Текст книги "Пароль — «Эврика!»"

Автор книги: Катерина Грачёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ах ты негодник, Рекс, ты что жениха моего пугаешь, он так ко мне больше не придёт!

А Костик вправду перепугался совсем, сидит под холодильником весь белый. Потом чуть ли не всхлипнул и давай штанину закатывать. И говорит:

– Тебе смешно, а со мной уже один раз так поиграли. Я даже к хирургу попал. Вот, видишь шрам? У нас стройка была во дворе, а я тогда одну штуку мастерил. Я увидел в щель – там такие железяки валяются выброшенные, как мне надо, ну я и полез через забор. А там псина такая! Как бросится!

Мама, конечно, как врач тут же пришла на шрам посмотреть, заодно и папа.

– Да, трудная у тебя жизнь, Константин Филимонов, – сказал папа и похлопал его по плечу. – Очень тебя прошу, ты уж, пожалуйста, не лазь к нам по веревочной лестнице, я тебя и через двери пропускать согласен. А теперь-то на тебя почему Рекс бросился? Сидел-сидел смирно, и вдруг здравствуйте! Надо его наказать.

– Не надо его наказывать, – потупился Костик. – Это ему не понравилось…

– Что не понравилось?

– Ну, то, что я… делал под столом, – с явной неохотой ответил Костик, не найдя никакого хитрого пути отступления.

– А что ж ты такое делал под столом? – вскинул брови папа. – Мне казалось, что ты был, в некотором роде, снаружи!

– Я? Ну… Ну так. В общем, пинался.

– Пинался? – удивился папа. – А-а, стало быть, всё-таки заговорщические знаки агенту Воеводовой подавал?

– Мне домой пора, – обиженно проворчал Костя и одеваться пошёл.

– Ну ладно, похоже, я перешутил, – сказал папа. – Не обижайся, Костя. Я не со зла. Что ты там делаешь под столом – это твое суверенное дело, лишь бы только ты к хирургу больше не попадал… Куда ты торопишься? Мы же ещё до тортов не дошли.

– Нет, я домой пойду, – буркнул Костя.

Света тоже сапожки надела, пошла его по подъезду проводить.

– Почти провалился, – с досадой сказал ей Костя. – Эх! Ну кто же знал! Но это моё упущение. Надо нам с тобой тайные знаки придумать, чтобы мы друг друга без пинков понимали. Но как ты думаешь, он ведь не верит, что я заговорщик, он только так шутит, верно? Пускай он думает, что это его шутка! Да, пускай думает! А нам надо свою линию гнуть. И не откладывая. Вот что я думаю: надо, чтоб я тебе какой-то подарок сделал. Давай так: ты себе купи какие-нибудь бусы и начни их носить, а папе говори, что это я тебе подарил.

– Хорошенькое дело! – сказала Света. – А потом я сама себе стихи сочинять буду и сама себя на руках носить. Вот здорово-то!

– Стихи сочинять? – переспросил Костик, широко раскрыв глаза. – На руках носить? А что, это обязательно?

– Обязательно, – весело сказала Света. – Как же без этого?

– Вот так морока! – воскликнул он. – Светка, ты чего-то выдумываешь. Вот мой папа мою маму никогда на руках не носит. И стихов ей не сочиняет.

– Нет, мой носит, – строго ответила Света. – Даже почти каждый день. И не только маму, но и меня. А стихи он на праздники пишет на открытках.

– Ну правильно, у тебя мама худенькая, а папа спортивный, так чего им!

– Я тоже не толстенькая, – засмеялась Света. Её очень веселило, что Костик этим, кажется, всерьёз озадачился.

– Цирк! Цирк! – восклицал Костик. – Ладно, я тебе сам бусы куплю, не так уж мне и жалко, но потом смотри не жалуйся, что они какие-нибудь не такие.

– Вот ещё! Не надо мне никаких бус, и не выдумывай, пожалуйста, – сказала Света уже серьёзно. – У тебя что, деньги лишние, ерунду покупать? Отложи их на покупку водосчётчика.

