Текст книги "Роман после драконьего развода (СИ)"

Автор книги: Карина Иноземцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– А теперь скажи, почему ее дом находится не на границах с ар'ханами, а в самом сердце их земель?

Странный вопрос был настолько внезапным, что мечтательный юрист едва понял о чем спрашивают.

– По документам он находиться на границе. Там пустырь и ничего, и никого рядом нет за тысячу километров, – вспомнил законник и отставил крепкий ром. – А ты точно летал к бывшей? Может, адресом ошибся? Там вообще пустыня.

Ялтон зарычал и резко бросился к юристу. Нависнув над мужчиной, он прошипел.

– Оливия с детьми живет в самом центре племени этих выродков! Там рукой подать до их главного поселения!

Энрико перестал улыбаться и нахмурился, вспоминая детали сделки с Кристофом Балминтором. В плане места куда переселяют дочь, отец девушки высказался весьма грубо, но сделать ничего не мог. Только отец детей решает где будут воспитываться отпрыски. С остальным, вроде прошло все гладко. Выплаты, поставки продовольствия… все это должно начаться только со следующего месяца.

Никто из драконов не знал, что родители девушки, поняв куда отсылают дочь, отдали все свои сбережения простому извозчику. Он согласился доставить девушку с детьми не на пустырь, а под бог неразвитых монстров. Возничий сам боялся ар'ханов и скинув вещи бежал с их территории. Но Клариса и Кристоф надеялись, что аборигены не такие монстры, которые убью женщину с детьми. Отец девушки слышал от своих знакомых, что ар'ханы вполне мирные, если не трогать их семьи.

Родители надеялись что с аборигенами их девочке будет проще, чем на пустыре, где нет вообще ничего.

– А как ты нашел свою семью, раз по адресу их не было? – Энрико задал правильный вопрос.

Драконы чувствуют лишь своих Истинных и немного детей. Малыши ощущают своих родителей до определенного возраста. Все остальные для них "мертвы".

– Призвал бурю, – профессор устало вздохнул и посмотрел в окно.

В драконьем мире все было слишком картинно и светло. Дожди по расписанию, смены погоды – нет, все краски мира насыщенные и приятные. Ящеры создали для себя идеальный город. Но это всего-лишь небольшой кусочек мира, который заняли оборотни после великой войны.

Чарующий аромат от укуса лез в ноздри, щекотал разум и грел тело. Больно. Кажется, что рука разрывается, но… Как же это пахнет! Изнывающая жажда тронула горло, а то что могло ее утолить, находилось слишком далеко.

– Ар'ханы не простят, если ты станешь часто прилетать. К тому же… ты говорил что бывшая тебе не нужна, – внимательный взгляд юриста заставил выдавить признание:

– Нужна. Она все-таки мать моих детей.

Ялтон не хотел признавать что уже давно жаждет покорное тело супруги. И что невинный взгляд в пол намного лучше, чем Истинная, которая хватается за мужчину.

– Хочешь, я верну тебе детей?

– Нет, – сжал кулак мужчина. – Я сам заберу их.

Но когда Ялтон прилетел к покосившемуся сараю, никого уже не было. А запах детей перебила вонь яков и бизонов.

Дракон полетал над полем. Рассвирепел и выдал струю пламени, поджигая жалкие развалины. Его ничего не заботило кроме достижения своих целей.

Ялтон вспоминал яростный взгляд девицы, которая пахла и выглядела как бывшая супруга. Но любимого невинного, повинующегося взгляда не было.

Спалив дом, он быстро покинул чужие земли. Но эта выходка так просто не забудется. Ар'ханы не простят глупость обезумевшего дракона.

19

Как оказалось, аборигены не такие отсталые, как мне представлялось сначала. Ар'ханы знали некоторые особенности взросления драконов из "свитков". Свободно говорили на "всеобщем" (оказалось я разговариваю на нем. И вообще почти все существа этого мира перешли на общий, начиная забывать свои родные слова). При этом со жрецом они шептались на своем "ара'и". При мне с Ириной старались не показывать своего пренебрежения и если мы где-то слышали их наречие, то жутко краснели. Или "зеленели". Это было мило и одновременно странно.

Доверия их перешептывания, не вызывали.

