Текст книги "Кто вы, мистер соблазнитель?"

Автор книги: Карла Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Уже поздно, Винни. Я устала. – Она тепло улыбнулась, глядя на него голубыми и ясными, как чистое летнее небо, глазами, привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Но если у тебя возникло желание назначить мне свидание, то на сей раз я от него не откажусь.

С трудом поборов удивление и радостное предчувствие, Винни поправил локон, упавший на ее лицо, и сказал, любуясь веснушками на ее носике:

– Тогда, может быть, поужинаем у тебя в следующую субботу?

– В котором часу? – выдохнула она.

Их губы соединились в долгом и страстном поцелуе, а сердца забились в унисон. Но в этом единении оба они почувствовали не только вожделение, но и нежность.

– Встретимся в следующую субботу ровно в семь вечера, – сказал Винни и, погладив Норин по щеке, пошел к машине.

Но, лишь добравшись до дома, он осознал, что Норин не просто согласилась на свидание – она отдала ему сердце. Оставалось только решить, как им распорядиться.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Вы чудесно выглядите, – сказала Норин, входя на другой день в палату Эмили. Хрупкая, женщина казалась совсем маленькой на больничной кровати, но волосы ее были аккуратно убраны, а губы подкрашены розовой губной помадой. И если бы не трубки и капельницы, окружающие ее, вряд ли можно было бы догадаться, что ночью она перенесла операцию.

Лицо больной было бледным, но глаза весело блестели.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Норин, подсаживаясь поближе к кровати.

– Прекрасно, как это ни странно, – ответила Эмили. – Приходится лишь удивляться успехам медицины. Только вчера вечером я приготовилась войти во врата рая, а сегодня утром врач сказал, что к концу недели меня выпишут.

– Великолепное известие, – обрадовалась Норин.

Эмили дотронулась сухими тонкими пальцами до ее руки.

– Извини за доставленное вам беспокойство!

Норин рассмеялась:

– Будем считать, что вы показали нам, что такое эффектный уход. Вам что-нибудь нужно? Я могла бы привезти.

– Нет, милочка. Здесь за мной прекрасно ухаживают.

Норин оглядела палату и заметила великолепный букет на столике в углу.

– Вам уже прислали цветы? От кого же этот подарок?

– От твоего отца. Доставили рано утром. – Эмили густо покраснела. – Вместе с короткой запиской, в которой он приглашает меня на танцы, когда я окрепну. Он пишет, что помнит, как хорошо я раньше танцевала, и хочет проверить, не растеряла ли я свой талант. Надеюсь, ты не возражаешь? Ведь я не собираюсь занять место твоей покойной матери.

– Ну что вы, Эмили! – всплеснула руками Норин. – Я буду рада, если два самых дорогих для меня человека найдут взаимное понимание.

– Твоя мама гордилась бы такой дочерью, – оживилась Эмили. – У нее было доброе сердце. Вы с ней очень похожи.

– Я вспоминаю о ней каждый день, – с легкой печалью сказала Норин.

– Я тебя понимаю, – кивнула Эмили. – Мне тоже не хватает покойного мужа. Но жизнь должна продолжаться! Я рада, что ты снова смеешься и, похоже, о чем-то мечтаешь. Мне понравился твой молодой человек, он вполне тебе подходит.

Настала очередь краснеть Норин. У нее даже перехватило дух при упоминании о Винни. Она облизнула губы, еще помнящие его поцелуи, и сказала:

– Да, он меня забавляет. С ним не соскучишься.

Норин умолчала об иных эмоциях, которые возникали у нее в обществе Винни: он будоражил ее воображение, пробуждал в ней страсть. Щеки Норин залились румянцем.

– И ты ему тоже нравишься, – снова тронула ее за руку Эмили. – Вы могли бы стать хорошей парой. Он хочет казаться легкомысленным дамским угодником и сердцеедом. Но я-то вижу, что он просто скрывает свою затаенную боль. В мои годы это несложно заметить. – Эмили закрыла глаза и уснула.

Норин осторожно высвободила руку и потихоньку вышла в коридор.

