Текст книги "Талисман мага"

Автор книги: Камли Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Женщина подошла к полке, собираясь поставить на место прочитанную книгу, но остановилась буквально на полдвижении. Книга была копией одной из тех – древних, – что случайно захватили с собой, убегая с континента, далекие предки. Или, наоборот, не случайно, а как память о прежней жизни… Амалия попыталась представить себе эту абсолютно незнакомую и непонятную ей жизнь и подумала, как, наверное, мучительно было для людей, переживших катастрофу, осознать вдруг, что все кончилось и уже ничего невозможно вернуть. Что уже никогда никто из них не сможет купить билет на самолет и полететь – слова «купить», «билет» и «самолет» звучали для Амалии ужасно непривычно, почти дико – и полететь, скажем, из Франции в Италию или в Нидерланды, или в Канду…

«В Канаду…» – мысленно поправилась Амалия. Эта страна в древности называлась Канада.

Сколько бы занял перелет? Несколько часов. Всего несколько часов! А теперь нужно плыть на корабле не меньше недели, потом пробираться сквозь чудовищный, полный мутантов лес – как его там называли, Тайг, – и никакой гарантии… У Амалии вдруг часто-часто застучало сердце: неужели она… Нет-нет, она только сравнивала теперешнюю жизнь с далеким прошлым – ведь надо быть сумасшедшей, чтобы даже подумать о путешествии в Канду. Ну, конечно, это всего лишь фантазия – обыкновенная фантазия. Да и зачем ехать в Канду? Помогать Михаэлю? Смешно!

«Не помогать, а остаться с ним, – уточнил какой-то неведомый внутренний голос. – Михаэль поставил себя вне закона, и обратной дороги ему нет, а разве ты сможешь теперь жить без него?»

– Не смогу… – вслух согласилась Амалия и тут же приказала себе никогда больше даже не сметь думать о чем-либо подобном: мысль крепнет от раза к разу, постепенно обретая «плоть и кровь», и тогда от нее уже не отделаться. А еще вообразишь себе, будто бы могла что-то сделать, да не сделала – струсила.

«Струсила! – снова откликнулся внутренний голос. – Ты боишься! Ты струсила! А потому никогда не будешь с Михаэлем…»

* * *

Ральф не смог бы описать все это в точности: во-первых, потому что был слишком угнетен своей второстепенной ролью (сознание Дэвида практически подавило его собственное, оттеснив в сторону и позволив быть лишь пассивным наблюдателем); во-вторых, разведчик совершенно не разбирался в хирургии.

Пока Нечистый только готовился к операции: заваривал какие-то травы и кипятил клинок – еще куда ни шло, но затем… Тело отца выглядело настоящим трупом, да и пахнуло от него – когда Дэвид рассек кожу на животе – таким смрадом, что Ральф почти отключился (Ральф, но никак не Дэвид, который даже не дрогнул), однако разрез начал кровоточить – явный признак живого. Все… Дальше разведчик не просто не мог припомнить, а вовсе не хотел: не то, чтобы ему было так уж неприятно или страшно – совсем другое. Каждая манипуляция над неподвижным телом странно отдавалась в мозгу Ральфа чем-то похожим на боль, однако не болью – что-то словно сжималось, вздрагивало, – и в конце концов Дэвид, которому такая реакция, видимо, мешала, отключил восприятие разведчика уже окончательно…

– Эй, ты, Асклепий!

«Асклепий… Асклепий… ах, да – бог врачевания у греков… Сказал бы уж „Эскулап“ – все привычнее…» – подумал Ральф, через силу открывая глаза. Лицо будто горело: кажется, Дэвид, чтобы привести его в чувство, надавал пощечин.

– Что, уже все?

– Все, – склонившийся над Ральфом Нечистый улыбался, а его черные глаза искрились и блестели, как черешни после дождя. – Ну и впечатлительный же ты. А еще разведчик.

«И этот туда же…» – Отцу казалось, что разведчик должен быть жестче, а этого, видите ли, не устраивает впечатлительность.

