Текст книги "Заветное желание"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я думаю, ничего страшного не произойдет, если ты перевезешь свою машинку на Парк-авеню.

– Пожалуй, нет, – задумчиво произнес Макгавок. – Я, собственно, и так собирался отшлифовать книгу у себя в саду.

Будучи лесником и не избегая затворничества, Джонатан Макгавок владел также небольшим участком земли с садом в укромном уголке Коннектикута.

– Отлично, – продолжил Майкл. – Тогда ты можешь сдать ее в субаренду.

– Я согласен. Мэг всегда твердит мне, что у тебя доброе сердце.

Вольф ухмыльнулся.

– Она быстро вылетит за дверь, если и дальше будет продолжать подобные разговоры.

Они оба хорошо понимали, что Вольф блефует. Мэг была таким же цепким и добросовестным работником, как и сам Майкл. И было бы глупо выгонять ее. А еще он никогда бы не пошел на то, чтобы потерять ее такого талантливого, хотя и строптивого мужа как своего главного и наиболее важного клиента. Не упоминая ничего про Лиззи и Челси, он договорился с Джонатаном, чтобы тот оставил ключи у консьержки.

Однако Макгавок поджидал их, все еще не освободив квартиру.

– Мисс Гест, мисс Бернард, – поздоровался он с ними, хитро подмигивая хмурому Майклу. – Какая неожиданная встреча!

Лиззи и Челси улыбнулись в ответ и проследовали внутрь.

Джонатан был одет по-домашнему, в джинсы и рубашку. Сам он, мускулистый и дородный, высокий и хорошо сложенный, являл полную противоположность Майклу, больше полагавшемуся на силу воли, честность и необычную смесь изысканности и простоты.

«В чем-то, – подумала Лиззи, – они схожи со мной и Челси». Челси – покрупнее и светловолосая, Лиззи – невысокая и рыжеволосая. Челси осознавала свое существование как стремление к определенной цели, но по характеру была простодушной и начисто лишенной духа соперничества. Лиззи – совсем другая: переменчивая, более откровенная, если это касалось лично ее, и значительно более предприимчивая. Челси испытывала чувство удовлетворения от мысли, что она художник, и не пыталась вникнуть в суть понятия. Дизайн внутренних помещений не имел для нее особого значения. Она мечтала о собственной выставке, но и это было для нее не главным. Она просто безумно любила рисовать. Иметь успех – может быть, но деньги – опять же не самое главное; она умела сводить концы с концами.

Для Лиззи дизайн означал все. Она обожала свою работу, любила математическую точность чертежей и художественность изображения, она любила людей и всем сердцем стремилась к успеху. Ей нравилось доставлять удовольствие клиентам, как и самой себе. Она любила выполнять работу хорошо и получать за нее приличные деньги.

– Мы вам несказанно благодарны. Челси как раз присматривала новую квартиру. Ну и меня, за компанию, пригласили посмотреть. – И Лиззи одарила его и Майкла очаровательной улыбкой. – Надеюсь, мы вам не очень досаждаем?

Джонатан снова бросил взгляд на Майкла.

– К некоторым вещам со временем привыкаешь. Давайте я покажу вам квартиру.

Они еще не успели и пяти секунд постоять в весьма посредственно оборудованной кухне, как Челси проговорила:

– За девятьсот долларов здесь даже нет нормальной плиты?

Лиззи тихонько толкнула подругу локтем: Челси не читала финансовый раздел «Нью-Йорк тайме» и не имела никакого понятия о ценах на жилье. Челси кашлянула и изменила тон:

– Уютное местечко! Сколько живу в городе – никак не могу привыкнуть к ценам. Я согласна.

– На остальное не желаете взглянуть? – мягко спросил Вольф.

Рассмеявшись, Челси ответила:

– Да, да, конечно.

Небольшое место на кухне было предназначено для обеденного стола, но Джонатан втиснул туда огромный дубовый стол и завалил его бумагой. Вольф заметил скомканную простыню на вершине бумажной кипы, но Джонатан, с ехидцей улыбаясь Майклу, сразу же засунул ее куда подальше. Майкл пожал плечами. Он давно привык к своим темпераментным и любвеобильным авторам. Лиззи про себя засмеялась: ей понравился этот большой и неуклюжий писатель… как и его невозмутимый агент. Если бы и ее было так же трудно задеть, как Майкла… Но люди всегда говорили ей, что она легко обижается. «Не принимай все так близко к сердцу», – не уставали повторять ей Челси и другие.

