Текст книги "СССР: Бесконечная онлайн закупка 2"

Автор книги: Карим Татуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 46
Пустота

В доказательство своих слов в пасти пурпурного черепа начал образовываться пурпурный энергетический сгусток, совсем небольшой, всего пять сантиметров в диаметре. Но излучаемая сила казалась в разы больше, чем у тех, что использовал потусторонний раньше.

Павел не знал, что собирается делать противник, однако не мог позволить этому продолжаться. Он заставил провернуться вокруг своей оси глефу, которая пронзила плечо Мишани. В кровавых брызгах рука лучшего друга отделилась от тела, но главное, глефа, не прекращая вращение, лезвием рассекла энергетический череп. Правда слишком поздно…

Арлан сделал глотательное движение, и пульсирующий сгусток провалился сквозь невидимый пищевод в рот Мишани. Толстая шея, залитая кровью, покрылась пурпурными трещинами, быстро распространившимися на всё тело. В то же время из спины друга вырвались сколизские фиолетовые корни. Но не такие, как остальной скелет твари, не энергетические, а более чем материальные. Они быстро собрались в форму призрака и вылетели из оков песка.

Паша, тело которого не восстановилось даже на четверть, смог сделать лишь подползти к другу, когда его тело начало рассыпаться прахом, а из пурпурных трещин полился ослепительный пурпурный свет. Раздался приглушенный взрыв. От Мишани не осталось и следа, на его месте засияла яркая звезда потустороннего мира.

Свет быстро исчез, оставив в глазах Павла только тусклую пустоту. Он недоверчиво смотрел на место, где исчез лучший друг. А затем на потустороннюю тварь, собравшуюся в форму шестирукого энергетического скелета, внутренности которого пронизывали корневища.

Секунды тянулись за секундой, но каждая из них будто застряла на горизонте событий.

– Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! – Паша с перекошенным лицом вцепился ногтями в землю и, перебирая руками по бревнам, встал. Переломанные ноги не могли удерживать тело в вертикальном положении, но, опираясь на глефу он всё же не упал. – УБЬЮ! УБЬЮ! УБЬЮ!!!

Безумный рев разнёсся над вымершим селением. Рыча, он красными глазами уставился на потустороннию тварь, к которой со всех сторон стягивались волны песка. Они вырывались из элементальных абсорбаторов, поднимались из глубин земли, отделялись от рассыпающейся в пыль посуды, и окон пустующих домов.

Кремниевые волны накатывали подобно морскому шторму, и с каждой новой волной Паша чувствовал, как жизнь покидает его. Обычно управление кремнием тратило выносливость, но сейчас оно забирало тепло пылающей крови, дыхание разгорячённых лёгких, свирепость мыслей и чувств, бушующих в голове, оставляя после себя лишь холод. Павлу было плевать на своё состояние. Всё, что он видел – выродка, убившего Мишаню. Его друга… Брата… Семью…

Глядя на волны серого песка, гребни которых вытягивались в форме остроконечных щупалец, в пустых глазницах потустороннего отразился страх.

С приглушенным грохотом щупальца обрушились на призрачного скелета, в клочья разорвав энергетическую оболочку.

Сколизские корни, наполняющие естество эмантир, оказавшись на воздухе без защиты, тут же начали распадаться. Они шипели и пузырились, испуская густые клубы дыма. Сквозь едкую завесу виднелась тёмная долина, залитая мрачным серым светом.

Потусторонний мир, что удивлял своим немыслимым разнообразием растительных форм, был не похож сам на себя. Не было ни светящихся грибов, ни фиолетовой травы. Лазурный свет бесчисленных звёзд не мог пробиться сквозь серую мглу, затянувшую небеса. Во всю ширь взора виднелись лишь гигантские чёрные гробы, парящие над безжизненной землёй, и сотни… тысячи многоруких призрачных силуэтов, жадно вглядывающихся пустыми глазницами сквозь брешь в иную реальность.

– Не Смей Бежать, Тварь! – Паша рассвирепел пуще прежнего, поняв, что выродок пытается улизнуть.

Волны кремния, наконец, добравшиеся до сути противника, начали рвать корневища. В то же время кровь, вытекающийся из многочисленных ран Павла, из ноздрей, ушей, и глаз, больше не была ярко-алой. Она окрасилась в тёмно-фиолетовый. Из горла вырывался затхлый запах разложения и некроза.

