Текст книги "Единственный мой"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Карен Хокинс
Единственный мой
Глава 1
«Трудно не заметить, что одной из самых неразлучных парочек в обществе являются леди Истерли и мистер Риддлтон. Они могли бы стать отличной супружеской четой, поскольку оба хороши собой и понимают друг друга с полуслова, если бы… (как бы это деликатней выразиться) леди Истерли уже не состояла в браке. Впрочем, можно ли это назвать браком?
Да, она действительно двенадцать лет назад вышла замуж за виконта Истерли, и их супружеский союз признают легитимным в любой церкви или суде. Однако через несколько месяцев после свадьбы виконт оставил супругу и сбежал на континент из-за страшного скандала, причиной которого стала карточная игра.
Оставшись одна, леди Истерли вела безупречный образ жизни. У нее прекрасная репутация и в высшей степени похвальное поведение… Но что, если вдруг эта дама влюбится?»
«Светские заметки леди Уислдаун» 23 мая 1816 года
– Я предвижу, что дело закончится убийством, – промолвила леди София Трокмортон-Хэмптон, виконтесса Истерли, озираясь по сторонам, чтобы удостовериться, что остальные гости леди Нили не слышат ее. К счастью, большинство из них столпились в другом конце комнаты, восхищаясь новым браслетом хозяйки дома. – Я насажу его как на вертел, проткнув грудь кочергой, а ты поджаришь его на огне свечи.
Брат Софии, Джон Трокмортон, граф Станик, с сомнением посмотрел на предполагаемую жертву:
– Долго же мне придется жарить эту птичку над пламенем свечи.
– Тебе потребуется всего лишь несколько минут. Мне кажется, что питомец леди Нили не из крупных особей.
– Это правда. Попугай лорда Эфтона вдвое больше. Жаль, что мы не можем поджарить его. Держу пари, что на вкус попугай такой же, как цыпленок.
София схватилась за живот.
– Леди Нили пора уже пригласить нас к ужину, – простонала она. – Мы ждем битый час. Если нам немедленно не дадут поесть, кто-нибудь из гостей не выдержит и действительно поужинает ее попугаем.
– Ричард именно так и поступил бы, – заметил Джон с задумчивым видом.
Ричард – очаровательный светский повеса – был их младшим братом. В прошлом году, будучи в сильном подпитии, он вскочил на норовистую лошадь и пустил ее во весь опор. Пытаясь с ходу перемахнуть через забор, он упал и получил смертельные травмы, а на следующий день скончался.
София сдержанно кашлянула.
– Ричард был кладезем бесполезных знаний.
Джон печально улыбнулся:
– Хотя прошел уже год, мне постоянно кажется, что сейчас откроется дверь и он войдет в комнату. Если бы я смог удержать его тогда, он был бы сейчас жив…
София коснулась руки брата:
– Ричард все равно не послушал бы тебя. Возможно, он был не самым добропорядочным человеком, но вот братом он был прекрасным.
Джон внимательно посмотрел на сестру.
– И все же за один поступок он заслуживает упрека, – мягко заметил Джон.
У Софии стеснило грудь. Хотя гибель Ричарда опечалила всех, никто не удивился, что его постигла такая участь. В течение многих лет он подвергал свою жизнь опасности. И лишь лежа на смертном одре признался, что сознательно стремился к смерти – его терзали муки совести за то, что много лет назад он смухлевал в карточной игре, а весь позор за это пал на мужа Софии.
Та карточная игра разрушила ее семейную жизнь. София старалась не вспоминать о месяцах горя и унижения, которые она пережила после отъезда Макса из Англии. Это были ужасные, черные дни, сменявшиеся бесконечными бессонными ночами. Она тонула в мутных потоках сплетен, слухов и притворной жалости.
София тряхнула головой, чтобы отогнать тяжелые мысли:
– Все это было так давно.
– Не говори только, что ты забыла о тех печальных событиях! Ричард продал свою честь и вбил клин между тобой и мужем. Я никогда не смогу оправдать такое поведение.
