Текст книги "Шабаш ведьм"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Когда мы забрались в машину, Мери подняла воротник норкового пальто, так что со своего места я видел только кончик ее носа.

– Тебе холодно, почему бы не включить печку? – предложил я.

– Мне не холодно, – бросила она. – Я просто хочу домой.

– Сначала заедем в Санта-Байю.

– Знаешь, что я тебе скажу? – раздраженно заявила она. – Ты почти такой же гнусный ублюдок, как Пит Кронин!

– Гнуснее, – радостно возразил я.

Те десять минут, что мы ехали в молчании, показались мне вечностью. Часы на приборной доске показывали восемь тридцать, и, учитывая манеру вождения Мери, я рассчитывал попасть в Санта-Байю не позже чем через час.

– Расскажи мне об этом, – попросил я, стараясь не закрывать глаз во время нашей бешеной гонки по дороге. – О маленькой счастливой компании, путешествующей по Америке.

– Все было так, как рассказал Пит, – монотонным голосом отозвалась Мери. – Нас было шестеро, все слегка с приветом, и тогда нам нечем было заняться. У нас с Эдом Конциусом был роман. По крайней мере, я испытывала к нему какие-то чувства. Не знаю, что он испытывал ко мне, я имею в виду в эмоциональном плане, не физическом, потому что этим занимались все. У нас были деньги, мы развлекались, как хотели, все время в дороге, веселились вовсю.

– Что послужило причиной конца?

– Наверное, нам в конце концов все наскучило. Аманда и Керк начали ссориться, сначала между собой, потом с Питом и Брендой. Эд окончательно от нас отдалился и постоянно витал где-то в облаках. Можно сказать, все распалось само собой.

– Кто такая Ширли Рилман?

– О, просто какая-то девушка, которую мы повстречали в дороге. Она пробыла с нами неделю, потом однажды ночью просто исчезла. Ей было восемнадцать лет, всегда жизнерадостная, всегда улыбающаяся. Кто знает, куда она отправилась?

– Ты просто чудо, Мери! – благоговейно произнес я. – Ты ухитряешься отвечать на вопросы, толком при этом ничего не рассказывая.

– Тогда зачем задавать эти проклятые дурацкие вопросы? – злобно огрызнулась она.

На этом наш разговор закончился. Остаток пути мы проделали молча. Мери заговорила лишь тогда, когда мы уже подъезжали к Санта-Байе.

– Дом Эда в другом конце города, на дороге, ведущей к пляжу, – сказала она. – Держу пари, что именно эту неделю он решил провести в Нью-Йорке!

На другом конце города мы повернули с перекрестка налево, и через пару миль домов не осталось совсем; только пляж и океан с одной стороны дороги и заросли кустарника – с другой.

– Ты уверена, что Конциус действительно живет где-то на этой дороге? – нервно поинтересовался я. – У меня такое чувство, что все это время за нами несется толпа эльфов.

– Очень остроумно, – убийственным тоном отозвалась Мери. – Ты случайно не страдаешь водобоязнью?

– Да, в самом деле, вот так совпадение! – горячо подтвердил я. – Только вчера вечером меня укусила в ногу какая-то странная собака, и с тех пор, едва я встречаю незнакомцев, меня охватывает страстное желание их облаять. А что я испытываю при виде дерева!..

– Вот этот дом, – перебила она. – Прямо впереди. Да, это был действительно настоящий дом. Стоял в гордом одиночестве, и компанию ему составлял только пляж. Мери свернула на дорогу, вымощенную гравием, и выключила мотор. И сразу же я явственно расслышал рокот прибоя.

– Я подожду в машине, – сказала она.

– Ты обладаешь массой качеств. Мери Пилгрим, – заметил я. – Но неужели ты еще и стыдлива?

– Единственное, чего я не могу перенести, так это встречи с бывшим любовником! Так что отправляйся, делай, что собирался сделать, а я подожду здесь.

