Текст книги "Заветное желание"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

10

Утром, сидя под холодным светом настольной лампы, Вольф размышлял, не допустил ли он серьезную ошибку. Она заключалась не в том, что он провел ночь с Лиззи: он до сих пор ощущал на своем теле незабываемую прелесть ее прикосновений. Энергичность и вялость странным образом сочетались в нем, но сильнее всего была волшебная и непреодолимая сила любви. Он влюбился. Сомнений не оставалось. Здесь были и чувственное стремление, и физическая привлекательность, и экзальтация – но над всем этим властвовала и возвышалась простая и чистая любовь.

Вольф никогда раньше не влюблялся, и уж тем более так сильно, по-настоящему. Обычно он с самого начала представлял, чем закончится та или иная мимолетная интрижка. Все было скучным и быстро приедалось, а стараться что-либо делать становилось лень. Все так же быстро приходило к естественному концу, как и начиналось. Никто обычно не хотел решать проблемы, и партнеры вскоре разбегались. Так было проще и менее болезненно.

Но с Лиззи было все иначе. Вольф не мог убежать и не мог расстаться с любовью. В этом и заключалась его ошибка. К Лиззи он привязался сразу и накрепко.

И это делало его ошибку более пугающей. В широком смысле и обман-то был мизерным: он просто с самого начала притворился, что ничего не знает. Намерения его были не совсем чистыми, но он, и вообразить не мог, к каким последствиям они приведут. Вольфу приходилось действовать осторожно, но теперь, когда он понял, что влюбился, он не мог не признать свою ошибку.

А признавать ошибки он не любил. И еще менее любил их допускать. Он всегда гордился своими суждениями и прозорливостью. Но это касалось бизнеса. А здесь была совершенно иная сфера – сфера человеческих отношений. Здесь присутствовали романтика, любовь, эмоции, и Вольф мог положиться только на свои очень сильные и настоящие чувства к прекрасной и обворожительной женщине из Канзаса. Суждения и прозорливость здесь в счет не шли.

В дверь постучали.

– Вольф? – спросила Мэг, заглянув к нему. – Я хотела бы с вами поговорить.

Он указал на стул:

– Присаживайся.

– Я все знаю о Лиззи.

– У твоего мужа язык без костей.

– Челси мне тоже рассказала. Вчера вечером. Мы приглашали ее на ужин, и она поведала эту эксцентричную историю. Все могло бы быть очень смешно, если бы… – Она замялась. – Если ты не убьешь меня на месте… Я надеюсь, ты не сделаешь этого.

– Не ходи вокруг да около. Валяй начистоту.

– Челси каким-то образом узнала, что ты с самого начала вычислил их. По-моему, они обо всем догадались.

Вольф уставился на нее:

– Ну и языки у вас!

– Я знаю. Прости меня.

– Забудем. А что сказала Челси?

– Она назвала тебя трусом. Вольф улыбнулся:

– Могла выразиться и похуже.

– Майкл… я знаю, что Лиззи тебе не безразлична, и буду держать рот на замке, но Челси обязательно ей скажет.

– Конечно, она обязательно все расскажет Лиззи. Еще бы, они обменивались тайнами с детских лет.

– Если хочешь, я могу поговорить с ней. Вольф покачал головой:

– Нет, Окс, на этот раз всю грязную работу я возьму на себя.

Лиззи догадывалась, что Челси что-то от нее скрывает, и никак не могла взять в толк, что именно.

– Челс, – говорила она, ходя по квартире следом за подругой, – ты должна сказать мне.

– Сказать тебе что?

– Что этого не было.

Челси задумчиво остановилась в проеме двери, ведущей в ее комнату, выкрашенную в голубой цвет.

– Как тебе нравится мое творчество?

– Челси!

– Не кричи.

– Кто подсказал, что анонимные любовные записки тебе в седьмом классе присылал Альберт Соренсон? Кто предупредил тебя о том, что твоя мать нашла место, где ты прятала яркую помаду?..

– А картину с мамой и папой я собираюсь повесить вот сюда на стену, – не слушая ее, с увлечением говорила Челси.

– Кто тебя нанял? Челси обернулась:

– О-о, как это низко, Лиззи.

– Я в отчаянии.

– Почему?