Наоборот, мне начинало казаться что нас ведут в тщательно подготовленную ловушку. Выбраться из поселения орков будет очень трудно.

Бизоны пронесли нас мимо низины в которой ар'ханы проводили празднества.

– Эта местность открыта со всех сторон, – тихо пояснял Урд' ах. – Здесь собираются самые важные представители племен, которым доверяют быть "лицом". Если какое-то племя не посылает своего человека (ар'хана) то они подрывают к себе доверие. Если кто-то решит поселиться выше низины, то это говорит об их желании начать войну. Убивать будут всех кто находиться внизу. Так умрут предводители племен. Значит, никто не решиться восстать без сильных передовых.

Орк очень много говорил, пояснял и помогал. Я даже не удивлялась когда вечером не находила Эля в его сложенной "кроватке". Просто искала взглядом Урд'аха. Мужчина часто клал ребеночка на коленку вниз головкой. Раньше мне казалось, что он издевается и делает только хуже. Нет, оказалось мальчик так хорошо спит и не мучается животом, а у взрослого руки свободны.

По пути я собирала травки. Мне просто было нечем заняться. Книги читать не могла, они написаны на драконьем, а спрашивать Иру о нем при посторонних не было желания. Выдавать себя с головой еще рано. Надо хоть чему-то научиться. Я и так удивляла местных своим поведением и тем что не против купаться в простой реке или обтираться мокрой тряпкой, смоченной в ручье.

Иринка радовалась каждому дню и напоминала мне выпущенную на волю птицу, которую годами держали в клетке. Тал старался не попадаться рядом с Урд'ахом. Я на него рычать начинала, если замечала со своим сыном кого-то кроме дочки и орка.

Взбираясь в горы я думала о том, что настолько насыщенный "отпуск" я себе никогда не позволяла. Максимум "тур выходного дня". А чтобы лазить по склонам и варить кашу на костре мне даже мечтать не приходилось.

Но, как не странно, это принесло свои плоды. В какой-то момент я не досчиталась одного подбородка. Не вижу в этом ничего удивительного. Последние четыре дня мы шли пешком по горам, неся на себе все что можно. А буйволы брели налегке. Даже Иринка постройнела, не то что я "фито бочка на максималках".

Виды были прекрасные, но спертое дыхание и нехватка воздуха делали меня вечно пьяной. Я даже начала подумывать, что все Это бред моего мозга и тело Оливии до сих пор валяется в той темнице из которой меня выпустила Лейла. Этому способствовали и мои сны, заполненные холодом.

Я видела, как Оливия просит родителей поверить в то, что она нашла Истинного.

Ялтона, который очень мило улыбался и сыпал подарками во все стороны, чтобы очаровать и подкупить меня.

Кристофа, который перевез Кларису в Дарию и очень этому радовался.

А еще…

Ночи Оливии и Ялтона. Смотреть на Это было противно. Будто некачественное и наскорослепленное листала. Поняла что Ялтону нравился грубый секс. Кажется, сейчас это называют БДСМ. И если Ялтон любил "руководить", то Оливия всегда была ведомой. А мужчина распалялся и мог не просто "нежно хлестать плеточкой", а измываться, избивая свою жертву до алых кровоточащих полос на женском теле. Очень часто он давал ей какие-то порошки и микстурки "чтобы уменьшить боль". А потом… Он брал ее кровь, мог взять кусочек кожи или еще что-то.

После этих снов я стала замечать мелкие полоски, порезы и швы на своем теле. И мне стало понятно, что Ялтон не просто долбанный извращенец, а маньяк, которому нужно кислоту в жопу влить и потрясти. Так толку больше будет.

Интересно, а с детьми он что-то подобное вытворял?

Но времени на рассмотрение ребят не было. Мы въехали в пещеру и наступила темнота.

Именно в этот момент тела ар'ханов стали… Флюоресцировать, неся свет.

Я же говорю, фосфора в них много.

– Если хотите, вы можете поспать. Буйволы могут понести вас, – предложил Тал.

– У меня ощущение, что я постоянно сплю, а вы мой недо-труп тащите, – попыталась пошутить и выдавила из себя улыбку.

Устала. Очень сильно.