– Ты попросила его в письме дать согласие на аннулирование брака. Думаю, ему это вряд ли понравится…
– А я считаю, что он с радостью меня отпустит. Я хочу покончить с этим позорным браком и уверена, что Макс стремится к тому же. Он не любит тратить время и энергию впустую и надеяться на невозможное.
– Он мог измениться, София. Ты же изменилась.
– Надеюсь, к лучшему. Да, наверное, Макс тоже стал другим, ведь прошло двенадцать лет. – София на минуту задумалась: – Интересно, продолжает ли он заниматься живописью? У него был талант и… – София осеклась.
Что она делает? Зачем говорит о бывшем муже? Какое ей дело до его занятий?
– Я видел всего лишь одну его картину, – сказал Джон, – но я слышал положительные отзывы о его работах.
– Видел? Где?
Джон на мгновение растерялся.
– О, не помню. Это было, по-моему, сразу после вашей свадьбы, – сказал он и поспешно перевел разговор на другую тему: – Когда, по твоим расчетам, Макс получит письмо?
– Со дня на день. Думаю, недели через две придет его ответ, и к концу лета я стану снова свободной женщиной.
Если, конечно, ее план сработает. За то время, что она жила без Макса, у нее было достаточно времени, чтобы подумать о своей судьбе и все взвесить. Лежа долгими ночами без сна, она размышляла о характере мужа и постепенно пришла к выводу, что Максвеллом Хэмптоном двигали не эмоции, а гордость. Порой эта гордость перерастала во всепоглощающую гордыню. Именно эта черта характера заставит Макса дать согласие на аннулирование брака, когда он прочитает ее письмо.
София улыбнулась своим мыслям.
– София, – нахмурился Джон, – мне не нравится твоя улыбочка. Что ты еще успела натворить?
– Ничего. Я просто написала Максу, что если он немедленно не даст согласие на аннулирование брака, то я выставлю дневник его дядюшки Теодора на публичный аукцион.
Джон был поражен ее словами.
– Макс оставил дневник у тебя?
– В спешке он забыл его. Все это время я хранила дневнику себя, полагая, что когда-нибудь он мне пригодится. И вот это время настало.
– Нет! Неужели ты не понимаешь, какой грандиозный скандал разразится в обществе, если дневник попадет в чужие руки? Теодор переспал чуть ли не с каждой второй светской дамой.
София самодовольно улыбнулась:
– Но по крайней мере всем станет ясно, почему граф Бессингтон внешне так разительно похож на представителей семейства Истерли.
– Черт подери, Софи! Макс придет в ярость!
– Да, его гордость будет уязвлена, – согласилась София, стараясь говорить спокойно, хотя в душе у нее бушевала буря эмоций.
– Но… – пробормотал Джон и провел рукой по волосам, забыв о том, что может испортить прическу. – Раньше Макс никогда не отвечал на твои письма.
– Это так. Однако на сей раз он вынужден будет ответить сам. Я больше не приму отписок его поверенного.
Это правда, муж общался с Софией только через поверенного. Она писала ему всякий раз, когда возникали проблемы с их совместной собственностью – продажей земли, получением дивидендов, вложением капитала. Но Макс не отвечал ей. И когда она уже была готова взять дела в свои руки, неожиданно приходило короткое послание от мистера Причарда с извещением, что проблема успешно решена и ей не следует беспокоиться.
В животе у Софии снова заурчало.
– Где же хозяйка дома? Я умираю с голоду.
Джон осмотрелся по сторонам.
– Леди Нили стоит у двери и разговаривает с леди Матильдой, – сообщил он. – А рядом с ними…
Джон замолчал, потеряв дар речи от изумления, и глаза у него полезли на лоб.
– В чем дело? Что ты там такое увидел? – спросила София.
Оправившись от потрясения, Джон взглянул на сестру:
– Черт возьми, твое письмо произвело небывалый эффект. Он здесь, София. Макс вернулся.
София несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Сердце ее пустилось вскачь, и она тяжело задышала.
Положив ладони на плечи сестры, Джон всмотрелся в ее лицо:
– Софи? Ты меня слышишь?
– Да, – задыхаясь, пробормотала она и прижала к горячему лбу дрожащую руку. – Н-но каким образом он оказался здесь? Письмо не могло дойти до него так быстро.
