Текст книги "Изменщик! Я преодолею боль (СИ)"
Автор книги: Карина Истец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава двадцатая
Никита.
Пришла пора остепениться – так решаю я, проснувшись однажды утром. Рядом со мной лежала Влада. Она еще была во власти сна. А я смотрю на нее, безмятежную, укрытую одним одеялом, и думал, как хорошо, что я от нее не ушел. И как радостно от того, что она все еще принимает меня. Почему-то именно сейчас, в момент покоя и тишины, я снова вижу в ней ту милую красавицу-студентку, за которой бегало столько народу. Вижу ту, которая так сильно мне приглянулась. Ту, рядом с которой мне так захотелось быть.
Не стоит рушить счастье собственными руками. Не стоит недооценивать тихие радости семейного очага. На самом деле, этот вывод напрашивался достаточно давно. Сколько бы мне не попадалось привлекательных женщин – я к ним не пылал. Даже как "подруга на ночь" ни одна из них меня не интересовала. Со мною многие открыто заигрывали: и на работе, и в ресторане, и даже просто в торговом центре. Конечно, внимание противоположного пола мне льстит. Глупо отрицать очевидное. Но дальше улыбок больше не заходит. Даже просто поговорить меня с ними не тянет. Может быть, я старею. И разум мой не затмевается по прихоти гормонов. А, может, дело в чудодейственной силе любви. Не с моей стороны, конечно. А со стороны Влады. Ее вера в меня, ее поддержка и забота сделали из чудовища человека. Прямо как в одной из всем известных сказок.
В моей жизни все стало прежним, как и до появления Марины. Я хожу в сопровождении своей жены на корпоративы и по ресторанам, иногда мы посещаем концерты симфонической музыки, какие-то постановки в театре или особо интересное нам кино. Ее родственники снова активно зовут нас на семейные праздники, вроде чьего-то дня рождения. Снова и снова восклицают о том, как ей со мною повезло. И как мне повезло с ней.
– Как же вы хорошо смотритесь друг с другом! Ну глаза не нарадуются!
– Сразу видно слаженную семейную пару! Надеемся, и дальше у вас все будет так же сладко, да гладко!
– Да-а, сколько пар разводится из-за серости быта! Но, глядя на вас двоих, я снова начинаю верить в любовь!
Влада улыбается и заразительно звонко смеется. Глядя на нее, невольно поверишь, будто наша с ней совместная жизнь и правда была сказочной. Будто ей не приходилось никогда плакать в подушку, не приходилось выслушивать гадостей в свой адрес. В такие моменты я ею особенно сильно восхищаюсь. Насколько же стойко она держится. Насколько естественно и непринужденно себя ведет. Я бы так не смог. А вот она… Мало того, что сохранила всю свою боль в тайне от семьи, она ведь и меня не упрекает ошибками прошлого. Интересно, и правда позабыла все былое? Или, спрятавшись где-нибудь подальше, она все еще льет слезы? Кровоточат ли ее раны? Или они зажили настолько, что не осталось даже рубцов.
Беру ее руку. Аккуратно целую. Влада не замечает моего восторга в свою сторону. Или искусно делает вид, что не замечает. Просто поднимает бокал и, смеясь, произносила тост.
– За нашу крепкую и прекрасную семью! За моего великолепного супруга.
Все чокаются. Смеются, что за спиной у сильных и успешных мужчин стоят именно такие преданные и самоотверженные жены. Я выдавливаю из себя улыбку. Стараюсь сохранить расслабленную позу.
– Береги ее, – толкает меня в бок кто-то, – Где еще такое сокровище найдешь?
– Нигде, – соглашаюсь я и выпиваю.
– Сейчас-то бабы вон какие меркантильные пошли. Пока баблишко при тебе – они и улыбнутся, и похихикают с тобой. Но стоит только оступиться… Помяни мое слово! Сирены! Завлекут в свои объятия, высосут из тебя все, что только можно, и утопят.
Я соглашаюсь с каждым сказанным словом. Незачем портить отношения с ее родней.
Дочки, кстати, несказанно рады тому, что вечерами их папа теперь дома. Они по очереди пересказывают мне всякие сказки, рисуют портреты и просят прокатить их по квартире на шее верхом.
