Текст книги "Секс лучше шоколада"

Автор книги: Карен Робардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 28

С минуту Джули лишь смотрела на Макса, не говоря ни слова. Только что съеденный с таким упоением кусок пиццы вдруг показался ей свинцовой чушкой, тяжело осевшей в животе. Она запоздало пожалела, что согласилась поужинать пиццей.

– Я думаю, мистер Хинкл…

– Джордж, – вставил Хинкл

– Ну хорошо, Джордж. Так вот, я думаю, Джордж прав. Мне кажется, мой отец был водителем грузовика. Во всяком случае, было время, когда он обещал, что займется мной и Бекки, как только «забросит баранку», – так он выражался. Он очень много ездил. – Джули умолкла, посмотрела на Макса и тяжело вздохнула. – Честное слово, я мало что о нем знаю. Моя мать развелась с ним, когда мне было два года. Он был ее вторым мужем. После него у нее было еще четверо. Отец редко появлялся, хотя мама иногда велела ему приходить… – Рассказывать об этом оказалось тяжелее, чем она думала. Все это было слишком личное. Если бы Макс не смотрел на нее, словно бросая ей спасательный пояс, она бы не сумела выдавить из себя ни слова. – ...Когда ей нужны были деньги. Он давал ей деньги, когда они у него были. Насколько мне помнится, деньги у него водились редко.

– Он надолго исчез из твоей жизни, когда тебе было четырнадцать?

Джули кивнула. Макс встал из-за стола, подошел к дивану, на котором она сидела, сел рядом и взял ее за руки. Джули судорожно вцепилась в него.

– Можешь мне рассказать, что было, когда ты видела его в последний раз? Мне кажется, это важно.

Макс смотрел на нее с таким участием, что у Джули не осталось сомнений: он понимает, как мучительно ей об этом рассказывать. Его молчаливая поддержка придала ей сил. Она забыла, что он лгал ей, что он использовал ее, что с самого начала его дружеское участие диктовалось небескорыстными целями. Она помнила другое: всякий раз, когда ей нужна была помощь, он оказывался рядом… вот как сейчас. Она заглянула ему в глаза и с трудом вернулась памятью в прошлое, на десять лет назад.

– Мама и Бекки куда-то ушли, не помню куда, но точно помню, что я была одна. Уже темнело, я сидела в нашем трейлере и подшивала свое платье на конкурс «Мисс Южная Каролина» И еще я смотрела что-то по телевизору. И тут раздался стук в дверь. Я открыла, и на пороге появился папа. Я давно его не видела, уже лет пять, и мы целую минуту просто стояли на пороге и смотрели друг на друга. А потом он сказал: «Привет, Бекки». А я засмеялась и говорю: «Я Джули». И он сказал: «Да, конечно», и спросил, как я поживаю… что-то в этом роде. Он вошел, но я видела, что ему не по себе… Ну, мне тоже было не по себе, я ведь его почти не знала, хоть он и был моим отцом, а он даже не смог отличить меня от Бекки. Ну, словом, мы какое-то время посидели вместе, я даже не помню, о чем мы говорили, мы почти все время молчали. Я же говорю, нам обоим было неловко, а он был какой-то сам не свой, как будто торопился поскорее уйти.

Джули замолчала, с трудом сглотнула и перевела взгляд с глаз Макса на его рот. Это был очень красивый рот, хотя слово «красивый», наверное, было неуместно: ведь это был мужской рот. Но все равно он был красивый, до того красивый, что, глядя на него, она не хотела думать ни о чем другом.

– Джули?

Очень неохотно она вновь встретилась с ним взглядом. Господи, как ей не хотелось возвращаться в прошлое! Эти воспоминания принадлежали другой жизни. Они принадлежали другой Джули. Слишком юной, слишком ранимой Джули.

