Текст книги "Семь сирен"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Я быстренько проводил его в кабинет Брэдстоуна, и тот стал обозревать разбитые лампы и обрезанные провода.

– Надо вернуться в лодку.

– Разве вы сможете это починить? – спросил я с отчаянием в голосе.

– У меня там все лампы. Вернусь через минуту.

Монтер оставил свой ящик с инструментами и отчалил, вернувшись через пять минут с картонной коробкой, полной лампочек. Двадцать минут спустя телефон заработал, монтера отослали на кухню, где Лофтинг пообещал соорудить ему восхитительный ужин, а я уже протянул руку к трубке, чтобы позвонить в полицию. Но тут телефон зазвонил сам.

Не успел отзвучать первый звонок, как я схватил трубку и заорал в нее:

– Кто бы вы ни были – помогите!

– Полагаю, теперь вы нуждаетесь в помощи. – Ледяной тон Мэндалы Уормингтон прерывали помехи на линии.

– Если ты думаешь, что последние два дня я только и делал, что забавлялся с сексуальными красотками, у которых по мне текли слюнки, то ошибаешься, – огрызнулся я.

– Разве? – спросила она со значением.

– Да! Ошибаешься! – возмущенно заявил я. – Мне пришлось и еще кое-чем заниматься – пытался, например, предотвратить убийство.

– Неужели? И вам это удалось?

– Некоторые живы до сих пор. – Я старался смотреть на вещи с положительной стороны. – Скажи, а это ты послала монтера чинить телефон?

– Да. Пытаясь прозвониться, я поняла, что линия не работает, поэтому и позвонила в телефонную компанию. Они уже об этом знали, но не планировали послать человека на остров раньше чем через неделю. Мне пришлось воспользоваться всем влиянием компании «Робертс, Робертс и Гримстед», чтобы заставить их поторопиться.

– Это посреди ночи-то?

– Они очень услужливы, – заметила Мэндала бесстрастно.

– Могу поспорить, этому способствовал твой эротический голос, – заметил я цинично.

– Как ты смеешь говорить в таком тоне с женщиной, которая только что спасла тебя от определенного рода истощения? – дерзко ответила она, а потом добавила более серьезным тоном: – Это шутка, насчет убийства?

– Вовсе нет. Четверо девушек мертвы. Я расскажу тебе все, когда завтра вечером мы будем ужинать вместе.

– Я предпочла бы послушать о наиболее чувственных аспектах вашего опыта общения с барышнями, – отчеканила она.

– Пока мы не перешли грани приличия, мне хотелось бы получить информацию, добытую твоим детективом.

– О’кей. Конечно, мне пришлось прибегнуть к убеждениям некоторого рода. Вот, например, одни духи сто или сорок пять долларов за унцию. А затем за ужином и напитками у меня в квартире я поведала ему, насколько важно…

– Не надо подробностей! – заорал я.

– О-о-о! – разочарованно протянула Мэндала. – Полагаю, это только лишний раз доказывает, что ты вовсе не интересуешься моей приватной жизнью, не то что я. Во всяком случае, детективное агентство откопало садовника, который работал в приюте, когда туда привезли девочку. Теперь ему шестьдесят восемь лет, и он на пенсии, но помнит ее довольно хорошо, потому что в то время она его заинтересовала. В таком людном месте, как приют, на нее не обращали никакого внимания. Он сказал, что девочка держалась замкнуто. Никогда ни с кем не разговаривала без принуждения и больше всего хотела, чтобы от нее отстали и не трогали. Садовник пожалел бедняжку – конечно же она была миловидной девочкой – и стал по-своему проявлять к ней внимание. Через несколько дней она начала с ним беседовать. У нее не сложились отношения ни с учителями, ни с нянечками, и она не подружилась с другими детишками.

– Как долго она там находилась?

– Три недели.

– Неудивительно, что она об этом ничего не помнит, – пробормотал я себе под нос.

– Однако под показной застенчивостью скрывался характер очень решительный и самоуверенный – вот почему ее так быстро удочерили. Она могла найти подход к любому, чтобы заполучить желаемое.

– Что еще садовник знает о ней?

Мэндала задумалась на несколько секунд, и в трубке что-то загудело.