Возвращаясь на машине домой, она обдумывала слова проницательной соседки. То, что Эмили угадала в поведении Винни, совпадало с впечатлением о нем самой Норин. Несомненно, Винни когда-то испытал сильнейшее потрясение, изменившее всю его жизнь. И не случайно его глаза порой словно бы стекленели и он погружался в печальные воспоминания.

Так случилось, например, вчера, когда он заговорил о больницах и смерти. Может быть, корни его цинизма и страха перед подлинной любовью уходят в прошлое? Возможно, он пережил какую-то трагедию? Хотя по его виду трудно было представить, что этот человек чего-то боится.

Итак, в субботу у них с Винни первое свидание. Вспомнив об этом, Норин поежилась: для нее физическая близость с мужчиной после долгого затворничества была непростым испытанием. Ей не хотелось думать, что ее избранник играл, лаская ее своим взглядом, и притворялся, когда жарко целовал и обнимал. Да, на словах Винни оставался неисправимым вертопрахом. Но в глубине души он тоже тосковал по настоящему, глубокому чувству.

Она полюбила Винни, и ничего не могла с этим поделать. Теперь она оказалась заложницей судьбы и готова была безропотно подчиниться ее воле. Так что же ее ждет? Долгожданное счастье или новое горькое разочарование?

Едва Норин вышла из автомобиля, въехав на дорожку перед своим домом, к ней с радостной улыбкой подбежал Билли. Они с Джеффри гоняли игрушечные машинки по цветочной клумбе.

– Как дела у миссис Уинстон?

– Все прекрасно, сынок. А где Синди? Мальчишки махнули руками в сторону кухни и вернулись к своим забавам.

Норин застала подругу за чтением журнала.

– Привет! Как здоровье Эмили? – спросила та.

– У нее все в порядке. – Норин достала из холодильника банку минеральной воды. – Она сказала, что через неделю будет дома.

Синди отложила журнал.

– Извини, что мы с Эдамом не смогли прийти на ужин. Нас пригласили к себе его коллеги по работе, нельзя было отказаться. К концу вечера я готова была завыть от скуки.

– Может быть, это даже к лучшему, что вас не было, – бесхитростно отозвалась Норин. – Чем больше людей, тем больше суматохи.

– Ну, а как все было, пока Эмили не упала в обморок?

Норин улыбнулась и устало села на стул.

– Поначалу все чувствовали себя немного стесненно. Отец с Винни словно бы затеяли игру, в которой проигравший обязан сказать победителю несколько ласковых слов. Но стоило появиться Эмили, как оба почувствовали себя гораздо свободнее.

– Все это чудесно, Норин. Однако меня это совершенно не волнует. Расскажи, как дела у вас с Винни.

– Мы с ним условились встретиться вечером в субботу, – улыбнулась подруге Норин.

– Так он назначил тебе свидание?

– Да! – рассмеялась Норин. – Ты угадала.

– Я так и думала! Я чувствовала, что между вами что-то назревает. Я поняла это, как только увидела вас вместе. В воздухе просто искры летали.

– Не выдумывай, Синди! Обыкновенное свидание, – отмахнулась Норин, сделав равнодушное лицо.

– Кого ты обманываешь? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы в это поверить!

– Да, я в него влюблена, – прошептала Норин и, сделав большой глоток воды, продолжала: – Господь свидетель, я в этом не виновата, я сопротивлялась, как могла.

– Сердце редко слушается голоса рассудка, – вздохнула Синди.

– Однажды я пошла на поводу у сердца, – нахмурилась Норин. – И это стало роковой ошибкой.

– Но Джесси и Винни – абсолютно разные люди!

– Это мне ясно, – кивнула Норин. – Однако Винни не давал мне повода считать, что ему надоела жизнь холостяка.

– Все мужчины строят из себя непробиваемых эгоистов, пока их не укротит какая-то женщина, – фыркнула Синди. – Тебе нужно лишь удостовериться, что Винни поддается дрессировке.

Разговор с подругой не выходил у Норин из головы все последующие дни. Она и не собиралась влиять на образ мыслей Винни! Ей лишь хотелось, чтобы его влекло к ней, как ее к нему. И пока все свидетельствовало о том, что их влечение взаимно.

