Текст книги "Атради (СИ)"

Автор книги: Карин Кармон

Соавторы: Ольга Черномаз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Часть III. Глава 22. Бал

Сильный порыв пронизывающего до костей ветра настойчиво подтолкнул вперёд, напоминая, зачем она пришла на набережную. Мира зябко поёжилась, кутаясь в шаль, шагнула к мраморной ограде. Остановилась, оглядываясь на замок.

На фоне ночного неба каменный красавец, сверкающий серыми гранитными плитами в призрачном голубом свете луны, поражал величием и мощью. Чем-то даже напоминал Тмиор, хотя по размерам едва ли претендовал на сотую часть замка атради.

Мира ловко перелезла на крохотный выступ скалы. Стянула шаль, разжала пальцы. Ветер тут же подхватил, унося прочь, нагло лизнул оголённые плечи. Лунный свет, будто не решаясь соперничать, замешкался, но уже через мгновение по венам побежало знакомое питательное тепло. Мира без страха глянула вниз. Там, у подножия высокого утёса, шумел прилив, пряча под толщами холодный воды скалистый берег. Интересно, если шагнуть вперёд, как долго она сможет блокировать способности? Получится ли не поддаться сильнейшему из всех инстинктов, заложенных в неё – самосохранению? Как быстро она воспользуется даром восстановиться и залечить собственные раны, если всё же не разобьётся насмерть? Или всё-таки сумеет проявить достаточно воли и закончить то, что должно было случиться ещё в небе Миера, не вмешайся тогда Ллэр?

Ответ знала и так – не сможет. Пусть ни разу по-настоящему не пробовала, хотя часто вспоминала Алэя и не раз мысленно проигрывала, как срывается, камнем летит на скалы. И каждый раз убеждалась – её желание жить сильнее.

…Первое понятное ощущение – прохлада. Не такая, когда в распахнутое настежь окно дует свежий ветерок, а равномерная прохлада хорошо кондиционируемого помещения. Дышалось легко – и это всё, что волновало в первые секунды.

Потом Мира открыла глаза и увидела высокий ровный белый потолок со множеством точек-лампочек, выключенных сейчас. Слева всю стену занимало стекло, за которым клубился густой дым, завораживающе, неспешно завивался в узлы, чуть бледнел, наливался серым, шёл чёрно-белыми мраморными узорами. Некоторое время Мира бездумно лежала на боку, наблюдая за хороводами на стекле. Затем снова откинулась на спину и тогда увидела, что рядом с ней сладко посапывал Ллэр.

Надо же… Она была уверена, что у атради как минимум чуткий сон. Или что они вообще не спят, а если спят, то понарошку. Как с едой, когда на самом деле в пище нет необходимости.

Не удержавшись, Мира ласково провела по его щеке ладонью. Ллэр пошевелился, открыл один глаз, прищурился.

– Я всё слышу, – он лениво приподнял голову и снова уронил на подушку. – Ты права, сон нам не нужен, но от некоторых привычек не избавиться никогда. Как ты себя чувствуешь?

– Живой, – Мира перевернулась к нему лицом и закуталась в мягкое одеяло. Оказалось, оно не одно – у Ллэра было своё. – Где мы?

– Мы у меня дома. Не в Тмиоре.

– Что случилось?

Он тоже перевернулся на бок, нежно убрал за её ухо прядь волос.

– Ты ничего не помнишь?

– Ну, не совсем ничего, – прошептала она, наслаждаясь лаской. Закрыла глаза, пробормотала с улыбкой: – Помню, как ты подхватил меня на руки, назвал котёнком. Потом был красный потолок и голос Таль. Это она меня вылечила?

– Ты всё сделала сама. Ты поразительно сильная.

Он рассказывал – верилось с трудом. Самоисцеление, так разве бывает? О таком Мира никогда не слышала. Такое даже после всего пережитого казалось абсолютно нереальным. И тем не менее по словам Ллэра она сумела направить свою же энергию на себя, заставив вирус отступить. Навсегда ли? Об этом сейчас не хотелось думать.

