Текст книги "Том 8. Сын охотника на медведей. Дух Льяно-Эстакадо"
Автор книги: Карл Май
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
Оба мексиканца тоже присоединились к отряду. Они нашли в Ложбине Убийц одного-единственного караульного, который и привез их сюда. Мексиканцы рассказали о происшедшем с ними в Поющей долине, чем доставили окружающим большую радость. Сообща порешили, что сначала надо будет одолеть переселенцев, а потом уже разыскать Виннету и напасть на его отряд. Это нападение тоже сулило хорошую добычу. Им даже не пришло в голову, что апач уже находился поблизости. А он уже был совсем рядом.
Виннету со своим отрядом добрался до Ложбины Убийц, но нашел ее пустой. Ложбина представляла собой довольно глубокий овраг с крутыми склонами, дно которого всегда было прикрыто мутной лужицей. Видимо, эта влага попадала сюда из недалекого озерка в убежище Духа. Вода была мутной, но здесь, в сердце пустынного Льяно, она тем не менее представляла большую ценность. Понятно, почему грифы использовали это место в качестве капитальной стоянки. Куда бы ни разъезжались они по Равнинам, всякий раз они опять возвращались сюда, где постоянно оставался один из них, несший одновременно и караульную службу, и выполнявший обязанность связного.
Сегодня этот человек ускакал с мексиканцами, и поэтому Виннету нашел Ложбину Убийц пустой. Разумеется, его зоркий глаз вскоре разобрал, куда поскакала троица. Он поехал по их следам и к наступлению вечера открыл место временного лагеря грифов.
Его люди должны были остаться позади. Сам он лег на землю и змеей пополз к группе разбойников. Он увидел, как приехал Бартон и подсел к своим сотоварищам. К сожалению, Виннету не мог настолько рискнуть, чтобы подобраться ближе и расслышать весь разговор, но ему по меньшей мере удалось кое-что понять из их беседы и пересчитать людей. Сделав это, он вернулся назад.
– Бандитов тридцать пять человек, – сообщил он своим спутникам. – Завтра к этому времени их мясо сожрут настоящие грифы.
– Что они там делают? – поинтересовался Бен Новая Луна.
– Караулят добычу, которая находится к северу от этого места, потому что в том направлении поскакали мексиканцы; оттуда же прибыл гонец, сообщивший, что время нападения пришло. Сейчас мои братья вместе со мной отправятся рысью на север; там мы наверняка встретим людей, которых собираются убить и ограбить эти разбойники.
Виннету снова сел на коня и поскакал, описывая большую дугу, чтобы ни его самого, ни его спутников не заметили разбойники; потом он снова повернул в упомянутом ранее северном направлении.
Вскоре они увидели перед собой заграждение из фургонов. Теперь уже перед ним были расставлены посты. Это Олд Шеттерхэнд принял меры предосторожности. Когда сторожевые окликнули приближающихся, за всех ответил Виннету:
– Белым людям не надо тревожиться. Здесь Виннету, вождь апачей. Я привел вам в помощь людей, и я везу вам мясо и воду.
Его звонкий голос отчетливо слышался в ночи. Едва затихли его последние слова, как внутри ограждения радостно завопил Хромой Фрэнк:
– Виннету? Тогда виктория протрубила и ударила в барабан, ибо там, где показался апач, должны быть также Охотник за медведями и его маленький Мартин! Выпустите меня – я должен всех их обнять! О, это же такой праздник! Здесь, в самом сердце американской Сахары, в темной ночи, столкнуться со своими лучшими друзьями. Это очень большая радость!
Фрэнк перелез через оглобли фургона и, заметив целый отряд команчей, в удивлении остановился.
– Вот это да! Что же это такое? – спросил он. – Тут, возле нашей двери, собрался целый эскадрон кавалерии! Что-то в этом мне кажется подозрительным. А ну-ка, господин Олд Шеттерхэнд, выйдите наружу и посмотрите-ка на духов, которые шляются по ночам на лошадях!
Друзья обнялись, а Виннету сказал:
– Так мой брат Олд Шеттерхэнд тоже здесь? Разве он не слышал мой голос?
