Текст книги "Возвращение росомахи (Повести)"

Автор книги: Камиль Зиганшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 18
Странный двуногий

Освежая в очередной раз пахучие метки, Топ увидел на заснеженной полянке с десяток тетеревиных лунок. Тихонько ступая, он подкрался и прыгнул на крайнюю. Но не угадал – сама спаленка оказалась с другой стороны. Снег вокруг сразу вздыбился фонтанами взрывов вылетавших птиц. Заснеженный пенек под кустом тоже ожил: это был вовсе и не пенек, а притаившийся заяц. Когда он побежал, черный нос и черные кончики ушей выдали его. Топ был не настолько голоден, чтобы гоняться за быстроногим беляком, и отправился искать добычу подоступней. Со стороны ключа донеслась гортанная перебранка воронья. А где они, там всегда пожива.

Выйдя к речке, он увидел черных пернатых, что-то долбивших железными клювами у противоположного берега. Немного выше темнело логово охотника. Еще несколько ворон, сидя на снегу и на низко склонившейся березе, негромко переговаривались: то ли ожидали, когда освободится место, то ли уже наелись.

Птицы кормились без опаски. Правда, когда он приблизился, они, недовольно галдя, отлетели, и Топ увидел стоящего на четвереньках человека, наполовину вмерзшего в лед. Его зад был выклеван местами до костей. Подойдя вплотную, зверь обнюхал двуногого и застыл в замешательстве: это был запах человека, жившего рядом с его кормильцами. Топ отвернул морду – есть человечье мясо ему не позволял генетический страх.

Зверь поднялся на берег и, обойдя избушку, убедился в отсутствии свежих следов. Зато на задах обнаружил десятки ободранных беличьих и собольих тушек.

«Так тут можно и пожить! Этого мяса надолго хватит!»

(Если б он знал, к каким последствиям приведет это решение, он обошел бы зимушку за версту).

Съев за один присест двух мерзлых белок, довольный Топ побарахтался в снегу. После такой ванной его и без того блестящая шерсть заструилась, заиграла на солнце.

Безмятежно гостевал Топ здесь больше недели. Прожил бы и дольше, но в один из погожих дней с устья распадка донеслись скользящий шорох и поскрипывание лыж. Топ встал на задние лапы – никого не видно. Взобрался на макушку кедра. Сквозь хвою разглядел идущего по тропе человека. Вскормленный людьми, Топ не испугался, но от этого двуногого исходила непонятная угроза. Он спустился с дерева и ушел в горы.

* * *

Сын Карпа Силыча, Антон, работавший в Верхах мотористом дизельной электростанции, встревоженный тем, что отец на Новый год не вышел, договорился с напарником о подмене и отправился в тайгу. К избушке подходил на исходе дня. При виде бурого силуэта на речке сердце парня бешено заколотилось от страшной догадки. Спустившись на лед, он остолбенел. Перед ним на четвереньках стоял отец с обглоданным до костей задом. У Антона перехватило дыхание, горький ком подкатил к горлу. По многочисленным отпечаткам росомашьих лап вокруг избушки парень понял, кто повинен в гибели отца.

Вырубив изо льда тело, завернул его в брезент и погрузил на стоящие у зимовья нарты. К этому времени совсем стемнело. Возвращаться в село было жутковато. Всю ночь Антон пил спирт, плакал, вспоминал отца. Впадал в тревожное забытье, а проснувшись, вновь пил, рыдал. Никак не мог поверить в то, что такое могло случиться именно с его отцом – опытным промысловиком.

Утром, впрягшись в сани, Антон повез скорбный груз домой. В дороге, сквозь непросыхающие слезы, заметил идущего по гребню увала косматого зверя. «Росомаха!!! За мной следит?» Парень невольно стиснул цевье ружья и прибавил шаг. Скорей бы добраться до села!