Столовая переходила в жилую комнату с обнаженной кирпичной кладкой и поврежденным камином, с высоким потолком и дубовыми полами. Большие некрашеные окна выходили на улицу. Стоял небольшой диванчик, прикрытый темной накидкой, пара стульев и поломанный одежный шкаф.

– Это можно привести в порядок, правда, Лиз?

– Я готова дать совет, – осторожно и с намеком ответила Лиззи.

– Правильно, – согласилась Челси. Спальня была небольшая, заваленная книгами, папками и прочим хламом. На столе стояла устаревшая электрическая пишущая машинка. Майкл подошел поближе и стал рассматривать бумаги, но Джонатан спокойно сказал:

– Я уже перевез рукопись на Парк-авеню.

– Ну и как она?

– Пока не могу сказать точно.

– От тебя никогда ничего толком не добьешься. Я смотрю, ты и компьютера еще не приобрел.

– Радуйся, что я не требую шикарных мраморных столов. – И, поворачиваясь к женщинам, Джонатан продолжил: – Тут есть и большая кровать. А в передней комнате выдвигающийся диван. Вот и вся мебель.

Рассматривая непритязательную обстановку, Вольф качал головой:

– Я приношу ему миллионы, а он по-прежнему работает в жутких условиях.

– Ладно, не будем выяснять все это, – в манере Лиззи Олсон проговорила Лиззи.

Джонатан просветлел, а Майкл легонько ущипнул Лиззи за локоть.

– Поэтому я и нанял вас, не так ли?

– Будем надеяться, – сухо ответила она.

Они окончательно все обговорили, поблагодарили Джонатана, который пообещал освободить площадь к утру следующего дня, и распрощались.

Спускаясь вниз, Майкл понял, что его благотворительность ничего ему не принесет. Лиззи и Челси въедут сюда вдвоем, поделят плату на двоих и станут жить да поживать в этой жалкой лачуге. Одна займет спальню, другая устроится в гостиной. И ни одна не будет иметь достаточно места для личной жизни и для встреч с любовниками.

Он выругался про себя и поплелся за двумя весело щебечущими интриганками.

Надо что-то придумать, чтобы перетащить Лиззи к себе на квартиру. Может, даже припугнуть ее. Со всей силой он толкнул входную дверь. Нет, нет и еще раз нет! Что надо сделать – так это оставить их в покое. Не надо было рекомендовать их другому клиенту. Из-за этого они надолго застрянут в Нью-Йорке. И не следовало подсовывать им эту квартиру.

Вместо того чтобы сразу отправить их домой, он помогал им зацепиться в городе!

Да что с ним, в конце концов, происходит?

Влюбился в Лиззи Олсон? Интрижка – это одно, а любовь – совсем другое. Она сексапильна и желанна, и он хотел переспать с ней, но это не значит влюбляться. Любовь означала, что он теперь и жить без нее не сможет.

Остановившись на пыльной ступеньке, он призадумался.

А ведь так и есть, без нее он не может представить себе свою дальнейшую жизнь.

Поджидая его в фойе, женщины улыбались коварно, как хищные кошки, только что проглотившие канареек: одну – под именем Майкл Вольф, а другую – под именем Джонатан Макгавок.

– Огромное спасибо вам, Майкл, – проговорила Челси. – Вы помогли мне выбраться из непростой ситуации.

«Зато, в каком унизительном положении оказался сам», – разозлился он и не слишком вежливо ответил:

– Надо думать!

– Вам не нравится доставлять людям удовольствие? – отреагировала на его реплику Лиззи, в то время как Челси уже вышла за дверь.

– Когда как, – прошипел он. Остановив машину, он вежливо открыл дверцу и помог женщинам сесть. Помогая, прикоснулся к бедру Лиззи. И сразу нахлынули воспоминания: он вспомнил нежность ее упругой груди, ее губы, ее маленькое теплое тело. Начиная покрываться испариной, он безумно захотел вытащить ее из машины, сорвать парик и признаться, что без памяти влюбился.

