Текст книги "Звёздная жизнь"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

5

За кухонной дверью на вешалке висела куртка. Девушка схватила ее и бросилась к выходу. Она пробежала подсобное помещение, дровяной сарай и выскочила на боковой двор, тут же провалившись в мягкий, только что выпавший снег.

– Энтони! – закричала она, но ветер подхватил ее крик и унес прочь, прежде чем она услышала собственный голос. Она снова закричала, уповая на то, что мужчины услышат ее. – Тролль! Энтони!

Линда не ожидала, что ветер бывает такой силы. Волосы ее моментально разметались во все стороны. Жуткий холод пронизал ее насквозь, как будто куртка была бумажной. Она сунула руки в карманы и обнаружила там перчатки. Поблагодарив Бога, Лин натянула их.

– Сюда! – раздалось откуда-то сверху.

Девушка подняла голову. Но, должно быть, ветер искажает направление звука. Эта часть крыши была покрыта толстым слоем нетронутого снега, словно белой краской. Ясно, что здесь никого не было вообще.

Она стояла, не зная, что делать, приложив руку чашечкой к уху в надежде услышать голос вновь. Но стоять на месте не лучшая мысль. Линда чувствовала, что все глубже проваливается в сугроб. Стараясь ступать осторожно, она пошла вокруг дома, не отрывая глаз от крыши.

– Энтони! – позвала она и поняла, что потеряла ориентацию. Все вокруг было таким ровно белым, все покрывали одинаковые сугробы, стирая признаки и черты, по которым можно было бы что-нибудь определить. Темно-красный закат почти угас, опустились сумерки. Что это за часть дома – офис или снова кухня? Сколько углов пройдено?

– Лин! – услышала она напряженный голос Брука. – Сюда!

Когда ее мечущийся взгляд наконец натолкнулся на Тролля, она прижала руку ко рту, чтобы не закричать от испуга. Тот лежал, распластавшись около трубы, лицом вниз, словно спал. Но тело уже сползло вниз, руки свесились с края крыши. На какое-то жуткое мгновение у девушки мелькнуло удивление, почему он не падает.

Потом она увидела Энтони. Он сидел на корточках за трубой и обеими руками держал старика за ноги. Но Тролль был слишком тяжел и тянул вниз. Линда видела, что тело сдвинулось на пару дюймов, и с крыши посыпался снег.

– О, Господи! – прошептала девушка в замерзшие пальцы. – Тролль!

– Лин! – Брук повернул голову, и его профиль стал едва виден из-за трубы. – Вы видите лестницу?

Линда с трудом оторвала взгляд от длинной черной фигуры Оллкрафта и пошарила глазами по карнизу крыши.

– Да, – отозвалась она странным хриплым голосом. Казалось, горло сковал страх и холод. – Да, да, вижу!

В нескольких футах слева от нее к крыше была прислонена длинная раздвижная лестница.

– Вы сможете подтянуть ее поближе?

– Смогу.

Линда пыталась унять дрожь, но безжалостный холод пронизывал насквозь. Господи, сколько же мужчины находились в таком положении на диком морозе, пытаясь докричаться до нее.

От холода металла не спасали даже перчатки, но ей удалось пододвинуть лестницу почти к свисающей руке старика. Лин осторожно прислонила лестницу, боясь задеть тело и тем самым нарушить равновесие Брука, который удерживал его с таким трудом.

– Лестница здесь! – прокричала Линда, надеясь, что все сделала как надо.

– Молодчина. Мне потребуется ваша помощь, один я не смогу спустить его вниз. Вы сможете подняться по этой лестнице до его плеч?

– Думаю, смогу. – Она глянула вверх, чувствуя, как ее охватывает напряжение. Над головой безвольно болталась рука Тролля, посиневшая, словно мертвая, и девушке на секунду сделалось нехорошо. Он не умер, он жив, сказала она себе. Линда уже сталкивалась со смертью, но это была смерть от болезни, как у матери, или от горя, как у отца. Невозможно представить, что смерть постигнет такого энергичного и полного жизни человека, как Оллкрафт.