Лиззи прислонилась к стене.

– Потому что я люблю его, Челс. – Она посмотрела на подругу. – Что ты о нем знаешь?

– Лиззи…

– Ты обязана сказать.

– Не могу.

– У него другая женщина?

– Не будь дурочкой. Лиззи покачала головой:

– Я знаю, знаю. Он не из таких. Значит, он был женат и у него пятеро детей?

Челси засмеялась:

– Тоже мне, удумала!

– Это что-то ужасное, да?

– Совсем нет. Правда. Я уверена, что его мотивы можно понять.

– Мотивы чего?

– Я не могу рассказать тебе.

– С тобой кто-нибудь поделился?

– Лиззи, я не скажу тебе. Сама спроси Майкла.

– Так, значит, моя лучшая подруга скрывает страшный секрет и не хочет поделиться со мной? Он посчитает меня дурой.

– Майкл прекрасно поймет, о чем ты его станешь спрашивать.

– Он нанял другого дизайнера?

– Давай продолжай в том же духе. Ты сама не соображаешь, что плетешь.

– Если я догадаюсь, ты мне скажешь?

– Отчаяние тебе не к лицу. Почему бы тебе не прийти к нему и не прижать его к стенке, пока он не сознается?

– Скажи мне немедленно!

Челси вышла в холл и потом прошла на кухню. Лиззи следовала за ней. Они все еще были в халатах. Вернувшись от Майкла, Лиззи приняла ванну и вздремнула. Ночью она почти не спала. Но ее это не волновало. Она влюбилась.

– Лиззи, – проговорила Челси, включая газ под чайником. – Ты же знаешь, я никогда не вмешивалась в твои романы.

– С каких это пор? Я хорошо помню, как ты сообщила мне, что Арман Годвин был торговцем наркотиков.

– Он мне никогда не нравился.

– Да, но он и не имел отношения к наркотикам.

– Но и профессором средневековой истории он тоже не был, хотя представился тебе именно так, вспомнила? Он владел игорным домом.

– Тем не менее, ты вмешалась.

– Он был не для тебя.

– А Майкл для меня?

– Да, поэтому я и не собираюсь вмешиваться.

Лиззи вздохнула, собираясь с мыслями, но в это время послышался звонок, и они обе вскочили. Челси взяла трубку.

– Кто это? – из кухни спросила Лиззи.

– Это Вольф, – проговорила Челси и, затянув поясок на халате, направилась к себе в комнату. – Если не возражаешь, я сейчас же ухожу.

Лиззи раздумывала. Сердце ее забилось, кулаки крепко сжались. Она начала покрываться испариной.

Майкл решил приехать сам. Чтобы сделать признание?

Но в чем?

Ночью он был таким милым. Таким нежным и обещающим. Лиззи очень хотела бы, чтобы это чувство восхищения и счастья сопровождало ее всю жизнь. Она хотела бы, чтобы Майкл любил ее так же сильно, как любит она его.

Раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок и убедившись, что это он, она открыла все замки и впустила его.

– Привет! Какой сюрприз!

Он внимательно посмотрел на нее:

– Челси все рассказала тебе?

«О Боже праведный!» – подумала Лиззи и ответила:

– Нет.

Вольф пошел в гостиную. Диваном по-прежнему пользовались как кроватью, но в целом комната преобразилась и ничем не напоминала писательскую берлогу Макгавока. Стены перекрашены в белый цвет, на окнах жалюзи, разваленная мебель исчезла. Вольф понимал, что Лиззи начинает потихоньку превращать свою мечту в реальность, создавая себе настоящий дом. Она приняла решение остаться в Нью-Йорке: теперь в этом не было сомнений, да он и раньше-то не особо сомневался.

Челси выпорхнула из комнаты:

– Привет, Майкл, и до свидания. Лиз, увидимся позже.

Засвистел чайник. Лиззи пошла на кухню выключить его, и предложила Майклу чаю или кофе.

– Нет, спасибо.

Ответ прозвучал официально, но и она спросила таким же тоном.

