Текст книги "Порочный сексуальный святой (ЛП)"
Автор книги: Карли Филлипс
Соавторы: Эрика Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Еще один тихий стон Саманты вернул Клэя в настоящее, где он предпочитал оставаться. Прошлое было заполнено только дерьмовыми, болезненными воспоминаниями, которые, по большей части, ему удавалось держать глубоко внутри себя.
Закончив блевать, она, наконец, оттолкнулась от унитаза, пытаясь выглядеть спокойной, несмотря на то, как неэлегантно ее только что вырвало и как она измотана. Он отпустил ее липкие волосы, взял чистое полотенце, смочил его водой из раковины и дал ей умыться.
– Это было отвратительно, – пробормотала она в смущении, посмотрев на него со своего места на полу. – А теперь… теперь я вся перепачкана.
Честно говоря, его кексик выглядела дерьмово и пахла соответствующе.
– Да, ты действительно горячая штучка, – сказал он с ноткой сарказма в голосе.
Она слегка оживилась, Озорная улыбка изогнула уголок ее губ.
– Нет… ты чертовски горяч, – повторила она.
Он усмехнулся, она совершенно неправильно истолковала эту фразу как комплимент. Клэй, несомненно, был пресыщен, когда дело касалось женщин. Они его не забавляли, и он не смеялся вместе с ними. Он не заводил отношений, не заводил романов и не ходил на свидания. Обычно степень его взаимодействия с женщиной сводилась к тому, что он подавал им напитки в баре или быстро трахал. Но эта женщина уже проникла ему под кожу и заинтриговала больше, чем следовало.
Ее нос сморщился, когда она, наконец, почувствовала исходящий от нее запах.
– Мне… мне нужно принять душ, – объявила она и попыталась встать.
Она покачнулась на каблуках, пытаясь подняться, и он поймал ее за руку, прежде чем она упала лицом вниз. Она приземлилась ему на грудь, размазывая вонючую рвоту по всей его футболке и джинсам.
Чертовски здорово, подумал он, стиснув зубы.
Хотя он и согласился, что от нее пахнет отвратительно, но ни за что не позволил бы ей залезть в скользкую ванну в таком состоянии.
– Как насчет того, чтобы надеть одну из моих футболок, лечь в кровать и вздремнуть? – а когда она проснется утром, то сможет привести себя в порядок.
Она нахмурилась.
– Но от меня воняет.
– Да, воняет. – Отрицать правду было невозможно.
Она оттолкнула его и снова зашаталась в своих нелепых туфлях, пытаясь расстегнуть блузку.
– А мои волосы… в них что-то есть. Если я не приму душ… от этого ужасного запаха меня снова стошнит.
Она сосредоточенно нахмурилась, но ее неуклюжие пальцы не могли понять, как просунуть пуговицу в отверстие.
Решив, что лучше покончить с этим и уложить ее в постель, чтобы она могла вырубиться на ночь, он отвел ее руки в сторону и быстро расстегнул блузку. Он стянул с ее плеч грязную шелковистую ткань и позволил ей упасть на пол. Она потянулась, чтобы расстегнуть свой сексуальный, бледно-розовый кружевной лифчик, который исполнил свое предназначение, демонстрируя ее полные, сливочные груди, и он знал, что если эти красавицы освободятся, искушение прикоснуться и попробовать их на вкус будет сильнейшим испытанием для его сдержанности.
Черт, все в Саманте мешало ему держать свои руки подальше от нее в сексуальном плане, несмотря на то, что ее только что вырвало. Невозможно было позволить ей раздеться прямо перед ним, хотя его напряженный член доказывал обратное.
– Не снимай, – сказал он, радуясь, что ее нескоординированные пальцы не смогли расстегнуть лифчик.
– Но мне нужно…
– Нет, – отрезал он резче, чем намеревался.
Она опустила руки по бокам, и нетерпеливо выдохнула.
– Не будь таким сердитым, – пробормотала она, явно ничуть не смущенная его резким тоном.