– Ладно, – неохотно согласился я. – И если ты услышишь что-то похожее на пролетающую над головой гигантскую летучую мышь, быстро открой дверь машины. Потому что я вернусь быстрее, чем ты успеешь различить, кто ведьма, а кто нет.

– Очень остроумно, – простонала она. Я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Несколько секунд спустя дверь отворилась, и на пороге появился высокий мужчина, вопросительно глядя на меня. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. У него были редкие каштановые волосы и длинная вытянутая физиономия. Какое-то мгновение он смотрел на меня в упор, но чувствовалось, что это для него трудная задача, и глаза его вновь начали блуждать по сторонам. Я принюхался и почувствовал едкий запах марихуаны.

– Мистер Конциус? – вежливо поинтересовался я.

– Черт подери, кто я, мне известно! – хрипло произнес он. – А вот кто вы такой, черт подери?

– Рик Холман, – представился я.

– Послушай, старина, – медленно произнес он, – до этого момента я тебя никогда в жизни не встречал и хочу, чтобы так продолжалось и впредь!

Не дав ему закрыть дверь, я вставил ногу в щель между дверью и порогом, затем налег плечом на саму дверь и силой распахнул ее снова.

– Это довольно запутанная история, – сказал я, – но я ищу Аманду Малвени.

– Что, черт возьми, происходит? – заинтересовался он. – Все бросились искать Аманду Малвени! Ты уже второй за сегодняшний день, кто ее ищет.

– Здесь был ее брат Керк?

– Может, час назад. Я сказал ему, что не видел Аманду целую вечность! – Приложив огромное усилие, он вновь на пару секунд сосредоточил свой взгляд на моем лице. – Ладно, не стойте там, мистер Холман. Входите и выпейте чего-нибудь. Никто не посмеет сказать, что я негос.., негостеприимен!

Повернувшись, он пошел в маленькую гостиную, воздух в которой был так насыщен парами марихуаны, что его можно было резать ломтями тупым ножом.

– Вон там. – Махнув рукой в направлении бара, он рухнул в ближайшее кресло. – Угощайтесь, мистер Колман.

Я приготовил себе бурбон со льдом, повернулся и посмотрел на хозяина дома. Его глаза почти закрылись, и я решил, что напрасно проделал весь этот путь в Санта-Байю.

– Я уже говорил Керку, – пробормотал он. – Аманда всегда была ведьмой, так чего волноваться из-за каких-то фотографий?

– Когда вы узнали, что она ведьма? – спросил я. – Во время своего турне, которое ваша шестерка проделала от одного побережья до другого?

– Три ведьмы и три колдуна! – хихикнул он. – Дьявольская комбинация, как вы считаете, мистер Толман?

– Да, – согласился я, потому что, черт возьми, как иначе можно ответить на подобный вопрос.

– Все в этом доме, прямо здесь. – Он снова хихикнул. – Все время это чертово мумбо-юмбо, но, может быть, спустя какое-то время ты настраиваешься на другую волну и – щелк – отключаешься. И тогда ты можешь обеими руками прикоснуться ко времени, – тут он вытянул руки перед собой и медленно сжал пальцы, – и подчинить его себе. Во всяком случае, немного погодя тебе становится ровным счетом наплевать на то, чем занимаются другие. Это как жестокое кино, но все равно кино. Когда становится по-настоящему плохо, ты просто его выключаешь. Отстраняешься, понимаете?

– Понимаю, – сказал я, улыбаясь, чтобы продемонстрировать свое дружелюбие.

– Знаете, мы были действительно странной компанией.

– Могу себе представить, – сказал я. – Я пока что не встречался с Амандой, но остальные действительно не от мира сего!

– А как они внезапно бросили меня, все одновременно, – продолжил он. – Я не знал, плакать или смеяться.

– Что же произошло? – спросил я чисто из вежливости.

– Найдете Аманду, спросите у нее. – Он искоса многозначительно посмотрел на меня. – Она та ведьма, которую вы разыскиваете, верно, мистер Холман?

– Верно, – признался я и сделал пару глотков из своего стакана. – Я слышал, Пит Кронин как будто художник?