– А ты больше не уйдешь? – спрашивает меня старшая. Если верить словам Влады, на нее очень сильно повлиял мой уход. Она очень сильно по мне скучала, плакала, ночами ей снились кошмары. Мне становится стыдно. Уж кто-кто, а принцессы не должны страдать по моей дурости.
– Больше не уйду, – говорю я ей и целую в лоб.
– Ты мне обещаешь?
– Обещаю.
Она кидается обнимать меня за шею и я чувствую себя незаслуженно счастливым.
Мы строим планы на дальнейший отпуск. Хотим съездить куда-нибудь на море. И дочуркам будет полезно воздухом соленым подышать, и в воде поплескаться весело.
Бронируем на десять дней гостиницу. Приобретаем электронные авиабилеты, покупаем целый чемодан абсолютно новых и жизненно необходимых для жены и дочерей вещей. Купальники, шлепки, пару парео, несколько шляп…
– Так, дамы мои любимые, – обращаюсь я как можно строже к этим заядлым шопоголикам, – Я все понимаю, но с такими темпами у нас денег на поездку не останется.
Они строют мне глазки, просят купить последнюю жизненно необходимую юбку/футболку/ремень. Тяжело вздыхаю. Но иду на уступку. Осознание собственной щедрости и вид искренней благодарности льстят моему мужскому эго.
Гостиница превосходит наши ожидания. И комфортно, и до моря рукой подать… Дочери в восторге от построенного на его территории аквапарка. Кажется, еще немного, и у них рыбий хвост отрастет. Из воды не вылезают просто!
Влада искренне наслаждается возможностью понежиться на солнце. Она частенько берет себе какой-нибудь прохладный коктейль и проводит часы на шезлонге. А я… Я доволен тем, что все ныне происходящее – исключительно моя заслуга.
И все же мысли о Марине не дают мне покоя. Вернее, не дает мне покоя чувство вины, возникающее при мыслях о ней. За все то время, что она хранила молчание, я несколько раз звонил в цветочный магазин. Заказывал к ней на адрес вызов курьера. Но что-то мне подсказывает, что этими букетами Марина подметает пол. Если, конечно, цветы вообще доходили до ее рук. Если вокруг нее все еще крутится тот защитник, то наверняка цветы выбрасываются даже не пересекая порога квартиры. Или, может, он выдает эти цветы за свой подарок. Но даже если так – не обижаюсь. Я не имею права обижаться на нее.
Глава двадцать первая
Марина.
Не могу сказать точно, когда именно наша дружба переросла в отношения. Может быть, когда Дима спас меня от Никиты. Или когда помогал вернуться к повседневной жизни. Или когда я призналась ему в симпатии. Да это теперь и не важно. Просто в какой-то момент я не выдержала. Встала на носочки и поцеловала его. А он в ответ поцеловал меня. Очень аккуратно. Очень нежно. Придерживая мое лицо руками. Я поймала себя на мысли, что соскучилась по трепету в груди. По бабочкам в животе. По жару, которое распространяется на все тело… Я сказала ему заветное "люблю тебя", и он поцеловал меня снова.
Очень скоро мы решили съехаться. Теперь уже официально. Так-то, если подумать, уже долгое время делили быт вместе. Но теперь в домашние обязанности наконец смогла включиться и я. На мне была готовка и приготовление кофе. Кстати, кофе он все-таки оценил!
– И как ты пила ту гадость, что заваривал я?! – воскликнул Дима и потребовал добавки.
Я чувствовала себя комфортно и спокойно вместе с ним. Понимала, что нас не разделяют недосказанности и тайны. Мой возлюбленный тоже работал удаленно. Я не вдавалась в подробности, но его семье принадлежал какой-то бизнес. И он был вынужден вносить в него свою лепту. Большая часть работы проходила удаленно. Он сидел за ноутом, изучал какие-то документы, договаривался по телефону с людьми, изредка выезжал на какие-то сделки. Однажды я сказала ему, что он выглядит пугающе-серьезным, когда занимается этими своими делами.