– Лиззи…

– Челси ничего мне не рассказали, Майкл. Я понимаю, она что-то знает, но она, ни за что не скажет. – И, повернувшись к нему, спросила: – Майкл, в чем дело? Пожалуйста, скажи мне. Я не такая плохая, чтобы вычеркнуть из памяти все то, что произошло между нами прошлой ночью…

– Слава Господу, нет, конечно, – прервал он. – По крайней мере, я надеюсь, что нет. Я узнал тебя, Лиззи.

Она совершенно не понимала, о чем он говорит, и ужасно побледнела.

Майкл потер лоб, голова у него болела с самого утра.

– Я знал, что ты Лиззи Олсон, с первого Дня.

Она с изумлением уставилась на него:

– Ты знал?

– Да. После того как мы пообедали, я позвонил матери и все выпытал у нее. Я сразу узнал твою улыбку. – Он подошел к ней и, показывая на сковородки, висящие над плитой, проговорил: – Можешь швырнуть в меня чем-нибудь, если хочешь.

– Ты знал… – повторила она.

– Я метался меж двух огней, Лиззи. С одной стороны, мать предупредила меня, чтобы я был добр к тебе. С другой – я не знал, что ты задумала, и должен был быть настороже. И вдруг я начал влюбляться в тебя, не понимая, что делаю.

Лиззи зажмурилась:

– Какая же я дура!

– Нет, ты не дура. – В его голосе была боль, но Лиззи не услышала ее.

«Надевала этот идиотский парик, накладывала ногти, а он все знал». Горячие слезы навернулись в уголках ее глаз.

– О Господи, лучше бы мне умереть!

– Швырни в меня сковородкой, – беспомощно проговорил Майкл и, подойдя ближе, притронулся к ней. – Лиззи…

Почувствовав, что он рядом, она открыла глаза. Слезы покатились градом.

– Уходи, Майкл. Пожалуйста, уходи. Я умоляю тебя, уходи.

– Какое имеет значение, знал я или нет, что ты выдаешь себя за нью-йоркского дизайнера?! Я люблю тебя, Лиззи. Я не могу…

– Не надо!.. – Теперь она испытывала ярость. Ей казалось, что так ее еще никогда не унижали. – Ты не понимаешь, Майкл. Я играла роль Элизабет Гест, чтобы не просить твоей помощи. Мне не нужно никакого покровительства. Я хотела, чтобы ты нанял меня исключительно из-за моих способностей, а не потому, что пожалел девушку из своего родного городка.

– Я и не думал жалеть тебя, – мягко ответил Майкл.

– Но ты подписал контракт, даже не взглянув на него.

Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез и отчаяния. И любви. «А правда, какая разница? – подумала она. – Он сказал, что любит меня, а я знаю, что люблю его. Но из чего зародилась такая любовь? Из обмана. Лжи. Недоверия. И горечи».

– И проект ты едва просмотрел. Ты разрешал мне лгать и при этом заставлял страдать оттого, что я осознавала свою ложь, а сам про себя посмеивался. А прошлой ночью…

– Ты хочешь, чтобы я навсегда забыл эту ночь? Тебе станет от этого легче? А мне – нет! Я не хочу ее забывать, черт возьми!..

– Я хочу, – сквозь слезы прошептала она. – И еще я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же. Сию минуту.

Он повернулся и сделал так, как пожелала она, – ушел прочь.

Вольф был из нетерпеливых. Но коварным он не был. Лиззи очень раздражительная женщина, но он любил ее. Он не жалел ее, нет. Нечего расточать жалость на образованных и способных женщин. И, будучи нетерпеливым, но не коварным, он готов был признать свою вину, раскаяться в содеянном и заняться с ней любовью.

Но он не сделал этого потому, что любил ее. Ей необходимо время, чтобы обдумать все и постараться понять и его положение. Он ведь не закатил скандал, когда она призналась в своей двуличности? Нет. Он вел себя, как и подобает мужчине. Конечно, он мог себе это позволить, потому что все уже знал.

На душе было погано, но уладить ситуацию можно. «Терпи, друг мой. И хотя бы один раз в жизни схитри».

Выйдя на улицу, он поймал машину и поехал на встречу с редактором. Думая только о Лиззи, он подписал самый неудачный в своей жизни контракт. Это было что-то из ряда вон выходящее.

Майкл собирался предоставить Лиззи на размышление столько времени, сколько ей потребуется. Но на деле запаса его терпения и хитрости хватило бы максимум дня на два.