Сдержавшись, он только сказал:

– Вы поезжайте по своим делам, а мне нужно еще кое-чем заняться. Скоро увидимся, хорошо?

Лиззи широко улыбнулась, и все, что он мог сделать, это помахать ей на прощание рукой.

Вернувшись к Макгавоку, он попросил налить себе виски, устроился за столом и все рассказал приятелю. Он поведал ему о своих чувствах, ощущениях, переживаниях – точно так же поступил и Макгавок, когда несколько месяцев назад безнадежно влюбился в Мэг, новую помощницу Вольфа.

Джонатан выслушал его не прерывая. Затем, налив Майклу еще виски, спокойно проговорил:

– Дружище, я бы сорвал с нее парик в первую же ночь.

– Ты же не признался Мэг, что знал, кем она была.

По поручению Вольфа Мэг тогда отправилась в Коннектикут, чтобы найти Макгавока, который не написал ни одной книги за два года, отказался от услуг Майкла и уж чуть было совсем не бросил писать. Вольф, тем не менее, не собирался отказываться от столь доходного и талантливого клиента. Окс выдала себя за сезонного рабочего по уборке урожая или за кого-то еще. Да он особо и не вдавался в детали.

– Ты же позволил ей валять дурака некоторое время.

– То другое дело. Вольф пожал плечами. Джонатан ухмыльнулся:

– Мне она с самого начала показалась какой-то не такой. Ей не идет быть брюнеткой.

– Снять парик?

– Я уверен, что вам давно уже пора играть в открытую.

Майкл покачал головой:

– Пока что я не хочу делать этого. Джонатан наполнил свой бокал.

– Я и не надеялся на это. – И, подняв бокал, предложил тост: – За интриганок!

Вольф расхохотался, и, чокнувшись, они выпили.

8

Лиззи и Челси возвратились в отель и принялись за работу. Но Челси только и делала, что заговаривала о новой квартире. Она раздумывала, в какой цвет перекрасить стены, какие шторы повесить, и вообще у нее было множество планов, но Лиззи ничего не хотела слушать. Она постоянно хмурилась.

– Не означает ли это, что ты надолго намереваешься обосноваться в Нью-Йорке? – спросила Лиззи.

Откинувшись на подушку и скрестив ноги в позе лотоса, Челси ответила:

– Я не могу сидеть на твоей шее. Ты разоришься со мной.

– Ну и что из того? Это мы уже переживали.

– Лиззи, Лиззи, виноватый вид тебе не к лицу.

Лиззи тяжело вздохнула:

– Он такой милый.

– У него есть для этого все основания. Я абсолютно уверена.

– И я не могу просто так обманывать человека!

– Не такой уж это большой обман. Лиз, представь себе общую картину. Что тебя ожидает? Ты что, рискуешь вернуть ему все деньги? Ты и мне, кстати, должна после той неудачи в Уичито. Но, то была не твоя вина, и я это прекрасно понимаю, но ты не можешь всю жизнь быть такой честной и благородной. Ты считала, что водить Вольфа за нос в отношении денег можно, но до тех пор, пока поняла, что он порядочный человек. Ну и что ты предлагаешь теперь?

– Я могу во всем признаться. Что порядочного в том, что я вожу его за нос?

– Вину можно и пережить, Лиз. Пожалуй, это первый случай в твоей жизни, когда свои интересы – да и то мизерные – ты ставишь выше чьих-то еще интересов. И если Майкл ничего не знает и не понимает, то и черт с ним! – Челси убрала нитку с коленки. – Хотя мне кажется, что он понимает. Ты ему нравишься, и, как мне думается, он знает о тебе гораздо больше, чем показывает.

Лиззи легла поперек своей кровати и задумчиво подперла подбородок руками.

– Ты думаешь, он знает, кто я?

– Я не уверена. Это мое предположение. Но это и не важно. Он понимает тебя, и ты ему нравишься.

– Ты имеешь в виду Элизабет Гест?

– Я имею в виду тебя, Лиззи Олсон.

– Ты романтик по натуре, Челс. А Майкл – нет. Он обожает только свою работу и, как хороший, умный агент, блюдет свои интересы.

Челси удивленно подняла брови.

– А ты сама как хочешь? Ты хочешь, чтобы он был умным агентом или хорошим парнем?

