Текст книги "Атради (СИ)"
Автор книги: Карин Кармон
Соавторы: Ольга Черномаз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)
– Я сильнее, – уверяет он Миру. – Веришь? Я – сильнее. Я не позволю ему до тебя добраться.
Он раскрывается, позволяя прикоснуться к его энергии, взять её себе.
Конечно, она верит. Сначала осторожно, потом смелее пользуется согревающим живительным теплом. Вместе с ним приходят картинки из памяти Ллэра.
В темноте кажется, что там, где они находятся, ничего нет. Только низкий каменный алтарь и свеча позади него. Чёрно-красные стены украшают странные не то объёмные рисунки, не то лепные надписи, мерцающее пламя заставляет их отбрасывать тень, делает ещё необычней, даже пугающими.
Такое место подошло бы для какого-нибудь мрачного демона, но Ллэр, а вместе с ним и Мира, знают: местные верят, здесь обитают добрые духи, время которых – ночь. В этом мире у Добра чёрный цвет, который помогает им скрываться от захватившего день Зла. Вот уже почти пятьсот лет здесь всё наоборот.
Девушку возле алтаря Мира видит впервые, понимает, она – не атради. Худенькая фигурка, затянутая в узкие, совершенно несоответствующие месту джинсы и майку-топ. Маленькие босые ступни. Прямые чёрные волосы, длинные, ниже талии.
Ллэр её знает. Ллэр знает, что она, закрыв глаза и положив руки на камень, пытается сорвать завесу с прошлого. Что-то вспомнить. И у неё может получиться, потому что алтарь – не просто обработанный кусок скалы. Тонкий прибор неизвестной этому миру технологии. Информационный блок, к которому доступ имеют лишь избранные. Но не эта девушка.
Внезапно её охватывает серебристое сияние, и облик меняется: на ней оказывается светящееся белое платье почти до самого пола, открывающее босые пятки на каменном полу. Чёрные волосы почему-то совсем не отражают свет, а даже наоборот, словно поглощают его, и только венчающая их серебряная диадема мерно мигает в темноте.
– Это крайне неразумно с твоей стороны, – тихо говорит Ллэр.
Девушка оборачивается. Она молода и невероятно красива, но не яркой красотой. Её лицо будто светится изнутри. В такую не влюбляются, такой хочется поклоняться, почитать. Как божество, ангела-хранителя.
Ллэр же смотрит на неё недовольно.
– Что именно ты имеешь в виду?
– То, что ты сейчас здесь, – он зол. – Урсейя, в этот Храм нельзя так просто взять и войти, на него наложено заклятие.
– Тебя злит, что я прошла сквозь твою охрану? – Её губы кривятся в усмешке.
– Это не моя охрана. Заклинание наложено Древними. Его несложно обойти, но не стоит этого делать. Ты должна сейчас быть с остальными, они уже заметили твое отсутствие и начинают нервничать. Ты же не хочешь, чтобы они узнали?
Урсейя усмехается.
– Оставь этот бред, Майоти. Я в курсе, кто ты.
– И кто же я?
– Ты сам – Древний. Из тех, кого мы теперь зовём раммари – Ушедшие. Ты когда-то жил на нашей земле, но потом умер, а теперь вернулся, чтобы нас уничтожить.
Он удивлён, но это ничего не меняет. Ллэр продолжает злиться, хотя голос его остается ровным.
– Я пытаюсь помочь.
– Это не имеет значения. Ты уничтожишь.
– Это сказали тебе Боги?
Урсейя медленно обходит алтарь, останавливается по другую сторону, протягивает руку, касаясь свечи, тут же отдёергивает руку. Ллэр знает почему – воск ледяной, так же, как и пламя. Это лишь иллюзия. Холодный огонь, который Ллэр притащил из другого мира. Атрибуты загадочности, призванные убедить местных жителей, что здесь пристанище добрых духов, которые спасут и защитят.
– Я должна была увидеть Храм изнутри, – на последний вопрос Урсейя не собирается отвечать. – И прикоснуться ко всему, чем он наполнен. Даже к тому, чего ты не видишь.
Видение обрывается. Картинка опрокидывается, наливается светом. Солнце отражается от облаков. Здесь Мира уже была. Три месяца назад, в воспоминаниях Роми.
