Текст книги "О Русских Немцах (СИ)"

Автор книги: Katharina Ebermann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

читал запись в тетради, видно было, что он уже не раз это читал. И сейчас он почти не

смотрел в листок, и вот ещё. Слушай, в 1713 меннониты мигрировали с Литвы на

Прусско-Литовскую территорию. 10 ноября 1724 Саламон Бехер и Якоб Янтцен

заключили договор и за 2200 прусских Гульденов купили две трети земли. В дверь

постучали и Мария тоненьким голоском пропела, мы опаздываем в церковь, Петя,

Самуил поторопитесь, там начнут без нас. Ещё из дали они увидели много народа

возле церкви, внутри было не меньше, хотя сегодня пришли, в основном взрослые,

слишком серьёзная встреча. Скора к собравшимся вышел их старший в сопровождении

трёх незнакомых мужчин. Старший подал знак, что ждёт тишины, в зале стало тихо. И

хоть это была не служба, волнение и зала и старшего было сильно заметно. Братья и

Сёстры, начал старший, к нам приехали давно ожидаемые гости. Я с удовольствием

представлю вам их, вот господин Дитрих Классен, это родной брат Мартина Классен. И

с ним приехали Михаел Хамм и Якоб Тевс. Мы сейчас послушаем наших гостей, а потом

вы можете задать им свои вопросы. Дитрих Классен как можно ближе подошёл к

рядам, в руках у него было письмо. Он держал руку опущенной, явно что пока не

собирался его читать. Братья и Сёстры, я был с моим братом на протяжение всей

подготовки к их отъезду. Я был с ним на всех встречах с отъезжающими, с подготовкой

экипажей и потом долго сопровождал их пока они не определились со всеми

проблемами и не начали двигаться как настоящий Цуг. Так что, если у вас будут

вопросы, я могу ответить сейчас, или помочь с вашей подготовкой. Зал молчал, все

сидели тихо. Кто бы знал, как мне хотелось тоже пойти с братом. Но мы приняли такое

решение. Что надо помогать родителям, и я остался. Возможно, что всё изменится и я

всё же пойду и может так получится, что мы будим идти вместе с кем-то из вас. Дитрих

замолчал, он подошёл к столу, отпил глоток воды и вернулся на своё место. Мой брат с

10

нашими Братьями и сёстрами пошли первыми после того как было получено

разрешение от русского Царя. Они будут первыми кто ступит на землю нашей новой

колонии. Где будет это место ещё не известно. Наши уважаемые господа Класс Эпп и

Иоганн Валл скора определятся и выберут это новое место для нас. Я уверен, у них

получится, и колония будет, и мы пойдём за ними. Мой брат Мартин прислал письмо,

они сейчас у наших молочанских Братьев. И Братья помогают нашим во всём

оказывают помощь. Вот так с божьей помощью мы потомки меннонитов пришедших в

Пруссию кто от куда, стаём одним целым. В вашем районе живут, в основном,

меннониты с Литвы, много меннонитов пришло с Шотландии, наши предки пришли с

Голландии, и все вместе идём в Россию. Это всё по воле Бога.

Дитрих вернулся за трибуну, разложил по порядку какие-то листочки, потом взял,

наверно, письмо брата, посмотрел в зал и как в подтверждение сказал, вот это письмо

моего брата, я не буду читать обращение к родителям и к нам, а начну сразу о важном

для вас. Это Условия, на коих предположено допустить в Самарской губернии

водворение до ста семей Прусских Менонистов.

Видно было, что Дитрих не первый раз читает это письмо, и знает реакцию

собравшихся в ответ на эту первую строчку. Но немного переждав, он начал читать.

1. Менонисты, которые, на основании последовавшего Высочайшего соизволения о

поселении на казенных землях Самарской губернии до ста семей Прусских

Менонистов, пожелают переселиться в Россию, обязаны испросить от своего

Правительства увольнительный консенс и, при предъявлении оного Российско-

Императорской Миссии, от которой будет зависеть снабжение их паспортами, внести в

оную в обеспечение водворения каждого семейства не менее трехсот пятидесяти

Прусских талеров, которые, за вычетом пересылочных расходов, будут им возвращены

по прибытии на место поселения.