– Ко мне должна прилагаться инструкция с перечнем возможностей и обязательными правилами эксплуатации, – рассмеялась Мира. – Мне повезло, что ты нашёл правильную кнопку.

– Таких, как ты, не было, нет и вряд ли появятся. Но инструкцию потомкам на всякий случай составить надо, – Ллэр подобрался ближе, взял её за руку, потянул к себе. – Уверен, та кнопка была не последняя ненайденная.

Мира послушно юркнула под его одеяло.

– Хочешь поискать другие?

– Хочу поискать, – шепнул он, поцеловал её плечо, чуть отстранился, по-деловому подцепил мизинцем кружевную бретельку ночной рубашки, – и поищу. Прямо сейчас. Если, конечно, не получу за это в глаз.

– Зависит, как ты собираешься искать.

– Не отвлекаясь на разговоры.

Она обхватила его за шею, целуя:

– Я не слишком признательна за спасение?

Ллэр ловко перевернул её на спину, и теперь уже он склонился над ней. Отрывисто поцеловал:

– Слишком – не бывает, – снова поймал губами её губы, не дав ответить. – Ты правда сама себя спасла. Я только зудел над ухом.

– И что же ты зудел?

– Всякое. Я могу быть очень красноречивым, – ухмыльнулся он. – Не надейся, что поделюсь секретом. Вдруг мне ещё пригодится этот трюк. Эффект неожиданности и всё такое.

Мира лукаво прищурилась:

– Эффект неожиданности? Например, такой?

Ллэр вместе с одеялом взмыл под потолок.

Он рассмеялся, исчез и раньше, чем одеяло упало обратно, появился слева от Миры, лежа на боку и опустив голову на согнутый локоть:

– У меня тоже есть несколько трюков.

– Хочу увидеть все.

– Все?

Мира кивнула.

– Значит, будут тебе все.

Ллэр уселся сверху, поднимая её руки над головой и снова целуя.

– Почему ты меня не бросил там?

– Там?..

– В лесу.

Ллэр удивился.

– А ты думала, брошу?

– Ты же не знал, что случилось, и мог подумать, что я… Ведь я же… – Мира замялась.

Может, не стоило заводить этот разговор прямо сейчас. Или вообще никогда не стоило, но промолчать не вышло. Казалось важным обсудить, что произошло в Тмиоре, до того, как они займутся любовью.

– Убила Самара, – закончил за неё Ллэр. – По крайней мере, это один из вариантов. Ещё есть, как минимум, наши ониксовые друзья, – он лёг на кровать, привлёк Миру к себе, крепко обнял. – Мне нужно знать… нужно понимать, что произошло. Это действительно важно. Но это никак не влияет на нас… Я бы не оставил тебя, я… я же обещал тебе, что не позволю погибнуть.

Они помолчали.

– Когда я перенеслась на скалу в Бэаре и увидела Тени, я тоже начала задыхаться. А потом… как будто во мне ожил кто-то ёще. Как будто там была я и ещё одна я. И всё прошло, я снова дышала, как обычно. У тебя так бывает?

Она приподнялась, чтобы видеть его лицо.

– Нет, – Ллэр покачал головой. – Это ваше, наверное. Штучки доа. Или переходное. Твоё второе я, которое защищает и делает тебя сильнее. Помнишь, что ты сделала?

– Помню, но не знаю, как. Та, вторая… это она справилась с Тенями, подчинила их, – запинаясь, попыталась объяснить Мира: – Видимо, они каким-то образом забрались в меня. Я ничего не чувствовала… такого… странного, в смысле. Только позже, когда случайно перенеслась к твоему отц… к Алэю в комнату, ужасно разозлилась на него и полностью потеряла контроль. Не понимала, что творю. Мне чудилось, что хочу его убить, а вместо этого…

– Я испугался, что ты забрала себе его рак, – неожиданно сказал Ллэр и уставился в потолок. – Помнишь, что было потом?

