Текст книги "Звёздная жизнь"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

2

Энтони ходил взад и вперед перед камином, стараясь не слушать телефонный разговор Линды. Похоже, девочка очень расстроилась, узнав, что сестра не приедет. Из слов гостьи он сделал вывод, что Долли в ужасе от перспективы ночевать у дедушки с бабушкой и делает из этого целую трагедию.

– Долли, солнышко, мне очень жаль, но ты не можешь оставаться на ночь одна, – снова сказала Линда.

Словно заевшая пластинка, она повторяла эту фразу последние пять минут. Брук восхищался ее терпением, хотя его так и подмывало выхватить трубку и потребовать у этого капризного ребенка прекратить, ради всего святого, терзать старшую сестру. На свете есть вещи и похуже, чем вынужденный ночлег с бабушкой и дедушкой.

Впрочем, он никогда не умел нормально обращаться с детьми. Даже с собственной дочкой. Особенно с дочкой. Поэтому он воздержался от совета быть потверже. В конце концов, кто он такой, чтобы критиковать и давать советы? Линда и так измотана сегодняшней борьбой. Во-первых, с ним, а тут еще и сестра. Выглядит совершенно измученной. Она не умеет драться, это точно.

Сейчас, когда у него было время приглядеться к девушке получше, в душе зашевелились угрызения совести из-за того, что он допустил слишком резкий тон, обсуждая дела ее фирмы. Неужели он настолько привык жестко вести дела, что не чувствует уже, когда следует действовать помягче? Может быть, его поведение объясняется мелочным, чисто личным чувством мести? Он до сих пор не простил слова, сказанные три года назад?

Глядя на девушку на фоне снежного вихря, Брук видел перед собой ту сцену, словно все было вчера.

– Жена босса пропала? Ничего удивительного, наверняка она сбежала от него, – резко заявила тогда Линда одной из стенографисток, не заметив, что Энтони стоит в дверях. – Любая сбежала бы. Мистер Брук думает, что он лучше всех, а он самый настоящий трудоголик, в голове у которого только прибыль.

Мисс Грейс не могла знать, что произошло на самом деле. Энтони и сам не знал целых три кошмарных дня. Ревущая пустота глухого горя и боли, клокотавшая в нем, еще не вылилась в полную и черную безнадежность. И, сходя с ума от страха, Тони искал, на ком сорваться. Выбор пал на Линду.

– Эй, вы! – чужим, злобным, нечеловеческим голосом сказал он, словно машина. – Как ваше имя?

Он помнит, как все в комнате затаили дыхание. Девушка ответила не сразу. Ее маленькое овальное лицо побелело, в глазах застыл ужас.

– Линда Грейс, – наконец прошептала она.

– Даю вам пять минут, чтобы очистить стол, мисс Грейс, – сказал босс тем же страшным голосом. Он видел, что она боится его голоса, он сам его боялся. – Вы уволены.

Брук провел рукой по глазам, отгоняя воспоминание. Он не хотел возвращать тот день, ни сейчас, ни когда бы то ни было. С трудом вернувшись к действительности, Тони отошел к окну. Трещавшие в камине дрова заглушали голос Линды, превращая его в невероятное бормотание. Энтони уселся на диван и стал наблюдать за девушкой.

Линда Грейс. Какая ирония судьбы! Именно с ней он сейчас оказался вдвоем, отрезанный от всего мира в этом доме…

Он все еще не мог прийти в себя от шока, который испытал, увидев ее, вылезающую из вертолета. Первой его мыслью было, что она нисколько не изменилась. С длинными темными волосами, мокрыми от снега и растрепанными, с ярким румянцем от ветра, она выглядела точно такой же наивной и доверчивой, женщиной-ребенком, как и три года назад.

Но после пятнадцати минут общения с ней его мнение изменилось к лучшему. Глотнув кофе, который предусмотрительно оставил Тролль на столике у дивана, Брук пытался понять, откуда это ощущение произошедшей перемены.

Лицо осталось прежним. Все то же лицо мадонны-подростка: синие, широко расставленные спокойные глаза, уголки полных губ немного подняты наверх. Безмятежный, спокойный вид. Вид безупречной невинности.

Наконец он решил, что все дело в фигуре. Стоя к нему спиной, нагнувшись над столом, так что юбка плотно обтягивала бедра и ноги, она выглядела чертовски сексапильно. В особенности бедра – настоящее произведение искусства. Прямо эротическая картинка из мечтаний юнца. Бедра, предназначенные для того, чтобы их ласкал мужчина. Энтони представил, как ладонь скользит по этой соблазнительной округлости от тонкой талии вниз.