Увидев лицо Ральфа, Дэвид, который, похоже, только и искал повода посмеяться, покатился так весело, что невозможно было даже себе представить, будто он всего каких-нибудь два часа назад, по существу, умирал. Или как раз именно поэтому?

– А ты, что, был когда-то хирургом?

– И хирургом, и учителем, и священником…

«А я еще удивлялся тогда, что он с такой легкостью цитирует Библию…»

– Странно, – пробуя, подчиняется ли ему по-прежнему собственное тело, Ральф сначала пошевелил пальцами, затем приподнялся и только потом, наконец, сел.

– Странно? – переспросил Дэвид. – Почему странно?

– Ну, если ты был священником… – Ральф подозрительно покосился на свои ноги, которые только что подтянул к груди и обхватил руками.

– Да в порядке твоя драгоценная оболочка, – поняв беспокойство разведчика, засмеялся Нечистый. – Так о чем мы говорили?

– Я хотел спросить: ты ушел из священников, потому что перестал верить в Бога?

– С чего ты взял?

– Ну, как же тогда… э-э… – Ральф не находил нужных слов.

– Творю все эти безобразия, не опасаясь гнева Господня? – подсказал Дэвид.

Разведчик издал звук, отдаленно напоминавший согласие.

– Смешные люди, – покачал головой Нечистый. – Называете Бога Всемогущим, Милосердным, Справедливым, и при этом отказываете ему в элементарной доброте и здравом смысле. Даже в игре часто дают фору! Мне же было отпущено более двух тысяч лет жизни. Для чего? Наверно, для того, чтобы я её хорошенько познал, а когда познаешь, неизбежны ошибки… – Дэвид вдруг замолчал, сделав предостерегающий жест. – Тише… Никак твои приятели?

– Приятели? – В ушах Ральфа еще звучало только что сказанное Дэвидом, а тренированное сознание разведчика уже зондировало окрестности.

«Точно. Десантники… Восемь человек…»

Их выдавало даже не то, о чем они думали, а, скорее, как они думали.

«Молодцы ребята: Тайг кишмя кишит всякой нечистью, а эти так, будто погулять вышли…»

Почти не задержавшись на сознании подчиненных, простодушно позволявших едва ли не любому оценить уровень их интеллекта («Хоть бы кто потрудился закрыться…»), мысленный щуп разведчика остановился перед ментальным барьером командира.

«Алекс Майер…» – воображение немедленно нарисовало его портрет: среднего роста; черные с проседью колечки волос; карие – то ли удивленные, то ли обиженные – глаза; ярко-красные губы.

До этого момента Ральф знал лишь, что когда-то учился вместе с этим десантником в школе разведчиков и что Алекса очень скоро отчислили.

«Немудрено: не защита – решето…» – с первой же попытки проникнув в сознание карателя, подумал Ральф и тут же убедился, насколько его опять подвела нелюбовь заглядывать в чужие мысли. А вот на этот раз, между прочим, очень бы не помешало.

Алексу действительно так и не удалось создать хоть сколько-нибудь приличной ментальной защиты, зато в умении считывать информацию с различных предметов он во много раз превосходил Ральфа и за годы службы в «Sunrise» довел свой талант чуть ли не до совершенства: временами Алексу даже не требовалось соприкасаться с носителем информации. Сейчас, например, чутье командира обострилось настолько, что он вел свой отряд, почти не задумываясь. Отнюдь не безобидный дар для человека с уязвленным самолюбием…

«Ах ты, черт! Только этого и не хватало…» – сам того не подозревая, Ральф, оказывается, еще и увел у своего бывшего сокурсника его первую любовь… Гм, вспомнить бы еще, как она выглядела…

М-да, история, похоже, становилась до отвращения банальной: сам Алекс Ральфу поверил, однако решил, что отчет разведчика вполне сойдет за бред сумасшедшего – а в особенности на фоне провала всей санрайзовской разведки в Канде за последние тридцать лет. А если к этому еще прибавить то обстоятельство, что Алекс, благодаря своему дару, довольно неплохо чувствует состояние человека, то после его скромного предположения относительно здоровья секретного агента Михаэля Хюттнера… «тронувшийся умом разведчик» по распоряжению Центра тут же потерял право самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Ну и кто теперь, скажите на милость, будет вести расследование, если с этим самым разведчиком вдруг что-нибудь случится? Неудачный побег, самооборона, самоубийство… – да мало ли? Старо, как мир, ужасно пошло, но сработать должно железно…

– Как впечатление? – с невинным видом поинтересовался Дэвид.

