Текст книги "Изменщик! Я преодолею боль (СИ)"

Автор книги: Карина Истец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава двадцать шестая

Марина.

И все-таки после нашей поездки Дима сильно изменился. Он стал каким-то отстраненным. Замкнутым. Я очень хочу его помочь, как он когда-то помог мне. Завожу с ним разговор. Но он отмахивается.

– Все в порядке, – говорит мне, сжимая мои руки, – Не переживай, хорошая моя.

Но глаза его говорят совсем другое. Я вижу в них безмерную тоску. Быть может, я не оправдала ожидание его матери? Может быть, она высказала ему, какая я глупая и безнадежная? Может быть, он размышляет над ее словами и взвешивает, насколько я в действительности подходящая ему пассия? Или я вижу то, чего просто нет? Боюсь потерять эти отношения, а потому и сочиняю всякие небылицы? У каждого в жизни наступает такой период, когда он замыкается в себе. Не потому что окружающие делали что-то не так. А просто потому что иногда нужно побыть наедине с собой. Наедине со своими мыслями.

Сижу на кровати. Крепко обнимаю свою подушку. Гляжу на кружку с остывающим кофе. Дима ушел. На тренировку, как я предполагаю. Я могла бы прижаться головой к подушке и закрыть глаза. Но мне в последнее время не спится. А если и спится, то снятся какие-то кошмары.

Как же мне одиноко. Как же мне тоскливо. Только почудилось, будто я нашла свое счастье… А, может, и нашла. Звоню подруге. Мне нужно просто с кем-нибудь поговорить. Мысли, когда их озвучиваешь вслух, становятся как-то понятнее. Они сами раскладываются по полочкам. Потому-то, наверное, девушки так сильно и любят на телефоне посидеть?

Рассказываю ей последние события из своей жизни. Она делится событиями своими. В отличие от меня, у человека все хорошо. Недавно вот она была в отпуске. Летала на море. Теперь хвастается своим загаром. А я только о мужиках о ною. Будто погрязла в болоте, из которого теперь выбраться не могу. Она меня утешает. Говорит, что такие периоды в жизни бывают у всех. Их просто нужно пережить. Я соглашаюсь. Спрашиваю ее советаю

– Вообще, я искренне тебе удивляюсь, хорошая моя, – заявляет мне она, – Ты то в работу с головой уходишь, то в отношения. Из крайности в крайность! И временами, наверное, это может сыграть тебе хорошую службу. Но ты себя изводишь будто.

– Что поделать? Такова страстная натура. Всецело отдаюсь своему делу, вне зависимости от того, убивает оно меня или нет.

Подруга некоторое время молчит. Размышляет, видимо,

– Говоришь, твой благоверный стал себя странно вести?

– Да. И это мягко говоря! Понимаешь, я будто чего-то не замечаю. Вот какая-то деталь в пазле отсутствует. Он сам на себя не похож, честное слово! – с отчаянием восклицаю я, – Но в чем дело – ума не приложу!

– Но при этом вы не ссорились?

– Нет, живем практически душа в душу.

– А ты не думаешь, что в этом может быть замешан Никита?

Я молчу. Ее предположение повергает меня в откровенный шок. Почему-то о возможном вмешательстве этого человека я совершенно не подумала. Да и как? Зачем? У Никита своя жизнь. У меня – своя. Наверняка он давно меня позабыл.

– В смысле?

– Ну как это "в смысле"? Сама подумай. Никита тебя любит, хоть и по-своему, отдавать, как он ни один раз заявлял, не намерен. Он тот еще стратег – работа обязывает. Так, может, он таким вот нелицеприятным способом пытается тебя вернуть? Нашептывает Диме на ухо всякое, а тот его и слушает.

– Нет, не может быть, – категорично отрезаю я, – С чего бы Дима вообще его стал слушать? Нет. Исключено.

– Ну смотри… Мало ли, что там крутится за твоей спиной, – отвечает мне подруга, – Мужчины те еще сплетницы. Треплются похуже баб, уж можешь мне поверить!