Вернувшись в офис, он достал контракт с «Манхэттен дизайна», который и лежал теперь перед ним. Вот его ответ. «Давай, подруга, давай действуй», – думал он.

Челси возвратилась через десять минут после ухода Майкла и застала Лиззи плачущей на кровати.

– Лиззи, – сказала Челси, – ну ты совсем как маленькая.

– Он все знал!

– Большое дело!

Лиззи вздохнула и посмотрела на подругу, склонившуюся над ней.

– Челси, но ты же должна меня понять!

– А я и понимаю. Я тебе еще раз повторяю, что ты дурочка. Парень в тебя влюбился.

– Я не нуждаюсь в жалости.

– Да наш Майкл не тот человек, который готов сострадать всякому встречному и поперечному и уж тем более тем, кто водит его за нос.

– Но он…

– Он запутался. Еще бы, на его пути появляется маленькая девчонка из Уилсон-Крика со своими противоречивыми идеями и кружит ему голову. Перестань, Лиззи. Радоваться надо, что он с самого начала все знал. Значит, он стремился не к Элизабет Гест, а к тебе. – Челси вздохнула. – Глупенькая.

– Ты думаешь, я переигрываю?

– Как ребенок, Лиззи, как ребенок.

– Он ушел.

– Ты просила его?

– Ну…

– Надеюсь, ты не вернула ему деньги? Лиззи отрицательно покачала головой.

Она никогда так горько не плакала и не ощущала себя такой униженной. Вспоминая каждый раз, какому унижению подверг ее Майкл, она отказывалась думать о хорошем и желала завернуться в плед и лежать без движения.

А как насчет унижения, которому она подвергла его? Если он и вправду влюбился в нее, то тоже должен испытывать страдания. Однако она почему-то не сочувствовала ему. Она размышляла. «Жалею ли я сама себя? И нужна ли мне такая жалость?»

– Слава Богу, что все так обошлось.

С этими словами Челси достала из кармана халата платок и вытерла слезы Лиззи. Затем закрыла рот рукой.

Увидев, как подрагивает рука подруги, Лиззи заинтересованно посмотрела на нее:

– Челси, ты смеешься?

Челси свалилась на диван рядом с Лиззи и, держась за живот, принялась хохотать, не в силах остановиться.

– О Господи, никогда так не смеялась!

– Челси!

– Представляю, что он подумал, когда мы заявились в этих париках, с накладными ногтями на вечеринку… Ох, мне кажется, я умру от смеха. Бедный Майкл подумал, что мы умом тронулись!

– Надо было сразу нам сказать. Челси пришла в себя и, подперев голову одной рукой, проговорила:

– Тогда бы он ни за что в тебя не влюбился, и вы оба всю жизнь думали бы: а что все-таки могло произойти?

– Мы и теперь можем так думать.

– Ну, разве только если ты последняя Дура.

– Я не знаю, что мне делать, Челе. Я испугана. Никогда раньше со мной такого не случалось. А если я ошиблась? – Она снова всхлипнула, горло ее сжалось, а на глазах появились слезы. – Что, если он больше не захочет меня видеть?

– Не будь такой чувствительной, Лиззи. Мы получили от него двадцать тысяч, они лежат на твоем имени в банке. Поверь мне, он обязательно захочет тебя видеть.

– Точно, Челс, – сообразила Лиззи, чувствуя, что готова заулыбаться. – Конечно. Так-так-так.

Челси удивленно приподняла брови:

– Лиз, ты в порядке?

– Чувствую себя как никогда прекрасно. У меня есть план.

Остаток дня подруги оставались дома и работали. В среду Лиззи отправилась на Уолл-стрит, следуя указаниям Челси, каким общественным транспортом пользоваться, идя на встречу с Лаурой Голд. Лиззи рассказала, что недавно приехала в Нью-Йорк из Канзаса, показала свои работы и ответила на множество вопросов. Она поняла, почему Майкл не назвал ее имени Лауре Голд. Он поступил правильно. Лиззи была благодарна ему за то, что он избавил ее еще от одного мучительного обмана. Но он сделал это явно не из сострадания.