– Потом он ушел. Ой вышел за дверь, а я подошла к порогу и проследила, как он идет к грузовику – это был старый, разбитый грузовик, – а потом он обернулся и посмотрел прямо на меня. Я помахала, и он сказал «Я люблю тебя, Бекки». – Джули замолчала, потом нашла в себе силы продолжить рассказ:

– Потом он залез в грузовик и уехал. Я его больше не видела, пока не пошла на похороны. И все время на похоронах я не переставала думать: это мой папа, но он даже не мог запомнить, как меня зовут. Вот такая вот жалостная история

Джули вдруг почувствовала, что больше не может говорить. Глаза защипало, и предательская влага покатилась по щекам. Страшно смутившись, она высвободила руки из ладоней Макса и закрыла лицо.

– Джули, – повторил Макс.

Он поднялся, взял ее на руки, как ребенка, и снова сел, держа ее на коленях. Джули сделала глубокий вздох и опустила руки в надежде, что худшее позади и сейчас она овладеет собой. В конце концов, это же глупо… плакать о том, что случилось давным-давно. Лицо Макса расплывалось у нее перед глазами, хотя она изо всех сил старалась сосредоточиться на нем. Слезы не желали высыхать, сколько она их ни удерживала, а вздох, который она сделала, чтобы успокоиться, превратился в рыдание.

Лицо Макса напряглось, и его руки тоже напряглись, он сказал что-то, чего она не поняла. Зная, что он ей сочувствует, Джули совсем расклеилась, слезы потекли еще сильнее, хотя она отчаянно пыталась их сдержать. Она не могла этого вынести, не могла справиться с мыслью, что отец так мало ее любил – даже не знал толком, как ее зовут! Ее вновь охватило то старое чувство безнадежной утраты, чувство заброшенности, которое преследовало ее всю жизнь, и она закрыла глаза, пытаясь вытеснить вместе с болью весь окружающий мир.

– Простите меня, простите… – вот и все, что она сумела из себя выдавить. – Знаю, я веду себя как полная идиотка.

– Ничего, ты поплачь, ничего страшного.

Голос Макса звучал очень тихо и нежно: в этом и таилась ее погибель. Его объятия были такими крепкими и надежными, а Джули, сама о том не подозревая, так нуждалась в утешении, в защите, в чем-то таком, чего она годами была лишена, в чем-то, на что можно было опереться. Она перестала бороться с собой, вся обмякла, прислонившись к нему, обхватила руками его шею, спрятала лицо, уткнувшись в широкое плечо, и разрыдалась.

В комнате у нее за спиной что-то происходило, угадывались какие-то передвижения, но Джули не обращала на них внимания. Она прижималась к Максу и плакала, словно в душе у нее открылся неиссякаемый колодец печали.

– Ну, мы пошли, – раздался голос Джорджа, очевидно, обращавшегося к Максу. – Что-нибудь понадобится – позвони.

– Да, мы пошли, – эхом откликнулась Руанда.

Джули вообще забыла об их существовании, пока они не заговорили. Она смутилась и попыталась хотя бы остановить слезы и показать им, что все уже прошло, она выплакалась, успокоилась и вообще она не такая плакса, как они, наверное, думают, хоть и поддалась слабости.

Но было уже поздно: до нее донесся звук открывающейся и закрывающейся двери. Они ушли. Все равно, как она ни старалась, остановиться уже не могла. Слезы словно стали для нее дыханием, формой жизни. Боль слишком долго накапливалась внутри и теперь должна была прорваться наружу. Джули вспомнила, что не плакала с момента последнего прихода отца. Вот тогда, оставшись одна, она горько рыдала, потому что втайне мечтала о нем годами, а когда он наконец пришел, то даже не смог отличить ее от сестры. Она не плакала даже на его похоронах, да и с тех пор не плакала… ни разу в жизни.

Как странно, что она все это сообразила и сопоставила именно сейчас… Сверилась, как говорится, с собственными чувствами!

Эта мысль вызвала у нее горький смешок, скорее похожий на всхлип. И тут Макс стал целовать ее щеку, подбородок, ухо – все, до чего мог дотянуться, – и укачивать ее на руках, как ребенка, и шептать что-то успокаивающее, а она все плакала и плакала.