2. Равным образом, они дают подписку в том, что постоянно будут иметь в виду цель

призвания своего в Россию, – служить образцами для других земледельческих

сословий, следуя в этом отношении примеру Молочанских собратий своих.

3. Для первого приступа к переселению должна образоваться партия в составе не

менее двенадцати семей, так как при этом только условии можно будет положить

прочное основание колонии.

4. Все существующие в Уставе о колониях как вообще для иностранных поселенцев, так

и в частности для Менонистов правила, – о коих не сделано в настоящем условии

оговорки, – распространяются и на новых переселенцев.

5. Им и потомству их предоставляется свобода от личного вступления в военную

службу. Взамен исполнения этой повинности, они облагаются, по истечении со

времени причисления их к сословию иностранных поселенцев двадцати льготных лет,

постоянным сбором под именем рекрутского. Сбор этот будет исчисляем сообразно

постановляемой Правительством ценности рекрута, которая ныне определена в триста

рублей серебром.

6. Они пользуются десятилетнею со времени причисления их к сословию иностранных

поселенцев льготою от платежа податей.

7. На каждое водворяющееся семейство будет отводимо по шестидесяти пяти десятин

если в местностях, которые будут избраны для их поселения, это окажется возможным.

8. Для водворения Менонистов назначаются земли Самарской губернии в

Новоузенском и Николаевском уездах, где существуют уже Немецкие колонии. При

назначении этом, утверждаемом Министром Государственных Имуществ, по осмотре

первою партиею, или доверенными от нее Менонистами, земли и изъявлении ими

11

согласия на прием оной, имеется в виду возможность совместного поселения до ста

семей Менонистов и удобство завести на этом пространстве несколько отдельных

колоний. Но если бы в отводе на этом основании земли в Николаевском и

Новоузенском уездах встретилось затруднение, или Менонисты, по хозяйственным

видам, отказались бы от поселения в тех уездах, в таком случае предоставляется им

избрать земли в других местах Самарской губернии.

9. Оброчною платою за земли в Новоузенском и Николаевском уездах будут они, по

истечении десяти льготных лет, обложены в размере, установленном для Менонистов

в южном крае России, а именно по четыре с половиною коп. сер[ебром] за десятину; в

других же местностях, оброчная плата будет определена по оценке, основанной на

относительном достоинстве избранного участка.

10. Участки, единожды назначенные для водворения до ста семей Менонистов, будут

изъяты от другого употребления, но в наделе будет отводимо Менонистам, по мере их

прибытия, только по 65 десятин на семейство; остальное пространство, впредь до

заселения, отдается в содержание как казенная оброчная статья, с предоставлением

Менонистам оставить за собою всю свободную землю или часть, какую, без нарушения

правил хозяйства, можно будет отделить из платежа существующего оброка с

прибавлением за каждый год по одному проценту.

11. Присвоенное водворенным уже в России Менонистам право винокурения и

продажи в округах их поселения питей, не распространяется на переселяющихся на

основании сих условий Менонистов; они должны подчиниться в этом отношении

действующим в России откупным условиям; – и

12. Переселенцам разрешается право беспошлинного ввоза в Россию вещей на сумму

пошлин до ста руб. сер[ебром] на каждое семейство сверх бывших в употреблении

платьев, белья, земледельческих орудий и т. п., подлежащих по таможенным

правилам свободному пропуску.

Дитрих замолчал, молчали и в зале. Кто о чём думал в эту минуту, трудно ответить,

Мария смотрела на этого молодого, красивого парня и представляла его брата Мартина.