Она поставила ногу на нижнюю ступеньку, и у нее тут же перехватило дыхание, потому что лестница подалась под ее весом.

– Тони! – закричала она. – Лестница проваливается!

– Не бойтесь, – отозвался Брук, уверенный голос успокоил ее. – Она провалится максимум на фут. Глубже лежит старый снег, твердый, как лед. Поднимайтесь смело!

Линда попыталась вздохнуть и тут же закашлялась: морозный воздух обжег легкие. На глазах выступили слезы. Девушка смахнула их и посмотрела на лестницу, набираясь сил перед подъемом и борясь со страхом.

Зажмурившись, Лин встала на нижнюю ступеньку обеими ногами и подождала, пока лестница не упрется в крепкий, замерзший слой снега. Потом, открыв глаза, начала подниматься. Первая ступенька, вторая, третья, четвертая… она считала шаги, не отрывая глаз от безжизненной руки старика.

Наконец Линда добралась до уровня крыши и вмиг позабыла собственные страхи, как только увидела жуткое красное пятно, расползшееся на снегу вокруг головы Тролля. Она наклонилась над ним, дотронулась до лица, холодного и застывшего. Сердце ее замерло.

– Тони?.. – и не смогла выговорить страшный вопрос.

– С ним все будет в порядке, – резко сказал Брук, как будто с ним кто-то спорил, и это его раздражало. – Он поскользнулся и ударился головой о трубу. Слава Богу, я был рядом и успел подхватить.

– Да, – сказала Линда и повторила: – Да.

– Я спущу его вниз, но нужно, чтобы вы подержали его за плечи, пока я подтащу еще одну лестницу. – Он изогнулся, как только смог, и посмотрел ей в лицо. – Вы сможете это сделать?

– Да, – Она не знала, сможет ли, но произнесла единственно возможный ответ: – Смогу.

– Отлично. – Брук приподнялся, пытаясь переменить позу.

Должно быть, у него затекли ноги, подумала девушка, и ее охватило чувство вины. Сколько же ему пришлось сидеть вот так, на одном месте, на корточках, и звать ее?

– Прижмитесь всем телом к краю крыши, – сказал Энтони. Наверное, страх отразился на ее лице, потому что Брук кивнул. Голос был твердый и уверенный. – Да, да, вот так. Не бойтесь, лестница не сдвинется. И у вас будет упор.

Она подалась вперед, упершись грудью в снег. Снег был повсюду вокруг нее, напоминая еще раз, что земля далеко. Но Тони оказался прав. Она чувствовала упор, и было уже не так страшно.

– Теперь немного наклонитесь и упритесь руками в его плечи. Сильнее, Лин, сильнее! Не бойтесь, снег под ним уже растаял, образовалось углубление, и я не думаю, что сейчас он сдвинется с места.

Линда содрогнулась, представив, как массивное тело старика неудержимо ползет вниз, словно страшная черная лавина, и сметает ее с лестницы. В животе пробежал холодок. Но нужно делать так, как говорит Брук. Девушка закрыла глаза и, опустив голову, всем телом уперлась в плечи Тролля.

– Отлично, – сказал Энтони. – Так и держите. Я спущусь по крыше кухни. Там ниже. – Он помолчал. – Я быстро, потерпите.

– Да, да, – откликнулась Линда, не открывая глаз. – Будьте осторожны.

Ей показалось, что прошла целая вечность. Сумерки сгущались, и стало темно. Так, наверное, чувствуют себя люди, брошенные на необитаемом острове. Вокруг никого, ни движения, ни звука. Только раскачиваются сосны, и завывает ветер, время от времени кидая на них горсти снега, словно желая засыпать их совсем, как уже засыпано все вокруг. Вскоре черная куртка Тролля стала белой, ее руки по запястья запорошило снегом, а Тони все еще не возвращался.