– Я сам этого не понимаю, – пожав плечами, сказал Джон. – Соберись, Софи, он идет сюда…
София обернулась и, увидев мужа, забыла обо всем на свете – о том, что хотела есть, о том, что рядом стоял брат, и о том, что ее новые туфли жали. Все ее внимание сосредоточилось на Максе – на человеке, которого, как ей казалось, она любила; человеке, который обещал никогда не покидать ее, однако покинул; человеке, который был ее мужем в течение двух восхитительных месяцев, а потом уехал, не сказав ни слова.
Макс пробирался сквозь толпу к Софии. Он был таким же, каким являлся ей в снах, – высоким, широкоплечим, с густыми, черными как ночь волосами и холодными серебристыми глазами. На Софию накатила волна эмоций, и ей стало трудно дышать. Представляя себе момент встречи с мужем, она не могла и подумать, что ее охватят такие сильные чувства.
«Это просто шок от неожиданности, – сказала она себе. – Сейчас я возьму себя в руки, и все встанет на свои места».
Джон дотронулся до руки сестры.
– С тобой все в порядке? – с тревогой спросил он. Сделав над собой усилие, София отвела взгляд от Макса.
– Да, все хорошо.
Обведя глазами комнату, София, к своему ужасу, поняла, что не одна она заметила присутствие Макса. У нее упало сердце. Гости поглядывали на виконта и перешептывались. София знала, что ее ждет: в обществе снова пойдут слухи и сплетни о ней и ее непутевом муже.
– Мне кажется, нам лучше уйти, – проговорила София.
– Ты права, Софи, – согласился Джон. – Никто не упрекнет тебя в том, что ты не захотела оставаться в доме, в котором неожиданно появился твой муж…
Она сердито взглянула на брата.
– Не называй Максвелла Хэмптона моим мужем! Он никогда им не был, хотя сначала я думала, что этот человек любит меня… – Голос Софии дрогнул, и на глазах заблестели слезы.
Черт возьми! Ей совсем не хотелось предстать перед Максом в жалком виде, а тем более расплакаться в присутствии гостей леди Нили. Чтобы не заплакать, она стала вспоминать все те годы, которые прожила одна, без Макса; все те досужие сплетни, окружавшие ее, жалостливые взгляды, чувство пустоты и одиночества, холодную постель. Она просыпалась в одиночестве, завтракала в одиночестве, в одиночестве гуляла…
И все это из-за того, что муж бросил ее, вышел из дома и не вернулся.
– Привет, Станик, – раздался рядом глубокий звучный голос Макса.
Казалось, он наполнил все помещение и обжег Софию.
Джон приветствовал виконта кивком:
– Как дела, Истерли?
Мужчины старались не выходить за рамки хорошего тона. Ведь окружающие люди внимательно прислушивались к их разговору – каждое слово будет передано и проанализировано.
Собравшись с духом, София подняла глаза и посмотрела на мужа. Лучше бы она этого не делала… Когда она смотрела на него издалека, ей казалось, что он совсем не изменился. Но теперь она заметила, что выражение его лица стало жестче – в глазах горел холодный огонь.
Он немного похудел и вытянулся, на висках появилась седина. Да, Макс сильно изменился за эти годы.
– Здравствуй, – выдавила из себя София, едва шевеля сухими губами, – я рада тебя видеть.
Муж отвесил ей легкий поклон и окинул придирчивым взглядом с головы до ног. София словно впала в оцепенение. Ей был знаком этот взгляд, он пробудил в ней непрошеные воспоминания, которые она предпочла бы стереть из памяти. Софии захотелось броситься мужу на шею, но она поборола в себе это желание. Ведь муж оставил ее одну, покинул на несколько лет. Она не сомневалась, что если простит его, то он снова ее предаст и окончательно разобьет ее сердце.
От этих мыслей в душе Софии снова закипел гнев. Однако она не хотела давать волю своим чувствам. Натянуто улыбнувшись, она промолвила:
– Давно не виделись.
Макс сдержанно кивнул:
– Да, очень давно.