– Если ты не остановишься…
– Это и наш мир, наш дом. Алэй, я не могу…
– Эль, я не буду начинать всё с начала. Не буду тебе снова объяснять, что Нэшта теперь живет по другим законам. Остановись.
– Они себя разрушают.
– Это их жизнь. А ты не их бог. Хватит играть чужими жизнями.
– Играть? Мы сделали это. Ты. Я. Роми. Я…
– Эль, знаешь, кто такая Урсейя?
Ллэр молчит. Смотрит на облачное море.
– Почему мы всегда встречаемся в этом месте? – он не хочет отвечать, не хочет и слушать. Он знает, кто она. И знает, что если не остановится и проиграет, никогда себе не простит.
Мира отгораживается от памяти Ллэра.
Когда-нибудь, если этому суждено случиться, если она выживет, если у них получится спасти атради, если… Если все эти бесчисленные «если» позволят, она обязательно расспросит Ллэра обо всём, что произошло тогда. И кто такая Урсейя. Она должна знать. Но не сейчас.
Пока в ней снова достаточно энергии, стоит попытаться ещё раз.
– Ты ведь не позволишь им… – Мира не договаривает. Память, это всего лишь память, успокаивает себя. Всё это уже было, всё это уже не может причинить ей вреда.
Она набирает в лёгкие воздуха, прикасается к воспоминаниям и будто проваливается в глубокий колодец.
Мучительные секунды падения, перед глазами снова калейдоскоп картинок. И снова возвращается боль, удушающий кашель разрывает лёгкие на части. Во рту – привкус крови. В голове – тот же монотонный голос.
Мира в прошлом чувствует – Самар колеблется, решая, как поступить. И это ощущение само по себе болезненно. Она откуда-то знает, его решение коснется и её тоже. Сопротивляться голосу не выходит.
– Это твой окончательный выбор, Самар? – хрипло, через силу произносит Мира.
Он едва заметно улыбается. Отвечать и не думает, молчание само по себе – ответ.
– Мира, что-то… Уходи, – просит Ллэр. Он тоже чувствует опасность, даже сейчас, когда это всего лишь срез памяти.
Она слышит, но ничего не может изменить. Безвольной марионеткой отдается во власть уже пережитого, чтобы показать и пережить снова. Болят мышцы, вены, кожа. В ней будто застряло инородное тело, пытается высвободиться. Любой ценой, даже если цена – её жизнь.
Голоса, запахи, звуки, картинки, ощущения теперь уже троятся. Мира одновременно чувствует тремя ипостасями сразу. Одна – пассивно наблюдает в настоящем, две другие борятся между собой в прошлом. И эта борьба сводит с ума.
Одна из них оказывается сильнее. И Мира скорее замечает со стороны, чем чувствует: там, на поляне – она снова призрак. Как на пляже с Ллэром, как потом на скале, когда Тени…
Тени! Она вдруг видит их совсем близко. Ещё через миг понимает – они всё время находились в ней, а теперь беспрепятственно покидают убежище, множатся, из серых превращаются в чёрные, блестящие на солнце, как гладкая морская галька Актариона.
Холодно. Ужасно холодно. Воздух стынет в горле, обжигает нёбо. Но дышать, как ни странно, легче. Кашель пропал, во рту исчез привкус крови.
Невидимая сила лишает Миру опоры, бестелесной оболочкой она стремительно пронзает растояние, взлетает в Надпространство – туда, где Теням до неё не добраться. Зато она видит всё. Позволяет увидеть и Ллэру.
Самар не боится. Стоит на пороге и ждёт, пока Тени до него доберутся. Кажется, ему всё равно, чем закончится сегодняшнее противостояние. Кажется, он готов ко всему. А может быть, даже хочет, чтобы всё закончилось. Прекратилось. Ллэр ведь говорил, он – самый старый.
Мира в настоящем чувствует – Самар невозможно устал.
Тени будто нарочно не спешат. Полукругом выстраиваются перед атради. Долгие секунды ничего не происходит. А потом… В этот раз твари не вскидывают костлявые руки, но Мира ощущает, как из Самара начинает медленно вытекать энергия. Колючая, холодная, чужая.
Атради продолжает стоять, улыбаться. Он не падает на колени, не задыхается, не корчится, хотя лицо, застывшее будто маска, бледнеет, пока не начинает синеть. Улыбка намертво приклеивается к губам. В буквальном смысле. А потом он неожиданно разворачивается и уходит в дом.
