Текст книги "Возвращение росомахи (Повести)"

Автор книги: Камиль Зиганшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 15
Рыбак

Пуля со временем стал неплохо понимать издаваемый Топом стрекот, урчание. Когда выходил из дома в громадных черных сапогах и приветствовал всех словами «Кто сегодня со мной?», Топ, комично мотая головой, тут же бежал к калитке и радостно стрекотал. Он знал: сейчас хозяин достанет из сарая длинные гибкие палки, пахнущую рыбой брезентовую сумку, и они пойдут на озеро или речку. Однажды Пуля ушел на рыбалку один. Так Топ до того разобиделся, что забился за поленницу и, как ни пытались его выманить, просидел там до ночи.

Отец Сергий тоже любил порыбачить и, когда возвращался с уловом, всегда заворачивал во двор Николая Николаевича, чтобы угостить росомашат мелочью (специально оставлял для них). А случались и такие особенные дни, когда на рыбалку отправлялись все вместе: священник, Николай и Топ. Если Николай был занят (кому-то крышу перекрывал, ставни менял), а батюшка отправлялся на рыбалку, то он непременно брал с собой и Топа. Вот и нынче был такой день.

Выйдя к излучине с глубоким омутом, отец Сергий бросил в воду ком каши и забросил удочку. С этого момента понятливый Топ не сводил с поплавка глаз. Увидев, что тот заиграл, вытянувшись в струну, подался вперед. Когда батюшка стал подтягивать бьющуюся рыбу к берегу, не выдержал – прыгнул в воду. Первый раз отца Сергия это умилило, но, когда с крючка сошло подряд два голавля, он шуганул «помощника». Расстроенный росомашонок ушел за прибрежный ивняк. Вскоре оттуда донесся шумный всплеск.

«Щука, что ли, играет? Надо бы живца там закинуть», – подумал батюшка. Обогнув заросли, он увидел Топа, доедавшего рыбку на торчащей из воды коряге. «Откуда он ее взял?»

Притаившись, отец Сергий стал наблюдать. Недалеко от коряги плавал размякший кусок хлеба. Вокруг суетилась мелочь. Как только появилась рыба покрупнее, Топ резким движением выхватил ее из воды.

«Вот это да! Сообразительный, чертяка!» – подивился батюшка и тихонько вернулся на свое место. Минут через десять росомашонок подошел к священнику с очередной добычей в зубах. Положив ее у ног, застенчиво отвернулся.

– Ай да молодец! Меня обловил! – похвалил отец Сергий, а про себя подумал: «И чего это ученые мужи пишут, будто звери разума не имеют? Создатель никого не обидел. Это мы самовольно возвысили себя над всем живым. Понимать, чувствовать божьих созданий не желаем».

Невольно припомнился недавний курьезный случай. Церковь в Верхах приземистая, а вот колокольню Пуля срубил высокую. Народ радовался, когда на праздник и после литургии благостный звон начинался. Селяне душой воспаряли. Как-то утром, еще и коров не выгнали, ни с того ни с сего по селу понеслось: «Бом-бом», потом опять: «Бом! Бом!» Что такое? Балует, что ли, кто?

Вышел и увидел, что на перилах колокольни вороны сидят. Некоторые важно прохаживаются. А одна со всей силы за веревку дергает. Пришлось подняться. Прогнал всех. Только спустился – опять: «Бом! Бом!» И не одна ворона – сразу две за веревки тянут. Дернут, отойдут, другие подходят. Так по очереди и звонят. Вот ведь до чего додумались! После этого, чтобы непорядок пресечь, веревки внатяжку к перилам стали привязывать.

* * *

Благодаря необычайно тонкому обонянию и слуху Топ лучше всех щенят ориентировался в изменчивой обстановке и мало-помалу приобрел такой авторитет, что его стали признавать вожаком.

Природная наблюдательность помогла ему понять, что прямоходящие отличаются друг от друга характерами. Потому и пахнут они по-разному. Внюхайся – и не останется никакой загадки. Его хозяин, например, судя по запаху, справедлив и добр: если провинился, может отругать, а отличился – дать что-нибудь вкусненькое.