В теплой избе тело Карпа Силыча за ночь оттаяло, и, когда его раздели, по шинам, наложенным на голень, селяне поняли, что у охотника была сломана кость и к зимовью он не шел, а полз. Позже это подтвердил и бугристый след, приведший людей к ружью и рюкзаку. Посему у первоначальной версии появилось уточнение: кровожадная росомаха загрызла обессиленного и беззащитного человека в двадцати метрах от избушки.

Почему-то не обратили внимания на то, что у охотника ни на лице, ни на теле не было следов ни от зубов, ни от когтей. Репутация у росомах такова, что селяне легко согласились с вынесенным в первый же день приговором: убийца Карпа Силыча – росомаха. Были все же и те, кто не поверил, но их не слушали.

Макарыч и тот засомневался:

– Навряд ли это росомаха. Пакостливая, конечно, зверина, но не слышал, чтоб на людей нападала.

– Вас послушать – добрей росомахи зверя нет. Еще волков в друзья запишите, – огрызался Антон.

– Да при чем тут волки? Ты же видел росомашат, что у Пули жили. Вполне дружелюбные звери.

Глава 19
Месть

За неделю весть о том, что росомаха загрызла человека, облетела не только деревню, но и все охотничьи участки. Кто-то поверил, кто-то нет, но в разгар промыслового сезона, который кормит семью весь год, отвлекаться на облаву мужикам было не с руки. С жаждущим возмездия Антоном согласился пойти лишь его одноклассник Михаил.

Горбушка солнца едва пробила горизонт, а парни уже шагали по заваленной снегом лесной тропе, по очереди пробивая лыжню. Шли молча и, лишь пройдя километра три, сели на поваленный ствол передохнуть.

Настороженно прислушиваясь к шебуршащим по березовой коре поползням, прикидывали, где может находиться росомаха. Сошлись на том, что она, скорее всего, на гряде, на которой ее видел Антон. Поднявшись на нее, сразу наткнулись на старые росомашьи следы. А спустившись в долину соседнего ключа, обнаружили и свежие.

– Сытая, – уверенно заключил Антон.

– С чего ты взял? – удивился товарищ.

– Отец ведь из меня охотника хотел сделать. Всегда рассказывал о повадках зверей. Голодный зверь к каждому кустику, к каждой валежине подходит, обследует, а этот прямо тянет.

Только начали тропить, как на них выскочил лось. От неожиданности он на миг оцепенел, а когда сообразил, что надо бежать, и стал разворачиваться, две пули с глухими шлепками вошли в подставленный бок. Одна из них, как потом выяснилось, пробила сердце. Тем не менее лось пробежал еще метров сто. Лишь перед подъемом на косогор ткнулся в сугроб.

Разделав непредвиденный трофей, ребята водрузили голову с лопатообразными рогами в развилку ольхи. Пока прилаживали, одна «лопата» отвалилась. Мясо сложили на нарты. Половину требухи оставили на снегу, а остальное порубили на кусочки и разбросали поблизости. Чтобы наверняка привлечь внимание зверя к приваде, протащили шкуру по пойме там, где следов росомахи было больше всего. Потом спустились по ключу километра на два и поставили палатку. Затопили походную жестяную печурку. Остаток дня жарили печенку, гоняли чаи.

Ближе к вечеру оделись потеплее и отправились к останкам лося – караулить росомаху. Взобравшись по сучьям на кряжистую сосну, устроились на широких развилках так, чтобы были видны все подходы к приваде.

Полная луна хорошо освещала проплешину, на которой лежали шкура и внутренности сохатого. В томительном ожидании прошло несколько часов. Ночная тишина никем не нарушалась. Ребят стала одолевать дрема. Вдруг будто незримая рука коснулась Антона. Открыв глаза, он увидел мелькнувший между стволов темный силуэт. Сердце забилось учащенно. Росомаха! Пришла-таки!

На самом деле это были волки. Они трусили по ароматному следу, оставленному потаском. Впереди – мощный, широкогрудый предводитель.