Бесшумно вздыхает невидимый Ллэр.
Звон бьющегося стекла звучит громом. Что, где раскалывается на осколки – не понять. Тени не спешат за Самаром. Только вскидывают головы к небу, будто чувствуют, что оттуда за ними наблюдают. У них нет глаз, но это не мешает им видеть.
Мира сжимается. Чёрные твари, завершив миссию, не скрывают своих намерений: они собираются вернуться обратно в неё. Это не просто подозрение, а знание. Откуда ей это известно, Мира задуматься не успевает.
– Время пошло, – произносит голос, и она понимает, что именно это означает.
Что-то случилось. Изменилось. Дни Тмиора сочтены.
Тени взмывают в Надпространство, плотным ледяным кольцом окружают её. Все силы, физические и ментальные, вся энергия теперь уходят только на одно – не позволить. Не дать превратить себя в оружие. Не допустить, чтобы по её вине погибли другие.
Снизу доносятся приглушенные мужские голоса. Мира узнает их, но всё равно опускает голову – на поляне, прямо под ними появляются Ллэр и Адан. О чём-то обеспокоенно переговариваются, один за другим бросаются в домик Самара.
Вместе с узнаванием приходит ужас – хозяин бесполого голоса хоть и молчит, но посылает вполне понятный импульс Теням – уничтожить. Те безропотно подчиняются.
Что это означает – Мира даже не думает. Не пытается представлять, как это может быть. Лихорадочно ищет способ их остановить, удержать, заставить вернуться в себя. Знает – это не выход, но любым способом пытается оттянуть неумолимое, выиграть драгоценные секунды. Может быть, Ллэр и Адан успеют уйти и спастись.
В начале почти получается, но недолго. Тени сильнее, а она слабеет. Почти не слышит вторую себя, не контролирует голос, отключается. В сознании – ослепляющая вспышка, похожая на взрыв, только бесшумный.
И следом каскад из ярких картинок сменяется темнотой. В ней – почему-то очень тепло, уютно. Глаза закрываются, руки безвольно падают. Мира в настоящем умирает, только почему-то это совсем не тревожит. Наоборот, её тело будто жаждет конца, сулящего вечный покой. Она снова слышит голос, но нет ни силы, ни желания прислушиваться. Так хорошо, когда тот, первый умолк, когда перестал требовать и вынуждать. Ей кажется, что она отмахивается от него, как от мухи, но тот всё твердит и твердит что-то, только с каждым разом тише. Мягкое, нежное тепло и темнота становятся ближе.
И вдруг обрываются ледяной вспышкой, будто кто-то бросил её в прорубь.
Мира вернулась, и оказалось, что ледяная вода – не мираж, не игра памяти. Перед ней стоял Ллэр с ведром в руках.
– Прости. Другие способы не действовали.
Мира окинула взглядом влажную постель, ворох из слипшихся перьев, недавно служивших ей мягкой подушкой, скатывающиеся по обнаженной коже в мурашках прозрачные капли воды, убрала с лица намокшие пряди волос.
Память отпускала, но лучше не становилось. Наоборот, с каждой секундой голова раскалывалась сильнее.
Мира с силой сжала виски пальцами, попыталась сосредоточиться, избавиться от боли – не помогало, как будто способность излечивать себя бесследно испарилась.
– Чёрт… Таблеток у них нет.
Ллэр поставил ведро на пол, подошел ближе, положил ей руку на лоб. Мира почувствовала легкое покалывание, но боль стихла лишь на самую малость.
– У тебя тут выпить есть? Вдруг поможет.
– Ведро, значит, нашёл, а алкоголь мне тащить? – улыбнулась она. В руке появилась бутылка вина. В другой – два медных кубка. Мира облегчённо вздохнула – ну хоть с этой способностью ничего не случилось. Бросила быстрый взгляд на этикетку. Лучшее вино Эйтана. – Подойдёт?
Он кивнул.
Сделав несколько глотков, Мира даже смогла улыбнуться.
– Спасибо. Я помню, ты не добрый, но если будет болеть – вылечишь.
– Мне здесь даже не из чего вытянуть энергию. Всё такое до одури натуральное, – он сел рядом, – но я вылечу.
