355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карин Фоссум » Не оглядывайся! » Текст книги (страница 13)
Не оглядывайся!
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:04

Текст книги "Не оглядывайся!"


Автор книги: Карин Фоссум



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

* * *

Он забрал Скарре из отдела и пошел вместе с ним по коридору.

– Поедем посмотрим на восточные ковры, – предложил он.

– Зачем?

– Я только что говорил с Астрид Йонас. Я думаю, она страдает от ужасного подозрения. Того же, что и я. Что Йонас частично виноват в смерти мальчика. Я думаю, именно поэтому она от него ушла. Но при этом она до смерти боится этой мысли. Мне еще кое-что пришло в голову. Йонас ни словом не обмолвился о несчастном случае, когда мы с ним разговаривали.

– Разве это так странно? Мы же пришли говорить об Анни.

– Очень странно, что он не упомянул об этом. «Больше не надо сидеть с детьми, – сказал он, – потому что жена съехала». Он не сказал, что именно тот ребенок, с которым сидела Анни, мертв. Даже когда ты заговорил о фотографии, висевшей на стене.

– Он наверняка не осмеливается говорить об этом. Прости меня за бестактность, – Скарре вдруг понизил голос,– но ты вот пережил потерю очень близкого человека. Легко ли тебе говорить об этом?

Сейер был так поражен, что остановился как вкопанный. Он почувствовал, как побелела его кожа.

– Естественно, я могу говорить об этом,– ответил он наконец.– В ситуации, когда я почувствую, что это действительно необходимо. Если вещи поважнее, чем мои чувства.

Ее запах, запах ее волос и кожи, смесь химикатов и пота, лоб блестит почти металлическим блеском. Зубная эмаль испорчена таблетками, отливает синевой, как снятое молоко. Белки глаз медленно желтеют.

Перед ним стоял Скарре с поднятой головой, ничуть не смущенный. Сейер ждал. Разве он не сказал лишнее, не зашел чересчур далеко? Разве он не должен просить прощения?

– Значит, ты никогда не чувствовал, что это необходимо?

Он озадаченно смотрел на Якоба Скарре и видел перед собой недоумка. Сукин сын!

– Нет, – уверенно сказал он наконец и покачал головой. – До сих пор не чувствовал.

Он снова тронулся с места.

– Что же, – невозмутимо продолжил Скарре, – сказала тебе фру Йонас?

– Отец и сын ссорились. Она слышала, как они кричали друг на друга. Как хлопнула дверь в ванную, как разбилась тарелка. У Йонаса был бурный темперамент. Она говорит, что он винит себя.

– Я бы тоже винил, – сказал Скарре.

– У тебя есть что-нибудь обнадеживающее?

– В каком-то смысле. Школьный рюкзак Анни.

– Что с ним?

– Ты помнишь, что он был намазан жиром? Вероятно, чтобы счистить отпечатки пальцев?

– Да?

– Наконец установлено, что это. Своего рода мазь, которая помимо всего прочего содержит деготь.

– У меня есть такая,– удивленно сказал Сейер. – От псориаза.

– Нет. Это жир. Таким смазывают собакам больные лапы.

Сейер кивнул.

– У Йонаса есть собака.

– У Акселя Бьёрка тоже есть овчарка. А у тебя лев. Я просто констатирую факты, – быстро добавил он и придержал дверь. Инспектор вышел первым. Откровенно говоря, он был немного сбит с толку.

* * *

Аксель Бьёрк взял собаку на поводок и выпустил ее из машины.

Он быстро осмотрелся, никого не увидел, перешел площадку и вынул из кармана униформы универсальный ключ. Еще раз оглянулся и посмотрел на автомобиль, стоящий перед главным входом, сине-серый «Пежо» с чехлом для лыж на крыше и логотипом охранного общества на двери и капоте. Собака ждала, пока он ковырялся в замке. Пока она не чувствовала никаких запахов, они так часто это делали, снаружи и внутри автомобиля, снаружи и внутри дверей и лифтов, тысячи разных запахов. Она преданно следовала за ним. Она жила хорошей собачьей жизнью, в которой были частые прогулки, куча впечатлений и настоящая еда.

