Текст книги "Звёздная жизнь"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

6

Энтони дважды тихо постучал в дверь. Ответа не было. Линда оставила дверь приоткрытой, как будто боялась не услышать, если ее позовут. Брук подтолкнул дверь плечом и заглянул в комнату.

Камин едва тлел, но в свете заливавшего комнату лунного света волосы девушки темнели на подушке. Некоторое время он стоял на пороге, любуясь густой бархатистой волной волос и размышляя по поводу приоткрытой двери.

Жест, характерный для женщины-матери. Теперь он знал о ее жизни больше и подумал, что, хотя Линде было не больше двадцати, когда она осталась сиротой, для маленькой сестры, она стала матерью. Заботливой матерью, готовой откликнуться в любую минуту дня и ночи. Его мать была такой же.

Но не Изабелл… О нет, только не Изабелл. Первое, что сделала жена, вернувшись из больницы с новорожденной, это плотно закрыла дверь спальни. Вставать к Джейн ночью должны были Брук и няня-мулатка. Ему никогда не забыть выражение лица няни, когда он сказал, что Изабелл не встанет ночью к ребенку. Няня была потрясена, он отчетливо видел это, даже в слабом свете ночника.

Стоя в дверях и глядя на Лин, он на минутку попытался представить, что она спит, в то время, как ее ребенок плачет от голода, или нанимает няню, чтобы ухаживать за только что родившейся малышкой. Линда не укладывалась в эту картину. Как можно представить себе то, что совершенно невозможно?

Брук прислонился к дверному косяку. Откуда у него такая уверенность? За несколько дней вынужденною пребывания здесь Лин он многое узнал о ней. Например, она не могла и четырех часов прожить, чтобы не позвонить сестре. Она напевала, когда готовила, и что-то мурлыкала, когда завязывала эти красные банты для рождественских украшений. Она носила тяжелые грязные дрова без единой жалобы или неудовольствия и помогала ему спасать Оллкрафта, которого едва знала. Она почувствовала состояние Энтони тогда ночью и предложила разделить горе. Она беспокоится о старике и спит с приоткрытой дверью.

– Лин, – позвал Энтони, но девушка не просыпалась.

Брук тихо подошел и сел на край кровати. Лунный свет освещал ясные черты. Она выглядела такой умиротворенной и спокойной, что стало жалко ее будить. Но он знал, что Линда расстроится, если проспит свою «смену».

Энтони усмехнулся. Без сомнения, она найдет способ обвинить его в том, что будильник остановился. Судя по сегодняшним высказываниям, она готова обвинить его во всем, начиная с глобального потепления и кончая какой-нибудь занозой.

Хорошо. Возможно, в чем-то она права. Его повышенная требовательность к подчиненным дезориентировала руководителей служб и отделов. Голдмэну следовало знать, что босс никогда бы не отклонил просьбу работать дома, будь он в курсе всех обстоятельств. И он никогда бы не уволил Линду, даже в полубезумном от страха и горя состоянии того дня, если бы знал, в каком тяжелом положении она оказалась.

Думая об этом, Брук беспокойно задвигался. Только что осиротев, борясь за опеку над сестрой, оставшись без работы и без денег, все это за несколько дней до Рождества!.. Должно быть, девушка была на грани отчаяния.

Поменяв позу, Энтони не испытал облегчения. На него давило сознание вины за то, что он так с ней обошелся три года назад. К счастью, пока он сидел возле Тролля последние несколько часов, в голове сложился план, как очистить свою совесть. Надо, чтобы она проснулась и спустилась к нему в гостиную.

– Лин, – снова позвал он. Девушка во сне закинула руку за голову, и Брук легонько потрепал ее за локоть. – Лин, просыпайтесь.

Ее глаза открылись, и некоторое время она непонимающе смотрела на него.

– Энтони? – Затем замешательство сменилось испугом. – Энтони! – Обеими руками она схватилась за него. – Что случилось? Троллю хуже?

– Нет. – Брук успокаивающе взял ее за локти. – Ему лучше. Пару часов назад он пришел в себя, хотя еще в полузабытьи. Сейчас старик опять спит, но это очень хороший знак, что он пришел в сознание.