– Ну, он помнит, что девочку привез мужчина, несомненно дружок матери, – она просидела в приемном покое в течение трех часов, не вымолвив ни слова. В конце концов садовник не выдержал и напомнил о ней персоналу. Оказалось, что о ней просто забыли. С тех пор он настолько ею заинтересовался, что расспросил о ней. Конечно, никто не знал о ней много, но мужчина, который оставил ее, назвал имя ее матери и сообщил, что она умерла. Садовник также запомнил людей, которые ее удочерили, охарактеризовав их как приятных, но очень строгих.

– И это означает, что он знает ее полное имя, – догадался я.

– И кто только сказал, что из вас, мистер, никогда не получится детектива? – весело осведомилась Мэндала.

– Кто бы это ни был, он прекрасно знал, о чем говорил, – огрызнулся я. – А теперь сообщи мне кое-что еще.

– Конечно. Что ты хотел бы узнать?

– Имя девочки!

Мэндала хихикнула.

Когда Лофтинг пригласил меня войти, старикан восседал на своей кровати под пологом на четырех столбиках.

– Мистер Робертс, – вздохнул он. – Лофтинг только что известил меня о четвертом убийстве. Это безнравственно! По-настоящему безнравственно! И я решил прекратить расследование и поделить свои деньги поровну между оставшимися в живых девушками.

– Вам решать. Но после того как вы узнаете все факты, включая и имя вашей дочери, – уступил я.

Бертрам начал было наклоняться вперед, но старые кости ему не повиновались, и он снова откинулся на подушку.

– Вы знаете… вы знаете, кто она?

Брэдстоун тоскливо улыбнулся, когда я кивнул, а его веки спастически затрепетали. Мне пришло в голову, что бурная радость приведет к фатальному сердечному приступу, но старикан оправился и пристально уставился на меня. Голос его звучал твердо.

– Кто она, мистер Робертс? Вы в этом уверены?

– Да, я уверен, что знаю, кто она. Видите ли, это выяснилось вовсе не в результате работы ума и моих уникальных способностей анализировать человеческие характеры, просто дополнительная работа для детективного агентства.

– Тогда продолжайте. Скажите мне, кто она.

– У вас хватит сил, чтобы спуститься вниз, мистер Брэдстоун? – заботливо спросил я. – Мне бы хотелось познакомить вас с нею лично.

Старик изучал меня, хитро прищурившись.

– Похоже, вы что-то задумали? Кроме сообщения доброй новости о моей дочери. – Брэдстоун неожиданно замолчал. И воздух стал с шипением поступать в его распадавшиеся легкие. – Она не умерла? – задыхаясь, переспросил он.

Я покачал головой.

– Нет, ваша дочь жива и здорова, – ободряюще ответил я. – Но вопрос о четырех убийствах остается в повестке дня.

– Они совершены моей полоумной сводной сестрой и ее мускулистым дрессированным орангутангом? Лофтинг рассказал мне, что вы заперли их в комнатах.

– Верно, – согласился я. – Все говорило за то, что Джойс убила первых трех девушек в припадке бешеной зависти. Но последнее убийство предполагает почерк Корнелиуса.

– Очевидно, она заразила его своим ядом.

Я улыбнулся.

– Я мог бы этому поверить, Брэдстоун. Но, думаю, эту черту характера вы находите достойной восхищения.

– Только в себе, мистер Робертс, – откровенно заявил он. – В других людях я считаю ее презренной… и опасной.

– Точно так же и я не верю, что Джойс обладает настолько изощренной хитростью, чтобы убедить своего телохранителя совершить преступление, которое совсем не в его интересах.

– А почему бы и нет? Меня он не поразил своим исключительным умом.

– Верно, но Корнелиус чрезвычайно эгоистичен и уверен в себе. Однако назовем вещи своими именами. Если он жаждет денег, то ему стоит всего лишь присосаться к Джойс или к одной из девушек, чтобы их получить.

– Тогда ответ прост. Джойс объявила ему, что не даст ни цента, если он ей не поможет.

– Возможно, – согласился я. – Но маловероятно. От убийств Джойс не получала никакой выгоды, а вы ей обещали разумное наследство.

– А если она мне не поверила и боялась, что я возьму свое слово назад?