Терпкое, вкусное чёрное вино из местных ягод приводило в чувство и пьянило. Видимо, организм слишком ослаб. Мира усмехнулась, подумав, что будет, если напьётся сейчас и уснёт прямо так – голая, на смятой, мокрой постели, вся в перьях и вдобавок в обнимку с незнакомым мужчиной. То, что может подумать Эйтан, даже представлять не хотелось. Как и то, что будет с ним, когда он поймёт – она ушла навсегда.
Мира с нежностью прикоснулась ладонью к щеке Ллэра.
– Надеюсь, ты хоть что-нибудь понял из всего этого.
– Хоть что-нибудь понял, – Ллэр с шумом выпустил воздух. – Например, что меня водили за нос. Самар знал, что происходит. Когда ты явилась к нему – он определённо знал, и кто ты, и что будет дальше. Возможно, даже ждал. Это чувствовалось. Я же… не подозревал. И есть несколько совпадений, которые мне не нравятся.
– Какие? – Мира нахмурилась. – Ты ведь скажешь, правда? Я должна знать! Я уже часть этого, да ещё какая часть. И мне совершенно не нравится, что кто-то использовал меня. Да ещё бросал с место на место, как Адан, и… – она осеклась. Испуганно замолчала.
Ллэр хмыкнул, пожал плечами.
– Видишь? Ты сама сказала.
– Адан?! Не может быть.
Он развёл руками.
– Когда Тени орудовали на поляне, Адан здорово припечатал меня к стенке в кабинете Таль. Очень похоже по ощущениям. Он опустошил Роми, чуть не убил тебя в самую же первую встречу. От него глючило Роми на Море. Он был на скале, когда Тени появились во второй раз, – Ллэр опять помолчал. – Я не уверено. Что-то не увязывается. Но он – доа, и Роми ещё в Плеши почувствовала исходящую от него угрозу.
– Я тоже – доа, – Мира перехватила его взгляд. – Ладно, не только, но и доа тоже. Я разве враг? Как и вы, я – эмпат. Могу прикоснуться к чувствам других, могу считать эмоции и ощущения, поделиться своими. И Адан тоже, хотя до сих пор не научился этим пользоваться. Но он… С ним… По-другому. – От волнения не получалось связать слова в нормальные предложения. – Я и Адан… Наша связь – сильнее, понимаешь? Даже чем с тобой, во много раз. Он не может мне врать. Я бы поняла. Такое нельзя скрыть. А если… Нет, всему, что ты рассказал, есть объяснение. Должно быть! – Мира вскочила с постели. – Я не буду гадать. Я пойду к нему и… Если понадобится, влезу в башку силой и всё узнаю.
– Мира, сядь. Выдохни, – примирительно сказал Ллэр. – Всему есть объяснение, да. И мы пойдём и проверим. Но не прямо сейчас. Если вдруг… я говорю если!.. ты ошибаешься, и ваша связь – не помеха дурить тебе голову, то он нас на месте завалит. Учитывая размах происходящего, я могу оказаться намного слабее. Пусть даже наши силы почти равны.
Она осталась стоять, скрестила на груди руки.
– Ты мне что-то недоговариваешь? Доа и атради – враги?
– Доа и атради – один народ, были когда-то. Хочешь услышать всю сказку сначала?
Глава 26. Ловушка
Недоумение было кратким, но оглушительным. Роми показалось, что все слышали, как клацнули её зубы, и теперь пялятся на неё, потому что она даже моргает громко.
Хотелось разразиться вопросами или даже возмутиться, но слова застряли в горле. Видимо, за последние три месяца, несмотря на весь фейерверк, что творился в Тмиоре, она отвыкла от неожиданностей. Нет, не так. Она отвыкла от подобных неожиданностей. Вот если бы рядом с Замком образовался действующий вулкан, грозя потоками лавы, тогда она знала бы, что делать и как реагировать.
А сейчас Роми чувствовала, будто её швырнули в ледяное море, не помогли выплыть и с довольной улыбкой наблюдают, как с неё стекает вода.
Демонстративное равнодушие на лице Адана не могло скрыть его злорадство на что-то, возможно сделанное или сказанное до того, как здесь появилась она. Яркая молодая женщина– Роми никогда не видела её раньше, – в коротком красном платье, которое так и тянуло обозвать удлиненной футболкой, похоже, тоже неприкрыто наслаждалась происходящим.