Когда больше половины сколизких корневищ всё же просочилось в потусторонний мир, и исчезли вместе с преследующим кремнием, Паша не мог видеть ничего дальше пары десятков метров. Глаза затуманились. Он понимал, что выродок сбежал. Но ярость, что переполняла нутро, исчерпала себя. Пустота заняла ее место.

На негнущихся ногах, которые уже перестали восстанавливаться, он побрёл к месту, где погиб Мишаня. Сломанная лодыжка волочилась по земле, словно у живого мертвеца. Огромный каркас мышц, поддерживающих скелет практически исчез, оставь обтянутые кожей кости. Цена за использование колоссальной элементальной силы оказалась слишком высока. Тем не менее Паша, опираясь на глефу, дошёл до места гибели друга. Он упал на колени перед обескровленной рукой – всего, что осталось от Мишани.

Конечность мало чем отличалась от обычной человеческой, за исключением ненормальной бледности. Однако при внимательном рассмотрении можно заметить, что из обломка ключицы и лопатки торчат полые трубки люменисцирующих сосудов темно-фиолетового цвета. Какими бы поверхностными знаниями об анатомии вы не обладали, можно с уверенностью сказать, что такого в человеческом организме быть не должно.

– Прости… Я не смог… Прости… – Паша прижал руку Мишени к груди и прикрыл глаза.

Сгорбившаяся на коленях тощая фигура слабо напоминала бравого молодца. Скорее заканчивающего жизнь старика, явившегося на могилу родственников, давно покоящихся в земле. Минуты сменяли секунды, Паша не двигался, не плакал, ощущая лишь как медленно угасает разум.

Несмотря на абсолютную пустоту и безразличие внутри, остатки здравого рассудка подсказывали, что продолжая в том же духе он умрёт. Некому тогда будет найти потустороннюю тварь, чтобы причинить ей все страдания мира, заставив молиться о смерти, проклинать собственного сына и себя самого за судьбу, которую тот недавно благодарил.

Опустив руку Мишани на колени, Паша попытался разорвать свою чёрную куртку, однако оказалось, что силы в руках меньше, чем даже у трёхлетнего ребёнка. Пришлось дрожащими пальцами тянуться к застёжке, и медленно стаскивать вниз ползунок. Он пошарил по внутреннему карману пиджака, ощущая влагу от пота и крови иссохшими пальцами.

Телефон нашелся очень быстро, но когда была нажата кнопка разблокировки, две трети экрана оказались тёмными, в то время как края трещин переливались цветами жидкой радуги. Паша несколько раз осторожно постучал по телефону, но так ничего и не исправилось. К счастью сенсор не пострадал, и графический ключ сработал.

Пункт за пунктом он зашёл в магазин чёрной карты, и заказал четыре капсулы титанида. После чего купил большое количество еды, в основном консерв с удобными для открывания крышками.

Уже привычный к своей слабости и полумёртвому состоянию Паша умело наполнял желудок водой и едой, чтобы перекрыть потребление титанида.

Тело, стремительно теряющее жизненные силы, вновь наполнялось энергией. Корни волос, которые уже начали седеть, почернели, впалые глаза встали на место, кожа разгладилась, волокна разорванных мышц сплетались извивающимися нитями. Огромные фиолетовые гематомы, кровавыми пузырями собравшиеся под кожей, рассасывались. Даже кости, утратившие целостность, и превратившиеся в многочисленные осколки, подобно пазлу выстраивались в единую структуру…

Лишь пустота и холод внутри не покидали тело. Казалось, они были запечатлены в самых глубинах души, куда лечебное действие титанида проникнуть не могло.

Паша собрал остатки сил и поднялся. Он завернул руку друга в свою зимнюю куртку, превратившуюся в лохмотья, добрался до машины, угнанную Мишаней. На своих двоих он не то что до Горького, даже до конца деревни добраться бы не смог.

Глаза слипались, но засыпать категорически нельзя. Кто знает, вернется ли тварь с подмогой.

С третьего раза заведя «Жигули», Паша вдавил газ в пол и с пробуксовкой тронулся с места. Он спешил… Потерять сознание в пути с человеческой конечностью на пассажирском сидении – немногим лучше встречи с потусторонними тварями.