Вместо ответа Ральф выругался – по-немецки – так что содержание и форма совпали идеально: с точки зрения Нечистого, конечно, для которого этот язык не являлся родным.

– А чего ты хотел! Когда человек столько лет занимается тем, чем занимался этот Майер… Ты ведь не согласишься делать за него его работу? Опыт. Опыт и порочная практика – отсюда и соответствующие методы, – Дэвид чуть ли не давился со смеху. – А какой профессионализм: бросился догонять, не потеряв ни одной лишней минуты, и при этом не забыл настучать в Центр… Ладно, что будем делать? – без всякого перехода, уже серьезно спросил Нечистый, и Ральф вдруг заметил, насколько его собеседник на самом деле еще слаб.

Весело, ничего не скажешь! Значит, уйти они не успеют; использовать внушение рискованно: можно привлечь внимание; сводить счеты – не место и не время, да и видеть Майера после того, что разведчик «подсмотрел» в его мозгу, не было ни малейшего желания, а…

– Ну! – перебил его мысли Дэвид.

– …прятаться здесь негде, – вслух продолжил Ральф. – Разве что…

– Разве что?

– Это так – шутка, – отмахнулся разведчик.

– Шутка?

– Да. Здесь есть что-то вроде входа в параллельный мир…

Не успел Ральф договорить, как уже пожалел о сказанном: глаза Дэвида, еще минуту назад выглядевшие усталыми и безжизненными, прямо-таки загорелись огнем. Можно было не сомневаться: Нечистый принял решение.

– Ты, конечно, можешь себе позволить такую роскошь – больше сюда не возвращаться, – но у меня-то двойников нет, – попытался отбиться разведчик, однако не на того напал.

– Вот именно из-за этих, как ты их назвал, двойников, я и собираюсь вернуться, – легко отмел его аргумент Дэвид. – А потом, разве тебе не интересно…

«Просто умираю от любопытства…» – думал Ральф, уже пробираясь к тому месту, где на его глазах ни с того ни с сего исчез неизвестной породы зверь и где должны были остаться метки.

Искать два тоненьких прутика в высокой густой траве, да еще притом что едва-едва начинало светать – мало сказать, непросто. К тому же – время, время – оно истекало. В общем, только иронизировать и оставалось, хотя…

Ральф мысленно себя одернул: напряжение последних дней сделало его слишком равнодушным – это было и отвратительно, и опасно.

«А плевать! – словно подтверждая правильность только что сделанного, совсем неутешительного вывода, промелькнула в мозгу дешевая разухабистая мыслишка. – Вот-вот – надо с этим кончать. И поскорее…»

Когда разведчик закрыл глаза, то в первый момент поразился окружавшей его тишине – ни шума деревьев, ни крика, ни писка: ночные обитатели Тайга как раз отправились на покой, а те, что бодрствовали днем, еще не успели проснуться. Затем где-то очень далеко зародился с трудом различимый шелест листьев. Ближе, ближе – и вот уже ветер подхватил волосы разведчика.

«Разве тебе не интересно…»

«Еще как! – засмеялся Ральф, снова открывая глаза. Трава послушно гнулась вслед за спешившим куда-то ветром и тут же снова выпрямлялась – только полоса примерно в пол-ярда шириной так и не могла подняться до конца. – Вот она, дорожка. Дорожка, протоптанная таинственным животным…»

– Дэвид, я, кажется, нашел, – не поворачиваясь сказал он.

* * *

– Быстрее, – откликнулся наблюдавший с порога Нечистый.