Лин гнала страх, тихо разговаривая с Троллем. Она рассказала ему, что случилось, заверила, что все будет в порядке. Скорее всего, раненый ничего не слышал, но от звука собственного голоса ей было не так одиноко.

Наконец Брук вернулся. Она скорее почувствовала, чем услышала, как он приставляет к крыше рядом еще одну лестницу. Линда подумала, что увидит, как Энтони будет подниматься, но, к ее ужасу, лестница под ней задрожала, и неожиданно Брук оказался прямо у нее за спиной.

Его тело было настолько близко, что заслонило ветер, и девушке стало теплее. Наверное, он стоял на ступеньку ниже, потому она ощутила на щеке его дыхание.

– Я здесь, – мягко сказал Брук. – Все будет в порядке.

Вдруг ее охватила слабость, и она чуть не расплакалась. Она знала, что это от облегчения, что Тони рядом, но ей очень не понравилось, как она вся обмякла при прикосновении его тела. Брук обнял ее и придвинулся еще ближе.

– Все в порядке, – повторил он. Теперь надо сделать вот что. – Энтони отпустил ее и уперся руками в плечи Тролля поверх ее рук. – Вы должны поставить левую ногу на другую лестницу. Не бойтесь, я удержу ее. Потом вы уберете руки и полностью перейдете на ту лестницу. А потом вы осторожно спуститесь вниз.

Линда не отвечала, и Брук слегка подтолкнул ее плечом.

– Вы поняли, Лин? Вы поняли, что нужно сделать?

– Да, – опять произнесла она единственно возможный ответ. Ей не хотелось двигаться. Рядом с большим теплым телом, в кольце сильных рук она чувствовала себя в безопасности. Но девушка понимала, что этому нельзя поддаваться. Нужно помочь Оллкрафту, как можно быстрее перенести его из снега поближе к огню. Тогда, может быть, с его губ сойдет эта страшная синева, и он откроет глаза. Конечно, как ей ни страшно, она все сделает.

И она сделала. Тони подбадривал ее шаг за шагом и, когда она наконец ступила на землю, мягко сказал:

– Хорошая девочка. Молодец.

Парадоксально, но, как только Линда оказалась на земле, ноги подкосились, колени задрожали, и она привалилась к сосне, чтобы не упасть. Господи, какое счастье слезть с этой мерзкой шаткой лестницы!

Но ее облегчение было коротким. Глянув вверх, девушка поняла, что самое трудное впереди. С замиранием сердца Лин наблюдала, как Тони тянет старика на себя, а с крыши летят комья снега. Энтони удалось взвалить Тролля себе на плечо. На месте, где он лежал, остался отпечаток гигантского тела. Казалось, Брук чудом удерживается на лестнице с таким грузом.

О Боже, это невероятно! Тони медленно спускался и тянул Оллкрафта. Лин замерла. Ее сковал ужас. Они оба упадут и разобьются!

Но Энтони не упал. С неподвижным телом через плечо он делал последние шаги, держась за лестницу одной рукой. Такое Линда видела только по телевизору в цирке.

Как только Брук ступил на землю, Лин бросилась к нему и схватила за рукав. Но она не могла вымолвить ни слова, из глаз брызнули слезы, тут же замерзая на морозе. Из дрожащих губ вырвался лишь всхлипывающий звук.

– Успокойтесь, дорогая, – сказал Тони тихо, с той особой нежностью, с которой говорят с испуганным ребенком. – Все уже позади.

Полчаса спустя Линда стояла на коленях у дивана, куда Брук положил старика, придав ему такую удобную и естественную позу, что можно было подумать, что он просто прилег отдохнуть.

Они вместе позвонили в «Неотложную помощь» и наложили по совету врачей на голову Оллкрафта повязку.