Путь до Горького занял не так уж много времени, однако по внутренним ощущениям будто целые сутки. Паша направился к поместью Егорова – единственному месту, где он мог показаться в таком состоянии, и с таким багажом. Однако угасающее сознание полностью оставило контроль над телом на самом въезде в сосновый бор.

Глава 47
Мутации

Открыв прямоугольную коробку, Паша немигающим взглядом уставился на металлический шприц. Вдоль цилиндрического тела проходила прорезь, сквозь которую виднелась стеклянная сердцевина со светящейся зеленой жидкостью.

За окном – поздний вечер, тучи затянули небо, и лишь флюоресцирующий состав освещал темный кабинет. Сверхъестественное свечение неравномерно ложилось на мрачное, истощённое лицо юноши. Отчего и без того недружелюбная физиономия выглядела еще более жутко.

Паша пришел в себя едва ли десять минут назад, болезненный, ослабший. Если бы не отчаянная нужда в питательных веществах, то даже еда была бы проигнорирована. Что уж говорить об обеспокоенных охранниках, приволокших начальника с соснового бора, а вместе с ним и оторванную человеческую руку.

У подчиненных возникло много вопросов, но Паше не было дела. Он просто ушел, уединился. Нутро переполняла апатия… но в то же время и парадоксальная жажда силы.

Прямо сейчас он разглядывал то, что могло даровать эту силу. Однако расплывчатое описание заставляло колебаться:

«Экстракт инициации зверя – мутаген, способный передать экстраординарные способности существа отличного вида другому. Для использования необходимо дополнить экстракт в шприце кровью или иными жидкими генетическими материалами донора. Дождаться, пока цвет смеси станет желтым, и ввести себя. Использовать экстракт инициации зверя можно только один раз. Выбирайте донора с осторожностью, применение крови фруктовых летучих мышей не сделает вас вампиром».

Вопрос о широком выборе доноров не стоял. Рядом имелась только рука лучшего друга со странной жидкостью, текущей по сосудам в костях. Она напоминала склизские корневища, что вырвались из тела Мишани. Но при этом не распадалась на воздухе в туман и не открывала портал в потусторонний мир. По всей видимости, это было нечто среднее между потусторонней материей, и естественными человеческого тела. Так или иначе, рука отражалась в детекторе аномалии яркой светящейся точкой.

«Лучших альтернатив у меня нет».

Рисковать единственным шансом и пытаться извлечь гены эволюционистов… непозволительная роскошь. Да и сила, продемонстрированная эмантир, оказалась выше всяческих ожиданий. Оставалось понять, какими физиологическими изменениями обернется использование мутагена. И какую часть силы удастся получить в следствии.

Простояв так пару минут, Паша покачал головой. У него не было ни малейшего понятия о том, чем все это закончится. Прецедентов нет, по крайней мере, известных. Так какой смысл колебаться? Без силы, даже если он отправится в потусторонний мир, каким-то чудом доберётся до проклятого эмантир, удастся ли убить его на домашнем поле?

Победа над энергетическим скелетом – такая же удача, как победа над трехпалой тварью, следившей за ним с крыши.

В прямом бою, когда призрак уже знает, чего конкретно ожидать, с учётом чудовищной скорости, силы и странных энергетических залпов… Шансов немного.

Наконец решившись, Паша прикрутил металлическую иглу к кончику шприца, после чего сделал забор фиолетовой жидкости из костной ткани.

Реакция началась мгновенно. В зеленой среде, смешавшейся с фиолетовой, начали образовываться желтые хлопья. Они быстро разрастались во все стороны, кристаллизуя содержимое шприца. Металлический корпус сильно нагрелся. К счастью, ни он, ни стеклянная ампула внутри не пострадали.

Около получаса потребовалось, чтобы шприц остыл. И чем ниже становилась температура, тем быстрее желтый кристалл распадался, становясь все более жидким. Когда шприц остыл до комнатной температуры, Паша глубоко вздохнул и вогнал иглу в толстую вену на сгибе локтя. С его торчащими наружу сосудами даже медсестра-первогодка после жаркой вписки не промахнулась бы.

«Ну… вроде ниче…».

Выдавив содержимое шприца и ощутив тепло, разлившееся по руке, Паша прислушался к внутренним ощущениям. Никакого дискомфорта, боли…

Обнадеживающие мысли длились ровно до того момента, пока жидкость не сделала полный оборот по системе кровообращения, замкнувшись на себе.