– Поверь мне, будь у меня выбор, я предпочел бы работать фитнес-инструктором, – смеялся Дима, – А решать все эти вопросы… Муторно. Не люблю такое. И когда все перейдет в мои руки, я постараюсь как можно скорее избавиться от этого добра. И пусть родители проклиняют меня с того света.
– Да брось, – шлепаю его по плечу, – Я уверена, что родителям в первую очередь важно, чтобы ты был счастлив. А будешь ты счастлив с бизнесом или без него – это десятое.
– Поверь, это не тот случай, – гораздо тише ответил мой возлюбленный, – Они, конечно, желают мне всего самого лучше, но по-своему, понимаешь? То есть… В их понимании я сам не знаю, чего мне от жизни нужно. И им с высоты их богатого опыта, конечно, виднее.
– Да что же это за родители такие?
– Они весьма суровы. Добивались успеха исключительно своим трудом. И потому ожидают, что следующее поколение будет это ценить и приумножать. Так-то они люди хорошие. Просто со своими тараканами.
– Поэтому ты с ними даже по телефону не говоришь? У вас натянутые отношения?
Дима пожимает плечами.
– Не сказал бы. Они у нас своеобразные – это точно. Но не плохие и не натянутые. Без телячьих нежностей. Без демонстративной привязанности. Но это совершенно не значит, что мы не общаемся. Просто делаем это исключительно по делу. В основном, когда у меня на работе какие-то спорные моменты возникают. Хотя… Вот недавно еще одно "дело" появилось. Надо бы тебя им представить.
– Представить? – удивляюсь я, – А не слишком ли ты события торопишь?
Дима принялся убеждать меня в том, что я самая подходящая женщина из всех, что ему только встречались. Со мной интересно и комфортно. А большего ему и не нужно.
– Надеюсь, ты не будешь против, если представлю тебя в качестве своей потенциальной невесты?
Я подавилась. После моих прошлых отношений такая инициативность казалась очень подозрительной. Да и не так я себе все это представляла. Что вообще значит "потенциальная невеста"? Либо девушке делается предложение, и она становится невестой, либо предложение ей не делается…
– Ты хотел бы создать со мной семью? – на всякий случай уточняю я, – То есть… Ну, не просто сожительствовать.
– Да, – без тени сомнения отвечает он, – А почему бы и нет-то? Я уверен в тебе. И уверен в своих чувствах. Так зачем тянуть время зря? Или, может, ты против?
– Нет, я… Я думаю, что нам вполне было бы комфортно друг с другом. Просто я не ожидала, что разговор на эту тему поднимется так скоро. Да еще и в такой форме, понимаешь?
Буквально на следующие выходные меня повезли на официальное знакомство. Я волновалась. Очень сильно волновалась.
– Сразу предупреди меня, как следует себя вести!
Я не могу успокоиться. Предчувствую какое-то несчастье. Может, просто не могу поверить в то, наши отношения развиваются настолько стремительно? Или, может, меня пугает осознание того, что его родители не так просты? Я-то из самой непримечательной семьи.
– Будь собой, – улыбается мне в ответ Дима, – Этого более чем достаточно, поверь мне. Ты очаруешь их своей честностью и открытостью. В наше время эти качества являются большой редкостью. И родители это прекрасно знают.
Их дом напоминал, скорее, усадьбу. Он был огромным. И к нему прилегала внушительных размеров территория. Там, за кованным забором, виднелся ухоженный сад, посреди которого стояла небольшая беседка.
"Насколько же тут приятно проводить время", – думалось мне, – "Сварить бы себе кофе, взять ноутбук, устроиться в беседке и писать прямо там, на свежем воздухе…"
Дом произвел на меня впечатление не меньшее. Он оказался с высоченными потолками, с окнами от пола. Стены его были оббиты гладким камнем белого цвета. Крыша украшалась шлилем, а над дверным проемом виднелся витиеватый фронтон.
Все, абсолютно все кричало о богатом положении живущих внутри него хозяев. Перед домом же стояло две машины. Обе относились к S-классу.
"Видно, не такой уж там и простой бизнес", – промелькнуло в голове, – "Неудивительно, что родители не дают оставить свое дело. Какой доход оно приносит!"
