Текст книги "Идеальная пара"

Автор книги: Карен Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Да, – согласилась Виолетта, – из Франции.

– Джентльмена?

– Сына, наследника Шелберна, я думаю, – она все еще чувствовала его прикосновения, даже сейчас сердце ее билось учащенно. Она умоляюще посмотрела в лицо своему хранителю: – Гаспар, пожалуйста, если кто-нибудь станет искать меня, скажешь им, что ничего обо мне не знаешь. – Она подняла глаза на Саймона, умоляя о том же самом.

– Ты хочешь, чтобы мы с Гаспаром солгали? Но что сделал тебе этот человек?

На этот раз она выронила из рук поднос с бусинами.

– О, Виолетта! – вскрикнула Фанни, опускаясь на колени, чтобы помочь собрать ей рассыпавшиеся украшения. – Ты ведешь себя, как девчонка после первого поцелуя.

Вспыхнув, Виолетта опустилась на пол, выискивая серебристые бусинки. Неужели они считают, что первый поцелуй такая простая вещь?

Макс говорил шепотом, едва касаясь своими губами ее губ:

– Молчи. Мы просто притворяемся. Поцелуй меня в ответ, Иоланда. Поцелуй меня так, как целуют шлюхи. Ну, давай же! – это был почти крик отчаяния.

Иоланда ничего не знала о поцелуях, весь ее опыт заключался в том, что как-то однажды она увидела обнимающихся под яблоней конюха и кухарку.

Вокруг них пылали факелы, и один из головорезов рассматривал бумаги Макса. Никто не мог передвигаться по Франции без этих бумаг, без документов. Макс поднял голову и проворчал:

– Ну, что вам еще надо? Или хотите поучиться, как надо обращаться со шлюхой? Отдайте мне мои бумаги. А сами найдите себе по девице. Вам нужно поразвлечься.

– А кто сказал, что ты сам знаешь, как нужно обращаться со шлюхой? И что делать с этой девкой?

Они загоготали. И тогда Иоланда, вспомнив поведение той кухарки, обвила руками шею Макса и сама поцеловала его. От удивления он весь напрягся, затем, расслабившись, рассмеялся победным смехом. Макс еще плотнее прижал ее, держа за талию, и прильнул к ее губам для более глубокого поцелуя. Какой прекрасный маскарад устроили они с Иоландой для Луи, Этьена, Жана и Жака, для этих фанатиков.

Но через мгновение Иоланда забыла и о том, где находилась, и о всадниках, пялившихся на них. От поцелуя Макса ее рот приоткрылся, а он еще больше дразнил ее своим языком. Его руки уже скользнули под плащ, приближаясь к ее груди. Их языки встретились. Она чувствовала, что вся тает, что у нее кружится голова, а все вокруг плывет в дымке.

– Достаточно, – промычал предводитель. – Луи, Этьен… я поеду в таверну. Неплохо бы было выпить вина да еще разок взглянуть на ту девицу, что стоит за прилавком. Я сгораю от нетерпения позабавиться с ней.

Кто-то швырнул на землю бумаги Макса.

– Счастливо повеселиться, гражданин.

Всадники ускакали. Наконец Иоланда была свободна. Но, казалось, она и не собиралась отталкивать Макса от себя. Не хотел отпускать ее и Макс. Они так и стояли, обнявшись, обдуваемые свежим соленым ветром с Канала. Она забыла все хорошие манеры, которым когда-то так старательно училась. Как же должны вести себя леди с джентльменами в таких ситуациях? К своему полнейшему ужасу она продолжала целовать своего спасителя.

Виолетта поднялась, прижимая к себе поднос с бусами.

– Что он сделал? – опять повторил свой вопрос Саймон, с сочувствием глядя на молчаливо стоящую девушку. Глаза Виолетты наполнились слезами. Саймон взял у нее поднос с украшениями и передал его Фанни. – Что сделал тебе тот человек, которого ты сегодня встретила?

– Он помог мне бежать из Франции.

– И теперь ты хочешь, чтобы он поверил в то, что тебя не существует? Он ведь видел тебя. С таким же успехом можно постараться стереть из календаря День святого Валентина.

– Пока Арман находится во Франции, я не могу никому доверять.

– Почему?

Она ответила не сразу.

– Может быть, он… нарочно задержал меня, чтобы мы никогда не встретились с Арманом…

– И чтобы вместо вас ваш брат встретился с врагами?

Она кивнула:

– Разве вы сами не сделали бы все для того, чтобы ваша семья осталась жива?

Саймон, почесав лысину, задумался над ответом.

– Я бы даже мог, наверное, совершить убийство ради спасения своей семьи.

А Виолетте всего лишь пришлось изображать из себя девицу легкого поведения…

– Я бы тоже смогла, поверьте, – теперь она обрела самообладание и пришивала последнюю бусину на лайковую печатку. – Некоторые люди поклялись отомстить Арману за мое бегство.

Саймон вновь принялся за работу и стал растягивать новый кусок сырой кожи – последний этап подготовки к разглаживанию и раскрою.

Гаспар взглянул на него из-под бровей:

– Ты слышал, Саймон? Она просит нас молчать ради нее. Может ли джентльмен солгать ради благополучия леди?

– В наше время многие вещи можно оправдать, даже ложь симпатичному джентльмену.

Виолетта резко подняла на него глаза.

– Откуда вам известно, что он симпатичный?

– Догадался, малышка. Ты ведь не могла уехать из Франции, не разбив чьего-нибудь сердца. А у красивых мужчин тоже есть сердца.

Макс был лучшим ее воспоминанием.

– Единственный мужчина, которого я любила, – это мой брат Арман. И никто больше.

Виолетта оторвала нитку и вывернула перчатку на правую сторону. Вышивка была закончена. Все было закончено. И не только с перчаткой, но и с Максом. Он выполнил свой долг – она была жива, и больше от него ничего не требовалось.

Саймон неодобрительно хмыкнул:

– Бог с ней, с революцией, – сказал он, с усталым вздохом расстилая кожу. – Но почему, я спрашиваю, эти молодые смутьяны сеют хаос и считают беспорядки своей новой модой? Посмотрите, сколько судеб они исковеркали, – ворчал он. – Людям в возрасте Гаспара уже нелегко срываться с места и начинать жизнь заново.

Гаспар пожал плечами.

– Мир снимает с себя кожуру старого, он обновляется. И безо всякого умения – как неопытный ученик без наставника… – он снова склонился над своими выкройками. – Будь, что будет.

Раздался громкий звонок в дверь. И Виолетта, встрепенувшись, вскочила на ноги и поспешила подальше, за тоненькую перегородку, скрывавшую ее от посторонних глаз.

Какое-то время Саймон удивленно смотрел на нее. Наконец он отправился обслуживать клиента, самого заурядного клиента. Через несколько мгновении Виолетта, вся еще дрожа, вернулась за свой рабочий стол. Она поймала себя на мысли, что даже слегка разочаровалась, что это был не Макс. И именно эта мысль поразила ее больше всего.

– Ты уверен, что это здесь? – Макс из экипажа разглядывал окна маленького магазинчика, зажатого в длинном ряду других таких же лавчонок, торгующих книгами, канцелярией и бакалеей. Изо всех дверей и окон магазинчиков повысовывались головы торговцев, раскрывших рты от такой вереницы экипажей, проезжавших и – хвала Всевышнему – остановившихся прямо на их улице. Когда же Макс проигнорировал любезные приглашения посетить их лавчонки и вошел в «Золотую перчатку», по улице пронесся всеобщий вздох разочарования.

– В этом году перчаточная лавка пользуется большим успехом, – ворчали они, один за другим закрывая свои окна.

Когда последняя из карет каравана Макса остановилась перед магазином, сам он был уже внутри и направлялся к стоящему за прилавком лысому владельцу, раскладывавшему свой товар. Перчатки. Простые, без дорогих украшений. Простая строчка. Более дешевая кожа. Баранья, вместо ягнячьей.

– Тысяча извинений, милорд, – ответил хозяин на вопрос Макса. – Но девушка, о которой вы спрашиваете, проработала здесь недолго. Она только училась, но слишком медленно, а у нас сейчас слишком много работы, особенно перед Днем святого Валентина. И мне пришлось уволить ее.

– Куда же она пошла?

– Знаете, я не спрашиваю у своих бывших служащих, куда они уходят. Они могут отправиться, куда угодно. Даже на корабле в Америку вместе с другими эмигрантами, если у них есть желание.

Ярость, накопившаяся в Максе, выплеснулась наружу. Он перегнулся через прилавок и схватил Саймона за рубашку.

– Я знаю, что она где-то здесь. Вы прячете ее!

– Милорд!

Макс отпустил его и наблюдал с побелевшим лицом, как Саймон расправляет помятую рубашку.

– Простите меня, – он на мгновение закрыл глаза, словно собирался с силами. – Только скажите, ведь ее зовут Виолетта?

Хозяин лавки оглянулся на тоненькую ширму, отделявшую прилавок от задней комнаты.

– Милорд, у меня работает много девушек, все они шьют для мастерской. Мои работницы приходят, получают материал, а затем уносят домой шить и возвращают уже готовые перчатки. Я даже не всегда знаю, как их зовут.

– Но эту-то девушку вы должны были запомнить… Черные волосы, мраморно-белая кожа, а глаза, как ночное небо, и пухлые, мягкие губы.

– Милорд, я женатый человек.

Макс вспыхнул.

– Я считаю, просто, чтобы запомнить такую девушку, не обязательно знать ее имя.

Хозяин «Золотой перчатки» пожал плечами.

– Мне очень жаль, но больше я вам ничем помочь не могу. – Жестом руки он указал на прилавок: – Могу предложить богатый выбор перчаток. Есть перчатки во французском стиле.

Виолетта, загипнотизированная близостью Макса, вплотную прижалась к занавешенному проходу. В щелочку между стеной и занавеской ей было прекрасно видно Макса, и от его вида у нее перехватило дыхание. Он пришел ради нее. В ее воображении он пришел сюда, потому что любил ее и мог бы перевернуть весь мир, чтобы найти ее. На самом же деле, все могло быть так, как сказала та женщина, Каро; он искал ее лишь для каких-то своих целей. Значит, он заслуживал, чтобы ему солгали.

Виолетта за своей перегородкой прижалась к стене. Макс обманул ее, он неплохо сыграл свою роль. Теперь она никогда не поверит ему. Никогда.

Пока она так тайно наблюдала за Максом, он вынул из пальто лайковую белую перчатку, которую она потеряла в его доме. Сердце Виолетты обливалось кровью, когда ей пришлось в спешке оставить ее там.

Но Макс нашел ее, этот кусочек прошлого. Какая ирония судьбы! У них обоих было теперь по перчатке.

Он держал ее в руке, мягко разглаживая.

– Это… видите ли… это ее. Она принадлежит девушке, которую вы посылали в наш дом… Вы знаете ее. Вы должны. Ведь кто-то должен же…

Саймон взял перчатку и внимательно рассмотрел ее.

– Простите мне мои слова, милорд, но эта перчатка мне не знакома. Вам, наверное, следует обратиться в другой магазин.

Когда он протягивал Максу перчатку, Виолетта затаила дыхание, боясь, что может не удержаться и броситься в объятия Макса, и тем самым выдаст себя.

Она не могла позволить себе поднять на него глаза. Они все еще стояли обнявшись, а их дыхание сливалось воедино. Наконец стук подков стих вдали, и они остались одни, освещенные лунным светом. Было слышно, как волны внизу разбиваются с шумом о скалы. В эту минуту из всех звуков для них существовал лишь шум прибоя и биение сердца. До наступления рассвета оставалось еще несколько часов.

– Я должен был поцеловать тебя, Иоланда, – словно извиняясь, произнес Макс.

– Все хорошо, – она смотрела на него, словно загипнотизированная.

– Моя обязанность – защищать тебя любым способом.

Даже если необходимо было для этого поцеловать ее.

– Понимаю, – застенчиво проговорила она. – Это был просто спектакль, опасный маскарад, чтобы обмануть этих фанатиков, и мы справились с этим.

– Да.

Она вся дрожала от холода, Макс взял ее за руку и повел к берегу.

– Нам надо дождаться Армана, – прошептала она, не в силах оторвать свой взгляд от его губ.

Она находилась все еще под воздействием того волшебного состояния, ей так много хотелось спросить его об этом поцелуе.

– Макс!

– Не говори ничего об этом. Все прошло.

Он тоже не сводил взгляда с ее губ, глаза его горели, а руки обхватили ее лицо, играя с растрепавшейся от ветра прядью.

– А как же Арман?

Ей показалось, что он вздрогнул, как бы пытаясь на чем-то сосредоточиться.

– Пока он не придет, мы ничего не сможем сделать.

– Ничего? – голос ее задрожал.

Макс прижал ее еще ближе к себе и прошептал, едва не касаясь ее губ:

– Ничего.

Его поцелуй остановил ее слезы и отвлек от разговора об отсутствующем брате. Он затмил все звуки окружающего мира, но никак не мог заглушить эха отчаяния в ее сердце…

И только тогда, когда звякнула закрывающаяся дверь, и Макс ушел, Виолетта дала волю душившим ее слезам, и они градом покатились по ее щекам. Почему они не встретились в какое-нибудь иное время? Ведь тогда было бы все по-другому. Но ее мысли и мечты были несбыточны. И она об этом знала.

В комнатку зашел Саймон и с сочувствием посмотрел на нее.

– Я солгал ему ради вас, Виолетта. Вы сами этого хотели. Ведь вы этого хотели? – задавая этот вопрос, он вытянул из кармана платок и протянул его плачущей Виолетте. – Мне очень жаль. Революция и Купидон – не очень-то удачная парочка.

Виолетта всхлипнула.

– Саймон?

Он нежно взглянул на нее.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Мы с Фанни защитим тебя в любое время. Я буду лгать, когда ты захочешь. Я думаю, Бог меня за это простит.

– Пусть Бог простит и меня, – прошептала она и, пряча свои покрасневшие глаза, направилась к задремавшему Гаспару, чтобы сверить выкройки. – Иногда ложь приносит больше пользы, чем вреда, ты не согласен, Саймон? – в этот момент она думала о береге Франции, залитом лунным светом, а вовсе не о магазине Саймона.

– Если это делается ради большей правды, то – конечно, – согласился тот и вернулся к своим выкройкам.

Не прошло и часа, как в лавке снова зазвенел колокольчик, и Саймон вышел к заказчику. На этот раз Виолетта узнала голос той женщины из дома Макса. Каро была сердита, так как ей пришлось нанимать экипаж, чтобы добраться до магазинчика, и приступила к делу без лишних предисловий.

– Сегодня моя крестная была весьма недовольна.

– Разве наша девушка не принесла вам ленты? – спросил Саймон, изображая саму наивность.

– Я не видела, какие у нее там были ленты, но успела заметить, как она позволила себе обращаться с наследником дома. У нее даже хватило наглости непристойно вести себя прямо под крышей Шелберн-хауса. Я очень надеюсь, любезный, что вы ее уволите за такое поведение, иначе моя крестная будет вынуждена пользоваться услугами другого мастера, пусть даже ради принципа. Она могла бы придти сама, но этот разговор настолько деликатен, что я вызвалась сходить к вам.

Саймон минуту помолчал, а Виолетта прижала к своим губам палец, вспоминая поцелуй Макса. Такой сладкий, но такой опасный.

– Да-а. Это просто ужасно.

– Вы что, смеетесь надо мной?

– Я слишком дорожу вашим расположением, мисс Корделл, чтобы смеяться над вами.

– Возможно, она совершила еще один возмутительный поступок, – сказала Каро, понизив голос. – Я непременно должна вам сообщить, что у этой девчонки была пара изящных перчаток, и вам следовало бы хорошенько проверить, все ли у вас на месте. Уж больно они изысканны для таких девиц, как она.

Саймон притворился пораженным этой новостью.

– Я очень благодарен вам за это сообщение, – мягко произнес он, снова говоря неправду. – Чем еще я могу быть вам полезен? – он с надеждой посмотрел на дверь лавки.

Где-то через час Саймон, совершенно измученный, зашел за занавеску.

– Ее зовут мисс Корделл.

– Каролина Корделл, – сказала Виолетта.

– Она не теряла времени – сразу же примчалась сюда, вслед за тем симпатичным джентльменом.

И опять Виолетта вздрогнула.

– Мисс Корделл слишком быстро пришла к ошибочным выводам. Это из-за нее мне пришлось убежать из этого дома, и я в спешке потеряла свою перчатку. – Виолетте стало стыдно за беспокойство, причиненное ею, и она склонилась над своей вышивкой, надеясь, что все закончилось.

– Что произошло во Франции? – спросил Саймон. – Что же случилось там между тобой и этим джентльменом?

– Я же говорила вам. Я просто еще одна эмигрантка, которой он помог добраться до берегов Англии.

– Он был твоим другом?

– В наши дни нельзя знать, кто друг, а кто враг. Ты же сам мне это говорил.

– Ты влюблена в него? В этого джентльмена?

Виолетта вспыхнула.

– Какое это имеет значение? Купидону сейчас не до перчаточных магазинов, когда на том берегу творятся такие дела!

– Купидон, я думаю, поступает, как ему нравится. Разве он стоит на часах или несет в бою знамя, разве он воюет с армиями?

Она медленно покачала головой. Да, Купидон поражает сердца в самое неожиданное время.

– Я не верю в Купидона, – солгала она.

– Виолетта, что ты собираешься делать? – поинтересовался Саймон.

– Что делать, Саймон, – эхом отозвалась она. – Я останусь здесь на несколько лет и буду твоей ученицей.

– А потом станешь моей конкуренткой? – усмехнулся он. – Вот, если бы ты помогла мне с вышивкой в этом сумасшедшем сезоне перед Днем святого Валентина. Благодаря тебе наш магазин славится элегантностью перчаток, и за это мы очень тебе обязаны.

– Мне нужна лишь крыша над головой, – она попыталась улыбнуться. – И много, много уроков. Я научусь всему, что должна знать настоящая продавщица, и если получится, то сама стану шить перчатки.

У нее были черные волосы и тонкий профиль, одежда же была простой торговки. Если бы Макс прижал ее к себе, то она снова растаяла бы на его груди, а ее нежный поцелуй согрел бы кровь.

– Стойте! Стойте, я сказал! – кричал Макс через дорогу у Ковент-Гардена черноволосой девушке. – Я хочу посмотреть на ваши перчатки, на белые перчатки!

Бросив через плечо беглый, испуганный взгляд, девушка подобрала юбки и побежала.

– Виолетта, нет!

Он догнал ее, остановил и взял за руки, почти схватил, пытаясь рассмотреть, вышиты ли на перчатках лебеди. Затем взгляд его поднялся к удивленным карим глазам. Девушка была ему не знакома. Она смотрела на Макса, словно тот был сумасшедший.

– Возьмите мои перчатки, милорд, – сказала она, – только больше не преследуйте меня. Вы что, думаете, что я – простая потаскушка? Знаете, вы ошибаетесь. Я принадлежу одному знатному лорду, и когда он узнает о вашем поступке, то попросит от вас удовлетворения на дуэли.

Пораженный, Макс выпустил ее руки, и его собственные бессильно опустились.

– Я прошу прощения, – он отступил на три шага назад и наткнулся на столб. – Я… Я принял вас за другую… – И не дожидаясь ответа девушки, развернулся на каблуках и зашагал прочь.

Вернувшись домой, Макс рывком распахнул дверь и накричал на дворецкого. Впрочем, он тут же извинился за свою грубость.

– Принеси мне шерри, – примирительным тоном попросил он и направился в библиотеку, где горел камин и можно было погреть руки.

Всего за какие-то три недели Макс стал излюбленной темой разговоров в Лондоне. Новость распространилась по всем домам Мэйфэр. Прошли слухи, что сын лорда Шелберна, этот отважный виконт, снова страдает нервным срывом, и на этот раз еще более тяжелым: он помешался на перчатке. На дамской перчатке. Сын и наследник лорда Шелберна искал леди, у которой была белая, изящная, искусно расшитая перчатка. Точно такая же, как у него. Знатные дамы обсуждали эту новость за чаем, а прислуга шепталась по углам.

Будь прокляты эти сплетни. Иоланда-Виолетта была здесь, в Лондоне, жива и здорова, все еще не решалась сбросить свой маскарадный костюм даже для него. Но почему? Почему? В отчаянии он стукнул кулаком по груди. Как же так получилось, что он, найдя ее так неожиданно, позволил уйти ей прямо из-под носа? Он снова задумался. В памяти всплыли их последние слова и прикосновения. Где же можно было найти разгадку? Эта мысль, легкая и быстрая, снова преследовала его. Где же она скрывалась?

Все, абсолютно все владельцы лавочек, торгующих перчатками, отрицали, что знают Виолетту. Словно все члены гильдии перчаточников тайно сговорились против него. Око за око. У него не было никакой зацепки; перчатку он постоянно носил в кармане и, лишь когда находился один, как сейчас, в библиотеке, доставал ее. Он пальцами поглаживал кожу этой изящной перчатки, наслаждаясь ее мягкостью. Ему было наплевать, что наденут на этот маскарад Каро, его мачеха и даже весь Лондон. Все, что занимало Макса, – это желание вновь прикоснуться к Виолетте. Сжимать ее в своих объятиях, целовать, сделать своей…

Так он и сидел, разглядывая перчатку Виолетты и предаваясь мечтам, когда за его спиной раздались чьи-то шаги. Макс обернулся.

Почти рядом стояла Каро.

– Макс, можно мне взглянуть на эту перчатку?

Он быстро засунул свою находку обратно в карман.

– Она принадлежит другой леди, Каролина.

Каролина Корделл презрительно задрала подбородок.

– Сейчас в Лондоне все подряд, даже разорившиеся отцы и моты-братья, помогают своим дочерям и сестрам подыскать сияющие белые перчатки, чтобы составить пару той, что ты прячешь. Ходят слухи, что все они собираются прибыть на бал в дом Шелбернов, – казалось, Каро ухмыляется. – И каждая дама, желающая заполучить кавалера, наденет лишь одну перчатку. Я думаю, ты открыл новое направление в моде.

– Я польщен тем, что так много людей интересуется моими заботами. Мне еще не приходилось быть законодателем моды.

– Ну, так или иначе, ты им стал, и леди в этом году больше озабочены своими перчатками, чем маскарадными костюмами. – Выдержав приличную паузу, она застенчивым голосом поинтересовалась: – И очень много возникает споров по поводу того, с какой руки отсутствующая перчатка – с правой или с левой?

Макс вообще-то этого даже и не заметил.

– Я не скажу тебе, Каро.

– Это, впрочем, и не важно. Ведь весь город считает, что ты просто сошел с ума, Макс. Гости захватят с собой на бал обе перчатки, и правую, и левую, – с этими словами она протянула ему газету, раскрытую на каком-то объявлении, после чего удалилась, чтобы обсудить с крестной, куда именно повесить бумажных купидонов и следует ли добавить искусственных шелковых цветов к невзрачным зимним розам.

Взглянув на объявление, Макс сперва приуныл, но потом ему даже стало забавно:

«”Золотая ладонь”, “Прекрасные перчаточники” и “Кожаные бриджи”.

Для дам, желающих приобрести одну перчатку, согласно последней моде.

“Золотая ладонь” выполнит специальные заказы для бала в День Валентина в доме Шелбернов. Те леди, которые надеются, что джентльмен, разыскивающий свою недостающую пару, попросит их руки, могут заказать одну перчатку. У нас французская отделка и, конечно же, разумные цены. Если леди удастся завоевать сердце виконта и его руку при помощи нашей перчатки, то стоимость покупки возмещается покупательнице за счет магазина!»

Скомкав газету, Макс швырнул ее в огонь.

Каро не преувеличивала. От этих разговоров спастись было невозможно. Не убежать от этих газетных сплетен. Виконт со странностями, гоняющийся за какой-то торговкой, которую он едва знает. Если бы они все знали, как ошибаются. Как глубоко ошибаются… А ему теперь могло помочь только чудо.

А когда до Дня святого Валентина оставалось всего два дня, и Макс сам чуть было не поверил в сплетни, распускаемые домашними, о том, что он снова повредился рассудком, в Шелберн-хаус пришел какой-то незнакомец. Внешность этого джентльмена можно было назвать приятной, если бы не портивший его шрам на виске.

Дворецкий проводил его в библиотеку, и во время обмена приветствиями явный французский акцент привлек внимание Макса. Кто это? Брат Виолетты? Но эмигранты поговаривали, что Арман Сангей погиб.

– Пардон, месье, – заговорил пришедший, – я слышал, что вы тот самый человек, который исколесил Лондон вдоль и поперек в поисках молодой леди, и что именно вы помогали французам убегать из этого кошмара. Я тоже разыскиваю одну молодую и прекрасную леди, которую очень люблю, она тоже эмигрировала из Франции год назад. У меня есть основания полагать, что вы и есть тот самый джентльмен, который помог ей бежать.

Макс был ошеломлен. Леди, которую он очень любит? Значит, у Виолетты был кавалер, может, даже жених? Не поэтому ли она убежала от него? Она не была замужем, в этом он был уверен, но, может, какой-то давно потерявшийся жених сумел выбраться оттуда и решил заявить о себе?

– Вы – тот, кто помогал ей спастись?

Макс с интересом взглянул на собеседника. Хотелось бы знать, о чем еще ему известно?

– Да, я помогал ей.

– Во Франции ваше имя у многих на устах.

– Здесь, в Англии, оно тоже известно – как имя сумасшедшего.

– Я, по правде сказать, не слушаю сплетен. А эмигранты говорят, что она здесь, в Лондоне, и что вы знаете, где.

– Я хочу сказать вам, месье, что она принадлежит мне, – Макс произнес эти слова так, словно бросил вызов. Это был отчаянный поступок.

Гость прищурился, а потом улыбнулся.

– Так вы ее знаете? Где она?

Макс уставился на полы своего пальто, затем резко повернулся и посмотрел на незваного гостя.

– Вы ее любите?

– Конечно, – последовал ответ.

Макс ходил из угла в угол, наконец, приняв решение, вернулся на свое место. Либо все, либо ничего. Он скорее согласился бы умереть, чем отдать Виолетту.

– Если я расскажу вам все, то думаю, вы поймете, почему я не могу без нее жить… или, может быть, вызовете меня на дуэль.

– На дуэль?

– Я рискну… а когда закончу, то вы можете предъявлять свои требования.

– Нет, я не буду.

Макс криво улыбнулся:

– Соизвольте сначала все выслушать до конца, а уж потом будете решать, как вам поступить.

– Это зависит от вашей истории? – человек бросил свой головной убор на стол и, встав напротив окна, приготовился слушать рассказ Макса. Лучи солнца очерчивали силуэт незнакомца.

– Той ночью, последней, после многих ночей, проведенных в подземных ходах, ведущих от Парижа к побережью, мы думали, что самое страшное позади. Но мы ошибались… – Макс рассказывал быстро, сообщая лишь самое основное и выпуская интимные подробности. – Это был маскарад, опасная игра, но это сработало…

Его гость повернул к нему больше не улыбавшееся лицо и посмотрел виконту в глаза.

– Где же она сейчас?

– Я встретился с ней совершенно случайно – здесь, в этом доме. Она прячется где-то в Лондоне, и я не успокоюсь, пока не найду ее, – он вынул из кармана перчатку Виолетты. – Вот доказательство того, что она где-то здесь, в этом городе.

Глаза француза заблестели.

– Я рад услышать, что у нее есть такой верный защитник. Быть может, даже еще более преданный ей, чем я…

У Макса чуть не остановилось сердце.

– Вы ее жених? – существовала все-таки небольшая вероятность того, что Виолетта была замужем. Может, и не в полном смысле, но вполне законно. Этакое супружество посреди царящего там хаоса. – Ее муж?

– Я – ее брат, – с улыбкой ответил незнакомец и протянул Максу руку. – И, прежде всего, я пришел сюда, чтобы выразить вам благодарность за то, что вы пытаетесь разыскать Иоланду.

– Вы – ее брат? – он смерил незнакомца взглядом, пытаясь обнаружить какое-нибудь сходство с Виолеттой, ухватившись за слабенькую надежду, появившуюся у него. Ее брат. Хоть бы так оно и оказалось! Во Франции говорят, что брат Иоланды погиб. Макс, естественно, полностью хотел убедиться в словах незнакомца. – Вы – граф де Сангей?

– Отец наш был графом. Если бы там, во Франции, им удалось поймать меня, то теперь я бы назывался гражданином Сангей, – он показал Максу свою руку, выставив ее вперед. На ней была перчатка с вышитыми лебедями. Лебеди были влажными от капель дождя…

Она все плакала и плакала, переживая за своего отсутствующего брата. Наконец она вынула из-за корсажа перчатку и стала утирать ею слезы.

– Ну вот, опять, – резко произнес Макс, забирая у нее перчатку. Он вытер ей слезы своим платком, а затем разгладил скомканную перчатку, любуясь вышитыми на ней лебедями. – Ты зальешь этих бедных птиц. Неужели ты хочешь испортить единственную памятную для тебя вещь?

Она улыбнулась ему и взяла перчатку из его рук.

– Теперь эти лебеди не играют никакой роли. Фамильного герба Сангеев больше не существует, – она вспыхнула, и Макс прижал ее поближе к себе.

Его щеки обожгли горячие слезы Иоланды, а пока они пробирались по скалистой тропинке, ледяные волны Канала хлестали по лодыжкам Макса. Едва он спустил Иоланду с рук и спрятал ее за камнями, как еще одна группа всадников выскочила из темноты. Как раз на место встречи с братом Иоланды. Случись это пятью минутами раньше, и его черноволосая спутница была бы схвачена.

– Арман Сангей?

– Сангей не имеют с нами никаких дел.

Если бы ему только удалось удержать этих головорезов, брат Иоланды успел бы заметить их издали и спрятаться. Макс направился к ним.

– Вы скрываете его? – у главаря появились подозрения.

– Нет.

– Вы лжете!

– Нет.

Внезапно бандит достал кинжал.

– Вы – его сообщник.

– Я свой, – сказав это, Макс начал доставать документы.

Главарь скомкал поданные Максом бумаги и сжег их на огне факела.

– Кому какое дело, что здесь написано? Этот человек будет Арманом Сангеем. Кто сможет его опознать? – усмехнулся он. – Завтра же утром мы разнесем весть о том, что Арман Сангей, предатель и друг эмигрантов, умер этой ночью здесь, на этой скале, и никто не сможет опознать его. А после этого мы получим вознаграждение за его голову и уберемся в Швейцарию.

Уклоняясь от удара кинжалом, Макс вскрикнул.

Иоланда, эта темноволосая сирота, ножа не видела. И слава Богу. Но она ждала его и звала…

– Возвращайся ко мне, Макс. Где же ты? Возвращайся!

Когда он пытался остановить кровь с помощью своей накидки, то и дело теряя сознание, луна уже стала заходить.

– Многие считали, что я умер, – продолжал гость. – Во Франции ходили слухи, что Арман Сангей прошлой зимой был посажен на кол и оставлен умирать в безлюдье.

Все еще продолжая осторожничать, Макс молчал. Только Виолетта могла подтвердить, был ли этот человек ее братом. «Она думала, что я смогу спасти и ее, и ее брата, – он сжал кулак и уперся им себе в бок. – Но это было невозможно. Мне надо было выбирать. И пока я пытался это сделать, то потерял и ее».

– И вы понятия не имеете, где она?

– У нас была одна короткая встреча… Я думаю, она обучается мастерству у какого-нибудь перчаточника, – обернувшись, Макс вынул перчатку и показал ее Арману. – Как я уже говорил, это – единственная ниточка к ней.

Арман быстрым взглядом осмотрел перчатку, задержав свой взор на лебедях. Затем он поднял глаза.

– Да, это ее перчатка.

Макс пожал плечами.

– К сожалению, мне еще не встретился ни один человек в Лондоне, который что-нибудь знает о темноволосой девушке из Франции с одной, расшитой лебедями, перчаткой.

– Или он вам не захотел этого сказать, – предположил Арман. – Но мы обязательно найдем способ, как разыскать ее.

– Только если она примет приглашение на бал в доме Шелбернов в День святого Валентина, – в шутку сказал Макс. – Но если она не будет знать, что вы тоже в Лондоне, то это будет маловероятно.

– Тогда моей единственной надеждой остается «эмигрантская почта».

Макс кивнул, соглашаясь с Арманом, и в этот момент на пороге появилась Каролина Корделл, по-видимому, заинтересовавшаяся происходящим. Макс осмелился предположить, что его шансы растут.

– Пардон, месье, – спокойно сказал он, – но я считаю, что располагаю более надежным источником информации, чем эмигранты. – Он быстро позвал: – Входи, Каро, и познакомься с моим гостем. Он обещал мне присутствовать на нашем балу через два дня. – Кивком головы он попросил Армана поддержать его игру. У Макса появилась идея. И надежда.