Как-то, вернувшись с рыбалки, Топ не нашел во дворе брата. Это не удивило его: и раньше бывало, что Лобастый пропадал до вечера. Но шли дни, а тот так и не появлялся. Хотя они и не были дружны, Топ скучал, пытался даже искать брата, но безуспешно. Неудивительно – охотовед увез его в город.

Глава 16
Первая охота

Подошло время, когда Топ начал смутно сознавать, что мир, в котором он живет, не его мир. Его настоящий дом – в лесу. Он был уверен, что именно туда ушел и брат. Теперь, когда его брали на рыбалку, он не следовал, как прежде, по пятам за двуногими, а, сворачивая с тропы, с каждым разом все глубже забирался в таинственную чащу.

Как-то рядом с ним из-под листьев вынырнул зайчонок. Перебегая короткими рывками, он вздрагивал и надолго замирал, принюхиваясь дрожащим от страха носиком. Увидев громадного зверя, малыш бросился наутек, однако Топ оказался проворней.

Схватив зубами бархатистый шарик, он съел свою первую добычу. В другой раз на него выбежал бурундук и изумленно уставился черными глазками-бусинками. Топ попытался схватить его, но стоило ему шевельнуться, как тот исчез: вроде только что был, а уже нет!

Набегавшись вволю, росомашонок возвращался к рыбакам.

Настал день, когда он отважился на самостоятельную вылазку. Верный ему Амур следовал рядом.

Углубляясь в лес все дальше и дальше, друзья рыскали по чащобе, взбирались на скалы. В заросшем молодыми сосенками горельнике тонкое обоняние Топа уловило волнующий дух. Память предков подсказала, что это запах большого зверя. Свернув на него, он вскоре увидел торчащие из травы беловатые кончики рогов, вздувшийся бок лося.

Топ был потрясен – впервые видел столько мяса сразу. И все оно принадлежало ему и Амуру. Это он нашел его и теперь никому не отдаст свою добычу! Молодой хищник наелся так, что живот стал похож на туго накачанный шар. Амур же не стал даже пробовать. Понюхав, сморщил нос и улегся с наветренной стороны. Топ никак не мог понять, почему его друг отказывается от такой вкуснятины.

Через день, вспомнив про гору мяса, росомашонок отправился к ней один. Но в этот раз пообедать не удалось. У туши пировала стая волков. Один из них, заметив Топа, грозно оскалил окровавленные клыки и, наклонив голову, сделал предупредительный шаг в его сторону. Топ понял, что ему лучше уйти. Так он узнал, что в лесу есть звери посильней его и их лучше сторониться. Возвращаться к двуногим не хотелось. Хозяйка, конечно, добрая и ласковая, но похлебка, которой его кормили, порядком надоела. Молодой организм хищника требовал мяса. Так что надо было искать новую поживу. Вскоре Топ набрел на заросли сочной, спелой малины. Ягоды выглядели столь аппетитно и от них исходил такой соблазнительный аромат, что он решил попробовать их. Пасть заполнила сладость. Топ ел и ел мягкую вкуснятину до тех пор, пока его не затошнило…

Для Топа это было важное открытие: оказывается, в лесу, кроме мяса, есть и иная пища. Радуясь сытости и свободе, он прилег на прогретую солнцем каменную глыбу недалеко от малинника. В какой-то момент боковым зрением засек вылезавшего из норы остромордого зверя. Вот это добыча!

Разглядев, что тот заметно крупнее его, Топ заколебался: стоит ли связываться? Но внутренний голос ободрял: не бойся, вперед! Сам того не ожидая, он резко развернулся и что есть силы застрекотал. Этот боевой клич пробудил в нем дремавший дух хищника. Барсук, а это был он, дрогнул и стал пятиться. Еще раз окинув оценивающим взглядом приземистого, плотно сложенного толстяка в сероватой, отливающей серебром шубе, Топ опять засомневался – одолеет ли? Но охотничьи инстинкты уже завладели им: он ринулся в атаку. Барсук, проявив неожиданное проворство, пронзительно вереща, в три прыжка достиг лаза и скрылся в подземном убежище.