Здание заброшенной фабрики теперь использовалось как склад. Ящики, коробки и мешки стояли штабелями от пола до потолка, пахло бумагой, пылью и заплесневелым деревом. Бьёрк не стал зажигать свет. У него с ремня свисал карманный фонарь, он зажег его и двинулся в глубь большого зала. Сапоги глухо стучали, ступая по каменному полу. Каждый шаг отдавался у него в голове. Его собственные шаги, один за одним, в глухой тишине. Он не верил в Бога, а значит, их слышала только собака. Ахиллес шел на свободном поводке, размеренным шагом, тщательно выдрессированный. Он чувствовал себя защищенным и любил своего хозяина.

Они приблизились к одному из станков. Бьёрк зашел за него, потянул пса за собой, привязал поводок к стальному рычагу, скомандовал «сидеть». Пес сел, но по-прежнему был настороже. Запах начал распространяться по помещению. Запах, который перестал быть чужим, который становился все большей частью их жизни. Но было и что-то еще. Острый запах страха. Бьёрк сполз вниз. Он нашел в кармане на бедре фляжку, отвинтил пробку и начал пить.

Пес ждал, глядя вокруг ясным взглядом и навострив уши. Он сидел, ждал и слушал. Бьёрк молча посмотрел в его глаза. Напряжение в темном зале росло. Он знал, что пес следит за ним, и сам следил за псом. В кармане у него был револьвер.

* * *

Хальвор недовольно бурчал. Никто туда не прорвется, решил он, упав духом. Гул, идущий от экрана, начал его раздражать. Это было уже не мягкое гудение, а бесконечный шум, как от далекого завода. Он преследовал его весь день, Хальвор чувствовал себя почти голым, когда выключал компьютер, но тишина наступала только на несколько секунд, потому что шум возникал в его собственной голове. Ну же, Анни! – думал он. Поговори со мной!

В кино шла ретроспектива фильмов про Бонда. Она покупала «Smarties» и «Sitronfox» в киоске, пока он ждал у входа с билетами в руках. Ты будешь что-нибудь пить?спросила она. Он покачал головой, слишком увлеченный тем, что смотрел на нее, сравнивая со всеми другими, теми, кто толпился перед входом в кинозал. Охранник вынырнул у двери, в черной униформе, с компостером в руках; пробив билеты, он смотрел на лица стоявших перед ним, и большинство опускали глаза, потому что им не исполнилось необходимых лет для просмотра этого фильма. Про Джеймса Бонда. Самого первого, который они посмотрели вместе, в первый раз они вышли в город, почти как настоящая пара. Он лопался от гордости. И фильм был хороший, во всяком случае, по словам Анни. Сам он не слишком хорошо все уловил, он был больше занят тем, что смотрел на нее уголком глаза и слушал, как она дышала в темноте. Но он запомнил название: «For your eyes only».

Он вписал это в темное поле и немного подождал, но ничего не произошло. Встал. Достал из кувшина, стоящего на подоконнике пакетик с леденцами «Король Дании». Все было бесполезно. Вдруг он почувствовал, что совесть больше не беспокоит его. Он прошел через кухню в гостиную, к книжным полкам, где стоял телефон, полистал каталог, в разделе «Компьютерное оборудование» нашел номер и набрал его.

– «Ра Дата». Вы говорите с Сольвейг.

– Речь идет о запароленной папке,– пробормотал он. Решимость исчезла, он чувствовал себя ребенком и одновременно вуайеристом. Но поворачивать назад было уже слишком поздно.

– Вы не можете открыть папку?

– Э, нет. Я забыл, где записал пароль.

– Я боюсь, консультант уже ушел. Подождите немного, я узнаю.

Он так сильно прижал трубку подбородком, что у него заболела мочка уха. В трубке он слышал гул голосов и звонки телефонов. Он посмотрел на бабушку, которая читала газету через увеличительное стекло, и подумал, что Анни должна была бы знать об этом.

– Вы на линии?

– Да.

– Вы далеко живете?

– У поворота на Люннебю.

– Тогда вам повезло. Он может зайти к вам по дороге домой. Скажете точный адрес?

После этого он сидел в комнате и ждал, а сердце колотилось в груди. Он раздвинул занавески, чтобы сразу же увидеть, когда автомобиль въедет во двор. Ровно через двадцать минут возник белый «Кадет Комби» с логотипом «Ра Даты» на двери. Удивительно молодой парень вышел из машины и неуверенно посмотрел на дом.