– А как же! Здесь я! – ответил знаменитый охотник, пробираясь через два составленных вместе фургона и выходя за ограждение, чтобы протянуть своему краснокожему другу руку. Посыпались вопросы, пошли пожатия и похлопывания по спине, разумеется, без особого шума, потому что этого требовала особая ситуация.
Железное Сердце, серьезный и опечаленный, стоял среди своих команчей, которые очень удивились, найдя его здесь, и рассказывал им об убийстве вождя, своего отца. Воины выслушали его молча, не проронив ни единого слова, но в душе каждый из команчей поклялся отомстить грифам за смерть своего вождя.
Когда утихли приветствия, в лагере началась оживленная деятельность. Огражденную площадь расширили, чтобы впустить туда команчей. Грифы не должны заранее знать, что теперь они имеют дело с многочисленным противником. Лошадей также завели внутрь. Команчи раздали переселенцам мясо и свежую воду, которую они перевозили в объемистых бутылочных тыквах. Олд Шеттерхэнд пообещал им, что скоро воды будет вдосталь и они смогут пополнить свои запасы. Естественно, походного запаса не хватило, чтобы удовлетворить жажду людей.
Произошло несколько интересных встреч, например, Бен Новая Луна узнал Плутишку Фреда, который спас его от руки убийцы. После всей этой радостной суеты вокруг ограждения воцарилась глубокая тишина. Правда, никто не спал, но те, у кого было что порассказать друг другу, делали это шепотом, и за пределами лагеря не было слышно ни звука.
Руководство лагерем взял на себя Олд Шеттерхэнд. Пока что он сидел подле Кровавого Лиса, внимательно выслушивая подробный рассказ юноши о его приключениях и выспрашивая обо всех особенностях края, где они теперь находились. Надо было составить такой план, чтобы не упустить ни одного грифа, раз и навсегда положив конец их деятельности.
Особенно интересным показалось Олд Шеттерхэнду сообщение Лиса о том, что заросли кактусов тянутся и на восток, причем довольно далеко. По словам Лиса, их разделяет песчаная полоса, по которой можно добраться до его убежища.
– Хорошо! – сказал Олд Шеттерхэнд. – Тогда ни один из этих негодяев от нас не улизнет. Тут не имеет значения, если даже они заранее заметят наш перевес или побегут после того, как мы отразим их первый приступ; мы погоним их между кактусовыми зарослями, которые к тому же подожжем. Одновременно при этом мы получим воду для волов, иначе те просто умрут.
– Но в таком случае разбойники доберутся до моего озера, пополнят запасы воды, а там ускользнут от нас.
– Нет, Лис, потому что вы сейчас же поедете туда, взяв десяток команчей, и подготовите прием грифам, которых мы погоним. Вы успеете, потому что я ручаюсь, что атака начнется только под утро.
Этот план был немедленно принят к исполнению. Лиса с команчами выпустили за ограждение, а потом вокруг опять воцарился глубокий покой.
Часовые находились далеко за ограждением. Они получили приказ: в случае приближения бандитов быстро и бесшумно вернуться в лагерь, проползя под фургонами. За ограждением уже стояли оседланные лошади, готовые для преследования бегущих врагов, и каждый всадник получил точнейшие указания.
Так прошла ночь. На востоке пробудилось едва заметное сумеречное мерцание, отчетливо обрисовались контуры фургонов и прочих предметов. Не было и намека на утренний туман. И вот в постоянно светлевших сумерках стали различимы приближавшиеся верхом грифы. Они были пока на расстоянии примерно в тысячу шагов, может быть – чуть больше.
Разбойники сочли, что наступило время атаки, и пустили своих лошадей в галоп. Они были убеждены, что за ограждением бодрствует самое большее один-единственный караульный.
Часовые отступили, и все мужчины собрались на той стороне ограждения, на которую шла атака.
– Стреляйте не по лошадям, а по всадникам, – приказал Олд Шеттерхэнд.