– И все-таки Корнелиусу не было никакого резона помогать ей. С другой стороны, соблазнив некоторых девушек, он увеличил бы свои шансы участвовать в джек-поте. Конечно же если бы смог все сохранить в секрете от Джойс. Но даже в этом случае, я уверен, она простила бы ему, пока считала его шашни элементарным проявлением юношеского животного инстинкта. Видите ли, я не стал бы утверждать, что Джойс угрожала Корнелиусу и загнала его в угол. Я придерживаюсь той точки зрения, что она слишком в нем нуждается и не позволит, чтобы обвинение пало на него.

Старикан нахмурился, бессмысленно расправляя складки покрывала на коленях.

– Тогда кто же, по вашему мнению, задумал и осуществил все эти убийства, мистер Робертс?

– Вряд ли они совершены одним человеком, – безразлично бросил я.

Брэдстоун поднял на меня слезящиеся бесцветные глаза и устало вздохнул.

– Если вы соберете всех, Лофтинг, я присоединюсь к вам внизу.

Глава 12

Я не мог бы назвать это дружеской вечеринкой, но, по крайней мере, присутствовавшие хорошо друг друга знали, и выпивка лилась рекой. Лофтинг привел Джойс и Корнелиуса, а я поддерживал Брэдстоуна, когда тот шел через комнату, и опустил его в самое удобное кресло.

Филиппа сидела напротив него, держа высокий стакан, наполненный напитком со льдом. Она слабо улыбнулась, потом отвернулась. Старик сурово кивнул ей.

Ивонн смешивала себе коктейль, а Аманда прислонилась к камину. Лофтинг встал позади Джойс и Корнелиуса, которые в напряженных позах сели у двери.

– Давайте выпьем, – предложил я, стараясь быть душой компании. Я передал стакан Ивонн и смешал коктейли для Аманды, Джойс и ее любовника. Лофтинг и Брэдстоун отказались, а я компенсировал нехватку настроя на общение, налив себе тройную порцию бурбона.

– Что же это? – ехидно спросил златокудрый силач. – Второй акт комедии? Действие происходит в гостиной?

– Верно, – кивнул я. – Оно называется «Мертвые чувствуют боль».

– Достаточно мы наслушались ваших идиотских выпадов – не говоря уж об этом немыслимом обвинении, которое инкриминировали нам, прежде чем мы смогли переговорить с адвокатом! – заявила Джойс на удивление подавленным тоном. Глаза ее обрамляли красные прожилки, и черты лица без грима обострились. Она сохранила стройность и привлекательность, но женщине ее возраста непозволительно выглядеть такой усталой.

– Надеюсь, всех заинтересует то, что я собираюсь рассказать, Джойс, – проигнорировал я ее выпад.

– Убита Робин, – неожиданно объявила Аманда высоким, ломающимся голосом. – Все знают об этом? – Она посмотрела прямо на Корнелиуса.

Он моргнул пару раз, потом перевел взгляд на меня.

– Мне сказала Ивонн, – сообщила Филиппа. – По крайней мере, негодяй не проделает подобное еще раз.

Корнелиус бросил на нее взгляд, и к нему вернулась улыбка.

– Приступайте, мистер Робертс, – нетерпеливо прокаркал Брэдстоун. – Я хочу знать, кто моя дочь.

Все повернулись и уставились на меня, как механические куклы, будто кто-то только что нажал кнопку с надписью: «Повернуться к Робертсу».

– Верно, – быстро кивнул я. – Мы обнаружили, кто законная наследница мистера Брэдстоуна.

– И кто же это? – натянуто спросила Ивонн.

– Вы.

Стакан в ее руке качнулся, и небольшой поток янтарной жидкости струйкой полился на ковер. Она позволила себе глубоко вздохнуть и медленно прижала руку к горлу.

Брэдстоун попытался выбраться из кресла и, покачиваясь, встал на ноги. Лофтинг направился к нему, но старикан нетерпеливо махнул ему рукой. Он сделал два неуверенных шага, все еще держась одной рукой за кресло и протягивая другую.

Удерживая равновесие, Брэдстоун остановился, но тут Ивонн бросилась вперед и обняла его за плечи.

– Папочка!