– Вот именно – как будто. – Он громко зевнул. – Как это получается, что вы говорите, не раскрывая рта?

– Я чревовещатель! – огрызнулся я. – Разве вы не знаете, что вы моя кукла?

– Конечно, я все время знал об этом, – сказал он. – Вы думаете, я тупица или что-то в этом роде? – Его глаза совсем закрылись. – Тем вечером они все считали меня тупицей, но они сами были настолько тупы, что не понимали, на что способно течение.

– Течение? – пробормотал я.

– Аманда сказала, что никогда не знала об этом раньше, но, возможно, она лгала, как и все остальные, потому что все они отъявленные лгуны, – сонно произнес он. – Возможно, лгала, а возможно, и нет, но я-то знал! – Он снова удовлетворенно хихикнул. – Я об этом так и сказал после всего. Просто присматривайте за старым надежным Эдом Конциусом, и тогда мир сам присмотрит за собой.

Я с отчаянием подумал, что все это похоже на безумную игру в шарады, когда нужно угадать верное слово после пятиминутной болтовни.

– После всего? – попытался я отгадать.

– После всего. – Он опять широко зевнул. – Когда дело сделано, и все такое. Я был единственный, кто знал, понимаете?

– Знал? – откликнулся я.

– Знал? – Он вдруг открыл глаза и тусклым взглядом посмотрел на меня. – Что знал? – Мускулы его рта напряглись." – А кто, черт возьми, вы такой?

– Рик Холман, помните?

– Не знаю никакого Холмана! Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию! – Его глаза закрылись, и он рухнул в кресло, как будто кто-то повернул выключатель. А может быть, и в самом деле повернул, отчаявшись, подумал я.

Допив виски, я закрыл за собой входную дверь и направился к машине.

– Ровным счетом ничего! – С горечью сообщил я, усевшись на переднее сиденье. – Этот Конциус не просто витает в облаках, он уже вышел на космическую орбиту!

Ответа не последовало. Я присмотрелся и понял, что оказался в дураках, ожидая ответа от норкового пальто. Так куда же подевалась Мери Пилгрим? Может быть, зов природы, и она из чисто женской застенчивости уединилась за ближайшей песчаной дюной?

Я снова вылез из машины и пошел на пляж. Ночь выдалась безлунной, на небе только мерцали звезды, и океан выглядел черным и зловещим. Не успел я сделать и дюжины шагов, как в мои туфли забился песок, и я тихо выругался. Я прошел около двадцати ярдов в одну сторону, позвал ее по имени, потом прошел в другую и повторил процедуру. С таким же успехом я мог остаться в машине. В конце концов, с полными туфлями песка я вернулся к дому и позвонил в дверь. Прошло немало времени, прежде чем дверь приоткрылась на пару дюймов и Эд Конциус уставился на меня отсутствующим взором.

– Похоже, я где-то разминулся с одной женщиной, – закинул я удочку.

– Послушай, забулдыга! – прохрипел он. – Ты что, черт возьми, воображаешь, что здесь какой-нибудь дурацкий мотель? Ты уже третий за сегодняшний вечер, кто ищет Аманду Малвени, и, как я уже сообщил тем двум типам, я ее уже давно не видел. И уж точно не видел ее сегодня вечером!

– Аманда Малвени здесь ни при чем, – с отчаянием в голосе сказал я. – Я ищу Мери Пилгрим. Она сказала, что будет ждать в машине, но там ее нет.

– Ты еще больший псих, чем тот парень Колман, – решительно заявил он. – Тот, по крайней мере, знал имя девушки.

– Послушайте! – окончательно рассердился я. – Меня по-прежнему зовут Холман! Но сейчас я ищу Мери, а не Аманду. Вы понимаете?

– Нет, – бурно отреагировал он.

– Всего пять минут назад Мери Пилгрим сидела в машине.

– Нет, – с еще большей страстью произнес он. – Не надо!

Слишком поздно я понял, что он обращается не ко мне, а к кому-то, кто стоит у меня за спиной. В следующее мгновение что-то твердое обрушилось на мою голову, и лицо Конциуса исчезло в россыпи огней. И меня окутала полнейшая тьма.