Мне ни ночью нет покоя со снами из садомазохистских воспоминаний, ни днем – когда приходиться грести лапками в неизвестном направлении, как козочка на веревочке. Единственное что давало мне стимул идти – это Эль. Он напоминал мне о собственном желании – уничтожить бывшего.

– Мама, – Иринка сыпала искрами и выглядела как принцесса из диснеевского мультика.

То – то на нее Шар'ах постоянно смотрит с открытым ртом. Урд'ах даже отводил парня в сторону "пошептаться", но это не дало почти никакого эффекта. Орчонок все так же шел за моей девочкой и восхищался каждым ее движением и словом.

– У тебя прекрасно получается, – порадовалась за малышку, а сама мечтала чтобы меня вообще никто не трогал как минимум месяц.

За время пути я только и слышала "мама, мама, мам…" и как сын сосет грудь. Все чаще вспоминала как мне было хорошо одной и без детей. В какой-то момент я даже ощутила безразличие к "чужим" отпрысксм и хотела все бросить. Но…

Я ведь их мать!

А то что я жутко устала и нахожусь в стрессовом состоянии не должно меня сломать! И мою силу воли тоже!

Хочу спать. Нормально поспать. Без резких побудок по шесть раз за ночь на кормление. А утром хоть минуту тишины, а не "мам, а это… Мам, а то…".

Ужас!

Каждой матери, особенно одиночке, надо ставить памятник! Я вроде не жалуюсь на помощников. Мне сейчас не так трудно, как первое время здесь. Но этот ужас материнства меня вгоняет в ступор. Язык отсох отвечать на глупые вопросы дочери. А руки и психика устали от мелкого с его плохим сном и состоянием.

– Оливия, приветствуем вас в городе Пархан! – представил мне жрец постройки, которые раскинулись в самом центре горы.

– Хорошо. Мы должны отдохнуть, – я даже не стала рассматривать древние строения.

– Нет, – поймал мою руку старик. – Ребенка к знахарю сведи.

Дедок прав, но я настолько вымотана, что кажется усну на голом камне. (лишь бы мне не снились больные бредни прошлого Оли). А из-за недосыпа, я готова сорваться на любого кто мне не понравиться.

Не знаю почему, но дедуле я и слова против не говорила. Слишком он мне мою бабушку напоминал. Своим цепким хватом и спокойствием.

И меня повели. Эль висел на мне и плакал. Точнее пищал, как котенок. Я уже сама готова рыдать вместе с ним.

Пожалуйста, дайте хоть минуту тишины и отдыха! Умоляю!

Меня подвели к белому зданию, возле которого собралась толпа. Орки всех цветов и возраста сидели прямо на дороге перед дверью целителя. Они тихо ждали своей очереди и смиренно терпели голод и тревогу. Каждый шел со своей болью и недугом. Я смотрела на них и ощущала что мне еще не так плохо. Я хотя бы на своих двоих стою и ребенок у меня плачет, а не висит на плече белой тряпочкой, будто неживой. Как на том бронзовом гиганте со свежим шрамом над бровью.

Заметив его, Урд'ах посерел лицом. В его глазах отразилось понимание и сочувствие.

А я… Уже гребла через людскую безмолвную толпу к ребенку не подающему признаков жизни. И пофиг, что мой разрывается.

– Сейчас, Эль. Мы с тобой еще одного кроху возьмем и влезем без очереди.

Фух, еле пролезла.

– Красавец, могу я осмотреть твоего малыша?

Орк вздрогнул, рыкнул на меня и обнажил клыки. Взгляд незнакомца остановился на моем сопровождение.

– Он уже час не дышит, – расслабленно выдохнул орк.

Отдала ему своего Эля. Орк аж побледнел, когда взял моего малыша. Аккуратно забрала его младенца.

Мальчик. Ему около двух месяцев. Дыхание слабое, поверхностное, поэтому отец его и не слышит. Пульс не прощупывается на периферии, зато на сонной стучит так, что любому здоровому даст фору. Сильный малец. Сердце у него хорошее, а вот дыхание…

– Идите, – жрец открыл нам дверь в святая святых – лечебницу.

Пойду знакомиться с местным знахарем. Надеюсь, найду общий язык.

20

Заходить было некуда. Огромный зал. Почему-то пустой. Пара проходов и тишина.