Она прикрыла глаза и, вздохнув с облегчением, тихо сказала:

– Слава Богу. Вы напугали меня.

Энтони сообразил, что виски подействовало на нее как снотворное. Она была полусонной, мягкой, расслабленной.

– Я только хотел сообщить, что уже половина четвертого, – сказал Брук. – Вы говорили, что хотите подежурить. Если Тролль проснется, ему будет приятно увидеть вас.

Линда повернула голову, чтобы глянуть на часы.

– Половина четвертого? – забеспокоилась она. – Как так? Я же ставила будильник. – Прищуривший, она перевела взгляд на Энтони. – Почему будильник не сработал?

– Он остановился. Отключили электричество.

Как будто ища подтверждения его словам, девушка выглянула в окно. Обычно фонари на улице освещали белый мягкий ковер снега, теперь же лишь голубоватый лунный свет пробивался сквозь деревья и отбрасывал на сугробы сложные рисунки черно-голубых теней.

– О, – воскликнула она хрипловато, еще не проснувшись окончательно. – Как красиво…

Действительно, было очень красиво. Он скользнул взглядом по верхушкам деревьев… Да, вот голубоватый круг луны с маленькой выщербинкой. К Рождеству, наверное, будет полнолуние. Рождественская луна, как, бывало, говорила Джейн.

Он перевел глаза на Линду. Ее ладони по-прежнему покоились на его руках. Девушка, казалось, была заворожена красотой ночного неба и забыла, где и с кем она находится.

Взглянув на нее, он почувствовал, как все внутри напряглось.

Реакция была столь неожиданной, что Брук пришел в изумление. Конечно, он понимал, что девушка красива. Он видел, как оживали тонкие черты в отблесках огня, отливавшего золотом в волосах, придававшего особый нежно-золотистый оттенок щекам. Но это ничего не значило. Он знал десятки горячих, чувственных женщин, от сверхопытной Изабелл до стыдливой последней партнерши, и давно научился получать требуемое без риска обжечься.

Но Линда была другая. Вместо пламени здесь присутствовала чистота, от которой перехватывало дыхание. Лунный свет серебрил спокойный профиль, отбрасывая на лицо голубоватые тени. Простыня, зажатая под мышками, скрывала фигуру, но он без труда мог дорисовать в воображении все впадинки, выпуклости и изгибы грациозного тела под этими складками.

Его пронзила дрожь острого желания. Неожиданно гостья напомнила ему ангела, окутанного голубым атласом с мерцающими блестками, которым он однажды украсил верхушку рождественской елки. Как он ни пытался, образ не покидал его. Ему представилось, что, если сейчас девушка поднимется с постели, за спиной у нее медленно раскроются белые мягкие крылья.

Он зажмурился, пытаясь избавиться от этого безумия, и так сильно, что глазам стало больно. Ангелы. Крылья… Чепуха! С чего бы ангелу оказывать такое живое, чисто человеческое воздействие? И все же, помоги ему Господь, она была похожа на ангела, и он хотел ее так, как не хотел еще ни одну земную женщину.

Он почувствовал, как его пальцы напряглись и против воли начали ласкать ее руки легкими поглаживаниями. Кожа девушки была прохладной и шелковистой. Он приказал себе остановиться, но пальцы не слушались. Ладони медленно скользили по ее плечам. Медленно и нежно, не переходя невидимой грани между дружеским жестом и приглашением к интимной близости. Глупости. Но он почувствовал, как по ее коже пробежали мурашки.

Линда медленно повернула голову, в широко раскрытых глазах, огромных и синих, застыл немой вопрос. Но рук она не убрала, только пальцы чуть задрожали.

– Энтони… – сказала она тихо и замолчала.

Тони ничего не говорил. Да и что он мог сказать? Ты похожа на ангела, малышка, я хочу, чтобы ты взяла меня на небо? Это прозвучало бы пошло, похоже на то, что обычно говорят холостяки, снимая девочек в барах.

Не нужно слов. Может быть, она тоже почувствовала волшебную искру, что принес лунный свет, мучительно трепетную и мимолетную. Слова могут спугнуть то, что едва зажглось между ними. По ее телу опять пробежала волна дрожи, губы раскрылись, и в сердце Брука зажглась надежда.