После этого Тони отослал ее переодеться. Пока она отсутствовала, Брук снял с Тролля мокрую одежду и переодел его в сухое. Глядя на фигуру гиганта, Лин с восхищением подумала, насколько сильным нужно быть, чтобы справиться с такой задачей.

Потом Брук поднялся переодеться. А Линда вытерла полотенцем длинные седые волосы старика, осторожно убрав их с лица и стараясь не задеть рану, вокруг которой уже распространился кровоподтек, с каждой секундой становясь все лиловее.

Тролль не приходил в себя, хотя в тепле с кожи сошла синюшность, вернулся нормальный цвет, и пульс, слава Богу, был ровным.

Без сознания, в беспомощном состоянии, Оллкрафт казался еще старше. Его вид болью отозвался в сердце девушки. Какой же сильный характер у человека! Раньше ей казалось, возраст на нем не отражается. Сейчас же перед ней лежал глубокий старик.

Тут Линда услышала шаги, но не подняла головы, боясь, что Брук заметит слезы в ее глазах. Она знала, что он не терпит слабости, а она и так уже достаточно показала себя, трясясь от страха на лестнице.

– Без изменений? – Энтони сел на диван, задев коленом ее локоть, и притронулся к щеке старика. – Теплый. Это хорошо.

– Он ни разу не пошевелился, – сказала Линда, отстраняясь и садясь на корточки. Ее новая поза увеличила расстояние между ними, но она оказалась слишком близко к огню.

Вдруг ей стало слишком жарко в сером замшевом платье Пегги. Мало того, что платье было ужасным, с этими длинными рукавами, усыпанными бирюзой и серебряными медальонами размером с пятак, так оно еще неважно сидело, особенно в груди. Пегги, должно быть, слишком… Лин машинально потрогала надувшийся на груди пузырь, пытаясь представить Пегги. Слишком полногрудая.

Брук выглядел элегантно, хотя было очевидно, что это дается без особых усилий. На нем была серая фланелевая рубашка и черные вельветовые брюки. Он даже не вытер волосы, и они влажно поблескивали.

Лин отвела глаза, осознав, что слишком пристально разглядывает обтянутые черным вельветом ноги. Похоже, что у него нет из одежды ничего, в чем бы он не выглядел привлекательно.

О, Тролль, подумала Линда с тоской, если бы ты только знал, как ты нужен! Казалось, она уже не могла жить без его грубоватого юмора и необыкновенно милой улыбки. И потом, как она будет без него с Энтони?

Но старик, конечно, этого не знал, а может быть, и никогда не узнает. Он был неестественно бледен, дыхание шумное и затрудненное. Едва в состоянии выдержать мучившие страхи, девушка начала ходить взад и вперед. В службе спасения сказали, что из-за бурана у них бешеные нагрузки и что, возможно, до завтра никто не приедет. Ждать целых двенадцать часов, и это по меньшей мере. Она должна взять себя в руки. Нельзя поддаваться панике.

Брук с минуту наблюдал ее хождение, затем положил руку Троллю на плечо.

– Ну, давай, старина, – сказал он, пора просыпаться.

Линда остановилась, потрясенная. Его тон был совершенно обычным, с той шутливой непочтительностью, с которой обычно Энтони разговаривал с Троллем. Как будто ничего не случилось, и тревожиться было не о чем.

– Ну, давай же, дружище, – продолжал Брук. – Ты слышишь меня! Ты ведь не собираешься на моих глазах превратиться в тряпку, а?

– В тряпку? – вмешалась Линда, не в состоянии более молчать. Ее голос звенел, как натянутая тетива, а слова вылетали, как стрелы. – Вам не кажется, что это уж слишком? Тролля трудно обвинить в трусости!

Она вспыхнула, внезапно осознав, что ведет себя агрессивно. Брови хозяина дома поползли вверх, а рука его так и застыла у старика на плече.

– Вот как? – проговорил он с убийственным спокойствием. – В самом деле?