– Здравствуйте! – крикнула я в пустоту.

Где-то внутри прохода зашевелились, заскреблось. Послышались шаги.

– Кто в такую рань? Я только уснул, – послышался недовольный голос из недр жилища.

– Это твоя совесть и сдохшая организованность!

Спит он. Не выспался, сцуко…

За такую очередь и полуживых детей наши бы санитарки врачей тряпками по коридорам прогнали. Доктора – это не просто медики с высшим образованием, но и организаторы, массовики затейники и судьи. Чуть зазеваешься и получишь шваброй от той же санитарки или медсестры пациента не доглядят, будут друг на друга его спихивать, пока он совсем не загнется. Врач не умеющий руководить – половая тряпка, которой можно крутить и вертеть. У таких людей пациенты не присмотрены и средний медперсонал не следит за своими обязанностями. Про младший вообще молчу. С ними и разговор надо ставить командирским тоном и лексикон вырабатывается, как у бывалого зека. Иначе санитарки чистую зону будут мыть тряпками грязной части, а потом санэпидинстанция золотистый стафилококк ловит по всем отделениям. Молчу уже о присмотре за лежачими больными. Если не научишься командовать, недееспособные будут гнить заживо. А ты – ответственный не только за операционную, но и за перевязочную, и процедурную и за всеми работниками присматриваешь.

Там, хочешь не хочешь, станешь организованным, чтобы себя перед прокуратурой прикрыть.

Поэтому сейчас я очень удивлена тому, что пациенты не рассортированы. И тем кому настоящий врач не нужен, не обслуживается медсестрами. К тому же… Почему люди на пороге сидят и даже на дорогу выползли?

– Я хочу спать, – передо мной появился высокий мужчина в алом халате. Его лицо было землянисто – серого цвета, а глаза… просто черная радужка.

– А я срать! – меня раздражал заспанный вид тощего незнакомца и его безделье, когда на него все рассчитывают.

У нас в приемке работало правило пятнадцати минут. Когда привезли пациента, врач должен успеть спуститься из отделения и не забыть одеться (если это ночь). Исключение – экстренные операции. Там уже медсестры включают всю свою соображалку.

Я тоже помню как дежурила в ночную смену, но не позволяла себе дрыхнуть, как сурок, когда под дверью пациенты. В обеде, ужине и туалете себе отказывала, особенно когда экстренных привозили. Но полное безразличие к людям, которые Доверят тебе свою жизнь…

Раздражает!

– Вас ничего не смущает?

Нагло подошла к мужчине и протянула маленького орчонка.

Лупоглазый замер. Посмотрел на малыша, потом на орка с рассеченной бровью.

– Тут я ничем не помогу, – покачал знахарь головой. – От младенца отказалась мать. А без ее молока и силы… он обречен.

Дядька зевнул, развернулся и…

– Стоп! – схватила его за халат. – Моего смотри.

Сама уже доставала грудь и пыталась нацедить молоко на сухие губы младенца. Из меня ведь хлещет во все стороны, а Эль есть отказывается. Если дело только в кормлении, то я готова быть молочным донором.

Но кажется, я опять что-то несусветное сотворила. Мужик с моим ребенком на руках весь пятнами пошел и встал в ступоре. А знахарь вылупился хуже прежнего.

– Ты делом займешься или меня разглядывать будешь? – поторопила местного целителя.

Не видели как мать кормит? Или у них тут нужно спец ритуал перед кормлением проводить?

Целитель посмотрел на мяукающего Эля и скривился.

– Он – дракон, – поморщился и брезгливо потряс руками.

– А я его мать! Очень зубастая! – клацнула зубами и подошла к знахарю. – Делай что знаешь, а я посмотрю поможет ли.

Не знаю отчего знахарь вдохновился больше, из-за зубов или того что я тоже дракон.

Знахарь сходил за своим посохом и подошел к моему ребенку. Пока я нацеживала орчонку молоко и заставляла его глотать, делая легкий массаж, целитель спел песню на ара'и. А потом… тюкнул сына палкой по голове.

В этот момент я слегка потерялась. Даже подумала что мне от недосыпа и стресса уже нелепости мерещатся. Но… песня продолжилась, а грозная палка вновь нависла над темечком моего котенка.