Она пробовала представить себе картину как он прощался со своей возлюбленной,

наверно, братья похожи и поэтому она могла сейчас представить, как реально всё

происходило. Мария попробовала себя представить на месте той девушки, которая два

года писала ему в Россию письма, за эти два года Рената, так её звали, повзрослела,

стала красивой, статной девушкой, и вот всё рушится. Мартин уходит в Россию. Её

семья остаётся, значит и она остаётся. Мария готова была закричать, почему, почему он

не взял её с собой. Может Мартин боялся, что там в России неизвестность и что с ними

там будет. Пётр уже ни раз смотрел на Марию, ему казалось, что она совсем не слушает

письмо. Он дотронулся до её плеча, Мария вздрогнула, но тут, снова заговорил Дитрих,

он говорил предельно серьёзно, Братья и Сёстры, вопрос о спасение веры стал перед

нами ещё серьёзней. Разве наши личные проблемы соразмерны с проблемами нашей

веры. Мы меннониты не можем идти в армию. По причине, что мы не можем брать в

руки оружие. Нам нельзя отходить от наших законов. Русский царь обещает нам земли

где мы можем построить свою колонию и жить там по нашей вере. Самуил не мог

выйти из оцепенения, что-то в голове стучала и через этот стук он слышал, что только

100 семей получили разрешение на приём. Получается, что даже условия их приёма и

тех, кто приехал раньше не одинаковые. Как закончилось собрание, и как начали

расходиться, он не слышал, только услышал прикосновение брата. Самуил смотрел на

Петра и ничего не говорил. На улице Самуил стал приходить в себя, стал слышать

отдельные комментарии выходящих из церкви. Как ты думаешь, брат, что теперь будет.

Мне кажется, что многие начнут сомневаться. Самуил похлопал Петра по плечу и тихо

12

сказал, мы сейчас поедим с Лизой домой, надо немного всё переосмыслить, не совсем

наши желания совпадают с условиями приёма Россией. Они сели с Лизой в свой фаэтон

и быстро скрылись за поворотом улицы. Пётр тоже молчал и дома он быстро поужинал

и пошёл в кабинет отца, но смотреть бумаги не было желания, что-то пошло не так,

что-то в этом не совсем для них хорошее. Что же теперь будет. Пётр так просидел за

столом, не перевернув на столе ни одного листочка, потом прислушался, в доме было

тихо, значит все в доме уже спят, пора и ему. Из их спальни пробивался слабый свет от

свечи. Значит Мария ещё не спит, он вошёл в спальню, но Мария не пошевелилась на

койке, значит спит и забыла затушить свечу. Пётр тихонько подошёл к кровати, и по

дыханию жены понял, что она не спит, он наклонился к ней хотел пожелать спокойной

ночи. Но как только дотронулся до её плеча. Мария разрыдалась, Дорогая, что с тобой,

Пётр обнял жену, у неё по щекам текли слёзы, он стал вытирать ей слёзы и продолжал

твердить, что случилась, моя дорогая. Петя, я опять вспомнила о Ренате и Мартине и

представила, что, если бы нас с тобой вот так разделили. Пётр закутал жену в одеяло

как маленького ребёнка и стал, покачивая петь ей точно такие песенки, как она поёт их

дочкам укачивая их. Проснулась Мария, когда с кухни доносились голоса, значит она

проспала. Пётр рассказывал матери о вчерашнем собрании, и тут она поняла, что

ничего не помнит из того что читал Дитрих, и стала слушать рассказ мужа. Видно, что

не хотят, чтобы мы меннониты селились компактно, Пётя выглядел расстроенным,

разрешили на въезд лишь сто семей. Так что мы не будем жить рядом с нашими

братьями, у нас будет своя отдельная колония, и мы, возможно, не будем водиться с

нашими молочанскими братьями. Сара сидела тихо и так же тихо спросила, нас

разделяют или отделяют. Знаешь, мама, в церкви все надеяться, что потом всё

изменится. А пока мы поселимся там. Где отведут нам место, и так сохраним нашу

веру. Но как бы не успокаивал Пётр свою мать, у самого что-то осталось на душе. На

воскресное собрание собирались все как-то тихо, необычно тихо было и вовремя

службы. И, вообще, после отъезда гостей царила атмосфера напряжённости. В

перерыве Самуил взял Петра за локоть, слышь, брат, тишина то какая. У нас с Лизой

тоже есть что вам сказать, после службы мы хотим к вам заехать. Пётр заметил, что

Самуил слишком взволнован, но когда он посмотрел на Лизу, то понял что-то не так.