Хальвор выбежал открыть дверь. Молодой системщик оказался приятным парнем, толстым, как булочка на топленом сале, с глубокими ямками на щеках. Хальвор поблагодарил его за хлопоты. Вместе они прошли в комнату. Системщик открыл чемодан и вынул оттуда пестрые таблицы.

– Числовой код или слово? – спросил он.

Хальвор залился краской.

– Ты даже этого не помнишь? – удивленно спросил он.

– У меня так много разных, – пробормотал он. – Я поменял его между делом.

– Какая папка?

– Вот эта.

– «Анни»?

Он не задавал лишних вопросов. Всем работникам фирмы преподавали основы профессионального этикета, кроме того у него были большие амбиции. Хальвор отошел к окну и стоял там с горящими щеками, стыдясь, нервничая, борясь с сердцебиением. За спиной он слышал щелканье клавиш, быстрое, как стук далеких кастаньет. Больше ни звука, только дробь и кастаньеты. Через какое-то время, показавшееся ему вечностью, системщик наконец поднялся со стула.

– Вот и все, парень!

Хальвор медленно обернулся и посмотрел на экран. Взял ручку, чтобы подписать счет.

– Шестьсот пятьдесят крон? – прошептал он.

– За час работы,– улыбнулся компьютерщик. Дрожащими руками Хальвор поставил подпись

на пунктирной линии в самом низу листка и попросил, чтобы счет прислали по почте.

– Это был числовой код, – улыбнулся эксперт. – Ноль-семь-один-один-девять-четыре. Дата и год, не так ли? – Его улыбка становилась все более широкой. – Но явно не дата твоего рождения. В таком случае тебе было бы не более восьми месяцев!

Хальвор проводил его, поблагодарил, вернулся в комнату и сел перед экраном. На горящем экране был новый текст:

«Please proceed».

Он почти рухнул на клавиатуру; сердце по-прежнему стучало очень сильно. Текст высветился перед ним, и он начал читать. Ему пришлось облокотиться на стол. Что-то произошло, Анни записала это; наконец, он это нашел. Он читал, широко раскрыв глаза, и переполнялся ужасом.

* * *

Бьёрк насытил свою кровь ударным количеством алкоголя.

Пес все еще сидел с высунутым языком, терпеливо дыша и моргая. Бьёрк с трудом привстал, поставил флягу на ледяной пол, пару раз икнул и выпрямился. После чего мгновенно упал на стену, раскинув ноги. Пес тоже поднялся, посмотрел на хозяина желтыми глазами. Два-три раза взмахнул хвостом. Бьёрк неуклюже потянулся за револьвером, который застрял в тесном кармане, достал его, взвел курок. Он все время глядел на собаку, слыша, как скрипят его собственные зубы. Внезапно он покачнулся, рука опустилась, но он усилием воли все же поднял ее и спустил курок. Помещение наполнилось грохотом. Череп разлетелся. Его содержимое брызнуло на стену, несколько капель попало собаке на морду. Эхо выстрела медленно гасло и превращалось в далекий гром.

Собака рванулась, пытаясь убежать, но поводок был привязан крепко. После многочисленных попыток она, наконец, устала. Сдалась и завыла.

* * *

Галерея находилась на тихой улице, недалеко от костела. Перед дверью стоял довольно старый серо-зеленый «Ситроен», с «раскосыми» фарами. Как глаза китайца, подумал Сейер. Автомобиль был довольно грязный. Скарре подошел к нему и осмотрел внимательнее. Крыша была чище, чем все остальное, как будто что-то долго пролежало на ней.

– Никакого чехла для лыж, – прокомментировал Сейер.

– Его недавно убрали. Вот следы от креплений.

Они открыли дверь и вошли. Пахло почти так же, как в прядильне фру Йонас – шерстью и выделкой – и немного смолой от балок под крышей. Из угла на них глядела камера. Сейер остановился и посмотрел в объектив. Везде лежали большие стопки ковров, наверх вела широкая каменная лестница. Несколько ковров лежали, расправленные, на полу, другие висели у стен, перекинутые через балки. Йонас спустился к ним по лестнице, одетый во фланель и бархат: красный, зеленый, розовый и черный цвета оттеняли его черные кудри и намекали на страстную натуру. И при всем этом он излучал мягкость и благодушие. Этот человек научился скрывать свой бурный темперамент. Темные, почти черные глаза глядели дружелюбно – маска продавца, готового во всем идти навстречу клиенту.