– Стоп! – грозно встала на пути явно волшебного избиения младенца. – Это магическое лечение?

Целитель гневно взглянул на меня и процедил:

– Если не веришь в исцеление, чего тогда пришла?

– На тебя посмотреть и себя показать, – ответила в его же манере. – Что-то я не вижу магического света от твоих действий.

В этот момент… орчонок ухватился за сосок и сам стал кушать. Он был очень слаб, но хватался своими губками со всех доступных сил.

– Все дело в том, что ты не веришь в исцеление, – кажется, я довела местного светилу. – Ты не ар'хан, чтобы понять все величие моих ритуалов.

– Я верю в действенность своих методов и тому что вижу. Ваша палка даже не светиться магическим светом! А ваши песнопения режут уши и драконят моего сына. От лечения эффекта не будет! И целитель вы никакой раз развели такой бардак в приемке! Где ваши помощники? Почему пациенты не отсортированы? Кто за порядком смотреть будет?

– Раз такая умная, то делай все как хочешь! – рыкнул местный врач. Он развернулся и уже почти смылся в свою спальню.

Инициатива наказуема, я знаю. Но в моем случае есть исключение.

– Если собираешь и дальше здесь работать, то тебе лучше сделать заинтересованный вид. Иначе, потеряешь доверие.

Арсиэль, ты опять у меня без должного лечения. Извини, маленький. Мамочка у тебя дура деловая. все ей надо и до всего докопается, но вот собственные дети – что-то совсем странное.

Спрятав грудь, отдала орчонка папаше, который все это время пытался слиться со стеной. Арсиэля передала Иринке, а сама побежала по пациентам.

– Жалобы, – начала обычную классификацию пациентов. В первую очередь шла к тем кто с детьми.

У малышей были царапины и больные животы.

– Холод, голод и покой, – быстро давала рекомендации, перед этим проверив симптоматику аппендицита и перитонита с язвой.

Затем прошлась по старикам с больными головами и головокружением. Здесь одно из двух – гипертонический или церебральный криз. Ну с этими недугами местный светила был знаком. Он быстро выл что-то на своем оркском и бил палкой по лбу. Перед этим он давал выпить снадобье. И… о, чудо! Все хорошо и прекрасно.

У молодых проблемы были существенные и моего профиля. У кого вывих, у другого глаз заплыл, третий хрипит уже неделю.

С пневмонией опять решил помочь знахарь. Вывихи я сама вправляла и мотала иммобилизацию. Существенного ничего не было. Экстренно оперировать и шить не надо.

В конце я села записывать имена, жалобы и показания. Не знаю кто мне принес бумагу и чернила. Я уже рефлекторно следовала своим же правилам приема пациентов. Как говориться, что не пропьешь, то не утопишь.

А потом толпа зеленых сменилась на комнату с двуспальной кроватью. Все произошло резко, что я даже опешила. Зато Ялтон не растерялся.

– Выкидыш? Вновь? – он смотрел на мои окровавленные руки и как я цепляюсь за мокрую простынь. – Будем пробовать еще.

– Я… потеряла…, – мне не хватает воздуха.

Холодный взгляд спокойного красавца следит за моим поведением. Мои руки трясутся и судорожно сжимают ткань.

– Нужно пропорции пересмотреть. Вероятно, с каплями переборщил, – он мысленно рассчитывает свои формулы.

А Оли…

– Ты вновь заставишь это пить? После всего что было? Почему ты меня здесь держит? – девочка впервые разозлилась. Она встает на онемевшие ноги и подходит к дракону. – Я тебя ненавижу. Отпусти меня!

Молодец! Давно пора послать дегенерата на три веселых буквы! Умничка!

И в этот момент, ее щеку обжег удар. Девушка покачнулась.

Еще раз. И еще…

Оливия упала на пол и задрожала. Сил сопротивляться не было. Она только недавно проснулась из-за сильной боли в животе. Пока звала на помощь, охрипла. Когда явился Ялтон в "лабораторию", Оли уже истекала кровью.

Тварь! Мразь! Как он посмел?!

