Текст книги "Структура и динамика психического (сборник)"

Автор книги: Карл Юнг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

51 Подобный способ смотреть на вещи давно известен. Принято говорить о «бурях юности», уступающих место «спокойствию старости», об «укоренившемся убеждении» после «борьбы с сомнениями», об «облегчении от внутреннего напряжения» и т. п. Все это – примеры непроизвольного энергетического подхода, разделяемого всеми и каждым. Разумеется, для ученого-психолога этот подход не представляет интереса до тех пор, пока он не почувствует потребности оценивать психологические ценности, тогда как для физиологической психологии данная проблема вообще не возникает. Психиатрия, в противоположность психологии, имеет как область знания чисто описательный характер, и до недавнего времени она совсем не занималась психологической каузальностью, фактически даже отрицала энергетический подход. Аналитическая психология, однако, была обязана учитывать энергетическую точку зрения, поскольку каузально-механистический метод фрейдовского психоанализа был недостаточен для того, чтобы оценить психологические ценности должным образом. Ценность нуждается для своего объяснения в квантитативном понятии, и квалитативное понятие, вроде сексуальности, никак не может выступать в роли его заместителя. Квалитативное понятие всегда является описанием вещи, субстанции; в то время как квантитативное имеет дело с отношениями интенсивности, и никогда – с субстанцией или вещью. Квалитативное понятие, не обозначающее субстанции, вещи или некоего факта, представляет собой более или менее произвольное исключение из правила, и как таковое я должен считать его квалитативным, гипостазированным понятием энергии. Научное каузальное объяснение временами нуждается в допущениях подобного рода, однако они не должны приниматься только ради того, чтобы сделать энергетический подход излишним. То же самое справедливо в отношении теории энергии, которая временами проявляет тенденцию отрицать субстанцию, чтобы превратиться в чисто телеологическую или финалистскую. Использовать квалитативное понятие в качестве замены понятия энергии совершенно недопустимо, поскольку подобная операция представляла бы собой спецификацию энергии, которая, фактически, есть сила. В биологии это был бы витализм, в психологии – сексуализм (Фрейд) или какой-либо другой «-изм», поскольку можно было бы показать, что в этом случае энергия психического как целое сводится к одной определенной силе или влечению. Но влечения, как мы показали, являются особыми формами энергии. Энергия включает влечения в более высокое по степени обобщения понятие, и последнее не может выражать собою ничего другого, кроме отношений между психологическими ценностями.

d. Энергетизм и динамизм

52 Сказанное выше относится к чистому понятию энергии. Понятие энергии, подобно его корреляту, понятию времени, является, с одной стороны, непосредственно данной, априорной, интуитивной идеей⁴³, а с другой – конкретным, прикладным, или эмпирическим, понятием, извлекаемым из опыта, подобно всем научным объяснительным понятиям⁴⁴. Прикладное понятие энергии всегда связано с поведением сил, с субстанциями в движении; поскольку энергия доступна опыту не иначе, как через наблюдение движущихся тел. Поэтому на практике мы говорим об электрической и тому подобных энергиях, как если бы энергия была определенной силой. Такое слияние прикладного, или эмпирического, понятия с интуитивной идеей события приводит к постоянным смешениям «энергии» с «силой». Аналогичным образом психологическое понятие энергии является не чистым, но конкретным и прикладным понятием, предстающим перед нами в виде сексуальной, витальной, ментальной, моральной «энергии» и так далее. Иными словами, энергия предстает в форме влечения (drive), несомненно динамический характер которого служит для нас основанием для проведения концептуальной параллели с физическими силами.

53 Приложение чистого понятия к материалу опыта с необходимостью влечет за собой конкретизацию или визуализацию этого понятия, вследствие чего оно начинает выглядеть так, как если бы постулировалась некая субстанция. Так обстоит дело, например, с понятием эфира в физике, который несмотря на то, что является понятием, трактуется именно так, как если бы являлся субстанцией. Это смешение неизбежно, так как мы не способны вообразить себе количество, если последнее не является количеством чего-либо. Это что-либо и есть субстанция. Следовательно, всякое прикладное понятие неизбежно гипостазируется, даже вопреки нашему желанию, хотя нам никогда не следует забывать, что то, с чем мы имеем дело, по-прежнему остается понятием.

