006.

ТЖД: Тайная жизнь Дали. Перевод Е. Гендель. М., 19??

notes

Примечания

1

Colloque Les Ecrits d'artistes depuis 1940, 6–9 mars 2002, organise par les Archives de la creation, dans le cadre de l'IMEС (Institut Memoires de l'edition contemporaine).

2

Выделено автором.

3

Andre Chastel. L'lllustre Incomprise, Mona Lisa. Paris, Gallimard, 1988.

4

О связях теорий Дали и Лакана и возможном влиянии одного на другого см.: Sarane Alexandrian S. Le Surrealisme et le Rive. Paris, Gallimard, 1974; Patrice Schmitt, «De la psychose paranoiaque dans ses rapports avec Salvador Dali» // Catalogue de l'exposition Salvador Dali. Paris, Centre Georges-Pompidou, 1979; Jose Ferreira. Dali – Lacan, la rencontre. Paris, L'Harmattan, 2003.

5

Jaques Lacan. «Le probleme du style et les formes paranoi'aques de l'experience» // Minotaure, № 1, 1933.

6

51 Улица (исп.).

7

См. статью «Une rencontre avec Michel Deon de l'Academie francaise» // Lire Dali. Revue des Sciences humaines, № 262, Lille III, Universite Charles-De-Gaulle, 2001. Textes reunis par Frederique Joseph-Lowery.

8

Pages francaises. Paris, Gallimard, 1999. Цит. по: Frederique Joseph-Lowery, op. cit.

9

Цит. по публикации Фредерики Жозеф-Ловери: «Du nez en peinture», op. cit.

Следует заметить, что работа с транскрипциями оригинальных текстов Дали, осуществленная Ф. Жозеф-Ловери и дающая представление об ужасающей манере далианского письма, стала одним из импульсов, побудивших меня к написанию этой книги. Воспроизведение страниц оригинала можно видеть в каталоге выставки «Dali una vida de libro». Biblioteca de Catalunya, Barcelone, 2004.

10

См. предисловие к изданию: Dali S. Journal d'un genie adolescent. Monaco, Le Rocher, «Anatolia», 1994–2000.

11

Описывая реакции, приведшие его к сюрреалистам, Дали пишет: «Полиморфное извращение, к которому я был склонен в отрочестве, достигло истерического зенита» (JGA).

12

Цит. по: Ricard Mas Peinado. Dali // traduction francaise aux editions Hazan. Vanves, 2003. Preface de Carlos Rojas.

13

Ian Gibson. The Shameful Life of Salvador Dali. New York – Londres, W. W Norton & Company, 1997. Русское издание: Гибсон Я. Безумная жизнь Сальвадора Дали. М., 1998. Гибсон сообщает, что в интервью, данном в 1973 г. для английского телевидения, Дали придерживался той же теории.

14

Однако тот же Гибсон сообщает, что фрагмент из «L'Art de peter, ou Manuel de l'artilleur sourrnois, par le comte de La Trompette», напечатанный в приложении к «Дневнику», был опущен американским издателем.

15

По свидетельству поэта Рафаэля Альберти, Гарсиа Лорка, узнав о связи Дали и Галы, воскликнул: «Это невозможно! У него возникает эрекция лишь тогда, когда кто-то сует в зад палец!» Этот рассказ приведен в монографии Гибсона. Нельзя ли предположить, что за отсутствием постороннего пальца мог использоваться собственный?

16

Выражение «первый художник задниц» принадлежит Луису Ромеро. См.: Dali, tout Dali en un visage; а также во французском издании (editions du Cercle d'art, Paris, 1975 et 2003). См. также текст Гаймена: Jean-Louis Gaillemin // Dali, desirs inassouvis, du purisme au surrealisme, 1925–1935. Montreal, Le Passage, 2002. Автор подчеркивает, что Дали, вероятно, первым «в истории официальной живописи» сделал мастурбацию сюжетом картины (р. 140). Однако Гаймен упустил из виду Эгона Шиле.

17

Именно группа любителей искусства, названная «Зодиак», взяла на себя обязательство оказывать Дали материальную поддержку. См.: Gaillemin, op. cit.

18

Можно оценить поспешность, с которой Дали представил это предприятие, которое резко контрастирует с поведением мэтра художественного авангарда, «гигиениста» Марселя Дюшана, который для фотографии украсил макушку тонзурой в форме звезды, отказался от волосков кисти и предстал «ню», без бороды (Etant donnes: 1° la chute d'eau, 2° le gaz d'eclairage)… См.: Didier Ottinger. «Des Nus, vite» // Art Press № 154, janvier 1991.

19

Jaques Lacan, op. cit.

20

Доска для игры в трик-трак по-французски называется jaquet, что совпадает с написанием фамилии художника.

21

После некоторых поисков обнаруживаем каталанское «delir», что означает «пылкое желание». Я благодарю Пера Вердагера за эту справку.

22

Bernard Lamarche-Vadel // Erik Dietman. Paris, Editions de la Difference, 1989.

23

Это не помешало Дали снабдить свой Дневник забавным приложением – фрагментом L'Art de peter, par le comte de La Trompette // «Наука БЗДЮМА, или Наставления для потайного бомбардира» сочинение графа де Труби.

24

Лапша (фр.), здесь пренебрежительное название стиля модерн.

25

Руссо Ж.-Ж. Исповедь. Книга первая.