Винни позвонил Норин в четверг со службы и подтвердил, что с нетерпением ждет свидания с ней. Его проникновенный тон наполнил Норин теплом и трепетом: скорее бы наступил заветный день!

В субботу ее волнение достигло апогея. Она отвезла Билли к Синди, с тем чтобы он остался там ночевать, а сама отправилась по магазинам докупать себе новое платье.

На поиски подходящего для исключительного события наряда ушло несколько часов. Домой Норин вернулась только в пять – с новым платьем, новыми туфельками и бельем. Когда она сыпала в воду ароматическую соль для ванны, руки ее дрожали.

Такая нервозность ее раздражала: глупо переживать, словно девчонка перед первым свиданием! Но противные мурашки продолжали бегать по ее спине, а в животе порхали мотыльки.

Нижнее белье, купленное специально для свидания с Винни, было откровенно сексуальным. Раньше Норин никогда не приобретала таких вещей. Но, увидев в магазинчике светло-голубую комбинацию и такие же трусики из шелка, она представила, как разгорятся у Винни глаза, когда он ее в этом увидит, и не устояла, взяла.

Норин легла в ванну и представила себе Винни, его ласковый взгляд, заразительный смех и чувственные губы. Ей вспомнилось, как забавно он шутит и как жарко целует ее, пробуждая в ней пылкую страсть. А во время томительного ожидания в приемном покое известий об Эмили Норин поняла, что влюблена в этого мужчину.

Она полюбила Винни безудержно, без оглядки, всем сердцем и всеми фибрами души. Она доверилась ему и стала беззащитна.

Невинный флирт, начавшийся как забава, вылился в глубокое, серьезное чувство. И Норин была убеждена, что скоро и Винни поймет, как много он для нее значит. Если только все это не представляется ему развлечением.

* * *

Едва лишь Винни проснулся в субботу утром, как понял, что не в состоянии идти на свидание с Норин.

Он долго не мог уснуть в эту ночь, потом его мучили кошмары, и лишь незадолго до рассвета он впал в забытье.

Когда же открыл глаза, то вспомнил, что именно в этот день в конце июня случилась трагедия всей его жизни.

Ровно два года назад он потерял жену и дочь. Винни замер, ожидая, что ужасные воспоминания разорвут его сердце на кусочки. К его легкому удивлению, боль в груди оказалась вполне терпимой.

Значит, время все-таки лечит старые раны. Так ему все и говорили, когда произошло непоправимое, но он не верил. И вот наконец он сам убедился, что может управлять своими эмоциями. Глупо было назначать свидание с Норин на эту субботу!

Норин была ему небезразлична, и Винни понимал, что любовь вот-вот вспыхнет в его сердце. Но он больше не желал гореть в огне страсти и потом страдать, как страдал, потеряв жену и дочь.

Лучше сохранять непринужденные, легкие отношения, не позволяя чувствам перерасти в любовь и взять верх над рассудком. Два года Винни жил, успешно применяя такой принцип, но встреча с Норин угрожала сложившемуся укладу. А он не мог допустить, чтобы женщина нарушила его душевный покой.

Приняв душ, Винни первым делом позвонил в транспортное агентство и заказал билет до Чикаго. Он хотел улететь туда после полудня и вернуться вечером следующего дня. Он обязан был сходить на кладбище и положить цветы на могилки тех, кого любил и кем был любим.

После этого он попытался дозвониться до Норин. Ему никто не ответил, даже автоответчик. Норин была одной из тех немногих женщин на свете, у которых до сих пор его просто не было.

Винни звонил ей снова и снова, надеясь успеть предупредить ее до отлета, но безуспешно. И, только заняв свое кресло в самолете, он подумал, что, возможно, подсознание сыграло с ним злую шутку: ведь не исключено, что он как бы специально условился с Норин о свидании именно в такой день, когда никак не мог прийти. Страх перед нарастающими чувствами подталкивал его на пагубный для их отношений поступок.

Трагическая дата не выпала из его памяти, он помнил о ее приближении, но панически боялся ее. С другой стороны, размышлял Винни, пойти на свидание с Норин в такой день означало забыть прошлое, повернуться к нему спиной, покончить навсегда с воспоминаниями о жене и дочери, которых он любил, но потерял.