54 Я предложил обозначать понятие энергии, используемое в аналитической психологии, словом «либидо». Возможно, выбор этого термина в некоторых отношениях не является идеальным, тем не менее, мне казалось, что он оправдан хотя бы из соображений исторической справедливости. Фрейд был первым, кто проследил до логического конца реально существующие динамические психологические взаимоотношения и представил их в последовательной форме, используя для этого удобный термин «либидо», хотя и со специфически сексуальной коннотацией, которую он придал ему в соответствии со своей общей отправной точкой, которой являлась сексуальность. Одновременно с «либидо» Фрейд использовал понятия «драйв», или «инстинкт» (например, «эго-инстинкты»)⁴⁵, и «психическая энергия». Поскольку Фрейд ограничивается почти исключительно сексуальностью и ее многообразными ответвлениями в психическом, сексуальное определение энергии как специфической влекущей силы вполне достаточно для его целей. Однако в общей психологической теории невозможно ограничиваться рассмотрением лишь сексуальной энергии, то есть одного специфического влечения, в качестве объяснительного принципа, так как трансформация психической энергии – вопрос не только сексуальной динамики. Сексуальная динамика – лишь один из частных случаев в общем поле психического. Нельзя отрицать ее существования, важно найти для нее правильное место.

55 Поскольку, вследствие конкретизирующего характера нашего мышления, прикладное понятие энергии тотчас же гипостазируется в качестве психических сил (влечений, аффектов и прочих динамических процессов), то ее конкретный характер получает, на мой взгляд, надлежащее выражение в термине «либидо». Сходные понятия всегда использовались при обозначениях подобного рода: возьмем, например, шопенгауэровскую «Волю», ὁρμή[6]6
  Желание, побуждение (греч.).


[Закрыть] Аристотеля, платоновский Эрос, «любовь и ненависть начал» у Эмпедокла или бергсоновский elan vital[7]7
  Жизненный порыв (франц.).


[Закрыть]. От этих понятий я заимствовал только конкретный характер термина, но не его определение. В моей более ранней книге объяснение этого момента опущено, что привело к многочисленным недоразумениям, таким, например, как обвинение в том, что я построил своего рода виталистическую концепцию.

56 Хотя я не вкладываю никакого специфически сексуального содержания в слово «либидо»⁴⁶, нельзя отрицать существования сексуальной динамики в большей степени, чем любой другой динамики, например динамизма, связанного с потребностью в утолении голода и т. п. Еще в 1912 году я отметил, что моя концепция общего жизненного инстинкта, именуемого мною либидо, заменяет собой понятие «психической энергии», которым я пользовался в «Психологии Dementia Praecox». Тем не менее, я сознаю свою вину за то, что допустил тогда важную оплошность, а именно, представляя понятие либидо только в его психологической конкретности, я упустил из виду его метафизический аспект, который и является предметом настоящего обсуждения. Однако, оставляя понятие либидо полностью в его конкретной форме, я обращался с ним так, как если бы оно было гипостазировано. До сих пор мне приходится винить себя в том, что я создал повод для недоразумений. Поэтому я как можно отчетливее заявил в своей «Теории психоанализа»⁴⁷, опубликованной в 1913 году, что «либидо», о котором мы говорим, не только не конкретно или познаваемо, но представляет собой абсолютный Икс, чистейшую гипотезу, модель или контрмодель и не более конкретно постижимо, чем энергия, известная миру физиков. Следовательно, либидо – это лишь сокращенное обозначение для «энергетической точки зрения». В конкретных обстоятельствах мы никогда не будем в состоянии работать с чистыми понятиями, если только нам не удастся найти для феномена математическое выражение. Пока это невозможно, прикладное понятие автоматически будет гипостазироваться благодаря данным опыта.

57 Необходимо все же отметить еще одну неясность, проистекающую из конкретного применения понятия либидо и понятия энергии вообще, а именно неизбежное в практическом опыте смешение энергии с каузальным понятием следствия, которое вообще является не энергетическим, а динамическим.