Эта неудача стала очередным уроком для Топа: возле норы нападать бессмысленно. Нужно дать намеченной жертве отойти от входа подальше и атаковать, перекрыв путь к отступлению.

Определив направление ветра, он залег в отдалении, но так, чтобы был виден выход из норы. Потянулись часы ожидания. Сумерки медленно густели, звезды замерцали, как глаза невидимых зверей. Топ заметил за ними удивительное свойство: если задремлешь, то когда откроешь глаза, они оказываются в другом месте. По этим небесным светлячкам он впоследствии научился определять время. Днем делал это по солнцу.

«Когда же этот толстяк выйдет?! Так хочется есть! – страдал Топ, но тут же сам себя успокаивал: – Терпение! Терпение!»

Наконец белесая голова с черными полосками по обеим сторонам морды высунулась из норы. Оглядевшись и ничего подозрительного не приметив, барсук поковылял по косогору к ручью. Пора!

Нагнав увальня, Топ с парализующим волю ревом запрыгнул на него сзади. Сомкнув клыки на шее, он вскоре почувствовал, как слабеет сопротивление жертвы… От ярости и непривычного напряжения челюсти свело судорогой. С трудом разомкнув их, он ощутил такую бьющую через край радость, что, издав счастливый стрекот, несколько раз высоко подпрыгнул над заслуженной добычей.

Никто никогда не обучал его охоте, а вот получилось! Для Топа стало откровением то, что мясо, добытое в борьбе, гораздо вкусней. Он решил не возвращаться к людям.

Услышав на следующий день голос хозяина: «Топ! Топ! Ау! Топ! Ау!» – он понял: его ищут! Хотел было побежать навстречу и уже даже рванулся, но что-то остановило: понял – его дом здесь.

Однако не все в его новой жизни было легко и гладко. Уже на следующий день рысь отняла у него остатки барсука. Топ был молод, его мускусная железа, извергающая обезоруживающую струю, еще не созрела, а силенок противостоять крупной, поджарой кошке не хватало. Возмущенно урча, он удалился. Но голодать не пришлось: мясо беспечной куропатки оказалось даже вкусней барсучьего.

Без устали рыская по лесу, зверь учился различать звуки леса. Голоса пернатых подсказывали ему, где добыча, где опасность. А по тому, как бежит тот или иной зверь, Топ стал понимать, спасается тот или сам кого-то преследует. Вот и сейчас мимо него размашистой рысью пронеслись лоси. Все ясно! Кто-то их потревожил. Точно – вон и волки показались.

Поохотившись и нагулявшись, Топ отправлялся отдыхать на ближайшее продуваемое возвышение. Дремал, правда, чутко и при малейшем шорохе зорко осматривался, принюхивался, прислушивался. Однажды, нежась на обрывистом берегу, он услышал громкий треск сучьев. Из леса на плес вышла медвежья семья: мамаша, пестун и медвежонок. Широколобая медведица, с колышущимися от жира боками и широкой спиной, показалась Топу громадной глыбой. Ступала она сосредоточенно, лишь изредка бросая исподлобья взгляды по сторонам. Когда семейка подошла ближе, он разглядел выглядывающие из пасти мамаши желтые кончики клыков.

Покачивая головой в такт шагам, она вела своих деток к шумному, заваленному валунами порожку, соединяющему верхний и нижний плесы. Перейдя пенистый поток, медведица, уверенная, что пестун поможет братишке, направилась по травянистому косогору в лес. Но тот, не останавливаясь, побежал следом. Малыш же, напуганный шумом пенящейся воды, остался скулить на берегу.

Топ ожидал, что мать бросится ему на помощь, но ошибся. Медведица подскочила к пестуну и отвалила ему такую затрещину, что тот кубарем покатился к реке. Урок пошел впрок: пестун, прыгая по мокрым валунам, подсобил братишке перейти порожек.