Мне не хочется даже думать об этом. Никита, конечно, скотина редкостная, но неужели он настолько зол на меня, что будет мешать мне обрести свое счастье? Или, может, это не злость? Может, он до сих пор надеется меня вернуть?

Отчасти становится лестно. Многие мужчины опускают руки после первой неудачи. А этот твердолобый зараза… Да, медленно, но верно устранять препятствие – вполне в его духе, признаю.

– Знаешь, а я с ним, пожалуй, все-таки поговорю.

– Только осторожна будь. Мало ли. Нафантазировали тут. А ты с обвинениями к человеку так сразу полезешь.

– Обещаю быть аккуратной со словами. Знаешь, у меня богатый опыт взаимодействия с ним!

Мы прощаемся. Я благодарю ее за разговор, за те мысли, над которыми мне стоит поразмышлять. И я кладу трубку.

Стоя на кухне, заваривая себе очередную кружку кофе, я задаюсь вопросом, что сама бы делала на месте Никиты? Отпустила бы себя? А если ответ отрицательный, то какие бы действия предприняла, чтобы себя вернуть?

– Марина, хватит! – восклицаю я вслух, – На его месте ты бы врать не стала. На его месте ты бы развелась! На его месте… На его месте… Да какая, к черту разница?! Забудь. Выброси этого черта из головы!

Но он никак не уходил. Чем сильнее отдалялся Дима – тем больше мыслей обращалось к бывшему. Вернее, к тому далекому времени, когда мы были счастливы…

В тот момент, когда мы съехались, он не оставлял меня одну. Не бросал на растерзание собственным страхам. Всегда был готов помочь и выслушать. Во всяком случае, если это не касалось Влады. Но я чувствовала себя счастливой. Я чувствовала себя любимой. Я не была так одинока, как рядом с Димой.

– Ты придираешься, ты романтизируешь свои воспоминания. Не совершай былых ошибок! – кричал мне разум. Но эмоции вне его власти.

Глава двадцать седьмая

Никита.

Я поднял трубку сразу, как только увидел ее обозначение в телефонной книжке. "Любимая". Забавно. Все это время даже рука не поднималась, чтоб переименовать. Удалить ее контакт – так тем более. Хотя стоило бы, наверное. Если бы такое довелось увидеть Владе, то вечерами меня ожидала бы та еще увеселительно-развлекательная программа.

Скажу больше, у меня сохранились некоторые наши совместные фото и короткие видео. Я бережно храню все те подарки, что когда-либо от нее получал. Мне не хватило духу вычеркнуть эту женщину из своих воспоминаний. Она всегда никому неведомым призраком сопровождала меня.

– Алло? – стараюсь вложить в свой голос как можно небрежности, будто бы я не обратил внимание на того, кто мне звонит.

– Никита, признавайся, это ты? – отвечает мне жестко Марина.

И в этот момент я был готов признаться в чем угодно, лишь бы слушать ее голос дальше. Я соскучился. Очень соскучился. Затосковал по ней. Как бы противно ни было это признавать, но Марина была воплощением моего соблазна. Когда ее нет в поле зрения – я могу вести себя как добропорядочный семьянин. Я готов проводить время с женой и с детьми. Но стоит этой сирене появиться на горизонте – и вот я уже под воздействием ее чар.

– Пока что не пойму, в чем именно ты меня обвиняешь, – говорю все так же небрежно и, кажется, моя манера начинает выводить мою прелестную подругу из себя.

– Ты говорил с Димой?! – восклицает она.

Я понимаю, что лукавство не приведет ни к чему хорошему. Как бы мне ни хотелось скрыть этот эпизод, но он имел место быть. Умолчу я – сам Дима расскажет. Так к чему вранье?

– Говорил.

На несколько мгновений в трубке воцарила тишина. Кажется, Марина заплакала. Или, может, это просто телефонные помехи.

– Зачем? – спрашивает она, и голос ее дрожит. Все-таки плачет, – Зачем ты лезешь мою жизнь? Неужели не понимаешь, что все оконченно?! Неужели в тебе нет ни грамма чести? Неужели ты настолько жесток, что не дашь мне даже шанса быть счастливой?!