Алэй бродил в воде, не выказывая беспокойства, только привычный лёгкий интерес. Невозмутимый. Уверенный. Он последнее время часто бывал таким.
Растерянность схлынула, раздражение не появилось, только тревога– да. Ничего хорошего ни пляж, ни знакомое море под фиолетовым небом, ни зеркальный купол Сферы не предвещали, и вряд ли Роми перенеслась сюда случайно.
– Доброй ночи, – девица, улыбаясь, перевела взгляд с Роми на Адана, потом на Алэя и снова посмотрела на Адана. – Ади, ты ведь нас познакомишь?
– Ты… ты же… – довольное выражение на его лице сменилось изумлением. Искренним и настороженным.
Девица, продолжая улыбаться, кивнула. Опустила на песок туфли, плавно вытянула вперёд левую руку, шевельнула пальцами, и на ладони появился небольшой, размером с яблоко, фиолетовый искрящийся шарик.
– Но… Ты же… Ли?..
Адан, казалось, напрочь забыл, что кроме них двоих на пляже есть кто-то ещё. Переместился к девице, одним шагом преодолел последние разделявшие сантиметры, с силой схватил за плечи, тряхнул. Каштановые кудряшки взлетели в воздухе и мягкой волной опустились на обнажённые плечи.
Роми только сейчас заметила, что кожа незнакомки отражает сиреневый лунный свет, одновременно впитывая его в себя, а внутри чётко просматривается уже знакомая энергия доа, похожая на энергию Адана, но ещё больше– Миры, только в чистом виде.
– Зачем?
– Потом, хорошо? – перебила она, кивком напоминая, что они не одни. В голосе, несмотря на вопросительную интонацию, послышались твёрдые, властные нотки. Так говорят те, кто привык приказывать, а не просить об одолжении. – Ты нас представишь наконец?
Адан какое-то время молчал, не шевелясь. Затем отступил назад, опустил руки.
– Ромиль, Алэй, – он обернулся к Роми. Бросил быстрый взгляд на Алэя, снова посмотрел на неё. – Та самая Таль.
– Та самая и всё? Нет, ты неповторим. Ллэр представил бы меня лучше, – она насмешливо фыркнула. Подкинула светящий шарик на ладони, перевела заинтересованный взгляд на Алэя. Затем уверенно шагнула вперёд, приветливо кивая Роми. – Искренне рада нашему знакомству. Прости, что Ади выдернул тебя к нам. Мужчины-доа. Всегда непосредственны и эгоистичны, как дети, – она небрежно повела плечом. – Но ты ещё можешь попробовать вернуться, хотя не советую.
Роми не собиралась никуда возвращаться. Теперь тем более. Тревога крепла, мысли разбегались. И причиной было вовсе не прогрессирующее количество доа на квадратный метр.
На миг в душе вспыхнуло то же чувство, когда она впервые прикоснулась к Адану. Враг. Защищаться. Потом поняла, что нынешнее и близко не стоит: Адан никогда не был врагом. Не мог им быть, потому что доа и атради никогда не враждовали. Содружество не прививало им эту мысль. Незачем. У возникшего в Плеши чувства была другая природа. Роми теперь знала, особые, только внешне такие же, как остальные народы, населяющие миры Вселенных, доа обладали способностью узнавать соплеменников в толпе, даже не видя глазами, безошибочно выходить друг на друга. Возможно, сознание Адана, его спящее знание истиной природы попыталось подать знак, вторгнуться в заблокированный участок памяти Роми. Пробилось, а пустота, на которую там наткнулось, отреагировала неожиданным образом, послав сигнал «враг».
С Таль не было нужды ни в каких ощущениях или сигналах, чтобы распознать исходящую от неё угрозу. И хотя Роми признавала, что может вновь ошибаться, что Таль– не враг им всем, убираться обратно в Тмиор не торопилась.
– Я тоже рада нашему знакомству. Очень много о тебе слышала, – улыбнулась Роми. – Адан, объяснишь?
– Я? – Пару секунд он переводил взгляд с неё на Таль и обратно. Внимательно разглядывал, словно сканировал. Или сравнивал. Потом вдруг зло улыбнулся, с силой привлёк Таль к себе, обхватив за талию. – Нет уж. Пусть он, – Адан кивнул на Алэя, – тебе объясняет. У него хорошо получается. А мы пока прогуляемся. Нам…
– Я сама могу всё объяснить, – перебила Таль. – Гораздо лучше, чем Ади, поверь. Что именно тебя интересует?
