Текст книги "История мусора"

Автор книги: Катрин де Сильги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ПОИСК ПУТЕЙ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МНОГОЛИКОЙ ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ И ЭЛЕКТРОННОЙ ТЕХНИКИ

Ныне муниципальные власти, ранее сталкивавшиеся только с привычными бытовыми отходами, вынуждены учитывать последствия переменившихся обстоятельств. К последним относится обработка использованных холодильников, телевизоров, пылесосов, электроники и прочих высокотехнологичных приборов, заполонивших все пространство повседневности. Повышение скорости технологического обновления быстро приводит их к состоянию морального износа. Так, ожидаемая средняя продолжительность жизни мобильных телефонов и компьютеров упала до трех лет.

Теперь производители признаются ответственными за посмертную историю того, что они выпустили в свет; особенно это касается электрооборудования и электроники. До последних лет расходы на их утилизацию ложились на бюджеты коммун. Но теперь принимаются некие меры, чтобы обеспечить экологически терпимый конец такой аппаратуры, реутилизировать некоторые ее компоненты, а другие пустить на извлечение полезных материалов или энергии. Рассмотрены многочисленные технологические приемы для сокращения количества самих устройств и складируемых остатков от них. Либо в их цену включены дальнейшие выплаты на их уничтожение, либо какая-то такса вводится при их выбрасывании.

Японское правительство в 2001 году дало ход закону, запрещающему банальный выброс электрических устройств, применяемых в домашнем хозяйстве. Потребитель выплачивает довольно высокую таксу, к примеру 50 евро, за холодильник. Эти деньги пойдут на оплату его демонтажа, реутилизацию компонентов или их обработку в качестве вторсырья. Производителей энергично побуждают использовать детали, легко подвергаемые демонтажу. Особая ассоциация – Центр по надлежащей обработке бытовых электроотходов – помогает мелким муниципальным образованиям избавляться от них. Это объединение промышленников, созданное в 1994 году, играет ключевую роль в использовании пришедшего в негодность электрооборудования. Его цели – повышение безопасности при использовании, рациональное энергопотребление и вторичная переработка товаров. Центр организует прием продавцами отслуживших свой срок изделий. Участвующие в этом процессе магазины, называемые «объединение магазинов полноценного обслуживания», принимают старые приборы и передают их специализированным предприятиям.

В Европе с 2003 года тоже принимаются законодательные меры для ограничения потерь, связанных с выбрасываемой техникой, что надо признать расточительством. Особая директива обязывает производителей избегать при изготовлении оборудования опасных материалов, другая требует организовать сбор, переработку, использование или уничтожение всех вышедших из употребления приборов. Во Франции эта директива начала применяться с ноября 2006 года. Потребители вносят денежную компенсацию за «экосотрудничество», предполагающую оплату обработки и утилизации изделия тогда, когда наступит срок его выбрасывать. Сумма варьируется от одного евроцента за мобильный телефон до 13 евро за холодильник или морозильную камеру. Производители обычно присоединяются к одной из четырех экологических ассоциаций, занимающихся финальной утилизацией их изделий. Одно из этих объединений, «Экосистемы», наладило партнерские отношения с французским волонтерским обществом «Эммаус» и с линейкой магазинов, объединенных лейблом «Envie» («Хорошо на зависть»), которые торгуют электроприборами и к тому же принимают у населения в починку те из них, что еще возможно исправить (см. об этом главу «Как не дать набитым мусорным корзинам лопнуть от натуги»).

Объем отходов электромеханического и электронного свойства все увеличивается. Каждый час в мире выбрасывают до четырех миллионов тонн такого рода мусора. Удаление этих остаточных материалов оставляет на поверхности канцерогенные и оказывающие крайне вредоносное воздействие на нервную систему металлы (кадмий, хром, свинец, ртуть) и диоксины. Обработать стеклянную бутылку, газету или металлическую консервную упаковку не так трудно, здесь применяются те же технологии, что и в традиционных производствах. А вот остатки от микросхем, напичканные самыми невообразимыми и часто токсичными включениями, представляют задачу гораздо более сложную.