Брэдстоун был выше ее ростом, но едва держался на ногах. От падения его спасло то, что девушка так крепко сжимала его в своих объятиях, что падать ему пришлось бы прямо на нее.

Я прикончил свою порцию выпивки и налил еще. Филиппа не двинулась с места. Она спокойно сидела в кресле и наблюдала волнующие объятия, в то время как Аманда рухнула на диван подле Джойс.

– Слава Богу, все кончилось, – выдохнула она, слабо улыбаясь.

Застывшее, вспыхнувшее краской лицо Джойс не изменило выражения.

– Думаю, вам лучше присесть, сэр, – ласково сказал Лофтинг, беря старика под руку. – Ваша дочка сядет рядом с вами.

С помощью многозначительного взгляда и кивка Лофтинг расчистил диван и затем препроводил обоих к нему. Ивонн все еще цеплялась за старикана, светясь улыбкой и обнимая его так крепко, что у меня возникли опасения, может ли он сделать хоть один вдох.

– Отчего вы так уверены, что Ивонн именно та девушка? – спросила Филиппа.

Я рассказал им о садовнике и доказанной связи между ее настоящим именем и именем, которое дали ей приемные родители. Филиппа кивнула.

– Ну, значит, все так, – тихо согласилась она. – Как насчет того, чтобы выпить еще, отметить это дело?

– До того как мы перевозбудимся, полагаю, стоит обратить внимание на другую часть проблемы, – бесстрастно продолжил я.

– Какую же? – приподняла бровки Филиппа.

– Кто кого убил – надеюсь, предложение построено грамматически верно.

– Но ведь мы уже знаем, Рэнди, – вмешалась Аманда. – Вы сказали…

– Я помню, что говорил, – поспешно перебил ее я. – И должен признать, что некоторое время верил тому, во что мне полагалось верить. Но когда я понял, почему убили Робин, мне пришлось признать, что Корнелиус тут ни при чем. Не делала этого и Джойс.

– Вы хотите сказать, что ее убила одна из этих девушек? – спросил Брэдстоун. – Ну, если у вас есть подозрения, избавляйтесь от них. Я настоятельно требую покончить с этим омерзительным делом как можно скорее.

– Именно подобными делами вы занимались всю жизнь, мистер Брэдстоун, – вышел из себя я. – Интриги, основанные на жадности, двойная бухгалтерия и нарушение закона дважды в день.

– Какие еще интриги? – брызгал слюной миллионер. – Объяснитесь!

– Я и собираюсь, – сказал я горько. – Вы умираете, мистер Брэдстоун, и в свои последние дни отчаянно желаете отыскать нечто чистое и некоррумпированное, во что можно верить. Ваша дочь – единственный символ этого, который у вас есть. Вы всю жизнь использовали людей, чтобы заработать деньги, и теперь, когда ни деньги, ни власть больше ничего для вас не значат, вы ищете чего-то, что хоть как-то оправдало бы вас и ваши жизненные цели. Но то, что вы привезли ее сюда, на остров, не дало вам шанса обелить себя. Вы создали здесь крошечную копию своей финансовой империи. Только тут насилие вершилось тайно, и в основе его лежало отчаяние. И вот результат – убийства, которым мы все свидетели, тела, которые на самом деле кровоточат.

Силы оставили Брэдстоуна, и он только пристально смотрел на меня с болью в глазах.

– Почему бы вам не прекратить читать мораль, Робертс? – бросил Корнелиус. – Просто скажите всем, что я не виновен. Я не виновен. Вот что я хочу услышать.

– Именно свитер заставил меня понять, что происходят не просто злостные убийства, – медленно сказал я. – Сначала я счел, что свитер принадлежит убийце. Но тут выяснилось, что он сел и что владелица не могла больше носить его. Это ясно указывало на кого-то, кто воспользовался свитером, чтобы подозрения пали на Филиппу. Кого-то, кто не знал, что он больше ей не годится. Самой подходящей оказалась Джойс, поскольку все подозрительные факты указывали в ее сторону. А тут ее еще заметили, когда она избавлялась от остатков свитера.

– Это ложь! – огрызнулась Джойс. – Я в руках не держала свитера, и тот, кто это говорит, – лжец.