Ошалев от первых успехов, Топ настолько осмелел, что решил попытаться завалить лосенка, жившего с мамашей в затянутом молодью горельнике. Но как к нему подступиться? Лосенок всегда следовал в двух-трех шагах от матери, а подставляться под удары ее мощных копыт Топу не хотелось.

Как-то, наблюдая за ними в отдалении, Топ увидел, что лосиха спрыгнула с крутого яра к воде, а малыш залег в траве. Тут уж молодой хищник не устоял. Заметив приближение бурой торпеды, лосенок, вместо того чтобы кинуться к матери, припал к земле и замер, чем и предопределил исход атаки…

Топ не стал сразу есть добычу. Сначала следовало успокоить рвущееся от ликования из грудной клетки сердце и насладиться сознанием своего могущества. Снизу донесся скрежет гальки. Это поднималась от ключа лосиха. Опьяненный победой, Топ приготовился было защищать добычу, но интуиция подсказала, что благоразумнее затаиться. Он быстро вскарабкался на дерево и распластался на толстой ветви.

Ждать, когда лосиха оставит бездыханное дитя, пришлось долго. Зато потом молодой разбойник столовался безбоязненно. Отдыхать заполз под буреломный отвал: там было прохладно. Но прежде, чтобы на жаре остатки недоеденной добычи не портились, перетащил все к ключу. Притопив мясо в родниковой воде, завалил его сверху валунами.

Всласть поспав, Топ потянулся во всю длину. Оттягивая задние лапы, широко зевнул, сощурил черные глазки и, взобравшись на поваленный ствол, прошел по прогретой коре. Еще несколько мощных прыжков, и он, перелетев кусты, оказался на уступе скалы. Отсюда удобно было обозревать окрестности.

Вдали за отрогом поблескивал край озера. Где-то там живут его кормильцы и верный друг – Амур. В глазах Топа мелькнула грусть, но окружающий простор, сознание того, что он может сам решать, куда идти, чем заниматься, и припрятанная гора мяса не оставляли сомнений – он сделал правильный выбор!

Глава 17
Трагическая ошибка

Прошел год. Незаметно подкралась очередная слезливая осень. Топ возмужал и чувствовал себя на оконтуренном пахучими метками участке полноправным хозяином. До совершенства отточив умение выслеживать, ловить и умерщвлять добычу, он редко голодал.

Погожие дни сменились ненастными. По небу лениво ползли низкие, лохматые, наполненные влагой тучи. То и дело начинал сеять мелкий, нудный дождь. Топ спасался от него под старыми елями – их покатые шатровые кроны не пропускали ни капли.

По утрам траву в распадках выбеливал иней. Заморозки с каждым днем крепчали. Отряхнули ржавый головной убор деревья. По оголившейся тайге свободно загулял стылый ветер. А вскоре и водоемы начали затягиваться тонким, стрельчатым ледком.

Ходить по лесу стало намного легче: траву прибили морозы, а листья осыпались. Теперь любое движение зверя и птицы бросалось в глаза, зато и сам Топ стал более заметным для тех, к кому подкрадывался. Приближение стужи его не страшило: пышная зимняя шуба была надежной защитой.

Иногда ему вспоминалось теплое логово вскормивших его двуногих, но ни разу, даже мимолетно, не возникало желание вернуться в него. Наоборот, хотелось расширить пределы освоенной территории. Разведать, какое там зверье и сколько его. Особенно манила трехгранная вершина, венчающая соседний, оскалившийся зубастыми скалами кряж. Однажды любознательный Топ не удержался и отправился к ней.

Поднимался не спеша, попутно заглядывая в самые буреломные места. На отдых устроился под каменным козырьком, посреди склона.