– Частично. Я начала задыхаться, попыталась перенестись подальше, на пляж, где ты меня нашёл, но почему-то попала в дом к этому… Самару. И тогда Тени вышли наружу. Надеюсь, они убили его, а не я… – Мира осеклась. Какая разница, кто убил, ведь именно она привела их в Тмиор, а значит, пусть косвенно, но виновата. – Они и вас тоже хотели?..

– Нет, – перебил Ллэр, встречаясь с ней взглядом. – Нам они устроили шоу с частичной сменой времён года, но без рукоприкладства. Потом рассыпались. Кажется, навечно, – Ллэр замолчал, словно раздумывая, продолжать или нет.

– Кажется или?.. – насторожилась она, прислушиваясь к ощущениям.

– Доказательств у меня сейчас нет. Но полагаю, что мы попрощались навсегда. Во всяком случае с конкретно этими товарищами.

– Думаешь, есть другие?

– Уверен.

Мира брезгливо поморщилась.

– Не то что бы у меня паранойя, но мне абсолютно не нравится быть переносчиком этой заразы.

– Эй, – Ллэр нежно чмокнул в лоб, – ты не переносчик. Ни в коем случае. А если некоторые мои догадки верны, ты, скорее, переносчик лекарства.

– Лекарства от вечности? – Мира придвинулась ближе, уткнувшись лицом в его плечо.

– Это только предположение. Думаю, скоро Тмиор изменится. Он уже меняется. – Ллэр водил кончиками пальцев по её спине. – Они ещё не замечают или как всегда не придают значения, уверенные, что им ничего не грозит. Однако рано или поздно не смогут больше игнорировать то, что происходит. Им наверняка не понравится, – он громко хмыкнул. – А может, я слишком много на себя беру. Может, они решат, что мне надо снести башку. Но это всё равно лучше, чем ничего. Чем так, как сейчас.

– Они это Роми и Алэй?

– Все остальные атради.

– Они могут прийти сюда? – Мира неожиданно для себя испугалась.

Ллэр рассмеялся.

– Страшно?

– Можешь смеяться, но… – на полном серьёзе ответила она, села. Пожалуй, впервые чётко осознала: таких, как она, не просто не было и не будет. Таких, как она, и быть не должно. – Роми же не станет молчать, расскажет им про меня. А потом…

– Не паникуй.

– Я не паникую. Я… я жить хочу. Не вечно, но долго.

– Будешь, – заверил он. – Вот увидишь.

– Ага. Скажи ещё, что останешься со мно… – Мира не договорила, потому что «навсегда» прозвучало бы сейчас так же обречённо, как и «никогда».

Какое-то время Ллэр молча изучал потолок, потом тоже сел. Заговорил, взяв её за руки и глядя перед собой:

– Послушай. Этот мир, эта квартира – о них знают единицы. Ромиль. Алэй. Ещё один атради, мой друг. Когда-нибудь я вас познакомлю. Здесь безопасно. Можешь оставаться, сколько захочешь. Хотя после розово-голубого благолепия Актариона Давинар выглядит постиндустриальным адом. Но дом защищён, никакие «они» не смогут ввалиться без предупреждения, всегда будут нужные секунды, чтобы удрать. Таль оставила тебя в покое. Ты вроде бы справилась с вирусом. А твою метку совсем не просто отследить тем, кто не имел с тобой дела. Я… – он осёкся, посмотрел Мире в глаза. – Я не хочу, чтобы ты лезла во всё, что случится дальше. Останешься в стороне – будешь жить долго. Пойдёшь за мной следом, я тебя погублю, а потом… никогда себе… – Ллэр отвернулся.

Мира опешила, потом разозлилась.

– Давай договоримся, что ты не будешь решать, куда мне лезть, а куда – нет.

– Зря хорохоришься. Ты когда-нибудь своими действиями уничтожала целый мир?