Да, он был сердит и чертовски возбужден, и все становилось только хуже. Как можно быстрее он расстегнул молнию на ее брюках, и ему пришлось опуститься, чтобы помочь ей снять туфли. Она пошатнулось, выбираясь из брючин, и потянулась к чему-нибудь, чтобы ухватиться, что оказалось его волосами.
Он вздрогнул, когда ее пальцы сжали пряди волос, а в его положении, оказавшись перед ней на корточках, лицом на одном уровне с ее красными кружевными трусиками, он представил, как она сжимает его волосы совсем по другой причине. Не для того, чтобы удержать равновесие, а чтобы он прильнул своим ртом между ее нежными, гладкими бедрами, и мог лизать ловкими движениями языка и свести с ума.
Внезапно он встал и прислонил ее задницу к туалетному столику, снимая жемчуга и инкрустированные бриллиантами часы, которые, вероятно, стоили целое состояние. Он включил воду, и снял футболку, джинсы, носки и ботинки.
Она смотрела, как он раздевается, оценивая ширину его груди, следя за его прессом до пояса черных боксеров, которые он оставил. Облизнув губы, она бесстыдно уставилась на толстый ствол, обрисованный плотным хлопком. Ее дыхание стало глубже, румянец возбуждения залил щеки.
– Ты такой чертовски горячий, – прошептала она с благоговением, очевидно, не осознавая, сколько раз уже говорила ему это.
Его кровь закипела в жилах, его ненужное желание обладать ею сводило с ума, он не мог контролировать свою реакцию, несмотря на все усилия.
– Пойдем, Кексик, – сказал он, протягивая ей руку. – Давай сделаем это.
Ее красивые голубые глаза резко расширились.
– Мы собираемся сделать это?
Он застонал, низко и глубоко, когда она снова неправильно истолковала его слова, хотя, конечно, не выглядела против того, чтобы сделать то, о чем намекала.
– Ты хотела принять душ, помнишь? Ты не пойдешь туда одна, когда едва можешь держаться на ногах.
Прежде чем она успела возразить, он схватил ее за руку и помог забраться в ванну. Он повернул ее лицом к струям горячей воды и как можно отстраненнее помог ей вымыть тело и рвоту из волос. Он никогда не делал этого ни с одной женщиной. Все дело сводилось к тому, чтобы войти, чертовски жестко, и выйти. Забота о них? Не входит в сделку. Затем он сделал ошибку, взглянув на ручейки воды, бегущие по ее нежной коже, превращая шелк лифчика и трусиков в прозрачное видение. Все его тело пульсировало от вожделения и желания. Черт.
К тому времени, как они закончили и он вытер ее полотенцем, она покачивалась на месте и, очевидно, с ней на сегодня было покончено.
В соседней спальне он схватил из комода чистую футболку и натянул ей через голову и вниз по ее великолепному, соблазнительному телу, пока она зевала и сонно опускала веки. Прежде чем она успела просунуть руки в рукава, он проник рукой под ткань и снял мокрый лифчик, затем спустил с ног такие же мокрые трусики, все время отводя взгляд.
Когда она была пристойно прикрыта, он подвел ее к кровати, стянул простыню и одеяло и помог забраться. Она заползла на матрас, показав ему голую, восхитительную задницу, прежде чем устроиться на спине. Со стоном чистейшей муки он натянул одеяло ей на грудь.
Она сонно моргнула.
– Спасибо, что заботишься обо мне, – прошептала она, опустив ресницы.
В этот момент она выглядела такой уязвимой и одинокой, и Клэй почувствовал, как его грудь сжимается от инстинкта защитника, который он не имел права испытывать к ней. Он не хотел заботиться о Саманте или ее положении. Не хотел ввязываться в то, что побудило ее выбросить телефон и отправиться в бар на другом конце города, чтобы напиться.
И особенно он не хотел, чтобы его влекло к ней, но, без сомнения, так оно и было.
Он будет спать на диване, а к утру у нее прояснится голова и она почувствует смущение и сожаление. Что касается его… у него будет ночь, чтобы перегруппироваться и набраться сил, и подавить любые нежелательные эмоции из-за кексика, которую он больше никогда не увидит.