В это же время к приваде приближался, только с другой стороны, и Топ. По густой насыщенности приносимого ветерком запаха он знал, что впереди его ждет много мяса, и, предвкушая обильную трапезу, то и дело сглатывал заливавшую рот слюну. Но что это за тени? Ого! Да это же волки! Первый – его старый знакомый – вожак. Топ затаился. И тут раздался чуть слышный металлический щелчок. Матерый волк, вонзив настороженный взгляд в то место, откуда донесся таящий смерть звук, застыл.

Таким и остался он в памяти росомахи. Грянул гром. Молотя по снегу сильными лапами, волк попытался вскинуться и побежать, как обычно, легко, стремительно, но тело не подчинилось. Второй выстрел прекратил его конвульсии…

Топ бросился наутек. Ему вслед гремели выстрелы. Рядом с ухом что-то просвистело, и стоящая впереди береза вздрогнула от удара. Росомаху обуял ужас. Лишь одолев изрядное расстояние, перепуганный зверь взобрался на перевал и прилег. С этого места был хороший обзор, а к нему никто не мог подойти незамеченным. Топ был потрясен: люди, которые всегда были так добры к нему, стреляли в него!

* * *

Обойдя на рассвете окрестности вокруг привады, молодые охотники обнаружили убитого волка. По следам поняли, что росомаха тоже подходила, но ушла огромными прыжками. Разыскивать ее без собак не было смысла – перепуганная, она теперь будет втройне осторожна. Вернувшись в село с горой мяса, Антон все же не оставил мысли о мести. Через неделю он вновь предложил Михаилу повторить попытку, но уже с собаками.

– Где ж их возьмем?

– У Николая Николаевича Пули, отцова соседа, попросим. Он мужик не прижимистый, даст…

* * *

– Дядя Коля, я к вам. Выручайте! Лаек на несколько дней надо бы.

– На что тебе?

– Без собак росомаху не взять.

Пуля посмотрел на парня не то с состраданием, не то с сочувствием.

– Извини, Антоша, не дам. Во-первых, я не уверен, что именно росомаха загрызла твоего отца. Прикинь, если бы она и в самом деле загрызла, как бы он мертвый на четвереньки встал? Потом, на теле ни единой раны, ни от когтей, ни от зубов. Даже царапин нет! Я же сам его обмывал. А зад, видно же было, вороны расклевали… Давай тогда и их всех перестреляем… Перебьем всех в лесу – что ж в том хорошего? Лес без зверей и птиц – мертвый, увечный! Так что, извини, – собак не дам. К тому же, росомаха нюх им может попортить.

– Эх вы! Часовой природы! А отец считал вас лучшим другом! – парень усмехнулся и пошел на выход.

Тут Пулю осенило: «Дам-ка ему Амура. Если та росомаха и в самом деле Топ, то он его в обиду не даст».

– Постой, Антон! Не кипятись! Амура выделю…

Поскольку Михаил и сам Антон не сильны были в зверином промысле, они уговорили пойти с ними Лукьяна: невзрачного, тщедушного мужичишку с рыжей, всклокоченной бородкой. Он, оставив участок под присмотром сыновей, вывез на собаках две туши оленей и, сдав их втихаря Подкове, отсыпался дома.

На просьбу ребят промысловик откликнулся с радостью: Антон обещал в случае успеха подарить отцовское ружье. У Лукьяна имелись и две собаки, правда, староватые.

Откладывать выход не стали. Отправились на следующий же день.

В дороге бывалый охотник, радуясь тому, что появились благодарные слушатели, не закрывал рта:

– Я всякого зверя добывал, а росомаху не довелось. Хитрющая бестия! У меня на Крутом нынче попались два соболька и одна норка. И что думаете? Росомаху как будто кто направлял – вышла точно на них. А ведь там больше пятидесяти капканов стояло. И ведь до чего вредная: есть не ела, а мех подрала… Ну ничего! Нынче сделаем ей козью морду.

