Текст книги "Талисман мага"

Автор книги: Камли Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Юноша кивнул.

* * *

В отличие от Тэна, Алекс даже не стал ни о чем спрашивать: разбудил подчиненных, и вскоре десантники уже шагали в сторону бывшей комнаты бывшего Главы Серебряного Круга; и разведчик, который совсем недавно шел здесь один, смог по-настоящему оценить, насколько приятно ощущать у себя за спиной подобную поддержку.

Немало он порадовался, когда десантники разбирали преградивший дорогу завал: семерым карателям понадобилось всего около получаса – можно было себе представить, сколько времени провозился бы Ральф. И еще – глядя в спину Тэна, который уверенно двигался по коридорам разгромленного Дома Серебряного Круга: без него можно было плутать здесь хоть до утра. Только вот вопрос: протянул бы столько времени умирающий? Ральф даже не был полностью уверен, жив ли С'дино сейчас: на мысленные обращения темный брат не отвечал. Оставалось надеяться, что он без сознания.

– Здесь. – Тэн остановился у одной из целого ряда абсолютно одинаковых дверей. – Это его комната, – в голосе молодого человека промелькнула едва заметная нотка презрения. Он дотронулся рукой до стены, видимо, пытаясь привести в действие какой-то механизм, однако результата не последовало. – Закрыто с той стороны.

Майер выразительно посмотрел в сторону Уве – рыжий десантник ответил так же одними глазами и, встав на место Тэна, толкнул дверь плечом. Безрезультатно. Алекс не спеша отхлебнул из своей верной фляги. Тогда, приняв позу поудобнее, Уве навалился уже изо всех сил, и только после этого дверь, как бы нехотя, начала медленно подаваться, будто была забаррикадирована. Еще, еще… Стоявшие поблизости невольно сморщились. Радовало лишь то, что пахло здесь не смертью – пахло как раз жизнью. Во всяком случае, недавней. Подняв над головой факел, Ральф первым вошел в комнату.

Действительно, вся имевшаяся в комнате мебель, включая даже кровать, на которой находился сам хозяин, была придвинута к двери (интересно, кого боялся С'дино?); через весь потолок проходила трещина – оттуда капала вода, просачиваясь в другую щелку, уже на полу.

– Посвети… – Марта склонилась над неподвижным адептом. – Еще кто-нибудь: плохо видно. – Она безо всякой брезгливости откинула одеяло и взялась за пульс.

– Жив?

– Похоже, да.

Пока Марта торопливо доставала что-то из сумки, разведчик разглядывал бледное, словно восковое, лицо то ли мальчика, то ли старика. Трудно было даже представить, будто этот полутруп всего пару часов назад мог войти в сильнейший экстаз, мог отвечать на чьи-то мысленные послания.

– Тэн, – тихонько позвал Ральф. – Это точно он?

– Он, – подтвердил молодой человек и сразу же отошел.

«Неужели…» – мысль, однако, так и не успела оформиться в сознании разведчика, потому что, как только Марта прямо через одежду вколола шприц, умирающий дернулся и застонал.

Кажется, С'дино ожидал чего угодно, только не такого. Он ошалело переводил взгляд с одного незнакомого лица на другое, потом его глаза остановились на лице разведчика.

– Ральф?

– Я же сказал, приду, – улыбнулся разведчик, жестом останавливая собиравшегося что-то добавить темного брата. – У нас еще будет время поговорить.

* * *

– Не понимаю, какого дьявола тебя понесло в подземелье? – Дэвид изо всех сил пытался скрыть раздражение, но получалось плохо. – А если бы ты оттуда не вернулся?

– Тогда тебе пришлось бы как-нибудь обойтись без меня, – пожал плечами Ральф.

– Не смешно.

– Я не понял: я, что, теперь должен спрашивать, куда мне идти можно, а куда нельзя?

Дэвид не ответил. За прошедшие после операции сутки он заметно окреп, но седина здорово его старила, и Ральф постоянно ловил себя на том, что невольно искал у Нечистого какие-либо другие признаки старения. Вот и эта раздражительность…

– Погоди, ты еще с ним повозишься! – точно желая укрепить подозрения разведчика, продолжал ворчать Дэвид. – Ты хоть представляешь, кого ты спас?