Становится не по себе от ее монолога. Я ведь все прекрасно понимаю. Знаю, что между нами не будет такого доверия, какое было ранее. Знаю, что между нами, скорее всего, не будет никаких отношений. Даже если я очень постараюсь. Даже если прыгну выше своей головы. Марина разочаровалась во мне. Она не решится подпустить к своей душе такого предателя, как я. Во всяком случае, сейчас.

Но я не настолько жесток, чтобы обвинять меня во всех своих несчастиях. Я не настолько черств и груб. Неужели любимая мно. женщина уже все позабыла? Неужели из ее памяти стерлись все те моменты, когда я демонстрировал лучшую из своих сторон? Или она думает, что и это было лукавством?

– Марина, радость моя, послушай меня, пожалуйста, – говорю я как можно мягче, – Я все еще испытываю к тебе чувства, это правда. Но я не такой заядлый эгоист, чтобы портить тебе жизнь, услышь меня, пожалуйста.

Некоторое время она молчит. Обдумывает, наверное. Пытается понять, можно ли мне верить.

– Так что тебе было нужно? – спрашивает она, и, кажется, голос ее звучит все-таки спокойнее.

– Я просто хотел предупредить, – честно признаюсь, – А уж о чем – спроси у своего Димочки. Это тайна не моя. Если он сочтет нужным, то все сразу выдаст тебе. Только десять раз подумай, действительно ли хочешь знать.

– Никит, ты все испортил! – скрывается она крик. Мне хочется крикнуть ей в ответ. Сказать, чтобы оставили меня в покое и разбирались сами, но я себя держу в руках. Нужно поплакать – пусть проплачется.

– Я десять раз прокляла тот день, когда ты встретился на моем пути! Ненавижу тебя, ненавижу!

Вешает трубку. Я сижу в растерянности. Не знаю, что ей Дима там наговорил. Да и говорил ли вообще хоть что-то? Лезть в чужие отношения – себе дороже. Поэтому я старался держаться на дистанции. Знал, что рано или поздно этот сосунок отвалится. Он слишком слабохарактерный. Слишком нерешительный. И, может, первое время Марина будет очарована им, но, уверен, пройдет год или два – она вернется ко мне.

А пока… пока остается только ждать.

Глава двадцать восьмая

Марина.

Можно сколько угодно обижаться на Никиту, но нужно признать, что он все-таки не трус. Ему хватило смелости со мной поговорить. Возможно, если бы мы встретились с глазу на глаз, то я смогла бы вытащить из него гораздо больше информации.

Дима же превратился в партизана. Я пыталась с ним поговорить по-хорошему. Без давления. Объясняла, что недосказанность стала причиной излишнего напряжения между нами. Мы ведь должны доверять друг другу. Мы должны слушать и слышать друг друга. Мой благоверный говорил, что я вижу то, чего нет. Мол, сама себе всего насочиняла. Пришлось признаться, что я говорила с Никитой. А потому о диалоге между ними знаю.

– Ну говорили и говорили. Какая разница-то.

– О чем? – продолжала давить я, – Не после этого ли разговора между нами все разладилось?

– Марин, двум мужчинам всегда есть что обсудить. Не бери это в голову. Просто забудь.

Не такого ответа я ожидала. Как мне его трактовать?

Помнится, Никита сказал мне подумать десять раз перед тем, как задавать соответствующие вопросы Диме. Я подумала. Я готова ко всему. А вот Дима открываться не намерен. Отмахивается от меня, как от прокаженной. Неужели он не понимает, что чем больше он так себя ведет – тем больше успеваю я себе надумать?

Ну почему нельзя просто сесть напротив друг друга и открыться? Чего он так боится? Чего скрывает от меня? Неужели любящие друг друга люди не должны быть честны друг с другом?

Наши отношения потихоньку портятся. Может быть, конечно, я просто придираюсь, но мне слишком трудно жить в такой обстановке. Наши редкие переписки с Никитой выглядят куда более теплыми и близкими, чем нынешние диалоги с мужчиной, которого я считаю своим.