Грифы теперь были уже на расстоянии всего лишь в сотню шагов… в восемьдесят… в пятьдесят…
– Огонь! – крикнул Олд Шеттерхэнд.
Грохнуло более трех десятков выстрелов. Отряд нападающих мгновенно сбился в беспорядочную кучу. Мертвые и раненые попадали с лошадей, которые, потеряв всадников, умчались прочь. Уцелевшие разбойники либо легко раненные, но оставшиеся в седле, поворачивали назад. Таких осталось едва ли больше десятка.
– Ура! Ура! Олд Шеттерхэнд и Виннету! – вопил Хромой Фрэнк.
Теперь, когда грифы услышали эти имена и увидели размер своих потерь, они быстро развернулись и поскакали на юг, и самым первым и самым испуганным среди беглецов оказался мастер Тобайас Прайзеготт Бартон.
– За ограждение! И каждый на свое место! – скомандовал Олд Шеттерхэнд.
Быстро раздвинули два фургона, так что между ними все смогли проехать. Переселенцы в соответствии с заранее полученными указаниями помчались помогать раненым и хоронить убитых. Все остальные не должны были на это отвлекаться – они бросились преследовать беглецов, однако придерживали своих лошадей, не давая им развивать большую скорость.
Только лишь двое позволили своим скакунам развить полную скорость. Они помчались на юго-запад, где им приказано было поджечь кактусы. Эти двое были братья Джим и Тим.
Десять команчей поскакали на восток, потом свернули на юг и преградили путь беглецам, загоняя их тем самым в проход между двумя кактусовыми зарослями. Другие во главе с Олд Шеттерхэндом и Виннету мчались на юг, за грифами, которые неслись стремительным галопом – им даже казалось, что они уходят от погони.
Разбойники были жутко обозлены неудачей. Они удирали в полном молчании, ни словом не перекинувшись между собой. Только время от времени слышались сдавленные проклятия. Достигнув Ложбины Убийц, грифы остановились.
– Ну, что теперь будем делать? – спросил Бартон, с трудом переводя дыхание. – Здесь мы не можем оставаться, потому что эти собаки идут за нами.
– Конечно! – согласился Карлос Корхето, который остался, как и его брат, невредимым. – Напрямик через кактусы нам не пробиться. Значит, направо! Поехали!
Они двинулись в указанном направлении, однако вскоре увидели поднимавшийся вдали дым.
– Черт побери! – закричал Эмилио. – Они добрались туда раньше нас и подожгли кактусы. Назад!
Бандиты помчались обратно, миновали Ложбину Убийц и повернули на восток. Всего через десять минут они увидели левее себя Олд Шеттерхэнда, скакавшего со своим отрядом прямо на них. Это вконец перепугало грифов. Они изо всех сил пришпоривали своих лошадей в отчаянной попытке ускользнуть от противника, и, кажется, им это даже удалось.
Грифы попытались уйти в сторону, но скоро обнаружили, что и этот маневр не удался: десять команчей преграждали им путь.
– Сегодня творится черт знает что! – в отчаянии закричал Бартон. – Я даже предполагаю, что там находится этот Виннету. По меньшей мере я слышу, как называют его имя. Мы должны свернуть направо, в кактусы!
– А там есть проход? – спросил Карлос. – Или мы попадем в мешок?
– Не знаю. За всю свою жизнь я ни разу туда не заглядывал. Впрочем, другого выхода у нас нет.
– Тогда – быстрее, пока огонь не охватил заросли.
Они поскакали направо, в южном направлении, как раз туда, куда хотел их заманить Олд Шеттерхэнд. Наконец-то и он пришпорил своего жеребца. Левее его мчались десять команчей, правее – носатые братья, выполнившие свою задачу и теперь вместе со всеми преследовавшие грифов, загоняя их через проход в зарослях кактусов к далекому гнезду Духа.