Лиза сидела тихо, сложив на коленях руки, она была на едине со своими мыслями.

Служба закончилась, Лиза встала и так же молча пошла в фаэтон, её догнала Мария, и

они вместе подошли и стали ждать своих мужей. Самуил притормозил Петра, слышь,

брат. Как то не так всё. Я стал сомневаться, правильно мы поступаем, знаю, не должен

я так думать. Но это ограничение семей меня тоже пугает. Если честно, я стал

сомневаться, может мы неправильно делаем. Они подошли к жёнам, и только тогда

заметили, что Лиза плачет, а Мария стоит рядом и даже не пытается успокоить

Елизавету. Самуил взял жену под локоть и помог сесть в фаэтон. Самуил заговорил

как-то из далека, мы всё никак не привыкнем к мысли. Что наши надежды не

оправдались. Русское правительство не даёт возможности нам жить вместе с

молочанскими братьями. У вас дочки маленькие, а наши взрослые. Как им там

находить себе пару. Наша Сара на выданье, если мы её здесь выдадим, то это уже будет

пара, а если там искать, то где. Услышав это, Лиза разрыдалась, Самуил помог ей

быстрей сесть в фаэтон, на них уже стали обращать внимание. Но Лиза нашла в себе

силы и сказала, бедная наша девочка Сара, ей теперь предстоит пережить что пережила

Рената Шульц. Когда Мартин ушёл в Россию, а она осталась, Мария резко дёрнулась в

сторону Елизы, Пётр, сидевший рядом, едва удержал её. Что ты говоришь, Лиза, как

такое же может быть с вашей Сарой. Да, вот такое случилось и с нашей бедной дочкой.

С семьёй Пеннер мы живём по соседству, это очень уважаемая семья, даже если брать в

плане дальнейшего бизнеса, мог получится неплохой совместный бизнес, но это сейчас

не в счёт. Просто наши дети Сара и их Вильгельм с детства были вместе. Когда ходили

13

в нашу школу и теперь Вильгельм отправлен учится, но они переписываются и

проводят каникулы вместе. Да и видно, что и его родители были не против их общения.

Елизавета снова замолчала. Так что случилась, чуть не в крик спросила Мария. В это

время они подъехали к дому. Очень быстро вышли с фаэтона и пошли в дом. Дома их

ждала мать Сара, ужин был тоже готов. Пока накрывали на стол, Мария бегом

побежала посмотреть дочек. Быстро расцеловала, спросила у девочки, которая

нянчилась с ними, как дела и снова побежала в гостиную. Теперь уже говорил Самуил,

семья Пеннер делали ставку не на нашу дочь, а на наш капитал, я это и раньше замечал,

но сей час это выплеснулось в полном объёме. Их сын Вильгельм учится по

строительству и у них были такие планы, что если наши дети поженятся, тогда он наш

зять будет работать у меня и будет моей правой рукой, и будет перенимать опыт, а пока

наш сын выучится, то зять будет уже готовым специалистом. Вот так они за нас всё

решили, спланировали, а когда поняли. Что так не получится, что я не могу своё дело

полностью оставить дочери. Конечно, мы бы ей что-то оставили, но всё мы не можем,

нам надо на что-то самим жить и переезд требует тоже очень больших расходов. Я

предлагал, что надо обговорить что мы оставим дочери, а что продадим и Вильгельм

может объединится с новыми хозяевами. Но семья Пеннер сказала, что в таком

объединение их сын не будет иметь приоритет. И их интерес к нашей бедной Саре

пропал, и долго не думая, нашли новую партию для сына. Теперь у них невеста будет с

Кульм. Теперь вам понятно, что творится с нашей дочерью. Вот мы и хотим просить

вас приютить нашу дочку. В день свадьбы ей лучше не ходить в нашу церковь, мы

хотим приехать с ней к вам. Самуил, Лиза, вскрикнул Пётр, так лучше сейчас ей к нам

приехать, зачем её терзать, она будет видеть все эти приготовления, да ещё придут к

соседям, к вам, с визитом. Какая хорошая идея, Мария, наверно, первый раз за

последние дни засмеялась. Я совсем не знаю Сару, она так редко бывает у нас, а теперь