– Если ты ещё не знаешь в своём пятом классе, – насмешливо сказал Костик, – мужчины всегда тратят деньги на подарки женщинам, чтобы они поменьше ворчали. Ты сама подумай и вспомни, что делает твой папа, когда мама начинает его пилить?

– Пилить? За что? Он же хороший! Она его обожает! – возмутилась Света. – Она только знаешь когда на папу ворчит? Когда он лечиться не хочет. Она ведь врач и любит всех лечить. Если папа поцарапается, она сразу к нему с зелёнкой бежит. А папа это не любит, он говорит: «Я здоров, как сто коров, мне твоих зелёнок не надо! Тебе бы только лечить и лечить!» И вот тут они друг на друга ворчат. А больше я даже не знаю когда.

– Странные вы люди, Воеводовы, – покачал головой Костик. – Слушай, ну а тогда если у тебя в самом деле жених появится, чем же он будет завоёвывать твое внимание, если тебе подарков не надо? Ведь не сразу же он будет тебя на руках носить!

– Не знаю, а зачем завоёвывать? – пожала плечом Света. – Если у него плохой характер, он меня всё равно не завоюет. А если у него хороший характер, то он и так мне понравится. А если он делом нужным занимается, то это, наверное, и есть самое приятное. Когда у человека дела нету, то ему силы девать некуда, он и начинает взаимоотношения выяснять, ссориться, мириться, мыльные оперы разводить… А когда дело есть, то человека есть за что уважать, даже несмотря на недостатки.

– Нет, ты прямо какая-то странная, – сказал Костик. – Ну ладно! А мы все, вот я, и Яшка, и Олег, мы нужным делом занимаемся?

– Очень нужным.

– У нас плохие характеры?

– Почему же, нормальные у вас характеры.

– Ну и вот! Мы что, все тебе нравимся?

– Да, вы все мне нравитесь, – согласилась Света.

– Ну и вот! Значит, ты бы за всех из нас замуж пошла? – развеселился Костик.

– Не знаю, как там в твоём шестом классе, – насмешливо сказала Света, – но мне в своём пятом замуж пока рановато! А если серьезно, то за такого, как ты, может быть, и пошла бы. С тобой не скучно, у тебя сто идей в голове. Это я больше всего люблю.

– Да ну тебя вовсе, Воеводова! Пока! – и он потопал домой через сугробы.

Света стояла у дверей подъезда и смотрела, как он идёт. Жених как-никак. Филимонов обернулся и сказал:

– Ну ты чего дверь раскрыла? Подъезд выстудишь! Энергосбережение называется!

Когда она вернулась, мама ела торт, а папа – вчерашний винегрет из холодильника. Папа был совсем не сладкоежка, а вот по винегрету он страдал больше любой другой еды и мог его целую кастрюлю съесть, если его не остановить. Но вчера мама его остановила, и поэтому на дне кастрюльки ещё осталось. Так что теперь папа уплетал остатки и напевал:

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о пропавшем винегрете…

Глава десятая, в которой зверёк землеройка использует сложные физические законы, а Яшка открывает Свете свою тайну

Первый раз «Эврика» встретилась с Игорем Рудольфовичем в специальное время, без остальных юннатов. Все принесли свои тетрадки и начали делиться опытом, а учитель серьёзно кивал и рисовал что-то в педагогическую таблицу, которую начертил себе на большом листе бумаги.

Первым Костик стал читать, целый отчёт у него был:

«У нас в квартире почему-то очень тепло, так что окна на зиму мы не заклеиваем. Но я решил испытать, что будет, если их все-таки заклеить. Я обклеил окна только в своей комнате. Сначала температура в комнате была 19 градусов. После заклейки она стала 22 градуса. Это значит, что нашей квартире нужно гораздо меньше тепла, чем в неё поступает. А в соседнем доме жители мёрзнут. Я пристал к папе и спрашивал, почему так происходит. Папа сказал, что на домах стоят ограничительные шайбы, которые регулируют, много или мало тепла давать в дом. Но эти шайбы достаточно неповоротливые и их трудно поворачивать. Тогда я спросил, почему у нас шайба неповоротливая в тёплую сторону, а у соседнего дома – в холодную. Папа сказал, что так сложилось, и чтобы это поменять, надо модернизировать систему отопления всего района. Я спросил, а кто должен её модернизировать. Папа сказал, что модернизировать может много кто, но что это стоит больших денег. Я спросил, где берут деньги. Папа сказал, что или в бюджете, или выигрывают какой-то грант за рубежом. Я спросил, что нужно, чтобы выиграть грант? Папа сказал, что он не знает, какие бывают гранты.

Тогда я пошёл к Олегу и попросил его поискать гранты. Олег нашел кучу каких-то страничек, и я их папе принес. Там были гранты по экологии и другие разные. Я все это почитал и понял, что чтобы выиграть такой грант, надо составить ТЭО, причем составить так умно, что показать в этом ТЭО именно такую пользу, какую хочет тот, кто грант даёт. Я все это объяснил папе. Он взял листки, положил в портфель и сказал, что передаст своим сотрудникам. Но я понял, что те сотрудники передадут их другим сотрудникам, и тем всё и кончится. Тогда я стал писать ТЭО сам. Я написал, что если модернизировать систему в районе, то в тёплых домах можно сэкономить по три градуса, а в сумме это будет очень много. Это тепло пойдет в холодные дома, и тогда люди там не будут включать электрические обогреватели.

Мы с Олегом нашли также всякую рекламу таких приборов и тоже присоединили к ТЭО.

А в конце я написал, что это будет помогать экологии, потому что электроэнергию производят, сжигая природное топливо, которое надо беречь.

Это была очень пухлая папка. Еще я нарисовал сверху две картинки: старое теплоснабжение и новое. При новом все радуются, и им тепло. А потом я ещё нарисовал вверху доску почёта и нарисовал там папу. Что это он сделал такую систему отопления.

Эту папку папа смотрел уже вместе с мамой. Папа похвалил меня, только сказал, что всё это занимательно, но несерьёзно, ерунда. А потом взял мое ТЭО на работу. Всё-таки он его кому-нибудь там покажет. Во всяком случае, я сделал то, что я мог».

– Филимонов, да ты просто гений, – сказал Игорь Рудольфович. – Тебя хоть сейчас в директора сажай. Откуда ты всё это знаешь? Я и то не понимаю, что такое ТЭО.

– Сажать меня не надо, – сказал Костик. – А про ТЭО нам Света рассказала, и я сразу сообразил, как это просто. Мне понравилось писать такое ТЭО. Тем более что я почти и не писал ничего, а все из интернета Олег наловил. А я только всё вместе собрал.

– Света, а ты, верно, ещё умнее проект завертела? – спросил Игорь Рудольфович.

– Да нет, у меня проще, – сказала она. – Во-первых, я ещё не знаю, что бы из этого дальше сделать, но я составила энергетический паспорт нашей квартиры. Дело было как: я стала думать, как сэкономить электроэнергию, но для этого ведь надо сначала знать, куда она тратится? Папа сказал, что такие проекты начинаются с того, что сначала составляется энергопаспорт. Это такой документ, где обозначается, какие вообще у нас есть приборы и сколько они потребляют энергии. Ну вот, я нарисовала, как могла, только ещё не успела его как следует заполнить.

Света разложила схему на большом листе, и все стали её смотреть.

– А ещё я вот что сделала, – продолжала Света. – Начать я решила с самого простого: вовремя выключать приборы. Я взяла и нарисовала много картинок, где были живая капелька, живой уголёк, живой газовичок. И везде их прикрепила. У выключателя, у крана на кухне, у плиты, у телевизора, у телефона, потому что иногда мама по телефону говорит, а свет забудет выключить. Разные такие картинки: одни весёлые, другие жалобные. И мама с папой стали выключать свет и воду тоже. А ещё я купила маме пробку, которой затыкают ванну, и прикрепила её в кухне. А на пробке тоже выцарапала капелек, которые не хотят утекать зря. И теперь мама моет посуду, затыкая раковину пробкой, и не льёт воду, а картошку чистит так: она её сначала вымоет всю, потом выключит воду и всю картошку почистит, а потом второй раз сполоснёт. Так воды меньше уходит. Папа говорит, что я весело придумала, потому что если я просто напишу: «Выключи свет», – то это скоро все замечать перестанут, а капельки живые, и с ними весело.