– В каком смысле?

– В каком, в каком…

Нет, Дэвид не ворчал – он брюзжал…

– Ну, представляю, – перебил его Ральф. – Что ж, его теперь за это убить? По-моему, когда человек не такой, как все, в первую очередь страдает он сам. Вспомни себя.

– И ты сравниваешь меня с этим выродком! – от возмущения Нечистый даже снова помолодел.

– Любой мутант, с точки зрения обычных людей, выродок. Разве не ты мне это говорил?

Дэвид набрал побольше воздуху и медленно выдохнул.

– Говорил, – подтвердил он, наконец. – Но ты скоро увидишь разницу…

«Разницу… разницу… скоро увидишь разницу…» – оставшись один, машинально твердил про себя Ральф. Хотя, если быть до конца честным, думал он сейчас вовсе не о спасенном адепте Нечистого.

Разница, без сомнения, существовала; он ее видел – разница в поведении Дэвида: до того, как тот прошел сквозь «ворота», и после. Тут можно было не сомневаться. Правда, сам Нечистый словно бы ничего не замечал. Или просто делал вид? Кроме того, Ральфа интересовало, заметно ли, со своей стороны, что-нибудь новое в нем самом? Конечно, было бы намного проще прямо спросить об этом у Дэвида. Или у Алекса: что именно его тогда так испугало? Однако от одной такой мысли начиналась настоящая паника. Вот и сейчас… Нет, уходить, скорее уходить! В Тайг, на Манун – куда угодно. Лемуты, слуги Нечистого – неважно, лишь бы отвлечься, забыть. Как сегодня ночью, когда не было времени, чтобы хотя бы просто вспомнить о себе… Кстати, пора проведать спасенного.

Даже для слуги Нечистого – для каковых румянец никогда нормой не считался – С'дино выглядел чересчур бледным, однако он уже не походил на труп, как вчера, а когда разглядел, кто именно к нему пожаловал, его глаза на мгновение стали словно ярче и бывший адепт сделал попытку приподняться.

– Побереги силы, – остановил Ральф. – И не надо ничего говорить, – добавил он, присаживаясь напротив.

Несколько минут они молча рассматривали друг друга, затем разведчик почувствовал, что его сознания, как и тогда, ночью, коснулся мысленный зонд спасенного.

– Я же сказал: побереги силы, – повторил Ральф.

С'дино попытался улыбнуться.

– Я вспомнил… – Голос его звучал едва слышно: похоже, это стоило немалых усилий.

– Вспомнил что?

– Муравь…

– Муравьи? – по инерции переспросил разведчик и тут же сообразил, в чем дело: – Так это, значит, ты? Ты внушил нам, что мы видим муравьев?

Его собеседник кивнул.

– Один или были помощники?

С'дино опустил веки – даже такой короткий разговор его явно утомил. Что ж, не удивительно: больше недели считать себя похороненным заживо – в абсолютной темноте и сырости… Затем мысли разведчика (пока больной собирался с силами) вернулись к «муравьям». Сказать, что он восхитился мастерством создавших эту иллюзию – все равно, что не сказать ничего. О таком Ральф мог только мечтать: ведь и Риу, и Тэн, и он сам не только видели живой «ковер» из копошившихся, надвигавшихся со всех сторон насекомых, но и слышали их. Слышали, как шуршат сухие листья, попираемые миллиардами крохотных лапок… – все абсолютно натурально; в том числе и страх – а иначе кто бы решился проползти с десяток миль под землей через лаз чуть больше ярда шириной? Вот уж где могло засыпать землей в любой момент…

Наверно, Ральф слишком увлекся, потому что уже почти услышал этот характерный звук – звук осыпавшейся земли: сначала едва различимый шорох, затем…

Разведчик поднял голову… Причудливо изгибавшаяся трещина в потолке медленно расходилась, и через образовавшуюся щель с тихим, но угрожающим шуршанием осыпались мелкие – пока! – камешки и комочки земли…

Вряд ли на осознание увиденного Ральфу потребовалось больше нескольких секунд – скорее, время, как это часто бывает в подобных ситуациях, растянулось, и несколько секунд в восприятии разведчика превратились в минуты. А потом он услышал… смешок.