– Ну, – сказал он мягко, – заходите-заходите. Вы решили купить ковер, не так ли?

Он протянул руку, как протягивают близким друзьям, которых давно не видели, и потенциальным обеспеченным клиентам, ценителям ковров. Узлов. Красок. Узоров с религиозной символикой. Знаков жизни и смерти, побед и гордости, которые можно постелить под обеденный стол или перед телевизором. Прочные, уникальные.

– У вас тут хорошо, – прокомментировал Сейер, оглядевшись.

– Два этажа плюс чердак. Поверьте, пришлось вложиться по-крупному. Раньше тут все выглядело совсем иначе. Все было грязным и серым. Но я хорошенько все отчистил, покрасил стены, а больше ничего фактически и не пришлось делать. Это старый дом, раньше он принадлежал зажиточной семье. Пожалуйста, следуйте за мной.

Они поднялись по лестнице и оказались в офисе, который, по сути, был огромной кухней со стальными скамьями и плитой, кофейником и маленьким холодильником. Скамейки были отделаны кафельной плиткой с опрятными голландскими девушками в капорах, мельницами и жирными переваливающимися гусями. Древние медные чаны со старыми добрыми вмятинами свисали с балки. У кухонного стола был округлый край и латунные защитные уголки, как на старой шхуне.

Они расселись вокруг стола, и Йонас сразу же разлил по бокалам темный виноградный сок, извлеченный из холодильника.

– Что стало со щенками? – поинтересовался Скарре.

– Я оставил Гере одного, остальные два уже обещаны. Так что вам остается только кусать локти. Чем я могу вам помочь? – улыбнулся он и пригубил сок.

Сейер знал, что его дружелюбие продержится недолго; скоро, очень скоро оно улетучится.

– Мы просто хотим задать несколько вопросов об Анни. Боюсь, что нам придется пройтись по кругу еще несколько раз.– Он осторожно вытер уголки губ. – Вы подобрали ее у перекрестка, так?

Тон, которым был задан вопрос, намекал на то, что его прежние утверждения поставлены под сомнение. Йонас удвоил бдительность.

– Все было так, как я вам рассказывал, и потом тоже.

– Но вообще-то она хотела пойти пешком, не так ли?

– Что вы сказали?

– Вам было сложновато уговорить ее сесть в автомобиль, как я понял?

Глаза Хеннинга сузились еще больше, но он пока сохранял спокойствие.

– Вообще-то она хотела пойти пешком, – продолжал Сейер. – Она отклонила ваше предложение подвезти ее. Я прав?

Йонас внезапно кивнул и улыбнулся.

– Она всегда так делала, была очень скромной. Но мне казалось, что глупо идти до Хоргена пешком. Это же очень далеко.

– Так что вы уговорили ее?

– Нет, нет… – Он быстро покачал головой и переменил положение на стуле. – Я ее заставил уступить. Некоторые люди так устроены, что их обязательно надо подтолкнуть.

– Значит, нельзя сказать, что она не хотела садиться в ваш автомобиль?

Йонас совершенно отчетливо услышал: полицейский выделил голосом слова «Ваш автомобиль».

– Анни была такой. Можно сказать, упрямой. С кем вы разговаривали? – вдруг спросил он.

– С сотнями людей, – быстро ответил Сейер. – И один из них видел, как она садилась в автомобиль. После долгой дискуссии. Вы фактически последний, кто видел ее в живых, поэтому мы ухватились за вас, логично?

Йонас улыбнулся в ответ заговорщической улыбкой, как будто они играли в увлекательную игру.

– Я не был последним,– живо отреагировал он.– Последним был убийца.

– Мы пока не имеем возможности допросить его, – сказал Сейер с напускной иронией. – И у нас нет никаких оснований полагать, что человек на мотоцикле действительно ждал ее. У нас есть только вы.

– Прошу прощения? Куда вы клоните?

– Что ж, – сказал Сейер и развел руками. – Перейдем непосредственно к делу. Мое положение обязывает меня подозревать людей.

– Вы хотите обвинить меня в даче ложных показаний?