Эти мысли вернули его к Кристоферу Стоуну. Может быть, он ласкает эти бедра? Энтони стиснул кружку кофе, впитывая ладонью тепло напитка. Хотя, похоже, что возмущение Линды было искренним. Ну, тогда кто-нибудь другой? Чувственность в ее теле явно пробудилась.

– Долли, дорогая, я не могу больше говорить. Это междугородний разговор, а я звоню по телефону мистера Брука.

Девушка глянула на него через плечо с виновато-застенчивым видом, и картинка сменилась – вновь возобладала невинность. С прикушенной нижней губой и с тонкой ниточкой бровей, сдвинутых к переносице, она сама походила на ребенка, который боится рассердить взрослых.

Энтони махнул рукой, внезапно раздражаясь на самого себя. Он отхлебнул кофе, и слишком большой глоток обжег горло. Черт! В любом случае, какая ему разница? Может быть, она чиста, как эти снежинки. А может быть, они с Кристофером спят два раза в день, так же регулярно, как чистят зубы. В любом случае, ему нет до этого дела.

– Простите за долгий разговор, – Вдруг сказала она, кладя трубку. Вздохнув, она потерла затылок. – Наверное, это все из-за возраста. Она спорит по любому поводу.

– Да, я слышал, что подростки бывают совершенно невыносимы, – вежливо сказал Брук. – Я так понял, что для Долли поездка к бабушке – не поход в зоопарк.

– Ну, не знаю. – Линда все еще массировала шею. – Вообще-то, их старый дом очень интересный и слегка напоминает дом с привидениями. – Она подошла ближе к огню и остановилась рядом с Энтони. – Но вы правы. Долли никогда не чувствует себя легко с бабушкой. Даже когда родители были живы, мы не были… – она подыскивала подходящее слово, – не были особенно близки.

– Может быть, вам посчастливится, и буря быстро пройдет, – сказал Брук.

Он надеялся на это не только из-за Линды. Вот уже третье Рождество он проводит здесь один. А дни, когда разыгрываются снежные бури, самые лучшие. Отрезанный от работы, друзей, телевизора, телефона, а иногда и Тролля, он погружается в созерцательную тишину. Здесь хорошо, в этой ледяной тюрьме. Это единственное место, где он может быть самим собой, где не надо ни перед кем притворяться. И его совсем не радует перспектива соседства мисс Грейс.

– Не исключена возможность, что вы попадете домой еще до того, как Долли завтра вернется из школы.

– О Господи, конечно! Я должна быть дома к завтрашнему дню! – воскликнула Линда, широко распахнув глаза, как будто она даже мысли не допускала, что буран может продлиться дольше. – Ведь до Рождества осталось четыре дня! – добавила она, как будто этот факт сам по себе все решает.

Энтони молчал в нерешительности. В ее голосе звучала простодушная и неподдельная вера. Неужели она действительно верит, что само провидение вмешается, чтобы защитить невинных? Обычно подобная наивность его раздражала. Он сам привык смотреть правде в глаза и требовал от других того же.

Природная стихия не сделает перерыв для рождественского обеда. Возможно, штормовой фронт проходит как раз над ними, поймав их здесь в ловушку, а это означает ураганный ветер, поваленные деревья, занесенные дороги, оборванные линии электропередач – сотни опасностей, которые предотвратить невозможно. На ее месте было бы разумнее планировать с Долли встречу Нового года.

Это факты, нравятся они ей или нет. Но он ничего не мог сказать. Он поймал себя на том, что ему не хотелось разбивать ее мечты, уничтожать эту бесхитростную веру. Такая наивность – довольно привлекательная вещь, хотя и бесполезная… И, конечно, обреченная, как изысканная ледяная скульптура, искрящаяся под полуденным солнцем.

Брук промолчал. Линда рассеянно смотрела в огонь камина, а он прихлебывал кофе.

Потом она вздохнула и перевела взгляд на Энтони, казалось, она подтянулась, возвращаясь к делам.

– Если вы позволите, я позвоню Стоуну, – сказала она деловым, решительным тоном, как будто жалела, что отвлеклась на обсуждение личных проблем. – Он должен знать, когда я вернусь. Я закажу разговор за счет фирмы…

Брук поменял позу. Ясно, что неловко пользоваться гостеприимством человека, который ей неприятен. Он понимал, как ей не хочется быть ему обязанной, но, в конце концов, это абсурдно. Что следующее? Мисс Грейс предложит плату за еду или ночлег?