Расслабленное выражение лица исчезло. Желваки вздулись под скулами. Шею расперло и иссекло вертикальными канатами, иссохшие мышцы по всему телу свело судорогами. Да такими, что Паша чуть не отрубился от болевого шока. Но агония, длившаяся несколько секунд, оказалась ничем в сравнении с ужасающей сверлящей болью, пронизавшей кости. От черепа до фаланг пальцев, от таза до позвонков.

– Кхмммм!!!… – Паша прогудел в плотно сомкнутые губы, с широко распахнутыми глазами, в которых читалось безумие. Могло показаться, что он стойко сдержал крик, однако в действительности нижняя челюсть просто не распахнулась, а губные мышцы спазмировали так, что сдержали мощнейший поток воздуха из агонизирующих легких.

Всего за три или четыре минуты Паша отрубался по крайней мере дюжину раз. Снова приходя в себя по той же причине, по которой терял сознание…

Боль!

Всепоглощающая, всепожирающая. Нервная система сходила с ума.

Земля вокруг поместья, казалось, чувствовала это. Серые частицы, содержащиеся в промерзшей тверди, вибрировали и поднимались, заставляя рыхлый снег терять упорядоченную структуру и оседать вниз. Вскоре белоснежный покров в радиусе полусотни метров сменился на серый. Волна за волной пульсация расходилась от центра к краям, а затем вдруг частицы устремились в дом. Снося перепуганных охранников, направлявших на пылевую бурю оружие.

Раздались выстрелы, но что пули могли сделать песку? Тот, пробив окна и даже стены в нескольких местах, проник на второй этаж, окружая Павла. Вихрь разрушал все вокруг: новые товары, закупленные для оснащения ресторанов быстрого питания, электроинструменты, мебель, документы. Если бы Паша мог, он бы проклял собственную силу. Но все, на что хватало сознания – чувство боли и истощения.

Истощения на грани голода, но иного. Организм в чем-то отчаянно нуждался, и этого чего-то вокруг было предостаточно. Вихри пыли начали разделяться. Светло-серые блестящие песчинки оказались наверху, в то время как темно-серые осели вниз и начали формировать струи, вонзающиеся в дрожащее тело со всех сторон. Несколько рассыпчатых нитей пробили кожу головы, заставив Павла широко распахнуть глаза. Он ощутил, как под скальпом расползаются муравьи, постепенно сливающиеся с черепом.

Клетки соединительной ткани вырабатывали громадное количество коллагена и эластина, чтобы поспеть за поступлением инородных веществ. В межклеточное вещество стекалась вода со всего организма, инородные кристаллы, коллаген и эластин. Запасы фосфора в изломанных костях также быстро истощались, вымываемые кровью. Сложные химические реакции, происходящие в организме с невероятной скоростью благодаря поддержке мутагена, привели к чудовищным изменениям. Началась реструктуризация скелета.

Каждый внутренний орган обрастал собственной костяной оболочкой. От ребер и позвоночника отделялись ветвистые наросты, связывающие их в единую сеть. Сам по себе скелет увеличивался в размере, вытягивая Павла в высоту и в ширину. Сосуды, капилляры, слёзные и железные протоки обвивались упругой тканью, чуть более плотной, чем хрящи, но достаточно гибкой для существенного сжатия-расширения. Вокруг мышц также образовывался костяной каркас, но не такой глухой, как на внутренних органах, а состоящий из реброподобных отростков, берущих начало в обычных костях. Под кожей они были почти не видны, но во время напряжения мышц становилось очевидно, что картина подкожного строения полностью изменилась. И на удивление для столь спонтанной мутации, они выглядели чрезвычайно гармонично, будто к уже существующей мускулатуре добавился новый рельефный слой, похожий на зубчатые мышцы по бокам пресса. Даже шея не стала исключением, обзаведясь защитными кольцами.

Помимо очевидных изменений опорно-двигательной системы, было что-то ещё… Нечто, морозными нитями пронизывающее всё тело. Нечто, откликающееся на зов воли.

Паша поднял ладонь, и над её поверхностью заиграли тусклые пурпурные огоньки.

«Это проклятая сила…».