От звука его голоса по телу Софии пробежала жаркая волна. Макс взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
София закрыла на мгновение глаза, пытаясь взять себя в руки. Как она могла забыть о том, что их всегда как магнитом влекло друг к другу? «Нет, это всего лишь грубое плотское влечение», – сказала она себе, стараясь обуздать свои желания.
Пауза затягивалась. «Скажи хоть что-нибудь!» приказала себе София, однако язык словно прилип к нёбу. Тело и разум не подчинялись ей больше. На них были направлены взгляды гостей. Все ждали, что произойдет дальше. София лихорадочно вцепилась в руку Макса, как будто боялась отпустить ее… Они стояли вот так – молча, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу. Ими владели два чувства – гнев и вожделение. Джон откашлялся.
– Гм… София! – позвал он сестру.
София вспыхнула до корней волос и отдернула свою руку. О Боже, как глупо, должно быть, они выглядели со стороны! Она опустила глаза, боясь их снова поднять на мужа.
– О, простите, я просто… просто…
– Да, я тоже сильно проголодался, – сказал Джон. – Впрочем, как и все мы. Интересно, когда подадут ужин?
– Надеюсь, скоро, – промолвил Макс. Он тоже был потрясен этой встречей и не сводил глаз с Софии. – Ты изменила прическу.
София машинально дотронулась до волос. Макс всегда хотел, чтобы у нее были длинные волосы, однако она заявляла, что с ними слишком много возни. Но после бегства мужа она отрастила их.
– Я не стригла волосы с тех пор, как ты уехал… – сказала она, но тут же прикусила язык.
– Да, они у тебя очень длинные. София судорожно сглотнула.
– Итак, Макс, что привело тебя в Лондон?
В его глазах вспыхнули искорки едва сдерживаемого гнева, и Софию обдало жаром.
– Ты отлично знаешь, что именно привело меня сюда. Нам нужно кое-что обсудить с глазу на глаз. Я заеду к тебе завтра утром.
Черт бы его побрал! По какому праву он говорит с ней таким тоном? Разве у него остались на нее какие-то права?
София вскинула подбородок.
– Завтра утром меня не будет дома, – холодно заметила она.
Макс прищурился:
– Я буду у тебя в десять.
– На десять у меня запланированы визиты.
– В таком случае я приеду в девять. Мы можем поговорить за завтраком.
София нахмурилась, а на губах Макса появилась ледяная улыбка.
– Ты думала, что я шутки с тобой буду шутить? – спросил он. – Если ты надеялась на мою снисходительность, то ты просчиталась. Я не люблю, когда мне угрожают.
– Я надеялась, ты незамедлительно дашь мне ответ, но не рассчитывала на твой приезд. Кроме того, я тебе не угрожала. Я просто высказала свое намерение. Дала тебе, так сказать, обещание.
– Мне не нравятся подобные обещания.
– Как бы то ни было, но завтра ты все равно не сможешь ко мне приехать. В девять часов утра меня уже не будет дома.
Макс поднял бровь:
– Ты кое о чем забыла.
– О чем же?
– Я тебя хорошо знаю. Ты не любишь рано вставать и всегда долго лежишь в постели.
Голос Макса звучал вкрадчиво, он как будто обволакивал Софию и таил в себе одновременно и угрозу и обещание неги.
Джон снова кашлянул:
– Гм… послушайте, может, мы… – пробормотал он и беспомощно взглянул на сестру.
– Я… я… – пролепетала София. Проклятие! Что она могла возразить Максу? Кроме того, рано или поздно ей все равно придется встретиться с ним лицом к лицу. – Ну хорошо, встретимся за завтраком. Но предупреждаю, я завтракаю очень рано!
Макс прищурился:
– Во сколько?
София хотела сказать «в шесть», но вовремя одумалась. В такую рань она вряд ли поднимется.
– В восемь, – наконец ответила она.
Это было на четыре часа раньше, чем она обычно садилась за стол. Ее слуги будут в шоке.
– Отлично, в восемь часов я буду у тебя.
Он снова взял ее руку и поцеловал, однако на этот раз сделал это столь пылко, что его горячие губы, казалось, прожгли тонкую ткань перчатки.
