Текст книги "Божественная лодка"

Автор книги: Каори Экуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Я сыграла и эту пьесу. Оказалось, что она неплохо разбирается в джазе и учится играть на джаз-барабане.

– А знаете MY ONE AND ONLY LOVE?

– Извини, – сказала я – забыла совсем. Я уже сто лет её не играла.

Я сказала правду наполовину. Я на самом деле уже очень давно не играла эту песню. Но, конечно же, я её не забыла. Я никогда не смогу её забыть. Эту песню тихим нежным голосом, не подходившим к его крепкому сильному телу, пел мне Он.

– Вы специализировались на джазе? – спросила меня девушка. Её вопрос резко вернул меня в реальность.

– Нет, по классической музыке. Исполнение произведений Баха.

Когда я вернулась, домой Соко рисовала. На рисунке – слон, бабочка и обезьянка.

– Привет, дочка! – Я присела на корточки позади неё и поздоровалась.

– Привет, мам.

Соко была полностью поглощена рисунком и, обернувшись, бросила мне эту фразу без всякого настроения. Потом всё же, как положено, плавно обвила руки вокруг моей шеи.

– Есть хочешь? – спросила я её, вымыла руки и встала у плиты.

Спустя некоторое время Соко громко спросила:

– Может, шарфик слону нарисовать? Как ты думаешь, какого цвета ему пойдёт?

– Синий! – Я, с кухонным ножом в руках, тоже отвечаю ей громко.

Соко рисует не за столом на кухне, а в комнате, сидя на татами, вытянув ноги и положив на колени специальную доску для рисования. На холодильнике, на крючочке висит радио. Оно включено на первом попавшемся канале. Передают то ли футбол, то ли хоккей или бейсбол, в общем, какой-то спортивный матч.

– Правда, что ли, синий?

Похоже, этот цвет Соко не нравится.

– А ты сама думаешь, какой цвет лучше? – Я нажарила стейки из лосося и приготовила отварные овощи, приправив бульонным порошком из пакетика.

– Может, голубой в белый горошек?

– Ужин готов, давай убирай всё, мой руки и иди есть.

После ужина, мы с дочкой пошли мыться в баню. У нас в квартире есть ванна, но она очень тесная, да и по соседству есть баня, поэтому в те дни, когда мне не надо идти в «Цумики», мы часто ходим в эту баню. Я больше люблю просторные ванны или бассейны. Мне интересно наблюдать, как моющиеся женщины ходят туда-сюда по банной комнате, суетятся…

– Интересно, как поживает Макото, его тётя и их семья? – спросила Соко, сидя в бассейне с горячей водой. – Его младший брат, наверное, уже вырос…

В отличие от меня, у Соко очень хорошая память. Меня это всегда удивляет. Макото – это, кажется, сын хозяев дома, где мы с Соко снимали квартиру. Я уже и лицо его забыла…

– Ты хотела бы их проведать? – спросила я.

– Да не особенно. – немного помолчав, ответила она.

Это «да не особенно» её любимая фраза.

– Интересно, как поживает та бабушка из Сока? – продолжила дочка.

Похоже, сегодня она настроена очень сентиментально.

– Хочешь съездим к ним?

Я попробовала ей предложить проведать их, но она снова повторила своё «да не особенно».

Её маленькая спинка… К плечам прилипли мокрые пряди волос.

•

Иногда меня это страшно удивляет, но моя мама на самом деле всегда смотрит только в будущее. Ну вот хотя бы наша жизнь в Такахаги. Для неё всё это – давнее прошлое, «уже в шкатулке». Поверить не могу.

Выйдя из банной комнаты, мы по очереди встали на весы. Потом я выпила молоко, а мама минеральную воду.

Теперь – домой. На плечах – сухое полотенце. Мне нравится идти и крутить головой, чтобы мокрые волосы развевались. Мы идём домой и поём «Клоз ту ю», только тот куплет, который я знаю.

Дома мама села за книгу, а я пристроилась сбоку и стала писать письмо Рикако. Вот, что я написала:

«Здравствуй, Рикако!

Как дела? Сегодня у нас был урок труда. В прошлом письме я писала, что я теперь в классе не физорг, а ответственная за проведение урока труда. Думаю, что мне здорово повезло, потому что по труду у меня всегда были лучше оценки, чем по физкультуре. Был и урок математики. Не переживай, я пишу тем самым карандашом, который ты мне подарила.