у нас появится возможность познакомится по ближе. А знаете, что я придумал, Пётр

подхватил идею жены пригласить Сару уже сейчас. Сара взрослая, и ей можно

доверить ответственное задание, тем более, что у неё прекрасный подчерк. Догадались

о чём я хочу сказать. Нет, пока не понял, Самуил сделал удивлённое лицо, хотя,

наверняка всё понял. Мы доверим Саре подготовить наше домашнее задание, она

займётся бумагами и забудет о свадьбе Вильгельма. Тут и Елизавета не выдержала,

тоже заулыбалась, подскочила и хотела уже бежать, но спохватилась. Ой, Пётр, как ты

это хорошо придумал. Самуил, поедим скорей домой, успокоим нашу дочь, и начнём

собирать её в гости. Самуил тоже встал, да Елизавета, ты права, поедим домой. Мария

занималась детьми, когда открылась дверь и девочка, помогавшая ей по хозяйству не

вошла. А влетела в комнату со словами, там приехали Елизавета Квиринг с дочерью

Сарой. Мария подскочила, на бегу крикнула, присмотри за детьми и побежала

встречать гостей. Когда она выбежала на крыльцо, Елизавета и Сара уже шли к дому, за

ними несли их вещи. Мария махнула рукой, указывая чтобы вещи несли на гостевую

половину, а сама поторопилась к гостям. Какие красавицы эти приехавшие мама с

дочкой. Такая грация, они шли по тропинке, а можно подумать, что они плывут.

Красивые элегантные платья, безупречно уложенные волосы и на фоне прекрасного

сада и самого дома они выглядели королевами. Мария протянула этим прекрасным

дамам руки, как я рада что вы приняли наше предложение и приехали к нам. Они

обнялись с Лизаветой и в это время, Лиза тихонько Марии, я не долго буду у вас, утром

я поеду обратно. Зато я буду у вас долго, засмеялась Сара и протянула руки к Марии.

Здравствуйте дорогая тётя Мария! Здравствуй, дорогая, Сара! Сара назвала Марию

тётей, хотя они были почти одного возраста. В дверях показалась бабушка Сара, она

тоже вышла встречать гостей. Она шла и ворчала, почему мне поздно сказали, почему я

всё узнаю последней. Увидев сноху и внучку, она успокоилась и пошла обнимать

14

каждую, приговаривая, вы мои красавицы. Ну что мы тут стоим, пойдёмте в дом.

Внучка Сара, переступив порог посмотрела вокруг сказала, какой у вас сад, какой у вас

дом, как всё замечательно спланировано. Это твой дед постарался, он строил очень

много, но этот дом Корнелиус строил для своей семьи. Поэтому он вложил в эту

стройку все свои знания и умения. А сейчас пойдёмте отдохнём с дороги, у тебя ещё

будет время всё рассмотреть. Внучка подхватила бабушку под руку, пойдём моя

дорогая бабушка, я с удовольствием отдохну, я так натряслась на этих дрожках. Они

вошли в гостиную и расселись в удобные кресла. И теперь гостиная стала выглядеть

так, как будто вот сейчас сюда войдёт художник с мольбертом и начнёт писать с них

портреты. Вот так были воспитаны эти четыре женщины, что даже в домашней

обстановке они оставались верными своему воспитанию. Но в комнату вошла

горничная и принесла графин домашнего сока и стаканы. Елизавета вскрикнула, ой

можно мне первой подать, я жутко хочу пить, всё во рту пересохло. Сара сделала

несколько глотков и сразу сказала, мне отец сказал, что недалеко от вашего дома есть

замечательная лавка, а в ней самые красивые ткани во всей округе. Нам сейчас в

дорогу потребуется очень много вещей, а сейчас у всех портных много заказов, так я

предлагаю, мы можем что-то уже сейчас начать сами шить. Мария смотрела на

девушку и думала, как она молодец, как она держится. Время пролетело так быстро,

что они не заметили, как пришёл Пётр, женщины были так заняты разговорами, что не

заметили, как Пётр вошёл в комнату. Они рисовали эскизы своих будущих нарядов.