Глава 3
Саманте показалось, что ее голова сейчас взорвется. С тихим стоном она приоткрыла веки и прищурилась в слишком яркой комнате. Она не узнавала обстановку, и паника охватила ее, заставляя сердце биться чаще.
Оглядевшись, туманные воспоминания о прошлой ночи, наконец, просочились в ее мозг, давая видимость облегчения, не продлившегося долго, поскольку унижение охватило ее ноющее тело. Мало того, что она выпила слишком много, она еще и безбожно флиртовала с великолепным незнакомцем, и должна была признать, что чувствовала себя чертовски хорошо, будучи немного плохой.
Она громко застонала, но тут же вспомнила кое-что похуже. Отец полностью и бесповоротно заблокировал ее финансы, как и обещал. Стук в голове усилился до невероятной громкости.
Она не могла поджав хвост, как нашкодивший щенок, вернуться домой. Саманта точно знала, кто и что ее там ждет. Более строгие правила приличия и этикета, наказание за неповиновение. Нет, спасибо. Теперь, когда она вкусила толику свободы, она хотела испытать больше. Хотела жить на своих условиях, без ограничений, и хотела принимать на этом пути собственные решения и совершать свои ошибки.
С усилием она села на край матраса и подождала несколько секунд, пока голова перестанет кружиться. Тошнотворное урчание в животе напомнило ей, что внутри пусто, а во рту был привкус… нет, она даже думать об этом не хотела.
Заметив на ночном столике жемчуг и наручные часы, она снова посчитала, что ей повезло, что ее спас порядочный парень. Она посмотрела на часы, с удивлением осознав, что уже почти одиннадцать утра, провела рукой по волосам и поморщилась, когда ее пальцы зацепились за спутанные пряди. Очевидно, красавчик не использовал кондиционер, когда мыл ей волосы в душе, но она была благодарна, что, по крайней мере, пахла чистотой – и вполне по-мужски, учитывая, что на ее коже остались следы цитрусового геля для душа.
Когда она, наконец, посмотрелась в зеркало, отражение напугало ее до чертиков. Она выглядела как та горячая штучка, как он назвал ее вчера вечером. Ее обычно прямые светлые волосы были волнистыми и взъерошенными – далеко от гладкого, шелковистого стиля, на котором настаивала ее мать. Все следы косметики исчезли, лицо было чисто вымыто, за исключением следов подводки вокруг глаз.
В сумочке у нее было кое-что из косметики, но она понятия не имела, где ее сумочка. Или одежда, если уж на то пошло, хотя лифчик и трусики она нашла висящими на душевой перекладине. Они были сухими на ощупь, и она надела нижнее белье, чувствуя себя намного лучше, чтобы поприветствовать своего белого рыцаря в трусиках. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить нервное трепетание бабочек в животе, она открыла дверь спальни, которая вела прямо в маленькую гостиную и примыкающую к ней кухню. Место было невероятно компактным и скудно обставленным, и она нашла его довольно легко.
Сидя за маленьким обеденным столом с четырьмя стульями, его трудно было не заметить. Не из-за роста – хотя он был высок и хорошо сложен – а из-за доминирующего присутствия, заставлявшего ощущать его физически. Он наблюдал за ней с другого конца комнаты, его взгляд был задумчивым. У него были густые шоколадно-каштановые волосы и такие же темные и напряженные глаза. Не говоря уже о проницательности и уме.
Даже на расстоянии его проницательный взгляд заставил ее вздрогнуть. Ее кожу покалывало, и все тело пылало от жара, заставляя задыхаться. Глубокий вдох столь необходимого кислорода – и ее груди поднялись под хлопчатобумажной футболкой. Ее чувствительные соски царапали по ткани, сморщиваясь в тугие, твердые комочки, бусинками выступавшие из-под ткани.
Даже при свете дня, без всяких спиртных напитков, ее влечение к нему было мгновенным и неоспоримым. Волнующим и непохожим ни на что, когда-либо ею испытанное с Харрисоном… или любым другим мужчиной, если на то пошло. Обжигающий жар поселился глубоко в ее животе, и внезапная ноющая жажда скрутилась между ее бедер.