– Мы должны идти вниз, – сказала Линда напряженно. Похоже, думала она совсем о другом.

– Должны? – отозвался Брук.

Девушка вздохнула так, как будто вдох дался ей с большим трудом. Он знал, как это бывает. У него самого грудь сдавило до боли.

– Да, – сказала Линда кратко, не находя сил для более сложной фразы, и посмотрела ему в глаза. – Оллкрафт.

Его руки замерли. Она права, хотя ему не хотелось признавать это. Они должны немедленно идти к старику. Его нельзя оставлять одного: вдруг он придет в себя и попытается встать.

Почувствовав замешательство, Линда продолжала:

– Понимаете, я подумала, когда они приедут за ним, может быть, они смогут забрать и меня. – Она облизнула губы, и они заблестели в лунном свете. – Как вы думаете, найдется ли еще одно место?

Какое-то время он даже не дышал, в бессильном гневе сознавая, что драгоценная возможность уходит сквозь пальцы, словно вода в песок. Он знал, что так случится. Он знал, что слова, любые слова, уничтожат то хрупкое очарование.

Ему захотелось выругаться. Зачем она сказала все это? Губы, полные и чувственные еще секунду назад, теперь плотно сжаты, лицо напряжено и неприступно. Пальцы безжизненно лежат на его руках. Он глянул на свои руки и медленно отвел их.

Освободившись от магической притягательности ее тела, Брук почувствовал, что в голове проясняется. Очень умно с ее стороны, подумал он, напомнить, что она уедет при первой возможности. Только зачем? Он прекрасно знает, что Лин не сказочная фея, прилетевшая к нему на серебряном луче рождественской луны, а молодая и сердитая деловая женщина, которую просто задержала здесь буря, и которая не может дождаться, когда избавится от него.

Ему был ясен подтекст вопроса. Она словно объясняла, что потрясение от травмы Тролля, непривычное виски на ночь и необыкновенная красота тихого ночного часа соединились, наложились друг на друга и на секунду лишили ее защиты, сделали уязвимой. Но лишь на секунду. Не надо думать, что она готова упасть в объятия врага только потому, что немного выпила, слегка напугана и очень одинока.

– Место для вас? – переспросил Брук. Самообладание вновь вернулось к нему. – Я думаю, да.

Она кивнула, и не было понятно, довольна она или нет. Но он знал, что она должна испытывать облегчение. Он тоже. Он пришел к ней с нелегким чувством, терзаемый старыми обвинениями. Он даже наметил план, при помощи которого вычеркнет имя Линды Грейс из списка своих грехов.

Он хотел этого. Он очень хотел избавиться от вины, которую испытывал по отношению к ней. Если бы сейчас между ними что-то произошло здесь, на залитой лунным светом постели, как бы это прекрасно ни было, в будущем воспоминание о том, что он воспользовался ее беззащитностью, тяжким грузом легло бы на его совесть.

– Не беспокойтесь. Я не забыл, как вам не терпится попасть домой, – сказал Энтони, пытаясь говорить обычным спокойным голосом, размышляя над тем, чего он избежал. – Когда я звонил им, я просил транспорт для двоих. Они обещали сделать все возможное.

Лин снова кивнула, обеими руками натягивая простыню на грудь и глядя на него своими огромными потемневшими глазами.

– Спасибо, – произнесла она нелепо официальным гоном.

– Пожалуйста. – Тони с трудом удержался от сарказма.

Он встал и, сделав несколько шагов, вдруг обнаружил, что в комнате ужасно холодно. Камин давно погас и теперь зиял безжизненной черной дырой в стене.

– Почему бы вам не одеться и не спуститься вниз? – предложил он на полпути к двери. – Там гораздо теплее. Я жду…

…Резкий телефонный звонок вывел Линду из состояния легкой прострации.

Брук схватил трубку.

– Алло!

Прослушав короткое сообщение, он повернулся к Лин, которая сидела, тупо уставившись в строчки и не веря в свою победу.