Я растерялась. Никогда не думала, что мой жених из таких. Сам он жил очень скромно. Аскетично. И по нему никогда нельзя было сказать, что его родители как-то отличаются от среднестатистических пенсионеров.
– Знакомься, Марин, это Анна Александровна, – представляет мне Дима свою мать. Она оказалась высокой и очень статной женщиной. Одним словом – аристократка. Все в ней, начиная от внешнего вида и завершая подчеркнутой манерностью, выдавало чувство собственного достоинства, которое плавно перетекало в чувство собственного превосходства. С холодным и немного оценивающим взглядом и очень тонкой линией губ. Мне она напомнила очень строгую и требовательную учительницу по немецкому языку: собранными в пучок волосами, хищными глазками, сверкающими сквозь очки, и деловым костюмом.
– Здравствуйте, – как можно дружелюбнее к ней обратилась я, но Анна Александровна только изогнула бровь. Очевидно, я ей не понравилась. Стало, конечно, немного не по себе. Но что поделать? Все мамы такие – уверены, что ни одна женщина не достойна их сына. Возможно, Анна Александровна просто слишком осторожна. И ей нужно нужно узнать меня получше, чтобы сделать какие-то выводы.
– А это Виктор Анатольевич, – словно не заметив реакцию своей матери, продолжил Дима представление своему отцу. Он оказался на удивление старым, но внешне очень солидным мужчиной. Волосы его были седыми, но стильно уложены. Лицо украшали неглубокие морщины, но тело даже сквозь костюм казалось вполне себе подтянутым. Видно, этот человек вел здоровый образ жизни. И даже в свои годы мог дать фору большинству молодых мужчин. Теперь понятно, с кого брал пример мой возлюбленный, когда регулярно ходил тренироваться.
– Приветствую, – тихо обратился ко мне Виктор Анатольевич и сделал легкий кивок головой, – Наслышаны о вашей персоне. И будем очень рады узнать собственнолично.
Я улыбнулась. Честно призналась, что очень нервничала перед этой встречей. Виктор Анатольевич постарался меня успокоить.
– Не переживайте попусту, – улыбнулся он мне, – Милых дам тут никто не ест.
– Сын мой, – обратилась к моему любимому Анна Александровна, – Помоги отцу, пожалуйста. А я, если ты не против, поговорю пока с невесткой.
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Но звучал он безапеляционно. И я мгновенно поняла, что попала… Дима чмокнул меня в щеку и вместе с отцом направился на двор. Мы же с его матерью поднялись на второй этаж. Вошли в ее комнату.
Убранство было под стать хозяйке. Я словно попала в комнату к аристократке из восемнадцатого века. Вычурная мебель из дерева, плотные шторы, не пропускающие солнечных лучей, камин, огромная картина, на которой была изображена эта женщина…
Я залюбовалась обставленным косметикой трюмо. Всегда мечтала сидеть перед чем-то подобным по утрам и, любуясь своим отражением, неспешно делать масочку. Потом мой взгляд приковала массивная кровать с балдахином темно-изумрудного цвета. Сколько же подушек было накидано у ее изголовья.
Затем мой взгляд пробежался по двум стеллажам с книгами. Пусть я изучила его крайне бегло, но в основном, как мне показалось, все было забитой классикой: Драйзер, Гюго, Пастернак, Ремарк, Толстой…
В целом, комната показалась мне крайне неуютной. Будто вся эта роскошь была показушной. Нечто подобное было бы уместнее в музее, а не в жилом здании. Хотя, дело вкуса…
Анна Александровна дала мне время на изучение своего пространства. А после, спросила, как оно мне.
– Впечатляет, – лаконично ответила я.
– Никогда ранее не видела такой красоты? – приподняла бровь хозяйка комнаты.
– Только в Эрмитаже, – честно ответила я.
Женщина присела на свою кровать и пригласила меня занять стоящее напротив кресло.
– Ну, Марина, давай-ка познакомимся чуточку ближе. Расскажи, пожалуйста, как познакомилась с моим сыном.
– Мы оказались соседями. Дело случая. Я снимала квартиру в том доме, где он уже жил. Вот и пересекались часто. Потихоньку стали общаться. И со временем нашли общий язык.