Судя по тому, как он слегка опустил глаза и едва заметно сжал челюсти, он заметил реакцию ее тела. Закрыв ноутбук, он поднял к ней глаза, старательно сохраняя невозмутимое выражение.
– Доброе утро, – пробормотал он низким, глубоким голосом, который был сексуальнее, чем она помнила. В сочетании с темной, грубой щетиной на точеном подбородке, этот мужчина был воплощенной женской греховной фантазии. В нем было что-то от плохого мальчика, что искушало хорошую девочку в ней перейти на дикую сторону.
– Привет, – ответила она, заставляя себя подойти к нему. Она улыбнулась, внезапно почувствовав смущение, потому что мужчина буквально видел ее в худшем состоянии.
– Садись. – Он указал на стул напротив себя.
Она понятия не имела, чего от него ожидать, но, по крайней мере, он не выгнал ее сразу. Когда она уселась, он встал и пошел на кухню. Повернувшись к ней спиной… Боже, какая у него классная задница в этих мягких потертых джинсах, – он налил стакан воды, вытряхнул из пузырька несколько таблеток и направился к ней.
– Как ты себя чувствуешь сегодня утром? – спросил он, но, учитывая, что поставил перед ней на стол воду и ибупрофен, он точно знал, как сильно она страдает.
– Лучше, чем прошлой ночью, – смущенно призналась она. – Но моя раскалывающаяся голова и больное тело явно протестуют против всех тех напитков, которыми я баловалась.
Едва заметный намек на веселье дрогнул в уголке его губ.
– Да, ты определенно кексик.
– Почему ты меня так называешь? – спросила она перед тем, как закинуть все четыре таблетки в рот и запить их водой.
– Потому что ты мало пьешь и не умеешь этого делать. Хочешь кофе?
– Конечно. Со сливками, если есть.
Несколько минут он ходил по кухне, и что-то слева привлекло внимание Саманты. Она оглянулась и увидела серо-полосатую кошку, сидевшую на подоконнике, она лениво облизывала лапу и вытирала ею мордочку. Сначала она подумала, что один глаз у нее закрыт, но потом поняла, что у кошки его нет.
– Вот, держи, – сказал он, ставя кружку и тарелку с тостами. – Тебе нужно что-нибудь поесть.
Он говорил и вел себя так, будто делал это ни раз.
– Спасибо… – Она замолчала, потому что они так и ни были официально представлены друг другу. – Я даже не знаю твоего имени.
Хотя он каким-то образом знал ее, потому что использовал его прошлой ночью.
– Клэй. – Он откинулся на спинку стула и сделал глоток дымящегося кофе. – Клэй Кинкейд.
– Значит, бар твой?
– Да.
Она взяла свой тост и откусила маленький кусочек, ища что-нибудь, чтобы заполнить неловкое молчание между ними.
– Как твоя кошка потеряла глаз?
– Я нашел ее за стойкой бара, когда она была еще котенком, – сказал он, глядя на кошку с нежной улыбкой. – Она была чертовски тощей, кишела блохами и клещами, а ее левый глаз был сильно заражен. Не уверен, что стало причиной ранения, но я отвел ее к ветеринару, и у них не было выбора, кроме как удалить глаз и зашить его.
Тот факт, что этот человек спас такое беспомощное существо, еще больше увлек Саманту.
– И ты оставил ее.
– Ей нужен был дом.
– Как ее зовут? – спросила она и сделала глоток кофе.
– Зена.
Саманта усмехнулась.
– Потому что она воин?
Он кивнул.
– И выжившая.
– Клэй… я очень сожалею о вчерашнем.
Он поднял бровь.
– О какой части?
Она не могла сказать, дразнит он ее или нет, он был настолько хорош, что скрывал свои эмоции.
– Обо всем, но особенно о том, что меня стошнило, и тебе пришлось возиться со мной, потому что мне больше некуда было идти.
– Куда ты собираешься утром?
– Я… я не знаю, – честно ответила она. – Но домой я не вернусь.
Он нахмурился, и в его глазах мелькнуло беспокойство.