Самый худший вид кошмара – это когда оказываешься совершенно беспомощным. Я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, а когда попытался закричать, из горла у меня вырвался только придушенный хрип. Внутренний голос говорил мне, что я никак не могу повлиять на происходящее, поэтому у меня нет иного выбора, кроме как оставаться зрителем.

Комната, если это была комната, не имела размеров, потому что мерцающее пламя было недостаточно сильным, чтобы осветить темные углы. Мой взгляд был прикован к слабому танцующему свету, и я увидел, что его отбрасывают две длинные черные свечи, от которых также исходил запах чего-то, похожего на ладан. Непосредственно перед этими свечами стоял низкий длинный стол, покрытый дорогим черным бархатом, а на нем во всю его длину было распростерто человеческое тело.

Это была красивая обнаженная женщина. Ее ноги были широко раздвинуты, так что обхватывали узкий стол. Позиция была одновременно непристойной и уязвимой, что еще сильней подчеркивалось раскрытым розовым влагалищем. Голова ее свешивалась с края стола, и лицо было скрыто под длинными светлыми волосами. По ее неподвижной позе я догадался, что она, должно быть, без сознания. Ее обнаженные груди поднимались и опускались в такт дыханию, так что я понял, что она жива.

Кошмар становился все ужаснее. В мерцающем свете свечей медленно возникли фантастические нереальные фигуры. На всех были широкие балахоны, выглядевшие так, будто были сшиты из шкур животных. Эти балахоны были такие длинные, что целиком скрывали фигуры. На том, что стоял лицом ко мне, была маска шакала, на втором – маска кабана, а на третьем – маска козла, дополнявшаяся парой больших закрученных рогов. Они то появлялись на свету, то исчезали в тени. Все это происходило в каком-то рваном ритме, и поэтому невозможно было их сосчитать. Потом, сцепив руки, они стали танцевать спина к спине, как будто грубо пародировали старый английский сельский танец.

Едкий дым становился все гуще, и все труднее становилось различать фигуры. У меня отяжелели веки, и я должен был яростно моргать, чтобы не закрывались глаза.

– Время пришло! – раздался голос из-под маски козла. В этих искаженных звуках было что-то нечеловеческое, что делало голос не похожим ни на мужской, ни на женский.

– Время пришло, – согласились остальные.

– Шабаш собрался?

– Шабаш собрался.

– Жертвоприношение свершилось? – Фигура в маске козла встала позади стола, а остальные, похоже, опустились на колени, произнося хором:

– Жертвоприношение свершилось.

Тогда тот, кто носил маску шакала, поднялся и направился к низкому длинному столу, неся в руках серебряный кубок, который передал тому, кто носил маску козла.

Козел какое-то мгновение неподвижно держал кубок в руках, а затем медленно поднял его высоко в воздух.

– Все те, кто отведает крови, – вещал нечеловеческий голос из-под маски, – навсегда объединятся с козлом и насладятся его властью над темными силами. Да будет так! Именем Вельзевула и его преданных слуг, Асмодея и Абрасакса[4]4
  Вельзевул – «князь тьмы», сатана; Асмодей, Абрасакс – демоны.


[Закрыть]!

Одна рука внезапно нырнула в кубок и вновь появилась на свет мокрой и блестящей, с пальцев стекала красновато-коричневая жидкость.

– Как я смазываю живой алтарь, так и вы должны смазать свои тела кровью!

Пальцы руки, с которой по-прежнему стекала эта красная жидкость, нарисовали около каждого соска полных грудей женщины по окружности, затем вокруг пупка, спустились к раздвинутым ногам, обрисовали треугольный холмик, любовно погладили влажные губы влагалища и проникли внутрь.

Я смотрел, как остальные поднимаются и подходят к живому алтарю и серебряному кубку.

– Стоп! – Тот, кто был в маске козла, вдруг показал на меня. – Сначала надо закрыть глаза неверующему. Не подобает ему видеть наш священный и самый сокровенный ритуал.