– О, Челс, я тебя умоляю! У меня в голове и так все перемешалось.

– Ты хочешь сказать, что запуталась в своих чувствах к нему? Он сводил нас на ланч, съездил с нами на квартиру. Разве он делал бы это, если бы думал только о своей работе? Будь он таким – он бы отпустил нас на все четыре стороны.

Лиззи вздохнула.

– Так на чьей ты стороне? Сначала ты советуешь мне не открываться, потом говоришь мне, какой это ужасный человек.

– Он такой, какой есть. Я тебе объясняю, что это и не важно. И кем бы он ни был, ты не должна говорить ему, что ты Лиззи Олсон. До поры до времени. Все идет так, как ты и запланировала, если не считать, что ты влюбилась в него, а он в тебя.

Лиззи ответила довольно резко:

– Ха-ха!

– А еще – никто из вас не хочет в этом признаться, – продолжала Челси. – Ты думаешь, почему я беспокоюсь? У нас есть квартира, свобода, великолепные возможности. И ты станешь этим рисковать?.. Ты собираешься звонить этой Лауре Голд или мне позвонить?

Не сказав ни слова, Лиззи подошла к телефону и стала набирать номер. Связавшись с женщиной, с которой ей посоветовал поговорить Майкл, она взглянула на Челси. Челси мгновенно вскочила с кровати и замерла, нервно постукивая по полу ногой.

– Добрый день, с вами говорит Лиззи Олсон из «Манхэттэн дизайнз». Майкл Вольф посоветовал мне связаться с вами.

– Да, я вспоминаю. – Лаура Голд говорила дружеским тоном. – Он не сообщил мне вашего имени, только название вашей фирмы. Лиззи Олсон, я правильно поняла?

– Да, правильно.

Челси дотянулась до подушки и накрыла ею голову.

– Я думаю, мы можем договориться о встрече?

– Конечно. Я свободна в следующую среду. Пообедаем вместе?

Они договорились встретиться в офисе фирмы на Уолл-стрит, и Лиззи повесила трубку в отличном расположении духа.

Челси безмолвно на нее взирала. Голову она положила на подушку и теперь со страхом наблюдала за подругой.

– Продолжай в том же духе. Рой себе могилу. Меня это не волнует.

Закусив палец, Лиззи раздумывала.

– Челс, не переживай, все идет хорошо. У меня новый план.

Челси застонала.

Лиззи взяла трубку, набрала номер конторы Майкла и попросила шефа.

– Очень сожалею, – ответила Гвен, – но мистера Вольфа не будет до понедельника.

– До понедельника? А в чем дело? Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего. Он оставил записку, что вы имеете полный допуск в его кабинет и что мы должны оказывать вам любую необходимую помощь.

– Он работает дома? Можно с ним связаться?

– Боюсь, что это невозможно, мисс Гест. Мистер Вольф на несколько дней улетел в Канзас. Он сказал, что вы все прекрасно поймете, и это хорошо, поскольку сами мы ничего не понимаем.

Сердце Лиззи сильно заколотилось, совсем как в те далекие дни, когда она стояла на скирде соломы и ожидала его нападения.

– Да, – печально ответила она. – Я понимаю.

– Лиз? – озадаченно спросила Челси.

– Ничего, переживем, – сама себе сказала Лиззи и быстро набрала знакомый номер в Канзасе. Трубку подняла Мейбл. – Мейбл, пожалуйста, ничего не говорите Майклу. Я не знаю, о чем он станет вас спрашивать, но в любом случае ничего не рассказывайте. Я сама со всем разберусь.

– Ты имеешь в виду… Ты должна знать…

– Нет! Просто пообещайте мне, что ни словом не обмолвитесь. Я ему все скажу сама.

– Лиззи, я думаю…

– Не волнуйтесь. Все идет хорошо. Правда.

Когда Лиззи повесила трубку, Челси надевала пальто.

– Хорошо, что я вдоволь насытилась, – уже на ходу произнесла она. – Но у меня такое ощущение, что это моя последняя приличная еда на очень, очень долгое время. Я собираюсь поговорить с Мэг. Идешь со мной?

– Я продолжу работу над набросками.

– Для чего? Сдается мне, наши дни, отведенные этому заказу, несколько укоротились. Пошли.