Ральф и без него знал, что каратели могли с минуты на минуту выйти на окраину поляны, однако теперь это не имело никакого значения: выход (или, вернее сказать, вход) был всего в нескольких шагах. «А вот, кстати, и метки», – воткнутые в землю веточки четко обозначали границу… Разведчик затруднился определить чего именно. Он поспешил назад, за вещами, стараясь при этом не глядеть на Дэвида, который издали слишком походил на Карлоса.

– Что с тобой… Михаэль?

Ральфа передернуло: будто желая над ним посмеяться, Нечистый еще и – точно так же, как отец, – остановился, прежде чем произнести его имя.

– Не называй меня так. Никогда.

– Почему?

– Это надо объяснять?

– Ладно, – пожал плечами Дэвид. – Я пойду первым, – добавил он после небольшой паузы. – А то ты вечно меня в чем-то подозреваешь.

– Все равно, – согласился разведчик, не в силах пока справиться с накатившей волной ненависти.

Впереди шел человек, вобравший в себя сознание отца и присвоивший его тело, а следом почти наступал на пятки тот, кто желал разом отомстить за неудавшуюся карьеру и неразделенную любовь. Отец Небесный! Сколько Ральф ни старался, он даже не мог толком припомнить, что это была за девушка… Все попытки привели только к одному результату: перед его внутренним взором как-то сама собой возникла Амалия…

– Ми… Ральф!

Разведчик вздрогнул. Странно: почему-то Дэвид больше его не раздражал.

– Давай руку. Если там все нормально, я подам знак, – спокойно, будто бы речь шла о чем-то обыденном, сказал Нечистый и… исчез.

Глава 2
Перемирие

Ральф шагнул вслед за Дэвидом и замер, пораженный открывшейся ему картиной. Там, откуда он пришел, только наступило сумрачное осеннее утро – здесь же подходил к концу жаркий летний день. Разведчик стоял на высоком берегу узенькой, причудливо изгибавшейся речушки. Противоположный берег – песчаный и обрывистый – казался золотым в свете заходившего солнца. Трава, деревья, кусты, росшие по обе стороны от речки, ни цветом, ни формой не отличались от привычных – разве что несколько уступали в размерах гигантам Тайга. Безмятежно-лениво, до странности знакомо пела какая-то птица, ветер мягко шевелил слегка пожухлую от зноя траву.

Словно не веря своим глазам, Ральф огляделся: посреди широкого луга росла высокая раскидистая сосна, невдалеке виднелся нежно-зеленый молоденький лесок, и от всего этого веяло таким спокойствием, такой… безопасностью. Разведчик ощутил ее сразу – правда, поверил себе, лишь когда тело начало будто расправляться. Или так только казалось? Ведь каких-то несколько мгновений назад он покинул развалины поселка, насквозь пропитавшиеся страхом… Не-ет: молчала обычно бдительная интуиция, да и сама здешняя природа была просто не приспособлена для того, чтобы прятаться, скрываться. Ральф закрутил головой, однако взгляд на чем ни останавливался, везде царил все тот же простор, та же открытость. Если бы жители поселка знали, куда пропадают их близкие и соседи, они, не раздумывая, подались бы… А что, если они так и сделали? Прошли через эти «ворота» (Ральф снял с плеча и положил справа от себя сумку, слева – мачете, тем самым временно обозначив вход) и затем старательно о них забыли. Или не забыли, но решили не возвращаться…

«Надо будет рассказать Тэну… Кстати, а где Дэвид?»

Однако уже в следующую секунду разведчику опять стало не до Нечистого: этот звук… Ральф почти бегом спустился по склону и остановился, потрясенный: по мосту, перекинутому через речку, мчался…

– Да это… это же поезд! Михаэль… э-э… Ральф, поезд! Ты понимаешь, что это значит?!

В голове у разведчика тут же пронеслись какие-то воспоминания, неясные, смутные, – выцветшие иллюстрации, поблекшие книжные страницы. Он повернулся к Дэвиду, чтобы ответить, и… вмиг забыл и о только что увиденном чуде, и о том, что хотел сказать. Несколько секунд Ральф, как завороженный, смотрел на Нечистого, затем, наконец, опомнился:

– Дэвид, назад! Быстрее, назад! – закричал разведчик и почти силой потащил Нечистого к «воротам».