Одна из фигур медленно повернулась и направилась ко мне. Кабанья маска все увеличивалась и увеличивалась в моих глазах, пока не закрыла собой все остальное. Затем на мое лицо набросили вонючую тряпку, и я какое-то время беспомощно задыхался под воздействием тошнотворно-сладких паров, а потом во второй раз провалился в кромешную тьму.

Глава 5

Я почувствовал, как к горлу подкатывает комок, но благодаря какому-то врожденному рефлексу оказался в ванной вовремя. Потом я подержал голову под холодной водой, пока не почувствовал, что, если повезет, я сохраню на плечах свою голову; затем не спеша, поскольку у меня слегка подкашивались ноги, вернулся в гостиную. Проклятье! У меня не только ноги, я сам весь подкашивался.

Воздух в гостиной был спертым и густо насыщен парами ладана. Обе потухшие свечи застыли черными восковыми столбиками. Открыв входную дверь, я вышел на крыльцо и глубоко вздохнул. Воздух был чист и свеж. Первые лучи рассвета уже золотили небо, и утренний бриз холодил кожу. Мне было приятно, и мой мозг потихоньку начал снова функционировать. Ночной кошмар был гораздо ближе к реальности, чем положено быть любому кошмару. Я взглянул на свои руки и увидел красные рубцы в тех местах, где они были связаны. У меня болели лодыжки, а губы онемели от соприкосновения с душным кляпом.

Вернувшись в дом, я раздернул на окнах шторы и распахнул их настежь. Затем обыскал дом и обнаружил в спальне Мери Пилгрим. Покрытая «гусиной кожей», которая еще более подчеркивала ее наготу, она лежала ничком на кровати и мирно спала. Полюбовавшись ее гладкими, великолепно вылепленными ягодицами, слегка приоткрывавшими вход в розовую расселину, я отошел к машине, забрал оттуда ее пальто и укрыл ее. Не имело смысла ее будить, потому что меньше всего я нуждался в компании. Поэтому отыскал дорогу на кухню и приготовил кофе.

На середине второй чашки в дверях появилось осунувшееся лицо, увенчанное копной спутанных светлых волос.

– Рик! – Она вошла в кухню, на ходу запахивая вокруг себя норковое пальто. – Что, черт возьми, случилось этой ночью?

– Ты не помнишь? – спросил я.

– Ничего не помню. – Она нервно улыбнулась. – Пару минут назад я проснулась и обнаружила, что лежу голая, укрытая только норковым пальто. У нас что, была дикая оргия или нечто в этом духе?

– Хочешь кофе? – У меня уже была приготовлена чашка, и я ее наполнил.

– Конечно, хочу. – Она подошла ближе. Ее голубые глаза казались огромными. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Расскажи, что помнишь.

– Я сидела в машине и ждала тебя. Я что, потеряла сознание? И где моя одежда?

– Почему бы тебе не присесть и не выпить кофе? – предложил я.

Отодвинув стул, она села лицом ко мне. Пока она размешивала сахар в чашке, я закурил. Проблема состояла в том, с какого момента начать объяснять и как рассказать этой женщине о том, как ее тело использовали в каком-то ритуале, включающем в себя кровь от жертвоприношения. Она, безусловно, не оценила бы те действия над ее телом, и, Бог знает, что еще произошло после того, как я отключился.

– Это было.., или еще что-то... – напряженным голосом произнесла она.

– Что именно? – спросил я.

– То, что случилось со мной этой ночью. У нас не было дикой оргии, и я не теряла сознания. Так что же, черт возьми, произошло?

– Я сам толком не понимаю, – сообщил я. – Конциус пригласил меня выпить, и мы немного поболтали. Эта болтовня ровным счетом ничего не прояснила. Потом я вернулся к машине и увидел, что тебя в ней нет. Тогда я снова вернулся в дом, и Конциус заявил, что не видел тебя. Потом кто-то оглушил меня ударом по голове.

Она медленно пила кофе, одновременно внимательно наблюдая за мной.

– А потом?