– А я в интернете искал, чего в мире есть, – сказал Олег. – Я такого понаходил! Вот есть такой рюкзак с солнечными батареями, в который положил ноутбук – и хоть в поход иди! И электричество с тобой! Я когда подрасту и деньги будут, я непременно такой рюкзак куплю. А ещё я нашел новую информацию про школьников. Я же всё ищу, занимаются ли школьники энергосбережением. Я такое нашёл, аж на стуле запрыгал. Представляете, школьники вечный двигатель изобрели!

– Вечный двигатель невозможен, – усмехнулся Костя.

– Ну ладно, пускай не вечный, но там такое, такое! Значит, так. Есть такой город Челябинск, в нём такой физматлицей, а в этом физматлицее один учитель необычный. Вот уж хотел бы я у него поучиться. Они там проходят по физике воздушный шар – все нормальные люди учебники читают, а эти знаете что делают? Клеют шар. И потом девочки приходят, включают свои фены с горячим воздухом – надувают этот шар, и он начинает взлетать! Здорово, да? Ну и вот. Там, конечно, дети шаров понаделают, понаделают, у них руки чесаться начинают, и они давай изобретать всякие вечные двигатели. Один такой я запомнил. Он называется землероечный!

– Землю роет? – спросил Костик.

– А я знаю, о чём речь, – кивнул Игорь Рудольфович. – Есть такой зверёк – землеройка. И вот учёные давно подметили, что она хитрые норки роет. У неё один вход высоко, второй низко. А внизу и вверху температура воздуха разная, и оттого воздух начинает двигаться, и норка все время проветривается. Ночью он в одну сторону движется, днём в другую. Вот как в метро всё время ветер, так и в норке землеройки. Наверное, твои лицеисты, Олег, придумали такую норку выкопать и там вентилятор поставить.

– Да, только там такая масса цифр и умных слов, что ничего не поймёшь, – сказал Олег. – Еще они изобрели какой-то «Уральский кубик», который что-то там то нагревается, то охлаждается, и в конце концов и от того, и от другого энергия получается. Такой кубик просто положи куда-нибудь на гору, там ведь днём солнце и жара, а ночью льды и холод. Вот вам и вечный двигатель! То есть, не вечный, конечно, ведь его солнце греет, это тоже энергия, но ведь солнце-то все равно греет, так что ж мы его задаром теряем? Потом там ещё одно изобретение было, только я его не выговорю. В общем, там роется глубокий узкий колодец, и в нём тоже отчего-то воздух летать начинает. Ну в общем, я в этом мало понимаю, но меня до того впечатлило, что всё это делают школьники. И я стал изобретать тоже. Правда, времени у меня было мало, и я изобрёл мало.

Во-первых, я придумал приделать зеркало в тот угол комнаты, куда из окна падает вечером солнечный зайчик. У нас очень темно, потому что первый этаж, и только один зайчик бывает, который отражается от окна в доме напротив. И вот я направил этот зайчик себе на стол, и он стал мне вместо лампочки. Потом меня это заинтересовало, я собрал все зеркала в доме и провел этот солнечный лучик прямо в туалет, где никогда солнца не было. Ведь вы понимаете, какая штука – конечно, когда по всему дому валяются зеркала, это не дело, но сам принцип, принцип, понимаете – принцип! Можно сделать такой прибор, который направит свет солнца куда надо! А если сделать зеркальными стены домов? Тогда, представляете, солнце будет светить не только на солнечной стороне, но отражаться и в нашу тоже! У нас зайчик маленький, он от маленького окна отражается, а если там вся стена будет зеркальная? Тогда у нас очень долго будет солнце!