– Вот давай только без нравоучений тысячелетнего, умудрённого бесценным житейским опытом, – Мира обиженно поджала губы. – Хочешь, чтобы я ушла, так и скажи.

– Да нет у меня никакого тысячелетнего опыта! Мне и семисот ещё нет… – Ллэр неожиданно подался вперёд, обхватил её лицо ладонями, прижался лбом ко лбу, прошептал: – Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты жила. Понимаешь? Чтобы любила меня, а не возненавидела.

– Я на твоей стороне, – также шёпотом ответила Мира. – Всегда.

Мире нравилось смотреть на ночное небо. Необъятное, усыпанное мерцающими звёздами, далёкое и близкое одновременно, оно всегда притягивало взгляд, манило неизведанными Вселенными, вынуждая тело замирать, а сердце биться быстрее.

Невозможное стало возможным. Расстояние потеряло смысл – всё рядом, всё близко, всё доступно. Ну или почти всё. Стоило на миг сосредоточиться, как антрацитовый небосвод превращался в голографическую карту: открывал входы в Надпространство, рассыпался бесчисленными порталами, указывал Пути. И только причудливый рисунок созвездий отличался, на каждой планете – свой неповторимый узор. Уникальный, как энергетический след.

Мира невольно улыбнулась. Раньше она сравнила бы его с отпечатками пальцев, теперь…

Теперь всё иначе. Теперь она – доа.

Мира приняла себя, многому научилась, почти привыкла. Новые возможности не изменили сути, лишь масштабы. Раньше она бесцельно скиталась по Миеру, сейчас – по Вселенным, такая же неприкаянная. Могла остаться в Давинаре у Ллэра, но предпочла уйти в никуда.

Родной Актарион закрыт навсегда. В их последнюю встречу Таль чётко дала понять: появляться там не стоит. Мира не держала на неё зла – так действительно будет лучше для всех – и даже испытывала нечто похожее на благодарность. Ведь Таль подарила ей способности и вторую жизнь. Остальное – уже история.

Тмиор до сих пор внушал необъяснимый ужас. От одной мысли оказаться там опять начиналась настоящая паника, причины которой Мира не могла понять, потому с непроходящим желанием держаться подальше от странного мира атради даже не пыталась бороться. Пусть это означало почти не видеться с Ллэром.

В уютный Бэар, наоборот, хотелось возвращаться снова и снова. Может быть, однажды там поселиться. Пусть не навсегда, пусть на какое-то время. Пока она не решалась. В основном из-за Адана, хотя он уверял, что будет только рад, поможет устроиться. Мира не верила. Чувствовала – её присутствие напоминает ему о том, что он явно пытается забыть.

Скорее всего, им следовало откровенно поговорить. Только Адан не спешил начинать беседу, а Мира боялась: вдруг именно она возглавляет список тех, кого он не желал помнить. Можно опасаться, догадываться, подозревать, но услышать подтверждение было бы слишком тяжело. Ведь от прочной связи между их биополями так легко не отмахнуться. Где бы ни находились, они постоянно ощущали друг друга, пусть со временем научились почти не замечать присутствие. Полностью его блокировать не получалось, а в пределах одного мира связь возрастала, становилась обузой. Это не Таль с Роми, которых можно было выкинуть из головы, сделав вид, что их больше не существует и не существовало никогда, как и всего остального, например, Теней.

Сейфан приглянулся ей сразу – приветливый мир, где жители не догадывались о техническом прогрессе. Новейшим изобретением уже несколько лет считалась колесница, запряженная парой смешных, но выносливых животных. Мужчины носили наглухо закрытые тёмные костюмы и высокие шляпы, а женщины прятали ноги под длинный подол разноцветного платья, выставляя напоказ грудь и руки, украшенные браслетами, ожерельями, кольцами и бусами из драгоценных камней. Сейфанцы понятия не имели о водопроводе и электричестве, пользовались бумагой, свечами и простейшими механизмами. И были счастливы. По крайней мере, так выглядели.