– Поверил… – На лбу «умирающего» выступил пот, но черные глаза блеснули подозрительно ярко.

Иллюзия? Никакой трещины, естественно, не было; не сыпались и камешки. Сколько ж на это надо сил? Разведчик придирчиво рассматривал бывшего адепта Нечистого.

– Ты спрашивал… про… помощников… – Нет, говорил он и вправду с трудом.

Ральф, который уже было вскочил, медленно опустился на место.

«Ну и видок, должно быть, у меня…»

– А ты опасный человек.

– Был.

– Ничего себе «был»! Как ты это делаешь? – И Ральф помимо своей воли снова посмотрел вверх.

В создании иллюзий у него никогда не получались детали, поэтому приходилось прямо на зрительные образы накладывать подходящие эмоции – по существу программировать, навязывать «жертве» нужную реакцию.

Получалось громоздко и ненадежно: на животных, если их надо было, например, напугать, это еще производило впечатление, а вот что касалось людей, то ввести в заблуждение их удавалось всего лишь на пару минут. С'дино же делал наоборот: сотворял настолько приближенную к реальности «картинку», что «жертва» не могла не купиться и выдавала абсолютно естественную реакцию. Как у него это получалось: был ли это врожденный талант или С'дино просто владел каким-то секретом – одному Богу известно.

Вот о чем бы разведчик действительно хотел поговорить.

– Как ты… меня… нашел?

Естественно, его сейчас волновало совсем другое.

– Ну, скажем, мне приснился сон.

С'дино поспешил прикрыть глаза. Однако Ральф, который, наконец, оставил в покое потолок, успел заметить, сколь сильное впечатление произвели на собеседника его слова. Можно было не сомневаться: бывший адепт воспринял свое спасение как знак Свыше… Впрочем, после всего пережитого удивляться такой реакции не приходилось. К тому же, что вредного, если человек, около двадцати лет прослуживший Нечистому, вдруг искренне раскаялся и решил, будто сам Господь предоставил ему возможность искупить совершенное зло?

А уж в том, что брат-отщепенец на самом деле этого хотел, Ральф не сомневался. И не только не сомневался, а даже собирался предложить ему себя испытать – в роли наставника «серебряных братьев», например. Почему бы нет? И силы, и убежденности в том, что служение Нечистому – заблуждение – у него теперь было хоть отбавляй; да и сам С'дино являлся потрясающим примером чудесного спасения и преображения.

– Мне нужна твоя помощь.

Казалось, С'дино обрадовался.

«Так и есть: прямо рвется в бой…»

Впрочем, когда разведчик объяснил, чего он хочет, бывший адепт заметно погрустнел.

– Ничего не получится… Ральф.

– Почему?

– Потому что… – С'дино замялся.

– Думаешь, они не поверят, будто ты изменился?

С'дино, который на протяжении всего разговора то демонстративно, подчеркивая свою слабость, опускал веки, то якобы разглядывал что-то в углу – лишь бы не встречаться с глазами разведчика, – сейчас посмотрел прямо на него.

«Что именно ты обо мне знаешь?» – как бы спрашивал этот взгляд. Было в нем, правда, еще и такое, от чего Ральфу сразу стало не по себе, но он сделал вид, будто ничего не заметил.

– Все, – вслух сказал разведчик. – Я знаю все. У тебя нет другого выхода… С'дино.

– Нет другого выхода? Ты мне угрожаешь? Ну, и что ты со мной сделаешь? – И без того тонкие губы его растянулись, превратившись в совсем уже заметную линию, по всей видимости, означавшую улыбку. – Отправишь назад?

– Зачем? – Ральф сделал над собой усилие. – Все гораздо проще: я попрошу сделать это для меня… Всего лишь попрошу…

Глаза С'дино снова поспешили укрыться под ресницами, затем осторожно, точно взбираясь вверх по идеально отполированной поверхности, медленно, по дюйму, заскользили по телу разведчика – руки, плечи, шея, губы, глаза…

Бывший адепт знал, что взгляд способен выразить гораздо больше, чем речь, больше, чем мысли, и все же этого было так мало – хотелось еще и сказать. Хотя бы сказать… Но говорить было нельзя. Нельзя, потому что сидящий напротив человек был другим. Понимал – но был другим…

– Хорошо… я сделаю это… для тебя… Ральф… – С'дино вложил в свой ответ все, что чувствовал – гораздо больше, чем означали сами по себе произнесенные им слова. И сидящий напротив понял – его взгляд сразу стал напряженным, – однако Милосердный Господь послал человека, который умел сочувствовать и который не рассердился.