Винни уставился в иллюминатор, за которым плыли пушистые облака, и неожиданно увидел в этой пелене образ Норин: она смотрела на него открыто и доверчиво, как тогда, ночью перед ее домом, давая согласие на свидание. Ее глаза и улыбка манили Винни к себе и завораживали, пронизывая его трепетным чувством.

Норин никогда не простит ему обмана. Она поверила ему и согласилась на романтическое свидание. А он разбил ей сердце своим необдуманным и неожиданным поступком.

Винни перевел взгляд с иллюминатора на иллюстрированный журнальчик, лежащий на коленях, и нахмурился. А может, так даже лучше? Пусть возненавидит его и не будет с ним ни разговаривать, ни кокетничать.

А он со временем познакомится с другой женщиной, не покушающейся на его покой, и станет мило проводить с ней часы досуга.

Да, подумал Винни, им лучше расстаться. Продолжение романа принесет Норин только боль и окончательно разобьет ей сердце. Он совершенно не подходит для нее, что и подтвердил лишний раз своим обманом. Впрочем, он ведь и не скрывал, что у него амплуа легкомысленного ловеласа.

И она это знала.

Вплоть до половины восьмого Норин еще сохраняла спокойствие. Он всего лишь опаздывает на полчаса, в этом нет ничего особенного, успокаивала себя она, глядя в окно на дорожку перед крыльцом дома. В конце концов, не все люди пунктуальны.

Она и сама, бывало, опаздывала на разные встречи, так что не должна сердиться на Винни.

Норин отошла от окна и прошла в спальню. За минувшую неделю облик комнаты изменился.

Запах краски все еще не выветрился из нее окончательно, отметила Норин, стоя в дверях. Но его заглушал аромат духов и цветов на тумбочке возле кровати.

Букет она сама купила этим утром, он был таким же ярким и пестрым, как предчувствие радости, переполнявшее ее сердце. Она закрыла глаза и представила, как они с Винни лежат в постели, вдыхая сладкий цветочный запах.

Норин встряхнула головой и, нахмурившись, взглянула на часы: уже без четверти восемь. Где же Винни?

Она вернулась в гостиную и выглянула в окно, надеясь с минуты на минуту увидеть долгожданные огни автомобиля.

Винни! Вспомнив его обезоруживающую улыбку и страстные темные глаза, Норин улыбнулась. Картины их совместного счастливого будущего внезапно нахлынули на нее. У них с Винни будет все – любовь, радость, семья. Скорее бы только он приехал! Иллюзия грядущего блаженства была столь правдоподобна, что Норин даже не сомневалась в ее реальности.

Но время шло, и в четверть девятого у нее защемило сердце. Впервые за все время томительного ожидания возник вопрос: да приедет ли Винни вообще? А если нет, то почему? Блондинка? Рыженькая? Она отогнала дурные предположения, понимая, что это вздор, засевший в ее голове еще со времени бегства Джесси.

Неужели где-то случился пожар, из-за которого дежурный вызвал на работу всех пожарных? Однажды такое было: два года тому назад загорелся большой товарный склад в южной части города. Тушить пожар примчались не только все пожарные, но и десятки горожан.

Норин вышла на крыльцо, посмотрела направо и налево, ожидая увидеть багровое зарево, однако никаких признаков бедствия не заметила. В небе сверкали звезды, на улице горели фонари, в окнах домов светились огоньки. И хотя ночной воздух был еще теплым, по спине Норин пробежал холодок.

Винни уже не придет.

Она обхватила руками плечи, но крупная нервная дрожь не унималась, все сильнее сотрясая ее с каждым вздохом. Винни опаздывал уже на полтора часа. Это не опоздание, поняла она, он и не собирался приходить.

Норин закинула голову и уставилась на луну. По щекам потекли слезы, она потерла кулаками глаза и невольно удивилась, что слезы горячие, хотя внутри у нее жуткий холод.

Значит, он вел с ней игру, и не более. А она, глупенькая, подыгрывала ему, упорно не соглашаясь на свидания. Только полная дура способна так поступить!