Конструкторы и предприниматели встретили эту неподатливую проблему во всеоружии, стремясь очистить от примесей и как можно полнее выделить компоненты выброшенных устройств. На заводах, где применяются высокотехнологичные линии, детали, предварительно прошедшие ручную обработку, подвергаются весьма хитроумным манипуляциям. Одно из подобных предприятий было открыто вблизи города Анжера в 2008 году. Первые операции там – вакуумное отсасывание фреона из компрессоров и удаление из каркаса полиуретановых пенома-териалов. Для разделения смазочных масел применяются ультразвук, обработка в атмосфере инертного газа (азота) и, наконец, расплавление. Затем рефрижераторы попадают в большой вертикально стоящий цилиндр, там они цепляются к массивной цепи, поднимаются в воздух и от столкновения друг с другом гнутся и ломаются на части; в результате такой операции полиуретановые пеномате-риалы лучше выкрашиваются и отделяются от металла.

Телевизоры, компьютеры и небольшие бытовые устройства типа инструментов и игрушек с чипами (РАМ) сначала разбирались вручную. Стоя у конвейера, рабочие, обычно с ментальными расстройствами, удаляли нежелательные элементы и отделяли некоторые детали, такие, как катодные трубки телевизоров или электронные карты компьютеров. Затем аппараты отправлялись к другого рода вертикальному цилиндру, в котором разрушались вибрацией. После такой дезинтеграции сырье подвергалось дроблению, магнитной сортировке, денси-метрической, химической, оптической селекции с целью отделить железо, алюминий, медь и различные полимеры, которые будут обработаны плавлением или в сети пластической обработки полимерных соединений.

Такой завод получает ежемесячно 1600 тонн «D3E» («Déchets d’équipements électriques et électroniques»: отходов электрического и электронного производства), поступающих со всего запада континентальной Франции. Там удается переработать на вторсырье до 65% изделий типа РАМ и до 90% компьютерных мониторов и холодильников. Результат, без сомнения, заслуживает внимания, но он касается лишь мелкого ручейка в шумных потоках отходов электрической и электронной промышленности. Заводы для их переработки существуют и в других развитых странах, в том числе в Японии и в США, где такие штаты, как Массачусетс и Калифорния, уже не отправляют эту категорию отходов в отвалы.

КАК СОГЛАСУЮТСЯ ДРУГ С ДРУГОМ МИЛОСЕРДИЕ, ОТВЕРЖЕННЫЕ И ОТБРОСЫ

Уже давно благотворительные организации церковного или светского характера поручают своим волонтерам обход квартир и домохозяйств с целью эвакуации домашних отходов. Уже в конце XIX века в Риме действовал благотворительный кружок, собиравший у жителей кости, бумагу, тряпье и сигарные окурки. И во Франции благотворительные организации составляли некоторую конкуренцию тряпичникам.

В августе 1883 года при раздаче премий, имевшей место в одной из школ, аббат Марбо произнес речь, в которой отметил, что «государство стремится к экономии, отказываясь от всех неподобающих ассигнований», и объявил, что для пополнения ресурсов его братство основало «Лигу сбора старой бумаги» и стало уделять внимание тряпичничеству. «Ведь иной тряпичник – это человек обреченного на гибель ремесла, без денег и опоры ищущий на этой стезе кусок хлеба, ибо нигде более ему не выпал случай его заработать, а другой – желает укрыть свое имя от чужих ушей, поскольку недавно разорился и не хотел бы, чтобы кто-либо из бывших знакомых узнал, каким ремеслом отныне его наградила судьба, а третий занимается этим, так как имеет необъяснимую склонность к такому образу жизни, и, наконец, четвертый унаследовал подобный удел от своих родителей и дедов, он родился среди тряпья и готов умереть там же, не ища ни славы, ни перемены участи […]. Именно в такую интересную корпорацию мы возжелали войти, однако избрав для себя самую благородную из разновидностей тряпичничества – сбор старой бумаги!»