А второе изобретение моё такое. У нас дома всё время споры идут, кто будет мыть туалет, потому что никто не любит. Мама недавно купила мыльце такое специальное, ты воду сдёргиваешь – оно пенится и само немного унитаз отмывает. Так я что придумал. Мама же стирает часто, и у нее мыльная вода течет из стиральной машины. Она сразу в канализацию течёт. А что, если шланг прицепить к бачку? Тогда мыльная вода потечёт в бачок! И когда мы будем воду из бачка спускать, она сама будет мыть… ну, унитаз. И маме такая идея понравилась, и она так и сделала. У нас там шланги съёмные, их можно менять. Вот так. Граф Яшка, твоя очередь! Какие ты там великие дела натворил?

– Никаких, – виновато сказал Яшка. – Я только думал, думал, думал…

– Граф он и есть граф! – крикнул Костик, и все стали смеяться, а Игорь Рудольфович спросил:

– А о чём ты думал-то?

– Ну это долго объяснять… У нас была генеральная уборка. Мама велела нам с сестрой вымыть пол. Сестре досталась комната, а мне коридор. И вот я стал его мыть, а там у нас всякое барахло лежит в коридоре под шкафом. Какие-то баночки, коробочки, газетки, тапки рваные… И вот я очень долго возился с этим мусором. Потому что чтобы вымыть там пол, надо было всё вынуть, а потом всё обратно сложить. Вот я пока складывал, я там целую кучу мусора выкинул. И там стало свободнее. А если бы этот мусор раньше выкинули, это я бы какое время сэкономил! И вот с тех пор я стал думать. Что такое энергосбережение? Это когда ты бережёшь силы. А когда ты бережёшь силы? Когда у тебя всё в порядке. А что такое порядок? Это когда нет ничего лишнего, которое ты не знаешь, куда засунуть. Я думал, думал и надумал, что у меня очень много вещей, которые мне нужны. Но они попадаются мне под руку, я на них смотрю, я о них думаю, и у меня тратятся силы. И я понял, почему Светин папа со всех спрашивает ТЭО. И зачем мой дедушка всякие документы подписывает. Потому что ТЭО и документы – это порядок. Это когда ты чётко знаешь, что надо делать. И тогда будет энергосбережение. И будут силы для великих дел. А иначе получится кто в лес, кто по дрова. Вот что я понял.

– Ну, если думать и мечтать – это работа, тогда я тоже кое-что намечтал, – сказал Олег. – Я вот мечтаю: если бы изобрести такой суперприбор, который бы мог напоминать мне, что надо выключить свет и плотно закрыть воду. Который бы даже регулировал напор воды, и всякое такое. А я бы носил в кармане маленький датчик, который бы соединялся по спутниковой связи с этим прибором, и датчик бы мне всё сигнализировал, что надо. Вот бы такой изобрести.

– У меня есть такой прибор, и даже гораздо более мощный и даже самообучающийся, – насмешливо заметил Яшка. – И главное, энергии мало потребляет.

– У тебя? Где это – у тебя? Что ж ты до сих пор молчишь?! Такого даже в интернете нет! Где ты его купил?! – взбудоражился Олег.

– Здесь, – сказал Яшка и себя по голове постучал. – Мне его Бог подарил. Бесплатно.

– Сказал тоже! – обиделся Олег. – Таких приборов хоть пруд пруди, да только практика показывает, что они плохо работают.

– У кого как, – возразил Яшка. – Я на свой не жалуюсь.

Между тем Игорь Рудольфович очень старательно записал то, что они говорили, и сказал:

– Ну, братцы, с такими делами мы точно ещё один кружок сможем организовать. И пригласим в него многих ребят. Вместе мы сила, правда? Я тут подумаю, что из этого можно сделать, и на другой раз вам расскажу.

На том все закончилось, и они отправились по домам.