И теперь, когда Лиззи все больше думала об их необычных отношениях, она постепенно приходила к заключению, что Майкл, возможно, ругал себя за доброе отношение к человеку, обманывавшему его. И чем чаще она старалась поставить себя на его место, тем лучше понимала, в каком состоянии он находился. Больше того, он влюбился в женщину из своего родного городка, разгуливавшую по Нью-Йорку в идиотском парике и накладных ногтях.

Смех одолевал ее. Хорошо было бы, если б Майкл тоже мог посмеяться вместе с ней, но он не появлялся, а сама она не осмеливалась показаться ему на глаза. Да и гордость не позволяла… Вот она приползает к нему на четвереньках и упрашивает: «Пожалуйста, Майкл, прости меня, я переиграла! Я люблю тебя, не могу жить без тебя!» Нет уж, увольте. Этого она делать не станет.

Да и он не ломился в ее дверь. Лиззи усматривала в этом источник не беспокойства, а решимости, настойчивости. Она знала Майкла. Он упрямый человек: независимо от того, какую цену придется заплатить, он будет держаться до конца. Это же она сама попросила его уйти. Она и не думала, что он так сделает. Она-то рассчитывала, что он обнимет ее и прямо на диване они займутся любовью. Она и хотела обнять его, но он так быстро ушел… Нет, лучше сейчас об этом не думать. Он был не только упрямым, но и порядочным человеком.

Ладно.

В любом случае, встреча прошла нормально. И Лаура Голд попросила ее составить контракт.

В четверг Лиззи набросала текст контракта, оплатила поступившие счета и прошлась по картинным галереям в поисках подходящего полотна для кабинета Майкла. Не обнаружив ничего хорошего, она составила заказы на мебель, но отправлять их пока не стала.

Утром в пятницу она позвонила в офис Майкла и сказала:

– Миссис Дюпре? Это Лиззи Олсон. Да, все в полном порядке. А как вы? Ну и хорошо. Нет, нет, соединять с мистером Вольфом меня не надо. Просто передайте ему, что я не смогу представить цветной вариант плана вовремя, как мы договаривались. Да, правильно. Мне потребуется еще как минимум две недели. Нет, даже три. Только не забудьте сказать ему, что это по его вине. Издержки по времени я включу в счет. Сумма не превысит двух тысяч. Не забудьте, хорошо?

Ровно через минуту зазвонил телефон. Лиззи подняла трубку после восьмого звонка. Руки ее вспотели, а сердце трепетало – так она волновалась, но ответила с прохладцей в голосе:

– «Манхэттен дизайнз». Лиззи Олсон слушает.

– Оторвитесь и приезжайте ко мне, – сказал Майкл.

– Да, но, мистер Вольф…

– Или вы хотите, чтобы я за вами заехал?

Неожиданная, но приятная теплота разлилась по ее телу от этих слов.

– Через час?

– Через полчаса.

Через сорок пять минут она входила в дверь его офиса. Гвен на месте не оказалось, и Лиззи уловила что-то странное во всей обстановке приемной. Затем она сообразила: телефоны на столе Гвен отключены и все прибрано, как будто ее не будет до конца дня. Но сейчас только два. Его дверь закрыта. Она прошлась по офису на цыпочках и заглянула во все кабинеты: пусто.

Лиззи ощутила неуверенность.

И тут открылась дверь его кабинета, и Лиззи с удивлением отпрянула в сторону, готовая вскрикнуть, но увидела Майкла, прислонившегося к стене. Он был в темном кашемировом свитере и темных слаксах, волосы густые и причесанные, тело гибкое и сильное, каким оно и запомнилось ей. Они не виделись всего четыре дня, но ей они показались вечностью. Ничего не изменилось. Совсем ничего. Она любила его еще сильнее.

– Вы напугали меня, – промолвила она, приходя в себя. – Никого нет. Все ушли обедать?

– Сегодня я всех отпустил домой пораньше.

– Зачем?

– Сегодня пятница.

– Не было никакого смысла. Сложив руки на груди, он улыбнулся:

– Я знаю, зачем.