Глава 20
Повезло

Укрытая снежным покрывалом тайга спала. Топ же в последние дни почти не смыкал глаз. А когда задремывал, сон был поверхностным. Неясная тревога поселилась в его сердце. Хоть и не много у него врагов, он всегда начеку: нос нервно подрагивает, небольшие ушки ворочаются, как локаторы, сообщая хозяину о малейших изменениях в окружающем мире.

Что это треснуло? Топ приподнял голову и оглядел вырубленный еще во времена леспромхоза склон. Среди стволов молодого подроста мелькали темные силуэты людей. Они шли, выставив вперед громобойные палки. Рядом молча трусили собаки. Две передние были незнакомы ему, а вот последняя похожа на Амура. Точно, Амур! Настороженность несколько ослабла.

Выйдя на росомаший след, собаки с лаем понеслись не разбирая дороги сквозь кустарник. Амур по запаху давно понял, что они идут по следам Топа, и радовался скорой встрече с ним. По его разумению, ему предстояло догнать и привести друга домой. Однако в поведении охотников чувствовались иные намерения: от них исходил запах злобы.

Характер лая псов насторожил Топа: в нем слышалась жажда крови. Кого это они преследуют? А лай тем временем приближался. Наконец Топ понял, что зевластые псы бегут по его следу.

Надо уходить!

И тут он совершил ошибку. Вместо того чтобы рвануть вниз, где снежный покров намного глубже, Топ помчался вверх. На покатом, почти безлесом увале, резко обрывающемся в соседний ключ, снег выдуло почти до земли, и собаки живо нагнали тихоходную росомаху. Возмущенно фыркая на предавшего его друга, Топ отступил к стоящему на краю обрыва кряжистому кедру и обнажил клыки так, что стал походить на свирепого демона. Лукьяновские псы отпрянули и, наращивая яростный лай, стали поджидать охотников.

Амур же, пытаясь подойти поближе к другу детства, попал под зловонную струю и, дико вереща, закрутился на снегу. Топ, воспользовавшись моментом, забрался на дерево и затаился в гуще кроны.

Когда подбежали люди и принялись высматривать его среди хвои, он осторожно спустился с обратной стороны кедра и, спрятав голову между передними лапами, покатился меховым шаром по откосу вниз. Лукьяновские лайки кинулись было следом и почти настигли, но на дне узкой, заваленной снегом долины завязли в пухлой перине.

Вдогонку Топу загрохотали беспорядочные выстрелы. Одна пуля со звуком лопнувшей струны прозвенела совсем рядом. Зверь инстинктивно отпрянул в сторону, но бежать продолжал в своей излюбленной манере: несколько боком и как бы сутулясь. При этом выбирал участки с самым глубоким снежным покровом. Достигнув устья ключа, он опять поднялся в горы и залег в курумнике. Топ был в смятении. Он не понимал, почему его хотят убить?

* * *

– Росомаху по такому снегу не догнать, – объявил Лукьян. – Ей-то что, лапы широченные.

Пытаясь ободрить Антона, добавил:

– Не расстраивайся, утро вечера мудренее. Завтра чего-нибудь придумаем.

– Думай не думай, а за Амура мне от Пули попадет, – пробурчал подавленный Антон.

Ветер тем временем сменил направление, мороз крепчал. Пар от дыхания густо оседал на суконных куртках и меховых шапках мелкими кристалликами, взъерошенная шерсть собак заиндевела. У Антона с Михаилом побелели носы.

Короток зимний день. Еще короче сумерки. Замерзшие охотники спешили найти затишок для ночевки. Остановив выбор на береговом кармане, Лукьян скинул котомку, расправил уставшие плечи.

– Шабаш, ребята! – выдохнул он. – Теперь можно и чайку испить. Воды, Миша, набирай в пропарине, из снега чай невкусный. А я пока костром займусь. Продрог чтой-то.

Воткнув наклонно ореховую палку с вырезанной зазубриной на конце, Лукьян повесил над огнем котелок, наполненный ключевой водой. Смахнул с валуна снег и, положив на него рукавицы, уселся, как на лавке. Ребята накидали лапника, расстелили меховые спальники и устроились рядом.