У Софии перехватило дыхание, ее колени дрожали. После стольких лет одиночества, слез, страданий, попыток забыть его, вытеснить любовь из сердца с помощью гнева и ярости этот негодяй все еще имел над ней огромную власть! Одним прикосновением он приводил ее в трепет. Нет, это никуда не годится!
В этот момент раздался громкий возглас леди Нили. Что-то случилось с застежкой ее браслета. Макс с видимой неохотой выпустил руку Софии и направился к хозяйке дома.
– Если хочешь, мы немедленно уедем, – сказал Джон сестре, как только виконт отошел от них. – Я уверен, нас правильно поймут.
Однако София была убеждена, что их наоборот никто не поймет. Или, вернее, окружающие сделают вид, что понимают их, и даже выразят свою поддержку, но потом будут шушукаться и посмеиваться за их спиной. София прекрасно знала, что люди на самом деле думают о брошенных женах. Они испытывают к несчастным супругам чувство жалости и превосходства, а София не желала, чтобы ее унижали жалостью.
– Где это видано, чтобы Трокмортоны робели перед Хэмптонами? – вскинув подбородок, сказала она. – Ты хочешь, чтобы я без боя покинула поле битвы? Этому не бывать!
Джон поправил узел галстука с таким видом, как будто ему стало трудно дышать.
– Как ты думаешь, Макс согласится аннулировать брак?
– Согласится. Но за это придется заплатить.
Джон с беспокойством взглянул на сестру:
– И какова же будет плата?
– Я бы тоже хотела это знать, – мрачно ответила София.
Глава 2
«Ажиотаж, связанный с пропажей браслета, не единственная новость, достойная украсить колонку светской хроники. Автор этих строк спешит первым сообщить дорогим читателям о том, что в Лондон вернулся виконт Истерли!
Этот джентльмен совершенно неожиданно появился на злополучном званом ужине леди Нили и наверняка стал бы главным объектом слухов и сплетен, если б не пропажа браслета хозяйки дома. Судя по всему, возращение супруга было полной неожиданностью для леди Истерли. Во всяком случае, в присутствии многих свидетелей эта парочка пикировалась и обменивалась колкостями на протяжении всего ужина – вернее, за первым блюдом, поскольку второго, как известно, не последовало из-за скандала, связанного с исчезновением браслета.
По словам одной леди (довольно язвительным, по нашему мнению), все сожалели о том, что вечер закончился слишком рано и чета Истерли не успела довести друг друга до точки кипения на потеху присутствующим. «Этот скандал явился бы достойным завершением всего скандального вечера», – добавила вышеупомянутая дама!»
«Светские заметки леди Уислдаун» 29 мая 1816 года
На следующее утро, войдя в просторную приемную своей конторы, мистер Причард увидел стоявшего у окна посетителя. Широкие поля надвинутой на лоб шляпы бросали густую тень на его лицо.
– Простите, чем могу служить? – спросил мистер Причард, пытаясь скрыть свое удивление.
В столь ранний час к нему редко заходили клиенты. Посетитель повернул голову, и Причард шагнул ему навстречу:
– Милорд, это вы?! Когда вы приехали? Я и не знал, что вы…
Поверенного прервал громкий смех виконта. Мрачное выражение его лица никак не вязалось с таким бурным проявлением веселья. Истерли снял шляпу.
– Я пришел сюда как раз для того, чтобы известить вас о своем возвращении. – Он широко раскинул руки: – Примите в свои объятия блудного сына!
В последний раз поверенный виделся с виконтом несколько лет назад в Италии, где тогда жил Истерли. С тех пор тот сильно переменился – похудел и вместе с тем раздался в плечах. В его чертах появилась жесткость, которую подчеркивали тонкая линия крепко сжатых губ и мрачная складка между бровями. Столь суровое выражение лица не очень подходило тридцатидвухлетнему человеку. Впрочем, виконту многое довелось пережить на своем веку.
Мистер Причард вдруг вскипел от негодования.
– Вам не следовало уезжать из Англии. Зачем вы это сделали? Какой позор… – Причард осекся, заметив протянутую руку виконта, и нервно сглотнул.