– Похоже, сегодня удача на вашей стороне, – сказал Тони. – Звонил мой пилот. Ветер достаточно утих для полета. Примерно через два часа он прилетит за Оллкрафтом.

Девушка медленно подняла лицо. Она впала в оцепенение. Слишком много для ее нервов, подумал Энтони. У нее даже не было сил улыбнуться.

– Вертолет? – проговорила Линда, как будто не понимала, о чем идет речь, – Значит, я…

– Он рассчитан на двух пассажиров, – коротко сказал Брук. – Это значит, что вы едете домой…

Линда собиралась недолго. Она сложила кошмарную одежду Пегги обратно в коробку и облачилась в серую юбку и белый свитер. Затем позвонила Долли. В последнюю очередь сложила в портфель бумаги и ошеломляющий документ, который Линда получила после выигрыша в шахматы у Энтони, ставший поистине настоящим чудом и спасением для Кристофера и его дела.

Сделав все, Лин спустилась посидеть возле Тролля. До вертолета оставался час. В глубине души она надеялась, что Брук присоединится к ней, но он куда-то пропал. Задетая его отсутствием, девушка покрутилась по комнате. На шахматной доске его король так и стоял под матом.

После разговора с пилотом они подробно обсудили новую информацию. Энтони заверил Лин, что если Стоун не сможет договориться о займах, то «Брук Комиани» будет рада предложить заем. В любом случае можно будет продолжить строительство и удержать компанию.

Все это происходило как во сне, и теперь Линда беспокоилась, что не задала самые главные вопросы. Но в распоряжении оставалось не так много времени, а Брук, казалось, опять отдалился, говоря только о делах, как будто ставить на партию в шахматы целую компанию для него было обычным делом.

Ознакомив ее с основными деталями, Энтони опять говорил по телефону, потом еще. Потом звонки пошли чередой. Девушка пожалела, что телефон не отключился вместе с электричеством. Его рабочий день начался, полный неумолкающих телефонных звонков. Странный маленький ночной эпизод с глупым смехом и курьезной искренностью кончился.

В конце концов Линда жестами дала понять, что пойдет наверх собираться. Он рассеянно кивнул, во время разговора делая пометки в блокноте. Едва ли он обратил внимание на ее уход.

– Привет, мисс Грейс!

Лин не поверила своим ушам. Оллкрафт! Ее охватила горячая радость. Старик смотрел на нее и подмигивал почти так же озорно, как всегда.

– Привет. – От волнения сдавило горло. – Наконец-то вы пришли в себя! – Она потрогала его лоб. – Как ваши дела?

Тролль нахмурился.

– Как сажа бела. – Он попытался сесть, но не смог приподняться. Линда подозревала, что сильная боль остановила его, а не ее рука. – Что за черт с моей головой?

– Вы были на крыше, – принялась рассказывать она, убирая его руку от повязки. – Брук сказал, что вы поскользнулись и ударились головой об трубу.

– Поскользнулся? Он так сказал? – Тролль оскорбленно фыркнул. – Прошу прощения, но мы просто так не поскальзываемся, как этот шут Чарли Чаплин, благодарю покорно. Наверное, что-то попало мне под ноги.

– Попало под ноги? – Из кухни появился Энтони. Должно быть, он сидел там все это время, подумала Линда. Сидел и не выходил, пока не услышал голос старика, – Интересно, что? – продолжал Энтони. – Может быть, кожура от банана? Ну просто беда с этими людьми! Бросают мусор на крышу прямо во время снегопада!

Из-за спинки дивана Оллкрафт не мог видеть Брука, и, закатывая глаза, он пожаловался:

– Издевается, сукин сын, а? Думает, что очень остроумный. – Затем он повысил голос: – Может быть, я споткнулся о твою ногу, ты, неуклюжий. Но если ты дашь аспирин для моей бедной головы, я не буду подавать на тебя в суд.

Но хозяин уже подумал об этом. Он подошел со стаканом воды в одной руке и пузырьком с аспирином в другой.

– Я требую письменного подтверждения, – заявил Тони.

Тролль потянулся за лекарством.

– Если хочешь, я вытатуирую это на твоем лбу. А сейчас дай мне эти чертовы таблетки. У меня в башке кто-то стучит на барабане.