Антон достал из котомки хлеб, сало, лук. Крупно нарезал и разложил на чистой холстине. Лукьян торжественно водрузил в центр «стола» бутылку водки. Перехватив удивленный взгляд Михаила, пояснил:

– Подкова иногда подкидывает… Сегодня мне пятьдесят три стукнуло. Отметим?!

Не дожидаясь ответа, отработанным движением набулькал в кружки. Выпили, крякнули, закусили. После второй Лукьян достал мерзлой оленины и настрогал тонкие перламутровые завитки.

– Налетай! Лучше закуси нет! От сырого мяса вся сила! – приговаривал он, с наслаждением отправляя в рот строганину, щепотка за щепоткой.

Выпив третью, промысловик разоткровенничался:

– Я ведь чего из тайги вышел? В последнее время не могу тушки обдирать. Принесу пару, а то и три хвоста, вроде радоваться надо – хорошие деньги, а как представлю, что нужно шкурку снимать, так меня воротить начинает. Рука не поднимается…

– Дядя Лукьян, это вы к чему?

– Да так… о своем… Давай еще по маленькой.

Вот и вторая бутылка опустела. Наскоро поставив палатку, забрались в мешки спать. Похмелившись утром, весь день так и провалялись: дремали, гоняли чаи из чаги.

– Ребята, – заговорил Лукьян, наполняя очередную кружку живительным напитком. – А росомаха ведь в чем-то похожа на нас, промысловиков. Тоже из конца в конец по тайге мотается. Ежели за кем пошла, будет преследовать, пока не уморит вконец. И участки у нее не меньше наших. Только охотится больше в сумерках, а мы посветлу.

– Да уж! Ходок она непревзойденный, – проворчал Антон.

– Знаешь, Антоша, не люблю я этих вредин, но, ежели честно, очень сомневаюсь, что росомаха повинна в смерти твоего отца. К мертвому, конечно, могла подойти, а чтоб на человека напасть, даже раненого, это вряд ли.

– Сговорились вы, что ли?! Сначала Пуля мозги мне парил, теперь вы, – вспылил Антон. – А меня понять кто-нибудь может?

– Сынок, успокойся. Тебе ум застила боль от потери отца. Думаю, он не одобрил бы… Так ведь и зайца можно обвинить, ежели тот вокруг побегал.

– А я слышал, что ханты росомаху очень даже почитают. Говорят, что она – одичавший снежный человек, – неожиданно изрек Михаил.

– Все, хватит! Закрыли тему. Не хотите помогать, не надо! Без вас разберусь, – разозлился Антон, хотя уже и сам начинал сомневаться в своей правоте.

– Ладно, не обижайся. – Лукьян, примирительно похлопал Антона по плечу. – Давай лучше спать…

Ночью выпал небольшой, воздушной мягкости снежок. И утром с низких облаков продолжали лениво падать невесомые снежинки. Идеальные условия для тропления! Позавтракав, охотники возобновили поиски. Во второй половине дня, пройдя километров десять, вышли на свежий, еще не застывший след.

Гоняя ночью зайцев, Топ исколесил пойму в этом месте вдоль и поперек.

– Больно много следов. Может, еще какая забрела? – предположил Михаил.

– Не! Одна набегала. А топанины много, оттого что росомахи по своим следам не ходят, все по целине, – пояснил Лукьян.

Промучившись до вечера, охотники так и не смогли найти выходной след. Темнело. Опять подошла пора вставать на ночевку.

К рассвету снег усилился. Видимость упала, следы засыпало. Высунув голову из палатки, бывалый промысловик почесал бороденку:

– День пропал. Что делать будем, робя?

– Так, может, домой? – с робкой надеждой подал голос Михаил.

– Я что? Как Антон Карпыч решит.

Антон, непривычный к походной жизни, уже и сам думал лишь о том, как, не осрамившись, выйти из щекотливой ситуации, в которую сам себя и загнал. Мерзнуть еще одну ночь в палатке в отсыревшем спальнике было выше его сил.