58 Каузально-механистический взгляд на вещи видит последовательность фактов a-b-c-d следующим образом: а является причиной b, b – причиной c и так далее. Здесь понятие следствия предстает как обозначение качества в виде «свойства» причины, другими словами, как нечто, имеющее отношение к динамизму. С другой стороны, финалистски-энергетический взгляд так видит данную последовательность: a-b-c являются средством для трансформации энергии, которая беспричинно течет из а, представляющего собой менее вероятное состояние, энтропически к b-c и таким способом к более вероятному состоянию d. В данном случае действие причины полностью игнорируется, поскольку только интенсивности следствия принимаются в расчет. А так как интенсивности – одни и те же, то вместо a-b-c-d с таким же успехом можно было бы поставить w-x-y-z.

59 Исходный факт опыта в обоих случаях – последовательность a-b-c-d, однако разница состоит в том, что механистический взгляд из наблюдаемого им действия причины делает заключение о динамизме, в то время как энергетический взгляд делает объектом наблюдения скорее эквивалентность трансформированного следствия, нежели действие причины. Иными словами, оба подхода наблюдают последовательность a-b-c-d, один квалитативно, другой квантитативно. Каузальный способ мышления отделяет динамическое понятие от исходного факта опыта, в то время как финалистская точка зрения прилагает свое отвлеченное понятие энергии к сфере наблюдения и позволяет ему, так сказать, динамизироваться. Несмотря на свои эпистемологические различия, о большей абсолютности которых не приходится и мечтать, оба способа наблюдения неизбежно смешиваются в понятии силы – каузальный взгляд, артикулирующий свое отвлеченное восприятие действующего качества через понятие динамизма, и финалистский взгляд, позволяющий своему отвлеченному понятию конкретизироваться посредством применения. Таким образом, механист говорит об «энергии психического», тогда как энергетист – о «психической энергии». Из сказанного достаточно ясно, что один и тот же процесс обнаруживает разные формы или аспекты в зависимости от точек зрения, с которых он рассматривается.

III. Фундаментальные понятия теории либидо

а. Прогрессия и регрессия

60 К числу наиболее важных энергетических явлений психической жизни относятся прогрессия и регрессия либидо. Прогрессию можно было бы определить как постоянное становление и укрепление процесса психологической адаптации. Мы знаем, что адаптация не есть нечто, что достигается раз и навсегда, хотя и существует тенденция утверждать противоположное. Эта тенденция является результатом ошибочного понимания психической установки личности, необходимой для подлинной адаптации. Наши действия удовлетворяют требованиям адаптации только благодаря правильно направленной установке. Следовательно, достижение адаптации проходит через две стадии: (1) приобретение установки, (2) осуществление адаптации посредством этой установки. Отношение человека к реальности представляет собой нечто удивительно устойчивое, однако чем устойчивее его психические склонности, тем менее постоянным будет достижение им эффективной адаптации. В этом следует видеть неизбежный результат непрерывных изменений в окружающей среде и требуемых ими новых адаптаций.