Лин держала стакан с водой, а Брук приподнял больного за плечи, чтобы тот смог запить аспирин. Было страшно смотреть, как старик побледнел, пытаясь двинуться. Он выругался, употребив слова, которые Линде до этого не приходилось слышать. Должно быть, боль невыносима, подумала девушка, бросив нервный взгляд на Брука. Тот нахмурился, глаза потемнели.

Но когда Энтони заговорил, голос звучал спокойно, без беспокойства, что было в его глазах.

– Какие милые выражения, – ровно сказал он. – Очень кстати будет отправить тебя к докторам. Возможно, они простерилизуют тебе рот, когда будут заниматься головой.

Наклонившись к Троллю, Энтони очень медленно и осторожно приподнял повязку. Лин была потрясена разницей между грубоватым подшучиванием и бесконечной нежностью пальцев.

– Через несколько минут прилетит вертолет. – Склонившись ниже, Энтони глянул на рану. – А до этого постарайся не забывать, что с нами леди, будь так любезен.

– Вертолет? – Старик оттолкнул руку. – Перестань. Больно. Для чего вертолет?

Брук, как ни в чем не бывало, продолжал заниматься раной.

– Для тебя, старый дурень. – Наконец он оставил повязку. – Ты пробил дырку в голове. Если у тебя и были мозги, то теперь они все вытекли.

– Что? Из-за царапины? – Оллкрафт потрогал повязку и скривился от боли. – Не делай из мухи слона, малыш.

– Я думаю, что принял разумное решение, – сказал Тони твердо. – Ты был без сознания почти двенадцать часов. Нравится тебе или нет, тебя заберет вертолет. Бог знает, когда еще представится случай.

– Прошу прощения, мне это не подходит, – Тролль с трудом приподнялся, опершись на локоть. – У нас с мисс Грейс свидание за рождественским ужином.

– Отлично. Вы отпразднуете Рождество в Виннипеге. – Хозяин не смотрел на девушку. – Мисс Грейс отправляется с тобой.

Лицо старика вытянулось.

– Она уезжает?

Девушка легонько ткнула его в колено.

– Черт! – сказала она, шутливо надув губы. – Ну и реакция! Могли бы притвориться, что рады!

– Нет, – возразил Оллкрафт. – Не мог бы.

Брук бросил на нее короткий взгляд, затем снова обратился к больному:

– Ты ведь знаешь, что ей нужно домой как можно быстрее. Ее ждет сестра. – Впервые Энтони был абсолютно серьезен. – Ты ведь знал это, – повторил он.

– Да, но… – Внезапно Тролль весь обмяк. Он больше не был раздраженным или упрямым, он выглядел измученным. Как будто этот короткий разговор забрал все силы, устало склонил он голову на руки. – Но я…

– Нет, дорогой. – Голос Энтони звучал твердо, – Все уже устроено и обговорено. Вертолет появится с минуты на минуту. Он похлопал старика по плечу. – Все будет в порядке. Мисс Грейс позаботится о тебе.

Молча Тролль накрыл руку Брука ладонью. Глядя на эти две руки, одну загорелую и молодую, а вторую узловатую, со старческими пятнами, две сильные мужские руки, способные на большую нежность, Линда ощутила комок в горле. Она почувствовала, что между мужчинами происходит диалог без слов, и подумала, не следует ли выйти и оставить их вдвоем. Может быть, они хотят сказать что-то друг другу.

– Тони, я просто не хочу, чтобы ты оставался один… – Голос Оллкрафта прервался. Лин никогда раньше не слышала, чтобы в голосе старика было столько чувства. – Черт тебя побери, упрямый болван. Это Рождество, и нужно, чтобы кто-то…

– Я проведу весь день на телефоне. Или буду работать с документами. Ты ведь знаешь, как это бывало раньше.

– Да, знаю, – сказал Тролль, и его голос задрожал. Лин отвернулась, чувствуя, что мешает им. – Но раньше, чем бы ты ни занимался в Рождество, я все-таки был рядом. Ты никогда не был абсолютно один.