Наконец, когда слезы кончились и всхлипывания утихли, превратившись в редкие, прерывистые вздохи, Джули замерла в его руках, совершенно измученная. Ее лицо по-прежнему пряталось у него на плече, ей не хотелось шевелиться, потому что именно такого надежного мужского плеча ей в жизни не хватало.

Немного успокоившись, Джули подняла голову и посмотрела на Макса. Его голубые глаза, встретившиеся с ее глазами, показались ей серьезными и печальными, его рука тихонько, почти рассеянно поглаживала ее по спине сквозь тонкую футболку. Ее груди прижимались к его груди, а руки обвивались вокруг его шеи. Он казался таким хорошим, таким правильным, когда обнимал ее вот так, что ей стало страшно. Она стиснула зубы и вскинула подбородок, понимая, что опозорилась окончательно и бесповоротно. Ей хотелось бросить на него строгий взгляд, но она все испортила, прозаически шмыгнув носом.

Макс улыбнулся ей, в его взгляде светилась нежность.

– Слушай, – сказал он, – ты разбиваешь мне сердце.

А потом он наклонил голову и поцеловал ее.

От прикосновения его губ Джули вспыхнула огнем. Она вдруг поняла, что отчаянно нуждается в его теплоте и нежности, в ощущении силы и покоя, которое он в нее вселял. Она просунула язык к нему в рот, и это сработало как детонатор. Поцелуй взорвался. Они лихорадочно прильнули друг к другу, охваченные страстью. Его язык обжигал ее рот. Его губы были упоительно твердыми, горячими и властными, руки обхватили ее так, что у нее едва не затрещали ребра. Она оказалась распластанной вдоль его тела, и стук его сердца отдавался у нее в груди. Его руки нетерпеливо гладили ее по спине, выдергивали край футболки из-под юбки и наконец заскользили, теплые и нетерпеливые, по обнаженной коже. Они слегка дрожали. Джули задрожала в ответ, еще крепче обхватила его шею и поцеловала так, словно от этого зависела ее жизнь. Одна широкая теплая ладонь нашла ее грудь. Джули тихо застонала и бросилась с головой в бешеное пламя желания.

Макс прижал ее к спинке дивана, и Джули ощутила прохладный кожаный валик. Потом Макс навис над ней, сдернул с нее футболку через голову, расстегнул юбку и стянул ее вниз. Джули лихорадочно помогала ему избавиться от одежды, и вот он наконец накрыл ее своим телом. Она широко развела колени ему навстречу и притянула его за плечи к себе поближе. Прикосновение сильных бедер, покрытых жесткими волосами, к ее нежной коже было невыразимо волнующим.

Она так его хотела, что у нее даже закружилась голова.

А Макс все медлил, удерживал ее коленями и ладонями, охватывал ее всю взглядом.

– Мило, – сказал он, очевидно имея в виду кружевной белый бюстгальтер и трусики, все еще надетые на ней, а может быть, и то, что было под ними скрыто.

Джули больше не хотела ждать. Она обхватила ладонью его затылок и притянула его рот к своему. Ей хотелось нежного, неторопливого поцелуя, но он оказался яростным, обжигающим и головокружительным. Когда Макс поднял голову, Джули протестующе застонала, скользнула дрожащими губами по его шее, когда он немного отодвинулся.

Макс быстрыми, ловкими движениями расстегнул и снял бюстгальтер, потом наклонил голову и поймал губами белую, нежную, как сливки, грудь. Джули со стоном закрыла глаза и прижала к себе его голову. Он поцеловал сперва одну грудь, потом другую, а Джули выгнула спину, щедро предлагая ему себя, теперь уже обеими руками сжимая его голову, пока он целовал ее, дразнил и играл с ней. Она двигалась под ним, охваченная безумным желанием, раз за разом проводила руками по его спине, по ягодицам и бедрам.

Она так хотела его, что ей казалось, она сейчас умрет, если он заставит ее ждать еще хоть немного. Макс застонал, когда ее рука сомкнулась вокруг его члена, оторвал голову от ее груди и блестящими глазами заглянул ей в лицо. Задыхаясь, умирая от нетерпения, Джули направила его внутрь, но встретила преграду, о которой совсем забыла: на ней все еще были ее крошечные кружевные трусики.