Пожалуй, Карлос Корхето был прав, опасаясь огня, который приближался сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Многие годы сухие, как бумага, остатки кактусов скапливались на земле, время от времени давая ход молодым побегам. Этот материал был подобен труту. Языки пламени сначала медленно вылизывали место вокруг себя; потом они пускались бежать, подпрыгивать, взвиваться на высоту жилого дома, и вскоре вся обширная площадь зарослей занялась сплошным ярким пламенем, гул которого был слышен на большом расстоянии, напоминая отдаленные раскаты грома. От бушевавшего огня образовавшийся восходящий поток воздуха становился все сильнее. Чем дальше распространялся огонь, тем больше он уходил на юг, охватывая площадь во много квадратных миль, и тем очевиднее становилось приближение того, что ожидал Олд Шеттерхэнд. Небо потеряло свою голубизну: сначала оно стало бледно-желтым, потом серым, потом все темнело и темнело, пока наконец не собрались тяжелые, состоящие из дыма темные массы. Значительно окрепший ветер согнал их в плотные облака, которые мало-помалу прикрыли чуть не все небо.
Воздух был раскаленным, песок казался пылающим. В вышине, в тучах, стали сверкать молнии; падали отдельные капли, их становилось все больше и больше, а потом и в самом деле пошел настоящий дождь; с каждой минутой он становился все сильнее, пока наконец не разразилась почти настоящая тропическая гроза.
Переселенцы взяли все вещи мертвых бандитов и согнали их лошадей. Теперь им предстояло ожидать возвращения своих друзей – увы! – без воды! И вдруг они увидели огонь. Переселенцы заметили, как образуются облака, они ощутили первые падающие капли дождя. Наконец они оказались под освежающим дождем, в настоящем ливневом потоке и поспешили вынести все имеющиеся сосуды, чтобы заполнить их водой. Почти умиравшие волы снова ожили. Они ревели от радости; они катались под струями дождя; они получили возможность напиться. Они были спасены, а вместе с ними – их хозяева, которые без тягловых животных не смогли бы двинуться дальше… И все это было делом рук Олд Шеттерхэнда.
Вскоре после наступления дня Кровавый Лис со своими десятью команчами прибыл к домику, заросшему страстоцветом. Санна не испугалась индейцев. Наоборот, она обрадовалась, в кои-то веки увидев людей, однако сразу же спросила своего молодого хозяина, когда прибудет негр Боб. Тот отделался обещанием и отправился в хижину. Вышел он оттуда в совершенно ином виде: плотно закутавшись в белую бизонью шкуру.
– Timb-ua-ungva![299] – вскрикнул Железное Сердце, присоединившийся к отряду команчей.
Остальные индейцы также глазели на это явление Духа Льяно, решавшее давнюю, часто обсуждавшуюся среди них загадку, но ничего не сказали. Кровавый Лис снова поднялся на лошадь и поскакал вместе с отрядом дальше, чтобы занять отведенную ему позицию на юго-восточном краю кактусовых зарослей. Он внимательно посматривал на север.
Теперь там вздыбилась черная стена, на фоне которой подрагивали внизу языки пламени.
– Скоро огонь пригонит грифов, – сказал он Железному Сердцу. – Может быть, среди них мой краснокожий брат найдет кого-то из убийц своего отца.
Лис взял в руки ружье. Железное Сердце сделал то же самое.
Плотное облако приближалось, а перед ним бежал огонь. С каждой минутой становилось тяжелее дышать. К самому оазису огонь подойти не мог. Он должен был задержаться на границе кактусов.
– Уфф! – показал один из индейцев на север. – Вон они!
Да, это рвались вперед грифы, но их осталось только трое: другие по пути были убиты. Лошади разбойников взмокли от пота; сами люди едва держались в седлах. Следом за ними показались Олд Шеттерхэнд и Виннету со своими спутниками.
Так и приближалась к засаде эта дикая охота. Преследователи не очень-то утомляли своих лошадей, полагая сохранить трех оставшихся грифов для Кровавого Лиса и его команчей.
Первым из грифов скакал Бартон. Он намного опередил обоих своих спутников. Он видел деревья – настоящее чудо в пустынном Льяно – и держал прямо на них. Лис поспешил ему наперерез. Когда мормон заметил приближавшегося к нему всадника, он закричал от ужаса и изо всей силы заколотил ногами по бокам своей лошади, заставляя ее напрячь последние силы и добраться до деревьев.