Лиззя стянула с нее пальто.

– Мы победим, Челс, – сказала она, не собираясь отступать.

Вольф надеялся, что три дня, проведенные в Канзасе, излечат его от всего, в том числе и от Лиззи Олсон. В Уилсон-Крик медленно, но живописно приходила весна. Воздух был чист и свеж. На полях копошились фермеры. Проезжая мимо дома Олсонов, он увидел, как Хейзл развешивает простыни на веревке. На почте он повстречал Хильду Тервилигер, и она пригласила его на обед. Она была такой же привлекательной, как и ее сестра, и слышать не хотела отказа Майкла. Пришлось пойти. Родители мужа Хильды ничего не стали рассказывать о Лиззи и Челси, но сестра охотно поведала кое-что. Родители Челси и Джейка были удивительными людьми. Они собирали фольклор и вместе вели хозяйство на ферме, странным образом совмещая современные технологии и вековую любовь человека к земле. На Вольфа это произвело большое впечатление.

А то, что он узнал о Лиззи, произвело на него еще большее впечатление и просто поразило его. Когда умер ее отец, она помогла семье пережить трудные времена. И это он понимал. Они представлялись ему годами унижения, потраченными впустую, но это было отнюдь не так – по крайней мере, по словам Хильды. Лиззи Олсон отдавала всю душу преподавательской деятельности, при этом стараясь привить детям любовь к истории Уилсон-Крика. Но все понимали, что она оставит Уилсон-Кршс, как только ей представится такая возможность. И дело было даже не в том, что ей стало тесно в своем родном городке, а просто, как выразилась Хильда, ей необходимо было заняться чем-то более серьезным. Однако на первых порах дальше Уичито она вырваться не смогла, хотя очень хотела покинуть Канзас. Но нужен был толчок.

– И наконец, произошла катастрофа, которая и помогла ей уехать.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Майкл.

– Вообще-то я не должна этого рассказывать. Это была не ее ошибка, но вы же знаете Лиззи. И ее саму, и ее чувство долга. Она все взяла на себя. Сейчас она в Нью-Йорке начинает все сначала. Может, повстречаетесь там с ней.

Вольф с облегчением понял, что ни Хильда, ни Джейк не знают о ее маленьких проделках. Его страшно заинтересовало, почему же Лиззи перебралась в Нью-Йорк. Очевидно, случилось что-то невероятное. И ему захотелось узнать, что, и почему, и может ли он чем-нибудь помочь ей. Он влюбился и поделать с собой ничего не мог.

– А замужем она была? – спросил он, подозревая, что здесь может крыться некая подсказка.

– Лиззи? – засмеялась Хильда. – Нет, но не потому, что в городе не находилось подходящих мужчин. Я и сама сомневаюсь, что она когда-нибудь выйдет замуж. Она одержима работой… и не знаю, может, она теперь осядет в Нью-Йорке, но я тем более не могу представить, что она там выйдет замуж за горожанина. Но ведь она непредсказуема – никогда не известно, что у нее на уме. Она удачливая.

Люси Тервилигер, старшая сестра Джейка, была не менее загадочной личностью.

– Сменила фамилию на Челси Бернард, – неодобрительно покачал головой Джейк. – Я тогда подумал, что мать прибьет ее… У них была отличная команда. Может, они обе еще покажут себя в Нью-Йорке? Помнишь, когда…

И они пустились в воспоминания. Некоторые из них теперь казались Майклу потешными и захватывающими. Эти люди помнили его так хорошо, как будто он только вчера покинул Уилсон-Крик. Они сохранили воспоминания и о Лиззи, и о Люси, и о всех тех, кто покидал Уилсон-Крик и снова появлялся в нем. Прошлое было близко и свято для них.

В этот вечер, уйдя из их чудесного дома, он постоял у ограды, внимательно всматриваясь в бесконечные равнины Канзаса. Дул сильный ветер, но воздух был чистым и прозрачным, и в небе поблескивали звезды. Все вокруг было видно на многие мили. Сев в родительскую машину, он поехал домой. Да, домой. В первый раз в жизни он не чувствовал неудовлетворенности от того, что был дома. И всей душой ощущал близость родного городка. Нет, его не тянуло домой, но теперь он знал, что и у него есть прошлое.