В Сейфане почти не светило солнце, дни были короткие и дождливые, зато ночи – длинные и лунные. Здесь получилось задержаться дольше, чем в других местах. Здесь она почти не чувствовала себя гостьей.

Дома у Ллэра было иначе. Некрасивый мир, казалось, создан, чтобы прощаться и забывать. Тяжёлый воздух, раскалённый асфальт, жёлтые круги по краям луж после грозы, многоярусные автострады, высоченные однообразные здания. Бетон, стекло, металл. Мира догадывалась, почему Ллэр не остаётся в Тмиоре надолго, но так и не смогла понять, зачем он выбрал для жизни мрачный Давинар, когда доступны сотни более привлекательных.

Пора было возвращаться.

Мира перенеслась обратно в тронный зал, поправила длинное платье из фиолетового бархата с ярко-зелёными треугольными вставками. Внимательно огляделась, почти сразу нашла взглядом Эйтана. Он по-прежнему увлечённо беседовал в окружении нескольких пожилых мужчин в малой гостиной, легко просматривающейся через анфиладу распахнутых настежь позолоченных дверей.

Эйлин, его младшая сестра, как и положено гостеприимной хозяйке бала, неспешно обходила многочисленных приглашённых, о чём-то перешёптывалась с разодетыми девицами, одаривала восхищёнными взглядами дам в возрасте, приветливо, но сдержанно кивала их мужьям, кокетливо улыбалась молодым кавалерам. Высокая тоненькая фигурка, как мотылёк, без устали порхала по паркету, исчезала в одном конце огромного зала, чтобы через пару минут появиться в противоположном.

Мира познакомилась с ними пару месяцев назад, когда впервые перенеслась в Сейфан. По воле случая оказалась в нужном месте в нужное время – Эйлин оступилась на скользкой мостовой и, упав на спину, ударилась затылком о булыжник практически у неё на глазах. Мира бросилась на помощь и только потом осознала, что их могли увидеть и по-своему растолковать её нехитрые манипуляция с лунным светом. Прецеденты бывали – в неразвитых мирах отношение к способностям лавировало между проклятьем, табу и магическим действом, внушающим ужас и зависть. Реакция и последствия могли быть разными, но обычно не сулили ничего хорошего. Однажды её даже потащили на главную площадь, чтобы сжечь на огромном костре. Поначалу всё казалось увлекательной игрой, позже пришло ощущение опасности. Мира спаслась в последний момент, когда горячие языки пламени вовсю щекотали пятки. Тогда зареклась переноситься в подобные Вселенные, а уже через день забыла об этом и продолжила путешествовать именно по таким, потому что развитые миры вселяли тоску, напоминая Актарион или Бэар.

На этот раз повезло. Темнота и моросящий дождь спасли от нечаянных свидетелей. Эйлин даже не пришлось подчищать память. Она ничего не поняла, лишь благодарила, восторженно повторяя, что Миру послал ангел-хранитель, когда к ним подоспел встревоженный Эйтан. Бледный красавец с такими же как у сестры рыжими глазами искренне радовался, что с Эйлин ничего не случилось и не задавал вопросов. Оба, не задумываясь, поверили в придуманную легенду и пригласили погостить у них. Если Мира и сомневалась, то громадный замок на утёсе, оказавшийся родовым гнездом богатых сиблингов, решил всё.

С тех пор она почти постоянно торчала там, изредка совершая вылазки в другие миры. Такая жизнь устраивала, позволяя делать то, что нравилось, не обременяя себя жилищными проблемами.

Мира вернулась вовремя – начинались танцы. Ей нравилась и живая музыка, и вычурные па, и магия кружащих по залу пар. А ещё – копировать незнакомый многообразный язык движений, впитывать в себя мысли и чувства очередного партнера. От них не было отбоя. Вот и сейчас чьи-то сильные руки подхватили, закружили в танце.

– Привет, – просто сказал Ллэр.