61 Следовательно, можно говорить о том, что прогрессия либидо заключается в непрерывном удовлетворении требований, порождаемых условиями окружающей среды. Такое удовлетворение возможно лишь при помощи определенной установки, которая как таковая неизбежно имеет направленный характер и поэтому характеризуется известной односторонностью. Таким образом, легко может случиться, что установка более не способна удовлетворять требованиям адаптации, потому что в условиях окружающей среды произошли изменения, которые требуют иной установки. Не исключено, например, что установка на чувство (feeling-attitude), стремящаяся исполнить требования реальности посредством эмпатии, сталкивается с ситуацией, которая может быть разрешена только при помощи мышления. В таком случае установка на чувство нарушается и прогрессия либидо тоже прекращается. Жизненное чувство, присутствовавшее до этого, исчезает, а вместо него возрастает психическое значение определенных сознательных содержаний, причем этот рост сопровождается весьма неприятными ощущениями; субъективные содержания и реакции резко выступают вперед, и складывающаяся ситуация наполняется аффектами, способными привести к эмоциональному взрыву. Эти симптомы служат указанием на преграды, возникающие на пути либидо, и остановка в его движении всегда ознаменовывается распадом пар противоположностей. Во время прогрессии либидо пары противоположностей объединяются в скоординированном потоке психических процессов. Их совместная работа делает возможным сбалансированное и правильное протекание этих процессов, тогда как в условиях отсутствия внутренней полярности последние могли бы стать односторонними и трудно осмысляемыми. Поэтому мы имеем основание рассматривать всякое экстравагантное и чрезмерное поведение как следствие утраты равновесия, поскольку координирующий эффект противоположного импульса явно недостаточен. Поэтому для прогрессии, которая есть не что иное, как успешное достижение адаптации, крайне важно, чтобы импульс и контримпульс, положительное и отрицательное достигли бы состояния правильного взаимодействия и взаимовлияния. Такое уравновешивание и объединение пар противоположностей можно наблюдать, например, в процессе размышления, предшествующего принятию трудного решения. Но при остановке либидо, происходящей в тех случаях, когда прогрессия стала невозможной, положительное и отрицательное не могут больше объединяться в координированном действии, поскольку оба процесса обрели равную ценность и находятся в равновесии. Чем дольше продолжается остановка, тем больше возрастает ценность противостоящих позиций; они все более и более обогащаются ассоциациями и привязывают к себе постоянно расширяющуюся сферу психического материала. Напряжение приводит к конфликту, конфликт – к попыткам взаимного вытеснения, и, если одну из противостоящих сил удается вытеснить, это приводит к диссоциации, расщеплению личности или разобщению с собой. Сцена в таком случае подготовлена для невроза. Поступки, являющиеся следствием подобного состояния, не скоординированы, иногда патологичны и внешне не отличаются от симптоматических действий. Хотя в целом эти поступки нормальны, они частично основываются на вытесненной противоположности, которая вместо того, чтобы работать в качестве уравновешивающей силы, оказывает блокирующее воздействие, препятствуя тем самым дальнейшему прогрессу.

62 Борьба противоположностей продолжала бы и дальше тянуться подобным бесплодным образом, если бы вследствие вспыхнувшего конфликта не начинался процесс регрессии, обратного движения либидо. Благодаря своей коллизии противоположности постепенно лишаются ценности и ослабевают. Эта утрата ценностей устойчиво прогрессирует и является единственным, что замечает сознание. Она тождественна с регрессией, поскольку, соразмерно с уменьшением ценности сознательных противоположностей, увеличивается ценность всех тех психических процессов, которые не имеют отношения к внешней адаптации и поэтому редко или даже совсем не применяются сознательно. Эти психические факторы по большей части являются бессознательными. Естественно предположить, что, по мере того как ценность сублиминальных элементов и бессознательного увеличивается, они оказывают все большее влияние на сознательный разум. Вследствие тормозящего воздействия, которое сознание оказывает на бессознательное, бессознательные ценности утверждаются поначалу только косвенно. Торможение, которому они подвергаются, – результат специфической направленности сознательных содержаний. (Это торможение идентично тому, что Фрейд называет «цензором».) Косвенная манифестация бессознательного принимает форму нарушений в сознательном поведении. В ассоциативном эксперименте они выступают в виде указателей на комплекс (комплекс-индикаторов), в повседневной жизни – в виде «симптоматических действий», впервые описанных Фрейдом, а при невротических состояниях заявляют о себе в качестве симптомов.