– У меня нет выбора, – жестко отрезал инспектор и резко повернулся. – Я надеюсь, вы не в претензии. Почему она не хотела садиться в машину?

Йонас терял уверенность в себе.

– Ну конечно хотела! – Он взял себя в руки.– Она села в машину, и я отвез ее к Хоргену.

– Не дальше?

– Нет, как я уже говорил, она вышла у магазина. Я подумал, что она, возможно, хочет что-нибудь купить. Я даже не доехал до двери, остановился на дороге и выпустил ее. И после этого, – он поднялся и взял с кухонного стола пачку сигарет, – я ее больше никогда не видел.

Сейер пустился по новому следу.

– Вы потеряли ребенка, Йонас. Вы знаете, каково это. Говорили ли вы об этом с Эдди Холландом?

Некоторое время Хеннинг выглядел обескураженным.

– Нет-нет, он такой замкнутый человек, а я не люблю навязываться. К тому же мне совсем не просто говорить об этом.

– Как давно это произошло?

– Вы говорили с Астрид, не так ли? Почти восемь месяцев назад. Но о таких вещах не забывают, через них невозможно переступить. – Он позволил сигарете выскользнуть из пачки – это был «Мерит» с фильтром. Зажег ее и закурил; движения его рук при этом были женскими. – Люди часто пытаются представить, каково это. – Он посмотрел на Сейера усталым взглядом. – Они делают это с самыми лучшими намерениями. Представляют себе пустую детскую кроватку и думают, что ты часами стоишь и смотришь на нее. Я часто так стоял. Но это только малая часть. Я вставал рано утром и шел в ванную, а там на полке у зеркала стояла его зубная щетка. Из тех, что меняют цвет, когда нагреваются. Уточка на краю ванной. Его тапочки под кроватью. Я поймал себя за тем, что ставлю на стол лишний прибор, когда мы собирались есть. И так день за днем. В машине лежала мягкая игрушка, которую он там забыл. Много месяцев спустя я нашел под диваном соску…– Йонас говорил со сжатыми зубами, как будто поневоле выдавал чужой секрет.– Я убрал ее, чувствуя себя преступником. Было мучительно видеть вокруг его вещи день за днем, было жестоко убирать их. Это преследовало меня каждую секунду, это преследует меня и сейчас. Вы знаете, как долго хлопковая пижама сохраняет запах человека?

Он замолчал, загорелое лицо его стало серым. Сейер тоже молчал. Он внезапно вспомнил деревянные тапочки Элисе, которые всегда стояли перед дверью. Чтобы она быстро могла надеть их, когда понадобится выбросить мусор или спуститься на первый этаж забрать почту. Открывал дверь, брал белые туфли и снова ставил их перед дверью – сейчас он вспомнил об этом с острой болью.

– Мы не так давно были на кладбище,– тихо сказал он.– Давно ли вы были там в последний раз?

– Что это за вопрос? – хрипло спросил Йонас.

– Я просто хочу знать, отдаете ли вы себе отчет в том, что с могилы кое-что исчезло.

– Вы имеете в виду маленькую птичку? Да, она исчезла сразу после похорон.

– Вы не хотели бы заказать новую?

– Вы чертовски любознательны. Это, знаете ли, даже нескромно. Да, естественно, я был огорчен. Но я не смог еще раз пройти через все это, поэтому решил оставить все как есть.

– А вы знаете, кто ее взял?

– Конечно нет! – почти выкрикнул он. – Я бы сразу же сообщил в полицию и, если бы у меня была такая возможность, задал бы воришке жару.

– Вы имеете в виду, отругали бы его? Йонас недобро улыбнулся.

– Нет, я имею в виду неотругал.

– Его взяла Анни,– непринужденно сказал Сейер.

Йонас распахнул глаза.

– Мы нашли птичку в ее вещах. Вот эта?

Сейер сунул руку во внутренний карман и достал птичку. Йонас дрожащими руками взял ее.

– Выглядит так же. Похожа на ту, что я купил. Но почему…

– Этого мы не знаем. Мы думали, может быть, вы догадываетесь?

– Я? Боже мой, у меня нет никаких предположений. Этого я не понимаю. Зачем она ее украла? У нее никогда не было склонности к воровству. Не у той Анни, которую я знал.