Ялтон ушел, оставив супругу на полу. Оливия не шевелилась. Она не хотела жить. Слишком много мучений на ее доле. Слишком часто она плачет. Соленые дорожки текут по лицу, а сердце медленно разрывается на кусочки. Двигаться не хочется.

Держись, милая. Я с тобой. Все хорошо будут! Боже, почему мне так больно?

Ялтон вернулся с тряпками, ведром и новым настоем.

– Пей, а то сдохнешь.

Оливия сжала зубы. И он… ударил ее в живот. Женщина вдохнула и едва не захлебнулась горькой жижей, которая влилась в рот.

Ссссскотина!!!

Слезы катятся по лицу. Я захлебываюсь. Стон прорывается через сжатые губы.

– Тсс, все хорошо. Все хорошо, – слышу совсем рядом чей-то хрипловатый голос. – Все хорошо.

Образ Ялтона растворяется в смутных минутах пробуждения. Открываю глаза и вижу лицо Урд'аха.

– Вы слишком часто…

Резко принимаю вертикальное положение и стираю набежавшие слезы. Оказывается я заснула за столом.

Мое нежелание обсуждать ночные кошмары легко считывается. Орк замолкает и лишь его рука замирает возле моей мокрой щеки.

– Не спите за столом. Шея затечет, – оказывается, он не только детей пеленать умеет. – И вы, опрокинули чернила.

Он нежно трогает мой нос и показывает свои пальцы. Его зеленоватая кожа испачкалась в черном масляном растворе.

– Чтоб писать

Чернилами

Собраться надо

С силами, – процитировала детский стишок Агния Барто.

– Женщины такие наглые, капризные и требовательные, – качает он головой и подает платочек.

– Все? Или я одна? – принимаю ткань и вытираю следы собственной безалаберности.

– Я вижу только одну женщину, остальные…, – он замолчал, заметив мой внимательный взгляд. – Остальные носа из дома не показывают и сидят за спинами мужей.

– Тогда, вы меня часто будете видеть. Привыкайте, – улыбнулась я и пряча платочек, чтобы постирать и потом вернуть хозяину. – Я ненавижу замужество и мужей. Семья – это не моя мечта. Детей тоже не очень люблю и понимаю. Со своими бы с ума не сойти. Мне бы на ноги встать и в себя прийти.

Взгляд мужчины стал серьезным. Он сомкнул губы и потерял всю свою мягкость и привлекательность.

– Тогда, вам надо узнать правила ар'ханов. Вы уже приняли одного мужа в семью по нашим законам.

Что? Как?

21

Где я успела влипнуть в новое замужество? Я со старым маразматиком еще не расквиталась.

– Если я возьму чужого дитя на кормление…

Догадалась о чем идет речь и с вызовом посмотрела на Урд'аха. Пусть только попробует выпихнуть меня за местного зеленого. Я не то что кусаться буду, драться стану.

– Не думал что у тебя хватит ума начать кормить ребенка и даже не подумать о последствиях, – Урд' ах явно издевался надо мной, но дело в том что медики смотрят на жизнь по другому. То что странно и не понятно людям для нас это тело, физиология, реакция организма и способы спасения.

– Я думала о мальчике. Как он?

– Идет на поправку, – орк наблюдал, как я пытаюсь собрать все силы в кучку и закончить разговор.

– С ненужным мужем я все улажу. Но впредь, спрашивай у меня обо всем, чтобы не попасть в неприятности.

– А ты стал моим личным телохранителем? – усмехнулась, глядя в его сапфировые глаза.

– Мне просто не хочется тратить все время на ситуации в которые вы, умная женщина, попадаете. Вам не хватает сообразительности, чтобы спросить обо всем у знающих.

Он… Ударил меня по самолюбию и самоуверенности. Попал прямо в цель, но я тоже не лыком шита.

– Наглость – второе счастье. Так говорят на моей родине. Если бы не я, то сейчас ребенок мог уже умереть. Зачем думать над тем, что и так логически понятно?

– Меня тревожит ваша позиция. В данном обществе нахальство – это порок. Здесь все делят между племенем и все счастливы. Если все будет доставаться одному – это эгоизм. Сейчас, вы склоняете все силы в свою сторону.