63 Поскольку регрессия повышает ценность содержаний, которые были до этого исключены из сознательного процесса адаптации и поэтому являлись или полностью бессознательными, или только «смутно осознаваемыми», то психические элементы, вынужденные теперь переступить порог сознания, представляются в данный момент бесполезными с точки зрения адаптации и по этой причине неизменно удерживаются направленной психической функцией на известном расстоянии. Природа этих содержаний известна всем, кто хорошо знаком с фрейдистской литературой. Они имеют не только инфантильно-сексуальный характер, но и представляют собой совершенно несовместимые содержания и тенденции, отчасти аморальные, отчасти неэстетичные, отчасти иррационального, нереального свойства. Явно подчиненный характер этих содержаний в контексте адаптации стал причиной того, что «психические задворки» выглядят столь неприглядно, как это принято в психоаналитических работах⁴⁸. То, что регрессия выносит на поверхность, на первый взгляд, несомненно, кажется какой-то липкой грязью, поднявшейся из глубин; но если мы не ограничиваемся поверхностной оценкой и воздерживаемся от беглого суждения на основе заранее сложившейся догмы, то обнаруживается, что эта «липкая грязь» содержит в себе не только несовместимые и отвергнутые остатки повседневной жизни или вызывающие неудобство и предосудительные животные наклонности, но и зародыши новой жизни и жизненных возможностей для будущего⁴⁹. Величайшая заслуга психоанализа состоит в том, что он не боится поглубже заглянуть в несовместимые элементы и разобраться в них, что было бы совершенно бесполезным и, действительно, предосудительным предприятием, если бы не открывало возможностей новой жизни, скрывающейся в вытесненных содержаниях. То, что такие возможности есть, доказывается не только богатством практического опыта, но и может быть выведено логическим путем из следующих соображений.

64 Процесс адаптации нуждается в направленной сознательной функции, характеризующейся внутренней последовательностью и логической согласованностью. Поскольку такая функция имеет направленный характер, любое несоответствующее ей содержание должно быть исключено, чтобы сохранить целостность направления. Несоответствующие элементы подвергаются торможению и посредством этого ускользают от внимания. Опыт показывает, что существует только одна сознательно направленная функция адаптации. Если, например, мне свойственна мыслительная ориентация, то я не могу одновременно ориентироваться при помощи чувства, поскольку мышление и чувство – две совершенно различные функции. Фактически, я должен тщательно исключить чувство, если не хочу вступать в конфликт с логическими законами мышления – с тем, чтобы мыслительный процесс не был нарушен чувством. В данном случае я отвожу максимум либидо из чувственного процесса, в результате чего функция чувства становится относительно бессознательной. С другой стороны, опыт показывает, что ориентация – в значительной степени дело привычки; в соответствии с этим другие неподходящие функции, в той степени, в какой они несовместимы с преобладающей установкой, относительно бессознательны и поэтому не применяются, не развиваются и не дифференцируются. Более того, исходя из принципа сосуществования, они неизбежно ассоциируются с другими содержани-ями бессознательного. Следовательно, в тех случаях, когда эти функции активизируются с помощью регрессии и столь чтимого сознания, то они появляются в несколько неуклюжем виде, в странном одеянии и покрытыми липкой грязью глубин.

65 Если мы вспомним, что приостановка либидо была обусловлена неудачей сознательной установки, мы сможем понять, сколь ценные семена лежат в бессознательных содержаниях, активизируемых регрессией. Эти семена содержат в себе элементы той, другой функции, которая была исключена сознательной установкой и которая была бы способна эффективно дополнить или даже заменить неадекватную сознательную установку. Если мышление терпит неудачу в качестве адаптирующей функции, поскольку имеет дело с ситуацией, к которой можно адаптироваться только при помощи чувства, то бессознательный материал, активизированный регрессией, будет содержать в себе недостающую функцию чувствования, хотя и находящуюся еще в эмбриональной форме, архаическую и неразвитую. Аналогичным образом в противоположном случае регрессия активизировала бы мыслительную функцию, которая эффективно компенсировала бы неадекватную функцию чувствования.

66 Активизируя бессознательный фактор, регрессия противостоит сознанию, выдвигая на авансцену внутреннюю проблему психического, противоположную целям внешней адаптации. Естественно, что сознательный разум должен противиться принятию регрессивных содержаний, тем не менее, в конечном счете он вынужден, вследствие невозможности дальнейшего прогресса, подчиниться регрессивным ценностям. Иными словами, регрессия приводит к необходимости адаптироваться к внутреннему миру души.