Теперь подъехали и двое других. Когда они приблизились к Железному Сердцу, он узнал их. Оба участвовали в убийстве его отца. Он приложил ружье к плечу… раздались два выстрела, и оба бандита свалились на землю. Железное Сердце поскакал к ним, чтобы снять скальпы.
Тем временем Кровавый Лис гнал перед собой набожного Бартона, худшего изо всех бандитов, гнал прямо к деревьям, к порогу своей хижины. Лошадь бандита не выдержала бешеной скачки и рухнула на песок. Бартон вылетел из седла. Через какое-то мгновение Лис уже стоял возле него, выхватив из-за пояса нож. Он уже наклонился, чтобы нанести мормону смертельный удар, но… внезапно отпрянул, и крик ужаса вырвался из его груди.
Падая, Бартон потерял шляпу, и сразу стало видно, что он носил парик. Теперь его сорвало с черепа, и стали видны его натуральные, коротко подстриженные волосы. Лицо исказилось от напряжения, вздулось, а глаза мормона глядели вверх жестко и остекленело – бандит при падении сломал шею. И тут Кровавый Лис узнал убийцу своих родителей. Оказывается, в тот страшный день мальчик услышал, как сообщники называли его имя – «Лис», и оно-то, скорее – кличка, осталось единственным, что удержалось в ребячьей памяти. Мальчик опять и опять повторял его, за что и получил от Хельмерса вместо имени прозвище Лис.
К трупу подъехали и другие преследователи. Все они, кроме Олд Шеттерхэнда, конечно, были необычайно удивлены, увидев Кровавого Лиса в белой бизоньей шкуре.
– Дух Льяно… Это Кровавый Лис… значит, он… он был Духом! – перебивали друг друга вестмены.
Лис, казалось, не слышал удивленных возгласов. Он показал на труп Бартона и сказал:
– Вот он, убийца моих родителей! Поэтому он показался мне в тот вечер в Хельмерс-Хоум таким знакомым. Теперь он мертв, и я никогда уже не узнаю, кем были мои родители.
Бен Новая Луна, увидев мертвеца, вскрикнул:
– Крадущийся Лис! Наконец-то с ним покончено! Жалко, что он сам сломал себе шею. Теперь я навсегда останусь должен ему пулю.
– Для него же лучше, что он мертв! – серьезно сказал Олд Шеттерхэнд. – Он оказался последним из грифов, и теперь в Льяно станет тихо. Пусть даже останется в живых один или несколько разбойников – с ними легко будет справиться, организовав облаву… А о таком вот оазисе никто не мог и мечтать!
Боб, разумеется, был со всеми, но он почему-то не замечал ни мертвецов, ни раскрывшуюся внезапно тайну Духа Льяно. Он не сводил глаз с негритянки, она же во все глаза глядела на Боба. Потом поспешила к нему и взволнованно спросила:
– Не зовут ли тебя Бобом?
А когда он утвердительно кивнул, женщина продолжила расспросы:
– Не звали ли твою матушку Санной? А видел ли ты когда-нибудь вот этот портрет Санны со своим сынком Бобом?
Она протянула ему затертую фотографию. Боб бросил на нее один только взгляд и с радостным криком слетел с лошади. Они долго обнимались.
Осталось добавить немногое. Грифы были разбиты, и отряд команчей отправился восвояси. К оазису приблизились переселенцы. Они решили отдохнуть у домика в страстоцветах, а потом их должны были провести через Льяно. Пожар в кактусах загас сам собой, когда огню уже не нашлось больше пищи, и вся обширная площадь бывших зарослей покрылась слоем пепла.
Зато оживление царило в убежище Духа. Кровавый Лис стал героем дня. Ему пришлось подробно пересказать все свои подвиги. Невеселый это был рассказ – он состоял из одних почти мрачных событий. Тем не менее молодой человек высказал твердую решимость остаться в своем гнезде и охранять Льяно от разбойников. Санна и Боб объявили, что ни за что не расстанутся с ним.