– Слушай меня! Это просто день. Со мной все будет в порядке. – Тони говорил спокойно, произнося слова сквозь стиснутые зубы.

Даже Линда поняла, что старик зашел слишком далеко. Девушка встала, отряхивая с юбки невидимую пыль.

– Я подожду вертолет на крыльце. Она старалась говорить обычным голосом, как будто ничего особенного не происходит. – Тем более что я не видела окрестностей, а я хочу обо всем рассказать Долли.

Они не пытались остановить ее. Улыбнувшись, она накинула пальто и вышла на улицу.

Глубоко вдохнув холодный свежий воздух, Лин перегнулась через перила крыльца. Хотя с ее стороны это было просто вежливой отговоркой, чтобы оставить мужчин одних, открывшийся перед ней вид действительно стоил того, чтобы им полюбоваться. На чистом лазурном небе ни облачка. Все заливало солнце, и сугробы, наметенные у стен дома, ослепительно сверкали и переливались, как рассыпанные горсти алмазов.

Дальше внизу, где начинался склон, сосны, голубые ели и пихты стояли, покрытые толстым мягким снегом, словно сладости из мороженого, облитого нежным белым шоколадом.

Глядя на эту пронизанную солнцем сверкающую красоту, Линда удивлялась, что совсем не взволнована. А ведь это был день, когда кажется, что все желания сбудутся. Многие из них уже сбылись. Оллкрафт пришел в себя. Пусть он еще слаб, но, без сомнения, поправится. У Стоуна остается «Счастливый дом». И где-то совсем уже близко, за верхушками деревьев, летит вертолет, чтобы забрать ее отсюда. Долли, наверное, вопит от радости, что сестра наконец возвращается домой.

И все же в глубине души засел маленький комочек печали, который не давал покоя. Безусловно, она хотела уехать. Ну кто же не хочет быть дома в Рождество? Но почему столь долгожданный отъезд вместо радости вызывает у нее грусть? Она не могла не думать о корзине красных бантов, которые теперь никому не нужны, и которые теперь никто не развесит, как они с Оллкрафтом собирались. А пластинки с рождественскими гимнами снова засунут в шкаф и не вытащат еще три года… или даже больше.

Внутри зазвонил телефон. Она едва слышала тонкий металлический звук. Лин поняла, что более всего ей ненавистна мысль о том, что Брук остается здесь один, в этом жутком тихом ледяном мире. Кроме телефона и телевизора рядом никого не будет. Невыносимо было думать, что у него за мысли были, когда он сидел в одиночестве в темноте. Теперь он никогда этого не расскажет, и она никогда его больше не увидит.

Дверь открылась, и Линда повернулась, смахнув слезы, прежде чем они замерзнут на ресницах. На лице Брука застыло мрачное выражение.

– О Господи! – тихо воскликнула девушка, предполагая худшее. – Что-нибудь с Троллем?

– Нет, он в порядке. – Брук дотронулся до ее локтя. – Вы же видели. Чтобы вывести такого из строя, одного удара по голове мало.

Улыбка Энтони была не вполне убедительна. Если со стариком все в порядке, то что тогда случилось? Этот телефонный звонок… Возможно, какая-нибудь плохая новость.

– Это был пилот? Он не прилетит?

– Прилетит. – Тони встал рядом, застегнул куртку и поднял воротник. Пряди черных волос закрутились кольцами на серой овчине воротника, когда он отвернулся от нее, рассматривая покрытые снегом деревья.

– Что же тогда? – Она дотронулась до его руки, не в силах выносить неизвестность. Нервы были слишком напряжены. – Скажите мне, мистер Брук. Я знаю, что-то случилось. Это видно по вашему лицу.

Он повернулся к ней, прищурившись от яркого света. Сдвинутые темные брови контрастировали с удивительно светлыми глазами того же интенсивного голубого цвета, что и небо.

– Когда пилот заправлялся, дорожный патруль передал ему срочный вызов. Это мистер Смит. Он живет под горой, примерно в миле от нас. – Тони мягко накрыл ладонью ее руку. Жест напомнил ей, как Тролль сделал подобное несколькими минутами раньше. Значит, новости действительно плохие. Этот жест был полон сочувствия.