Проснувшись, зажмурился от брызнувшего в глаза света: бурая еще вчера земля была покрыта белым, искрящимся в лучах солнца одеялом. Тайга хоть и посветлела, но стала гуще. Даже тоненькие веточки, облепленные снегом, выглядели теперь толстыми сучьями. Накрытые белой ризой, елочки разом подросли и торчали островерхими конусами. Воздушной мягкости пушинки привели росомаху в состояние восторга – Топ любил зиму. Еще бы! Ведь на снегу хорошо видны все следы, а это так помогает в охоте.

Он то и дело нюхал, подкидывал лапами невесомую массу. Потом зарылся по брови в ее толщу, с удовольствием хватая пастью холодные снежинки. Отфыркавшись, проурчал что-то радостное, восторженное. После этого целиком закопался в сугроб. Освежившись, чистоплотный зверь занялся чисткой шубы: елозил по снегу животом, переворачивался на спину, долго перекатывался с боку на бок. Завершив купание, отряхнулся. Да так мощно, что снежинки окутали его алмазным облачком. Чистые волоски распушились. Теперь при каждом прыжке мех перекатывался плавными волнами.

Зайцы и куропатки еще не успели сменить летний наряд на зимний и были хорошо заметны на белой пелене. Это еще больше облегчало охоту на них. Урожай шишек кедрового стланика в этот год выдался богатым. Трескучие кедровки срывали с выступающих из снега веток шишечки и уносили каждая в свою «столовую». А под переплетениями гибких стволиков сновали неугомонные мыши. Топ вынюхивал их подснежные ходы и безошибочно пробивал снег лапой именно там, где в этот момент находился шустрый обладатель бархатистой шубки. Добыча мелкая, но в начале зимы мышей было так много, что Топ некоторое время питался только ими.

* * *

Сосед Пули, самый фартовый промысловик госпромхоза, пятидесятидвухлетний Карп Силыч, завершив обход путика, размашисто скользил на лыжах к своей заимке. Несмотря на чувствительно пощипывающий мороз, у него было прекрасное настроение. Еще бы! Снял за день трех соболей. Одного – на подрезку, остальных – на приманку.

До избушки оставалось не более одной версты, как вдруг с ближнего кедра черным вихрем сорвался глухарь и спланировал в ельник, стекавший по склону темно-зеленой лентой. Наметанный глаз промысловика засек его характерный силуэт между качнувшихся зеленых лап.

«Подкова за одного глухаря платит, как за пятнадцать рябчиков. Грешно не воспользоваться. Если обойти справа, то под прикрытием деревьев можно приблизиться на верный выстрел», – рассудил Силыч и свернул с лыжни.

Выцелив петуха, нажал на спуск. Краснобровый гигант, беспорядочно хлопая воронеными крыльями, закувыркался вниз, сбивая с ветвей комья снега. В последний момент он все же сумел выправиться и, медленно набирая высоту, потянул через курумник к соседнему ельнику.

Промысловик успел-таки пальнуть вслед. Промах! Расстроенный неудачей, рванул вдогонку. Выехав на присыпанные снегом угловатые глыбы, понял, что на лыжах курумник не проскочить. Скинув их, побежал, расчетливо прыгая по выступающим из снега камням. Тем временем глухарь отлетел еще дальше. Охотник, обзывая себя нелестными словами, прибавил ходу. И тут нога, соскользнув с камня, с хрустом провалилась в щель. Карп Силыч сгоряча попытался встать, но от пронзительной боли потемнело в глазах. «Перелом!» – эта мысль обожгла сердце промысловика. «Без паники! Бывает! Зимовье рядом. Доберусь! Надо только шинки наложить, иначе боль не даст двигаться, да и кость может сместиться», – успокаивал он себя.

Стиснув зубы, охотник осторожно подполз к торчащим из снега веткам кедрового стланика и вырубил тесаком шесть плашек. Ошкурив, просунул их по очереди под голенища меховых унтов и туго стянул ремнем. Пошевелил ногой – терпеть можно.