Поражаюсь тому, как тема замужества и кормления грудью превратилась в философскую беседу. Но в тоже самое время, мне нравится разговаривать с мужчиной об эфемерных представлениях. У каждого из нас своя позиция в мире и свое мировоззрение. Я не смогу увидеть планету Его прекрасными глазами, а он не займет мое место.

– Как странно, мне казалось что гордыня – это порок.

– В вас нет гордыни. Только гордость и несгибаемый характер. Не лучшее сочетание для женщины. Даже дракона.

– Как странно, а мне казалось что ар'ханы более дружелюбны к девочкам. А вы оказывается сноб, Урд' ах. Сколько вам лет? Вы всем читаете нотации?

– Если хотите просить помощи, то вам надо стать частью нашего племени. А с такими речами вас проще вернуть мужу.

Еще чего. Я сама не горю желанием становиться частью зеленой братии. Но и к мужу меня не выгнать. Если только на его поминки.

– Спасибо вам за гостеприимство, – решила откланяться. – Хорошего врача здесь нет. Эля не излечили. Я должна вернуться домой. Как видите, я могу о себе позаботиться.

– Так и знал, вы боитесь просить и принимать помощь, – мужчина встал со своего места и подошел ко мне вплотную. – Не думал что это так вас удручает. Можно, я в последний раз дам вам совет, не спите там где ваши слезы станут видны. И запомните, я все равно буду… Присматривать за вами.

Почему его спокойные слова лишь раззадоривают меня? Огонь от каждой сказанной им буквы проникает в мою кровь и сжигает все что есть в теле.

– Я не боюсь помощи, – не понимаю с чего он решил это? – Просто не знаю насколько благородны ваши порывы и чем мне придется расплачиваться за ваше покровительство.

Он не ушел далеко, а мне хотелось видеть его глаза, когда мужчина говорит о важных делах. Подошла к нему и взглянула. Потом вспомнила, что нечто девичье во мне все же есть и любимый цвет глаз немного волнует мою душу.

Блин, ну почему у орка такие красивые глаза? Где мой принц с огромным замком и кучей злата – серебра?

Брр, все же… Хватит с меня одного красавца извращенца.

В памяти вспыхнули ночные видения. Боль разлилась по телу. Ялтон смотрит на меня и улыбается. Холодок пронесся по сознанию. Какая-то часть меня ужасно боится этого человека. Настолько, что готова спрятаться и рыдать.

Внезапно огромная рука накрыла мои глаза и я погрузилась в темноту. Аромат свежести и дождя тронул мой нос, а ужасные видения отступили.

– Цена не должна вас волновать. За всю помощь вы сегодня отплатили, – его ладонь соскользнула с моего лица, нежно тронув щеку. – Оливия, вы меня удивили. Не думал, что вы настоящий целитель. Но рад, что ошибся.

– Я просто делала свою работу, – вместе со словами вырвался зевок.

– Тогда завтра поговорим о вашем будущем, – он все же решил покинуть меня.

– А глаза мне зачем закрывать?

– В них была боль.

Он… Видит меня… Тц, я закусила губу и пошла искать место для сна. Сложно жить в мире, который старается показать тебе все мерзость и пороки людской души.

Уснуть я так и не смогла. Я видела кошмары, где безвольная Оливия развлекала своего кукловода. Первую беременность и как Ялтон едва не убил Ириночку.

– Бесполезный мусор, лишенный зверя!

Он бил Оли, а я… Рвала, метала, грызла, но не урода, а простынь. А потом очнулась вся мокрая. В слезах и поту сидела на диване и смотрела в крохотный кусочек окна. Не помню о чем думала, но не могла заставить себя лечь и уснуть. Каждодневные кошмары совсем плохо влияют на психику.

Когда появилась Иринка, я сидела в той же позе. Мне казалось, что сознание пребывает во времени между прошлым и настоящим.

Вот Ира кидается мне на грудь и что-то радостно рассказывает. Она держит в руках разноцветные камни.

А я вижу ее совсем маленькой, слабенькой и… Синей. Дочка не плачет. Ялтон не желает помогать "бесполезной вещи". Говорит, что если не смог вывести "заразу", то хорошо если это само сдохнет.

Меня трясет. Слезы по щекам.

Передо мной появляется Урд'ах. Он держит Арсиэля.