Джули застонала в нетерпеливой досаде, когда Макс натолкнулся на препятствие из тончайшей ткани, и уже была готова разорвать мешающий им обоим клочок кружев, лишь бы получить желаемое, но он ее опередил: его рука была уже между ее ног, прикасалась к ней через трусики, потирая самое чувствительное место, заставляя ее задыхаться. Потом его пальцы пробрались сбоку под резинку, скользнули внутрь ее и снова выскользнули, и так несколько раз, сильно и быстро. В то же время он снова наклонил голову и принялся целовать ее грудь.

Запрокинув голову на кожаный валик дивана, Джули бесстыдно извивалась под ним, стискивала его плечи, вскидывала бедра в безмолвной мольбе, чувствуя, как внутри нарастает, доводя до дрожи, напряжение. Ей казалось, что она сейчас умрет, если он не овладеет ею сию же минуту.

– Люби меня, Макс, – прошептала она, открыв глаза.

На мгновение он замер, глядя на нее сверху вниз.

– Я люблю тебя, Джули, – сказал он тихо. – Бог свидетель, Джули, я люблю тебя.

Он сдернул с нее трусики, страстно поцеловал и овладел ею с такой стремительной силой, что Джули только ахнула. Он заполнил ее всю целиком и чуть не довел до крайней точки в первый же момент. Она вскрикнула от наслаждения и подалась Максу навстречу, чтобы полнее ощутить его в себе. И тут он начал двигаться, то выскальзывая из нее, то снова пронзая ее с нетерпеливой страстностью человека, стремящегося к собственному высвобождению, а она следовала за каждым его движением, поднималась все выше по огненной спирали, пока наконец не забилась в экстазе.

– Макс! О, Макс!

В ответ послышался глухой стон: он нашел свой собственный путь к свободе, до боли вжимаясь в ее трепещущее тело, и наконец замер.

Проведя какое-то никем не засеченное и не измеренное время в блаженстве сексуальной нирваны, Джули стала постепенно приходить в себя.

Она зашевелилась под тяжестью его большого, сильного тела. Макс поднял голову и вопросительно взглянул на нее. Джули встретила его взгляд.

– Было здорово, – сказала она серьезно. – Мне было очень, очень хорошо.

Улыбка, раздвинувшая его губы, добралась и до глаз.

– А ты способная ученица. Вот такой постельный разговор мне по душе.

– Поверь, я сама об этом догадалась.

Прижиматься вспотевшей кожей к кожаной обивке дивана оказалось, как обнаружила Джули, не слишком приятно. Все равно что лежать голой на постели из клейкой ленты: каждое движение причиняет неудобства. Макс, должно быть, догадался об этом: он передвинулся, сам лег на диван, а она удобно растянулась поверх него.

С минуту Джули просто наслаждалась новым положением. Потом приподняла голову и задумчиво посмотрела на него.

– Макс…

– А?

Его руки поглаживали ее ягодицы, и она ощущала, как возбуждение вновь охватывает Макса. Джули инстинктивно заерзала, и его руки стиснули ее сильнее.

– Ты ведь только что сказал, что любишь меня? – спросила она.

Он поморщился, и его руки замерли.

– А ты внимательно слушала?

– Конечно.

Несколько мгновений Макс пристально изучал ее лицо, не говоря ни слова, потом усмехнулся:

– Я так сильно тебя люблю, что мне даже становится страшно. С той самой минуты, как я впервые тебя увидел, надо мной будто взошло солнце. Стоит мне бросить на тебя взгляд, как у меня земля буквально уплывает из-под ног. Ты улыбаешься, и у меня на душе светлеет. Ты плачешь, и у меня разрывается сердце. Ты получила ответ на свой вопрос?

– Такого я не ожидала, – ошеломленно призналась Джули.

– Я стараюсь.

– Это правда? – В ее голосе прозвучала нотка сомнения.

– Правда, – засмеялся Макс.

Все еще растянувшись голышом на его груди, опираясь подбородком на сложенные руки, Джули задумчиво уставилась на него.