– Проблема состояла в том, – продолжал я, – что, к счастью, я никак не мог соотнести убийство Робин с Джойс и Корнелиусом. Поэтому я задал себе задачу: предположим, Джойс не брала свитер?

– И к какому решению пришел ваш изощренный мозг? – съязвила Филиппа.

– Ответ прост: ни к какому.

– О’кей, вы думаете, что я, сталкивая Черил со скалы, надела свитер, который мне стал мал на три размера, только для того, чтобы подозрение пало на меня? Действительно, очень умно!

– Я и не предполагал, что вы его надели, но вы сунули его в руку Черил, когда сталкивали со скалы, точно таким же образом, как я предполагал, считая виновной Джойс. И вы вовсе не планировали, что вас заподозрят. Идея состояла в том, чтобы бросить подозрения на Джойс, и это сработало. Вы совершили ошибку, убив Робин в финале, с целью запятнать Корнелиуса. Поспешили избавиться от него – ведь он знал, кто убил Андреа. И логика проста – если Корнелиус был втянут в убийство, то сам собой напрашивается вывод: он и есть убийца, – и тогда обвинение, которое может предъявить он, покажется явной попыткой избегнуть кары за собственную вину.

Поскольку все подозрения сходились на нем, Корнелиус, вероятно, никогда никого не смог бы убедить в своей невиновности, поскольку невозможно доказать, что Робин или Андреа убил кто-то другой или, во всяком случае, не он. Только он оказался слишком туп, чтобы это понять. Поэтому Робин получила записку, что Корнелиус хочет встретиться с ней в комнате для игр. Но это имело далеко идущие последствия, потому что Корнелиус не убивал Робин. Он слишком здравомыслящ, слишком практичен, и у него на одну унцию мускулов не приходится ни одной эмоции.

Филиппа глотнула из стакана и холодно посмотрела на меня.

– Хорошо, продолжайте. Но пока вы ничего не доказали.

Я пожал плечами.

– Адвокатов нанимают, чтобы защищать, а не доказывать вину.

Она бросила на меня пристальный взгляд. Никто не двинулся с места.

– Вернемся к нашему делу, – сказал я, промочив горло глотком бурбона. – Если Филиппа – убийца, как же она планировала избежать наказания? Она не могла ставить перед собой цель убить всех шестерых своих соперниц для получения миллионов Брэдстоуна, потому что тогда кто же, кроме нее, убийца? Она понимала, что вину за убийство всех шестерых ей не свалить на Джойс и Корнелиуса, даже если учесть, что ей повезло и она сумела загнать их в тупик. А если это не сработает, валить вину будет не на кого. Поэтому планировалось расправиться не со всеми, а только с несколькими девушками. Но к чему это привело бы? Только уменьшило бы число претенденток, но шанс, что одна из оставшихся в живых получит денежки, все еще оставался. Стоило ли рисковать из-за несильно возросшей вероятности?

– При надежной договоренности это могло бы оказаться верным делом, – заметил Корнелиус.

– Верно, при надежной договоренности, – натянуто согласился я. – Поэтому те, кто должен остаться в живых, договорились меж собой – не важно, кому достанутся деньги, они разделят их поровну!

– Это невозможно! Что вы говорите, Рэнди? Мы что же, по-вашему, сговорились поубивать этих несчастных? – Ивонн замерла на краешке дивана, рука ее больше не обнимала старика. Потом она встала, сжав кулаки.

– Мистер Робертс, я думаю, мы достаточно наслушались этого бреда, – прохрипел старикан, его била ужасная дрожь. – Одна только мысль о том, что моя дочь имеет отношение к смертям этих девушек, абсурдна. Абсолютно абсурдна!

– Она же не знала, кто ваша дочь, – указал я. – И ни одна из них не знала, кто ваша дочь.

– Вы считаете, что и я тоже помогала? – спросила Аманда.

– Ясно, план был хорош, – продолжал я. – Но изначально, до того как приехали Джойс и Корнелиус, он выглядел более опасным. Замысел состоял в том, чтобы девушки обеспечивали друг другу алиби во время всех четырех убийств, а это делало невозможным осуществление их одними руками. Каждой предстояло совершить по крайней мере одно убийство, чтобы другие не опасались, что их выдадут. – Я посмотрел на Аманду. Она стояла у камина и слушала меня с таким видом, словно ей действительно требовалась поддержка. – Аманда убила Райму. Нет никаких сомнений, что она рассказала ей о встроенном шкафе, когда та поделилась с ней собственным планом соблазнить меня и уговорить объявить ее наследницей состояния. Преступление заговорщицы задумали до того, как приехали Джойс и Корнелиус, но идея переложить вину на них сформировалась быстро. Возможно, кто-то из них подслушал, как Джойс угрожала, что не допустит ни одной девушки до денег. Определенно та достаточно громко орала, чтобы быть услышанной.

– Он лжет! – окрысилась Ивонн. – Мы не делали этого, и он ничего не докажет!

Брэдстоун наклонился вперед, словно мешок перемолотых костей, и с неимоверным усилием поднялся на ноги. Ивонн поспешно бросилась ему на помощь, но старик оттолкнул ее руку. Затем он толкнул ее, отбросив на диван, и зашаркал вон из комнаты. Я никогда до этого не видел, чтобы он так проворно двигался, но догадывался, что, добравшись до постели наверху, он больше никогда не будет ходить на своих двоих.

Если Брэдстоун и не поверил мне, он наверняка понял, что Ивонн только что сама вынесла себе обвинение.

– Вы стали мозговым центром предприятия, – сказал я потрясающей блондинке в зеленом. – Не знаю, по какому принципу вы выбирали себе партнеров, но от вас требовалась особая осторожность, чтобы, обзаведясь сообщницами, не насторожить своих будущих жертв. Не исключено, что эта троица естественно потянулась друг к другу. Черил упомянула клику – и я вспомнил об этом, когда понял, что вы с Филиппой определенно действовали заодно. Память подсказала и слова Аманды о том, что вы все ненавидите друг друга, что никто между собой не дружит. Однако знакомство с Андреа, Черил и Робин показало, что девушки знают друг о друге то, чем можно поделиться только в дружеской болтовне. Вы, должно быть, не сомневались, что я никогда не свяжу вас троих вместе.

Ивонн с закрытыми глазами все еще полулежала на диване, там, куда упала, когда старик оттолкнул ее.

– Думаю, теперь он не оставит мне денег, – произнесла она загробным голосом, – даже несмотря на то, что я его дочь.

– Я – его адвокат и на вашем месте не рассчитывал бы на это.

Стоявший все это время у двери Лофтинг пораженно молчал. Если я и испытывал к кому-то жалость, то только к нему.

– А какую роль играл Корнелиус? – наконец спросил он.

– Корнелиус видел, как Ивонн убивала Андреа. Той ночью он бродил в окрестностях дома, возможно, надеясь подглядеть что-нибудь стоящее. Во всяком случае, рассчитывая получить часть денег, он снюхался с Ивонн и вступил с ней в сделку, взамен согласившись помочь ей оттащить тело от дома. Тут Ивонн заметила меня и отступила в тень. Когда я подошел к телохранителю, который не знал о моем присутствии, Ивонн подскочила сзади и ударила меня. Вместе с Корнелиусом они решили оттащить и меня и Андреа в подвал. К несчастью, этот гориллообразный верзила не слишком-то сообразителен, поэтому и поступил так, фактически подставившись. Зная, что я видел Корнелиуса, Ивонн сама пришла мне на выручку, предвидя, что я буду так благодарен ей за свое спасение, что у меня и подозрения никакого не возникнет о ее причастности к преступлениям. Но конечно же, когда я догадался, что ударила меня не Джойс, я сразу связал два события. По вашей вине, Лофтинг, только Ивонн хорошо знала об этом подвале. Я убедился в своей правоте, когда вошел сюда, а Корнелиус совсем не удивился, увидев меня. Ивонн рассказала ему, как освободила меня в надежде, что я помогу уличить Джойс. Единственное, о чем она умолчала, – это то, что мне известно о его причастности к убийству и нападению на меня.

– Понимаю, сэр. Значит, Корнелиус понятия не имел о плане?

– Конечно, я ничего не знал, ты, кусок мертвечины! – с издевкой бросил молодчик. – Я предполагал, что их всех поубивала эта блондиночка. А когда Робин нашли мертвой на любимом месте наших встреч, до меня дошло, что барышня намеревается надуть меня. Однако я все-таки сдержался. Хотелось посмотреть, что будет дальше. Я вычислил, что в конце концов она получит денежки, и, если меня признают только соучастником, дело того стоит.

– Вам повезло, приятель, – ухмыльнулся я. – С вашими мозгами вас могли бы обвинить в убийстве семнадцати человек, о которых вы ни разу даже не слышали!

На это Корнелиус рассмеялся, сочтя мои слова отменной шуткой.

– Связь Ивонн с Филиппой, – продолжил я, – стала очевидной, когда она подстроила, чтобы я наверняка узнал, кому принадлежал свитер, а потом сообщила, что заметила его у Джойс.

Поскольку я убедился, что имею дело с групповым сговором, включить Аманду в цепочку уже не составило труда. Во-первых, Черил упомянула, что поймала ее, когда та рылась в чужих вещах. Зачем? Скорее всего, чтобы поискать доказательства, опровергавшие причастность Черил к числу дочерей. Но это также указывало на то, что Аманда не столь уж невинна, как ей хотелось казаться. Дальше стало ясно, что это она затопила яхты. Барышня убедила меня, что не совершала этого, только на том основании, что подозрение падало на нее слишком очевидно. Несомненно, она запаниковала, когда увидела, что порвала свою юбчонку. Ведь кто-то мог обнаружить вырванный клок. Так и случилось: его нашел Корнелиус. Поэтому Аманда стремглав помчалась в дом, переоделась и вернулась, подобрав топор там, где бросила его по дороге. И именно драная юбка заставила меня ей поверить. Все выглядело так очевидно, что почти превращалось в клише – но это не было запланировано!

Лофтинг безмолвно кивнул.

– Тогда кто же на самом деле убил Робин, сэр?

– Не знаю, – сознался я. – Ивонн убила Андреа, Филиппа – Черил, а Аманда – Райму. Не исключено, что во имя сохранения равновесия с Робин расправились все вместе: двое держали, а третья всаживала нож.

Ивонн рассмеялась.

– Вы очень умны, Рэнди, действительно очень умны. Мне казалось, что мы с Амандой сумеем полностью заморочить вам голову, и если вы заподозрили бы одну из нас, другая убедила бы вас в обратном. Когда вы только что приехали, у Аманды возникла идея: чтобы вы стали ей доверять, подстроить все так, будто ее жизнь в опасности.

– Вы обе здорово постарались, водя меня за нос, – согласился я. – Но все же несколько перестарались.

– Вы правы. Во всем. Как вы сказали – мы все… – Голос Ивонн стал льстивым. – Во всяком случае, Робин мы убили вместе.

– Я зажимала ей рукой рот, когда она пыталась кричать, – рыдала Аманда. Она притащилась к дивану и рухнула на него рядом с Ивонн. – Зачем мы это сделали! И зачем только мы задумали все это!

– Зато какая прекрасная идея! – вздохнула Ивонн. – Денег хватило бы на всех, и никто не доказал бы нашу вину. Все прекрасно получилось бы, если бы не Робертс!

– Благодарю за комплимент, – скромно раскланялся я. – Но сколько ошибок вы понаделали!

– Я хочу проведать своего брата, мистер Робертс, – неожиданно вскочила со стула Джойс Джонсон. – Возможно, он во мне нуждается.

Она окинула меня ненавидящим взглядом и вылетела из гостиной. Я слышал, как она бежала по коридору.

– Заприте пока Корнелиуса, Лофтинг. Полиция прибудет через пару часов, и, думаю, мы обойдемся без его общества. Я же присмотрю за девочками.

– Вы уже позвонили в полицию? – удивился Лофтинг.

– Моя секретарша сделала это – час назад.

Лофтинг взял Корнелиуса под руку и грубо потащил к двери.

Девушки остались на своих местах. Я понимал, что они испытывали. Решив, что мне не помешает еще одна порция спиртного, я отправился к буфету. В кресле зашевелилась Филиппа.

– Так значит, никому? – прошептала она. Рот ее скривился в усмешке.

Никто ей не ответил. Вдруг Аманда неожиданно бросилась на колени и засунула голову в камин.

– Что там еще? – заволновался я, проглотив целиком кубик льда.

Аманда повернулась.

– Крик. Голос мужской.

– Должно быть, это Корнелиус, – устало произнесла Ивонн. – Наверно, Лофтинг ему мстит, следующая очередь – наша. Вот комедия!

– Кто бы это ни был, – прорычал я, – мне необходимо выяснить. А ну-ка, барышни, собирайтесь, я должен посадить вас под замок.

Я взял у Аманды ключ от ее комнаты и запер там всех троих, но решил быть предусмотрительным и позволил им взять с собой бутылку скотча.

Не успел я спуститься с лестницы, как услышал громкие крики.

Дверь в подвал оказалась не заперта, поэтому я распахнул ее настежь и опрометью бросился внутрь. Сделав примерно пять шагов, остановился как вкопанный и смущенно рассмеялся.

– Что же тут смешного, мистер Робертс, – рассердился Лофтинг. – У меня большой вес, и мои руки вот-вот выдернутся из суставов. Когда вы меня спустите, я, может, тоже с удовольствием посмеюсь вместе с вами, но сейчас мне не до шуток.

– Корнелиус ударился в бега, – констатировал я очевидное.

– Вероятно, сэр.

– Не важно, Лофтинг. Зато вы теперь понимаете, как чувствовал себя я, когда висел тут рядом с трупом, пока вы с Амандой обсуждали, кто это сделал и почему.

– Теперь, преподав мне урок, которого я никогда в жизни не забуду, не могли бы вы освободить меня? Пожалуйста!

Я хихикнул, бережно опуская его на пол.

– Стоит ли беспокоиться и пускаться в погоню за Корнелиусом или оставим это дело полиции? – спросил я.

– Думаю, полиции придется гораздо сложней, чем вы предполагаете, – покачал головой Лофтинг, потирая затекшие плечи.

– Почему же? Остров не такой уж большой.

– Вы забыли о монтере из телефонной компании? Он наверняка приплыл сюда на лодке.

– Ладно, давайте посмотрим, но сможем ли мы его отыскать, – предложил я беспечно. – Если повезет, Корнелиус сорвется со скалы и сломает себе ногу.

– В кухне есть фонарик, сэр, – сказал Лофтинг.

Взяв фонарик, мы направились в прихожую, и тут в дверь стали барабанить. Открыв ее, Лофтинг сразу отступил, впуская в дом разъяренного телефонного мастера.

Его волосы прилипли к черепу, а со свитера на босые ноги капала вода.

– Кто-то сбросил меня в воду, – возмущенно сообщил он. – И к тому же украл мою лодку, черт такой!

Глава 13

– Итак, вся моя розыскная работа пошла псу под хвост – имя девушки даже не упомянули в завещании, – недовольно резюмировала Мэндала Уормингтон.

– Твои старания не пропали втуне. Во всяком случае, они дали старикану пять минут счастья в конце жизни, и он пристроил свои денежки.

– Надеюсь, что так. Нельзя умереть, не позаботившись о семидесяти миллионах долларов.

– Верно. Хорошо, что я оказался под рукой, чтобы дать ему совет.

– Конечно. И что же ты посоветовал? – Мэндала приподняла бокал с шампанским и одарила меня дразнящей улыбкой.

Я под столом приласкал ее колено.

– Брэдстоун все же оставил десять миллионов Джойс Джонсон. И это его идея – не моя. В ту же секунду, как он умер, дамочка накрыла его простыней и напилась до чертиков с двумя киношными статистами в гостиной его усадьбы в Лос-Анджелесе.

Позднее, за кофе, я спросил:

– Тебе интересно, куда делись остальные деньги?

– Еще бы!

– Лофтинг получил миллион. Сперва Брэдстоун возражал, но я уговорил его, убедив, что Лофтинг во всей этой истории оставался единственным человеком, который не проявлял никаких признаков личной заинтересованности и действовал искренне, безо всяких эгоистических побуждений.

– А куда же делись пятьдесят девять миллионов?

– Я предложил ему основать фонд, которым конечно же будет управлять фирма «Робертс, Робертс и Гримстед». Фонд предназначается для открытия сиротского приюта. Старикану понравилась эта мысль, хотя он понял всю ее иронию.