Пётр засмеялся, мои милые дамы, а в лавке хватит для ваших нарядов материала. И тут

рассмеялись все, Пётр подошёл к очаровательным гостьям и поприветствовал обоих. А

племяннице ещё и комплименты добавил. Лизавета сказала, что она утром уезжает и

ей надо пойти подготовится к обратной дороге, и Мария пошла проводить её до

гостевой спальни, а потом воспользовавшись моментом, побежала к своим дочкам. А

Пётр и две Сары мать и племянница пошли в кабинет. Племянница, переступив порог

кабинета, замерла, а потом оглядевшись, сказала, а я здесь ещё не была. Ну теперь

будешь, ну не целыми же днями вы будите шить. Бери бабушку и приходите сюда.

Смотри, здесь стоят шкафы, а вот бумаги из этих шкафов. Это архив твоих деда,

прадеда, а может и ещё дальше. Вот ты об этом и напишешь. Это наше с твоим отцом

задание, мы должны составить по нашему роду справку. А у нас нет столько времени

всем этим заниматься, вот и решили мы поручить тебе это задание.

Мария уже уложила детей спать, когда пришёл в спальную Пётр. Знаешь, Мария, я

считаю, что очень хороший урок для нас с тобой, мне нравится, как брат с женой

поступили с дочерью. Они могли бы и не переживать о том, как страдает их дочь.

Утром Мария пришла на завтрак, все уже собрались, они выглядели так как будто ещё

не ложились. Елизавета была готова в дорогу, Бабушка Сара сидела в своей душегрейке

и в тёплых носках, значит она опять плохо себя чувствовала. Племянница Сара

помогала горничной на кухне, она была такой же весёлой как вчера. А когда Елизавета

пошла к дрожкам она подбежала к матери, обняла и так искренне сказала, мамочка,

дорогая, я буду по тебе скучать. Мария подошла к девушке, обняла её за талию и

нараспев сказала, тебе просто некогда будет скучать, у тебя столько заданий. Сара в

ответ кивнула головой, она смотрела вслед дрожкам, и думала, мама едет туда где

будет свадьба её любимого Вильгельма. Я смогу. Говорила она себе, я не буду

подавятся искушению, мне поможет Бог, я буду молится, и он даст мне силы. Дрожки

уже давно скрылись, а они всё ещё стояли, из дома донёсся детский плач, Мария тихо

сказала, нам надо идти.

Елизавета и Самуил приехали в воскресенье, чтобы всем вместе пойти в церковь. Сара

радостно встретила родителей, но даже никак не выдала себя, что хочет что-то

15

услышать про свадьбу. Родители тоже рассказывали обо всём, но о главной теме

молчали. Служба в церкви проходила в полной тишине, старший несколько раз

пытался что-то добавить в своём выступление, но реакции не было никакой. В

перерыве Самуил снова подошёл к Петру и снова начал тему отъезда, Пётр, а

правильно мы поступаем, здесь могилы наших предков, здесь дом, который построил

отец, здесь всё знакомое и родное. Конечно, мы не можем идти против нашей веры,

против законов, но многие уезжают в Америку, в Канаду. Там всё же уже что-то более

известное, а в России, ели бы к нашим Братьям, а так в неизвестность, да такими

маленькими ограниченными группами, что нас там ждёт.

Знаешь, брат, на всё воля Божья. Они вернулись в церковь, многие так и сидели не

выходили на перерыв. К трибуне подошёл старший. Потом он взял с трибуны большую

книгу, подошёл поближе к слушателям и показал всем эту книгу. Вот смотрите, это ещё

новая книга. В ней чистые страницы, и мы с вами заполним их, и это будет история

нашей церкви и вас, прихожан. А потом он вернулся к трибуне и взял там листок, вновь

подошёл к залу. Помните, я обещал вам прочитать, а потом записать в книгу прошение

наших Братьев к русскому Царю. Так вот я его получил и сейчас я вам его зачитаю.

Прошение!

Ваше Императорское Величество!

Gr. Kaiserliche Maistät!