Во рту возник привкус горечи. Соленые слезы разъедали губы. Норин прошла в спальню и сбросила с себя платье и соблазнительное белье. Потом натянула старую пижаму. Как она могла допустить подобную глупость? Разве отец не предупреждал ее? И почему она не послушалась?

Перед тем как лечь в постель, Норин выбросила букет в мусорное ведро. Вот так же поступил с ее сердцем Винни – заполучил его и вышвырнул, как ненужный хлам.

Он игрок до мозга костей, и он победил.

А наградой ему в этой игре стало ее разбитое сердце.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вернувшись в воскресенье вечером из Чикаго, Винни решил, что нужно извиниться перед Норин и все ей как-то объяснить.

Накануне он побывал на кладбище и, стоя возле могил жены и дочери, вспоминал не только усопших, но и Норин с Билли. Именно тогда он и понял, что со времени смерти жены никто так глубоко не проникал в его сердце, как эта милая женщина и ее сын. И поэтому Норин заслуживала, чтобы ей все объяснили.

Он поехал к ней домой, по пути придумывая объяснение своему поступку. Лгать ему не хотелось, но говорить всю правду – тоже.

Его горе не должно касаться других людей. Все равно никто не поможет его преодолеть, а излишняя откровенность породит лишь новые трудности. Лучше хранить свою печаль в душе и беречь, как амулет, охраняющий его от новых глупых поступков.

Заезжая на дорожку перед домом Норин, Винни терялся в догадках, какой ему уготован прием. Чего ему следует ожидать от женщины, которую он коварно подвел: ярости или холодного презрения? Винни был готов ко всему.

Дверь ему открыл Билли. Его лицо светилось радостью.

– Привет, дружище! Мама дома?

– Она сажает цветы на заднем дворе.

– А ты почему ей не помогаешь?

– Сегодня она встала не с той ноги, – нахмурился мальчик. – Хочешь, я покажу тебе свою комнату?

Винни заколебался: ведь он намеревался лишь принести свои извинения Норин и навсегда забыть и о ней, и об ее рыжеволосом сынишке. О его милой улыбке на открытом лице и о добром, доверчивом сердце.

– Пошли, я покажу тебе кое-что удивительное! – потянул гостя за руку Билли.

И не успел Винни ему возразить, как уже очутился в комнате мальчишки и словно бы окунулся в мир детства, хаотичный и пахнущий жевательной резинкой, солнцем и кедровой стружкой.

– Взгляни-ка! – Билли подвел его к комоду, на котором хранились все его богатства. – Этот камешек сверкает на солнце. А вот эту сосновую шишку грызла белка. – Мальчик оттащил гостя от комода и указал пальцем на клетку, стоящую на тумбочке. – Здесь живет мой хомячок, его зовут Ричард. Сейчас он спрятался, поэтому тебе его и не видно.

– Если у тебя есть хомяк, то зачем же тебе еще и малыш? – поинтересовался Винни.

Билли наморщил лоб и сел на коричневый плед, которым была накрыта его постель.

– Хомяк – это хомяк, – наконец изрек он. – А малыш – совсем другое дело. Ричард не умеет пускать ртом пузыри и вытворять другие забавные штуки. Хомяк не может быть ни братом, ни сестрой.

Билли вскочил с кровати и снова схватил Винни за руку.

– Пошли смотреть мои картинки! Они висели в школе на стене, а потом я забрал их домой. Там я нарисовал динозавра и самолет.

Винни долго рассматривал детские рисунки, однако не нашел между ними значительного различия. Тем не менее он одобрительно кивнул и сделал задумчивое лицо, радуясь бесхитростному желанию мальчика произвести на него приятное впечатление.

– А теперь посмотри сюда, – воскликнул Билли и, подбежав к кровати, вынул из-под матраса карманный фонарик. – Я всегда держу его ночью под рукой и включаю, если просыпаюсь. – Он спрятал фонарик на место и обхватил Винни за талию: – Спасибо за то, что ты мне его подарил!

Винни закрыл глаза, смущенный этим порывом детской доверчивой души, и потрепал мальчика по макушке.