– Да, в самом деле. – Лин попыталась изменить тон, но ей это не удалось. Как будто кто-то сжал горло, и голосовые связки не слушались. – Посмотрите на него! Разве не вы говорили, что ему семьдесят пять лет?

Энтони кивнул, и отблеск огня скользнул по влажным волосам.

– Семьдесят пять! – бушевала гостья. И он все равно полез на эту крышу! – Она ткнула рукой в потолок. – Рискуя жизнью, чтобы помочь убрать снег. Почему вы не остановили его? Вы же знаете, что он…

Оборвав себя, Линда прижала руки к лицу, потому что перед глазами возникла та жуткая картина: черная распластанная фигура, зловещее красное пятно на белом снегу. Как она испугалась тогда! Еще больше стало страшно сейчас.

Внезапно ей сделалось душно. Она завернула рукава платья до локтей и подошла к окну. Прикусив нижнюю губу, Линда уставилась на освещенные фонарем белые сугробы, пытаясь удержать эмоции, готовые вылиться в истерику.

– Он сам хотел помочь. – Голос Брука был тихим и спокойным. – Я полагаю, вы заметили, насколько старик горд. Он не желает смириться с возрастом. Для него невыносимо сознание беспомощности и непригодности в чем бы то ни было.

Это было правдой, по крайней мере, наполовину. Девушка понимала, что собеседник прав.

– Но вы могли остановить его, – упорно, против воли, настаивала она. – Вы в ответе за него, потому что вы хозяин.

Энтони не ответил. Его рука по-прежнему лежала на плече Тролля. По его сверхледяному спокойствию Линда поняла, что он в гневе. И хотя это пугало, она упрямо продолжала лезть в бой. Она готова была выговорить ему все, пусть не совсем справедливо, пусть жестоко, но все, что в течение трех долгих лет камнем лежало на сердце.

И что было особенно важным – открытое столкновение вернет их в состояние вражды. Это ее больше устраивало, потому что зародившиеся в последнее время в душе новые чувства пугали непонятностью, двойственностью, лишали уверенности.

Некое смягчение, что произошло в их отношениях, объясняется, видимо, условиями. Они спят под одной крышей, едят за одним столом, греются рядом у камина. А сегодня их еще теснее связало несчастье.

Во всем этом таился легкий сексуальный нюанс, острое осознание того, что рядом – мужчина. Что с ней творится? Она с несвойственным интересом разглядывает его одежду, тепло и запах его перчаток приводят ее в трепет, она наслаждается созерцанием его вьющихся волос с иссиня-черным отливом.

Линду передернуло от озноба, хотя в двух футах пылал огонь. Нет, нужно драться.

– Вы уверены, что Оллкрафт так поступает из гордости? А может быть, он просто боится, – храбро бросилась она в наступление. – Боится, что вы заметите, что он ни на что не годен. Если бы вы были более внимательны, если бы вы понимали его…

– Что? – Глаза собеседника сверкнули. – Давайте говорить прямо. Не намекаете ли вы на то, что мне нужна ваша помощь, чтобы понять человека, которого я знаю более тридцати лет?

– Нет. – Линда выпрямилась, встречая ядовитый сарказм вопроса. Действительно, нелепо полагать, что за два дня знакомства она лучше узнала Тролля, чем хозяин за тридцать лет. Но, по ее глубокому убеждению, властное самодовольство и эгоцентричность, замеченные в Бруке три года назад, делали его бесчувственным к бедам и проблемам людей.

Воспоминание об увольнении придало новые силы.

– Я ни на что не намекаю. Я говорю прямо. Вы нуждаетесь в помощи, чтобы понять тех, кто вас окружает. Я ведь работала на вас. И я знаю, что вы ожидаете слишком много от подчиненных, предъявляете слишком высокие требования. Иногда люди не в состоянии выполнить их, хотя, находясь в зависимости от зарплаты, пытаются. Из кожи вон лезут, пока…

Она услышала, что ее голос повышается, снова становится пронзительным. Эмоции опять выходят из-под контроля. Лин замолчала, перевела дыхание и посмотрела на безжизненное тело.