Он хотел, чтобы оно и оставалось прошлым. И снова, и снова не уставал он повторять это в последние часы на родной земле и уже по пути в Нью-Йорк. Он не желал, чтобы прошлое вторгалось в его жизнь в облике Лиззи Олсон. Пусть уж закончит свою работу и проваливает на все четыре стороны, его это не касается. Он не собирается останавливать ее, помогать ей или, еще чего доброго, надевать на нее чадру.

Она так и останется для него Элизабет Гест.

Но когда в понедельник утром он зашел в свой кабинет и, сев за стол, взглянул на свою рабочую папку, ему тут же представились ее маленькие ножки, комбинезон, вся ее аккуратная фигурка и ослепительная улыбка.

И он понял, что не излечился.

– Против таких женщин надо было придумать противоядие, – раздраженно сказал он, прекрасно понимая, что больше всего злится на себя.

Она пришла, когда он подписывал письмо одному из редакторов. Он даже подумал «она» – не «Лиззи» и не «Элизабет», а именно «она», потому что это была и она, и не она. Парика не было, но не было и той косынки, а только ее рыжие волосы и красивое лицо. Экзотический костюм дизайнера тоже исчез, но не было и того странного комбинезона. На ней были прекрасно сидящий темно-синий костюм, белая шелковая блузка, подвязанная узким белым шарфом. Под мышкой черный кожаный портфель. Ногти нормальные, с изящно подобранным нейтральным лаком. Вольф хотел было подняться ей навстречу и поцеловать, но поскольку так и не понял, кого она изображала на этот раз, остался сидеть в кресле.

– Доброе утро, Майкл, – приветливо проговорила она, но в голосе чувствовалась тревога.

Он положил ручку.

– Так кто вы, черт возьми?

Излучая сияние, она спросила:

– Вы не узнаете меня? Удивляясь, почему ему нравятся люди, которых не удалось запутать, Вольф ткнул ручку в папку и приставил большой палец к перу. И наконец сказал:

– Не уверен, что имею к этому желание. Положив портфель на край стола, она отодвинула стул и присела. Она втягивала носом воздух и, как ему казалось, тянула время, продолжая разглаживать юбку, в чем также не было необходимости. Она нервничала, но нисколько не боялась его.

– Я ваш дизайнер по внутреннему интерьеру. – Сказав это, она улыбнулась. – Я немного изменилась с тех пор, как вы видели меня в последний раз. В любом случае я захватила с собой планы по отделке вашего офиса. Мы с Челси долго спорили по поводу цветовой гаммы вашего кабинета и…

– Она перебралась в квартиру Макгавока?

– Да, мы обе перебрались. Я заняла гостиную, а она – спальню. Нормально обживаемся, правда, спорили, в какой цвет выкрасить стены: она хочет в персиковый, но, на мой взгляд, он туда никоим образом не подходит. Обычно цвета выбирает она, но на этот раз мое мнение возобладало.

Вольф почти проколол палец ручкой, поэтому он взял ее посредине и переломил пополам. Глаза ее широко раскрылись. Это успокоило его.

– Мы работали все выходные, – срывающимся голосом продолжала она, – над окончательным вариантом плана.

– Что случилось с Семьдесят второй улицей?

– О, она по-прежнему на месте, я уверена.

– Понятно. Вы покрасили волосы?

– Нет, хмм.

Он задумался, что было ему несвойственно, над тем, как вести себя в дальнейшем.

– На прошлой неделе у вас были темные волосы, не так ли?

– Вы правы.

– Что с ними случилось?

– Я продала их.

Он опять молчал. Он только взял одну из половинок ручки и переломил и ее пополам.

– Понимаете, это был парик.

– А почему вы носили парик?

– По деловым соображениям. Вы знаете.

Да, к сожалению, он знал, но совсем не был уверен, хочет ли говорить ей, как много он знал. Это ее признание или нет? Может, она просто постаралась избавиться от парика, чтобы, занимаясь с ним любовью, не беспокоиться о том, что он слетит с головы? Ладно, с ним все в порядке.

Он заворчал на себя: «Нет, черт возьми, с тобой как раз не все в порядке!»