Мой ответ явно Анну Александровну не устроил. Она деловито щурилась, будто гипнотизировала меня.
– Хочешь сказать, что ваше знакомство – это абслютная случайность, я верно понимаю?
– Все верно.
Ненадолго повисает напряженная тишина. И вдруг эта женщина залилась громким смехом. Смехом очень нехорошим. У меня по спине даже мурашки пробежали.
– Ты можешь водить за нос моего сына, – с угрожающей улыбкой прошипела она, – Можешь даже попытаться обмануть моего мужа. Но меня – ни-ког-да.
Становится не по себе. Теперь-то я понимаю, почему мне так неловко перед этой женщиной. Она уверена, что я с ее сыном исключительно ради богатства. И ей невозможно доказать, что о всем этом состоянии я даже и не знала.
– Я Вас не обманываю, – стараюсь говорить как можно спокойнее, – До знакомства с Димой у меня были крайне… болезненные отношения. Меня откровенно водили за нос. Изменяли. И когда я не выдержала, когда я решила уйти от прошлого мужчины, то абсолютно случайно сняла ту квартиру, по соседству с которой жил Ваш сын. Он видел того человека. Даже спас меня от него.
На этом моменте мой голос все-таки дрогнул. Пусть и прошло столько времени, но вспоминать Никиту мне очень сложно.
– Что же это был за человек? – уточняет Анна Александровна, – Мне нужно его имя.
Я называю. Женщина кажется вполне удовлетворенной. Она кивает головой, тем самым обозначая конец нашего с ней диалога. А я невольно задаюсь вопросом. Что она собирается делать с этой информацией? Уж не подставила ли я Никиту? Он, конечно, отвратительный человек. Но доставлять ему проблем мне не хочется совершенно. Где-то в глубине души я желаю ему счастья. Пусть и рядом с Владой. У нас с ним точно ничего не получится, как бы мне того не хотелось. Он мне не подходит. Мне нужен человек вроде Димы. Тихий, спокойный, семейный… Тот, за которым я буду как за каменной стеной.
Выхожу из комнаты Анны Александровны со странным послевкусием. Наверное, мне стоит написать Никите. Предупредить его. Но о чем? О своем дурном предчувствии? Чушь. Да и что ему сделает эта женщина? Наверняка его имя будет забыто через пять минут. Если оно уже не забыто.
Анна Александровна.
Явно не такую невестку ожидала я увидеть. Тихая, как тень кошки, и такая же бесцветная. Слишком юная, слишком неопытная, она еще не знает, что ей нужно от жизни. Увидела хорошего и комфортного паренька? – Все, можно брать с руками и ногами. Других таких же нет. А если и есть, то наверняка разобрали. А если и не разобрали, то наверняка разберут.
Нет. Пусть поищет себе кого-то еще. Дима ей не пара. Она слишком нетребовательная. Она будет потакать его слабостям. И стоит нам с супругом слечь, эта парочка продаст результаты нашего труда за гроши, чтоб купить какой-нибудь домик в деревне и улыбаться красоте закатов.
Вздор. Нет. Мне нужна союзница. Нужна та, кто возьмет все в свои руки. Не испугается ответственности, не дрогнет перед мужчиной. Мне нужен воин, а не потерянная девочка. А у сыночки до сих пор в жопе детство играет. Он не понимает, что если женщина от него залетит, то это станет началом конца.
Я не против внуков. Мне нужны наследники. Нужны продолжатели дела, которые будут расширять и приумножать нажитое нами. Но гены… гены должны быть соответствующие! От осинки не родятся апельсинки. Мне не повезло. Сын пошел в своего отца. Такой же мягкий. Такой же поддатливый. Так пусть хотя бы невестка будет достойной опорой.
Глава двадцать вторая
Никита.
Я сидел за своим рабочим столом. Был погружен в ежедневные рутинные вопросы, когда ко мне в кабинет ворвались двое совершенно незнакомых, но крайне недружелюбно настроенных людей. Высоченные. Широкоплечие. Мужики той категории, которым не нужно снимать одежду, чтобы продемонстрировать, что их тело – сплошная гора мышц.