– Все остальное сбивает меня с толку, – продолжил я. – Все было, как в кошмаре, понимаешь?

С подчеркнутой аккуратностью она поставила чашку на стол.

– А точнее, в каком кошмаре?

– Горели черные свечи, – начал рассказывать я. – Люди, не похожие на людей, были одеты во что-то, напоминавшее длинные балахоны, сшитые из шкур животных. Те части тела, которые мне удалось разглядеть, походили на человеческие. Но головы отличались.

– Чем отличались? – прошептала она.

– Одна как у шакала, другая как у кабана, а третья как у козла, и даже с рогами.

– Шабаш! – Она побелела, и резче обозначились темные круги у нее под глазами. – Я помню, как сидела в машине и ждала тебя. Потом кто-то накинул мне на лицо какую-то грязную тряпку, от которой несло тошнотворным сладким запахом.

– Старый добрый хлороформ, – объяснил я. – Они его и ко мне применили. Потому что смазывание тел кровью – это слишком сокровенный ритуал, чтобы его мог наблюдать такой неверующий, как я.

У нее в горле замер придушенный хриплый крик, и она, распахнув пальто, неподвижным взглядом уставилась на высохшие коричневые круги около сосков. Осторожно потрогав их, она резко отдернула руку, будто они обжигали. Опрокинув стул, выбежала из кухни. Я докурил сигарету и приготовил еще кофе. Снаружи за окном вовсю занимался день и весело щебетали птицы. Вернувшись, Мери налила себе свежего кофе, подняла стул и уселась. По ее виду можно было догадаться, что подтвердились ее худшие опасения.

– Это меня они использовали, – хмуро произнесла она. – Я хочу сказать, в качестве алтаря.

– Полагаю, что да, – согласился я.

– Почему ты не попытался остановить их?

– Они связали меня по рукам и ногам и заткнули рот кляпом, – объяснил я. – Разве не так это всегда происходит? А ты забыла припрятать карманный лазерный пистолет!

– Извини, Рик. – Она плотнее закуталась в пальто. – Скажи мне только одну вещь. Откуда взялась кровь?

– Понятия не имею, – честно признался я. – Она уже была налита в серебряный кубок. Шакал вручил его Козлу, а Козел использовал тебя как модель для демонстрации обряда.

Она зажмурилась.

– Я бы хотела умереть!

– Я тебя понимаю, – посочувствовал я. – Бывают такие моменты, когда утром не хочется просыпаться после подобного кошмара.

Мери открыла глаза и одарила меня убийственным взглядом.

– Я чувствую себя грязной. Изнасилованной. То, как они использовали меня для своего мерзкого...

– Твоей вины в этом нет, – рассудительно заметил я. – Ты в тот момент была без сознания.

– Ты бесчувственный негодяй, Рик Холман! – злобно заявила она.

– Что еще мы имеем на сегодняшнее утро? – зевнул я. – Почему бы тебе не рассказать мне все?

– О чем?

– О шабаше, – огрызнулся я. – Очевидно, что эта процедура для тебя не нова. Ты задавала правильные вопросы и сама же на них отвечала. – Вытянув над столом правую руку, я наставил на нее указательный палец вместе с мизинцем.

– Что ты делаешь? – Она инстинктивно отпрянула назад.

– Знак против заклятья, – пояснил я. – Тот, который ты продемонстрировала Кронину в его доме прошлым вечером. Он тоже участник шабаша?

– Я не знаю, был ли он этой ночью, – тихо произнесла она. – Раньше он участвовал. Мы все участвовали.

– Еще слишком рано для того, чтобы говорить загадками, – раздраженно сказал я. – Поэтому расскажи мне, как это было – раньше...

– Наше путешествие в поисках самих себя, – объяснила она. – Спустя какое-то время мы начали скучать, особенно Аманда. Поэтому она начала искать что-нибудь новенькое, чтобы нас развеселить.

– Как я слышал, – вдруг вспомнил я, – для шабаша требуется тринадцать участников.