– Пуганули мы росомаху изрядно. Теперь она людей за версту обходить станет. Будем паковаться.

– Верно мыслишь, – поддержал Лукьян и, видя, с каким облегчением вздохнул Михаил, едва сдержал улыбку.

Глава 21
На промысле

Подкова уже который год пятого и двадцатого числа каждого месяца приезжал с автолавкой в Верхи. Сегодня как раз был один из таких дней. Раздав почту, пенсию и то, что было заказано в предыдущий приезд, он не остался ночевать в поселке у приятелей, коих у него было немало, а поехал на свой промысловый участок.

По дороге в село он уже побывал там: проверял капканы, расставлял на тропках и у привады новые. Снял двух соболей, а всего с начала сезона на его счету было уже пять хвостов. Сейчас же на участок торопился из-за ночного снегопада, завалившего капканы на подрезку.

Ехал на пониженной передаче: дорогу снегом выровняло так, что колея едва угадывалась. Ориентировался по подступавшим с двух сторон деревьям.

Крутя баранку, гадал: «Попался ли кто за прошедшие сутки или нет?..» И сам себе отвечал: «Вряд ли. Штатные говорили, что в снег ни колонок, ни соболь не ходят».

Подъехав к ключу, по берегу которого вилась к зимовью расчищенная им тропа, заглушил двигатель, надел окамусованные лыжи, закинул за плечи рюкзак и широко зашагал. Выйдя на прямой участок заснеженного русла, обратил внимание на две скачущие черные точки. На фоне красновато-бурой коры кедра они на миг превратились в беляка. За ним пробежала росомаха.

Это был Топ. Увидев человека, он от неожиданности присел и, сгруппировавшись, пружиной метнулся обратно. Сзади громыхнуло. Резкая боль ожгла голову. Кровь начала заливать глаза. Чтобы стереть ее, Топ на ходу тыкался в снег. Остановился, только когда отбежал достаточно далеко. Опершись передними лапами на присыпанную снегом валежину, прислушался. Убедившись, что погони нет, закопался в мягкую, сыпучую перину.

События последних дней с завидным постоянством убеждали Топа в том, что люди стали жаждать его смерти. Он на всю жизнь запомнил круглое лицо ранившего его двуногого.

Обнаружив через две недели Круглолицего на своем участке, Топ решил понаблюдать, чем этот человек занимается в его владениях. Проходив за ним весь день, росомаха поняла, что он прячет мясо по пещеркам, устроенным в снежных кучах, и около них закапывает какие-то железки. Когда стало смеркаться, обидчик вернулся в бревенчатое логово, а утром прошел к широкой тропе и уехал на огромном рычащем дымом чудовище в сторону бесконечной равнины.

Это обрадовало Топа. Охота не ладилась, а в схронах двуногого было припрятано много мяса. Теперь можно было безбоязненно съесть его. Настораживало только то, что Круглолицый всегда оставлял возле своих тайников какие-то железки. Интуиция подсказывала – в них может таиться опасность.

Подойдя к ближайшей снежной куче, Топ тщательно обнюхал вход в пещерку. Пахло смолой и мясом. Запаха железа не было. Он успокоился – значит, двуногий здесь железку не поставил – и уверенно шагнул. В тот же миг снег вспучился, и переднюю лапу пронзила боль. Зверь отпрянул, но железная челюсть не отпускала. Охваченный ужасом Топ рванулся что было силы и, сдирая шкуру, освободил зажатые пальцы.

Ему повезло – этот капкан предназначался для поимки более мелких зверюшек. Тронь он мясо в следующем амбарчике – несдобровать бы ему. В том, что росомаха не учуяла запах железа, не было ничего удивительного. Подкова, по совету бывалых промысловиков, перед установкой капканов опускал их в кипяток с расплавленной смолой. После такой процедуры покрытая янтарной глазурью ловушка железом уже не пахла.

Потрясенный Топ стал обходить стороной кладовые Круглолицего. Его неприязнь к этому человеку переросла в ненависть.