– Мне нужно поговорить с твоей мамой. А ты пока посмотри мультфильмы. Договорились?

– Хорошо. Если заглянешь ко мне попозже, я покажу тебе карточный фокус!

– Может быть, и зайду, – уклончиво ответил Винни. Он отвел Билли в гостиную, а сам прошел на кухню и выглянул в окно.

Норин сидела к нему спиной в дальнем конце двора и яростно пропалывала клумбу. Винни подумал, что это не самый плохой способ выместить свою злость. Он собрался с духом и вышел через черный ход.

Норин заметила его, только когда тень упала на клумбу. В ее глазах он прочел глубокую боль, но уже в следующую секунду она сменилась ледяным равнодушием.

– Что тебе нужно?

– Извиниться.

– За свой обман? Ерунда, не стоит. Я не расстроилась.

Норин повернулась к Винни спиной, но он положил ладонь ей на плечо.

– Норин, это не ерунда, а серьезная проблема! Я хочу извиниться.

– Хорошо, я принимаю твои извинения. Но стоит ли из мухи делать слона, Винни? – Она обожгла его взглядом.

– Ты знаешь, что мы придавали особое значение этому свиданию, – возразил Винни.

– Но теперь-то чего ты хочешь?! – взорвалась Норин, едва не плача. – Услышать мое признание в любви? Прекрасно! Я люблю тебя, Винни. Можешь радоваться, ты победил в этой подлой игре.

– Я не играл, Норин! – замотал головой Винни. – Все случившееся между нами слишком серьезно. Поначалу мы хотели развлечься, это верно, и никто не собирался никого обижать. Это я виноват, что все так вышло.

Он провел ладонью по волосам и сел на траву.

– Будем считать, что ты недооценивал силу своего очарования, Винни. И не надо каяться, ошибку допустила я. Ведь ты всегда был предельно откровенен со мной.

Как ни странно, даже в этот момент, осознавая, что он собирается порвать с ней, Винни сгорал от желания обнять и расцеловать Норин. Не в силах скрывать горькую правду, он выпалил, глядя ей в глаза:

– Вчера я летал в Чикаго, чтобы положить цветы на могилы жены и дочери.

У Норин даже рот открылся от удивления. Этого она услышать никак не ожидала.

– Что? – Она шагнула к нему, забыв обиду.

– Вчера исполнилось ровно два года, как они погибли.

– Ох, Винни! Как же это случилось?

Норин порывалась утешить его, но не решалась, чувствуя, что ему не нужны ни соболезнование, ни жалость.

Он тяжело вздохнул, и на Норин пахнуло могильным холодом.

– В тот день мы с Валери поссорились из-за какого-то пустяка. Такое и раньше нередко бывало между нами. Мою жену бесило, что я задерживаюсь на работе и уделяю семье мало внимания. А мне в то время нужно было подготовиться к одному крупному судебному процессу, чрезвычайно важному для всей моей карьеры. И я не мог понять, почему Валери с этим не считается.

Винни нахмурился и глубоко вздохнул, словно бы собираясь с мыслями и силами, прежде чем продолжить.

– Когда настало время ложиться спать, – наконец заговорил он, – мы так переругались, что я лег внизу на диване, не желая подниматься к Валери в спальню. Дочь уснула в своей комнате наверху.

Винни закрыл глаза, лицо его побледнело, подбородок задрожал.

Норин с трудом сдерживалась, чтобы не приказать ему замолчать и не мучить себя воспоминаниями из-за их дурацкого свидания.

– Экспертиза установила, что пожар вспыхнул из-за плохой электропроводки в перекрытиях... Пожарные спасли только меня, а они погибли, – задрав голову к небу, срывающимся голосом произнес Винни.

Норин подавила желание обнять его и спросила:

– И после этого ты решил сменить профессию?

– Я видел, как самоотверженно работают пожарные, – кивнул Винни. – Они сделали все возможное, чтобы добраться до Валери и Мелани. Нужно было видеть лица этих бесстрашных людей, когда они потерпели неудачу... Сколько скорби и душевной боли я прочел в их глазах, сколько печали!