Истерли взял руку поверенного и крепко пожал ее. Жизнь научила его высоко ценить человеческую преданность.
– Я доверяю вам всей душой, Причард! Позвольте пожать вам руку!
Причард покраснел:
– Ваш отец не одобрил бы…
– Мой отец промотал семейное состояние, когда мне было шестнадцать лет. Я ценю некоторые его качества, но не хотел бы повторять поступки, которые его не красят, – сказал виконт. Раньше он скорее бы вырвал себе язык, чем сделал подобное заявление, но время проявления пустой учтивости безвозвратно ушло, теперь Макс предпочитал говорить правду. – Если бы вы были подлым человеком, то обобрали бы меня до нитки, пока я находился в отъезде. Однако вы поступили благородно, и я признателен вам за это.
Причард хотел что-то сказать, но передумал и жестом пригласил Макса пройти в кабинет.
Макс сунул шляпу под мышку и вошел вслед за поверенным в светлую комнату. Сев на стоявший рядом с письменным столом стул, он повернул голову и взглянул в окно, из которого открывался знакомый вид на покрытые сажей здания Лондона. До него с улицы доносилась английская речь, по которой Макс очень соскучился в своем добровольном изгнании. Уличные торговцы громкими голосами наперебой предлагали свой товар.
Расположившись за письменным столом, Причард с любопытством взглянул на Макса:
– Я очень рад снова видеть вас, милорд. Вы уже успели повидаться с виконтессой?
– Вчера вечером мы некоторым образом… гм… ужинали вместе.
Это был не ужин, а настоящая пытка. Обнаружив пропажу своего драгоценного браслета, леди Нили подняла скандал, и все гости вынуждены были покинуть ее дом. И Макс воспринял это с большим облегчением. Ему было мучительно трудно во время ужина смотреть на жену.
Вспомнив вчерашний вечер, Макс беспокойно заерзал на стуле.
– Виконтесса хорошо выглядит, – заметил он. София выглядела не просто хорошо, а превосходно. Она прямо-таки светилась красотой и здоровьем.
– Значит, виконтесса была рада вас видеть? – спросил поверенный.
– Ну, во всяком случае, она не убежала из комнаты, заметив меня. Думаю, это хороший знак. – Макс полез в карман, достал письмо и протянул его Причарду: – Прочитайте вот это.
Поверенный взял очки в тонкой оправе, надел их и пробежал письмо глазами.
– У виконтессы хранится дневник вашего дяди? Того самого, у которого, если верить слухам, была любовная связь с королевой?
– Да. Дневник был заперт в сейфе. Я не стал брать его с собой, поскольку очень спешил с отъездом. Очевидно, София нашла его. Если дневник станет достоянием общественности, законность происхождения многих членов светского общества будет поставлена под сомнение. Во всяком случае, вопрос об отце некоторых из них будет открыт.
Поверенный вернул Максу письмо.
– Думаете, виконтесса способна на подобный шаг?
Макс слабо улыбнулся: – Она не уступает мне в упрямстве.
– Я всегда считал вас прекрасной парой. Если бы вы не были столь поспешны и неосмотрительны в своих решениях, то до сих пор жили бы с виконтессой в мире и согласии.
– Я не мог поступить иначе. Разве имел я право увезти ее с собой в изгнание? Обречь ее на страдания? Нет, это было немыслимо… – Макс помолчал. Прошло уже двенадцать лет, а он так и не привык к чувству утраты, не смирился с мыслью о том, что его предали. – Леди Истерли сделала свой выбор, а я – свой.
– Милорд, я не виню вас за то, что вы уехали, вы имели на это полное право, – заерзав на стуле, сказал поверенный. – Как бы то ни было, но, должен признать, вы были более чем щедры по отношению к супруге и не скупились на ее содержание. Я всегда удивлялся, каким образом вам удалось разбогатеть в наше нестабильное время. Вы никогда не говорили мне об источниках вашего дохода.
– Да, это правда, – спокойным тоном подтвердил Макс.
Причард ожидал, что виконт разовьет эту тему, но Макс молчал.