Рассказ Лиса настолько захватил вестменов, что даже красноречивый Хромой Фрэнк ни разу не прервал его. Но потом, когда маленький саксонец прогуливался вместе с Джемми и обоими носатыми братьями по берегу озерка, Тим спросил его:
– Ну, Фрэнк, ты все еще утверждаешь, что Дух Льяно-Эстакадо всего-навсего призрак?
– Помолчите! – ответил саксонец. – Если в этом случае я немножечко ошибся, то это просто случайность для такого смышленого саксонца, как я.
– Да, Саксония, и в особенности Морицбург – это высочайшее из наслаждений! – расхохотался Джим.
– Только оставайся со своими наслаждениями за моим фасадом, старый сыщик! Ты еще слишком мало знаешь меня, но поскольку нам придется терпеть присутствие друг друга каких-то несколько месяцев, то ты как следует познакомишься со мной и научишься меня уважать. В конце-то концов я вызываю у каждого глубокое уважение. Не так ли, Джемми?
– Конечно! – толстяк утвердительно кивнул головой и иронически улыбнулся.
– Вот! Вы оба это слышали! А собственно говоря, вы всем обязаны мне, потому что, если бы я там, на севере, у Хельмерс-Хоум, не встретился с Кровавым Лисом, вы бы никогда не раскрыли тайны Духа Льяно. Признания моих заслуг в этом отношении я бы, безусловно, мог потребовать уже теперь. Позднейшим поколениям останется лишь право выбора – отлить ли мою статую и Духа в металле или высечь из мрамора, чтобы мое имя сияло здесь золотыми буквами.
notes
Примечания
1
Мафусаил – библейский патриарх, проживший 969 лет.
2
Нож – «боуи» – особый тяжелый охотничий нож с одной режущей кромкой, широко распространенный на Западе; изобретение полковника Джеймса Боуи, погибшего в битве за форт Аламо (1836), в которой несколько десятков техасцев пытались отразить нападение многотысячного отряда мексиканцев.
3
Вестмен – «человек Запада», так Карл Май называет жителей Дикого Запада: следопытов, охотников, золотоискателей и т. п.
4
Талер – серебряная монета, начала чеканиться в XV–XVII вв. в Чехии и получила распространение в Германии, Голландии, скандинавских странах и т. д.; изъят из обращения в 1907 г.
5
«Кентукки» – длинноствольные, первоначально имевшие кремниевые замки ружья (обычно кустарного производства), разработанные в так называемом стиле «long-rifle» многочисленными ружейными мастерами, в основном немцами, эмигрировавшими из Европы в Северную Америку еще в середине XVIII в. Получили широкое распространение на территории современного североамериканского штата Кентукки, а позже – по всему Западу, став популярными среди индейских племен.
6
Разговорное название города Сан-Франциско.
7
Стоур – здесь: магазинчик, лавка (англ. store).
8
Хорошо, ладно (англ.).
9
Да (англ.).
10
Здесь: господин (англ.).
11
Сиу – крупнейшая языковая семья индейских народов, проживающих на территории США и современной Канады, неоднородных по культуре и имеющих разные обычаи. Самым крупным племенем сиу считалось тетон-дакота.
12
Так белые часто называли индейцев.
13
Черноногие (сиксика) – так называемые северные черноногие из Конфедерации черноногих, в которую, кроме них, входили каина (блад), и южные черноногие (пиеганы или пикуни); тесно связаны с Конфедерацией черноногих племена гровантров (большебрюхих) и сарси. Конфедерация принадлежала к алгонкино-вакашской группе племен и представляла собой типичный пример индейцев прерий – охотников на бизонов и коневодов. Ближайшими южными и восточными соседями были манданы, ассинибойны, ацина и кри. Пиганы – более правильно пиеганы (или пикуни) – южные черноногие из кочевой Конфедерации черноногих.
14
Вероятно, ошибка Карла Мая: скорее всего, писатель имел в виду живших в верховьях Миссури арикара, входивших в семейство кэддо и принадлежавших к обширной языковой группе индейских племен хокан-сиу.