– Нам хватало шестерых, – коротко отрезала она. – Керк нас завел, он все время болтал про черную магию. Так что идея уже носилась в воздухе, нужно было только ее осуществить, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мы тогда были в Сан-Франциско. Аманда пошла и купила какие-то книги. Потом они с Керком их вызубрили и предложили, чтобы мы шестеро попробовали исполнить некоторые обряды. Пит был просто в восторге, ему всегда нравилось все загадочное. Полагаю, что Бренда согласилась из-за Керка.

– А как насчет тебя?

На какое-то мгновение она заколебалась.

– Я считала, что нет смысла спорить, а Эду было все равно, он и так постоянно витал в облаках.

– С каких же обрядов вы решили начать?

– Это все была сумасшедшая детская игра. Мы скакали голыми, а Аманда представляла из себя верховную жрицу. Она нам давала какое-то масло, чтобы втирать в тело, и называла это мазью. А потом мы должны были пить вино из специального кубка. Они вместе с Керком болтали при этом всякий вздор, а заканчивалось все обычной оргией.

– И это все?

– Вначале. – Мери сделала паузу, чтобы попить кофе. – Потом мы отправились на юг и расположились здесь, в доме Эда. Почти сразу же после нашего приезда обряды становились все более частыми, пока мы не стали исполнять их каждую вторую ночь. Спустя некоторое время Аманда стала жаловаться, что мы ничего не можем добиться. Мы никогда не подчиним себе силы тьмы, говорила она, пока не начнем приносить настоящие жертвоприношения. Кровавые жертвоприношения.

– Кровавые жертвоприношения? – повторил я.

– Началось с цыплят. Аманда торжественно перерезала им горло, давала крови стечь в кубок, смешивала ее с вином, и мы должны были это пить. – Мери на секунду захлопнула свой рот ладонью. – Это значит, что ты хочешь все бросить, Рик?

– Нет, – ответил я. – Я уже это сделал сегодня утром.

– Позже, – продолжила она, – Аманда сказала, что нам следует иметь надлежащий алтарь для жертвоприношений. Это должно быть тело человека, сказала она, причем желательно тело юной девственницы. Керк тут же отпустил остроту, сказав, что мы трое не годимся, но в тот же вечер они с Питом отправились на поиски, и им повезло. Это была симпатичная дружелюбная девушка, которая подумала, что ее приглашают на вечеринку.

– Ширли Рилман? Мери кивнула.

– Они что-то подмешали ей в питье, и она намертво отключилась. Потом они раздели ее и использовали ее тело в качестве алтаря. Аманда перерезала горло цыпленку и поливала кровью тело девушки, а потом сказала, что невозможно, чтобы она оставалась девственницей. Это предстояло проделать троим мужчинам. Пит Кронин хотел быть первым, а Эд сказал, что не следует трогать ребенка, и из-за этого началась драка. Можешь представить себе, какое это было жалкое зрелище! Эд, как обычно, был где-то на седьмом небе и все делал в замедленном темпе, а Пит все время упирался в него своим животом.

– Настоящий бой, – ехидно заметил я. – Вот весело-то было!

– Затем, пока они все продолжали свою идиотскую драку, Керк вдруг сказал, что он первым будет обладать девственницей. Бренда пришла в ярость и заявила, что это произойдет только через ее труп. Она до крови исцарапала ему лицо ногтями. Керк взбесился! Он схватил нож, которым Аманда резала цыплят, и завопил, что если девственницу не принесут в жертву, тогда в жертву принесут Бренду в качестве компенсации. Он полоснул ее ножом между грудей, и она упала в обморок. Она лежала на полу, обливаясь кровью, и именно в этот момент девушка очнулась.

Мери помотала головой.

– Пока жива, не забуду ужас, отразившийся на ее лице. Она, должно быть, решила, что проснулась в аду! В ту же секунду она вскочила и выбежала из дома. Керк ринулся за ней, и мы слышали ее вопли, когда она бежала по пляжу. Потом наступила тишина. Прошло немало времени, прежде чем вернулся Керк, а вернувшись, сказал, что вынужден был ударить девушку, но что с ней все в порядке. Внезапно мы все протрезвели, и нам даже не хотелось смотреть друг на друга. Все упаковали свои вещи, а потом мы разъехались кто куда. Так закончился тот обряд. Тогда я считала, что с обрядами вообще покончено.