Лиззи начала понимать, что ее перехитрили. Встретить Майкла одного она никак не рассчитывала. А если бы и хотела встретить его, то пришла бы на квартиру, чего она тщательно избегала, потому что там стояла бесподобная огромная кровать, при виде которой Лиззи наверняка не справилась бы с собой, с незабываемым впечатлением. Им надо было прояснить некоторые вещи. Откровенно поговорить. На этот случай у нее готов план, черт побери.

Но близость Майкла сводила ее с ума.

И у него, по всей вероятности, был приготовлен свой план.

– Вы можете поступать, как пожелаете, – спокойно сказала она. – Вы же хозяин.

– Потому у меня и волосы седые. – Он жестом пригласил ее войти.

Она села на стул и повернулась лицом к столу в надежде, что он сядет в кресло. Он и не подумал так сделать и устроился на кресле позади нее, поэтому ей пришлось развернуть стул. Руку он положил на спинку ее стула. Лиззи удивило, что Майкл ни словом не обмолвился о ее наряде – комбинезоне и яркой голубой косынке.

Заметив жесткое выражение его глаз, она подумала, почему он сразу не подошел и не отрубил ей голову.

– Вы должны были подставить план в цвете во вторник. В контракте оговаривается, что вы обязаны показать его через неделю после принятия предварительного плана. Я одобрил план в понедельник вечером, но, поскольку время было не совсем подходящее, я дал вам возможность поразмышлять.

Лиззи пожала плечами.

– Мне нужно еще две или три недели.

Это была явная ложь, ведь план у Лиззи уже был готов. В него входили представление эскиза и демонстрация образцов материалов и красок, рисунков мебели и обстановки. Над всем этим Лиззи начала раздумывать с самых первых секунд пребывания в офисе Майкла. И за последние четыре дня она соединила воедино все компоненты. Дело было за главным – начать работать.

– Почему?

– Творческий застой.

Она заметила смешинки в его глазах.

– Прямо-таки творческий? – тихо поинтересовался он.

– Я имею в виду, что меня отвлекали от работы, – начиная волноваться, ответила она. – Вы, своей ложью.

Он побагровел:

– Моей ложью?!

Она спокойно кивнула в ответ:

– Да. Вы отвлекали мое внимание, мешая мне сосредоточиться. Поэтому вся ответственность, целиком ложится на вас. И я собираюсь взыскать с вас за неурочное время.

– Только попробуй, дорогая.

– Доверие, Майкл. Именно доверие чрезвычайно важно в наших отношениях клиента и заказчика. Вы нарушили доверие.

– А вы нет?

Она ядовито усмехнулась:

– Я?

– Лиззи, – сухо проговорил он, – это твоя вторая ошибка.

– Нет, на самом деле это, вероятно, моя миллионная ошибка. Я наделала кучу ошибок. Потому что я всего-навсего дизайнер. Да, я много знаю об архитектуре и о строительстве, разбираюсь в цветах и дизайне, знаю, какие компании производят лучшую мебель, знаю многое другое. А непосредственно финансовая часть всего этого всегда была для меня темным делом. Вот почему я, наверное, и обанкротилась.

– Лиззи…

Она посмотрела на него.

– Я хотела сказать тебе об этом. Должна была сказать.

– Ты не мне должна была это сказать.

– Значит, себе.

– Лиззи…

Она заставила себя прервать Майкла и докончила:

– В этом нелегко было признаться даже самой себе. Я пыталась делать вид, что ничего не произошло. Но, к сожалению, вся правда состоит в том, что тот контракт абсолютно не защищал мои интересы.

– Не то, что нынешний, – резко подметил Майкл.

– Это теперь я наконец-то поумнела и научилась отстаивать свои интересы. А тогда… Я много месяцев трудилась по контракту со строительной фирмой в Канзасе. А когда пришла мебель, заказчик отказался от моих услуг.

– Вот как…

– Это был конец. Убытки колоссальные, и выжить я не смогла. Катастрофа, слезы, паника. Талант – замечательная штука, но без малейшего понимания деловых основ бизнеса никуда не денешься. Я походила на курсы, а затем наняла адвоката, чтобы он составил нормальный контракт, к которому не придерешься, и приехала в Нью-Йорк. – Она снова посмотрела на него. – Тебя я выбрала потому, что ты преуспевал, и подумала, сколько людей ты обвел вокруг пальца таким же методом, как поступили со мной. Я решила, что ты человек непостоянный и невнимательный. И сама поверила в это. А еще я надеялась на свою привлекательную внешность… и тут вдруг я обнаруживаю, что ты совсем не такой. Ты уверен в себе, ты на высоте положения, ты просто замечательный человек, каким, впрочем, всегда и был. Мне стало стыдно.