– Ладно. Даю тебе один шанс. Объясни, почему ты мне лгал и использовал меня, чтобы добыть информацию на Сида, но объясни так, чтобы у меня не возникло желания тебя убить.

Макс вздохнул:

– Я обнажаю перед тобой свое сердце и душу – не говоря уж о теле, – а ты все еще мне не доверяешь? Я сражен.

– Будешь сражен, если сию же минуту не начнешь говорить, – грозно пообещала Джули.

– Ладно, – кивнул, сдаваясь Макс. – Как я уже говорил, изначально у Дебби не было с тобой ничего общего. Я…

Раздался стук в дверь. Джозефина вихрем выскочила из-под стола и бросилась к двери с яростным лаем. Макс и Джули обменялись взглядами. Макс, нахмурившись, выбрался из-под нее и схватил свою одежду. Джули лихорадочно последовала его примеру.

Снова раздался стук – громкий и бесцеремонный. Джули в тревоге взглянула на Макса. Разве наемные убийцы стучат в двери? Конечно, нет! Они входят без стука.

Макс хмурился. Он уже успел натянуть джинсы и надевал рубашку.

– Кто там? – крикнул он, и взял свой пистолет со столика у изножия дивана.

Джули, торопливо справившись с бельем, застегивала юбку. Макс медленно двинулся к двери, держа пистолет в правой руке дулом вниз. Джозефина продолжала лаять как безумная.

– Откройте, полиция!

Джули застыла в недоумении. Полиция? Полиция – это ведь хорошо, так? А может, и нет, судя по выражению на лице Макса. Она поспешно натянула футболку и оглянулась в поисках туфель.

– Это ты, Дорси?

– Да, это я. Открывай, Макуорри.

Макс оглянулся на Джули. Она уже была одета и обута, сжимала в одной руке сумку и торопливо проводила щеткой по волосам.

В конце концов, ей не хотелось предстать перед полицией в таком виде, будто она только что встала с постели, хотя в действительности так оно и было.

– Ничего страшного. Я знаю этого парня. Он придурок, но он честный придурок.

Джули кивнула, переводя дух. Макс сунул пистолет за пояс джинсов, прикрыл его рубашкой навыпуск и открыл дверь.

На пороге стояли два полицейских в форме. Они окинули взглядом Макса, потом взглянули через его плечо на Джули, которая только что подняла с полу Джозефину. Почувствовав себя в безопасности на руках у друга, Джозефина сразу успокоилась.

– Чем могу помочь? – спросил Макс не слишком дружелюбно.

Более высокий из двух полицейских поморщился, как от зубной боли.

– Ты арестован, Макуорри.

ГЛАВА 29

– Не может быть. Ты шутишь.

Макс ошеломленно смотрел на Дорси. Второй полицейский, когда-то служивший вместе с Максом, покачал головой:

– Никаких шуток. Оружие имеется? Ну, ясное дело. Давай-ка его сюда по-хорошему, окей? – Дорси вошел в помещение и протянул руку. Второй полицейский, маячивший за его спиной, вытащил пистолет.

– Вы не можете меня арестовать. За что?

– Оскорбление действием. У нас есть ордер. Ты…

– Что?!

– ..имеешь право хранить молчание. Если ты…

– Я знаю свои права, – прервал его Макс. – Черт возьми, Дорси, я при исполнении. Видишь эту леди? – Он дернул головой в сторону Джули, следившей за происходящим широко раскрытыми глазами. – Ее «заказали», ясно? Кто-то пытается ее убить. Я работаю ее телохранителем.

– Как же, как же.

Дорси вытащил наручники, и не успел Макс опомниться, как один стальной браслет уже щелкнул у него на запястье. Прикосновение холодного металла означало, что это не сон и все происходит наяву. Дорси уже поворачивал его кругом, тянулся за вторым запястьем и, глотая слова, договаривал его права, а его напарник подтолкнул Макса к письменному столу и начал обыскивать.

– Не трогайте его! – Джули выступила вперед, прижимая к груди Джозефину.