– Саманта, у тебя какие-то неприятности? Вчера вечером ты сказала, что отец лишил тебя средств и что ты избавилась от сотового, потому что не хотела, чтобы он тебя нашел.
Терпение не было одной из самых сильных черт Клэя, но настойчивость – да. В данный момент он ждал, когда Саманта ответит на его вопрос. Если ей что-то угрожает, он позаботится о том, чтобы ей помогли и поддержали. Его брат Леви был полицейским, а иногда наличие брата в правоохранительных органах бывало полезным. Хотя Мейсон, преступник в семье, проведший большую часть своей юности, нарушая закон, с этим бы не согласился.
– Я не бегу от неприятностей, и мне ничего не угрожает. Но это правда, я не хочу, чтобы отец нашел меня.
– Почему нет?
– Ты слышал о «Джеймисон Глобал»? – тихо спросила она.
Он кивнул. В следующую секунду он установил связь… Саманта Джеймисон. Твою мать. Он в шоке уставился на нее, чувствуя себя так, словно кто-то только что его ударил.
– Да, тот Джеймисон, – подтвердила она, воспользовавшись его ошеломленным молчанием. – Вчера вечером я узнала, что отец хочет, чтобы я вышла замуж за человека, с которым встречалась последние восемь месяцев. Его зовут Харрисон Блэкуэлл III, и мой отец готовил его на должность генерального директора, что, по-видимому, связано с условием, что Харрисон женится на мне, чтобы оставить компанию в семье.
– Ты расстроена, что он женится на тебе из-за повышения и того, что твой отец оставит тебе компанию? – предположил он.
– Нет, я в ярости, что мой отец требует, чтобы я вышла замуж за человека, которого не люблю!
– Требует? – мысль показалась ему настолько архаичной, что он не мог понять, драматизирует она или нет.
– Да, требует. То есть, не дает мне выбора в этом вопросе, ожидая, что я подчинюсь его желаниям и сделаю то, что мне говорят, – сказала она, упрямо выпятив подбородок. – Быть дочерью Конрада Джеймисона – значит иметь определенные обязательства, и одно из них – брак по расчету, частью которого я не желаю быть.
Ее грудь вздымалась от разочарования, и Клэй не мог отвести взгляд от легкого трепета ее обнаженных грудей под футболкой. У нее были великолепные груди, большие и достаточно полные, чтобы сжать их руками или обхватить его толстый член, когда он будет скользить между ее мягкой плотью. Да, он провел большую часть прошлой ночи, ворочаясь на диване, фантазируя обо всех грязных, развратных позах, в которых он хотел бы ее трахнуть. То, какими ее соски будут на вкус, ощущение ее длинных, великолепных ног, сжимающих его бедра, когда она кончит с нежным, сладким стоном…
– Я никому не позволю диктовать, с кем мне провести остаток жизни, – сказала она, прогоняя отвлекающие мысли из головы Клэя. – Особенно моему отцу.
– Итак, теперь, когда ты покинула дом, что собираешься делать?
– У меня не было другого плана, кроме побега, – призналась она и прикусила нижнюю губу, встретившись с ним серьезным взглядом. – Я и сейчас не знаю. И понимаю, это больше, чем я имею право просить… но могу ли я остаться здесь, пока не разберусь во всем? – быстро спросила она. – Я не буду тебе мешать. Я могу спать на диване, и клянусь, ты даже не будешь знать, что я рядом.
О, черт, нет. Эта женщина уже разрушила его самообладание. Он не мог представить, как она врывается в эту крошечную квартирку, наполняет ее своим ароматом, принимает душ, искушая его одним своим присутствием.
Но прежде чем он успел отвергнуть ее идею, она быстро продолжила:
– Мой отец заблокировал меня. Полностью. У меня нет денег, негде остановиться, и я даже не могу заплатить за номер в отеле или еду. – Она смущенно поморщилась. – Очевидно, я не все продумала прошлым вечером, но я не жалею, что ушла из дома, и полна решимости вести себя самостоятельно. Я могу работать в твоем баре, заработать немного денег, пока не накоплю достаточно, чтобы подыскать себе квартиру, что не займет много времени. Пожалуйста?