– И тогда может случиться трагедия.

К ее удивлению, Брук не встретил эти слова немедленным отпором. Вместо этого он поднялся, подошел к бару и налил в бокал янтарную жидкость, красиво заигравшую в отблесках огня. Подойдя к девушке, Тони протянул бокал, серьезно глядя на нее.

Энтони слегка подтолкнул ее руку.

– Возьмите. Вам станет лучше.

– Не станет, – упрямо возразила Линда, чувствуя, что он опять обращается с ней свысока. Похоже, он принимает ее за истеричную девицу, полностью выбитую из колеи тяжелыми событиями дня. Как удобно! Если она от перевозбуждения потеряла контроль, то вовсе не обязательно ее выслушивать. Мало ли что можно наговорить в таком состоянии!

– Есть только одна вещь, от которой мне станет лучше: если Тролль придет в себя.

Брук вздохнул.

– Мы оба хотим одного и того же. – Он устало опустился в кресло. Подперев голову рукой, Энтони направил взгляд на девушку, глаза его поблескивали, – Но на самом деле мы говорим не только об Оллкрафте, верно?

– Конечно нет. – Лин глотнула виски, забыв, что решила не пить. Ей действительно нужен был глоток спиртного, чтобы снять напряжение. Сейчас же она почувствовала легкий озноб, сила, бушевавшая в ней, улеглась. Но если не закончить разговор, не следовало и начинать. – И о вас тоже, – согласилась она. – О том, как вы обращаетесь с подчиненными.

– Хорошо. Давайте поговорим. Садитесь. – Брук указал на кресло напротив. Их разделял шахматный столик с расставленными фигурами из слоновой кости. Девушка не пошевелилась, и, казалось, он был удивлен. – Пожалуйста, – добавил он.

Линда сделала еще глоток виски, вкус которого походил на горячий мед.

– Ладно. – Она опустилась на краешек кресла и сложила руки на коленях, держа бокал в переплетенных пальцах.

– Я вам никогда не нравился? – с легким любопытством спросил Энтони, как будто сам факт его мало беспокоил, но все же было интересно узнать почему. – С самого начала?

– Нет, – медленно проговорила девушка. – Не с самого начала. Когда я стала работать у вас, я думала, что вы… – Она замолчала, пригубив бокал и размышляя, что именно сказать. Вся эта беседа была настолько необычна, что казалась нереальной, и трудно было определить ее границы. – Вначале я восхищалась вами. Все говорили, что лучше вас просто никого нет.

Линда откинулась в кресле, немного расслабившись, согретая теплом виски и огня. Она осталась довольна ответом. Во-первых, она сказала правду, а во-вторых, ему вовсе не обязательно знать, как все сотрудницы млели, обсуждая молодого магната, правившего империей, сидя в королевской роскоши тридцатого этажа. Он был не из тех боссов, кто спускается к подчиненным, чтобы поднять настроение или раздать рождественские подарки. Его недоступность усиливала эффект. Окруженный ореолом таинственности, недосягаемый, он волновал и будоражил, словно редкое и необыкновенное зрелище, словно огненный хвост кометы, промелькнувший на небосклоне.

Были девушки, буквально помешанные на нем. Они приходили на работу раньше всех и уходили последними в надежде однажды оказаться в лифте вместе с боссом, у которого был долгий рабочий день. А начальников отделов и служб они терзали расспросами, заставляя рассказывать мельчайшие подробности общения.

Например, день, когда Брук привел на совещание дочь, стал притчей во языцех. Линда слышала, как маленькая прелестная Джейн сидела по правую руку отца, как ей дали блокнот, и она «работала». Линда даже знала, как была одета девочка в черное бархатное платье с белоснежным воротником.