– Видите ли, мое настоящее имя не Элизабет Гест. Элизабет – правильно, хотя, как вы и угадали, многие называют меня Лиззи. А Гест… Моя прапрабабушка когда-то носила такую фамилию. Она родом из Висконсина, а когда переехала в Канзас, стала Олсон.

– Олсон?

Вольф попытался изобразить на лице удивление и подозрение, но не был уверен, что поступает правильно. Почему бы не оборвать ее и не сказать, что он знал все с самого начала? «Потому что, – подумал он, – она убьет меня». Она облизала губы. О Господи! Как ему хотелось поцеловать ее в губы.

– А я думал, что вы из Чикаго.

– Я была в Чикаго, но несколько лет жила в Уичито.

– Не в Нью-Йорке?

– Нет! – Она раз-другой встряхнула головой, как бы пытаясь обрести храбрость. Затем перевела свои светло-голубые глаза на него. – Я приехала в Нью-Йорк две недели назад, Майкл. Я очень неплохой дизайнер, но из Уичито. Соедините все вместе: Лиззи Олсон из Уичито.

Он взял огрызок ручки и стал водить им по папке.

– Как у…

– Как у той девочки, которая работала в магазине стройматериалов Вольфа в Уилсон-Крике и дралась с вами на стогу сена.

Обломок ручки остановился, и Вольф уставился на Лиззи, как будто впервые услышал эту новость. Она села на стул и тяжело дышала, словно ожидая, когда топор опустится на ее шею. Вольф молчал.

И она добавила чистым, хотя и дрожащим голосом:

– Прости меня, Майкл, я лгала тебе. Но он ничего не ответил, и она снова принялась разглаживать юбку. Она многое бы отдала, чтобы узнать, о чем он думает в эту минуту. Утром, перед тем как отправиться в офис, Челси просила и умоляла ее изменить решение и не признаваться ни в чем. Но Лиззи уже продала парик и не собиралась отступать.

– Пока вы не решили, расторгнуть со мной контракт или нет, я прошу вас посмотреть мой план по отделке офиса.

Майкл пошевелил губами. Она не смогла понять, что означает эта гримаса, и приготовилась к худшему. А он без всякого намека откинулся на спинку стула и расхохотался. И Лиззи совсем не была готова к тому, что он, быстро поднявшись из-за стола, обойдет вокруг него и, подняв ее, обнимет. – Майкл! – вскрикнула она и тоже радостно засмеялась.

Легкий запах одеколона, исходивший от него, сливался со всем тем, что она мечтала видеть в мужчине: силой, добротой, веселостью и надеждой. Всем тем, что она увидела в нем и почувствовала в его глазах, губах и волосах, тем, что переполняло ее чувствами. От его прикосновения у нее захватывало дух. Она жаждала любви, прямо здесь, сейчас, в любое время.

Но он только крепко поцеловал ее в губы и отпустил. Все было так, как будто он вновь обрел давно потерянного друга.

– Лиззи Олсон! Черт побери!

– Ты не обиделся? – с надеждой спросила она.

– Ну… – Отодвинув ее портфель в сторону, он прижался к краю стола. – Может, ты лучше разгадаешь мне все загадки? Если ты, конечно, не забыла, что мы почти провели с тобой ночь.

– Откровенно говоря, я и подумать не могла, что ты позволишь кому-нибудь из Уилсон-Крика приблизиться к твоему офису.

– Возможно, я бы и не позволил. – Вольф окончательно принял именно такую тактику поведения. – Так, значит, ты водила меня за нос?

– Я бы не совсем так это назвала.

– Ха! Не будь ты Элизабет Гест, ты не могла бы работать на Исаака Перла, не так ли?

– Я и не работала. Но, впрочем, выполняла и не менее ответственную работу в Канзасе и Уичито.

Вольф был неумолим.

– И письмо, как я полагаю, написала тоже ты?

– Да… я. – Она не мигая выдержала его взгляд. Теперь она готова нести ответственность за свои поступки независимо от меры этой ответственности. Ей только хотелось обругать Майкла за то, что он выглядит таким необыкновенно привлекательным, расспрашивая ее. – Я хочу открыть тебе всю правду, Майкл.

– И сохранить себе жизнь? – улыбнулся он.

– Если можно, да, – улыбнулась ему в ответ Лиззи.

Опершись обеими руками о край стола, он серьезно произнес:

– Я слушаю.