– Адан, ты… я… – Роми на мгновение нахмурилась и почувствовала себя круглой дурой.
Неужели она ревнует Адана к этой наглой девице? Роми соврала бы себе, если бы сказала, что никогда не думала о нём и о том, что произошло между ними. Почти произошло. Что забыла его слова, что не вспоминает. Она соврала бы, если бы сказала– что всё это имеет прежнее значение. Но оглянуться на Алэя почему-то оказалось невероятно тяжело. А он в этот самый миг как раз наклонился, выуживая что-то из воды, и через секунду послышались шлепки плоского камешка по воде.
– И что же ты можешь объяснить? – Роми взглянула на Таль. Ещё одна доа и снова из Актариона, который когда-то приложил руку к наказанию Эннеры. Как и почему– не имело значения. Той, кто изменил Миру, не составило бы труда провернуть опыт и над собой. Улучшенный, исправленный и дополненный эксперимент.
– Могу или должна? – улыбка с лица Таль не исчезла, просто стала другой– холодной и жёсткой. Точно так же изменился взгляд тёмно-синих глаз. В них больше не было ни капли вежливого дружелюбия, только высокомерие и голый расчёт, будто Таль мысленно прикидывала, какую пользу может извлечь из ситуации. И совершенно этого не скрывала, как не ждала ответа на свой вопрос. – В принципе, я в отличие от тебя могу объяснить всё. Если захочу.
Роми пожалела, что так мало расспрашивала Ллэра о том, чем он занимается с Таль, о деталях того, что ищет, что не углублялась в его план. Что раньше лишь злилась, обвиняла и предрекала, что ничего не выйдет. А если и выйдет – совсем не то, что задумывал. Позже злость исчезла. Понимание этого в какой-то момент шокировало, а потом у них не осталось времени на личную неприязнь. Слишком много всего свалилось. Они виделись несколько раз, каждый– почти мимоходом. В последнюю встречу она успела рассказать ему о роли Актариона в Содружестве и союзе с Тлай. Почему он не предупредил, что Таль пошла в своих опытах дальше? Не знал или не захотел?
– Если я найду, что предложить тебе взамен? – спросила Роми, возможно резче, чем стоило и чем имела право.
Таль усмехнулась.
– У тебя теперь ничего нет, что могло бы меня заинтересовать. Кроме него, – небрежным кивком указала на Адана, застывшего, словно изваяние. Повелительным жестом остановила, когда он собрался вмешаться. – Ты просила объяснить. Передумала?
Роми вскинула брови, улыбнулась.
– Мы, видимо, друг друга не поняли. Я сюда не по своей воле пришла, и вопрос мой касался именно этого.
– Не знаю, как наши мужчины, но я прекрасно поняла, хотя вопрос ты так и не озвучила, – Таль подкинула на ладони искрящийся сгусток энергии, самодовольно улыбнулась. Фиолетовый шарик пролетел несколько метров, за считанные доли секунды преодолевая расстояние до Сферы, с характерным хлопком встретился со сверкающей гладкой поверхностью и эффектно разлетелся разноцветными искрами. – Объясняю, что здесь только что произошло. Всё дело в том, что Адан– страшный собственник, – как ни в чём не бывало продолжила Таль. – А поскольку вместо того, чтобы изучать новые возможности, он три месяца последовательно и методично глушил способности доа, то контролировать определенные желания так и не научился. О некоторых даже не подозревает, – она обернулась к Адану, подмигнула. – Мы умеем притягивать других к себе. Практически любого из любой точки и любого мира, пока он открыт, – Таль повернулась обратно к Роми. – Считай, тебе сказочно повезло. Ади очень вовремя тебя приревновал.
Пока она говорила, настроение Роми менялось. Сначала хотелось сбежать, чтобы не слушать. Потом– ударить, после– вырвать язык, свернуть шею. Таль великолепно умела вызывать к себе раздражение. Но когда она замолчала, Роми смогла выдавить чуть слышно, чувствуя, как холодеют пальцы, и боясь сделать хоть что-нибудь, чтобы получить ответ самостоятельно:
– Что ты имеешь в виду?