Вот они: сумка и ножны. Подхватив и то и другое одной рукой, Ральф, не оглядываясь, пересек невидимый рубеж… В лицо пахнуло сыростью, прелой листвой; запоздало промелькнула мысль, что надо было пригнуться: ведь каратели уже, наверняка, вовсю рыщут внутри ограды… И вдруг стало чего-то так жаль…

– Они еще не вышли из Тайга. Их там задержало какое-то животное, – произнес Дэвид.

«То, что следило за мной…» – Ральф оглянулся и внимательно посмотрел на спутника.

– Может, все-таки объяснишь? – не выдержал тот.

Вместо ответа разведчик вытащил из сумки и протянул ему зеркало.

– Я такого еще не видел: на тебя как будто вылили краску: плеснули – и потекла по волосам… Нет, дохнули холодом…

Это в самом деле походило на иней: примерно половина головы (вернее, половины отросшего за неделю ежика) была белее, чем у Ральфа. Эдакая седая шапочка, доходившая почти до висков. Насколько разведчик помнил, седеть, наоборот, начинали обычно с висков, и только потом уж…

– А я-то ведь, грешным делом, собирался когда-нибудь туда вернуться. Когда-нибудь позже, – ощупывая голову, словно пытаясь таким образом дополнить впечатление от увиденного, усмехнулся Дэвид. – Интересно, дотянул бы я до утра, или рассыпался бы от старости еще ночью? – Нечистый задумался. Судя по выражению лица, ему и впрямь было интересно. Или он просто никак не мог представить, что вдруг действительно постареет, умрет… – Ладно, об этом позже. Они ступили за ограду.

Ральф машинально посмотрел в ту сторону, откуда пришел сегодня ночью: стена ближайшего дома полностью загораживала обзор – значит, их с Дэвидом пока не могли видеть и каратели.

– Собираешься поговорить с командиром? – спросил Нечистый.

– Придется, – с трудом отрываясь от созерцания стены, отозвался разведчик: залитый солнцем берег чужого мира никак не желал уходить из памяти – серебристая вода, золотисто-желтый песок и ритмичный стук колес.

– Если ты не против – я тебе помогу… Михаэль, ты слышишь? Михаэль!

– Я просил называть меня Ральфом…

Спустя несколько минут Дэвид вернулся в дом, а разведчик присел на пороге.

«Сыро и холодно. Здесь было холодно, и здесь начиналась осень, а там пекло солнце, и царил июль…»

Ральф вошел в сознание командира карателей Алекса Майера в тот момент, когда десантник как раз отхлебывал из фляги – действо, без которого не обходилось принятие ни одного мало-мальски важного решения. (Прежде чем посадить Ральфа под арест, Алекс, например, так же первым делом отхлебнул из фляги: канистра, предназначенная для пополнения ее содержимого, составляла большую часть командирского багажа.) Впрочем, будь сейчас разведчик на месте карателя, и он, пожалуй, не отказался бы глотнуть чего-нибудь крепкого: еще бы – когда все твои подчиненные, как по команде, вдруг теряют способность двигаться.

Десантник, однако, самообладания не потерял. Не спеша завинтил крышку. Вернул флягу на место. Огляделся. Пошел вперед. Один! Что там ни говори, а в смелости этому Майеру не откажешь…

Ральф сосредоточился на мыслях командира.

«Так, это, конечно, кузница…»

Чувства десантника обострились до такой степени, что, когда он дотронулся до стены строения, то немедленно отдернул руку – застарелый ужас его обитателей ожег, точно огнем.

«Дерьмо…»

Этим коротким, но достаточно емким (с точки зрения карателя) замечанием Майер, видимо, выразил свое отношение к существовавшим здесь когда-то проблемам. И Ральф во второй раз невольно восхитился его потрясающей способностью воспринимать информацию: за несколько секунд десантник узнал немногим меньше, чем разведчик после двухчасового пребывания на территории поселка. Но если до его жителей, которым вдруг присмолило куда-то пропадать, Алексу не было никакого дела, то почему именно здесь – в таком месте – вздумалось прятаться разведчику «Sunrise», интересовало до чрезвычайности. О человеке, способном одновременно удерживать в неподвижности семерых специально подготовленных десантников, Майер старался вообще пока не думать. Так же как и о том, что делать, если обострившаяся почти до невероятия чувствительность потом не придет в норму.