– Доброго времени суток, – стараюсь говорить как можно спокойнее, – Чем могу быть полезен?
В таких делах, как показывает мой богатый опыт, главное – быть открытым к сотрудничеству. Договориться можно с кем угодно. Главное, узнать мотивы.
– Поднимайся, – рявкнул один из этих богатырей мне, и я тут же подскочил.
– Конечно-конечно, – я безоружно поднимаю руки кверху, – Мне дважды повторять не нужно.
Безапеляционным тоном мне было сказано, что я немедленно отправлюсь вместе с ними. И что все свои вещи мне лучше оставить на месте. Боюсь даже представить, что это за ребятки. Но раз они смогли миновать охрану, подняться на мой этаж и так спокойно пройти в кабинет, то, полагаю, лучше с ними не спорить.
Телефон остается на месте. Как и все документы. В голове моей крутится навязчивая мысль, что именно таким вот незамысловатым образом, скорее всего, похищали людей в девяностые.
Мы выходим из кабинета. Под сраженные наповал взгляды коллег выходим из здания. Садимся в машину. Я – на заднее сидение, они – спереди. Меня куда-то везут. Везут достаточно долго, какими-то извилистыми маршрутами, пожальше от черты города. Через два с половиной часа я теряюсь. Даже при очень большом желании бы я не нашел самостоятельно пути назад. Эти двое молчат. Я тоже с разговорами не пристаю. Хотя мне очень хочется узнать, в чем тут, собственно, дело. Я терзаюсь в догадках. Сижу натянутым, как гитарная струна. Проделки ли это конкурентов или, может, донос Марины?
Нет, глупость. Кому бы она донесла? Полицейским? Так не их почерк. Эти товарищи в леса на беседы не вывозят. Да и в их арсенале маших таких не найти. Сплошные бобики.
Может, у нее покровитель влиятельный появился? Вот она и рассказала ему историю своей бедной и несчастной жизни, рассчитывая на то, что за нее отомстят? Нет. Марина не такая. У нее голова-то на плечах есть. Она ведь понимает, что ее нытье может стоит мне жизни!
В конце концов, машина останавливается возле какого-то дома. Снятого, как я предполагаю, на одну единственную встречу. Так оно обычно и организуется. Причем через пятых-десятых подставных лиц, чтобы отследить верхушку было невозможно.
Заходим внутрь. Вернее, туда меня толкают. В зале, за достаточно богато накрытым столом, сидит возрастная женщина. Красивая, ухоженная, статная. Острые черты лица выдают в ней стальной характер, одежда от кутюр – наличие серьезных денег, краткий отчет этих двух бойцов – роль заказчика.
Стены дома погружаются в напряженную тишину. Я слышу в ушах стук собственного сердца. А она неспешно попивает красное винцо и внимательно меня изучает. Взгляд у нее пронзительный. Под ним чувствуешь себя обнаженным. Очень хочется прикрыться, но свое подавленное состояние я стараюсь скрыть.
– Доброго времени суток, – стараюсь вести себя непринужденно. Но у меня плохо получается. Да и ни у кого на моем месте бы не получилось. Женщина некоторое время молчит. Я ей не нравлюсь. Понимаю это сходу. А еще я понимаю, что ей не нравится никто. Но от этого почему-то не легче.
– Старцев? – приподнимает она одну бровь.
Я киваю головой.
– Ну садись, Никитка. Есть разговор.
Я не привык, чтобы женщина так говорила. Невольно оборачиваюсь на тех самых курьеров, что любезно доставили меня сюда. И судя по реации этих убедительно внушающих уважение (то есть животный страх) джентльменов, ту возрастную леди стоит все-таки послушаться. Я присаживаюсь. Она предлагает мне выпить. Я отказываюсь. Хочется обойтись без вступлений. Перейти сразу к делу.
– Вам ли не знать цену времени, – аккуратно перехожу я на лесть. Она меня раскусывает. Сходу.