– Я только что искала Ллэра и не смогла найти Тмиор, – Таль смотрела на неё в упор. – Кажется, то, чего вы, атради, так опасались, случилось. Очень надеюсь, что Ллэр не застрял там.
Она ещё не закончила говорить, а Роми уже пыталась нащупать Пути. Таль не смогла? Эта самоуверенная выскочка не показатель. Кто она такая, чтобы делать подобные заявления? Новосозданная доа из бывших врагов?
Надпространство охотно развернулось, пляж обрёл иную чёткость. Вода застыла, мелкий прибой перестал шелестеть. Песок под ногами превратился в твёрдый, потрескавшийся грунт. Туннели, тонкие, едва осязаемые проколы– сотни, десятки дорог уводили прочь, в полном, лёгком доступе. Роми прикасалась к ним, тянулась, ощущала ответное, приглашающее покалывание– только выбери и иди.
И только Пути в Тмиор упирались в невидимую преграду. Роми попыталась понять, где находятся те, с кем несколько минут назад она разговаривала, кого пыталась убедить в том, что пришло время выбираться из раковины бессмертия, и снова натыкалась на ватную, пружинящую стенку. Они были там, атради чувствовала их и не могла прикоснуться к сознаниям, достучаться, разорвать пространство.
Кружилась голова. Леденели пальцы рук и ног. Становилось тяжело дышать. Реальность теряла смысл, оставляя лишь одну мысль: не успели?!
– Ллэр не в Тмиоре, – сквозь туман паники послышался лишённый эмоций голос Алэя, и Роми вывалилась обратно в нормальное пространство. Почти упала на песок, но Алэй успел подхватить её под локоть: оказывается, он уже вышел из воды и подошёл к ним.
– Я рада, если так, – кивнула Таль.
– Да неужели? – подал голос Адан.
– Не веришь? – она с невозмутимой улыбкой обернулась к нему.
Он смерил её долгим мрачным взглядом.
Таль пожала плечами, будто отвечая на неозвученный вопрос, повернулась к ним.
– Что ж… Можете не верить, но я правда рада. Из всех атради Ллэр– единственный, кто заслужил право не умереть от голода в вашей прогнившей клетке.
– А ты знаешь всех атради, чтобы судить? – хмыкнула Роми.
Думать о том, что творится в Тмиоре, она запретила себе. Не сейчас, не здесь. Если Таль не врёт, а закрытые Пути говорят в пользу этого, то уже ничего не исправить. Не остановить. Сожалеть, посыпать головы пеплом, проклинать себя и других за глупость, упрямство и прочие непростительные ошибки– делу не поможет. Роми и раньше подозревала, что, когда солнце Тмиора начнёт меняться, мир захлопнется, законсервируется сам в себе, превратившись в ловушку, каковой был до того, как Самар нашёл выход из созданной Содружеством тюрьмы. Содружеством, среди которого были и предки Таль.
– Знаю достаточно, чтобы… Вы– ошибка, за которую пришлось заплатить всем. Нам, им, – Таль кивнула в сторону Адана, продолжила – Столько людей погибло, столько миров. И что? Вы прониклись их гибелью? Какой урок вынесли? Сиганули в раскалённую лаву от раскаяния? Нашли другой способ подохнуть от чувства вины? Нет! Вы наплевали на всех. Пережили и создали для себя уютный, безопасный мирок, угробив половину своих же. Снова! А чтобы не мучиться угрызениями совести, избавились заодно от памяти. Возомнили себя богами. Решили, что имеете право отлавливать и превращать других в такие же прогнившие, равнодушные мумии! При этом вы искренне считали это подарком судьбы! Вы…
– Мы никого не отлавливаем, – перебила Роми. – Мы своё заплатили. Те, кто погиб– знали, на что идут. Мы всезнали. Тебя там не было, ты не сможешь понять. Я не знаю, откуда ты всё это узнала, но информация– совсем не то, что лично пережить сначала тысячелетнее заточение, голод, все грани сумасшествия, агрессии, апатии, потом– надежду и неизвестность. Незнание, кто выживет, а для кого не хватит энергии нового мира!
Голос ещё не срывался на крик, но близко подходил к этому. Злость захлёстывала, лишала способности думать. Роми не желала оправдываться перед Таль. Ни перед кем. Это была цена и их выбор– её заплатить. Они все могли погибнуть, гарантии не было, но решили рискнуть, и не актарионке их судить.