Вспоминая возбуждение сотрудниц в тот день и их неумолкаемые пересуды, девушка вдруг подумала, что каждая пошла бы на все, чтобы поменяться с ней местами. Странно, что это пришло в голову только сейчас. Босс больше не был таинственной личностью. Вот он сидит напротив, откинувшись в кресле, закинув ногу на ногу, вполне реальный человек, даже осязаемый.

Они наверняка сочли бы ее сумасшедшей, узнав, как она рвется домой. Лин глотнула еще виски. Забавно, не правда ли? И какое невезение для Брука! Именно с женщиной-врагом он оказался в одном доме.

– Итак, когда же изменилось ваше мнение? – Энтони не сводил глаз с ее лица, хотя молчали они довольно долго. – Я склонен думать, что как был хорошим бизнесменом, так им и остался, однако вы перестали мной восхищаться.

Линда подняла бокал в шутливом приветствии.

– Но вы же уволили меня, помните?

– Помню. И также помню почему. – Он мягко улыбнулся. Поэтому мне кажется, что ваше отношение изменилось несколько раньше.

– Я думаю, это происходило постепенно, – сказала гостья, стараясь говорить спокойно и рассудительно. Так ему будет труднее отмахнуться от слов. Главное больше не впадать в страстные обличительные речи. – Платили вы хорошо, но ваша нетерпимость… Мы до смерти боялись вас, вы знаете это? Мы врали, покрывая друг друга, если, например, заболел ребенок, или кто-то опоздал, потому что сломалась машина. Мы знали, что поблажки не будет.

– Но большинство крупных компаний очень требовательны к работникам. – По-прежнему не было заметно, чтобы его хоть немного волновало то, что она думает. Казалось, ему было просто любопытно. – Иначе они не выживут.

– Стоун не такой, – выпалила Линда не думая. – Он с пониманием относится к чужим проблемам. Всегда отпустит, если тебе нужно.

Еще до того, как он рассмеялся, девушка сообразила, что угодила в ловушку.

– В «Счастливом доме» царит финансовый хаос, – сдержанно сказал Энтони. – Вот вам и результат.

– Возможно, Кристофер слишком мягкий. Я уже говорила это. – Она покрутила в руках бокал, наблюдая, как плещется жидкость. Этот маленький шторм в большом бокале был очень похож на обиду, засевшую внутри и рвущуюся наружу. Испытывая удовольствие от сравнения, Линда отпила еще глоток. – Хорошо, пусть Стоун не прав, но почему бы не взять золотую середину? – Она подняла глаза на Энтони, чувствуя себя смелее. – Неужели не существует середины между размазней, который доводит дело до краха, и погонщиком рабов, который лучше разобьет семью, чем позволит сотруднику работать несколько часов дома?

– Работать дома? – Энтони медленно убрал руку, которой подпирал голову, и, подавшись вперед, уставился на девушку, – Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он тихо и сдержанно. – Разбить чью семью?

Настала очередь Лин рассмеяться.

– Ах, вы не понимаете. Мою, конечно. Вы не разрешили работать мне дома, а я просила хотя бы два часа в день. Я проработала на вас два года, не пропустив ни одного дня, ни разу ни о чем не попросив. – Она прищурилась, – Но это ведь вас не касается, верно? Какое вам дело до того, что в тот год умерли мои родители? Какое вам дело до того, что родители отца хотели отобрать сестру… – Голос ее дрогнул, но она взяла себя в руки и продолжила. – И они бы забрали Долли, если бы я не смогла доказать, что смогу зарабатывать достаточно и быть дома, когда она возвращается из школы. Кристофер помог мне. – При воспоминании о том тяжелом времени у нее на глазах навернулись слезы. – Кристофер, не вы!

Брук наклонился и забрал у девушки бокал из трясущихся рук.

– Лин, в этом разговоре нет смысла. Я не знал вашего имени до того дня, когда я… когда вы ушли из компании. Я даже никогда вас не видел.