Он сжал ладонь в кулак. Один лишь вид потусторонней энергии возвращал к моменту бессильного наблюдения за смертью лучшего друга.

– Павел Сергеевич!

В раскуроченные двери второго этажа влетела группа охранников с автоматами Калашникова наперевес. Они настороженно оглядывались, но не видели врага. Лишь попорченное песком оборудование на сумму в несколько миллионов рублей.

Но самой большой проблемой было то, что Павел стоял посреди раскуроченной комнаты весь в крови, в изодранной одежде. С медленно заживающими ранами по всему телу.

Как охранники, они не выполнили свою работу. Не то чтобы стыд и совесть… но премия, возможно даже зарплата.

– Че там⁈ Че там⁈ – Сквозь ряды бойцов пробился Алан Турсунбеков, а следом за ним Богдан Сладко. Взглянув на огромный ущерб помещению и товарам, тувинец раскрыл глаза так широко, как никогда прежде. – Баля… Э, айтым не мин, кормостор мында. Балда, не веришь мне. Как сен объяснишь, что это не духи, а? Тупой Богдан, баля…

Повернувшись к Сладко, грозно жестикулировал Алан. Он уже устал доказывать другу, что на их начальника духи охотятся. А этот Поволжский бурлак всё в ум никак не возьмёт.

– Как много народа это видело? – Спросил Павел как ни в чём не бывало, проглатывая таблетку титанида. Глядя на охранников, смущённо опускавших головы, он понял, что на этот раз натворил делов и поднял много шума. – Всем глазастым и ушастым доходчиво объясните, что это был взрыв газовых баллонов. Как именно, меня не касается, хоть мохнатыми колоколами перед зенками машите и в гипноз вводите.

Отдав распоряжение, Паша взял руку лучшего друга и отправился в лес. Но перед этим принять душ и переодеться. Он не мог хоронить останки Мишани, будучи в таком отвратительном состоянии.

Глава 48
Сюрпризы

Павел стоял посреди бора, занесенного снегом, с закрытыми глазами. Вековые сосны, ощетинившиеся инеем, словно старые воины, охраняли тишину леса. Их запах был настолько отчётлив, что можно было различить, где какое дерево находится. Солнце, холодное и бледное, пробивалось сквозь густые кроны, окрашивая снег в сверкающие тона. Зрачки, расширившиеся под веками, казалось, находились под светом ярких ламп. Тишина, нарушаемая лишь скрипом веток под тяжестью снега и свистом ветра, царила вокруг. Но слух улавливал копошение белок в сотнях метров, полёт редких зимних птиц, даже разговоры многочисленных рабочих, готовящихся к очередному трудовому дню в поместье.

«Чувства обострились настолько, что в это трудно поверить».

Подумал он, резко распахнув глаза.

Павел отчётливо видел, как хлопья снега медленно кружатся в воздухе. На расстоянии дюжины метров он разглядывал структуру и кристаллические пластины каждой снежинки. Они сверкали и переливались, как миллионы маленьких алмазов.

«Не только органы чувств, все тело ощущается иначе. Будто с велосипеда на Бугатти пересел».

В мгновение ока он сорвался в сторону дерева, словно пуля, выпущенная из ружья. В восприятии Павла собственные движения были плавными, но со стороны любой человек увидел бы лишь рваную размытую тень. Массивным кулаком он пробил ствол насквозь.

Дерево, толщиной с человека, треснуло в центре, и грохоча, рухнуло. Во все стороны взметнулся снег, а зверьки и птицы, занимавшиеся поиском еды в зимнем лесу, в ужасе бросились бежать.

«Экстракт инициации зверя невероятен… Базовые характеристики возросли более чем вдвое. Кости окрепли так, что можно колотить стальные груши сутки напролет без последствий. Да хоть из пушки в живот стреляй, вряд ли такой каркас можно сломать без точечного приложения сил. И это лишь физические изменения…».

После похорон останков Мишани почти всю ночь он посвятил исследованию потусторонней энергии. Последняя оказалась полной противоположностью того, в чём Павел варился с рождения и даже после принятия титанида. Это не было похоже ни на силу, ни на выносливость, ни на реакцию.

Нечто, являющееся продолжением мысли, воли, но материальное. Будто дополнительные руки и ноги, в которых убрали посредников в виде нервных импульсов, и плоти.