67 Так же как адаптация к окружающей среде может потерпеть неудачу из-за односторонности адаптируемой функции, так и адаптация к внутреннему миру может не удаться вследствие односторонности рассматриваемой функции. Например, если приостановка либидо явилась результатом неспособности мыслительной установки справиться с требованиями внешней адаптпции и если бессознательная функция чувствования активизируется посредством регрессии, то к внутреннему миру имеет отношение только установка на чувства. Поначалу этого может быть достаточно, но по истечении некоторого времени такое положение уже не будет отвечать необходимым требованиям, и мыслительной функции тоже придется заручиться какой-то поддержкой, точно такой же поворот к противоположному был необходим, когда ей приходилось иметь дело с внешним миром. Таким образом, полная ориентация на внутренний мир становится необходимой лишь до тех пор, пока не достигнута внутренняя адаптация. Как только адаптация достигнута, прогрессия может начаться сызнова.

68 Принцип прогрессии и регрессии изображается в мифе о ките-драконе, разработанном Фробениусом⁵⁰, как я подробно показал в своей книге Символы трансформации (pars. 307 ff). Герой мифа является символическим выразителем движения. Вход в чрево дракона представляет собой движение в регрессивном направлении, а путешествие на восток («ночное плавание по морю») с сопровождающими его событиями символизирует попытку адаптироваться к условиям психического внутреннего мира. Полное поглощение героя и исчезновение его в чреве чудовища репрезентирует полный отвод интереса от внешнего мира. Одоление чудовища изнутри есть достижение адаптации к условиям внутреннего мира, а выход на поверхность («выскальзывание») героя из чрева чудовища с помощью птицы, происходящий в момент восхода солнца, символизирует возобновление прогрессии.

69 Характерно, что в то время, как герой проглатывается чудовищем, оно начинает ночное плавание по морю на восток, то есть по направлению к восходу солнца. Мне кажется, это служит указанием на то, что регрессия не обязательно есть ретроградный шаг в смысле обратного движения или дегенерации, но, скорее, представляет собой необходимую фазу развития. Индивид, тем не менее, не осознает, что в ходе регрессии он развивается; он ощущает, что находится в принудительной ситуации, напоминающей раннее инфантильное состояние или даже эмбрионическое состояние внутри материнского чрева. И только в том случае, если он застревает в данном состоянии, можно говорить об обратном развитии (инволюции) или дегенерации.

7 °C другой стороны, прогрессию не следует смешивать с развитием, ибо непрерывный жизненный поток необязательно представляет собой развитие и дифференциацию. С первобытных времен определенные растительные и животные виды останавливались в своем развитии на мертвой точке, без дальнейшей дифференциации, и, тем не менее, продолжали существовать. Точно таким же образом психическая жизнь человека способна быть прогрессивной без эволюции и регрессивной без инволюции. Эволюция и инволюция, на самом деле, не являются непосредственно связанными с прогрессией и регрессией, поскольку последние являются простыми жизне-движениями, которые, несмотря на свойственное им направление, фактически имеют статический характер. Они соответствуют тому, что Гете удачно описал как систолу и диастолу⁵¹.

71 Много возражений было высказано по поводу мнения, что мифы представляют психологические факты. Люди очень неохотно отказываются от представления, что миф является своеобразным видом объяснительной аллегории астрономических, метеорологических или растительных процессов. Существования объяснительных тенденций в мифах, разумеется, нельзя отрицать, поскольку нет недостатка в доказательствах того, что мифы имеют также и объяснительное значение, однако мы по-прежнему стоим перед вопросом: почему мифы вынуждены объяснять вещи подобным аллегорическим способом? Важно понять, откуда первобытные люди черпают свой объяснительный материал, ибо не следует забывать, что их потребность в причинных объяснениях отнюдь не столь велика, как у нас. Первобытный человек гораздо более интересуется плетением выдумок, нежели объяснением вещей. Мы имеем возможность на примере наших пациентов почти ежедневно видеть, каким образом возникают мифические фантазии: они не выдумываются, но являются в виде образов или цепочек представлений, которые прокладывают себе путь из бессознательного, и когда их подробно излагают, то они часто имеют характер связных эпизодов, напоминающих мифические драмы. Вот как возникают мифы, и вот причина того, что фантазии, рожденные бессознательным, имеют так много общего с примитивными мифами. Но поскольку миф вообще является лишь проекцией, падающей из бессознательного, а не сознательным изобретением, то вполне понятно, что нам повсюду приходится сталкиваться с одними и теми же мифами-мотивами и что мифы, по существу, представляют собой типичные психические явления.