Она скрестила руки на груди.

– Хорошо, но мистер Голдмэн знал меня. Помните его? Хладнокровная рептилия, что руководила отделом кадров. – Линда хотела изобразить язвительную усмешку, но губы не слушались. – Я уверена, что он все еще там. Вы никогда не уволите человека, чей стиль руководства так схож с вашим, верно? Я даже могу поспорить, вы его повысили.

Она затрепетала от волнения, заметив, как по лицу собеседника пробежала тень. Наконец-то цель достигнута. Вполне возможно, что босс не контролировал действия Голдмэна, и что тот пользовался карт-бланшем. Что ж, тем лучше. Пусть теперь узнает, что творило это чудовище, как он измывался над безответными девушками.

– Голдмэн приходил ко мне несколько раз, – медленно проговорил Брук, словно размышляя о чем-то отдаленном, давно минувшем, затерянном в тумане обрывочных воспоминаний. – Я помню, он говорил, что у него проблемы с кем-то из секретарш. Нарушение режима или… – он покачал головой, – или что-то в этом роде. Сейчас я точно не помню.

– И что вы ему сказали?

Энтони пожал плечами.

– Уверен, что посоветовал действовать на его усмотрение. Это его работа. Я не могу дублировать руководителей служб. Дурная практика.

– Конечно, гораздо лучше ничего не помнить, – насмешливо сказала она, – Лучше нанять кого-нибудь, кто бы присматривал за рабами, погоняя их, не давая передышки, чтобы они без устали крутили колесо, приносящее вам денежки. Тогда и думать не надо, что все эти пешки в вашей гигантской игре живые люди и каждый со своими невзгодами и проблемами.

Она откинула голову, внезапно почувствовав усталость.

– Неудивительно, что Голдмэн такой бессердечный. Пример подается сверху, не так ли?

Брук не ответил. Она представила, что он сейчас думал. В конце концов, теперь они все выяснили. Все высказано, все, что так долго держалось внутри. Но, к ее удивлению, ни облегчения, ни удовлетворения она не испытала, только усталость и странную опустошенность. Как будто вместе с так долго сдерживаемой обидой и возмущением она выплеснула все чувства, и в душе больше ничего не осталось.

Глубоко вздохнув, Линда поднялась на ноги.

– Давайте вернемся к тому, с чего начали. К мистеру Оллкрафту. Он замечательный человек, который борется с возрастом и подступающей немощью. Может быть, он просто боится сказать вам об этом? Да он и не должен вам ничего говорить. Вы сами должны чувствовать. Вот это я и хотела сказать.

Не обращая внимания на взгляд серо-голубых глаз, она взяла индейское одеяло, лежавшее на спинке дивана, развернула его и укрыла Тролля.

– Мы должны дежурить возле него ночью, – сказала она. – Какую смену вы выбираете, первую или вторую?

– Никакую, – твердо ответил Энтони. – Вам нужно поспать.

– Я не могу. – Лин погладила Тролля по щеке, словно желая доброй ночи. – Если вы не против, я подежурю во вторую смену, – поднимаясь по лестнице, сказала она через плечо. – Я поставлю будильник на три.

– Я ценю ваше участие, – сказал Брук. Его голос звучал официально, отражая ту глубокую пропасть, что опять разверзлась между ними. – Но в этом действительно нет необходимости.

– Это нужно для меня, – возразила Линда, останавливаясь, но не поворачиваясь. Она не хотела видеть его. – Я знаю, что вам бы хотелось, чтобы меня здесь не было, но мне нужно чувствовать, что я помогаю. Я не могу притвориться, что ничего не случилось, и предоставить другому все улаживать.

Энтони коротко и тихо рассмеялся, едва слышно в треске пылающих поленьев.

– Разумеется, вы не можете. Этой мой стиль, не так ли? Не ваш. Приходите, когда хотите. Будем дежурить вместе.