– В прошлом месяце, – осторожно промолвил Причард, наморщив лоб, – я навестил лорда Шаллоуфорда. В усадебном доме этого джентльмена собрана прекрасная коллекция произведений искусства.
Макс слушал поверенного с непроницаемым выражением лица.
– Ну что ж, его можно с этим только поздравить.
– О, лорд Шаллоуфорд весьма гордится своей коллекцией. Среди живописных полотен я видел в его доме одну картину, которую он приобрел совсем недавно. – Причард сделал паузу: – Он купил ее в Италии.
– Это неудивительно, в Италии много художественных салонов.
– Но это была особенная картина. Я видел точно такую же в вашей квартире десять лет назад. И насколько я помню, тогда на ней еще не высохли краски. Если память мне не изменяет, вы еще советовались со мной по поводу расположения дерева в композиции этого пейзажа.
Макс почувствовал, что попал впросак.
– Лорд Шаллоуфорд назвал мне имя художника – Беллакорте, – продолжал Причард. – Если не ошибаюсь, кто-то из вашей родни носил такую фамилию?
– Моя прабабушка была итальянкой. Вам это хорошо известно.
– Конечно. Лорд Шаллоуфорд назвал также сумму, которую он заплатил за картину. Судя по всему, вы добились огромных успехов в живописи.
– Да, дела у меня идут неплохо, грех жаловаться. Макс преуспел во многих областях, кроме одной. Поверенный откашлялся.
– Вы дадите виконтессе согласие на аннулирование брака?
– Нет. Во всяком случае, пока. – Макс откинулся на спинку стула, скрестив вытянутые ноги. – Прежде чем пойти на этот шаг, мне нужно кое-что выяснить.
– А как же дневник?
– Пока я нахожусь здесь, виконтесса воздержится от активных действий. Она будет надеяться, что я в конце концов уступлю. А тем временем я… – Макс поморщился и задал неожиданный вопрос: – Что вы знаете о человеке по фамилии Риддлтон?
По лицу Причарда пробежала тень.
– Я плохо его знаю. Мне известно лишь, что он обласкан пэрами, к числу которых сам принадлежит.
– Мне он представляется большим краснобаем. У него жуткое правописание, скажу я вам…
– Правописание? Вы хотите сказать, что Риддлтон писал вам?
– Я получил от него напыщенное послание на четырех страницах с изложением веских причин, по которым я обязан дать жене согласие на аннулирование брака, – ответил Макс, машинально потирая грудь в области сердца, в котором ощущалась тупая застарелая боль.
Он знал, что наступит день, когда София захочет обрести свободу. Это было неизбежно. Однако когда у нее появился другой мужчина, Макс решил выяснить, достоин ли он Софии.
– Милорд, если вас интересует вопрос, является ли мистер Риддлтон охотником за приданым, то можете быть совершенно спокойны на этот счет. Он очень богатый человек.
Макс зло прищурился:
– Я вижу, вы уже успели навести о нем справки, полагая, что это может пригодиться вам для ведения дел.
Причард слегка покраснел:
– Да, я кое-что разузнал об этом господине, когда услышал, что мистер Риддлтон стал часто появляться в обществе виконтессы Истерли. Я решил, что когда-нибудь вы заговорите со мной о нем.
– И что же вы узнали?
– Не так много, как бы мне хотелось. Судя по всему, он искренне предан виконтессе.
Разумеется, этот олух искренне увлекся Софией! А кто бы на его месте устоял? София была умной, яркой, красивой женщиной. Разве человек, мусоливший на четырех длиннющих страницах одну и ту же тему – причем тему, совершенно не касавшуюся его, – был достоин такой роскошной женщины?
Макса охватило негодование.
– Черт побери, я засиделся у вас! – воскликнул вдруг он, взглянув на часы, стоявшие на столе поверенного. – Мне нужно идти, иначе я опозданию на завтрак к виконтессе.
Он встал, и Причард последовал его примеру:
– О да, конечно. Надеюсь, вы задержитесь в Англии?..