– Не будьте смешной, – сказал он. – Звоните по прямой связи. Уверен, что моя компания не разорится из-за двух междугородных звонков.

Линда холодно улыбнулась.

– Простите. Для нашей фирмы это много, и мы привыкли думать о таких вещах.

– Понимаю, – кивнул Энтони, бросив взгляд на стопку документов.

Линда все еще улыбалась, и он понял, что замечание было сделано не без сарказма. Оказывается, гостья не столь уж и наивна.

Мисс Грейс глубоко вздохнула.

– Мистер Брук…

– Тони, – поправил он. – Мы живем в одном доме, забыли?

– Да… Тони, – выговорила она не совсем уверенно, проглотив последний слог.

Энтони почувствовал, что ей странно произносить его имя. Ну что же, это естественно, подумал он. Если бы она работала на него, он никогда бы не предложил называть его по имени. Интересно, вдруг пришло ему в голову, если он решится на безумную покупку «Счастливого дома», она согласится снова стать его служащей?

– Когда я буду говорить с Кристофером, – сказала Линда, – он спросит, как продвигаются переговоры. Вы сказали, что шанс заключения сделки составляет один к миллиону…

– Правильно.

Она смело встретила ироничный взгляд, но некоторая напряженность позы заставляла заподозрить, что собеседница не настолько спокойна, как хочет казаться.

– Вы остаетесь на прежней позиции? – Линда перевела дыхание. – Вы видели документы. Может быть, вы изменили решение, просмотрев их? – Она отвела глаза, – Или в процессе обсуждения?

Брук пожал плечами.

– Как я уже сказал, я не узнал ничего нового из этих документов. И от вас я не услышал ничего такого, чего бы ни знал.

Линда слегка кивнула головой.

– Наверное, нет.

– Таким образом, ничего не изменилось. Шансы были один к миллиону до вашего появления и остаются таковыми и сейчас.

– Вы уверены? – Ее глаза изучающе ощупывали его лицо. – Понимаете, Кристофер не может позволить себе лелеять несбыточные надежды. Если на самом деле нет и этого малейшего шанса, мы попробуем другие пути.

– Другие пути? – переспросил он с сарказмом.

Девушка вспыхнула снова, но голос оставался твердым.

– Да. Поэтому я рассчитываю на вашу честность. Я надеюсь, что вы не будете поддерживать беспочвенную надежду только из-за того, что я ваш гость. Чтобы не было неловко.

– Неловко? – Поставив кружку на столик, Энтони поднялся на ноги и оказался совсем близко к Линде. Он почувствовал сладковатый цветочный аромат ее духов, который усилился теплом от огня. Внезапно его охватила злость на Кристофера, позволившего девушке влезть в эти дебри и делать за него грязную работу. – Я не боюсь неловкости, Лин, – сказал Брук прямо. – Фактически, что касается бизнеса, то я на нем богатею. – Он указал на телефон. – Итак, продолжим. Звоните Стоуну и скажите, что судьба дает ему передышку. Пока продолжается буран, у вас есть возможность улучшить шансы.

Полчаса спустя Линда услышала ритмичный стук топора. Заинтересованная, она пошла на звуки, доносившиеся из маленького дровяного сарая, примыкавшего к кухне. Решив, что Тролль колет дрова, она приоткрыла дверь и высунула голову.

К ее удивлению, это оказался не Оллкрафт, а Брук. Пораженная, Линда застыла. Все мысли разом выскочили из головы. Не в деловом костюме, в котором она привыкла его видеть, а в джинсах и свитере с закатанными по локоть рукавами, Энтони производил совершенно другое впечатление. Брук не слышал, как скрипнула дверь, его внимание было сосредоточено на толстом коротком полене, что стояло на колоде перед ним. Широко расставив ноги, словно в боксерской стойке, он занес топор для удара. И уже через секунду руки с силой и неожиданной грацией опустились. Поставив ногу на колоду, он высвободил топор, откинул дрова и приготовил следующее полено.

И так снова и снова. Линда смотрела, не отрываясь, завороженная движениями мощных рук, поблескиванием топора в тусклом свете, который пробивался сквозь щели сарая.