– Смотри, не заставь меня потом пожалеть.

Как удар хлыстом…

Нет, видно, Господь так и останется единственным, кто его выслушал.

– Не пожалеешь, – произнес С'дино уже совсем другим тоном. «Отец Небесный, почему так легко людей ненавидеть и так тяжело их любить…»

– Я бы не волновался за этих парней, но после того, что с ними сделали…

– Сделали… – С'дино выглядел рассеянным. – О чем ты?

– Да о том, черт возьми, что после того, как у них покопались в мозгах, в одиночку им не выжить! Или ты не знаешь?

– Знаю. Сам и копался.

В глазах собеседника промелькнуло такое, что С'дино зажмурился, однако разведчик сдержался.

– А исправить можешь? – с непривычной хрипотцой спросил он.

– Я исправлю.

– Только…

«Отец Небесный, да ведь это он всех жалеет: и их, и меня… Неужто такой, как он, действительно мог застрелить С'вика?»

– Я понял: сделать осторожно, – улыбнулся С'дино. Сейчас он уже был полностью здесь и сейчас, и даже голос его зазвучал как будто увереннее.

– Значит, я на тебя надеюсь. – Ральф поднялся.

«Вот и все…» Разговор подошел к концу, и С'дино чувствовал страшную усталость, но…

– Когда вы уходите? – как мог спокойнее спросил он.

– Завтра утром.

«Что… что еще сказать, что спросить, чтобы он подольше не уходил?.. Господи, прошу тебя, подскажи…»

С'дино и сам удивлялся, как легко это у него получалось – обращаться к Всевышнему. Привычка, появившаяся дня три назад, несомненно начала переходить в естественную потребность, однако осмысление явно запаздывало – осмысление того, каким образом приходил ответ. Вот и сейчас язык уже словно сам знал, что говорить:

– Постой…

– Да?

– Ты спрашивал, как я создаю иллюзии… – С'дино вопросительно замолчал. Сердце стучало, как сумасшедшее, но когда Ральф повернулся, адепт понял, что попал в точку: – Если хочешь, я научу. И научу их распознавать…

* * *

– Говорите, дорого? Но вы нанимаете мой корабль отнюдь не для обычной морской прогулки: Канда – это не шутки. Не знаю, что вам там понадобилось – не мое дело, – но я рискую, леди. К тому же, заметьте, я не спрашиваю вашего имени: а ведь, наверняка, найдется какой-нибудь мужчина – ваш муж или отец, – который станет вас искать? И я опять-таки рискую.

– Я показалась вам несовершеннолетней?

Капитан ухмыльнулся: он был моложе сидящей напротив женщины, по крайней мере, лет на десять.

– Ну, тогда вы, должно быть, считаете, что до сих пор существуют гаремы и меня непременно кинется искать муж-султан, – продолжала Амалия. – Придется вас разочаровать, – она состроила притворно-трагическую физиономию.

Тут уже капитан не выдержал и покатился со смеху. Вообще, он производил впечатление довольно приятного человека: вполне порядочного, жизнерадостного – правда, когда речь заходила о деньгах, его маленькие темные глазки становились чересчур цепкими.

– Леди, – укоризненно протянул мужчина. – Причем здесь султан! Мы с вами говорим о совершенно разных вещах: какими бы ни были современные законы, они не помешают кому-то из ваших родственников мужеского пола попросту набить мне морду. Или попытаться через своих влиятельных знакомых отобрать у меня лицензию. Если вы на собственные деньги нанимаете целый корабль… Я уж не говорю о лошади, на которой вы приехали: она одна стоит целое состояние… Представляю, на что способен, например, ваш муж! Вы сможете гарантировать мне его полное благодушие?