Не совладав с собой, Норин обняла его за плечи и воскликнула:

– Почему же ты не рассказал мне обо всем этом раньше, Винни?

Теперь многое объяснилось: и тени, мелькающие порой в его взгляде, и наигранное легкомыслие.

– Я не хотел, чтобы меня жалели. Все это в прошлом, так зачем же лишний раз его ворошить?

Норин подумала, что он прав: эта трагедия осталась в его прошлом. Как Джесси – в ее былой жизни. И хотя гибель семьи Винни несопоставима с изменами Джесси, итог у них общий. Она чувствовала себя преданной мужем, Винни – жестокой судьбой. Оба они разучились верить, боясь обжечься вновь.

Однако встреча с Винни помогла Норин понять, что ее жизнь не закончилась. Ей вновь захотелось и верить, и любить. Так, может, и в его душе назревает потребность в этих чувствах? И нужно только помочь ему скорее осознать, что счастье дается человеку не один раз в жизни?

Они замолчали, погрузившись в раздумья. Рука Норин лежала у Винни на плече. Она терпеливо ждала, когда же он разберется в своих мыслях и ощущениях и отделит настоящее от прошлого.

– Пожалуй, я лучше пойду, – сдавленно сказал он, не двигаясь, однако, с места.

– Тебе не нужно отсюда уходить! Можешь остаться, пообедать с нами и даже переночевать, – предложила Норин.

Он обернулся и посмотрел на нее с удивлением.

Она покраснела, но не отвела взгляд.

– Вы это говорите вполне серьезно, Норин Симмонс?

– Да, – ответила она, краснея еще гуще.

Услышанное совершенно не повлияло на ее чувства, более того, Норин полюбила Винни еще сильнее, узнав о постигшем его горе. И ей не верилось, что он равнодушен к ней.

– Ты говорил, что мне пора вернуться к жизни. И я хочу вернуться в нее вместе с тобой...

Она испуганно умолкла, заметив, как исказилось его лицо.

Винни резко встал и рывком поднял с земли Норин.

– Я не могу! Не могу больше тебя видеть, – с горечью глядя ей в глаза, выдохнул он. – Не могу быть рядом с тобой. Если можешь, прости меня за то, что я позволил нашим отношениям зайти так далеко. Я не тот мужчина, который тебе нужен. Я не могу больше рисковать. И не способен любить!

Он нежно коснулся ее щеки, уронил руки и, повернувшись, ушел.

Норин провожала его взглядом, пока слезы не полились ручьем. Она думала, что знает все способы, какими можно разбить сердце. Оказалось, что это не так. Винни продемонстрировал ей новый метод, и Норин сомневалась, что сумеет перенести этот удар.

В следующую пятницу в шесть вечера в пожарной части прозвучал сигнал тревоги. Не прошло и нескольких минут, как дежурная группа уже мчалась на машине к месту пожара – горел жилой дом на углу Третьей и Дубовой улиц.

В этот день Винни не работал, однако находился в управлении. После разрыва с Норин он не возвращался домой, не зная, как убить свободное время.

У него не возникало желания познакомиться с другой женщиной. Он знал, что апатия продлится еще долго. Образ Валери стоял у него перед глазами несколько месяцев после ее гибели.

Теперь все повторялось.

Диспетчер объявил, что вызывает всех свободных пожарных на помощь выехавшей группе. Не долго думая, Винни сорвался с места, натянул форму и, включив мигалку и сирену, помчался на автомобиле догонять специальную машину.

Он почувствовал резкий характерный запах гари за квартал от места происшествия. Черный столб дыма устремлялся к небу, расползался удушливыми клубами по улицам. Винни крепче сжал вспотевшими ладонями руль. Пламя охватило жилой дом, смертельная опасность нависла над жизнью десятков людей.

Припарковав машину на безопасном расстоянии, Винни побежал к горевшему дому. Собравшаяся на улице толпа мешала пожарной машине подъехать к нему поближе. Непрерывно подавая сигналы тревоги, Красная Толстуха медленно, словно черепаха, подползала к объятому огнем зданию.