Несомненно, эта работа требовала немалых усилий. И хотя воздух в сарае был очень холодный, и снежинки, врывавшиеся в открытую дверь, оседали на волосах Брука, от его дыхания клубился пар, и весь он был мокрым от пота. Пот ручейками стекал по его шее и голым рукам. Грейс передернуло от резкого несоответствия между жаром, исходившим от его тела, и зимним холодом.

Внезапно ее охватило чувство собственной неполноценности. Закрыв глаза, Лин сжала дверную ручку. Она была городским жителем и дикую природу видела только из палаток скаутских лагерей. Наблюдая за Бруком, Линда получила наглядную картину противопоставления силы человека природе. Это ее взволновало и смутило.

Никогда раньше она не задумывалась над тем, что надо сделать, чтобы заготовить дрова, которые потом так весело потрескивают в камине под Рождество. Сейчас же она видела, с каким трудом добывается каждое поленце.

– Ну, как Кристофер?

Линда открыла глаза и увидела, что Энтони отложил топор и смотрит на нее, поставив одну ногу на колоду и опершись руками о колено. И хотя он по-прежнему блестел от пота, дыхание его ничуть не участилось. Тяжелая работа для него не в новинку, подумала девушка.

– Нормально, – ответила она. – Конечно, еще слабый. Я думаю, ему дают много болеутоляющих средств.

Брук вытер лоб, затем провел рукой по волосам, и она стала мокрой от растаявших снежинок.

– Вы сказали ему о буране?

Линда кивнула, не желая обсуждать эту часть разговора. Стоун пришел в ужас, узнав, что она вынуждена остаться ночевать в Брукхилле. Он разошелся, проклиная себя за то, что Линда попала в трудное положение, и девушка с трудом его успокоила. Только после обещания быть предельно осторожной Кристофер поутих. Хотя она не вполне поняла, чего, по мнению босса, ей следует опасаться.

Неужели он ревнует к Энтони? Если ее догадка верна, то Кристоферу не о чем беспокоиться. Ее никогда не привлекали мужчины властного типа, с ярко выраженным мужским началом. А мистер Брук даже с топором и дровами имел такой же гордый и высокомерный вид, что и в деловом костюме в офисе. Линда глянула на поленья, которые с такой легкостью раскалывались под его топором, и с трудом улыбнулась.

– Тяжелая работа, – сказала она, стараясь переменить тему, прежде чем Брук еще что-нибудь спросит. – Могу я помочь?

Энтони удивленно поднял брови.

– Спасибо, все под контролем. Мы уже заготовили дрова, но я подумал, что не помешает дополнительный запас на тот случай, если отключат электричество. Чтобы обогреть три спальни, потребуется много дров.

Три спальни. Значит, из-за нее хозяин вынужден махать топором в этом жутком холоде.

– Мне неловко чувствовать себя обузой… – начала она, но Брук нетерпеливо перебил ее.

– Вы не виноваты в том, что разыгрался буран. – Он воткнул топор в колоду. – Вы такая же жертва непогоды, как и мы.

– Я понимаю, но…

Что «но»? Линда не знала, как объяснить. Не могла же она сказать, что не представляет, как проведет следующие сутки с человеком, с которым ее связывает лишь короткая печальная встреча в прошлом и взаимное недоверие. Как выдержать это вынужденное безделье в соседстве с тем, кому она антипатична?

Линда хотела, чтобы побыстрее освободился Тролль, обустраивающий для нее комнату. Она хотела делать что-нибудь. Да, это выход. Необходимо чем-нибудь заняться, чтобы не чувствовать себя такой беспомощной и бесполезной.

– Может быть, я приготовлю обед? – Линда бросила взгляд на большую, отлично оснащенную кухню у себя за спиной, и у нее посветлело на душе. У нее никогда не было такой роскошной кухни и так много свободного времени. Здесь она с удовольствием бы погрузилась в любимое занятие. Ее собственная кухня была аккуратной и чистой, но очень маленькой. И потом, эта вечная спешка. Прибегая с работы, она готовила что-нибудь простое наспех, одновременно помогая Долли с уроками.

Линда повернулась к Бруку. К ее разочарованию, он отрицательно качал головой.

– Нет. Тролль приготовит обед, – сказал он, не подозревая, что рушит ее надежду. Он опустил рукава свитера. – Оллкрафт забил продуктами кладовую, готовясь к зиме, и у него расписано меню вплоть до Пасхи. Так что вам не нужно беспокоиться о еде.