Ее дыхание участилось, образуя маленькие облачка в воздухе между ними. Девушка ждала продолжения.

– Ему восемьдесят пять. Живет один. – Рука напряглась. – Семья очень волнуется за него. В последнее время он не очень хорошо себя чувствует, а теперь, когда отключили электричество, и не работает водопровод…

Лин затрясла головой.

– Нет, нет, ведь это не единственный вертолет, – сказала она, хотя в глубине души понимала, что в другом случае Брук не стоял бы сейчас рядом с ней с этим выражением в глазах. – Должен же быть еще кто-нибудь, кто заберет его.

– Но не сегодня. – Голос Энтони звучал мягко, но вполне определенно, не оставляя сомнений. – У них десятки вызовов, и большинство случаев гораздо тяжелее.

– Ну а машина? – цеплялась Линда за соломинку. – Джип? Снегоход?

– Мост обвалился, – объяснил Брук, двумя тихими словами сметая все ее отчаянные надежды. – Пока его не починят, невозможно ни добраться сюда, ни выбраться отсюда. Ремонт займет не один день.

И хотя мысли девушки все еще метались в поисках выхода, предложений у нее больше никаких не было. Она молча смотрела на собеседника, моля о чуде.

– Решать вам, – мягко сказал Энтони. – Я могу сказать пилоту на обратном пути проверить, как он. Но взять его невозможно, в кабине нет места еще для одного пассажира. И нет времени еще для одного полета. Ветер усиливается.

У нее вырвался жалобный возглас, и Брук тронул ее за подбородок.

– Вам решать. Если настаиваете, то полетите вы.

Донесся отдаленный шум вертолета, со свистом разрезающий морозный воздух. Звук нарастал, и наконец она увидела скользящую в небе точку, вырастающую в размерах и похожую на большую черную птицу.

Затем все покрылось радужной пленкой, словно она смотрела на небо сквозь призму. Линда зло смахнула слезы, пристыженная.

– Конечно, лететь должен мистер Смит. Я пойду поговорю с Троллем. – Она медленно отвернулась. – И позвоню сестре. Я знаю, она все поймет.

У Энтони абсолютно не было уверенности, что Долли проявит понимание. Скорее всего, девочка потребует объяснить, почему это на первом месте стоят нужды старика, а не ее. Он не сомневался, что она скажет именно так. Громко. Сопровождая слова звуковыми эффектами. Честно говоря, подростки вообще не отличаются человеколюбием.

Хотя Брук должен был признать, что с такой сестрой, как Лин, эти черты у девочки наверняка разовьются.

Мисс Грейс с завидным самообладанием выдержала мучительную операцию погрузки в вертолет бушевавшего от боли Оллкрафта и горького прощания с ним. Пилот, довольно крепкий парень, был так тронут, что даже предложил сделать еще один рейс, будет буря или нет, но девушка отказалась.

И ни разу больше она не показала собственного разочарования, справившись с первой вспышкой. Брук был поражен.

Итак, до сих пор Лин выходила из тяжелейших ситуаций с большим достоинством. Но предстоял еще разговор с Долли. Девочка наверняка обрушит на сестру слезы и гневные упреки. Когда немного погодя он увидел на аппарате зеленый огонек, означавший, что по параллельному телефону говорят, он поднялся к Линде в комнату, чтобы оказать ей, если потребуется, поддержку.

– Да, бабушка, я понимаю, что ее сейчас нет, – услышал он напряженный голос. – Нет, я не могу ждать, когда она придет на обед. Чем скорее она узнает, что я не приеду, тем лучше.

Брук остановился в дверях, не веря своим ушам. Верно ли он понял: бабушка отказывается позвать Долли к телефону?

Увидев Энтони, Лин слабо улыбнулась и пожала плечами, давая понять, что не может убедить бабушку.

– Бабушка, пожалуйста. Пожалуйста, сходи за ней. Да, я действительно думаю, что она должна узнать немедленно. – Линда глубоко вздохнула, костяшки пальцев, сжимавших трубку, побелели. – Да, я понимаю, что тебе надо выйти на улицу. Да, я знаю, идет дождь. Я понимаю, бабушка…

Что-то внутри него щелкнуло. Он не мог более выносить, как девушка буквально умоляет старуху разрешить поговорить с сестрой. Что за старая крыса эта бабушка! Он вошел в комнату и протянул руку.