Любезно просим благодати и милости Вашей, которую уже получили от Вас наши

единоверцы меннониты на юге России, и все помнят, как Вы, Ваша Милость, любезно

дали им свободу, что их семьи смогли иммигрировать. Мы снова просим предоставить

Его Милости и умоляем на благодать Божью и Вашу Милость разрешить меннонитам

перезд в Россию.

В нашем отечестве заканчивается, ранее данное нам, освобождение от воинской

службы. Ваше Императорское Величество! Освобождение на 20 свободных лет, и 300

серебряных рублей, которые могут заменить человека, мы пользуемся возможностью

и обращаемся к Вам со ледующей просьбой:

1) Для той благодатной свободы освобождения от воинской обязанности для нас, и

наших потомков, в соответствии с нашими религиозными основаниями, меннониты не

могут служить в армии. Но учитывая нагрузку для страны, которая готова дать нам

приют, мы просим– Вашу Милость, дать нам благодать подарок в виде годовой оплаты

за новобранцев.

2) Сколько свободных лет будет выделено новым поселенцам.

3) Сколько земли будет выделено каждой семье в возделывание.

4) Возможность предоставить землю в районе Симбирска на казахской границе, где

живут казахи и калмыки.

5) Возможность оставлять за собой право на полученые земли, сформировать колонию

получить достаточную сферу влияния и принимать самостоятельные решения.

6) Земельные участки не будут далеко удалены друг от друга, чтобы не отдалять

верующих.

7) Взять с собой, и разрешить пользоватся нашими религиозными книгами, также

научного содержания, одежду, постельное белье, кровати, инструменты.

8). В конце нашего скромного Прошения. Мы обязуемся подчинятся инструкции по

формированию меннонитских колоний, таких как Молочна и другие где уже живут

наши Братья колонисты.

16

Ваша Светлость, мы так послушно, так смиренно просим благодати и заботы, какую

получают наши Братья меннониты на юге России с удовольствием хотим передать

низкий поклон от них, мы подписываемся с ними во всех отношениях.

Ваше превосходительство! Помилуйте, рабов Ваших.

Депутаты от эмиграции меннонитов Пруссии.

Claaß Epp

Isaac Klassen

Тювинка

Две истории, о которых я расскажу, реальные, имена героев я изменила.

В пойме двух больших рек Оби и Чулыма расположился Молчановский район. А в

самом месте слияния и сам центр региона Молчаново. Афанасий и слышал, и не

слышал голос их гида, который старательно через корабельный репродуктор знакомил

своих гостей туристов с местностью где проплывал их экскурсионный кораблик

«Тунгуссово». Не думал он что, когда он будет здесь туристом. Знал бы этот гид, что в

его паспорте записано место рождения Молчаново, Томская область. Вот так

получилось, такая вот штука-жизнь!

А гид Максим продолжал рассказывать, что ещё в далёком 1790 году, на левом берегу

Оби русскими казаками Молчановым и Лавровым была заложена деревня Молчаново,

также имевшая и второе наименование-деревня Лаврово. А потом в середине

девятнадцатого века там была построена церковь и деревня приняла новый статус,

стала называется село. Афанасий знал это с детства, он стоял на палубе, смотрел на

осеннюю тайгу, которая порой подбиралась к самой воде. Что он хотел там увидеть, а

может себя, как он ходил по этой тайге. Сейчас осень. а он ходил и зимой, когда снегу

было столько, что только на лыжах. Ходил и весной, когда комары и прочий гнус не

давал видеть ни красоты природы, ни вздохнуть полной грудью. А может взять у

Максима микрофон и рассказать всё самому, но сейчас у него не получится, уж больно

много хочется сказать и мысли путались и не получится сейчас рассказа, лучше

послушать гида. А Максим продолжал, русское население волости занималось

сельским хозяйством, был даже хлебозапасный магазин. А молчановские крестьяне

Лавровы и Сысоевы владели рыболовными местами на Оби, а вместе с инородцами

успешно ловили рыбу. Занимались молчановцы ещё и пчеловодством. Жителям села

принадлежало 900 пчелиных ульев. Имелось даже питейное заведение. Работали

торговые лавки, маслодельные заводы. Сейчас он начнёт рассказывать о том, что не

обошло все сибирские глубинки. Где спокойно терялись и беглые от правосудия, и

осуждённые этим же правосудием. И Максим продолжал, особых событий в период

Гражданской войны в волости не случилось, но позже появился Молчановский

леспромхоз, на котором работали в основном  заключённые (зеки) Сибулона.  Позднее