В городе Сакура есть очень интересная вещь. Это – ветряная мельница. Странно, да? Но она очень большая, отличная мельница! Она стоит возле болота Инба. Вокруг этого болота есть велосипедная трасса, приезжай в гости – покатаемся. Эта мельница обычно не крутится. Я спросила у сторожа, который сидит у входа: «Когда мельница будет крутиться?» Он ответил: «Когда ветер подует». Но в субботу и воскресенье ветра не было, а мельница крутилась. Мама говорит, что её специально от электросетей включают, чтобы туристы приезжали.

Пиши, как у тебя дела.

Всего хорошего!

Соко».

– Мам, ты что читаешь?

Дописав письмо, я аккуратно положила его в конверт, приклеила марку, потом спросила маму. Она показала мне обложку книги. Потом вслух прочитала название «Жена умрёт дважды».

– Это что, детектив?

– Угу. – ответила она, не отрывая глаз от страницы.

– Ты ещё не пойдёшь спать? – спросила я, забираясь к ней на колени.

– Иди ложись, я скоро.

– Может, ты в постели почитаешь?

Мама ещё секунд пять старалась дочитать предложение, но потом не удержалась и засмеялась: «Ах ты, хитренькая, не хочешь без меня спать, да?»

Она закрыла книжку, обхватила меня руками, прижалась губами к моей голове и крепко меня обняла.

– Мешаешь мне книжку читать! Прямо как твой папа.

Мне было щекотно, и я смеялась.

– Мам, давай сегодня спать, взявшись за руки.

– С удовольствием, моя хорошая! – ответила мама.

Я почистила зубы, уложила справа Ари и розового медвежонка, залезла под одеяло. Левую руку я просунула под мамино одеяло. У мамы холодные пальцы.

– Спокойной ночи! – Я закрыла глаза.

– Спокойной ночи! – сказала мама.

Мама на минутку отпустила мою руку, привстала с постели и дёрнула за шнурок светильника. На глаза опустилась темнота, комнату теперь освещала лишь маленькая оранжевая лампочка ночника. Я сделала вид, как будто хочу перевернуться, а сама залезла на мамину постель, поближе к ней.

Глава шестая
Летние каникулы

Давным-давно, когда мои родители много-много путешествовали, мама очень любила дождливые утра… Мама иногда любит вспоминать, как одно время они жили в гостинице в Париже. Проснувшись и открыв глаза в маленьком гостиничном номере, она ощущала дыхание дождя. В тишине она внимательно прислушивалась и начинала улавливать звуки падающих капель… Постель была вся скомкана за ночь. Папа был только наполовину укрыт простынёй. У папы широкие плечи, тело горячее, «очень приятное», поэтому мама «не могла удержаться, чтобы его не целовать». В дождливые утра мама и папа долго не вставали с постели. Они лежали в кровати, обнимали друг друга, целовались, тихо нашёптывали глупые, наполненные счастьем слова, гладили друг другу волосы, снова целовались, взявшись за руки, просто лежали рядом, слушая звуки дождя.

Потом всё-таки решались встать. В минуте ходьбы от гостиницы была булочная, откуда всегда шёл вкусный аромат. Это был скорее запах сладких булочек, чем просто хлеба. Мама и папа считали, что в «дождливый день этот сладкий запах гораздо сильнее ощущается, просто носится в воздухе». Они покупали круассаны и кофе и возвращались в комнату. Они падали в кровать и, прижавшись друг к другу, завтракали. Маленький номер парижской гостиницы. Тихая комната, полная счастья.

Но я знаю правду. Она с папой ни разу не ездила в путешествие.

•

Работа всегда доставляет мне радость! Радость от ощущения того, что ты приносишь пользу.

– Вы, Ёко-сан, так стараетесь на работе!

Так вчера мне сказал директор бара. Я люблю, когда мне нужно что-то делать. Когда есть стаканы, в которые надо налить напитки; когда есть клиент, разговоры которого надо слушать; пепельница, которую надо сменить; стаканы и графины, которые надо вымыть; когда есть шторы, которые надо сдать в химчистку; пространство, которое нужно убрать; ковровое покрытие в коридоре, которое должна заменить ремонтная фирма. Я люблю по очереди всё аккуратно прибирать.

Я иногда думаю, что, когда я была замужем за Момои, может быть, мне надо было работать.

Прошло всего четыре месяца, как мы переехали в Сакура, но мы живём очень устроенно. В музыкальной студии я преподаю по вторникам и четвергам в первой половине дня, а по средам, пятницам и субботам – весь день. Выходные дни – воскресенье и понедельник. Само занятие длится час, и большинство учеников приходят на одно занятие в неделю. Но есть и такие, кто ходит на урок два и три раза в неделю. Некоторые дети, несмотря на то, что у них всего одно занятие в неделю, часто забегают в гости. Очень разные ученики.