72 Нам необходимо теперь рассмотреть, как следует понимать процессы прогрессии и регрессии в энергетическом отношении. То, что они, по существу, являются динамическими процессами, к настоящему времени достаточно ясно. Прогрессию можно было бы сравнить с водным потоком, стекающим с горы в долину. Возникновение преграды на пути либидо аналогично специфическому препятствию на пути водного потока, такому, например, как плотина, которая трансформирует кинетическую энергию потока в потенциальную энергию водохранилища. Задержанная таким образом, вода загоняется в другой канал, если в результате создания преграды она достигает уровня, позволяющего части ее потечь в еще одном направлении. Возможно, она направится в канал, в котором энергия, возникающая из-за разности в потенциале, трансформируется посредством турбины в электричество. Эта трансформация могла бы служить моделью для новой прогрессии, осуществляемой посредством возникновения преграды и регрессии, причем об изменившемся характере прогрессии свидетельствовал бы новый способ, каким энергия теперь проявляет себя. В этом процессе трансформации принцип эквивалентности имеет особую эвристическую ценность: интенсивность прогрессии снова заявляет о себе в интенсивности регрессии.

73 Основной постулат энергетической точки зрения касается не существования прогрессии и регрессии либидо, а только необходимости эквивалентных трансформаций, поскольку энергетика имеет дело исключительно с количеством и не пытается объяснять качество. Поэтому прогрессия и регрессия – это специфические процессы, которые следует понимать как динамические и которые как таковые обусловлены качествами материи. Они ни в коем смысле не могут быть выводимы из сущностного характера понятия энергии несмотря на то, что в своих взаимных отношениях могут пониматься исключительно энергетически. Почему прогрессии и регрессии вообще следует существовать, можно объяснить только свойствами материи, то есть посредством механистически-каузальной гипотезы.

74 Прогрессия как непрерывный процесс адаптации к условиям окружающей среды проистекает из жизненной потребности в такой адаптации. Ее необходимость обеспечивает полную ориентацию на эти условия и вытеснение всех тех тенденций и возможностей, которые содействуют индивидуации.

75 С другой стороны, регрессия как адаптация к условиям внутреннего мира берет свое начало в жизненной потребности удовлетворить требования индивидуации. Человек не есть машина в том смысле, что он способен последовательно поддерживать один и тот же уровень трудовой отдачи. Идеальным образом он способен удовлетворять требованиям внешней необходимости лишь в том случае, если адаптируется также и к собственному внутреннему миру, то есть если он пребывает в согласии с самим собой. И наоборот, он способен адаптироваться к своему внутреннему миру и достичь согласия с самим собой лишь в том случае, если он адаптируется к условиям окружающей среды. Как показывает опыт, пренебрегать той или другой функцией можно только в течение определенного времени. Если, например, имеет место односторонняя адаптация только на внешний мир, тогда как внутренним пренебрегают, то ценность внутреннего мира постепенно увеличится, и это проявится во вторжении личных элементов в сферу внешней адаптации. Мне довелось видеть радикальный пример только что сказанного: фабриканта, сумевшего добиться успеха и процветания в своей области, стали посещать воспоминания об определенной поре его юности, когда он получал большое удовольствие от занятий искусством. Он ощутил потребность вернуться к этим занятиям и начал создавать художественные проекты оформления товаров, изготовляемых его фабрикой. Результатом стало то, что никто не хотел покупать эти художественно оформленные продукты, и через несколько лет наш фабрикант стал банкротом. Его ошибка заключалась в перенесении во внешний мир того, что принадлежало миру внутреннему, вследствие неправильно истолкованных им требований индивидуации. Поэтому поразительную неудачу функции, которая была до этого адекватно адаптирована, можно объяснить только этим типично неправильным истолкованием внутренних требований.