– Что же случилось с девушкой?

– Это и было самое худшее, Рик. Пару дней спустя ее тело вынесло волнами на пляж в двенадцати милях к югу отсюда. В газетах писали, что ее горло было перерезано, а перед тем как она была убита, ее изнасиловали. Все средства массовой информации тогда говорили об этом.

– Ты считаешь, что девушку убил Керк? – спросил я.

– Он мог это сделать, – медленно ответила она. – Я думаю, он явно подозреваемый. Но я много размышляла по поводу всего этого, и, если он не врал, когда говорил, что оставил ее без сознания на пляже, любой из двух остальных мужчин мог вернуться после нашего отъезда и проделать все это. Не так ли?

– Это могла быть работа не одного человека, – сказал я. – Керк мог изнасиловать ее и оставить на пляже без сознания, а одна из трех женщин могла вернуться назад и убить ее.

– Но это делает подозреваемой и меня!

– Я подумал об этом, – охотно согласился я.

– Конечно, – без всякой горечи сказала она.

– Эти фотографии Аманды в роли верховной жрицы, которые кто-то послал Гектору Малвени, – размышлял я. – Как ты считаешь, когда они были сделаны?

– Из описания Бренды по телефону я бы предположила, что они сделаны тогда, когда мы были здесь, в Санта-Байе.

– Кто бы мог их сделать?

Мери без всякого выражения посмотрела на меня и покачала головой.

– Не имею ни малейшего понятия.

– По-моему, нет никакого смысла оставаться здесь, – сказал я. – Мы могли бы вернуться в Лос-Анджелес.

– Пойду поищу сначала свою одежду, – быстро сказала Мери. – Я буду чувствовать себя немного неловко, идя по бульвару Уилшир в одном норковом пальто!

– Хорошо, – согласился я. – А я пока пойду подышу свежим воздухом. Встретимся в машине.

Ласковое утреннее солнце пригревало мне затылок, а свежий воздух меня бодрил. Я даже не раздражался оттого, что в мои туфли опять набился песок. На пляж накатывались высокие волны, и чем дольше я гулял, тем жизнь казалась мне прекрасней. Это была неподходящая мысль в неподходящем месте в неподходящий момент. Я перевалил через гребень дюны и увидел, что он лежал там, прямо передо мной в глубокой впадине. Может, это был просто какой-то пьяница? Но что-то подсказывало мне, что это не так!

Подойдя вплотную, я опустился на колени и перевернул тело на спину. На меня обвиняюще уставились мертвые глаза, и я отметил про себя, что в редкие каштановые волосы набился песок. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха и постарался на славу: перед его рубашки представлял собой кошмарное зрелище. Где бы ни витал сейчас Эд Конциус, я точно знал, что марихуана не имеет к этому никакого отношения.

Я встал с колен и стал подниматься по крутому склону дюны, направляясь к дому. Мне пришлось констатировать, как я был прав, когда хотел отказаться работать на Гектора Малвени. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. И теперь у меня на шее висело это задание, ведьмин шабаш, нераскрытое убийство годичной давности, а тут еще труп Эда Конциуса. Судя по тому, как я себя чувствовал, у меня, должно быть, открылась хроническая язва.

Когда я вернулся к машине, Мери Пилгрим уже сидела на переднем сиденье, забившись в угол. Я сел за руль и вставил ключ зажигания.

– Я нашла свою одежду, – сказала она. – Почему-то, одевшись, я чувствую себя гораздо лучше.

– Это замечательно, – вежливо произнес я.

– Зато, – внезапно просияв, сказала она, – несмотря на все ужасы этой ночи, никто не был убит!

Момент был неподходящий, чтобы ее разочаровывать, поэтому я вывел машину на дорогу и взял курс на Лос-Анджелес.