– Но я люблю готовить, – сказала она, делая шаг в сторону, чтобы пропустить Энтони. Проходя мимо нее на кухню, он задел рукавом ее руку, и от прикосновения холодной и влажной ткани она тут же покрылась мурашками. Линда отошла еще на один шаг. – Может быть, тогда Тролль позволит помочь ему?

Брук наклонился над кухонной раковиной, ополоснул лицо водой и взял ближайшее полотенце.

– Нет, – снова сказал Энтони, вытирая лицо. – Вам не о чем беспокоиться. Тролль, должно быть, уже приготовил комнату. Лучше поднимитесь наверх, примите душ и поспите. Обычно мы обедаем около семи и позовем вас.

– Поспать? – Она не поверила своим ушам. – Но ведь только три часа дня, мистер Брук… Я хотела сказать. Тони. – Линда улыбнулась, чтобы смягчить бессознательный протест. – Последний раз я спала днем, когда ходила в детский сад.

Брук смотрел на нее с легким неудовольствием, и внезапно ей пришло в голову, что хозяин хочет избавиться от нее. Наверное, она слишком настойчива, почти груба. Может быть, этикет при данных обстоятельствах требует, чтобы она послушно удалилась в отведенную ей комнату и в течение следующих четырех часов притворялась спящей?

– Я думаю, есть вещи, которыми бы вы хотели заняться, – Бесстрастным взглядом он скользнул по ее лицу, волосам, рукам, и она вспыхнула, думая, что за зрелище сейчас представляет. Вероятно, он привык к особам, которые больше занимаются своей внешностью, чем приготовлением обедов. Но, встретив его взгляд, Линда вздернула подбородок. Она не украшение интерьера, а работающая женщина и ничуть не стыдится этого. И все же она потихоньку убрала руки за спину, чтобы Энтони не заметил ее короткие, без маникюра ногти.

– Здесь вы гость, – кратко сказал он.

Верно, подумала Линда, но гость нежеланный. Гость, который стал таковым лишь из-за вьюги. Однако она промолчала, зная, что это прозвучит неблагодарно. А она ему, безусловно, благодарна, потому что, хотя и предпочла бы находиться подальше отсюда, понимала, как ей повезло, что сидит в теплом доме, а не в игрушечном вертолете с тем ненормальным пилотом.

– И все же, – настаивала Линда, я хотела бы чем-нибудь помочь…

– Ради всего святого, скажи «да», а не то леди сочтет тебя шовинистом. – С этими словами на пороге возник Тролль.

Линда обрадовалась его появлению и задумалась. Видимо, у Оллкрафта были некие тайные причины для подобного заявления.

Тролль прошел на кухню, его черное одеяние резко выделялось на фоне белого кафеля.

– В действительности Тони не шовинист, мисс Грейс, хотя и рассуждает порой, как солдафон. У него в офисе работает много женщин, среди них даже парочка вице-президентов, хотите верьте, хотите нет.

Линда вспомнила, что это правда, но зачем Оллкрафт об этом говорит сейчас, было непонятно.

– Просто он не привык иметь рядом с собой женщину, от которой был бы толк, – пояснил Тролль. – Изабелл, например…

Энтони протестующе поднял руку.

– Тролль…

– Изабелл, например, – не обращая внимания на Брука, продолжал Оллкрафт, – могла спокойно провести четыре часа над своими коготками. Красила их в такой цвет, что и слепой зажмурился бы. А потом требовала, чтобы Тони кормил ее с ложки, пока лак сохнет. – Тролль передернул плечами, как будто одно упоминание об этом вызывало у него отвращение. – Брр.

– Довольно, старик, – резко сказал Энтони. Линда видела, как побелели его пальцы, сжимавшие полотенце. – Я не думаю, что мисс Грейс интересно это слушать.

Разумеется, ей было интересно, хотя она старалась сохранить безразличный вид. Какая невероятная картина получалась из слов Тролля! Она глянула на Брука, пытаясь представить, как этот суровый человек сидит у жены на постели и, смеясь, вкладывает ягоды или кусочки фруктов ей в рот между красивых алых губ.

– Прошу прощения, я только хотел поддержать твою жалкую репутацию, – сказал Тролль самодовольно. Затем он шумно прошагал к кладовке и распахнул дверь. – Если ты хочешь убедить мисс Грейс, что, по-твоему, женщины только и делают целыми днями, что спят и ходят, накинув на себя что-нибудь изящное, ради Бога. Лично я от помощи не отказался бы. А от тебя, ты знаешь, все равно никакого толку нет.