Амалия покачала головой.

– Вот видите. А кстати, каким образом вы рассчитываете обезопасить себя?

– Не понимаю?

– Ну, как же! Я, например, могу вас ограбить, убить…

– Ах, вот в чем дело… – Амалия закинула ногу на ногу. – Видите ли, если человек, которого я ищу, жив, он вытащит вас из-под земли.

– А если мертв?

– Тогда мне все равно, – пожала плечами Амалия.

Ей показалось, после этих слов капитан как будто посмотрел на нее другими глазами – на ее волосы, руки, покачивающийся носок сапога.

– Красиво сказано, черт возьми! Только как он, интересно, узнает, кому и за что мстить?

– Поверьте, он это сможет.

– М-да… – Пальцы мужчины забарабанили по столу. Жажда заработать боролась в капитане с осторожностью: слишком уж странное впечатление производила эта женщина, и все же сумасшедшей она явно не была. – К счастью, нам с вами повезло, – наконец, подытожил он, – я не собираюсь ни грабить, ни убивать, – нарисовавшаяся улыбка выглядела полностью обезоруживающей. – Хотя…

– Хотя? – Амалия подалась вперед.

– Я вот тут подумал…

– Не лучше ли сразу поискать моих родственников и получить с них деньги за полезную информацию? – договорила Амалия. – Не стоит: я заплачу вам больше.

В лукавых глазах капитана промелькнул испуг, а сам он как будто сжался.

«Да нет, невозможно, чтобы она…» – уловила Амалия в чужом сознании.

– Предположим. А о чем я подумал сейчас? – последовал вопрос вслух.

– Не знаю. – На самом деле Амалия это знала, однако афишировать свои способности читать мысли не собиралась: пусть людям будет спокойнее.

И действительно, капитан сразу расслабился.

– Я подумал, что мне скажет тот, которого вы ищете.

– Мистер Патрик, может быть, вы лучше покажете мне ваш корабль? – предложила Амалия, чтобы прекратить разговор, способный увести достаточно далеко от главного.

– С удовольствием. – Капитан встал. – Только, если позволите, еще один, последний, вопрос.

– Да, конечно.

– Вы уверены, что знаете, как вести себя по прибытии в Канду?

– Разумеется… – К сожалению, Амалия не смогла бы ответить на этот вопрос даже себе: купец из Чизпека, который пару лет назад гостил у отца, конечно, приглашал к себе, но…

– Тогда я к вашим услугам, мисс…

– Амалия.

Патрик отвесил церемонный поклон.

* * *

– Ради Бога, Ральф! Ради самого Господа Бога… У них ведь нет против него никакой защиты!

– А никакой защиты и не надо: С'дино настолько изменился…

– И ты поверил? – перебил Тэн. – Да если он захочет, он заставит поверить кого угодно во что угодно!

– И тем не менее…

– Значит, решил точно?

Разведчик ответил одной из своих выразительных улыбок. Что именно она означала, Тэн не понял, но мысленно отшатнулся: никогда еще Ральф так не походил на своего отца.

«Яблочко от яблони…» – снова невольно подумал молодой человек. Он готов был поклясться, что чует ненавистный запах розового масла, который так любил покойный С'каро.

– Тогда я остаюсь.

– Твое дело, – пожал плечами Ральф.

Ни спорить, ни пытаться Тэна разубедить он не собирался. Парень почувствовал себя самостоятельным? Отлично: пусть ошибется, пусть столкнется со С'дино! Тот не причинит ему вреда, так же как и остальным «серебряным братьям» – разведчик не сомневался. В конце концов, это гораздо полезнее, чем на кого-то там оглядываться или – еще хуже – прятаться за чью-нибудь спину. Немного практики – и научится разбираться в людях. Сам же Ральф сейчас практиковался в создании иллюзий, а конкретно: нагнетал сочетавший в себе таинственным образом свежесть и приторность аромат роз. Судя по выражению лица собеседника, вполне успешно.

– Ну? Что мнешься?

«Говорить или не говорить?» – явственно читалось в глазах Тэна.

– Смелее!

– Ты изменился…

Ральф почувствовал, как вновь шевельнулся затаившийся где-то в глубине сознания страх и, словно поднявшийся со дна ил, мгновенно замутил все вокруг.