Сейчас, например, он мог с уверенностью сказать, что Ральф бродил среди этих развалин не только сегодня ночью, но и примерно месяц назад. А человеку, который прошел здесь вчера, было очень плохо: он то и дело останавливался (трава в нескольких местах была заметно примята), чтобы отдышаться. Алекс не рискнул приблизиться: даже на расстоянии шага чужая боль казалась нестерпимой. Впрочем, несмотря на то, что неизвестный еще совсем недавно болел – почти умирал – именно он в данный момент силой своей мысли удерживал на месте сразу семерых десантников.

«Дьявол, ну что за уроды: надо додуматься – сжигать дом, в котором…» – на этот раз десантник даже испугался: обгоревшие развалины находились слишком далеко. Зато враг был совсем рядом – еще сто… сто пятьдесят ярдов, и… Рука сама собой потянулась к кобуре.

«Ближе… еще ближе… все – вот он этот дом…»

«Убери пистолет…» – прозвучало в мозгу. Хотя, конечно, не прозвучало – так всего лишь говорят…

Алекс повиновался. Он не собирался стрелять: просто с оружием всегда как-то спокойнее. Надежнее… Не сбавляя темпа, десантник продолжал идти вперед. Обогнул стену. Сидевший на пороге разведчик поднялся навстречу.

«Один…»

– Как и ты.

Это уже вслух. И улыбка… Извечная улыбка… Чтобы не растерять остатки хладнокровия, Алекс перевел взгляд на дверь – потемневшую, покрытую плесенью…

Смотреть на противника было не обязательно: все равно любое его движение Алекс почувствует на мгновение раньше… Тело! Противника всегда выдает его же собственное тело: можно спрятаться за ментальным барьером, можно даже остановить мысли совсем, но остановить едва уловимые вибрации – трепет живого тела – не удавалось еще никому…

Внезапно десантник точно споткнулся – одновременно произошел сбой в его мыслях, поэтому Ральф поторопился покинуть чужое сознание. Глаза его расширились – то ли от удивления, то ли от страха, – а когда Алекс, наконец, снова обрел способность говорить, можно было подумать, он забыл, ради чего мчался ночью через лес.

– Где это?

– Там, – сразу догадавшись, о чем идет речь, кивнул в сторону «ворот» Ральф.

Дрожащая рука десантника потянулась к заветной фляге.

– Проклятая страна… – Глоток – и пальцы уже привычно завинчивали пробку.

– Надо же! А я-то ведь пригласил тебя сюда развлечься, – усмехнулся разведчик.

– Тронут. Боюсь только, ты не очень оригинален: последние пятнадцать лет почему-то слишком многие заботятся о том, как бы я вдруг не заскучал.

То ли он был пьян, то ли… Ральф заставил себя опять войти в сознание Алекса – чтобы не гадать, а знать точно. И разведчика чуть не вывернуло от всех этих хитросплетений, которые роились в голове десантника.

– Да и ты, я смотрю, не остаешься в долгу.

Алекс почувствовал: сейчас Ральф ударит – не просто почувствовал, а даже успел закрыться. И все равно с трудом удержался на ногах. Дальше, единственное что оставалось – по возможности прикрывать голову и живот…

– Запомни, если мне понадобится оправдаться, я обойдусь без тебя – это во-первых. Во-вторых, ты обязан мне подчиняться по уставу, и ты подчинишься. Не захочешь добровольно – заставлю. Всего десять минут – и ты будешь смотреть мне в рот. В-третьих…

Ральф понимал, что с каждым словом пропасть между ним и Майером все увеличивалась. И хотя разведчик и не собирался когда-нибудь наладить отношения со своим бывшим однокурсником, знать, что тебя кто-то боится и ненавидит, было неприятно. Странно, Ральф никогда прежде об этом не задумывался, но похоже, он совершенно не переносил, когда его не любили, и оттого всегда инстинктивно старался понравиться. Однако, как известно, правил без исключений не бывает: Алекса он с удовольствием отделал бы так, что тот несколько дней бы не смог подняться. Только многолетний опыт карателя да его уникальная способность считывать информацию заставили Ральфа остановиться. И сейчас он, превозмогая отвращение, выговаривал все эти условия, угрозы…

– Встать!