Теперь следовало добраться до лыж, оставленных на краю каменной россыпи. Силыч лег на живот и, толкаясь здоровой ногой, помогая руками, пополз. Лежащие в беспорядке глыбы оказались довольно серьезным препятствием. Выискивая удобные проходы, охотник постоянно менял направление. Запыхавшись, вынужден был скинуть рюкзак, рядом воткнул ружье. Ползти стало легче. Добравшись до лыж, улегся на них и стал пробиваться к путику. Когда выехал на до блеска укатанное полотно, заскользил намного быстрее. Теперь Силыч ругал себя за оставленные одностволку и рюкзак с соболями. Когда еще вернется?! За это время вездесущие мыши могут состричь ценный мех для утепления своих шарообразных спален. А ружью его вообще цены не было. На вид невзрачное, зато легкое, с резким, кучным боем. Да Карп Силыч и не гонялся за красотой. Наоборот, стволы, чтобы не блеснули на солнце и не выдали его присутствия, снаружи не чистил. Зато внутренность содержал в идеальной чистоте: концентрические кольца сияли так, что смотреть было больно.

Наконец начался уклон. Значит, речка близко, а там и зимовье. Промысловик облегченно вздохнул и вытянулся во весь рост, чтобы отдышаться перед последним рывком. Восстановив дыхание, привстал на здоровое колено. Над руслом парила наледь. Она появилась с неделю назад и с каждым днем росла в размерах. Даже по сравнению с утром темная лента пропитанного водой снега заметно расширилась.

Вообще-то, наледи в этих краях – обычное явление. Горные речки и ключи зачастую промерзают до дна, и грунтовая вода, выпираемая внутренним давлением через береговой галечник, струйками стекает на лед. Тонкие пленки, раз за разом намерзая, быстро наращивают его толщину. В итоге к концу зимы наледь может достигать двухметровой толщины, а то и больше.

Охотника встревожило то, что вдоль противоположного берега ползла со зловещим шуршанием ледяная каша. По всей видимости, пробился наружу мощный ключ.

«Ну и денек! Сначала перелом, теперь наледь поперла! Ее бы обойти сверху, но ползти по целине уже нет сил… Ну да ладно, как-нибудь одолею. Не сахарный, не растаю… Печь затоплю и обсохну», – решил Силыч. Уж очень хотелось ему поскорее в тепло. Он с надеждой глядел на белеющий в сумерках взлобок, на котором призывно чернела его избушка.

С берега промысловик съехал, как на санках. До середины русла тоже дополз легко. Дальше материнский лед на протяжении пяти-шести метров покрывала медленно ползущая «каша». Превозмогая боль, Карп Силыч встал на четвереньки и решительно зашел в нее. Он не знал, что под слоем мелкой шуги прячутся промоины, перекрытые слоями истонченного течением льда. Когда промысловик благополучно преодолел большую часть крошева, лед не выдержал, хрустнул, и правая рука провалилась по локоть в воду. Охотник оперся на левую, но та провалилась еще глубже: туловище почти целиком оказалось в воде. Острые кромки льда секли руки, но он не чувствовал боли: пока полз, они так закоченели, что из порезов даже кровь не выступила.

Собрав остатки сил, промысловик сумел-таки выбраться на материнский лед. Тело трясло от перенапряжения и холода. Со стоящего на четвереньках охотника ручьями стекала вода. Сделав через силу с десяток неуверенных «шажков», Силыч остановился отдохнуть. Подняв голову, он поглядел на совсем близкую избушку. Представилось, как очень скоро он растопит железную печурку и будет отогревать у докрасна раскаленного железного бока застывшие внутренности горячим чаем из чаги. От этих мыслей ему стало хорошо, тепло… Веки сами собой смежились… Мороз тем временем крепчал…

Проснулся, будто от толчка. Попытался «пойти», но не тут-то было: не смог даже шевельнуться – руки и колени намертво примерзли ко льду, а мышцы так застыли, что не подчинялись командам. Что за чертовщина! Промысловику казалось, что прикрыл глаза всего на минуту. На самом же деле он простоял более получаса. На потемневшем небе уже проклюнулись первые звезды.

Обездвиженный охотник от ужаса завыл на всю округу, но прийти на помощь было некому…