Среди учеников есть пожилая женщина по фамилии Осита. Она решила, что учиться никогда не поздно, и в семьдесят лет начала брать уроки фортепиано. Она медленно, но очень добросовестно занимается уже шестой год. Сейчас она заканчивает разучивание пьес из «Школы игры на фортепиано» Бургмюллера. В тот день, когда у меня урок с Осита-сан, её муж иногда приходит её встречать, рассчитывая время, когда должен закончиться урок. Он невысокого роста, с лысиной, очень живой старичок.

Сегодня занятия были только в первой половине дня. Когда я вернулась домой, Соко куда-то ушла, и дома никого не было. Мне всегда так одиноко, когда её нет. Я приготовила на двоих сэндвичи, ждала, но её всё не было, и я съела свою порцию. Потом до вечера читала книгу.

•

Пол – чёрно-белый, как шахматная доска. Потолок – белый. Как войдёшь, налево – стойка администратора и сувенирный киоск. Везде много стекла, поэтому днём очень солнечно, чуть подальше есть кафетерий. Лестница открытая, расширяет пространство холла, в холле висит несколько квадратных картин. Чёрные скамейки, стоящие в холле, – без спинок, и это, пожалуй, единственный недостаток. Но в целом отличное место. И главное: музей муниципальный и вход в него бесплатный. Летние каникулы начались неделю назад. Я каждый день прихожу в музей и сажусь на скамейку. Так я спасаюсь от жары. В квартире, где мы сейчас живём, нет кондиционера. Мама говорит, что «для здоровья лучше, когда комната проветривается естественным образом» и относится к отсутствию кондиционера спокойно. И в «Цумики», и в музыкальной студии кондиционер включён на полную мощность, и она говорит, что даже мёрзнет.

В музее я делаю задание, которое задали на каникулы, читаю книги, играю в «суперагента». Это – новая игра, я её сама придумала. Как будто я уже взрослая, стала суперагентом и для выполнения специального задания прикидываюсь ребёнком. Я должна вести наблюдение за тем, что происходит в музее и быстро сообщать в штаб по передатчику (на самом деле это моя старательная резинка) о происходящем. Например, я говорю, что сейчас ничего необычного не происходит, или что обнаружена подозрительная пара. Хотя, скорее всего, я сама кажусь подозрительной девочкой тётеньке, которая работает дежурным администратором.

Я вспомнила, как в последний день четверти мы с мамой ходили в суси-ресторан, где блюда едут вдоль зала на конвейерной ленте. В табеле успеваемости за четверть, который рассылают родителям, были хорошие оценки, и мама была очень рада.

– Даже если бы у тебя были плохие оценки, мне было бы совершенно всё равно, но я так рада, что ты у меня такая умная! – сказала она.

Я толком даже не поняла, что она имеет в виду.

– Это ты, наверное, в папу, – продолжала она.

У мамы самые любимые суси – с палтусом, а у меня с брюшком тунца. На втором месте: у мамы – морской угорь, у меня – роллы со свежим огурцом.

– А что, папа хорошо учился? – спросила я и отпила слабозаваренного зелёного чая из большого стакана.

– Конечно! – ответила мама, потом немного подумала и добавила: – Хотя я никогда не видела его диплома или аттестата… Но думаю, что он, должно быть, хорошо учился. Он очень способный и умный человек.

Я подумала, что очень сложно объяснить маме, что быть «очень способным и умным человеком» и иметь хорошие оценки – далеко не одно и то же, и решила не устраивать дискуссию.

Поэтому я только буркнула «угу» и взяла с конвейера тарелку с омлетом.

– Мам, можно я съем фруктовое желе?

– Ну конечно! – улыбнулась мама в ответ, пристально глядя справа на мой профиль.

Вдруг я почувствовала, что кто-то справа пристально смотрит на меня.

– Нодзима? – послышался чей-то неуверенный голос.

Я обернулась – передо мной стоял Нумата. Это – мой одноклассник, ужасно толстый и здоровый мальчишка. На нём были брюки, какие носят уже взрослые люди, и он был больше похож на дяденьку, чем на школьника.

– Ты что тут делаешь? – спросил меня Нумата. Было видно, что он удивлён. Он как-то странно смотрел на мои книжки, тетради и сумочку, разбросанные по всей скамейке.

– Да ничего особенного, – ответила я. – А ты что тут делаешь?