Почерневший от времени дом на фоне мрачного осеннего неба и заметно увядшей травы «крутанулся» перед глазами, и десантник покачнулся. Осторожно ощупал челюсть: не сломана, зубы – на месте. Видать, он пока нужен, если Ральф решил особенно не усердствовать. Точно: и ребра целы – значит, действительно, нужен. Впрочем, стоящий рядом разведчик напоминал готовую в любой момент распрямиться пружину. М-да, заманчивая перспектива – провести энное количество времени в обществе…

Если бы Алекс говорил, он бы, что называется, прикусил язык, но остановить мысль было невозможно, и Ральф, конечно, прочитал ее до конца – вон какая у него появилась «милая улыбочка». Впрочем, скрывать-то здесь, собственно, нечего: они друг друга ненавидят, и оба прекрасно это знают. Михаэль Хюттнер опять оказался сильнее. Опять или, вернее, как всегда. Подчиняться ему – что могло быть унизительнее? Хотя еще ужаснее, если придется исполнять его приказы неосознанно. Он ведь запросто может превратить в зомби – разве он не на это намекал, говоря: «всего десять минут, и ты будешь смотреть мне в рот»? Пожалуй, ничего Алекс так не боялся, как насильственного изменения сознания – того, в чем преуспели за последние тридцать лет темные братья Канды. Ральф же, то бишь Михаэль Хюттнер, был сыном едва ли не самого опасного из них. Затем еще этот Дэвид… Что за дела у разведчика «Sunrise» с главой Темного Братства?

– Я могу задать вопрос? – спросил десантник, вытирая кровь, продолжавшую струиться из носа на верхнюю губу.

– Можешь.

– Человек, что удерживает сейчас моих парней, и есть сам Нечистый?

– Да. И пока что в наших интересах помогать ему, а не пытаться уничтожить. Кстати, твоим ребятам не обязательно знать подробности.

– Пока? – Кивком головы дав понять, что по поводу осведомленности «ребят» спорить не собирается, переспросил Алекс. – А потом…

– А вот потом и посмотрим.

– Значит, рискуешь, командир? – Глаза десантника мгновенно стали хитрыми, а губы задергались, готовясь изобразить улыбку.

– Рискую, – спокойно согласился Ральф.

– И, конечно же, берешь всю ответственность на себя? – даже не скрывая ехидства, продолжил Алекс.

– Естественно.

– Я согласен.

Алекс поспешил опустить глаза, и Ральф, который уже покинул его сознание, готов был поклясться, что в голове десантника, наверняка, начал созревать очередной коварный план.

«Сначала я использовал в своих интересах Тэна, потом мне самому пришлось подчиниться Дэвиду, теперь точно в такой же ситуации оказался Алекс…» Нынешняя командировка явно складывалась в какую-то порочную систему, где каждый из проигравших рассматривал свое поражение лишь как временное отступление и лелеял в душе надежду на всякие там непредвиденные обстоятельства…

– Вот и договорились, – примирительно произнес Ральф вслух. – А теперь скажи, что ты думаешь о… – показал он в сторону «ворот».

Алекс сразу даже переменился в лице.

– Я не знаю.

– И все-таки?

– Там что-то происходит со временем. Что-то непонятное… – Алекс отхлебнул из своей драгоценной фляги.

«За последние полчаса уже в третий раз…» – машинально отметил про себя Ральф.

– Да. И последнее. Объясни своим ребятам: тот, кто ходит по Тайгу с раскрытым сознанием, долго не живет.

* * *

Вскоре группа из десяти человек вышла из-за ограды и вступила под сень Тайга, однако единственная чудом сохранившаяся створка ворот еще долго провожала их угрожающе-печальным скрипом, и у всех без исключения стало легче на душе, когда и этот скрип, и тягостное ощущение, царившее вблизи покинутого поселка, наконец, осталось позади.