– Не нравится мне это, – почему-то наморщился Костя, когда они вышли. – Этак получится, что это не мы восстание заготовили, а он нас в кружок организовал. Он будет зарплату получать, наберёт каких-то там детей, вовсе не тех, кого мы ищем… Вот сейчас мы все заодно, и поэтому мы сила. А если нас будет двадцать, тогда какой порядок и какое энергосбережение? Каждый в свою сторону начнёт тянуть.

– Но наша-то тайная организация будет продолжать существовать, только уже под прикрытием, – сказала Света.

– А в чем её тайность-то? – спросил Олег. – Наоборот надо громче кричать!

– Действовать надо, а не кричать, – недовольно сказал Костик. И домой ушёл, а Олег к бабушке поехал. А Света с Яшкой не торопились и пошли по улице погулять.

– У меня плохая идея про порядок? – спросил Яшка.

– Я думаю, что хорошая, – ответила Света. – Я помню, что папа как-то жаловался: «Они даже не знают, сколько у них котельных в районе, какое уж тут энергосбережение!» Так что думаю, что ты прав.

– А тебе смешно, что я рождён для великих дел? – опять спросил Яшка.

– Немножко смешно, но это здорово, – сказала Света.

– Они тоже так думают, что они великие, но они это скрывают, потому и смеются. А я не скрываю. Я думаю, что каждый человек рождён для великих дел! Почему мы вместо этого мелкими делами занимаемся? Складываем тапки с баночками под шкаф… Ой, смотри, какие хитрые качели во дворе! Пойдём покачаемся? Я никогда на таких не качался!

Качели в самом деле были хитрые – вместо одного сиденья там была такая лодочка, что в неё два человека могут забраться. Света подсадила Яшку, потом сама забралась, только ей пришлось сидеть не на сиденье, а на бортике лодочки поближе к середине, чтоб лодочка не перевернулась, а то Яшка маленький был и не весил ничего. Потом они с горки покатались и на карусели повертелись, устали и на лавочку сели.

– Хороший двор, у нас не такой, – сказал Яшка. – И ты хорошая, а моя сестра не такая. Она бы только и кричала: «Яша, не перевернись! Яша, осторожнее! Яша, не лезь! Яша, отвяжись!».. А я ужасно одинокий человек. Меня никто не понимает.

– Ничего-ничего, я тебя понимаю, – успокоила его Света.

– Да как ты можешь понимать меня, когда я сам себя не понимаю? Ах, как мне хочется великих дел! Не просто больших, а самых-самых великих. Я бы всё отдал, только бы понять, что для всего мира надо. Вот ты говоришь, что закроешь кран – рыбку спасёшь, закроешь ещё раз – ещё одну рыбку спасёшь… А мне этого мало.

– Яшка, но ведь все великие дела складываются из маленьких, – ответила Света. – Вот сразу академиком не станешь, а если учиться каждый день, то через двадцать лет станешь.

– Нет, ты меня не понимаешь. Всё это я знаю. Мне надо то знать, зачем мне рыбок спасать и зачем быть академиком. Самое главное надо знать. А может быть, академики не нужны, а надо стать бродячим музыкантом, пойти по дороге и песни петь, и на скрипке играть, и это лучше будет. Ты смотрела фильм про скрипача Паганини? «Дорога без конца, дорога без начала и конца. Свисти, как птица, и не жди награды…» Ай, пойдём, я тебе покажу! – он соскочил с лавочки и побежал, Света за ним.

Яшка прибежал к большому гастроному, и Света увидела, что сверху на гастрономе идёт бортик, а под бортиком живут воробьи, они оттуда вылетали по одному – по два. А когда Яшка подбежал ближе, они вдруг вылетели оттуда целой стаей, как будто поток водопада из-под крыши вылился, полетели через широкий тротуар и уселись по другую его сторону на куст боярышника. Это было очень красиво, как они вылетели. Света так и замерла от восхищения. А Яшка достал из кармана булку и начал крошить, и тогда все воробьи (и с ними ещё несколько других подлетевших маленьких птичек) слетелись с куста к нему. Они совсем Яшку не боялись, они сидели у него под ногами, на плечах, на ладошках, они летали вокруг него, как будто он был какой-то волшебный. А Яшка смеялся и крошил булку.