– Значит у нее должна была быть причина. Которая не имеет отношения к клептомании. Она была на вас за что-то сердита?

Йонас сидел и смотрел на птичку, онемев от замешательства.

Этого он не знал, подумал Сейер и исподлобья глянул на Скарре, который сидел в стороне и темно-синими глазами следил за каждым движением мужчины.

– Ее родители знают, что птичка была у нее?– спросил он наконец.

– Мы не думаем.

– Но, может быть, ее взяла Сёльви? Сёльви всегда думает только о себе. Как сорока, хватает все, что блестит.

– Это была не Сёльви.

Сейер поднял бокал за ножку и отпил сока. На вкус он напоминал пресное вино.

– Ну, у нее были какие-то тайны, у нас у всех они есть, – сказал Йонас с улыбкой. – Она казалась немного загадочной. Особенно когда начала становиться старше.

– Она приняла близко к сердцу то, что случилось с Эскилем?

– Ей не удалось заставить себя зайти к нам. Я могу это понять, я тоже не мог общаться с людьми долгое время. Астрид и Магне уехали, произошло так много всего одновременно. Тяжелая была пора, – пробормотал он и побледнел.

– Но вы с Анни разговаривали?

– Только кивали друг другу, когда встречались на улице. Мы же были почти соседями.

– Она избегала разговоров?

– Ей было неудобно, в каком-то смысле. Это было сложно для всех нас.

– К тому же,– добавил Сейер как бы невзначай, – вы как раз поссорились с Эскилем перед тем, как он умер. Это наверняка было особенно тяжело.

– Не вмешивайте Эскиля в это дело! – горько прошипел Йонас.

– Вы знаете Раймонда Локе?

– Вы имеете в виду чудака, живущего наверху, возле Коллена?

– Я спросил, знаете ли вы его.

– Все знают, кто такой Раймонд.

– Да или нет?

– Я не знаю его.

– Но вы знаете, где он живет?

– Да, это я знаю. В старой хижине. Очевидно, ему хорошо там, счастливому идиоту.

– Счастливому идиоту? – Сейер поднялся и отодвинул стакан. – Я думаю, что счастье идиотов настолько же зависит от доброй воли людей, насколько и счастье любого из нас. К тому же запомните: даже если он и не воспринимает окружающий мир так, как вы, с его разумом все в порядке.

Лицо Йонаса как будто застыло. Он не пошел провожать их. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Сейер чувствовал, как объектив камеры сверлит лучом его затылок.

Они заехали за Кольбергом и пустили его на заднее сиденье. Собака слишком часто остается одна, подумал Сейер, протягивая псу кусок сушеной рыбы.

– Тебе не кажется, что она не очень хорошо пахнет? – осторожно спросил Скарре.

Сейер кивнул.

– Ты можешь дать ему потом «Fisheman's Friend».

Они взяли курс на Люннебю, развернулись у перекрестка и припарковались у почтовых ящиков. Сейер шел по улице, хорошо понимая, что все его видят, все обитатели двадцати одного дома. Все думают, что он направляется к Холландам. Но он остановился и оглянулся на дом Йонаса. Тот выглядел полупустым, занавески на большинстве окон были задернуты. Сейер медленно вернулся к машине.

– Школьный автобус отправляется от перекрестка в семь десять,– сказал он.– Каждое утро. Все школьники в Кристале ездят на нем. Значит, из дома они выходят примерно в семь, чтобы успеть на автобус.

Дул легкий ветер, но на его голове не шевелился ни один волосок.

– Магне Йонас как раз ушел, когда Эскиль подавился едой.

Скарре ждал. На его лице выражалось безграничное терпение.

– А Анни вышла со двора чуть позже остальных. Возможно, она проходила мимо дома Йонаса именно в то время, когда Эскиль завтракал.

– Да. И что с того? – Скарре кивнул на дом Йонаса. – На улицу глядят только окна гостиной и спальни. А они были на кухне.

– Знаю, знаю, – отмахнулся Сейер с раздражением.

Они подошли к дому и попытались представить себе тот день, седьмое ноября, семь утра. В ноябре по утрам темно, подумал Сейер.

– Могла ли она зайти внутрь?

– Не знаю…

Они остановились и какое-то время смотрели на дом, теперь уже с близкого расстояния. Окно кухни смотрело на соседский дом.