– В чем?

– Не знаю. Раньше ты как будто собирался жить еще тысячу лет.

«Потому что не знал, что придется жить тысячу лет…» – эхом отдалось в мыслях разведчика. Сейчас ему было уже не до роз. Тэн определил проблему с точностью до наоборот, но в одном они сходились: Ральф изменился, и с этим ничего нельзя было поделать.

Изменился… Но в чем? Что, черт возьми, сделали с ним проклятые «ворота»? Или он просто боялся Дэвида? Да, Ральф действительно его боялся. Боялся попасть под его влияние, боялся, что не справится, боялся, что Нечистый может в любой момент отложить в его сознание свой зародыш. Или… уже отложил?

– Ну, я пошел?

«Ах да, Тэн…»

– Иди… Нет, постой. Риу тоже остается?

– Нет, он сказал, что пойдет с тобой.

«Что ж, и на том спасибо…»

На самом деле он хотел рассказать Тэну о поселке – а точнее об их с Дэвидом путешествии в неведомый мир, но в последний момент передумал: слишком уж странные события происходили по ту сторону «ворот».

– Чуть не забыл, – вдруг спохватился молодой человек. – Вот… хочу отдать. – Он снял медальон.

– Как знаешь, – пожал плечами разведчик. Он снова невольно порадовался за Тэна, за его неколебимо возраставшую уверенность в себе – но расставаться вот так, после всего, что они вместе пережили, было грустно.

– Прощай.

– До встречи, – усмехнулся Ральф.

Он глядел вслед молодому человеку до тех пор, пока тот не скрылся за деревьями, потом зачем-то посмотрел вверх. Солнце только что зашло за горизонт, но разведчику показалось, будто уже вовсю темнеет.

«Какой странный закат… – подумал он. – А, может, совсем и не закат?»

Серые, белые, розовые, двух– и трехцветные; прямые, как стрела, и состоявшие из мелких рябинок – облака лучами расходились на востоке, и, словно в зеркале, огненно-рыжим костром отражались на западе. Ни дать ни взять – увеличенная во много раз копия татуировки, украшавшей плечо любого санрайзовца.

«Sunrise», – машинально повторил про себя Ральф. – «Восход»…

Он никогда не был суеверным, однако долгое созерцание неба способно заворожить любого, а если вспомнить, в каком состоянии в последнее время разведчик находился… Облака подобной формы он видел впервые, к тому же картина выглядела настолько впечатляюще, что начали сами собой напрашиваться кое-какие аналогии и возникать неожиданные вопросы. Например, почему рисунок, всегда являвшийся для Ральфа символом организации, которой он отдал около, двадцати лет жизни, – символом восхода, возрождения человечества, – буквально полыхал на западе и так скромно бледнел на востоке. Уж не означало ли это некий закат? Закат «Sunrise», или его, Ральфа, жизни, или… Разведчик ужаснулся. С чего он, вообще, взял, что наколка на его правом плече означает именно восход…

– Любуетесь местными красотами, мистер Хюттнер?

Разведчик обернулся – в нескольких шагах от него, привалившись плечом к дереву, стояла Марта.

– Если здесь и есть, чем любоваться, так это вашей красотой, фрейлейн.

– Отец Небесный, почему же все так не вовремя! – притворно огорчилась женщина. – Когда-то одна глупенькая девочка готова была даже заниматься английским, лишь бы иногда сталкиваться в дверях с одним мальчиком. Но мальчик, увы, ее не замечал.

– Потому что девочка была еще слишком маленькой, – засмеялся Ральф. – И у нее были слишком пухлые румяные щечки.

– И никакие не румяные: просто девочка очень стеснялась и все время краснела.

Удивительно: Марта смеялась, но ее глаза – светлые и блестящие – смотрели холодно и иронично.

– Я думала, ты меня не узнал.

– Не сразу, – кивнул разведчик.