Ещё мгновение его лицо продолжало оставаться удивлённым.

– А, я-то… У меня мама здесь работает, – он махнул в глубь музея, где находился кафетерий.

– Да, правда? – сказала я. На самом деле я чувствовала себя очень неловко. У Нуматы была более веская причина находиться здесь.

– Я делала уроки, – мне ничего не оставалось, как сказать правду, и я стала собирать свои вещи. – Здесь ведь прохладно, а у нас дома нет кондиционера.

– А почему ты засобиралась?

– Домой надо.

– А-а, – буркнул Нумата.

– Ну, пока! – сказала я и отправилась прочь из прохладного музея.

Когда я пришла домой, мама читала книгу.

– Привет, мамочка!

От музея до дома пешком идти минут пятнадцать. Всё это время мне было очень жарко, и я взмокла от пота.

– Обедать будешь? – спросила мама, оторвав глаза от книжки.

– Попозже. Сначала в душ пойду.

Балконная дверь, которая ведёт во дворик, примыкающий к нашей квартире, всегда открыта, только натянута сетка от комаров и мошек, тихо звенит от ветерка колокольчик, который купила мама. Звук колокольчика тихий, но пронзительно острый. Мама говорит, что такой звук навевает прохладу, но мне он не очень нравится.

Интересно, почему, когда в жару я приму душ, меня сразу одолевает слабость. Я съела свой поздний обед, развалилась в ногах у мамы, которая продолжала читать книжку. Лежать на татами было очень приятно, и я незаметно задремала. Во сне мне был слышен откуда-то издалека тихий звук колокольчика.

Потом мы с мамой пошли погулять. Наступили тёмно-голубые сумерки. Как только солнце садится, сразу становится прохладно. Мама шла и слушала музыку по моему плееру.

Нам нравится аллея, которая ведёт к парку на месте бывшего замка. Она довольно широкая. Справа от неё здание средней школы. Через два года, если мы ещё будем жить в этом городе, я пойду в эту школу. Буду носить серую спортивную форму. (В этой школе спортивная форма: у мальчиков – зелёная, а у девочек – серая.) – Как хорошо пахнет! – сказала я, глядя высоко в небо.

– Пахнет? Чем? – Мама шагает, раскидывая складки юбки. На щиколотках ног ремешки красных босоножек.

– Пахнет вечером.

Удивительно, но в любом городе летним вечером пахнет одинаково.

•

Бар «Цумики» – довольно популярное место. В «Дэйдзи» обычно приходили постоянные клиенты, которые подолгу сидели в баре, а здесь посетители, чаще всего мужчины, которые заходят по дороге с работы прямо в костюмах, как правило, компании из двух-трёх человек. Они немного посидят и сразу уходят. Бывают и такие – напьются так, что аж идти не могут, но я считаю, что посетители этого бара относительно добропорядочные люди. Среди них, похоже, много тех, кто живёт возле районного центра культуры и в районе Юкаригаока.

– Спасибо за работу!

В этом баре конфеты часто дарит хозяин заведения, а не посетители.

– Ой, конфеты «Эрика»? По какому поводу?

– А Вы любите шоколад этой фирмы?

Хозяин бара – мужчина средних лет с особым загаром от игры в гольф, всегда одет в чёрную рубашку-поло.

– Нельзя так баловать своих работников. – Я стараюсь всё время отшучиваться, но в то же время по возможности соблюдаю дистанцию в общении с ним. Он холостой.

– Ну ладно, дальше без меня справитесь, хорошо? – Он собрался уходить.

– До свидания! – Я проводила хозяина и решила выпить кофе. Как раньше с Махо. Потом закрыла бар, села на велосипед – и домой! По прямой дороге… Домой, где меня ждёт моя Соко… Какая звёздная ночь! Только когда уехала из Токио, я узнала, как много звёзд на небе.

Я кручу педали и напеваю Рода Стюарта.

Я люблю лето. Это то время года, когда Бог подарил мне второе сокровище моей жизни…

Город был наполнен ярким солнечным светом. Каждый день, убежав каждый из своего мира, мы с Ним спешили на встречу друг с другом. Навстречу страсти, от которой кружилась голова. В скоплении мгновений, страшно коротких и бесконечно длинных, в реальность которых было трудно поверить.

Бог забрал у меня моё второе сокровище тоже летом.

Может быть, если бы я знала тогда, что у меня родится Соко, я бы поступила иначе…

Когда я приехала домой, Соко уже спала. Я приняла душ и сразу легла. Уже несколько лет дочь стелет мне постель.