СибЛАГ  ОГПУ/НКВД и спецпереселенцы, поставлявшие лес на Молчановский

лесозавод. Афанасий следил за рассказом Максима, и ждал, что уже скора он начнёт

17

рассказывать о том, что раньше он знал, но не вникал и не придавал значения. Как же

он не спросил у бабушки, у матери, сколько он не узнал в своё время, а знать было что.

До Молчаново осталось не долго плыть, свои вещи Афанасий не распаковывал, да там

его вещей не много, у него там подарки для земляков. Дальше он не поплывёт, сейчас

он сойдёт на берег, на его родной берег, а на обратном пути «Тунгуссово» его заберёт.

Два дня туристы будут знакомится с Молчаново, а потом на три дня они уплывут

дальше туда, где только Обь и Тайга. Значит пять дней Он может быть на берегу, с

туроператором было всё официально оговорено. Всё, Максим уже начал рассказывать

о том, что теперь даже очень интересовало Афанасия. Спецкомендатура ОГПУ/Сиблага,

территория будущего Молчановского района становится частью ГУЛАГа. На территории

района были поселения спецпереселенцев нынешних Алтая, Новосибирской области, а

также граждан Польши, Западной Украины, Западной Белоруссии, Эстонии, Латвии,

Литвы и немцев Поволжья. ГУЛАГ дал некоторое экономическое развитие, в том числе

регулярное авиасообщение самолётами типа ПО-2 с Новосибирском для офицеров

НКВД. Но Максим лишь упомянул в общем перечне, что были и немцы. Точно так же, как и у него дома говорили обо всех. Но о немцах ни слова. Знакомые берега

Молчаново отвлекли Афанасия, и он стал сравнивать что здесь новое и что осталось не

именным. «Тунгуссово» сбавил ход, корабельные работники суетились, готовились

причалить, на берегу стали видны люди, их было довольно много, когда приходил

туристический корабль, народ массово стремился на берег, это было что-то новое в их

размеренной жизни в глубинки. Афанасий вглядывался в толпу ожидающих, он искал

среди них того, кто придёт его встречать. Нет, его надо искать не в толпе, наверняка, он

где-то один, Афанасий стал оглядывать весь берег, конечно, он не ошибся, там в

сторонке от всех стоял его дядька Николай. У его матери были ещё и братья, и сёстры,

но Николая Афанасий любил по-детски особенно. К каждому празднику он получал от

дядьки хорошие подарки, даже велосипед и лыжи и коньки. Даже дядькины дети

ревновали его к их отцу, почему он дарит ему такие подарки, он даже ему не крестник.

В детстве Афанасий не задумывался, а потом и сам спрашивал почему. Не большой

толчок, это значит Земля, всё причалили! Афанасий вступил на берег и по телу

пробежала дрожь, вот и свершилось, он на берегу его Родины! Здесь он учился сначала

в их деревушки, потом интернат. Вникать в какие-то проблемы было некогда, он всё

свободное время проводил в спортзале или на лыжах, на хоккее, а летом на

спортплощадке с мячом. Когда приезжал домой, мать с бабушкой не знали, как его

накормить, им всё казалось, что в интернате он не наедается. У кровати его ждала

большая банка сгущёнки и банка воды, это после сытного застолья, чтоб сладеньким

побаловаться. Любили его мать и бабушка. Афанасий уже видел дядю. Он улыбался,

оставалось пару шагов и вот долгожданные объятия. Дядька, не выпуская с объятий

племянника пригласил его к нему в гости. Дом дядьки Николая стоял на высоком

берегу реки. Обь была как на ладони, такая красота, такой простор. Дядька подошёл к

нему и спросил, ну как нравится. Если бы не эта красота, не за что бы не уехал из