Она подняла на него свои большие глаза.
– Саманта, я не думаю…
– Клэй, пожалуйста, – прервала она его, прежде чем он успел сказать «нет», ее голос был таким же мягким и умоляющим, как и выражение ее глаз. – Мне просто нужен кто-то, кто даст мне шанс проявить себя.
И она просила, чтобы этим кем-то был он.
Он провел рукой по лицу и по напряженной челюсти. Ее слова эхом отозвались в прошлом Клэя, поразив туда, где он был наиболее эмоционально восприимчив. «Прошу, Джерри, просто дай мне шанс показать, какой я работяга», – умолял Клэй-подросток. «Клянусь, ты не пожалеешь».
Джерри дал ему этот шанс, поверил в него – незаконнорожденного ребенка известной шлюхи – когда никто другой не верил. И этот единственный добрый жест полностью изменил жизнь Клэя и его братьев.
Черт. Его проклятая совесть не позволит прогнать ее и оставить на произвол судьбы. Такая женщина, как она, выросшая в роскоши, не провела юность, оттачивая инстинкты выживания, как он и два его младших брата. Она была слишком уязвима, слишком беззащитна и слишком доверчива. А в мире слишком много людей, которые, не задумываясь, воспользуются ее наивностью.
Он собирался позволить ей жить в своей квартире и работать в баре только для того, чтобы следить за ее безопасностью. Он не сомневался, Саманта не протянет долго в таком окружении.
– Хорошо, – спокойно сказал он, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. – Считай, что тебя наняли официанткой в бар. Начинаешь сегодня. И можешь остаться здесь, пока не накопишь достаточно, чтобы найти себе жилье.
Он посмотрел на ее футболку. Для работы ей понадобится практичная одежда, джинсы и удобная обувь, так как она будет проводить на ногах много времени.
– Я позвоню лучшей подруге брата, Катрине, и она отвезет тебя за одеждой и туалетными принадлежностями.
Благодарность, сияющая в ее глазах, была безошибочной.
– Я верну тебе деньги. За все.
Он не беспокоился о возмещении. Благодаря Джерри у него было больше денег, чем он когда-либо тратил в своей жизни. Его единственной заботой было заставить Саманту работать, потому что чем скорее она испытает тяжелый труд, тем скорее вернется домой, а его жизнь вернется в нормальное русло. Что также положит конец ее очарованию.
Решив, что они закончили, он встал, схватил кружку с кофе и пошел на кухню. Он слышал, как она идет за ним, ступая босыми ногами по деревянному полу. Она поставила тарелку и чашку в раковину и повернулась к нему лицом. Сделала осторожный шаг вперед, ее язык нервно облизнул нижнюю губу, и влечение и сексуальное напряжение, которые ему удавалось сдерживать все утро, вспыхнули вновь.
Восхищение в ее взгляде исчезло, сменившись женским любопытством и чем-то гораздо более соблазнительным. Даже дерзким. Он стоял неподвижно, не зная, что она пытается сделать, но ему не пришлось долго ждать, чтобы выяснить это. Она положила руки ему на грудь, и даже сквозь мягкий хлопок его футболки, ее прикосновение было теплым и гораздо более уверенным, чем должно было быть.
Предвкушение и жар наполнили его, делая способность мыслить разумно почти невыполнимой, когда его тело ответило на ее медленное, утонченное соблазнение. Опасная ноющая боль свернулась в клубок между его ног, и если она придвинется ближе, то познакомится с его напрягшимся членом.
Ее глаза удерживали его, она встала на цыпочки, и ее губы, менее чем в дюйме от его, прошептали: – Спасибо, Клэй, – перед тем, как коснуться его губ легким поцелуем.
Глава 4
Клэй сжал руки в кулаки. Он не мог заставить себя пошевелиться, когда Саманта постепенно увеличила давление своих губ, ее благодарность перешла во что-то более чувственное и интимное. Поцелуй был теплым, мягким и, несомненно, настойчивым, и у нее вырвался страстный вздох, когда она провела языком по его верхней губе. Дразня его. Мучая. И испытывая его сдержанность подобным образом, что было глупо и опасно с таким мужчиной, как он.