– И ты разозлилась, – мягко добавил он.

Она улыбнулась:

– И это тоже. Мне не нужна была жалость. Из-за боязни жалости я иногда становилась неблагодарной. Но на самом деле я не такая, Майкл. Я знаю, чего стою, я знаю свои сильные и слабые стороны. Но глупо и жестоко не благодарить людей за бескорыстную помощь. И когда я решила, что ты поверил, будто я Элизабет Гест, я подумала, что заслуживаю контракта с твоим агентством, каким бы способом он ни был добыт… И меня буквально убило сознание того, что ты все знал с самого начала…

– Ты приняла это за благотворительность, да?

– Да, верно.

Майкл вытянул ноги, и они коснулись ее ног.

– Ты и представить себе не можешь, сколько раз я пытался послать тебя ко всем чертям, – сказал он. – Сколько раз я убеждал себя отправить тебя домой. Я выискивал в своей душе истинные причины, по которым мог тебя отвергнуть, и заставлял себя отвернуться от тебя. Но в, то, же время, я оставался глухим к своему сердцу, а оно подсказывало, что от любви не спрятаться и не уйти. Лиззи, поверь мне, я не чувствовал себя этаким меценатом. Я просто влюбился, и все.

Не успела она и слова сказать, как оказалась в его объятиях. Смеясь, он повторял ее имя снова и снова, покрывая поцелуями ее губы, а она тянулась к нему, отдаваясь его теплу. Руки его обхватывали ее талию, скользили по бедрам.

– Майкл… Мэг и остальные не вернутся?

– Я намекнул, что лучше им потерять работу, чем возвратиться.

– Ты злодей, Майкл.

– Нет, вовсе нет, дорогая.

– Так, значит, все было спланировано?

– Совсем нет. Я действовал в соответствии с планом Б. План А должен был вступить в силу после вторника.

– Если бы я не принесла эскиз к установленному сроку?

– Хм, – выдавил он, прижимая ее бедра к своим.

– Хвастунишка… Если бы ты знал, что это значит для меня!..

– У меня возникла отличная идея.

– Но, Майкл, разве мы можем это позволить себе?

И, отвечая на его движения, она застонала.

– Я не могу больше терпеть. Улыбаясь, он расстегнул ей комбинезон, просунул руки ей под одежду и дотронулся до тела.

– А как насчет аллергии? Я-то думал, что искусственная кожа доведет тебя до безумия.

– Я уверена в этом, – чувствуя его прикосновения и уже ничего не соображая, ответила она. – Но не в аллергии… О, Майкл!

Приподняв ее свитер, он коснулся губами ее груди, стал водить языком по соску, то прикасаясь, то нежно целуя, то снова отстраняясь, то совершая круговые движения. Затем стащил с нее свитер, за ним последовали комбинезон, потом его рубашка и брюки, и вскоре они обнаженные лежали на диване.

– Кто бы мог подумать! – смеясь, сказала Лиззи.

Со стоном, медленно она позволила ему войти в себя, пока и он не застонал. Какое-то мгновение они не шевелились.

– Я люблю тебя, Майкл.

Он ответил сильным движением, затем еще и еще, до тех пор, пока они не начали качаться, пульсировать и любить друг друга. И все было как прежде, и будет всегда в будущем: огонь, свет, краски, движение. Повторяющееся, но всегда разное. Бесконечное. Бесконечное и постоянное, как их любовь…

Затем все кончилось, и они лежали бездыханные и обездвиженные. Что-то зажглось внутри у Лиззи, и она спросила:

– Майкл?

– Да, любовь моя?

– Я бы хотела… Как ты думаешь, мы сможем повторить это?

Он приподнял бровь:

– Конечно, дорогая.

– Мм, мне кажется, это аллергическая реакция.

Он приподнял вторую бровь.

– На диван, на диван, не на тебя!

Он заставил ее заплатить за это замечание, что она с удовольствием и сделала.