– Кто живет в красном доме? – неожиданно спросил Скарре.

– Ирмак. С женой и детьми. А вон там разве не тропинка? Между домами?

Скарре взглянул вниз.

– Тропинка. И по ней как раз кто-то идет.

Внезапно между домами возник мальчик. Он шел, опустив голову, и не замечал двоих мужчин на дороге.

– Торбьёрн Хауген. Тот, который искал Рагнхильд.

Сейер ждал мальчика на тропинке, там, куда он поднимался. За спиной у него был черный рюкзак, на голове – узорчатая бандана. Они хорошо разглядели его, когда он проходил мимо дома Йонаса. Торбьёрн был высокий парень – его голова доставала примерно до середины кухонного окна.

– Решил срезать?

– Да. – Торбьёрн остановился. – Это тропинка ведет вниз, к улице Гнейсвейен.

– По ней многие ходят?

– Да, так можно сэкономить почти пять минут.

Сейер сделал несколько шагов вниз по тропинке и остановился возле окна. Он был еще выше, чем Торбьёрн, и без труда смог заглянуть в кухню. Детского стула там уже не было, осталось только два обычных венских стула, а на столе стояли пепельница и чашка с кофе. В остальном дом выглядел почти нежилым. Седьмое ноября, подумал он. Снаружи тьма кромешная, внутри светло. Те, кто был снаружи, могли заглянуть внутрь, но те, кто внутри, не могли видеть тех, кто снаружи.

– Йонасу не очень нравится, что мы здесь ходим, – вдруг сказал Торбьёрн. – Он устал от этой беготни возле дома, так он говорит. Но он скоро уезжает.

– Значит, все дети тут срезают, когда идут на автобус?

– Да, все школьники.

Сейер снова кивнул Торбьёрну и повернулся к Скарре.

– Я вспомнил кое-что. Об этом говорил Холланд, когда мы беседовали с ним в офисе. В день, когда умер Эскиль, Анни вернулась домой из школы раньше, чем обычно, потому что была больна. Она сразу пошла и легла. Ему пришлось пойти к ней и рассказать о несчастье.

– Чем больна? – спросил Скарре.– Она никогда не болела.

– «Чувствовала себя неважно» – так он сказал.

– Ты думаешь, она что-то видела, да? Через окно?

– Не знаю. Может быть.

– Но почему она никому ничего не сказала?

– Может быть, не осмелилась. Или, может быть, не поняла до конца, что видела. Возможно, доверилась Хальвору. У меня всегда было чувство, что он знает больше, чем рассказывает.

– Конрад, – тихо сказал Скарре. – Он ведь сказал бы?

– Я не уверен. Он очень странный мальчик. Поедем поговорим с ним.

Запищал пейджер Сейера, он подошел к автомобилю и тут же набрал номер через открытое окно. Ответил Хольтеман.

– Аксель Бьёрк пустил себе пулю в висок из старого револьвера «Enfield».

Сейеру пришлось опереться о машину. Это сообщение было для него как горькое лекарство. Оно оставило во рту неприятную сухость.

– Нашли какое-нибудь письмо?

– Нет. Сейчас ищут у него дома. Но напрашивается предположение, что парня, видимо, мучила совесть, как ты думаешь?

– Не знаю. Могло быть что угодно. У него были проблемы.

– Он был невменяемым алкоголиком. И у него был зуб на Аду Холланд, острый акулий зуб, – сказал Хольтеман.

– Прежде всего, он был несчастлив.

– Ненависть и отчаяние похожи в своих проявлениях. Люди показывают то, что соответствует ситуации.

– Я думаю, вы ошибаетесь. Он, собственно говоря, уже сдался. А тот, кто признал свое поражение, уже готов уйти.

– Может быть, он хотел забрать с собой Аду?

Сейер покачал головой и взглянул через дорогу на дом Холландов.

– Он не хотел причинить боль Сёльви и Эдди.

– Ты хочешь найти преступника или нет?

– Я просто хочу найти настоящего преступника.

Закончив разговор, Сейер обратился к Скарре:

– Аксель Бьёрк мертв. Интересно, что подумает Ада Холланд. Возможно, то же, что и Хальвор, когда его отец умер. Что это «не так уж и плохо».