Вздор. Это просто вздор. Что самое забавное, Никита его оправдывает. Пытается мне доказать, что эта отстраненность – попытка меня защитить. Да к черту такую защиту! Неужели непонятно, что я страдаю от нее?!

Наш разлад дошел до того, что Дима перестал устраивать меня в постели. Я не могу забыться рядом с ним. Не могу расслабиться. Как бы я ни пыталась его завести или раззадорить, но ему не свойственен огонь, который помог бы мне потерять голову.

Исключительная нежность. Аккуратность. Неспешность… Сейчас же мне нужно другое. Мне нужен драйв. Чтобы кровь кипела в жилах, чтобы мысли разбегались прочь, чтобы ноги подкашивались и тело ныло от сладкого послевкусия. Я ненавидела Никиту. Ненавидела всей душой. Но сейчас я была готова переступить через себя, лишь бы переспать с ним вновь.

Я вспоминаю свое чувство беззащитности. Вспоминаю, как мне хотелось быть покорной рядом с ним. Я вспоминаю, как под нами ходила ходуном кровать. И меня накрывает волна возбуждения. Он – пламя, которое зажигало и меня. Он – воплощение энергии. Мужской силы. Зверь. Просто непокорный зверь. И когда-то этот зверь был моим.

Мне становилось тошно от своих мыслей. Это неправильно – сравнивать нынешнего мужчину и бывшего. Но я ничего не могла с собой поделать. Меня тянуло к Никите. Тянуло к его запаху, тянуло к его телу, к его задору… Моя первая любовь. Моя настоящая любовь.

Я искренне благодарна Диме. Но чувствую по отношению к нему того безумства, того притяжения, что связывало меня с Никитой.

Наташа говорит, что такова большая часть отношений. Рано или поздно розовые очки спадают. Завершается конфетно-букетный период. И гнаться за ощущением бабочек в животе – это по-наивному глупо.

– Ты ведешь себя, как подросток! – так она мне и говорила.

Но я скучала по своему бывшему. Вернее, по тем эмоциям, что возникали у меня когда-то рядом с ним И ничего не могла с этим поделать. Как бы ни старалась обманывать себя. И сожалела. Сожалела обо всем, что между нами произошло. Будь у меня такая возможность – я вернула бы время вспять. Просто ради того, чтобы пережить все снова.

– Сокровище, ты выглядишь такой задумчивой, – пропевает Дима в своей манере и протягивает мне только что сделанный им омлет.

Я благодарю его, но есть ее все-таки не спешу. У меня совершенно пропал аппетит. Он это замечает. Спрашивает, не хочу ли я скушать что-нибудь другое? Можно, например, заказать роллы. Или дойти до ресторана.

– Нет, спасибо.

– Что-то случилось? – настойчиво продолжает он. И, честно, за этот вопрос мне хочется на него накричать. Да, случилось! Мы отдалились друг от друга. А он делает вид, что все в порядке! Я в гневе. Мне хочется рвать и метать. Но я не позволяю себе перейти на грубость.

– Не хочешь говорить? – удивляется он, – Ну и ладно. Сам пойму! Хмм…

По нему прям видно, как напрягаются в мозгу извилины. Есть люди, которые прекрасны в момент своих размышлений. Дима не из их числа. А, может, я просто придираюсь. Может, он мне просто надоел. Может, я разочаровалась в нем, как в потенциальном супруге.

– Ты переработала, да! – выдает он торжествующе, – И нам следует куда-нибудь съездить на отдых!

Мне очень хочется съязвить, что я прекрасно отдохнула в компании его умопомрачительной матери, но вовремя прикусываю язык.

– Куда ты хочешь? – не отстает он от меня, – Можем куда-нибудь на пляжик поваляться. Погреться, так сказать на солнышке. Или, знаешь, в Европу можем слетать. Экскурсии очень помогают отвлечься или…

Он не слышит меня. Не понимает, что со мной. Тыкает пальцем в небо, создавая какую-то видимость заинтересованности моим состоянием. Я ведь миллион раз говорила. Мне плохо от того, что творится между нами. Мне плохо от того, что я успела себе надумать.

– В клуб, – завершаю я за него мысль, – Я хочу в клуб!

Я пошла ва-банк. Ляпнула первое, что пришло мне в голову. Ненадолго воцаряется молчание. Напряжение растет. Я надеялась на адекватную реакцию. Что Дима возмутится, выскажет свое категоричное нет. Возможно, даже кулаком по столу ударит. Я ждала этого. Я нуждалась в этом! Мне нужно было доказать самой себе, что передо мной сидит мужчина, который продемонстрирует характер, когда то будет нужно! Он скажет мне: "ты только моя", возьмет меня на руки и понесет в спальню, где хорошенько продемонстрирует, что бывает, если плохо себя вести. Во всяком случае, так сделал бы Никита…

– Конечно, сокровище мое, – только и выдавливает суженный, – Только будь осторожна. Сама знаешь, кого в этих клубах только не встретишь…

У меня открывается рот. Я просто не верю в то, что слышу.

– В смысле? – переспрашиваю неуверенно, – Ты так просто меня отпускаешь? И даже не попытаешься запретить?

– Ну а зачем? – устало отвечает мне Дима, – Ты у меня умница. Я знаю, что тебе хватит ума не влезать во всякие сомнительные истории. Да и в алкоголе ты норму знаешь…

Мне захотелось напиться как никогда. Я устала быть хорошей. Устала быть примерной.

– Хорошо, – только и выдавливаю из себя и иду выбирать соответствующий наряд.

Дима.

Марина выглядит какой-то раздраженной. И под руку ей лезть я не хочу. Как показывает мой скромный опыт, перечить женщине – себе дороже. Отношения наши немного напряглись. Я понимаю, это все стресс после знакомства с родителями. Это излишняя заинтересованность моими "делами" с ее бывшим.

Мне очень хочется ее порадовать. Помочь развеяться. Хочет на море – поедем на море. Хочет в горы – я все организую. Хочет в клуб…? – Неожиданно, конечно, но пожалуйста. Слышал, многим женщинам танцы помогают справиться со стрессом.

Конечно, я наслышан об историях, когда мужики пригоняют и ищут себе женщину на ночь. Или когда коварные обольстительницы приезжают на охоту за очередным кошельком.

Я просто знаю, что Марина не такая. Ей это все не интересно. Она – интеллектуалка. И все это желание "потусить" – всего лишь необходимость смены декораций. Я прикушу свой язык. Я пойду ей навстречу.

Даже когда она выходит в откровенном платье, я не говорю ей ничего. Мне это претит, естественно. Увидела бы ее в таком виде мать – и я бы уже не считался ее сыном.

Но матери тут нет. И я терплю.

– Красиво? – спрашивает она и приподнимает бровь. Выглядит как провокация.

– Очень, – отвечаю я, – Все внимание будет твоим!

Она что-то многозначительно фыркает. Выдимо, с ответом я все-таки не угадал.

– Тебя подвезти?

– Сама доеду.

– Как скажешь, сокровище мое. Хорошо тебя потанцевать!

Она закатывает глаза. И, сделав пару маневров в телефоне, уходит из квартиры прочь.

Глава двадцать девятая

Марина.

Конечно, ни в какой клуб я не еду. Давно переросла все эти заведения. Да и контингент там весьма сомнительный. Вызываю такси до одного единственного известного мне паба. Пишу сообщение Никите. Предлагаю встретиться. Он наверняка удивляется после всего того, что я ему наговорила. Отвечает практически тут же. Мол, ничего против не имеет.

Хорошее заведение. На фоне всегда играет приглушенный джаз, внутри пахнет приготовленным на углях мясом и добротным пивом. Когда-то по молодости я тут часто бывала. Рассматривала постеры, которыми украшены все стены, залипала в телевизор, по которому транслировали футбольные матчи. Прекрасная молодость… Как быстро ты проходишь…

Мы встречаемся с Никитой прямо у входа. Он улыбается мне. Говорит, что никак встречи не ожидал, хоть и продолжал надеяться. Я отмахиваюсь от него рукой. Говорю, что он льстец и грош цена всем его словам. Он смеется. Открывает мне дверь и жестом приглашает войти внутрь. Сама галантность, как всегда!

Мы занимаем один из столиков у окна. Я изучаю барную карту, Никита тихонько смеется надо мной.

– Это во что ты вырядилась? – спрашивает у меня, – Тебя тут не продует? А то на стенке, знаешь ли, кондей висит.

– А ты не пялься! Мое дело, – ругаю я его в ответ, – И вообще, это… Это долгая история. Да и не так важно. Во всяком случае, уже.

– Да как тут не пялиться? – не может он остановиться, – Все само приковывает взгляд!

В конце концов, он предлагает мне свой пиджак. Я сначала отказываяюсь. Но, заметив, как на меня поглядывают остальные посетители, все-таки соглашаюсь накинуть его поверх плеч.

– Спасибо, – буркаю ему. Не хочется признавать, но в этот момент я действительно была ему благодарна. Впрочем, Никита привык понимать меня и без лишних слов. Он кивает головой в ответ:

– Всегда рад угодить такой даме.

Я заказываю себе какой-то коктейль и креветки в панировке. Никита берет себе лагер и гренки. Официант оставляет нам одно меню на всякий случай и спешно удаляется пробивать наш заказ.

– Так что за повод для встречи? И не будет ли против твой ухажер? – на последней фразе этот засранец делает особый акцент.

– А жена твоя против не будет? – тут же парирую я и заговорчески подмигиваю ему.

Никита смеется еще громче. Говорит, я стала той еще стервозой. Видно, взрослею.

– О, у меня был просто великолепный учитель, – не удерживаюсь от колкостей я, – Такой скользкий и противный тип!

– И, дай угадаю, харизматичный до неприличия?

Теперь уже смехом заливаюсь я. Официант приносит нам напитки. Я делаю глоток. Смотрю на Никиту и понимаю, что ни разу не жалею о нашей с ним встрече. Я правда скучала по нему. По такому своенравному, по такому остроумному, по такому… родному и своему.

– Так о чем ты там Диму предупредить-то хотел?

– Как это о чем? – он наигранно удивляется, – О твоем невыносимом характере, естественно. И о том, какие тампоны покупать, когда у тебя эти дни.

Я от возмущения краснею. Никита заливается хохотом. Я говорю, что сейчас собственноручно его придушу. Этот засранец отвечает, что давно предлагал мне доминантную роль в наших бдсм-утехах. Теперь хохотом давлюсь я.

Официант приносит нам закуски и, пожелав приятного аппетита, удаляется.

– Ну раз повода для встречи не было, – снова начинает Никита, – То я посмею предположить, что ты по мне соскучилась.

– Не неси ерунды! – тут же прерываю его я, – Как по тебе можно было скучать! Тем более, после всего, что ты натворил!

– За собаку, кстати, хотел извиниться. Я ведь не специально…

Шлю его к черту. Никита еще раз извиняется. И я посылаю его снова.

– На кой черт мне твои извинения теперь? Мону это не воротит.

Он спрашивает, что может сделать для меня? Пусть и не загладить вину, но хотя бы безучастным не остаться. И я вроде бы рада ему ответить, но наступил момент, когда мне от Никиты ничего и не надо.

– Ладно, – отмахивается он, – Оставим это на будущее. Если что, я выполню любую просьбу.

– Как там Влада, кстати? – меняю тему я, – Ты же вроде к адковату по вопросу развода ходил.

– Да, было дело, – кивает он головой, – Но ты ушла из моей жизни. И… я не решился остаться один.

– А если бы не ушла?

Никита молчит. И я все понимаю. Я заказываю второй коктейль. Он – второй лагер. Весь оставшийся вечер мы стараемся не затрагивать больных тем. Незачем портить себе настроение. Реальность и без того не сказка. И под конец нашего вечера, когда пришла пора расходиться, я ловлю себя на мысли, что очень хочу его обнять. Без всяких пошлостей. По-дружески. Бывший не против. Приобнимает меня. Провожает до такси и признается, что очень был рад повидаться. Я тоже. Но этого вслух не говорю.