Уточнять, каким образом ему это вообще удалось, он не стал: вряд ли Марте понравилось бы, что кто-то тайком изучает ее мысли. А изменилась она действительно потрясающе: Ральф помнил смешную толстенькую девчонку, теперь же перед ним стояла рослая, с широкими плечами и высокой грудью женщина со строгим и волевым лицом. Карательный отряд все же. Вон и глаза, похоже, совсем разучились смеяться. Женщины слишком впечатлительны, слишком близко все принимают к сердцу, а потому часто меняются абсолютно непоправимо.

– Сколько ты уже у Майера?

– Шесть лет. – Порозовевшее от заходящего солнца небо на мгновение словно отразилось на лице Марты.

«Не разучилась краснеть – значит, еще не все потеряно, но…»

Ральф вспомнил свой короткий экскурс в сознание Алекса – Марты там не было. Если командир когда о ней и вспоминал, то лишь в совершенно определенные моменты.

– Михаэль, можно задать тебе вопрос?

– Задавай.

– У тебя с командиром счеты?

«Так – начинается…»

– У меня – нет. Вернее, кое-какие появились – примерно сутки назад, – но я не люблю ничего откладывать: все, что мне было от него нужно, я уже получил.

Марта задумалась: видимо, пыталась следующий свой вопрос сформулировать таким образом, чтобы получить более конкретный ответ.

– Я его знаю несколько лет. Ты заставил его делать то, чего он не хочет, – медленно произнесла она.

– А он очень редко делает то, чего не хочет.

– Ну и?

Она не ответила. Теребила в руках желтый засохший листок, отгоняла несуществующую мошку (разведчик продолжал потихоньку упражняться в создании мелких иллюзий), но так и не решилась.

– Знаешь, что я тебе скажу, – наконец не выдержал Ральф. – Есть вещи, которые лучше не выяснять. Поверь мне, здесь как раз такой случай.

Размахнувшись, Марта с такой силой прихлопнула назойливую мошку, что разведчик поспешил сдаться: после такого удара его творение просто обязано было исчезнуть.

– Ты не понимаешь…

«Еще как понимаю…» – Ральф мысленно ругнулся. Марта, конечно, хотела быть в курсе всех дел, и боялась за Майера, и, наконец, ей было просто приятно лишний раз о нем поговорить и…

Он вдруг поймал себя на том, что страшно завидует Алексу. Когда Ральф около четверти часа назад только увидел Марту, ему было настолько плохо, что даже комплимент в ее адрес он произносил, чуть ли не стиснув зубы, но за время, пока она находилась рядом, разведчик словно отогрелся. Даже здесь, в Тайге, среди постоянных опасностей и ненависти, женщина продолжала сохранять тепло нормальной жизни – потому что все время думала о любви. Остальное: интриги, соперничество – интересовали ее не сами по себе, а как нечто, имеющее отношение к ее возлюбленному, как то, что могло ему угрожать и то, от чего его следовало уберечь. Такая, как она, действительно была на это способна, и совсем не потому, что редкому мужчине уступала в силе. Настоящая сила была в другом: в изгибах ее тела, в том, как от каждого движения упруго колыхалась на груди рубашка…

«Господи!» Ральф затаил дыхание. Живой неизъяснимый восторг фонтаном вырывался откуда-то из солнечного сплетения, растекался вокруг, и каждый участок тела, которого касался этот поток чистого счастья, тут же откликался, благодарно возвращая в общий источник многократно усиленное сладостное чувство.

«Амалия…» – робко напомнил внутренний голос.

«Знаю… помню… – откликнулся разведчик. – Но я должен вернуться к ней живой, а полчаса назад я умирал…»

– Михаэль, я… я не уверена, но мне показалось, Алекс… – Марта впервые назвала командира по имени, – пытался тебя убить.

– Тебе показалось, – глядя в непривычно напряженные глаза женщины, улыбнулся Ральф.

– Правда?

– Правда. Кстати, – разведчик сделал паузу и продолжал уже по-немецки: – Те уроки не пропали даром: ты говоришь по-английски очень, очень хорошо. Можешь мне поверить. Если бы я не знал, какой язык твой родной…

Неожиданно Марта всхлипнула и прижалась к его груди.

– Полегче, девочка, полегче, – осторожно отстраняясь, засмеялся Ральф. – Я ведь не каменный.

– Неужели? – Слезинки еще висели на ресницах, но глаза женщины уже снова смотрели насмешливо.