* * *

Хальвор рывком поднялся. Стул упал; он круто повернулся к окну. Долго стоял так, глядя на пустынный двор. Боковым зрением он видел опрокинутый стул и фотографию Анни на ночном столике. Значит, вот как. Анни все видела. Он снова сел перед монитором и прочитал все с начала до конца. В папке Анни была и его собственная история, та, что он доверил ей по секрету. Беснующийся отец, застреленный в сарае тринадцатого декабря. Это не имело к делу никакого отношения; он затаил дыхание, выделил абзац и удалил его. Скопировал текст на дискету. Потом тихо вышел из комнаты.

– В чем дело, Хальвор? – закричала бабушка, когда он проходил по гостиной, надевая джинсовую куртку. – Ты в город?

Он не ответил. Слышал ее голос, но смысл слов от него ускользал.

– Ты куда? В кино?

Он начал застегивать куртку, спрашивая себя, заведется ли мотоцикл. Если нет, ему придется ехать на автобусе, а это займет целый час.

– Когда ты вернешься? Приедешь к ужину?

Он остановился и посмотрел на бабушку, как будто только что понял, что она стоит и причитает прямо перед ним.

– Ужин?

– Куда ты, Хальвор, скоро вечер!

– Мне надо кое с кем встретиться.

– С кем? Ты такой бледный, у тебя наверняка малокровие. Когда ты в последний раз был у врача? Сам, небось, не помнишь. Куда ты собрался?

– К Йонасу.– Его голос звучал на удивление твердо. Дверь захлопнулась, и старушка увидела через окно, как он склонился над мотоциклом и подкручивает что-то со злым лицом.

* * *

Камера на первом этаже была расположена неудачно. Это пришло ему в голову сейчас, когда он глядел на левый экран. В объектив попадало слишком много света, что превращало фигуры входящих в неотчетливые абрисы, почти привидения. Ему нравилось видеть своих клиентов до того, как он встречался с ними лично. На втором этаже, где свет был получше, он мог различить лица и одежду, узнать постоянных клиентов и подготовиться к разговору уже в офисе. К каждому клиенту нужен особый подход. Он снова взглянул на экран, на котором был виден первый этаж. Одинокая фигура. Мужчина, возможно, юноша, в короткой куртке. Явно не перспективный клиент, но придется им заняться, корректно, service-minded, как всегда, чтобы поддержать репутацию галереи, – она должна быть безупречной. К тому же никогда нельзя сказать по внешнему виду человека, есть ли у него деньги. Может быть, этот парень чертовски богат. Он медленно спустился по лестнице. Шаги были почти бесшумными, у него была легкая, крадущаяся походка – торговцу коврами не пристало суетиться, как в магазине игрушек. Это галерея, здесь разговаривают приглушенными голосами. Здесь нет ни ценников, ни кассового аппарата. Обычно он высылал покупателям счет, изредка они оплачивали покупки «Визой» или другими картами. Он уже почти спустился, оставалось две ступеньки, и вдруг остановился.

– Добрый день, – пробормотал он.

Парень, стоявший к нему спиной, обернулся и посмотрел на него с любопытством. Во взгляде было также недоверие, смешанное с удивлением. Он молчал и просто смотрел, как будто хотел прочитать какую-то историю в чертах его лица. Возможно, тайну или решение загадки. Йонас знал его. Секунду или две он прикидывал, стоит ли это показать.

– Чем могу быть полезен?

Хальвор не ответил. Он все еще изучал лицо Йонаса. Он знал, что узнан. Йонас видел его много раз: он встречал Анни у его дверей, они сталкивались на улице. Сейчас на нем были доспехи. Мягкая темная одежда; фланель, бархат и каштановые локоны застыли и превратились в жесткую скорлупу.

– Вы продаете ковры? – Хальвор приблизился к Йонасу, который все еще стоял на нижней ступеньке, держась рукой за перила.

Хозяин галереи огляделся.

– Видимо, да.

– Я хочу купить ковер.

– Ну,– ответил Йонас с улыбкой, – я так и предполагал. Что вы ищете? Что-нибудь особенное?

Он пришел не за ковром, подумал Йонас. К тому же у него наверняка нет денег, он ищет что-то другое. Возможно, пришел из чистого любопытства, мальчишеская забава. Он, конечно, не имеет ни малейшего представления о том, сколько стоят ковры. Но он скоро узнает об этом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю