Текст книги "Идеальная пара"

Автор книги: Карен Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Сияя глазами, Арман ждал момента, когда ему можно будет представиться вошедшей в комнату леди.

– Enchante, мадемуазель, – произнес он, низко склоняясь над рукой Каро.

– Мое почтение, месье, – ответила Каро на приветствие незнакомца. Сузив глаза, она прямо впилась восхищенным взглядом в симпатичного гостя: шрам придавал его обычному, вроде бы, лицу особый драматизм.

– Это будет бал-маскарад, – сообщила она, застенчиво моргая ресницами.

Арман непринужденно улыбнулся.

– Может, вы порекомендуете мне портного? – и, повернувшись к Максу, добавил: – Пардон, вы позволите мне взять леди на прогулку по парку в моей карете? Она, конечно, будет в капюшоне.

Когда Арман и Каро вышли, Макс подошел к окну и стал смотреть на проезжавшие мимо экипажи, на мальчишек, гоняющих по грязным лужам кота, на поникшие цветники и на разбивавшиеся об оконное стекло капли дождя.

Купидон, думал он, любит азарт. Вот чем предстояло ему заняться с этим озорным херувимом: поставить на карту то, что Каро не сможет устоять перед собственным пристрастием посплетничать.

С сильно бьющимся в груди сердцем Виолетта сидела за закрывавшей проход занавеской и могла видеть Саймона, который занимался с ее перчаткой. Она сама дала ему ее, чтобы он снял размеры, ведь была она самой маленькой в магазине. Но, к несчастью, в это самое время прибыла мисс Каролина Корделл.

– Вы превзошли себя, мистер Даблет, – мисс Корделл водила пальцем по золотой вышивке одной, особенно великолепной, пары лайковых перчаток. Она даже поднесла их поближе к глазам, внимательно рассматривая работу. Затем взгляд ее упал на перчатку, которую Саймон держал в руках, и Каро потянулась за ней. – М-м-м, да, очень мило, – она обернулась к своей крестной, которая следом за ней вошла в лавку. – Подойди же и посмотри на это чудо, крестная, – мисс Корделл положила перчатку на прилавок, чтобы получше ее рассмотреть.

Саймон отвернулся, словно для того, чтобы взять с полки новый образец и, поймав сквозь щелку настороженный взгляд Виолетты, успокоил ее своей улыбкой. Ах, если бы только прекрасная мисс Корделл знала, что эта, полюбившаяся ей больше других перчатка, с вышитыми на ней золотом и серебром лебедями, принадлежала Виолетте, а ее пару так бережно хранит виконт.

– Вот такую бы перчатку я и хотела получить от джентльмена. Особенно от француза. Он-то, я думаю, сможет заставить Макса ревновать, шрам делает его таким интересным. Я наконец-то набралась смелости спросить, откуда он.

– И что же он тебе ответил?

– Я сперва подумала, что, быть может, он пират, но нет, этот шрам у него с детства, он упал с пони. Но, все равно, я думаю, что он ему идет. Мне нравятся люди с грозным видом.

Виолетта прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Француз? Со шрамом после падения с пони? После нескольких недель, в течение которых она только и слышала лишь разговоры, непрерывные разговоры о перчатках, в ней впервые затеплилась надежда. Она пододвинулась поближе к занавешенному проходу.

Мисс Корделл перебирала выложенные на прилавок перчатки.

– Да, этот шрам на виске придает ему отважный вид и, несомненно, украшает.

Надежда Виолетты крепла. Только у одного человека мог быть шрам с детства, и этим человеком был ее брат Арман. Неужели это наконец случилось? Сердце, подогреваемое надеждой, забилось быстрее.

Саймон, словно почувствовав, о чем не терпелось узнать Виолетте, попытался помочь ей. Обратившись к дамам, он поинтересовался:

– Не угодно ли вам оставить список ваших любимых фасонов перчаток для… э-э-э, того французского джентльмена и написать его имя?

– Я никогда не опускаюсь до уровня некоторых дам, плетущих интриги, – весело заявила Каро и повернулась к леди Шелберн, которая разглядывала лежащие на прилавке образцы. – Он совсем недавно прибыл из Франции, и Макс просто не отходит от него, расспрашивая о политических новостях. Я никак не могу дождаться, когда же они наконец переберутся из библиотеки в бальный зал. Он ведь тоже приглашен на бал, не правда ли, крестная?

– Верно, дорогая, – отозвалась леди Шелберн, с любопытством рассматривая образцы на полках, – я в этом уже убедилась. Может быть, хоть капля ревности заставит Макса увидеть тебя в ином свете.

Мисс Корделл кивнула и взяла с прилавка одну, особенно великолепную, пару перчаток, на ней были вышиты серебряными нитками снежные хлопья – последняя работа Виолетты.

– О, это просто изумительно! Какая прелесть! Я их беру. – Она оценивающе посмотрела на следующую пару. – И эти тоже… и вот эти…

Она выискивала на полках самые дорогие перчатки – все белые, украшенные затейливой вышивкой, некоторые были даже надушены. Пару за парой она начала раскладывать их на прилавке. И наконец, на самый верх, легла последняя пара перчаток.

– Заверните это все, пожалуйста, – приказала крестная, – а нам только остается уповать на Бога, что хоть одна пара из них подойдет.

Виолетта, пораженная таким щедрым заказом Шелбернов, стояла с открытым ртом.

– И мы хотим, чтобы вы их нам доставили.

– Ну, конечно же, – в голосе Саймона звучала радость, вызванная, несомненно, столь удачной продажей. Виолетта могла понять, почему он был так счастлив. Ведь теперь всей семье Саймона можно будет купить по новой паре обуви и приобрести билеты в оперу – даже для детей, а может, даже побаловать себя экзотическими апельсинами, которые продавали в Ковент-Гардене.

– Вечером, в день бала, доставьте их в дом Шелбернов, – добавила Каро, – и эту – тоже. – Она схватила с прилавка непарную перчатку Виолетты и прибавила ее к общей груде.

– О нет, эта перчатка не продается, – замотал головой Саймон.

– Ерунда! Все продается! Привезите и ее тоже.

При этих словах у Виолетты перехватило горло.

На этой перчатке был вышит фамильный герб ее семьи. Именно ее, недостающую в паре, искал Макс. Однако какое ей дело до того, что Каролина Корделл собирается заарканить Макса. Ее больше должен волновать Арман, ее брат, которого ей предстояло найти.

Едва Саймон вошел в подсобную комнату, как Виолетта выхватила драгоценную перчатку из его протянутой руки.

– Ты, я полагаю, все слышала? – Саймон повязывал фартук, собираясь растягивать и размягчать свежеобработанный кусок кожи. Виолетта ходила за ним по комнатке.

– Позвольте мне доставить перчатки, – упрашивала она Саймона.

– Но их ведь надо будет доставить на бал в День святого Валентина. А я-то считал, что ты теперь будешь избегать дома Шелбернов любой ценой.

– Тот француз, о котором с таким восхищением говорила мисс Корделл, может оказаться моим братом. Мне обязательно надо встретиться с ним.

– Даже если снова придется столкнуться с тем джентльменом, хозяином дома?

– Не могу же я убегать вечно? Когда-нибудь мне все равно придется встретиться с ним. Кроме того, это ведь будет бал-маскарад, и он будет занят многочисленными дамами, добивающимися его руки. Меня он не заметит.

Фанни подняла глаза от лайковой перчатки, к которой она пришивала большой палец.

– Я могу позаимствовать для нее домино, в обмен на пару перчаток, у швеи, которая живет через улицу от нас. Пусть она его наденет.

Значительно больших трудов стоило убедить ее охранника, Гаспара.

– Мне казалось, что ты винила того джентльмена в таинственном исчезновении твоего брата?

– Я и сейчас так считаю. Тем более, мне необходимо сходить в этот дом и попытаться отыскать Армана. Он не может находиться в полной безопасности даже в доме англичанина.

– Мисс Корделл, может быть, не очень понравится ваш приход.

Но Виолетта была настроена самым решительным образом, и никто не мог отговорить ее отказаться от этой затеи. Она должна отправиться в дом Шелбернов!

– Поверь мне, Гаспар. Я узнаю Армана в ту же секунду, как увижу его. А если я действительно найду его в этом доме, то мне будет мало дела до того, что подумает обо мне мисс Корделл. Ну, пожалуйста…

Гаспар неодобрительно скривил губы, а Саймон покачал головой. В это время из угла донесся голос Фанни.

– Пусть идет, Саймон. Ведь речь идет о ее родном брате. Ей необходимо туда пойти, невзирая на последствия. Она же вам сказала.

Саймон пожал плечами и невесело улыбнулся.

– Этот магазин достался мне в наследство от отца моей жены, – наконец промолвил он. – И я считаю, что, занимаясь столько лет размягчением кож, мне удалось размягчить и свое сердце. Поэтому иди, Виолетта. Ты как, Гаспар?

Старик с явной неохотой кивнул головой. Виолетта моментально зажмурила глаза.

– О, спасибо тебе, Саймон. Спасибо, Гаспар.

– Только будь осторожна, – донесся из угла голос Фанни.

После того, как Виолетта бежала из Франции, предостережения стали для нее обычным делом.

– В самом худшем случае мне лишь укажут на дверь.

– А в лучшем?

– Арман, – она произнесла имя своего брата таким тоном, словно пыталась всех убедить в том, что это было верхом ее мечтаний. Но в ее сердце с болью отдавалось имя еще одного мужчины. «Макс… Макс… Макс…» Виолетта отвернулась, чтобы спрятать свои заблестевшие внезапно глаза. Наконец она проговорила: – Найти Армана – это самое большее, на что я могу надеяться.

Вечером, в день проведения бала-маскарада в доме Шелбернов, низко опустив на лицо капюшон позаимствованного для нее костюма домино, Виолетта продвигалась сквозь лондонскую изморось к Шелберн-хаусу. В своей темной накидке она была похожа на тень. Единственной вещью, привлекавшей к ней внимание, был огромный сверток, который она бережно несла в одной руке. Это был сверток с расшитыми перчатками. В другой руке она держала маскарадную маску, неотъемлемую часть ее костюма. Она крепко держала ее своими пальцами: эта маска должна придать ей смелости. Второй раз подряд в День святого Валентина ей приходилось играть весь этот маскарад против своей воли.

Перед самым домом Шелбернов, вереницей, на несколько кварталов, выстроились экипажи, а нарядные леди и джентльмены в старомодных костюмах и париках непрерывным ручейком двигались к парадным дверям. Виолетта некоторое время наблюдала за гостями с другой стороны улицы, пока наконец их поток не прервался. Только тогда она бросилась к входу для прислуги, обегая встречавшиеся на пути лужи.

Дверь открыла запыхавшаяся служанка, с выражением беспокойства на лице.

Заикающимся голосом Виолетта сообщила ей, что доставила кое-что из магазина для одной из приглашенных дам – мисс Каролины Корделл.

– А что там? – поинтересовалась молодая служанка, у которой были все основания сомневаться. Немногие, если даже не сказать ни один из торговцев, не приходили наряженными в костюм домино.

– Перчатки, конечно же, – спокойно ответила Виолетта. – Перчатки к Дню Валентина. Мисс Корделл ждет их.

Вряд ли можно было найти в Лондоне и на несколько миль в округе хоть одного слугу, который был бы не наслышан о том, что наследник лорда Шелберна разыскивает потерянную пару найденной им перчатки. Ходили слухи, что та леди, чья перчатка будет точно соответствовать потерянной, сможет завоевать его руку и сердце. А самое главное, они будут обручены в эту же ночь.

Откуда-то сзади донесся хрипловатый мужской голос:

– Впусти ее, Сэлли. Разве ты не знаешь, какое большое количество молодых леди желают приобрести себе эти перчатки. Держу пари, что этими перчатками можно было бы набить целый контрабандистский корабль.

Такое замечание позабавило служанку, и она, улыбнувшись, открыла дверь, чтобы впустить Виолетту.

– Ну, хорошо. Следуйте за мной. Мисс Корделл все еще занята своим туалетом. Мы, пожалуй, отнесем ваши перчатки в ее комнату.

– А ее самой там не будет? – осторожно поинтересовалась Виолетта.

– А вы что же, боитесь с ней встретиться? – спросила служанка, все еще с интересом разглядывая черную элегантную накидку Виолетты.

– Просто она недолюбливает меня. Поэтому-то я была вынуждена прийти сюда в костюме.

Служанка хихикнула.

– А кого она из нас, из прислуги, вообще любит? Эту мисс интересуют лишь два человека в целом мире – она сама и наследник лорда Шелберна. Вот так. – Они подошли к одной из многочисленных комнат. – Ну, вот мы и пришли, – добавила Сэлли и открыла толчком дверь. Комнатка была маленькой и находилась на том же этаже, что и зал. – Здесь мисс Корделл иногда отдыхает в уединении.

Виолетта с опаской вошла в комнату. Дождевые капли с ее накидки разлетелись по всему паркетному полу, когда она неосторожно за что-то задела. Развязав свой сверток, она принялась раскладывдать перчатки на туалетном столике. Служанка пристально следила за каждым движением Виолетты. А та все доставала и доставала перчатки пару за парой, и они восхитительно сияли при свете свечи.

– Я скажу вам, что все эти господа, со своими перчатками, устроили что-то вроде дешевой комедии, как в Ковент-Гардене, – решила посплетничать девушка, принимая Виолетту за простую служанку, такую же, как она сама. – Мне нужно позвать мисс Корделл? Ведь вы, наверное, ждете оплату?

Виолетта отрицательно покачала головой.

– Все это внесено в счет Шелбернов… Не могли бы вы мне подсказать, нет ли среди приглашенных человека по имени Арман? – спросила она. – Он француз.

Служанка удивленно посмотрела на Виолетту.

– Да что вы! Разве можно болтать о приглашенных! Меня уволят, это уж наверняка, если только узнают об этом. Особенно, если я разболтаю их имена…

Вдруг внезапно распахнулась дверь, и обе девушки обернулись. Увидев, что к ним подходит высокомерная леди, служанка согнулась в почтительном реверансе. Это была сама мисс Корделл, она была одета в красное платье, на голове у нее был великолепный, искусно сработанный черный парик, не хуже, чем у испанской королевы Катерины.

– Леди Шелберн платит вам не за то, чтобы вы тут сплетничали, – резко проговорила она.

У Виолетты перехватило дыхание. О, Господи! В ее планы не входила встреча с мисс Корделл. Виолетте посчастливилось, что в комнате было темновато, а Каро направилась прямо к разложенным на туалетном столике перчаткам, не обращая на нее никакого внимания.

– Саймон прислал их как раз вовремя. А то уж я начала думать, что моими перчатками завладела какая-то соперница, – она быстро перебирала разложенные Виолеттой перчатки, стараясь найти что-нибудь подходящее.

Не успела Виолетта сделать несколько шагов к двери, как за ее спиной раздался повелительный окрик:

– Стой!

Девушка обернулась. Мисс Корделл, уставившись на Виолетту в упор, приказала:

– Подойди сюда и повернись к свету! – Повернувшись к своей служанке, Каро отдала ей другое приказание: – Сними с нее эту мокрую накидку, пока вода не испортила пол и подай ее сюда. И поживей!

Оставшись в своем обычном платье, Виолетта подошла поближе к зажженным свечам и с замирающим сердцем стала ждать, пока Каролина Корделл хорошенько не рассмотрит ее.

– Ведь ты и есть та самая девчонка, торговка перчатками, которую ищет Макс, не правда ли? – надменно спросила Каро.

– Но он принял меня за другую девушку, мисс.

– Ведь я же велела Саймону уволить тебя.

Что ей оставалось делать? Виолетта кивнула.

– Сейчас, накануне Дня святого Валентина, магазин просто завален заказами. У Саймона очень мало времени, и мне пришлось на время остаться, чтобы помочь ему.

– Неважно, – сказала Каро, будто бы обращаясь сама к себе, и бросила накидку Виолетты поверх стула. Вдруг она снова подняла на Виолетту глаза: – Раз уж ты здесь, то не сиди без дела. Где та перчатка, расшитая золотом и серебром? С лебедями?

– Здесь много перчаток, расшитых золотыми и серебряными нитками, – отозвалась Виолетта, показывая на стол рукой.

– Я вижу, но мне нужна та самая, на которой вышиты лебеди. Я хочу именно ее. Я заплатила за эту перчатку.

– Но ведь она была одна… Я подумала, что вам не нужна одна перчатка, у нее ведь не было пары.

Лицо мисс Корделл побелело от злости.

– Ты – безмозглая дура. Убирайся отсюда вон!

Виолетта убежала, закрыв лицо руками. За спиной ее раздался визгливый голос мисс Корделл, на этот раз обращенный к служанке:

– Вышвырни отсюда вон и этот плащ!

Через несколько минут злополучная служанка отыскала Виолетту, которая пыталась рассмотреть приглашенных на бал гостей, находившихся в зале.

– Я подозревала, что от тебя будут одни неприятности. Уходи. Ты слышала, что приказала леди? Уходи отсюда сейчас же, – с горечью произнесла она и на этом оставила Виолетту.

И Виолетте, конечно, следовало сразу же ей подчиниться. Но в доме царила такая суматоха, к тому же все приглашенные были наряжены в маскарадные костюмы. И среди них мог быть Арман. До сих пор присутствие девушки не привлекало ничьего внимания, и ее никто не выгонял. Лишь некоторые из проходивших мимо гостей улыбались ей, вероятно, принимая это простое платье Виолетты за маскарадный костюм. Ободренная этим обстоятельством, она решила остаться.

Повсюду над бумажными купидонами, до самого потолка, возвышались выложенные из роз арки, а под ними колыхалось море кружащихся в танце дам и кавалеров, и на каждой леди была лишь одна перчатка. Такое обилие перчаток, расшитых золотом и серебром, в одном зале ослепляло Виолетту, но ей некогда было задумываться над этими дамскими причудами. Ведь она осталась лишь для того, чтобы найти Армана. Но сердце подсказывало ей, что, вглядываясь в танцующих, она непроизвольно ищет глазами еще одного человека – Макса. Хоть посмотреть на него в последний раз. Бросить всего один взгляд. Если бы только ей удалось его увидеть… Иначе она просто не знала, что ей и делать.

– Сколько дам, вы сказали, прибыли на этот бал в одной перчатке? – спросил Макс своего слугу, примеряя один из своих костюмов для торжественных случаев.

Услышав ответ слуги, он вздрогнул.

– И все перчатки расшиты?

– Все до одной, сэр, расшиты золотыми и серебряными нитями. И нет ни одной полной пары. У всех присутствующих на балу дам только по одной перчатке… Как странно. Раньше на маскарадах леди, бывало, чуть не дрались за то, чтобы их наряд отличался от остальных, а не подражали одна другой. А эту странную моду таким простым людям, как я, понять не дано.

– Мне тоже, Джайлз. Как жаль, что дамами затрачено так много времени ради такой призрачной надежды. Хотя, – заметил Макс, – в конце концов, торговцы перчатками должны быть благодарны им.

Вздохнув при этих словах, он повернулся к слуге, чтоб тот помог ему надеть фрак, сшитый из прекрасного синего бархата. Шею Макса облегал белоснежный воротничок, а на запястьях были такие же ослепительные манжеты. Ноги плотно обтягивали серебристо-серые бриджи, туфли же с пряжками были начищены до блеска. Волосы были собраны на затылке обычной черной ленточкой. Макс решил, что не будет надевать никаких старомодных париков. И никаких маскарадных костюмов – он уже вдоволь напритворялся той ночью, на французском берегу. Это был его последний маскарад, и больше он не хотел. На этом балу, решил Макс, он будет самим собой.

– Вам этот костюм очень идет, милорд, – сказал слуга, поправляя ему манжеты сперва на одном рукаве, а затем на другом.

Внизу Макса уже ждали несколько десятков лондонских леди. Все они были не замужем, и всех сопровождали их матушки, надеющиеся, что в этот День Валентина их дочерям достанется знатный жених. В душу Макса даже закралось сомнение, что стрелы Купидона были достаточно прочны, чтоб пробить броню его цинизма.

– Я чувствую себя сейчас, как обвиняемый, которому предстоит предстать перед судом. Сегодня эти матушки кажутся даже свирепее тех француженок, устроивших голодную демонстрацию, требуя хлеба, – посетовал Макс.

– Вы выглядите просто восхитительно, сэр. Эти леди будут поражены, а их матушки, надеюсь, будут вести себя благоразумно.

– У этих леди и так будет слишком много забот, чтоб обращать внимание на мою внешность, – усталым голосом промолвил Макс, – ведь им надо во что бы то ни стало продемонстрировать мне свои перчатки.

Теперь он даже немного жалел, что нашел эту перчатку – от этого лишь более неистовыми стали леди, а чтобы получить приглашение на бал в дом Шелбернов, они готовы были на что угодно. Другим лондонским домам пришлось отказаться от проведения балов из-за того, что многие с извинениями отказывались от приглашения. Шелберны же не получили ни одного отказа, и мачеха Макса, упиваясь своим положением хозяйки такого роскошного мероприятия, приказала удвоить количество разносимого пунша.

– Милорд? – слуга протягивал Максу перчатку. Перчатку Виолетты. За последние три недели он уже настолько привык к тому, что наряд не полон, если в кармане нет этой перчатки. И для Макса уже стало привычным, что слуга протягивал ее в самый последний момент. На этот раз Макс долго колебался по поводу того, брать ли ему перчатку с собой или оставить здесь. Его единственное напоминание о несбывшейся мечте. И, быть может, эта непарная перчатка была символом, знамением того, что им уже никогда не быть вместе, а до конца дней жить в разлуке.

– Сегодня ночью она вам понадобится, – подал голос слуга.

– Понадобится? Но зачем? – удивился Макс.

– Хотя бы для того, чтоб доказать многим леди, что их перчатки вовсе не походят к вашей.

На губах Макса появилась кривая усмешка. Он с благодарностью взглянул на своего слугу:

– Правда, Джайлз, так я и сделаю, – однако внутри, в душе, он чувствовал поражение. Ведь даже если до Виолетты и дошли слухи об Армане, это еще вовсе не означало, что ей удастся попасть на бал.

С того места, где она стояла, Виолетте был хорошо виден весь зал, и она старалась рассмотреть, нет ли среди гостей ее дорогого брата. Но с того самого момента, как она случайно заметила Макса, Виолетта была уже не в силах оторвать от него взгляд.

Он стоял в противоположном конце зала под колыхающимся над его головой бумажным сердцем, прикрепленным к потолку лентами, и разглядывал ее вторую перчатку. При виде этого у нее защемило сердце, и Виолетта испытала непреодолимое желание броситься туда, к нему. Когда Максу представляли гостей, он брал каждую леди за руку, рассматривал ее перчатку и вежливо показывал для сравнения свою тонкую, белую, из лайковой кожи, при этом он каждый раз с сожалением качал головой. На лицах матушек моментально отражалось разочарование.

К ужасу Виолетты он протянул ее перчатку разряженной и обильно напудренной «королеве Елизавете», и та попыталась натянуть ее на свои пухлые пальцы, хотя, конечно, безуспешно. Заметно опечалившись, она вернула перчатку Максу. Тот склонил голову и поцеловал ее руку. О, как бы Виолетта хотела выйти к нему и показать свою, ту самую недостающую перчатку и сделать Макса своим женихом, И желание это было настолько велико, что она даже невольно сунула руку в карман своего домино, пытаясь нащупать там перчатку, чтоб снова почувствовать под пальцами узор вышивки, провести по лебединым фигуркам – их фамильному гербу. Когда ее рука сжимала эту перчатку, Виолетта чувствовала себя намного спокойнее. Она просовывала руку в карман все глубже и глубже…

Ее перчатки там не было!

Она вывернула карман наизнанку и чуть не лишилась чувств. Карман ее накидки был пуст. Нет, нет… этого не могло произойти. Только не теперь, когда она прошла через такое количество испытаний. Та перчатка, та единственная белая перчатка, у которой больше не было пары, была для нее всем, что осталось от той прежней жизни, от ее семьи, от юности и от Макса… Она кинулась искать перчатку в другом кармане, затем оглянулась в надежде, что она лежит на полу позади нее. Виолетта прошла несколько шагов назад и снова вернулась к своему укромному месту наблюдения. Быть может, она обронила перчатку в прихожей? Или в комнате Каро? Осмелится ли она пойти туда и поискать ее, рискуя навлечь на себя гнев мисс Корделл? О, если бы только Макс знал, как она сейчас страдала.

Обернувшись через плечо, Виолетта бросила на Макса быстрый взгляд. Он, все еще погруженный в свои мысли, продолжал созерцать ту, другую перчатку. Вдоль зала змейкой выстроилась целая очередь из молодых девушек – на всех дамах было лишь по одной вышитой перчатке. Ни одна из них не танцевала: все они стремились лишь к одному – примерить перчатку, которую Макс держал в своих руках. Неожиданно появилась мисс Каролина Корделл, блистающая великолепием, в своем красном наряде королевы Испании и, не обращая внимания на выстроившихся в очередь молодых леди, которые на что-то еще надеялись, направилась прямо к Максу.

Макс с загадочным выражением поднял вверх глаза, в это время Виолетта опрометью бросилась в прихожую. Нигде не было видно джентльмена, хотя бы смутно напоминающего Армана. Ей было просто невыносимо больше вот так стоять и наблюдать.

В то время как Каро приближалась к Максу, словно перегруженный пряностями корабль, собираясь бросить якорь у его ног, тот мысленно снова божился, что этот бал-маскарад станет последним, на котором он присутствует. Ему в голову пришла мысль, что, возможно, Купидон был прав, решив вовсе не одевать никаких одежд. Нарядные костюмы не могли заставить его сердце биться иначе. Не могли.

Увидев, что на лице Каро сияла самодовольная улыбка, Макс нахмурился.

– Ты тоже собираешься ждать своей очереди? – спросил он ее, указывая на длинную вереницу девушек, выстроившихся за ее спиной.

Каро улыбнулась:

– Зачем мне стоять в этой очереди, если я могу избавить всех этих леди от напрасной траты времени?

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Макс.

– Только то, что у меня есть та самая недостающая пара к твоей перчатке.

Он, на мгновение потеряв дар речи, уставился на нее. Нет, этого не могло быть.

– Я не верю тебе, – произнес он.

– Не угодно ли будет сравнить наши перчатки?

Макс с сомнением смотрел на Каро, на то, как она вытянула вперед свою руку, обтянутую белоснежной перчаткой. Ладонь была обращена вверх, и он не мог видеть вышитого узора. Движения ее стали даже немного застенчивыми.

Ох, на какие только хитрости и уловки не пускаются эти леди-невесты и их мамаши, чтоб только заполучить руку знатного джентльмена! Особенно в его собственной семье.

Со вздохом он вынул тонкую перчатку в сотый раз за этот вечер и предъявил ее Каро. Та тотчас же перевернула свою руку и поднесла к руке Макса.

Макс похолодел. Все произошло так, словно его карточный партнер непонятно откуда извлек козырного туза и забрал себе вот уже было выигранную ставку. Подобно той перчатке, которую держал он, перчатка Каро была белой. Тонкой. Расшитой золотыми и серебряными нитками. С лебедями. У Каро была та самая недостающая пара. Точь-в-точь как перчатка Виолетты.

Не в силах произнести ни слова, Макс, пораженный, смотрел на перчатку.

– Как тебе это удалось? – наконец выдавил он.

– Какая тебе разница?

Да, действительно, Каролине пришлось прибегнуть к бесчестному способу, чтоб добыть эту перчатку. Пока она делала вид, что кричит на служанку в той маленькой комнатке, сама тем временем вытащила ее из кармана накидки Виолетты. Но было ясно видно, что выкроена она была не по руке Каро, и кожа растягивалась неохотно. Тщетно пытаясь натянуть маленькую перчатку на свои пухлые руки, Каро в отчаянии приказала служанке взять ножницы и сделать парочку надрезов в самых узких местах. Ей, конечно, было досадно портить такую великолепную вещь, но ведь, в конце концов, игра стоила свеч: в обмен на испорченную перчатку она получала свой обещанный подарок к Дню святого Валентина – руку Макса. И вот ее замыслы наконец-то сбывались, решила она и улыбнулась Максу.

О, какое отчаяние! Виолетта не теряла надежды даже тогда, когда находилась на грани смерти, теперь же она плюхнулась на диванчик и разрыдалась. Ничего у нее не получилось: Армана здесь не было, и в довершение всему она еще потеряла свою самую драгоценную вещь, единственное оставшееся напоминание о прежней жизни – свою перчатку. Хуже того, ей стало досадно, что все эти леди надеялись, что смогут представить Максу идеальную пару. Неужели кому-то из них удалось найти ее перчатку? Хотя, какое это теперь имело значение. В конце концов, кем для нее был Макс? Человеком, научившим любить, а затем предавшим ее брата? Как невероятно изменчив этот Купидон, решила она и начала разбирать разбросанные по столу перчатки и складывать их пару за парой на оберточную бумагу. Многим французским эмигрантам приходилось в эти дни хуже, чем ей, ей, которой было суждено провести остаток жизни, нашивая на кожу бусины. Намного хуже.

Уставившись на эту перчатку, Макс подумал, что Купидон не чурался черного юмора. Но неожиданно у него появилась и другая мысль: не настолько уж и плох сей божок – ведь если Каро удалось раздобыть эту перчатку, значит, Виолетта тоже где-то здесь, на балу. Он готов был поклясться в этом на последнюю лодку, отходившую из Кале.

Но сперва он не мог отказать себе в удовольствии разочаровать Каро. Когда она подняла к глазам Макса обтянутую перчаткой руку, чтоб он смог получше рассмотреть узор, все остальные леди так плотно обступили их, что было трудно вздохнуть. По всему залу слышались оханья и аханья – присутствующие ожидали романтического праздничного предложения.

Лицо Каро озаряла победная улыбка, а глаза украдкой поворачивались к Максу.

– Ну, почему у тебя вид убитого горем человека, Макс? – щебетала она. – День святого Валентина – самое удачное время для сообщения о помолвке. Не забывай, что за нами наблюдает твоя maman.

На этот раз ее хитрости зашли уж слишком далеко. Схватив Каро за руку, Макс перевернул ее и увидел след от ножниц.

– Где ты достала эту перчатку? – грозно спросил он.

– Она моя, – быстро ответила Каро.

– Но она тебе мала!

– Нет, она мне как раз!

– Ты надрезала ее, – продолжал напирать Макс.

– Я не прикасалась к ней. Ты опять воображаешь Бог знает что. Слушай, Макс, попытайся хоть бы перед своими гостями держать свой рассудок в руках.

– Тогда скажи мне, кто разрезал ее! – он начал стягивать с нее перчатку.

– Макс, ты что, обезумел? – заверещала Каро. – Что ты делаешь?

– Я, – ответил наследник дома спокойнейшим голосом, – чувствую себя здоровее, чем когда-либо. А эта перчатка не твоя, – было просто кощунством натягивать такую перчатку на преступную руку Каро.

– Она действительно моя.

– Тогда, будь добра, дай мне свою вторую руку. Ты должна примерить и вторую перчатку.

Каро тотчас же убрала свою левую руку за спину.

Какой-то человек в костюме простого монаха, со спрятанным в складках капюшона лицом, подошел к ней вплотную, чтоб получше разглядеть, что происходит, но Каро отогнала его:

– Смотри, куда прешь, деревенщина!

– Каро! – Макс ступил вниз с возвышения и посмотрел ей в лицо. – Если у тебя действительно есть та самая недостающая перчатка, то тебе следует померить обе, и пусть все удостоверятся, что обе перчатки тебе впору.

Каро с неохотой вытянула вперед свою руку, и Макс галантно подал ей тонкую лайковую перчатку. Но, как она ни старалась, дело не шло – перчатка была ей безнадежно мала, изящные швы ее натянулись и уже были готовы лопнуть.