На понимание, кто перед ней, ушло несколько секунд. Мира бросила опасливый взгляд по сторонам – на них никто не обращал внимания, снова посмотрела на Ллэра. Белая рубашка ещё могла вписаться в местную моду, но чёрные джинсы – вряд ли.

– Ты…

– Я. Не волнуйся, – как ни в чём ни бывало улыбнулся он. Сжал её пальцы крепче. – Им плевать, они нас не видят. Помнишь, как было в Миере на вашем чудном розовом газоне?

– Уже не моём, – ухмыльнулась Мира. – Твоя гениальная Таль выставила меня из Актариона, помнишь?

– Хочешь обратно? – он лукаво подмигнул. – Я могу устроить.

Она плотнее прижалась, сцепив пальцы в замок на его шее.

– Мне и в Сейфане неплохо.

– Я заметил, – Ллэр улыбнулся. – Потрясающе выглядишь.

Мира смутилась от искреннего комплимента, поспешила сменить тему.

– Зачем ты здесь?

Его руки скользнули с талии на её бедра. Он наклонился, мягко поцеловал в губы, крепче обнял. Шепнул:

– Если скажу, что ужасно соскучился, поверишь?

По глазам Ллэра было видно, что это действительно так. А ещё там была усталость. Не та, что раньше, когда утомляла вечная жизнь, а иная: когда полно проблем, нужно куда-то спешить, что-то делать, с чем-то разбираться.

***

В её комнате горели свечи. Немного – в самом углу, на высокой гранитной подставке, выхватывая из полумрака очертания огромной кровати. Остальные потухли, пропитав воздух сладковатой горечью.

– У тебя что-то случилось, поэтому ты пришёл, – Мира на мгновение задержалась, прижимаясь к Ллэру и удерживая в ладонях его холодные пальцы. Потом отступила назад, обвела комнату широким жестом, приглашая располагаться там, где захочет. – Чем я могу помочь?

– Я идиот. Поможешь с этим?

– Попробую.

Ллэр выбрал нишу у окна, но сел не сразу. Некоторое время стоял, глядя вдаль. Потом всё же опустился на широкий выступ, поманил её к себе.

Мира послушно приблизилась, опустилась на его колени, обняла за шею. Нежно поцеловала в макушку, вдыхая родной запах. Она тоже ужасно соскучилась, но произносить вслух не стала – Ллэр знал без слов.

– Всё… меняется, – тихо заговорил он. – А атради не верят, что это конец. Не хотят верить. Замок развернулся, утратил многомерность, поломал к чертям половину леса, а они всё равно отказываются признавать очевидное.

– Конец? – Мира удивлённо вскинула брови. – Таль нашла лекарство от вечности?

– Не в Таль дело. – Ллэр вздохнул. – Понимаешь, я ведь хотел измениться сам. Хотел вернуть себе и другим выбор. Хотел отдать долг, – он смотрел мимо неё: в темноту, будто мог там что-то увидеть. А может, и мог. – Знаешь, на что меня в своё время поймала Роми?

Мира не знала.

– Мой отец умер до моего рождения, и мне его чертовски не хватало. А потом пришла Роми и… Безграничные возможности с вечной жизнью шли бонусом. Алэй не знал о моём существовании. Роми не рассказывала ему до последнего. Запретила мне. Ждала, пока я изменюсь. Боялась, что не выйдет, ведь такого никогда не было – чтобы кровные родственники обладали равным даром. Переживала, что тогда отец не выкарабкается, что потеряет его. Она, наверное, никогда ни за кого так не боялась, как за него, – Ллэр усмехнулся. – И я не знаю, хватило ли у неё смелости посчитать. У меня – хватило. Алэй был там. Дома. С моей матерью. Спустя день после похорон и за день или два до того, как в его ДНК не осталось ничего человеческого.

– Почему-то меня это не удивляет? – хмыкнула Мира, вспоминая красивую девушку из памяти Роми. Илара, точно. Значит, она и есть мать Ллэра. – Вы с ним говорили… после того, как я его вылечила?