Мужчиной, который не был нежным, медленным или милым, когда дело касалось женщин.
Не обращая внимания на внезапное напряжение, пробежавшее по его телу, она скользнула руками вверх по его груди и обняла за шею, прижимаясь к нему всем телом. Жар ее упругих грудей и тугих сосков проникал сквозь ее футболку и его. Желание внутри него росло, терзая самообладание. Она понятия не имела, насколько он близок к тому, чтобы утолить голод, мучивший его с прошлой ночи.
Он положил руки ей на талию, намереваясь оттолкнуть и положить конец этому безумию, чтобы он мог установить некоторые границы, пока плутовка не прикусила его нижнюю губу и игриво потянула ее зубами. О, чтоб меня…
Последняя капля его самообладания лопнула, высвобождая внутреннего зверя. Эгоистичного ублюдка, которым он и являлся. Клэй, не собирался отказываться от предлагаемого ею удовольствия. Сегодня утром она была трезва как стеклышко и точно знала, что делает. И поскольку это был его единственный шанс попробовать ее на вкус, он не собирался сдерживаться. Она испытает на себе доминирующую, агрессивную сторону Клэя, и он был уверен, этого будет достаточно, чтобы пробудить в ней здравый смысл и показать Саманте, что ее утонченность не идет ни в какое сравнение его грубому сексуальному аппетиту.
Подняв руки, он погрузил их в ее волосы, сжимая пряди, удерживая их по своей воле, и потянул ее голову назад. Она испуганно ахнула, встретившись с ним взглядом, но не с настороженностью или паникой, как он ожидал, а со вспышкой возбуждения, от которой кровь закипела в жилах. Она была таким гребаным противоречием, такой наивной и доверчивой в некоторых отношениях, но такой смелой и бесстрашной, когда дело касалось его. Сочетание, вызывающее похоть.
Прежде чем он смог отговорить себя, он прижался губами к ее губам. Поцелуй был горячим, жестким и требовательным, а язык проник глубоко внутрь, порабощая и поглощая. Она застонала и обхватила руками его бицепсы, словно ей нужно было за что-то держаться, в то время как он продолжал удерживать ее рот в своей власти и наслаждался сочным, декадентским ароматом.
На вкус она была как кекс, которым он ее прозвал. Таким вкусным, что ему захотелось съесть ее. Таким сладким, что он не мог насытиться, сколько бы ни погружался в поцелуй. Он пылал из-за нее. Она из-за него трепетала. Его член под ширинкой джинсов пульсировал от мучительной потребности, и похоть, обильной и плотной пеленой, затуманила его мозг.
Прижавшись губами к ее губам, он повел ее назад, пока она не уперлась задницей о край стола, за которым они только что сидели. Его руки опустились на ее бедра, и, слегка приподняв, усадили на плоскую поверхность. Тяжело дыша в ее приоткрытые губы, он широко раздвинул ее ноги и втиснулся между ними, так что его твердая эрекция оказалась у ее трусиков. Даже сквозь джинсы он чувствовал ее тепло и влажность, и это сводило его с ума.
Он засунул язык глубоко в ее рот, соответствуя трению члена о ее лоно. Она всхлипнула и бесстыдно обхватила бедрами его талию. Ее нежные руки пробрались под его футболку, скользнули по животу и продолжили подниматься к груди, пока пальцы не достигли его сосков и не потянули за тугие, чувствительные пики.
Он застонал и вздрогнул. Его член пульсировал почти болезненно, и он едва успел сжать челюсти от натиска неумолимого жара, нахлынувшего на него.
Какого черта он делает? Если бы она была любой другой женщиной, он был бы уже глубоко внутри нее, доводя их обоих до умопомрачительного оргазма. Но он интуитивно знал, что Саманту Джеймисон нельзя бездумно и небрежно трахнуть и уйти после этого. Она была хорошо воспитанная, утонченная и, вероятно, не выходила за рамки традиционного миссионерского секса. Он был грубым и любил, чтобы было горячо, потно и грязно.