15
Флинт (нем.) – здесь: тяжелое, гладкоствольное охотничье ружье, заряжавшееся с дула; было основным боевым видом оружия пехоты европейских армий еще с XVII века.
16
Судья Линч – плантатор из южных штатов Чарльз Линч, популяризовавший «линчевание» – жестокую расправу без суда и следствия.
17
Гром и молния! (англ.).
18
Добрый день (англ.).
19
Смотри! (англ.).
20
Военный орел – один из видов обитающих в Скалистых горах горных орлов, перья которых индейцы использовали для военных головных уборов.
21
Манданы (мандан) – индейское племя языковой семьи сиу, самый известный представитель культуры «степных деревень» (хидатса, арикара, мандан). Проживали в укрепленных деревнях в верховьях Миссури; жилищами им служили своеобразные «земляные дома». Традиционное занятие – земледелие, охота на бизонов и коневодство.
22
В 1837 году эпидемия оспы, занесенная белыми, едва не унесла жизни всех индейцев-манданов; оставшиеся присоединились к племени хидатса и жили с ними в форте Бертхолд.
23
Золотоискатели (англ, prospectors).
24
Конокрады (англ, horsepilfers).
25
На помощь, на помощь, ради Бога, помогите! (англ.).
26
Имеется в виду начало XVIII века, поскольку повесть написана Карлом Маем в 1887 году.
27
Хоббл-Фрэнк – Хромой Фрэнк (англ.).
28
Фрэнк разговаривает на саксонском диалекте немецкого языка, весь колорит которого полностью передать на русский язык, к сожалению, невозможно.
29
Карточная игра.
30
Деклинировать – означает «склонять». Существительное die Mensa взято из латыни («стол», «доска»), но в современном немецком языке означает «столовая» (студенческая).
31
Говоря pensa (такого слова в немецком нет), Фрэнк, вероятно, имеет в виду пеан (от греч. paian – гимн) – стихотворное восхваление; первоначально в Древней Греции являлся заклинательной песней, обращенной к богу Аполлону. Читатель еще не раз убедится, что склонный к сочинительству Фрэнк частенько весьма прихотливо сочетает обычно несочетающиеся слова и выражения.
32
Фрэнк путает Хуфеланда, Кристофа-Вильгельма (1762–1836), немецкого врача и видного медицинского просветителя, с Людвигом Уландом (1787–1862), немецким поэтом-романтиком, драматургом и исследователем литературы, одним из создателей германистики, чья знаменитая баллада «Проклятие певца» была написана в 1814 году. Ошибается Фрэнк и употребив «госпожу Марию Лейневебер», поскольку на самом деле первую немецкую романтическую оперу «Вольный стрелок» (1820) сочинил всемирно известный немецкий композитор Карл Мария фон Вебер (1786–1826) – один из главных представителей и основателей романтической школы в музыке.
33
Ресторан (устар.).
34
В немецком литературном языке существует наречие meistenteils («большей частью», «чаще всего»).
35
Вопреки утверждениям Фрэнка, слов с двумя «ei», кроме существительного der Reisbrei («рисовая каша»), в немецком языке достаточно много.
36
Здесь: золотоискатели; дословно «копатели» (англ, diggers).
37
Имеются в виду шошоны.
38
Прозвище индейцев, чаще всего в него вкладывается обидный для них смысл (англ, redman – дословно «красный человек»).
39
Гонт – короткая дранка или фанера, кровельная дощечка наподобие деревянной черепицы, с углом с одной стороны и пазом с другой, куда входит ус соседнего гонта.
40
Фут – 12 дюймов – 30, 48 см.
41
Гнилушка, гнилое дерево, трут (англ. punk).
42
Коленкор – переплетная ткань, покрытая мастичным слоем и пропущенная через каландр – машину, состоящую из системы валов с гладкой или награвированной поверхностью (фр. calencar).
43
Калюме (калумет) – ритуальная трубка мира (в старофранцузском языке calumet – труба, свирель или флейта), важнейший атрибут при заключении мирных договоров у индейских народов; использовалась также и для других целей. Ассоциируя дыхание, горло и нос с принципом жизни, индейцы считали мундштук трубки священным.