– Я подделала письмо.

– Ага.

– Однажды вечером я пила чай у твоей матери и когда она вышла, вытащила и положила себе в сумочку бланк твоей фирмы. – Лиззи не хотела впутывать Мейбл в это дело. – Она ничего не знала.

Ухмылка пропала с его лица.

– Ты бессовестная женщина, Лиззи Олсон.

– Но я посчитала, что с твоей точки зрения я…

– Превосходный дизайнер?

– Да.

– Бессовестная.

Она совершенно не выглядела бессовестной. Или пристыженной. Или даже вообще смущенной, Вольфу это понравилось. Третий образ Лиззи казался ему таким же привлекательным, как и оба предыдущих. А слившись в один, они явили собой нечто неотразимое.

Откашлявшись, Майкл выпрямился и остался стоять прямо.

– Я и сам иногда пользовался разными уловками для достижения цели. – Ухмыльнувшись, он сказал: – А ты мне больше нравишься рыжеволосая.

Она подскочила со стула:

– Хочешь сказать, что все в порядке?

– Я бы сказал, что не стану обращаться куда следует. Ну, а теперь давай взглянем на твой план. Если он не так хорош…

– Тогда я уйду по собственному желанию.

– Звучит вполне справедливо. Довольная, она заулыбалась:

– О, Майкл!

– Не надейся, что я стану обращаться с тобой как святоша, потому что таковым не являюсь. Я хочу видеть результат твоей работы, дорогая. А ты постарайся придерживаться условий контракта. Благотворительность – не мой стиль, по крайней мере по отношению к тем людям, которые ее не заслуживают.

– А мне этого и не нужно. Именно поэтому я и пришла к тебе в образе Элизабет Гест. Твои родители помогали мне, когда я заканчивала школу, ну и я вкалывала на них. А теперь сама хочу добиться успеха.

Едва удерживаясь, чтобы не поцеловать ее в нежные губы, он удивленно приподнял брови. Говорила она серьезно. Сейчас ему необходимо было переварить всю информацию, все, то новое, что она сообщила ему. А уж потом он займется ею. Ему не терпелось сделать это.

– Ты достойна Лиззи или Элизабет Гест?

– Она – это я, Майкл, – спокойно проговорила она, не меняя, однако, сурового выражения лица. Сегодня он добр к ней, но нужна ли ей эта доброта? Было бы лучше, если бы он кричал, извергая громы и молнии. По крайней мере, показал бы, что Элизабет Гест ничего для него не значила. – Я так же способна, как и она.

– Если ты ее достойна, мы сохраняем контракт. Если нет…

– Я достойна, – сжав зубы, сказала она. Внимательно разглядывая ее, Майкл заметил, что она раздражена и расстроена. Она не ожидала, что он поведет себя таким образом. «Очень хорошо», – подумал он. Им многое предстояло выяснить, ему и Лиззи.

– Ты раздражена?

– Почему я должна быть раздражена? Это твое право.

«Так и есть», – подумал он.

– А ты надеялась, что я стану ругаться и топать ногами?

Неопределенно пожав плечами, она ответила:

– Это твой стиль.

– Ага, – с удовлетворением проговорил он. – Я думаю, мы вернемся к планам позже. А теперь иди домой и отдохни. – Он вручил ей портфель. – Иди и успокойся.

– Но планы…

– Дай мне время, Лиззи. Если ты думаешь, что я смогу сосредоточиться с этими планами прямо сейчас, то ты недооцениваешь всего того, что произошло между нами за последнее время.

– Ты хочешь сказать…

– Я не знаю, что хочу сказать. Дай мне возможность все обдумать. Послушай, приходи ко мне вечером в шесть часов. Там мы и обсудим планы. – Он усмехнулся. – Или нет?

Губы ее слегка дернулись, он увидел в ее глазах радость и надежду и улыбнулся сам себе. Пообещав, что будет к назначенному времени, она взяла портфель и вышла.

Убедившись, что она ушла, Вольф предупредил Гвен о том, что на полчаса уходит сыграть партию в сквош.

– Сквош? В десять утра?

Выходя, он пробурчал «да». Тридцать минут ничего не дадут, но он должен привести мысли в порядок, иначе сойдет с ума от нетерпения.