– Мы– ошибка? А не решение Содружества? Не ваше всеобъемлющее категоричное превосходство? Не ваше право сильного навязывать свой взгляд тем, кто слабее, но всё же достаточно смел, чтобы пойти дальше? Тлай предложили, их послушались. Но если бы и нет, ядро Содружества, вы– Тлай, Актарион и Вильʼлари– подмяли бы под себя всех недовольных, верно? Платить заставили вы. Ты и тебе подобные. Чем существование доа грозило мирозданию? Этих доа, предков моих и Адана! Ничем, только вы не хотели лишнего беспокойства, забот. Проще наказать всех, чем только виновных. Проще обозвать виновными каждого, кто не соответствует вашим критериям!
– Нашим критериям? – Таль равнодушно качнула головой. – Содружества давно нет, Роми. Я не имею к нему никакого отношения. Прошло много тысяч лет, – она холодно улыбнулась. – Понимаю, тебе трудно осознать. Для тебя всё началось ещё тогда и никак не закончится. Могло бы закончиться сегодня, если бы не глупая ревность Ади.
– Ли, ты пыталась найти Ллэра, чтобы предупредить? – оборвал Адан, не давая Роми разразиться новой тирадой. Шагнул вперёд, развернул Таль лицом к себе – Не смогла и пришла сюда, потому что знала, что будет, да?
– Откуда, по-твоему, я могла знать?
– Оттуда же, откуда знаешь всё это!
– Я буду тебя ждать, где всегда, – она легко высвободилась, хотя Адан держал её крепко. Наклонилась, подхватила туфли с песка. – Нам надо поговорить. Кое-что решить, Ади. И лучше наедине. Согласен?
Тот лишь неопределённо мотнул головой. И прежде, чем до Роми по-настоящему дошло, что только что заявила Таль, прежде чем успела снова раскрыть рот, она исчезла.
– Чёрт бы тебя побрал, Ли… – сквозь зубы пробормотал Адан. Рухнул на песок спиной к ним, наклонился, обхватывая согнутые колени.
Чёрт бы её побрал, согласилась Роми. Чёрт бы побрал слова, что задели за живое, воспоминания, от которых болела голова, за страх, что лишал способности здраво мыслить. За эмоции, которые заставляли чувствовать себя снова девчонкой. За упрямую мать, которая решила за неё, а потом бросила расхлёбывать. Для Роми действительно ничего не закончилось, и опыт прожитой вечности сходил на «нет», затмеваемый растерянностью.
Она легонько стиснула ладонь Алэя. Ощутив ответное пожатие, невесело улыбнулась, чувствуя, как растворяется злость и появляется усталость. Захотелось точно так же сбежать, обо всём забыть или хотя бы, как Адан, упасть на песок. А потом уткнуться носом в колени и разреветься, как ребёнок.
– Тмиора больше нет, – тихо сказала она. – Или очень скоро не станет. Как когда-то не стало Тайко. Был бы здесь сейчас Ллэр, он бы цинично пошутил, что одной проблемой меньше.
– Иногда ты о нём думаешь хуже, чем я, – чуть слышно усмехнулся Алэй.
– Но с ним всё в порядке?
– Он не в Тмиоре. В этом я уверен.
Роми кивнула. Большего он и не мог знать.
Она выпустила руку Алэя, приблизилась к Адану, неспеша опустилась на песок в стороне. Хотела что-то спросить, но вместо этого сказала:
– Привет… – и почему-то почувствовала себя ужасно.
Он не ответил. Она помолчала.
– Ты тоже считаешь, что мы должны были умереть от чувства вины в качестве расплаты за самоуверенность?
На этот раз Адан ответил, хотя не сразу.
– Я считаю, что я– идиот, потому что… – он осёкся. Поднял голову, встретился с Роми глазами. Взгляд изменился. Вместо тотальной растерянности– лёд отчуждения, словно за долю секунды между ними появилась невидимая, но очень прочная стена. Не та, что превращала их в смертельных врагов, но та, что не позволяла оставаться друзьями. Адан выпрямился, горько усмехнулся. – Нет, я не считаю, что ты должна была умереть. На твоём месте я бы не торопился прыгать в пекло, а постарался выжить. Ты сделала выбор. Это не делает тебя лучше в моих глазах. И хуже тоже. Ты такая, какая есть. И ты не виновата.