– Моя крошка! – кричала женщина, обливаясь слезами. – Умоляю, спасите моего маленького Бенни! Он остался там, на втором этаже! Помогите же ему, ради Бога! Умоляю вас, люди!

Взгляд ее упал на Винни – и все отчаяние, все горе этой женщины моментально передалось ему. Он живо вспомнил, как сам когда-то взывал о помощи, кричал что было сил, задыхаясь в дыму.

Винни побежал ко входу в полыхающее здание.

– Пасторелли! Подожди! Стой! – услышал он окрик начальника, но не остановился. Он думал только о том, как ему спасти маленького Бенни. Вестибюль утонул в черном дыму. Но Винни все же разглядел ступени лестницы слева от лифта. Нестерпимый жар охватил его на втором этаже, едва он туда поднялся. Проклиная себя за то, что кинулся в этот ад без специального снаряжения, Винни старался не делать глубоких вдохов. С каждым шагом дым становился все гуще и ядовитее, Винни почти ничего не видел. Войдя в квартиру, он закричал:

– Бенни!

Но осознает ли малыш, в какой он опасности? Сколько ему лет? Не задохнулся ли он? Оставалось только гадать.

Винни опустился на четвереньки и пополз: ближе к полу было легче дышать. Глаза его горели, легкие разрывались от надрывного кашля. Спустя минуту ему стало ясно, что в первой комнате ребенка нет. Значит, он во второй, подумал Винни, полный решимости спасти малыша даже ценой собственной жизни.

В коридоре он снова зашелся кашлем. Голова кружилась, слезились глаза. Мысли смешались. Нужно спасти Валери и Мелани во что бы то ни стало... Винни замер и встряхнул головой: нет, спасать нужно маленького Бенни! Да, крошку Бенни, а не жену и дочь... но куда подевались они? Разве их не надо спасать из огня и дыма? В голове стоял тяжелый туман.

– Пасторелли! – раздался приглушенный маской голос Сэма.

– Я здесь! – отозвался Винни.

Сэм выплыл из пелены, одетый в огнеупорный костюм, и, подхватив Винни под руку, потащил его на лестницу.

– Решил стать мертвым героем? – спросил он, когда они выбрались из здания. – Там не было никакого мальчика.

– А где же он? – прошептал Винни. – Нужно его спасти!

В следующий момент врачи «Скорой помощи» надели на него кислородную маску. Винни не сопротивлялся, голова у него гудела, он плохо понимал, что происходит.

– Как вы себя чувствуете? – спросила у Винни женщина, умолявшая спасти крошку Бенни. Из ее рук вырвалась маленькая лысая собачонка отталкивающего вида и резко залаяла.

– Уже лучше, – сняв маску, прохрипел пожарный.

– Я очень рада, – улыбнулась женщина. – Я страшно испугалась и запаниковала, не увидев Бенни на улице. Мне подумалось, что он остался в квартире... Бенни! Мой мальчик!

Услышав свою кличку, собачонка завиляла хвостиком. Хозяйка взяла ее на руки, умиленно улыбаясь.

Винни изумленно вытаращил красные глаза: выходит, Бенни – собака, а не ребенок! Нужно было не бросаться в огонь очертя голову, а выяснить все до конца. Тогда не пришлось бы рисковать своей жизнью и жизнью товарища.

Винни запустил пятерню в шевелюру и встряхнул головой. Сознание его окончательно прояснилось. До него наконец-то дошло, что спасал он вовсе не Бенни, а Валери и Мелани. И все время, прошедшее после их гибели, он не терял надежду вернуть к жизни тех, кто из нее навсегда ушел.

Подобно Норин и ее отцу, намертво вцепившимся друг в друга, он цеплялся за прошлое, пытаясь его изменить.

Он хотел вразумить Норин, а должен был сперва помочь самому себе. Осознав это, Винни понял, что отныне он будет жить иначе. Разумеется, Валери и Мелани навсегда останутся в его сердце, но там найдется место и для надежды.

Ему вновь вспомнились Норин и Билли. Как и его самого, судьба лишила их семейного счастья. Но сейчас всем им представился счастливый шанс вновь познать радости семейной жизни!

Пронзенный этой мыслью, Винни встал и огляделся.