– Я их всё время кормлю, почти каждый день, они меня знают, – улыбаясь, звонко говорил он, оборачиваясь к Свете. – Смотри, какой я им дружок! А если бы мы все так дружили, все со всеми, ах, какая была бы красота!

А прохожие шли и оглядывались на мальчика-короля в воробьиной мантии. Улыбались и показывали на него своим спутникам, качали головой. Но вдруг из арки вышел какой-то серый господин в пальто и с палочкой и пошёл мимо Яшки. Воробьи разлетелись в разные стороны, а господин потряс палочкой и сердито сказал:

– Давайте, давайте, кормите! Мышей ещё только нет! – и ушёл.

Воробьи больше не вылетали, только один-два остались на кусте. Яшка докрошил булку, а в глазах у него стояли слёзы.

– За что они такие злые? – заплакал он и ткнулся Свете в плечо. – За что? За что? Какое энергосбережение, когда люди такие злые? Какие академики? Они любить никого не умеют! Ах, если бы знать, как научить людей любить, я бы сто раз умер, чтобы их научить! Сестра говорит, что я ещё маленький, а когда я вырасту, я перестану быть такой глупый; тогда – как я не хочу вырастать, как я не хочу вырастать! Лучше бы я умер, чем стать таким серым и с палкой!

– Нет-нет, ты ни за что не станешь таким серым, ведь это же от тебя зависит, каким ты станешь, – пыталась успокоить его Света.

– Света, я не стану таким, но я всё равно стану взрослым! У меня будут взрослые мысли и заботы, я буду работать, я буду папой, я же не смогу больше кормить воробьёв, валяться в траве, я не смогу! Света, я в этом году узнал, что в траве валяться нельзя, потому что там бывают клещи, и человек может умереть от укуса, причем не сразу умереть, а даже хуже, у него мозги заболят, и он на всю жизнь станет дураком. Как же я теперь смогу в траве валяться? Я ведь раньше думал, что каждый дядя, каждая тётя – хорошие, они мои друзья, я их любил, я их всех любил, а теперь я их не могу любить, потому что я знаю – они злые! Я думал, мои мама и папа – самые умные в мире, и учительница – самая чудесная, а потом так получилось, что мама и учительница стали спорить, а я-то в коридоре был, я всё слышал, и я понял, я вдруг понял, что взрослые сами ничего не знают, как жить! Они не знают! Я ведь думал: я мало знаю, но они-то меня научат. А теперь я не верю, что они научат меня. Они научат меня быть взрослым, а я не хочу быть взрослым. Я хочу, чтобы всё-всё вокруг радовалось. А ещё… а ещё я тебе вот что скажу, пойдём, – Яшка вытер слёзы и побежал к большим газонам посередине проспекта, на которые дворники снег сбрасывали. Перебрался через потемневшие глыбы слежавшегося снега, спрятался там внизу, и снаружи его стало не видно. Света тоже к нему туда забралась.

– Вот так. Теперь нас видит только небо, – сказал Яшка. – А для людей нас нет. Мы есть только для неба. Я тебе скажу. Когда я был маленький, я был необыкновенный. Я столько понимал. Я столько знал, как будто я был мудрец. Я даже не помню, что я знал. Как будто бы у меня был третий глаз, и я всё знал, а теперь осталось только два. Я помню, что что-то было, и это был не сон, но я уже не могу вспомнить, что. Не могу. Но я птиц понимал, и я даже знал, что внутри камня живет. Я только не помню, что. Так вот чего я боюсь, Света. Я забыл это, потому что вырос. А если ещё через семь лет у меня останется только один добрый глаз? А ещё через семь – ни одного? И я пойду мимо воробьев, которым я был дружок, и я толкну их палкой не оттого, что я злой, а оттого, что я даже не увижу, какие они живые и красивые! Может быть, мне покажется, что это грязь какая-то лишняя, такая же, как драные тапки у мамы под шкафом. Вот чего я боюсь. Я сказал маме, что капельки живые, она так улыбалась, она соглашалась, она меня похвалила, а сама точно так же воду льёт, она думает, я так играю. Она не видит. Света, ты понимаешь, какая тайна – взрослые не видят ни капелек, ни волшебных колокольчиков! Вот почему они такие! Они берегут только кошелёк, потому что только его они видят. Вот так. И мы их не исправим. То есть нет, их можно заставить за все платить, и тогда они будут тратить поменьше воду и свет. Но чуть только у них будет побольше денег, они скажут: а ничего, у нас денег много, нам не жалко! И они не полюбят воду и свет. А если не полюбят, то зачем тогда всё, что мы делаем?