– О тебе?

Она мотнула головой, хотя Ллэр по-прежнему не смотрел на неё:

– О том, как Алэй собирается жить дальше… вечно.

– А он не собирается жить вечно. Он как раз в курсе, чем происходящее грозит атради.

Мира вздохнула, размышляя, стоит ли произносить вслух, что она на самом деле думает про его отца и о том, какой выбор он сделал, как сделал. Не потому что опасалась реакции Ллэра. Просто не была уверена, нужно ли ему это сейчас. Казалось, он хочет выговориться, а не выслушивать её мнение по каждому пункту. В конце концов, что она понимает? У неё никогда не было семьи и родных, ей не пришлось делать выбор между вечной жизнью и смертью, за неё всё решили другие.

– Не мне его судить.

– Не тебе. Но ты судишь, – Ллэр засмеялся и крепче обнял. – Я тот, кто я есть, потому что тогда всё сложилось именно так. У меня было чудесное детство. До тринадцати лет я, вообще, вёл себя, как избалованная маменькина сволочь. Смерть отца неожиданно принесла успех его последней книге. Моя семья и раньше не испытывала стеснения в средствах, но к моему рождению пришёл именно успех. Невероятный. Я ни в чём не знал отказа. Мог делать, что хочу, как хочу и где хочу. Алэй лучше меня. Когда-нибудь ты это поймёшь. Я никогда его не винил.

– Я тоже его не виню. Просто считаю, что он виноват, – улыбнулась Мира. – Так что у вас там стряслось?

– У нас там… – Ллэр, не выпуская её, устроился поудобнее. – Тмиор возвращает себе естественное состояние. Море Истока беснуется, солнце идёт пятнами, воздух становится ледяным, потом раскаляется и снова промерзает. Очень похоже на агонию, а значит, скоро сдохнет.

– Что ты имеешь в виду?

– Тмиор – искусственный мир. Точнее, изменённый для того, чтобы атради могли там жить. Лесные просторы вокруг, многомерный замок и всё остальное не возникли сами по себе. Не спрашивай меня, как и откуда. Я не знаю. Может быть, если бы знал, смог бы починить, – усмехнулся Ллэр. – Ломать – не строить.

Мира нахмурилась.

– Атради больше не смогут жить в Тмиоре?

– Именно. Но и без Тмиора не смогут. Нам останется или перестать быть атради, что пока невозможно, или найти другой источник питательной энергии вместо солнца Тмиора, что тоже вряд ли исполнимо.

– Таль знает, что делать?

– Пытается узнать. Ей нравится мысль получить несколько тысяч атради для опытов. Но пока у неё есть только я. Если она ошибётся, я могу подохнуть гораздо раньше, чем хотел бы.

Мира растерялась. Замерла, вцепившись в плечи Ллэра, сбивчиво зашептала:

– Ты… ты не можешь умереть. Я не хочу… не надо.

– Я тоже не спешу умирать. Смертность и уязвимость в Тмиоре теперь не лучший выбор. Я – идиот, но не… – наверное, он хотел сказать «самоубийца», но прозвучало бы двусмысленно. – В общем, я хотел попросить. Будешь рядом, если я всё-таки сделаю большую глупость?

– Конечно, буду. Буду, но не хочу быть последним утешением, если… когда…

Мира вскочила, несколько раз нервно прошлась от окна к двери и обратно, понимая свою беспомощность и одновременно не желая её признавать. Остановилась, глядя на Ллэра. Она ни за что не позволит ему умереть, пусть ещё не знает, каким образом. Она найдёт выход. Они найдут его вместе.

– Эль, помнишь, ты просил, чтобы я не вмешивалась в твои дела? Я послушалась. Ушла, не мешала, терпеливо ждала. Но больше не собираюсь, ясно? Ты слишком мне дорог, чтобы пассивно наблюдать, не ошибётся ли Таль с лекарством, если вообще собирается его искать.