Её использование было в равной степени простым и сложным, как попытки не думать о белой танцующей обезьяне. Как обязательство перед собой встать с утра пораньше и посвятить весь день важным делам, столкнувшееся с всеаожирающей ленью. Это был не инстинктивный отклик, а процесс борьбы и подчинения для получения результата.

На уровне физических чувств энергия была чем-то вроде хладагена, пронизывающего кости и плоть. Вокруг сосудов, по которым она текла, а это был ли именно сосуды, Паша проверил, сделав глубокий надрез в области предплечья, распространялась приятная прохлада. И действительно, когда энергия выходила из тела, она была температурой примерно минус пятнадцать градусов Цельсия. Так что при извлечении пурпурных всполохов, удавалось легко определить расход, основываясь на том, насколько теплее становится. Наверняка были и иные способы, но он больше был занят практическим применением данной силы.

Потусторонняя энергия оказалась податлива на простые манипуляции. В определённом диапазоне легко растягивалась, сжималась, уплотнялась и рассеивалась дымом. Но попытки расширить диапазон, сжав энергию в несколько раз, приводили к отказу и выходу энергии из строя. Она резко расширялась, возвращаясь к первоначальному объёму и образуя ударную волну. То же самое и с растяжением. Пока энергия не доходила до толщины двух пальцев, всё в порядке, но на попытки утончить, она просто разрывалась.

Паша чувствовал, что это можно сделать, но словно у отсидевшего ноги человека, резко вставшего и попытавшегося побежать, конечности попросту отказывали.

Энергия срывалась из под контроля, как выскальзывало мыло из мокрых рук.

Он промучился так всю ночь, пока не почувствовал, что не истощил весь запас пурпурного хладогена.

Приятным моментом было то, что энергия необъяснимым образом пополнялась. Откуда, неизвестно, но по мере пополнения чувство голода, мучившее переросшее тело весемьдесят процентов времени, также уменьшалось. Словно клетки получали энергию без необходимости расщеплять пищу. Правда появилась другая проблема, даже с изменившимся гомеостазом, если не заниматься физической активностью и не подкрепляться титанидом, он очень быстро замерзал. Впрочем, это незначительная плата за силу.

Экстракт инициации зверя преподнёс огромное количество сюрпризов. Костяная броня под кожей, потусторонняя энергия, обострившиеся чувства, возросшие физические характеристики.

Паша не был уверен, но ощущал что-то еще. Что-то глубокое, непонятное. Смутное, неопределенное. Если бы обычный человек вдруг почувствовал это, ни за что сам бы не разобрался. Но он был другим, знакомый с необъяснимым чувством. Притяжением чего-то родного, скрытого в недрах земли…

– Павел… фуф… Сергеевич, там… ха… женщина… приехала. Говорит, мать Миши Шустрина. Вас ищет. – Запыхавшийся солдат, после бега по пересеченной местности, принес дурные вести.

Мысли оборвались, Паша почувствовал, как сердце медленно опускается вниз. Осознание того, что Мишаня погиб не только для него, но и для всего остального мира, для матери, для родственников, для друзей… Всё это вновь погрузило в пустоту едва пришедший к стабильности разум.

Чувство притяжения, смутной полярностью запечатлённое в недрах земли, усилилось. Но в этот раз оно исходило от бойца.

– Павел Сергеевич, нам её выпроводить? – Солдат недоуменно уставился на начальника, безучастно смотрящего перед собой. – Павел Сергеевич?… Вы меня слышите?

– Слышу… – Хрипло прошептал он. Паше захотелось, чтобы чертов солдат исчез с глаз долой… просто испарился. Но когда он повернул голову к раздражающему бойцу, то увидел, что бедолага болтается в воздухе на высоте трех метров. Словно поднятый невидимой рукой. – Это… Я?…

Паша недоверчиво уставился на раскрытые ладони, сжимая и разжимая пальцы. Он чувствовал, будто держит парня собственными руками, но инородная тактильность выдавала вовсе не очертания нормальных частей тела. Нет, вместо этого Паша нащупывал скелет, каждую отдельно взятую косточку.

Плавно опустив на землю запаниковавшего бойца, уже собиравшегося кричать, Паша, наконец, осознал. Контролировать солдата было также просто и также привычно, как контролировать кремний. Нужно удостовериться наверняка но сначала… Сначала встретиться с Людмилой Алексеевной.