Сбор предметов и полезных материалов организуется группами добровольцев, призывающих жителей содействовать в изыскании нужных для дела компонентов их отходов. Выручка от продажи идет на благотворительность в сфере школьного образования, на проекты технологической помощи странам третьего мира или социальной реинтеграции маргиналов. В Шаранте к 1980 году селективный сбор макулатуры, предпринятый по заказу бумажной фабрики «Ла Вёз» (в Маньяке) Ангулемским католическим обществом вспомоществования и несколькими группами подростков, организованными их приходским священником, имел целью финансирование гуманитарный акций в африканских селениях. В те времена единственное местное предприятие, перерабатывающее картон и бумагу, существовало только благодаря этим добровольным обществам верующих и учеников, наставляемых священниками, регулярно сообщавшими во время мессы о датах ближайшего сбора макулатуры.

После Второй мировой войны французское волонтерское общество «Эммаус» стало активно заниматься торговлей разного рода подержанными вещами для финансирования сходных проектов. Изначально этим занялся расположенный в Нейи-Плезанс клуб, осуществлявший благотворительные акции в стране и за ее рубежами. Он был основан в 1946 году Анри Груз, получившим известность под именем «аббата Пьера». Этот клуб-общежитие давал приют обделенным судьбой одиночкам и целым семействам. В те времена, отмеченные жестоким жилищным кризисом, под его крышей ютилось немало тех, кто остался без крова. Вскоре приют оказался тесным, и аббат Пьер, в те времена депутат, арендовал еще один участок, на котором новая ассоциация (она-то и получила название «Эммаус») незаконно построила ряд домиков, чтобы приютить там несколько семейств.

Административные и финансовые сложности сгустились тогда, когда аббат Пьер, не будучи переизбран, перестал получать денежное довольствие, положенное депутату. Тут, когда все, казалось, пошло прахом, один из его подшефных, бывший «клюкарь», подсказал, как община сможет поддерживать себя: надо заняться тряпичничеством. Он поведал святому отцу о тонкостях ремесла, с которыми связаны два главных занятия: клюкарство и торговля подержанным скарбом. По его словам, «клюкарство приносит доход, только если без дураков заниматься им одним […], надо освоить его приемы, взять себя в руки, не суетиться, но на всех его ступенях заниматься главным, да вдобавок научиться хранить собранное, обходиться без посредников и не размениваться на мелочи. […] А при сбыте старья надлежит обыскивать брошенные подвалы, чердаки, сараи, самые укромные уголки в оставленных жилищах, как богатых, так и самых бедных, уметь заниматься починкой и продавать починенное на блошиных рынках или старьевщикам-оптовикам».

Старатели из «Эммауса» решились клюкарстововать, сбор от этого промысла был призван пополнить их коллективную мошну. Однако исследование чужих мусорных корзин долго не продлилось. Прошло немного дней, и случилось неотвратимое: один из тех мусорщиков, кому традиционно полагалось собирать дань с отбросов этого квартала, возмутился, ибо «отныне на его территории процветает браконьерство!». Чтобы избежать конфликтов, аббат Пьер предложил заниматься исключительно починкой и сбытом подержанных вещей. Отныне основные поступления обеспечивали «Эммаусу» обходы жилищ в поисках старья. Количество подобных объединений увеличивалось. Обходя грады и веси, их члены бесплатно избавляли жителей от забот о старой мебели, предметах быта, старой одежде и о металлическом ломе.

«Эммаус» превратился в хорошо структурированную организацию, охватывающую во Франции 4000 членов. Туда входят более сотни локальных объединений. Каждое из них представляет вполне обжитое место со своими жилищами, магазинами и складами, столярными, швейными, окантовочными мастерскими, где ведутся переборка, обработка и починка пожертвованных предметов. Материя, упакованная в тюки, передается оптовым перекупщикам, а прочие предметы, мебель и игрушки продаются желающим. Автономные самоуправляемые коммуны сами оплачивают свое содержание. С применением новых техник сортировки стеклянных товаров, картона, изделий из металла и ткани их структура должна была эволюционировать, чтобы справляться с наплывом разнородной добычи. Благодаря всему этому аналогичные «Эммаусу» сообщества появились в четырех десятках стран.

От тех, кто освобождает подвалы и чердаки от старья или производит сортировку найденного у ленты транспортера, не требуется никаких особых профессиональных навыков. Но некоторые занятия все же требуют специального обучения. Например, обработчики утиля должны различать, к какой категории отнести тот или иной образчик, уметь объяснить его назначение тем, кого он может заинтересовать, и управляться с оборудованием, необходимым для такого рода работ. Особые навыки могут понадобиться и при создании помостов для компостирования, подготовки и доводки тех или иных предметов, к примеру для обработки старых бачков с краской, разукомплектования, починки изделий и ремонта аппаратуры.

Совокупность акций по рекрутированию и обучению добровольцев, помогающих сбору утиля, чаще всего затрагивает тех, кто находится в ситуации изгоев. Так, к началу 1980-х в Германии (в частности, в Гейдельберге) безработным иногда позволяли объяснять жителям, зачем нужны так называемые «зеленые корзины», предназначенные для подготовки компоста, что следует в них отправлять и какого рода отбросы помещать туда нельзя (например, подстилки для младенцев с прокладками из пластика или ткань со следами содержащей цинк помады, ибо он вредоносен для растений и гумуса).

Расширение номенклатуры собираемого создает множество новых рабочих мест. Конечно, зачастую эти занятия скудно оплачиваются, предприятия по переработке утиля или администрация коммун предлагают их тем, кого отнесло на социальную обочину, чтобы помочь им снова встать на ноги и найти в будущем более привлекательный и долговременный источник существования. Маргиналам подчас удается снова поверить в свои силы, делая нужным и полезным то, что ранее сочли бы никуда не годным. Таким образом, издавна прослеживается некая связь между судьбой отбросов, благотворительностью и уделом вечных маргиналов, а также тех, кто невольно оказался на социальной обочине. В суровые времена это подчас помогает людям выстоять и найти выход.

ПЕРЕРАБОТКА КАК ЗОЛОТОНОСНАЯ ЖИЛА

До вторжения в наше бытие упаковок переработка бытовых отходов оставалась традиционной практикой, особенно вне городов. Очистки помогали кормить скотину или удобрять почву. Бумага и картон служили растопкой и топливом. Предметы одежды переходили от старших детей к младшим, а затем, после долгой жизни, продленной с помощью нитки и иголки, отправлялись в тряпки. Как пишет Ален Корбен, посвятивший несколько работ этому предмету, «щербатая крынка, сковорода без ручки, треснутая тарелка находили ка-кое-то применение при хранении провизии или приготовлении корма для скотины. Иногда они несли последнюю службу, как вазоны для цветов вдоль бордюра из зелени, окаймлявшего фасад жилища. Старое дедовское пальтецо, тщательно перелицованное и подшитое во время вечерних бдений, становилось праздничной одеждой для внуков. А когда те подрастут, из его толстой ткани выкроят не одну пару мягких туфель». Выбрасывалось же только то, для чего уже невозможно было найти применения.

После ужесточения санитарных требований и мер по охране среды вторичная переработка отходов не могла не возродиться, чему в немалой мере способствовало повышение стоимости складирования мусора в отвалах и его сжигания, а затем и удорожание сырья как такового. С начала 1980-х страны, познавшие изобилие, рьяно принялись за операции с утилем. Как из старого сотворить новое? Как вернуть в производство материалы, поддающиеся переработке, такие, как стекло, бумага или металлы, как частично или полностью заменить ими первично добываемое сырье, то есть из стеклянного боя делать бутылки, хотя и вовсе не похожие на те, что до того вернулись в виде осколков? Как пластмассовую тару превратить в садовые столики? Мы теперь, не ведая того, потребляем гораздо больше изделий, в частности в форме тары: металла (57%), бумаги и картона (58%), стекла (36%), изделий из пластмассы (19%), добытых из «переработанного вторсырья».

Облик перерабатываемых изделий улучшается, они все реже воспринимаются как изделия низкого качества. А иногда их сопровождает аура некоего нововведения или «тенденции». Маститые кутюрье и молодые дизайнеры подчас черпают вдохновение и даже сырье для своих изделий в мусорных корзинах. Они предлагают гламурные сумочки и изящные пустячки из старого пластика, стулья из пивных упаковок, кресла из набитых тряпьем джинсов и множество всякого рода дорогих декоративных материалов из вторсырья. У искусства переработки остатков жизнедеятельности, похоже, намечается прекрасное будущее.

В бедных или развивающихся странах переработка вторичного сырья оказывается первостепенной составляющей национальной экономики, поскольку дороговизна добычи новых природных компонентов, энергии, а часто – высокие пошлины на импорт побуждают ремесленников и промышленников заниматься сырьем из отходов. Эта замена способствует сохранению среды обитания. Ведь, в сущности, добыча громадных объемов руды, нефти, кремнезема для выплавки металла, получения стекла, пластмассы разрушает окрестности, отравляет воду и воздух и очень усугубляет парниковый эффект.

Усиление внимания к проблемам загрязнения окружающей среды и повышения стоимости работ, связанных с уничтожением отбросов, побуждает правительства развитых стран способствовать более полной реутилизации хозяйственных остатков и поощрению переработки в этих целях не только их, но также и того, что уже некогда было погребено в отвалах. Власти призывают вернуть все это в хозяйственное использование. С 1975 года во Франции бытовые отбросы официально переведены в ранг новых ресурсов. В сравнении с сожжением и складированием на свалках повторное использование утиля предпочтительнее, поскольку производит меньше зловредных отходов. К тому же оно менее энергоемко, чем производство из свежедо-бытого сырья, и не так благоприятствует выделению газов, ведущему к усилению парникового эффекта.

В связи с сокращением объемов добычи некоторых видов ископаемых и увеличением спроса на них, что способствует безмерному повышению цен, интерес к «вторсырью» неуклонно растет. Многие из видов отходов, вывезенных из богатых стран и сохранившиеся в отвалах в тех развивающихся государствах, куда их привезли, рассматриваются там теперь как ценные залежи, поскольку извлечение их обходится недорого из-за дешевизны рабочих рук. Теперь же благодаря глобализации рынок вторсырья раздвинул свои границы. Первым в повторную разработку пошло то, что легче всего добыть: железо, цветные металлы, бумага. Затем настал черед и более сложных для обработки категорий: пластмасс и электроники. В странах Юга эти ресурсы очень ценятся, хотя приходят они исключительно с Севера.

ПОСЛЕ ДОЛГОГО И ПРЕЗРИТЕЛЬНОГО ЗАБВЕНИЯ СТАРЬЕ ПОЛУЧАЕТ ПРАВА ГРАЖДАНСТВА В МОДНЫХ ДЕФИЛЕ

Добыча и обработка тряпья и тканей были уделом наших предков. Они штопали, зашивали, латали, перешивали и перелицовывали вышедшую из моды одежду и белье, продлевая им жизнь. Подшивали вещи взрослых, чтобы те еще послужили детям, распускали продранные пуловеры и вязали из них свитера, делали из шерстяных обрезков лоскутные одеяла. Когда-то новые одежды были совсем не дешевы, и люди довольствовались тем, что попадало им по случаю; часто после нескольких прошлых владельцев вещи донашивали до полной ветхости, тогда те становились добычей тряпичников и превращались в массу для изготовления бумаги.

В начале новой эры весьма процветавшая в Европе торговля поношенной одеждой часто была уделом женщин. Матери продавали одежду своих малышей, горничные принимали то, что уже не желали носить их наниматели, и продавали это либо меняли, наследники загоняли гардероб усопших, чтобы пополнить кошелек либо купить себе что-либо поновей. Круговорот одежды через посредство старьевщиков затрагивал интересы очень разных людей на многих ступенях общественной лестницы. В ту пору словцо «ношеное» еще не произносилось с оттенком пренебрежения.

В Париже так называемый «Квадратный рынок» у крепости Тампль, насчитывавший в 1835 году 1550 торговцев, был весьма примечательным местечком, привлекавшим разнообразную клиентуру со всех концов столицы. Он позволял людям в нужде и бедным семействам приобретать одежду по средствам, модникам обновить гардероб, а тем, кому начало везти в жизни, приобрести редингот черного сукна или шаль из дорогой шерсти. Филипп Перро в своей книге «Буржуазия с лица и с изнанки» (Париж, 1981) так описывает процветавшую там торговлю: «Этот обширный вещевой рынок пополнялся прежде всего трудами продавцов подержанных вещей и торговцев, обслуживавших любителей принарядиться, которые прочесывали весь город, заглядывали во все двери и под любую лестницу, чтобы купить что-нибудь дельное. Вещи, чиненные, перекрашенные, подправленные, снова обретали привлекательность, и какой-нибудь работник или горничная могли похвастаться обновкой, переходящей, по мере износа и умножения латок, от более обеспеченных к тем, кому меньше повезло». На этом рынке все цены были договорные и шел отчаянный торг.

Прочие торговые балаганы и лавчонки, в частности те, что находились недалеко от Нотр-Дам и от медицинского училища, чаще всего предлагали одежду вполне определенного свойства вроде одеяний покойников из городских больниц или военной амуниции оттуда же, но все это – перешитое и перекрашенное в кучерские сюртуки, рабочие куртки, церемониальные или театральные облачения. Портные-перекупщики специализировались в «перелицовке и подновлении».

Начиная с 1860-х годов, такая торговля пошла на убыль. Уличным торговцам запретили «чинить препятствия гуляющим и приставать к ним». Их вынудили отступить в более отдаленные кварталы: в Бельвиль, Менильмонтан, в Ла-Виллетг и еще дальше к окраинам. Лавки приходили в упадок, чему способствовала переборчивость новой клиентуры, переставшей ценить торговлю старьем, уже соблазненной магазинами с твердыми ценами да вдобавок опасающейся подхватить «вредоносные зачатки», о коих трубила пресса. Покупатель охладел к «одежде из вторых рук», которую теперь считал опасной для здоровья. И торговцы старьем стали исчезать из городского пейзажа.

Сегодня в большинстве западных стран многие благотворительные учреждения остановили свой выбор на реализации оставленных на их попечение ношеных вещей. К их числу можно отнести «Эммаус», «Католическую помощь» и Красный Крест, основанный в 1863 году Анри Дюнаном, швейцарским предпринимателем, которого ужаснули масштаб смертоубийства во время битвы при Сольферино, множество брошенных на произвол судьбы умирающих. Эти общества милосердия получают мешки с собранной окрестными жителями одеждой, прежде всего той, что оставлена после смерти близких или сочтена вышедшей из моды. Кроме того, гладильни и сапожные мастерские жертвуют им одежду и обувь, забытую клиентами. Магазины и модные лавки тоже посылают им то, что остается после распродаж. А кое-где желающие пристроить ненужную одежду отправляют ее в специальные емкости, которые устанавливают предприятия по обработке вторсырья, функционирующие при содействии муниципальных властей. Но обретают вторую жизнь не более 20% испорченных или вышедших из моды вещей. Большая их часть снова возвращается в мусорные корзины.

В мастерских эти одежды сортируют, иногда чинят, стирают, гладят (чаше всего этим занимаются те, кому необходимо преодолеть трудности в процессе социальной адаптации; во Франции примерно две трети занятых на работах по утилизации изделий из ткани работают в структурах, связанных с социальными службами). Одежда в хорошей сохранности поступает в магазины «секонд-хенд». Часть ее отправляется на склады или в магазины «уцененки», снабжающие одеждой тех, кто попал в лагерь «перемещенных лиц», должен выйти из мест заключения, юных беспризорников и прочих нуждающихся, обычно выходящих из-под опеки социальных либо благотворительных ведомств.

Красный Крест распределяет часть своих запасов в те периоды, когда срочно требуется его вмешательство: после пожаров, природных катаклизмов или военных действий. Иногда он предоставляет одежду. Так, группы приезжих с Антильских островов, попадающие зимой при транзитных перелетах на территорию континентальной Франции, частенько прямо из аэропорта направлялись в магазины «уцененки» и на склады раздачи бесплатных вещей, одевались там потеплее, а на обратом пути возвращали взятое ранее, чтобы налегке отбыть на свою жаркую родину. Желая перейти от стратегии вспомоществования к той, что предполагает деятельное участие в судьбе подопечных, некоторые ассоциации открыли магазины-склады «уцененки» для помощи представителям самых разных народностей, причем вещи продаются там по совершенно символическим ценам.

Женщины охотно принимают участие в модных дефиле, проходящих под девизом «взаимопомощь и утилизация», призванных дать новый толчок сбыту вещей не первой молодости. Инициатива здесь исходила от перпиньянской ассоциации «Карит Сток» (Carit Stock: «склады благотворительных пожертвований») и сетевого объединения взаимопомощи «Tissons la solidarité» (буквально: «Сплетем узы взаимопомощи»), являющегося одним из филиалов уже упомянутого общества «Католическая помощь». На основе пожертвованных предметов одежды безработные портнихи и стилисты создали коллекцию, объединенную определенной направленностью. Газета «Монд» определила тенденцию так: «Блестки с тенниски в стиле “диско” теперь неплохо смотрятся на дамской сумочке, цветы со шляпки – на платье новобрачной, а из подкладки блейзера вышла недурная летняя рубашка». Модное дефиле такого рода, организованное в Париже в марте 2007 года, удостоилось присутствия некоторых видных политических деятелей, газетчиков и промышленных воротил. Они рукоплескали этим женщинам, в поисках выхода из стесненных обстоятельств сделавшимся «манекенщицами на час» и демонстрировавшим образцы уровня высокой моды, выполненные из оставленной за ненадобностью одежды.

Однако, разумеется, отнюдь не все, что шито и кроено, удостаивается столь гламурной реутилизации. Лишь около трети вещей подлежит повторному использованию, остальное перепродается на вес оптовикам и проходит вторичную сортировку. Что получше, подчас попадает в лавки либо на рынок, некоторые наряды где-нибудь пополняют театральный гардероб. Часть старья отправляется на африканские базары (по данным 2005 года 85% африканцев регулярно либо время от времени пополняют запасы своей одежды и обуви в лавках старьевщиков). Ткани типа шерстяных часто распускаются на отдельные нити, из них вяжутся новые вещи – так поступают, например, в Индии. Нередко тряпье используется в автомобильной промышленности или в строительстве как изоляционный материал или как сырье для набивки.

Однако подобный сбыт текстиля дает все меньше прибыли. Здесь попахивает кризисом со всеми вытекающими невзгодами – главным образом из-за ухудшения качества тканей. Доля одежды, сбывавшаяся как «секонд-хенд» (самая рентабельная), снизилась примерно с 60 до 30%. Вдобавок одежда не выдерживает конкуренции новых, более броских, но менее долговечных вещей, приходящих прежде всего из Китая, Индии и Пакистана и заваливших мировой рынок. Их нашествие угрожает не только сектору обработки утильсырья в Европе, но и нежестко организованному сектору повторного использования такого рода сырья в Африке. По типу потребления одежда вступила в «эру клинекса», каждый сезон или по мере выхода из моды ее выбрасывают.

После исчезновения многочисленных предприятий социальной направленности европейские благотворители сосредоточили усилия на спасении рабочих мест, необходимых тысячам нуждающихся в социальной адаптации. Во Франции «Эммаус» добился от парламента налога (ноябрь 2006), взимаемого с фабрикантов и импортеров одежды, нательного и столового белья, а также обуви. Его мотивация выглядит, как «повышенная ответственность производителя». Сторонники этой меры считают, что непростительным упущением было бы не воспользоваться возможностью дать вторую жизнь ношеной одежде и одновременно – достойное занятие множеству людей, выброшенных на социальную обочину, поскольку они лишились места в мастерских по обработке текстиля. Деньги от этого «экологического» налога позволят финансировать сеть пунктов сбора ношеных вещей и волонтерских групп, которые в это вовлечены.