– Это зависит от моей жены, – сказал Макс. Стоило ему закрыть глаза, и он видел лучистые глаза Софии, обрамленные густыми темными ресницами, и ее нежные полураскрытые губы. Встретив жену в гостиной леди Нили, Макс едва справился с собой. Ему хотелось сжать ее в своих крепких объятиях, осыпать поцелуями, вспомнить вкус ее губ, заставить трепетать ее ресницы, довести до исступления.
Все эти желания стали настоящим наваждением для него с их первой встречи. Именно поэтому Макс настоял на том, чтобы они поскорее поженились. Вчера вечером, увидев, что София еще больше похорошела, что ее фигура округлилась и стала еще привлекательнее, Макс взглянул правде в глаза. Он зря убеждал себя в том, что едет в Англию, чтобы решить, достоин ли Риддлтон Софии. Нет, вовсе не это было его целью. Он вернулся домой, чтобы снова предъявить свои супружеские права. София принадлежала только ему, и он не позволит никому другому занять свое место рядом с ней.
Если он заметит в жене хотя бы слабую искорку или даже отблеск былой любви, он расшибется в лепешку, но снова добьется ее расположения.
Исполненный решимости, Макс вышел из конторы поверенного и отправился к жене.
В пятнадцать минут девятого София, одетая в свой лучший утренний халат из синего муслина и тщательно причесанная, уже сидела за завтраком в малой столовой. Перед ней стояла тарелка с горкой разнообразной еды взятой с каждого блюда, поданного на завтрак. От волнения у Софии пропал аппетит, однако она решила, что возьмется за вилку, как только в столовую войдет Макс.
Однако он задерживался. Время от времени София бросала нетерпеливый взгляд на часы. То, что Макс опаздывал уже на пятнадцать минут, ее нервировало, но нисколько не удивляло. Он, наверное, думал, что она будет вечно вот так сидеть за столом и ждать его…
Наконец в дверь тихо постучали. У Софии затрепетало сердце, и она торопливо подцепила на вилку кусочек ветчины.
– Да?
Дверь открылась, и в столовую вошел дворецкий. Вслед за ним на пороге показался брат Софии.
– Граф Станик, – доложил дворецкий. София уронила вилку.
– Спасибо, Джейкобс, – сказала она и, дождавшись, когда он выйдет из комнаты, вперила в брата острый как бритва взгляд. – Зачем ты сюда явился?
– Я решил позавтракать с тобой, – ответил Джон и, подойдя к буфету, стал заглядывать под серебряные крышки: – Чем ты меня сегодня угостишь? А копченой рыбки у тебя, случайно, нет?
Но София не позволила ему увести разговор в сторону.
– Я могу уладить свои проблемы и без твоей помощи.
– Несомненно, – сказал Джон и, повернувшись, взглянул на ее тарелку. – О Боже! Неужели ты собираешься все это съесть?
– Все до последнего кусочка.
Джон опустился на стул напротив сестры. – А я так нервничаю, что мне не до еды. К тому же я сегодня плохо спал.
– А я спала как убитая, – солгала София, кроша ножом кусок ветчины.
– Я тебе завидую, – вздохнув, промолвил Джон. – Я всю ночь думал о Максе, о его внезапном бегстве. Не знаю, что хуже – чувство вины или чувство гнева.
София прекрасно понимала, о чем говорит брат. Ей неприятен был этот разговор. София не желала тратить на него душевные силы, поскольку должна была во всеоружии встретить Макса.
– Прошу тебя, давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Да, конечно, – с рассеянным видом согласился Джон и провел ладонью по лицу. – Знаешь, мне часто снится один и тот же сон: я знаю, что Макс невиновен, но не могу никому сказать об этом. Я чувствую, что мой язык присох к нёбу…
– Джон, я же просила! Давай оставим эту тему.
– О, прости… – пробормотал он и погрузился в глубокое раздумье.
В столовой воцарилась тишина. София с отсутствующим видом ковырялась вилкой в яичнице, вспоминая то ужасное утро, когда ждала Макса завтракать, но так и не дождалась.
Некоторые думают, что воспоминания не способны причинить сильные страдания, однако София на своем горьком опыте убедилась, что это не так. Картины прошлого надрывали ей сердце.