– Я тоже.

– Только не говори, что и в «Sunrise» ты потащилась за мной.

– Потащилась за тобой, – неподражаемо сморщившись, согласилась Марта.

Она еще хотела добавить, что это было давно, но не успела: Ральф снова привлек ее к себе.

Марта заколебалась. Ее обнимал человек, о котором она грезила всю свою юность. Медальон с его портретом по-прежнему лежал где-то там в ящике письменного стола… Тетрадь, от начала до конца исписанная его именем; и слезы, слезы – море слез… Но потом в ее жизни появился другой. У него были черные, колечками, жесткие на ощупь волосы и темные продолговатые глаза, которые от страсти сначала становились влажными, а потом абсолютно пустыми, и сам он начинал мелко-мелко дрожать… В такие минуты ей почему-то хотелось его уберечь, защитить… От кого?

Сейчас Марта, наоборот, чувствовала маленькой и беззащитной себя, потому что ее впервые обнимал тот, кто был выше и сильнее. Впрочем, нет – сила, которая от него исходила, являлась, скорее, силой внутренней, уверенностью в себе, мужественностью, что ли?

«Михаэль…» – Марта вдруг вспомнила, как однажды он на ее глазах обнимал другую, и все, что столько лет дремало где-то на самом дне памяти, вырвалось наружу…

В первые минуты Ральф показался даже грубым (его руки откровенно ее ощупывали – унизительно и немного больно), а его слова – примитивными и пошлыми. Но это только в первые минуты, потому что затем словно исчезла какая-то преграда, и Марта поняла, что виновата она сама – ее неопытность, зажатость, ее глупые предубеждения.

Ральф любил и ласкал ее всю, не обходя вниманием ни один дюйм тела – языком, губами, взглядом; а когда его пальцы спускались вниз и проникали вовнутрь, Марта замирала и почти переставала дышать, боясь, что все произойдет слишком быстро – кончится для нее, так по-настоящему и не начавшись…

Он вошел быстро – прямо с лету – не примеряясь и не мешкая, и в ней сразу запульсировало, забилось… Ральф с улыбкой ждал…

Ветер уже смазал некогда четкие огненные линии, которые теперь лишь слабо розовели на фоне серо-сине-фиолетового неба, но на обнаженном плече женщины крошечный полукруг с расходящимися в разные стороны лучами остался неизменным, и для мужчины, который улыбаясь смотрел на нее, этот рисунок снова был символом восхода.

* * *

Ветра почти не было. Он точно устал, нагнав накануне тяжелые темно-серые облака. Нагнал и теперь отдыхал, лишь иногда поигрывая последними засохшими, скрученными листьями. Амалия медленно шла по аллее. С трудом представлялось, что еще совсем недавно кроны этих деревьев полностью закрывали небо – сейчас же, кроме редких, не успевших опасть листьев, кое-где сохранилась потемневшая, растрескавшаяся скорлупа от плодов. Сами орехи валялись на земле – ими было усыпано все вокруг.

Амалия подняла один из них, очистила от налипшей грязи. Гладкий и блестящий, он не был однородным по цвету: темно-коричневые разводы на более светлом фоне делали орех похожим на камень. На агат? Или на яшму? Скорее, на агат… Амалия зачем-то опустила каштан в карман. Огляделась.

Где-то здесь все это и произошло, только тогда они с Михаэлем шли в обратную сторону, и над головой величественно колыхались раскидистые вееры-листья. Как гармонично смотрелись они летом – и как дико и тоскливо казалось без них сейчас. У Амалии сжалось сердце. Отец Небесный! Что же она такое творит? Ведь она знала Михаэля всего лишь несколько часов. А потом почти полгода разлуки и никакой гарантии, что приведется увидеть его вновь.

Амалия даже слегка ужаснулась, вспомнив, как много всего произошло за эти полгода – и сколько еще произойдет, если сегодня ночью в условленное время за ней заедет Патрик, и она взойдет на его корабль. И снова ничего определенного. Однако оставаться здесь, сходить с ума, надеяться и страдать – тем более не для нее. Это Анна умела столько ждать и, вопреки очевидному, не верить в гибель того, кого любила.