– Разрешите мне поговорить с ней.

Линда глянула на него в замешательстве, затем медленно передала трубку. Брук услышал, как старуха продолжала что-то трещать. Прикрыв трубку рукой, он спросил:

– Бабушка со стороны отца?

Лин кивнула.

– Добрый день, миссис Грейс. Это Энтони Брук, – вежливо сказал он, хотя у него чесались руки от желания свернуть ей шею. – Как вы поживаете? Мисс Грейс говорит, у вас сегодня ужасная погода.

Услышав его голос, миссис Грейс моментально начала оправдываться. Долли кормит соседского кота, чтобы позвать ее, нужно выйти на улицу, а на улице дождь, она неважно себя чувствует и вообще очень занята.

У Брука не было терпения все это выслушивать, а Линде после сумасшедшего сегодняшнего утра и вовсе ни к чему эта чепуха. Но годы работы научили его, когда нужно проявлять твердость, а когда пускать в ход сочувствие и лесть.

Поэтому он выразил понимание, вставляя соответствующие замечания в нужных местах. Энтони даже выслушал полуприкрытые нападки в адрес Линды, которая, сбитая с толку, с удивлением следила за разговором. Тони подмигнул ей.

Наконец он решил, что подходящий момент наступил.

– Тем не менее, я уверен, что вы понимаете наши проблемы, – сказал Брук. – Электричество уже отключили. В любое время может выйти из строя и телефонная линия. Пройдут дни, прежде чем мы сможем дозвониться опять. Поэтому нам необходимо поговорить с Долли сейчас. – Энтони поднял вверх большой палец. – Спасибо, миссис Грейс. Мы не прощаемся.

С улыбкой он вернул Линде телефонную трубку.

– Уверен, что сейчас вы услышите голос сестры, – несколько самодовольно сказал он.

Лин прижала трубку к груди и прошептала:

– Господи Боже мой, неужели это удалось?

– Запросто. – Он ухмыльнулся. – Я имел счастье родиться мужчиной. А старухи ее типа в душе трепещут перед мужчинами. Женщин они могут изводить сколько угодно, но с мужчинами никаких выходок не позволяют.

Пораженная, Линда покачала головой.

– Я никогда не думала об этом, но, наверное, вы правы.

– Разумеется, прав. Вы же не единственная, у кого в семье парочка подобных старых крыс.

Она улыбнулась, но, услышав новый звук, торопливо прижала трубку к уху.

– Долли? – Голос Линды был полон беспокойства, улыбка, которой Брук так восхищался, исчезла. – Долли, солнышко, боюсь, у меня плохие новости…

О Боже, Энтони не мог слушать разговор. Сестричка, как он и предполагал, отреагировала шумно, с рыданиями, и через несколько минут Лин сама уже была в слезах.

Чтобы не поддаться желанию вмешаться в разговор – а эту тактику не стоило вводить в привычку, – он вышел в коридор. Но не стал удаляться, а остался поблизости на тот случай, если вновь понадобится.

Господи! Когда это он успел превратиться в нечто желеобразное? Только три дня назад гордо заявлял, что умеет смотреть правде и трудностям в лицо, а теперь его всего скручивает при мысли, что Линде может что-то угрожать.

Должно быть, он потерял рассудок. Брук пожалел, что сказал девушке о мистере Смите. Он должен был просто посадить ее в вертолет и отправить домой. Теперь она была бы на полпути в Виннипег, а не сидела бы здесь, в гостиной, сдерживая слезы и оказывая на него такое непонятное воздействие…

Наступила тишина. Энтони заглянул в комнату. Лин стояла у окна спиной к нему. Рука ее все еще держала трубку на телефоне.

С минуту он смотрел ей в спину. Девушка дышала как-то странно: сначала глубокий вдох, затем пауза, затем снова глубокий вдох. Плечи поднялись под неестественным углом, как бывает с марионеткой, когда струны слишком натянуты.