Младенца надо покормить, но… Тело после родов такое слабое и тяжелое.

Брр, совсем с головой плохо. Я ведь не Иринку сейчас рожала и не ее кормить собираюсь.

Орк что-то говорит дочери. Моей маленькой крошке, которая даже после всех мучений выжила. Бедная девочка, хочу ее обнять и оберегать. А Ялтону…

Нет, не смерть. Слишком легко отплатит. Лучше…

Урд'ах берет меня на руки и куда-то несет. Быстро несет.

Положила свою тяжелую голову ему на грудь и стараюсь привести мысли в порядок.

Не получается. Сознание разрывается на множество кусочков. Ощущение, будто я с ума схожу. Еще тело такое… Не мое. Неповоротливое, тяжелое и грязное. Хочу обратно. В свой мир. Дожить до преклонных лет и…

Ар'хан принес меня в огромную светлую пещеру. Подземное озеро освещает все ее пространство изнутри.

Красиво. Этот цвет радует меня. Такой же как радужка у орка. Боже, как же я хотела эти линзы. А в интернете цвета были не такие.

Мужчина вошел в воду вместе со мной. Прохлада стала успокаивать мое разбушевавшееся воображение. Тени прошлого отступили, а я так и осталась висеть на мужском теле.

– Я хочу ваши глаза, – тихо прошептала и уронила тяжелую голову на его грудь.

– У вас жар. Почему никому не сообщили что вам плохо? – он держал мою голову на плаву и одновременно говорил с кем-то на ара'и.

Но мне его отчитывания сейчас были не интересны.

– Вы летали в Корею за линзами?

– У вас бред, – он стал охлаждать мой лоб. – Почему вы так требовательны к себе? Не знаете что вы слишком слабы, чтобы нести на себе все?

Странно, почему он так обеспокоен моим поведением. И так заботиться. Даже когда не просят. А если попрошу?

– Я хочу выспаться, – тихо произнесла я, как мольбу. – Хочу спать, – по моим щекам потекли слезы.

Кошмары вновь забрали меня в свой плен. Я провалилась в бред воспаленного сознание и каждую секунду отвоевывала у Ялтона кусочек свободы. Но все было тщетно.

Во время второй беременности, я сидела на цепи. В комнате не было ни кусочка ткани. Потому что… Тело Оливии раздирала жуткая боль и она мечтала о смерти.

А я сидела на задворках сознания и не могла помочь. Мои крики, ругань и слова были бесполезны. В этот момент, даже я стала падать духом.

Как с пациентом, которого реанимируешь, но знаешь что ничего не получится.

Внезапно, что-то теплое скрыло меня ото всех кошмаров. Головная боль затихла, отступила и скрылась.

Тишина и темнота забрали меня в мир без сновидений.

22

Проснулась. Поняла что лежу на чем-то очень мягком. Сообразила что это мой безразмерный живот. Вспомнила песню "Надо тупо меньше жрать", не прониклась. Решила сменить позу, но меня закачало на огромном "желе". Это развлечение мне понравилось, но не так сильно как желание сходить в туалет, душ и перекусить.

Фух, я так не высыпалась с момента переселения. Меня даже Эль не будил. Стоп. А где мелкие спиногрызы?

Комната была небольшой, но просторной. Ничего лишнего. Одна кровать и дверь. За дверью, коридор, еще три таких же двери и лестница вниз. Спускаюсь и застаю орка готовящего завтрак на огромной кухне.

И не просто Урд'аха с яйцами, а широкоплечего слегка зеленого мужчину в расстегнутой беленькой рубашке. За тканью хорошо виден рельеф его мышц и горячая кожа. Его руки быстро и аккуратно разбивают яйца, вливают в смесь молоко и добавляют щепотку соли. Из духовки достаются ароматные шоколадные печеньки, а на каменной плите весело кипит вода. Орк в приятном дыму и сладких запахах выглядел впечатляюще. И дело даже не в том, что я – гурман и просто обожаю красивые мужские тела. Да и что греха таить, на девичьи фигуры тоже приятно смотреть, когда они ухожены. Просто в данный момент моего пробуждения, я нахожусь в приподнятом настроении и не могу понять, снится ли мне это прекрасное кухонное видение или вновь бред моего воспаленного разума.