Десантники, которые обрели способность двигаться так же неожиданно, как и некоторое время назад ее лишились, ничем не выказали даже малейшего намека на удивление, когда Майер объявил им об изменении планов. Похоже, распоряжения командира здесь не обсуждались.

«А у него, однако, дисциплина. Да и народ подобран что надо…» – с невольным уважением отметил про себя Ральф, глядя на подчиненных Алекса, стоявших с непроницаемыми лицами.

И посмотреть, надо сказать, было на что: высоченные – некоторые чуть не на голову выше командира – каратели в первую очередь поражали своей непохожестью. Никакого, хотя бы отдаленного, намека на форму или приверженность определенному стилю здесь не было и в помине. Но если в одежде хотя бы преобладала естественность и практичность, то в отношении причесок…

Косички со вплетенными в них украшениями у одного; гладко выбритый, прямо как у адептов Темного Братства, только покрытый затейливой татуировкой, череп у другого; распущенные по плечам рыжие кудри у третьего; а рядом аккуратная, будто бы только что от парикмахера, стрижка с единственной длинной прядью сзади. Этот, четвертый, вообще, потрясал своей необыкновенной элегантностью: она чувствовалась во всем – в его позе, в том, с какой тщательностью был продуман его костюм, подобраны аксессуары к нему.

Проявлялся ли таким образом некий особый шик, или десантники просто пытались выразить свою индивидуальность – трудно сказать. Впрочем, скорее, последнее, потому что при более внимательном взгляде, наоборот, начинало проступать несомненное сходство: это были люди без возраста, а в их глазах… Лишь один паренек, пониже ростом и поуже в плечах, выглядел на фоне остальных совсем мальчишкой – ни разу не бритые щеки и не успевший пока приобрести характерное жесткое выражение взгляд резко отличал молодого человека от остальных. Впрочем, не совсем: где-то на дне его светлых, еще по-детски нежных глаз уже начинал поблескивать «металл» – видимо, и этот мальчик был не совсем новичком.

Что ж, одной проблемой стало меньше. Теперь можно было подумать и о том, что делать с «серебряными братьями» (так называл про себя Ральф бывших подопечных отца). За неделю, правда, Ральфу удалось наладить с ними кое-какой контакт, однако «братьям» требовался постоянный наставник, руководитель, которому бы они, во-первых, доверяли и который, во-вторых, в случае чего имел достаточно сил, чтобы с ними справиться; в-третьих, мог оказать на них благотворное влияние, подать хороший пример. Сможет ли – а главное, согласится ли – взять на себя подобную роль Тэн? Вчерашние события развивались с такой скоростью, что Ральф даже не успел с ним поговорить. Хорошо бы, согласился, тогда Риу можно было бы взять с собой. Если он, конечно, захочет сам – в последнее время они так подружились с Тэном… Впрочем, нет, Тэн, пожалуй, подходил не совсем…

Вообще-то, Ральф не особенно волновался на этот счет: интуиция подсказывала ему, что здесь все будет в порядке. Зато каждый раз, когда глаза останавливались на непривычно белых волосах Дэвида, разведчик вспоминал слова Майера, и вот тут становилось действительно не по себе. Не от слов, разумеется. Слова были как слова – ничего конкретного, но вот то, что за ними стояло… При всей неприязни к десантнику назвать его трусом было бы несправедливо. Подлецом – пожалуй, только ни в коем случае не трусом. Поэтому страх, который на некоторое время заставил Алекса даже позабыть всякие давнишние счеты, выглядел красноречивее любых слов.

Еще хуже, что источником неожиданной вспышки страха стали вовсе не «ворота» (которые находились слишком далеко, да и искать их десантник начал уже потом) – а он, Ральф. Чего именно так испугался Алекс? Что за информацию воспринял он в тот момент? Что, вообще, Ральф знал обо всем этом? «Ворота», поседевший Дэвид, «там что-то происходит со временем», внезапный испуг Майера…