– А ты, Никит, не переживай. Надолго я тебя не задержу, – говорит незнакомка. Я чувствую, что попал. Два моих основных оружия, лесть и запугивания, абсолютно бесполезны против этой дамы. Я уязвим перед ней, как кролик перед удавом. И эта безоружность вводит меня в исступление. За время пребывания на руководящей должности успел позабыть, каково это…
– Я тут по вопросу одной нашей общей знакомой, – продолжает она, – Бубновой Марины. Не знаешь такую?
Удивляюсь. Удивляюсь так, что на некоторое время все-таки теряю дар речи. Неужто у моей белой и пушистой овечки оказались такие связи? И она все-таки не погнушалась воспользоваться ими? Ох, ну и зараза. Недооценил я ее, недооценил!
– Язык проглотил, что ли? – приводит меня в чувство эта дама, – По глазам же вижу, что знаешь.
– Да, – неуклюже киваю головой, – Знаю ее, это бывшая моя.
– Поздравляю, уже нынешняя, – отвечает женщина и делает глоток вина.
Я снова в шоке. На сей раз от откровенной наглости, которую себе эта дама позволяла.
– Место нынешней занято женой, – стараюсь отвечать я как можно любезнее, хотя тон ее выводит из себя. Не будь тут за ее спиной этих двух шкафов, и я засунул бы ее бокал ей поглубже в жопу. Чтоб прочувствовала. Но увы и ах!
– И есть такое мнение, – продолжаю я, – Что вакантным в ближайшее время оно не станет. Во всяком случае, не моими силами. Я уже старался. Любимая и благоверная категорически против развода. А многоженство, к сожалению, у нас пока что не в почете.
На самом деле, теперь уже против и я. Меня вполне устраивает семейная жизнь. Я распробовал ее на вкус. Я наслаждаюсь. И сама мысль о том, что по чьей-то прихоти придется всего этого лишиться вгоняет меня в ярость.
Я, конечно, не был прочь вернуть Марину. Иногда меня и такие мысли посещали. Но если и заниматься этим вопросом, то исключительно по своему желанию, а не чьей-то там прихоти. Я – не собачка. Команды не выполняю.
– Плохо, значит, старался. И в этот раз постараешься лучше, – отрезает собеседница. Она меня выводит из себя. Но не могу не восхититься ею. Передо мною сидит акула. Самая настоящая акула, готовая тебя сожрать со всеми потрохами. Я таких еще не видел. И, надеюсь, больше не увижу.
– Настолько настойчиво меня еще никто ни о чем не просил, – я стараюсь выдавить из себя улыбку. Но прекрасно понимаю, что перед лицом этого хищника выгляжу крайне жалко. Что это за женщина? Как она связана с Мариной? И почему она так хочет, чтобы с ней снова были вместе?
– Котенок, – обращается она ко мне, – "Настойчиво" тебя еще никто не просил.
Скалится. Упивается своим превосходством. Ведьма.
– Значит так, – продолжает она, – Тебе будет предоставлена вся актуальная информация о ней: место работы, проживания, передвижение – все, абсолютно все. Как этими данными пользоваться – решать тебе. Но чтобы к осени эта дама должна отлипнуть от моего сына и лежать у твоих ног.
Анна Александровна.
Смотрю на то недоразумение, что мне привезли. Ни рыба, ни мясо. Недомужичок. Стоит, трясется, как банный лист. Уж не ошиблись ли мои ребятки?
– Старцев? – на всякий случай уточняю я.
Нет, не ошиблись. Надо же. Забавно выходит. Явно не таким я представляла себе человека, занимающего руководящую должность. В мое время такую принцессу только дворником бы и взяли.
Задаюсь вопросом, почему он так послушно последовал за моими ребятами. Даже не попытался выяснить, кто они. Не позвал охранников. Неужели их вид настолько его напугал? Значит, ведомый и трус.
Я-то думала, что мой сынок заступился перед лицом какого-то солидного дяденьки. Даже грешным образом погордилась за него.
Тяжело вздыхаю. Задаюсь вопросом, что такого нашла в нем для себя Мариночка. На внешность далеко не Кларк Гейбл, умом не дотягивает даже до среднячка, денег особых не водится, связей нет, еще и женат.
Прости, Господи, но лучше б эту тварь твою глаза мои не видели…