– Яшка, а тебе не холодно в снегу лежать?

– Холодно, – сказал он. – Ну и что. Зато я здесь есть только для неба. А только я встану, опять попаду к людям. А что я говорю, это тайна. Только для тебя. Потому что ты капельки живые понимаешь.

– Яш, – сказала Света. – А может, ты вправду пророк какой-нибудь? Который для великих дел родился?

– Мы все для великих дел рождаемся, – сказал Яшка. – Все. Но потом мы вырастаем и не помним про это, – он помолчал и стал петь песню из фильма:

– Ну а если спросят вдруг, где любимая и друг, промолчи в ответ с улыбкой, пусть никто не видит сердце поседевшим от разлук… Паганини был такой одинокий, и его не любили. Почему меня не было рядом? Я бы его так любил… Я бы с ним так дружил… Света, у тебя есть немного денег? Мне очень леденца хочется. Они недорогие, леденцы.

– Есть, пойдем, – закивала Света, и они пошли в гастроном. Яшка пошёл вдоль рядов с товарами и говорит:

– Ну вот смотри, смотри, что они делают! Все в пенопластовые коробочки упаковали! Ну ладно – торт, да? Чтоб не помялась красота. Ну даже изюм – пускай, чтоб он не рассыпался. Ну зачем они кабачок-то в коробочку положили, зачем коробочка одному кабачку, ну зачем? Чтобы выкинуть её, только чтобы выкинуть. Сделали – выкинули, ну и что, она же дешевая, вот им и не жалко выкинуть… Света, пойдем вот туда, там у них ящик для пожеланий прибит, но он высоко, я не дотянусь. Дотянись до него, возьми листочек, я отзыв напишу. Ну вдруг они поймут. Ну вдруг!

Он написал на листочке про то, что надо беречь ресурсы земли и не тратить коробочки под кабачки. И ещё написал, что вот если бы они организовали пункт приёма обратно всех этих коробочек. И Света этот листок опустила в ящик для отзывов.

– У меня папа каждый вечер покупает печенье в таких коробочках, – сказал Яшка, облизывая леденец. – А днем он покупает обед в полиэтиленовых коробочках. В месяц у нас шестьдесят коробочек получается, а в год – даже не сосчитаешь, сколько! Это же просто невыносимо! Ты когда-нибудь была на городской свалке?

– Нет. А где это?

– Да не знаю, далеко, там, ехать долго. Мы с папой ехали один раз летом на машине мимо свалки. И я видел смерч. Ты видела смерч?

– Нет, это что, ураган?

– Нет. Это такой крутящийся столб из ветра, пыли и грязи. Он сам по себе возникает, когда в природе что-то неладно. Вот я видел там смерч. А тамошние люди рядом стояли и почти не смотрели на него. Наверное, там часто бывает смерч. Он мне долго снился… А Олег говорит, что в других странах мусор перерабатывают. Собирают гнутые коробочки и делают из них новые. А мы вот живём далеко от свалки и даже не знаем, как сильно мы намусорили в мире и какие мы создали смерчи… Дружок, дружок! – закричал Яшка и побежал к какой-то дворовой собаке. Совсем это был не его Дружок. Но пёс Яшку узнал и стал хвостом вилять, а Яшка его погладил.

А Света стояла, смотрела на Яшку и удивлялась, кто же он такой, этот Яшка-граф, рождённый для великих дел?