Линда инстинктивно затаила дыхание. Насколько она знала Брука, за такое открытое неуважение должно последовать немедленное уничтожающее наказание. Но, взглянув на Энтони, она увидела, как в его глазах мелькнула улыбка. По всей видимости, старик не просто приглядывает за хозяйством. Он явно пользуется особым положением и позволяет себе немыслимые вольности, какие никому другому в голову бы не пришли.

Улыбка исчезла так же быстро, как появилась. Брук бросил полотенце на стол.

– Хорошо, Лин, – сказал он ровным голосом. – Если вы хотите приготовить для нас обед – пожалуйста. А я проверю отопление.

– Отлично, – заключил Тролль, все еще копаясь в кладовке. – Это тебе надо помыться и соснуть, малыш. Если кому-то здесь и надо привести себя в порядок, так это тебе. От тебя несет, как от дровосека, хозяин, это факт.

Энтони намеренно не пошел сразу в душ. Он делал то одно, то другое, словно хотел показать всем, что его не волнует, в каком он виде перед гостьей. Потом, когда он наконец вымылся, то специально решил не надевать костюм – свежие джинсы и толстый голубой свитер вполне сгодятся. Пусть никто не думает, что он хочет произвести особое впечатление.

В течение трех лет Тони подвергался сводническим маневрам Тролля, и все признаки их уже знал. После гибели Изабелл старик не прекращал неутомимых поисков какого-нибудь юного милого создания, которое свило бы для Брука уютное гнездышко.

Чем моложе и свежее, тем лучше – так рассуждал Тролль. Он полагал, что малышу Тони необходима этакая невинная фарфоровая принцесса – в противоположность Изабелл, которая была на десять лет старше, и ее опытность, практичность и изощренность несли такую же опасность, как лезвие бритвы.

Поначалу Брук не замечал усилий Оллкрафта. Но когда он разгадал его махинации, то стал внимательнее и осторожнее. Энтони сказал тогда Троллю, что не собирается попадать в сети любви вновь и что те мимолетные взаимоудовлетворяющие отношения, в которых Тони был заинтересован, нельзя предлагать инженю, которых находил Тролль. Эти девушки мечтали о любви с большой буквы с приложением бриллианта в несколько каратов и свадебных колоколов, а тут Брук был вне игры. Но Оллкрафт неугомонно продолжал свою деятельность, пока Энтони в бешеной ярости не положил этому конец.

– Тролль, я не нуждаюсь в услугах сводника, – ледяным тоном сказал Тони.

В виде исключения старик промолчал. В глубоком возмущении он выскочил вон, но, к огромному облегчению Брука, поиски невест прекратились.

И вдруг с неба сваливается мисс Грейс и попадает прямо в руки старику. Она отвечает всем требованиям. Молода – года двадцать два или двадцать три. Хорошенькая – ведь даже самые холодные и черствые мужчины, не ищущие любви с большой буквы, имеют глаза, не так ли? А что касается свежести и невинности, то Тролль, кажется, уже готов водрузить корону подыскиваемой принцессы на темные мягкие волосы Линды.

Настоящая проблема заключалась в том, что впервые Энтони находил очень привлекательной ту конфетку, которой Тролль готовился его соблазнить. Эта девушка была не похожа на остальных. Те женщины утомляли его уже на третий час своей правильностью и безупречностью, вызывающими тошноту, как при переедании сладкого. Но Линда… Она была более изысканным блюдом, сладким и нежным, но с неожиданным вкраплением специй, блюдом, которое удовлетворит самого взыскательного гурмана.

Стоп… Брук застыл, пораженный. Что за чушь он несет?

С чувством отвращения к самому себе он сунул ноги в мокасины с такой силой, что кожа чуть не лопнула. Кто он такой, что позволяет себе разбирать по косточкам эту превосходную девушку, словно она новый деликатес, поданный к его столу? Или, помоги ему Господь, он уже начал мыслить, как Тролль?

Он взъерошил пальцами волосы и решил больше не причесываться в знак молчаливого, но вызывающего удовлетворение символического жеста протеста. Спускаясь по лестнице, Энтони обдумывал свое поведение. Он не будет разыгрывать из себя злого волка, бесстыдно пользующегося неземной добротой маленькой Красной Шапочки, потерявшейся в зимнем лесу.

Кроме того, Красная Шапочка уже знает его и вряд ли является легкой поживой. Еще три года назад она решила, что Энтони Брук эгоцентричный сукин сын, и он не собирается пытаться изменить ее мнение.

Зачем? Она права.