– Мы не делаем ему ничего плохого, мэм. А вам лучше бы держаться от всего этого подальше, – посоветовал второй полицейский.

Уворачиваясь от Дорси, не давая заковать второе запястье, Макс лихорадочно соображал, что можно предпринять.

– Черт бы тебя побрал, Макуорри… – Дорси снова схватил его за руку, а его коллега вытащил у Макса из-за пояса «глок».

– Макс, может, позвонить кому-нибудь? Кто может помочь? – в панике спросила Джули.

– Хинклу, – ответил он и продиктовал ей номер, продолжая уворачиваться от стального браслета.

– И почему ты не можешь сдаться по-тихому, никому не осложняя жизнь, Макуорри? – со вздохом сказал Дорси и двинул Максу коленом в поясницу.

Макс застонал и согнулся пополам. Дорси воспользовался этим и схватил его за руку.

– Что вы делаете? Ему же больно! – Джули уже стояла у стола, бледная, с расширившимися от страха и отчаяния глазами. – Макс, Хинкла нет дома. У него включен автоответчик.

– Расскажи ему, что происходит. Скажи, чтобы бежал в 74-й участок.

Ему не удалось сдержать прорвавшееся в голосе отчаяние. Если бы мыслительные способности можно было измерять в ваттах, мозгов Дорси не хватило бы на питание самого слабенького карманного фонарика. Раз уж он решил действовать, отговорить его было невозможно, а если его не отговорить, Джули останется наедине с тем, кто за ней охотится.

Джули все еще говорила по телефону, когда Дорси вдруг без предупреждения заломил ему руку за спину. Резкая боль пронзила плечо Макса, он невольно вывернулся, чтобы облегчить ее. Второй браслет щелкнул на запястье. Теперь его руки были скованы за спиной.

Черт, значит, он влип.

Полицейские подталкивали его к двери.

– Джули, тебе нельзя оставаться одной! Дорси, ты можешь прихватить ее в участок вместе с нами?

– Нет, не могу. – Голос Дорси стал издевательски вежливым, когда он, вместе с напарником выталкивая Макса в коридор, добавил через плечо:

– Извините, мэм.

– Джули!

– Я здесь, Макс. Офицеры, вы не можете…

Полицейские бесцеремонно затолкали Макса в лифт, и закрывающаяся дверь отрезала ее слова. Он не сразу пришел в себя, тупо уставившись на потускневшие стальные панели. Лифт дернулся и двинулся вниз.

– Джули! – заорал он во всю силу легких, но был вознагражден за свои усилия только подонком Дорси, заломившим ему за спину теперь уже обе руки, еще больнее, чем раньше.

Макс скрипнул зубами.

– Попробуй только заори так еще раз, и я тебе вышибу мозги.

Дорси выпустил его руки.

– Дорси, ты тупое дерьмо. Если с ней что-то случится, я разберу тебя на запчасти.

С Макса градом лился пот. Лифт, дергаясь и содрогаясь, медленно продвигался вниз. А Джули тем временем осталась одна на третьем этаже, не имея никакой защиты, кроме Джозефины.

– Слыхал, Николс? По-моему, он нам угрожает при исполнении.

Макс сделал глубокий вздох. Если он потеряет самообладание, он спровоцирует Дорси на жесткие действия, а это совсем ни к чему. Ему надо поскорее выбраться из этой передряги. Джули осталась без прикрытия. Если наемный убийца находится где-то поблизости, а в душе у Макса с каждой секундой росла уверенность, что так оно и есть, Джули погибнет.

Дорси был честным, но грубым и глупым полицейским, однако уж больно вовремя кто-то послал его произвести арест. Кто-то стоял за этим, и Макс с ужасом догадывался, кто именно.

Джули обречена. При мысли об этом его охватил страх, подобный порыву ледяного ветра. Он вспомнил девушку, погибшую под колесами перед входом в ее магазинчик, вспомнил, как Джули подверглась нападению прямо у себя дома. Страх превратился в ужас. Надо было немедленно подавить его. Нет ничего хуже, чем поддаться страху.

Макс заставил себя успокоиться, и тут лифт наконец достиг нижнего этажа.