Он дернулся назад. Этого не должно было случиться.
– Ты играешь с самым горячим огнем на свете, Кексик, – сказал он, и в его голосе безошибочно прозвучало предупреждение.
Ее подбородок слегка приподнялся, а уголок рта изогнулся в бесстыдной улыбке.
– Кажется, несколько минут назад ты не возражал.
Иисус, гребаный, Христос. Ему хотелось сделать грязные вещи с ее дерзким ртом, хотелось показать, как он обращается с бесстыдными женщинами в спальне. Сопротивляться порыву требовало усилий – потому что одно только представление о том, как ее голая задница трепещет от прикосновения его руки, делало его тверже камня, но он сумел сосредоточиться на том, чтобы провести между ними грани. И единственный известный ему способ сделать это – быть достаточно грубым, шокировать ее чувства высшего класса.
Упершись руками в стол по обе стороны от ее бедер, он наклонился ближе и бросил на нее свой лучший устрашающий взгляд.
– Я не джентльмен, Саманта, – резко сказал он. – Я не делаю ничего нежного и милого. Мне нравится контроль и трахать так сильно и глубоко, что ты будешь кричать и испытывать боль на следующий день. Я бы хотел, чтобы ты стояла на коленях, мои руки сжимали бы твои волосы, пока ты сосешь мой член, а потом я бы нагнул тебя над столом, широко раздвинул твои ноги и снова бы тебя трахнул.
Это определенно привлекло ее внимание, но не так, как он надеялся. Ее глаза расширились, дыхание стало глубже, и она облизнула губы так, что он понял, она проигрывает все эти развратные сценарии в голове.
– Что… что если это то, чего я хочу? – тихо спросила она.
Мышцы его живота напряглись, он медленно и глубоко вздохнул и снова выпрямился.
– Этого не случится. – Он должен быть достаточно умен ради них обоих. – Если ты собираешься остаться здесь, мы должны установить некоторые правила.
Она нахмурилась и отпрянула назад, давая понять, что он задел ее за живое.
– Мне двадцать шесть, и меня всю жизнь учили тому, что мне делать. С меня хватит правил, Клэй. Мне надоело быть хорошей девочкой, когда женщина внутри меня хочет испытывать возбуждение и страсть, и мужчину, который может показать мне и то, и другое.
– Я не тот мужчина, Саманта, – сказал он хрипло. – Просто теперь, когда у тебя появилось немного свободы, ты ведешь себя дико и по-бунтарски, и тебе нравится это чувство. Я ни за что не позволю тебе сделать то, о чем ты потом пожалеешь.
Она поджала губы, но больше спорить не стала, и это больше всего заставило его нервничать. Кем бы она ни была раньше, теперешнее воплощение Саманты Джеймисон, очевидно, без проблем добивалось того, чего хотело.
А она ясно дала понять, что хочет его.
Глава 5
Большую часть дня Клэю удавалось избегать Саманты. Пока она отправилась с Катриной за покупками, и даже после того, как вернулась, он оставался в баре, просматривая запасы спиртного и занимаясь подготовкой к вечерней толпе. «Счастливый час» начинался в четыре, а понедельник был женским вечером, что означало напитки за полцены для дам.
В три тридцать начали прибывать сотрудники – Хэнк, повар, который готовил закуски, Элайджа, который следил за тем, чтобы все стаканы были вымыты, а также Тара и Джина, которые обслуживали бар, и Аманда и Тесса – уже опытные официантки.
Клэй взглянул на дверь, ведущую в его квартиру, как раз в тот момент, когда та открылась и появилась женщина, которая провела сегодня слишком много времени в его голове, и направилась к бару, куда он только что принес ящик пива.
Черт, она выглядела хорошо. Он беспокоился о том, как она будет вписываться в компанию его сотрудников, но все его беспокойство испарилось, когда он увидел ее. Исчезла утонченная, явно богатая на вид дама, пришедшая в его бар прошлой ночью с единственной целью напиться. С распущенными волосами и минимальным макияжем эта женщина выглядела молодой, свежей, с горящими глазами и энергичной. Она выглядела так, словно принадлежала к этой среде.