44
Стоит отметить, что число «четыре» играет важную роль в религиозных представлениях индейцев; например, они поклоняются четырем главным духам (в соответствии с четырьмя сторонами света); эти древние, вероятно, перенесенные из Азии религиозные представления до последнего времени были распространены у народов Тибета, Китая и других.
45
Огаллала (оглала) – группа племени тетон-дакота.
46
Понка – племя языковой семьи сиу, жившее по правому берегу Миссури, к юго-западу от ее низовьев. Ближайшими соседями были пауни и тетон-дакота
47
Шошоны – большое племя юто-ацтекской языковой семьи, к которой принадлежали также пуэбло-хопи, юта, команчи, косо паюта, банноки, моно и др. До европейской колонизации жили на территориях современных штатов Юта, Невада, Айдахо к занимались охотой, рыбной ловлей, а позже – конной охотой на бизонов; в середине XIX в. после упорного сопротивления были поселены в резервации в Неваде, Юта, Айдахо и Орегоне.
48
Длина лезвия у ножа – «боуи» колеблется от 22 до 37 см.
49
Бэдленд (англ. – badland) – «плохая земля», сильно пересеченный участок местности на высоких, эрозированных пластовых равнинах, сложенных из рыхлых пород; бэдленды названы так, поскольку неудобны для земледелия и выпаса скота; характерный тип ландшафта Великих равнин Северной Америки. Здесь имеется в виду «плохая земля», расположенная восточнее горного массива Блэк-Хилс, на юго-западе Южной Дакоты и северо-западе Небраски.
50
Чейены, или шайены (на языке сиу – «люди чужого языка», самоназвание – «дзи-тис-тас» – «наши люди») – алгонкиноязычное племя; занимались коневодством и охотой на бизонов. В XIX в. жили в горах Блэк-Хилс, у границы современных штатов Вайоминг и Южная Дакота. Некоторые племена называли их «народом пегихмустангов» за особую породу верховых лошадей, которую они культивировали. С 1851 года после захвата земель чейенов белыми и упорного их сопротивления переселены в резервации в Монтане и Оклахоме. Арапахо – индейское племя алгонкиноязычной группы, в древние времена составлявшее единое целое с чейенами и гровантрами-большебрюхими (ациной); основное занятие – охота на бизонов и коневодство; проживали к востоку от Скалистых гор (Южная Дакота, Вайоминг, Колорадо); вместе с чейенами и сиу – участники знаменитой исторической битвы у Литтл-Биг-Хорн (1876), в которой был полностью разгромлен полк американского генерала Кастера, отличавшегося особой жестокостью по отношению к индейцам.
51
Дюйм = 25. 4 мм.
52
Здесь: вот так случай! (англ.).
53
Барнум, Финеас-Тейлор (1810–1891) – известный американский антрепренер, имя которого стало нарицательным для всякого ловкого владельца увеселительных заведений. Занимался благотворительной деятельностью. После долгих странствий и сомнительных занятий запутался в неудачных спекуляциях и в 1856 г. потерял все свое состояние, хотя впоследствии до самого конца жизни не прекращал заниматься различными антрепризами.
54
Безумие! (англ.).
55
Фрэнк снова путает, пытаясь воспользоваться латинским выражением nolens volens – «волей-неволей».
56
Джемми употребляет это сложное слово в значении «вундеркинд», «врожденный талант», ибо дословно оно означает «самоископаемое» (гр. autos – сам + гр. petra – скала, камень + лат. facere – делать).
57
Архимед (ок. 287–212 до н. э.) – знаменитый греческий математик и физик, изобретатель боевых машин, сын придворного астронома Фидия. Открыл основной закон гидростатики (закон Архимеда) и написал глубокие трактаты, оказавшие позже большое влияние на развитие высшей математики в Европе в XVI–XVII вв. Погиб при взятии римлянами города Сиракузы во время 2 – й Пунической войны.
58
Здесь употреблено в значении – «зеленый юнец» (англ. greenfinch).
59
Боже мой! (англ.).