Соко не любит, когда жарко. Она свернула вдвое махровую простыню и едва прикрылась ею: ноги и руки открыты. Еле заметное дыхание, на лбу выступил пот. Я помахала веером над её ногами, чтобы стало попрохладнее.

Со следующей недели начинается праздник О-бон [8]8
  Буддистская религиозная праздничная неделя в середине августа, связанная с поминовением усопших.


[Закрыть], и в баре и музыкальной студии будут выходные дни. Я хочу съездить с Соко на море.

– Давай, Соко, съездим на море на полуостров Босо, – несколько дней назад предложила я ей, рассматривая карту.

– Не знаю, ну давай, – ответила она.

– Ты же любишь море, – продолжала я.

– Угу, – кивнула она в ответ с задумчивым видом.

Она плела что-то из бисера, и на кухонном столе было полным-полно красивых разноцветных бусин.

– Но, мам… – Соко подняла голову, и у неё было очень настойчивое выражение лица. – Раз мы собрались на море, то, может, лучше съездить в Такахаги? Ты же сама говорила, что тебе нравится море в тех местах.

– Да, верно.

Я совсем не собиралась ехать в Такахаги. Если привязаться к какому-то месту или иногда приезжать в гости туда, где раньше мы жили, нас начнёт тянуть туда, будет трудно потом переезжать в новый город…

– Ну, тогда может лучше поехать в Идзу? Там и горячие источники есть.

В ответ на это Соко подозрительно посмотрела на меня:

– Да ладно, мам, можно и в Босо.

Я разглядела, что дочь плела из бисера. Это был узкий браслетик – красная ленточка, а на ней белые цветочки.

Я положила веер, повернулась на бок, но никак не могла уснуть, хотя обычно я сразу засыпаю. Я долго смотрела на белый пододеяльник, который скудно освещала маленькая оранжевая лампочка.

•

Теперь мы с мамой вместе завтракаем! Это – самое большое изменение у нас в доме с того момента, как мы переехали в этот город. Ведь ей теперь тоже с утра надо на работу. Но меню на завтрак не изменилось: овсяная каша, яичница, чай, иногда фрукты. По радио, висящему на крючке на холодильнике, передают новости на английском языке и прогноз погоды.

– Похоже, сегодня опять будет жарко, – говорит мама, зевая и прикрыв лицо рукой почти наполовину. – Ты пойдёшь в музей?

– Не знаю, наверное, – отвечаю я.

Сегодня у мамы только уроки в музыкальной студии, а в баре – выходной.

– Слушай, давай встретимся в обед где-нибудь и пойдём купим купальники? – спросила мама, посмотрев на меня сквозь кофейную чашку, как будто спрашивала у неё. – Раз мы едем на море, тебе, наверное, не хочется ехать в школьном купальнике, правда?

То ли оттого, что мама коротко подстрижена, то ли из-за того, что она надела белую хлопковую блузку без рукавов, она выглядит свежо и прохладно. А мне уже с самого утра невыносимо жарко.

– Ну ладно, давай, – замялась я.

– Что «ну ладно, давай»?

– … Ничего.

– Ну всё, решили! – сказала мама и довольно заулыбалась. – Приходи ровно к двенадцати в музыкальную студию.

Она допила кофе и встала. Я кивнула: «Поняла».

Я и сама знаю, что это ненужная тревога, но когда мне покупают какую-нибудь вещь, я всегда беспокоюсь из-за денег. Мама всегда смеётся, что у нас достаточно денег на наши повседневные расходы, и успокаивает, чтобы я не переживала. Да и сама я знаю, что на моё имя заведён счёт в банке, и на нём есть деньги. Но почему-то моё беспокойство не проходит.

Деньги, банковскую книжку и личную печать мама хранит в маленькой чёрной сумочке, с которой ходят в театр или на банкеты. Всё в одном месте, чтобы в случае землетрясения или пожара можно было сразу вынести. Она говорит, что её подарил Момои. Очень красивая бархатная сумочка, вся расшитая бисером.

Однажды мама сказала:

– Думаю, что ни на какие банкеты я уже с ней не пойду! – При этом выражение её лица показалось мне таким грустным, что у меня аж мороз по коже пробежал.

– Ну, я пошла! – сказала мама, закончив собираться на работу. – Не забудь потом двор полить.

– Хорошо.

Я посмотрела ей вслед. Мамина фигура. Её запах, в котором смешался запах сигарет, ванильного геля для душа и аромат духов.

– Соко, не забудь, в двенадцать!

Когда она закрыла дверь, я ещё немного постояла в коридоре.