Текст книги "Незнайка в Совке"

Автор книги: Камиль Мусин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Ничего, ничего,– вальяжно махнул рукой Спрутс,– записывать можно, но только прикажите, чтоб не снимали.

– Съемку прекратить, – скомандовал Полкан,– у кого найду пленки... ну в общем сами знаете, какие коврижки воспоследуют.

Начинайте, пожалуйста.– Он кивнул Незнайке, и тот начал свой рассказ:

– Представьте себе, что из космического пространства прибывает некий Незнайка и начинает всех грузить туфтой про гигантские растения. Сам по себе он– лох кучерявый, изо рта слюна тянется.

Этакое лох-несское чудовище, если можно так выразиться...

Незнайка рассказал с некоторыми изменениями историю взлета и краха Общества гигантских растений. Естественно, Мига и Жулио и многие другие персонажи были изъяты из рассказа. Повествование получилось несколько противоречивым, но тем не менее вызвало живейший интерес. Особенно позабавили публику эпизод с бегством через окно и махинации Крабса.

Понятно, что, готовя свои выступления, Незнайка со Спрутсом не успевали продумать и согласовать все детали для двух выступлений сразу, поэтому они пошли на хитрость. Спрутс вставил в речь Незнайки несколько выдуманных эпизодов, чтобы Незнайка производил впечатление матерого и отчаянного преступника, а Крабс выглядел скотиной и предателем. Заодно он посоветовал Незнайке удлинить свой рассказ, вставляя занимательные детали и эпизоды– и с этой задачей Незнайка справился с блеском, ведь что-что, а рассказывать разные смешные истории он обожал. Свою же речь Спрутс сочинил за то время, пока выступал Незнайка.

Когда под громовые овации Незнайка вернулся на место, трибуну занял суровый Спрутс и стал рассказать о том, как надо грабить банки.

Сначала, правда, вышла небольшая накладка, поскольку один из заключенных спросил, что такое банки. Сообразив, что банков как таковых в этой стране нет, Спрутс объяснил, что это такое, и сказал, что грабежом банков они занимались в стране дураков. По залу пронесся восхищенный гул, а Буба даже выронил стакан, из которого потягивал картофельный сок.

Сам Спрутс ни разу не грабил банки, по крайней мере, насильственными методами, а только в процессе конкурентной борьбы и не выходя за рамки закона. Как и все богатые коротышки, он мог нанять адвокатов, которые, зная тонкости в законах и правилах, могли обобрать до нитки любого неосторожного предпринимателя, не устраивая при этом стрельбы, погонь и прочей опасной суеты. Так поступали и другие капиталисты, не один Спрутс, и у каждого были в этом деле свои хитрости, которые они ревностно охраняли от других капиталистов. Но зато вооруженные ограбления банков происходили на Луне каждый день и пресса описывала их во всех деталях, и каждый лунный коротышка, не только Спрутс, были в своем роде экспертами в этом деле. Лекция вызвала воодушевление и деловой подъем. Зеки аккуратно записывали все детали, а охранники задавали вполне профессиональные вопросы о том, как полиция должна действовать в таких ситуациях.

Наконец Спрутс дошел до места, когда преступников поймали, а денег у них не оказалось.

– Естественно, начали звонить всякие типы, утверждая, что деньги зарыты у них под окном. Полиция все перекопала. Потом кто-то позвонил и сказал, что деньги в шинах, и полиция переколола все шины. Потом кто-то сказал, что деньги стибрили сами полицейские...

Это замечание вызвало недовольный гул охранников и рычание их собак, но Спрутс поправился:

– Это же в стране дураков, где продажная полиция, где коррупция и конкуренция, где звериный оскал и узкий прищур.

– А на самом деле куда делись деньги?– спросили из зала.

– А на самом деле деньги стибрили сами банкиры, а ограбление инсценировали,– заявил Спрутс и легким поклоном дал знать, что лекция окончена.

Зал загремел аплодисментами, собаки залаяли, а охрана стала палить в потолок из автоматов. Когда восторг стих, встал Буба и сказал:

– Мне нечего добавить. Всем, я думаю, все ясно, тортики вы мои раскисшие. Теперь каждый знает, чем ему заняться в новой обстановке.

– А что за новая обстановка?– спросили из зала.

– Об этом вам сейчас расскажет наш дорогой Полкан.

Полкан достал бумагу и поднял ее над головой.

– Я не буду вам этого всего зачитывать. Вы весь этот базар наизусть знаете. Кому охота почитать, так я повешу у входа в столовую. Короче, новая власть поздравляет вас с избавлением от предыдущего бесчеловечного режима! В этом году будет коренной перелом и скоро произойдет чудо. В общем, амнистия, карамельки мои липучие. Все свободны.

***

Первые дни свободы прошли в бестолковой суете. Выйдя из тюрьмы, путешественники снова попытались найти Грума-Гржимайлу в Жирове, но это им не удалось. Адреса Грум-Гржимайло были, но по городу прокатилась кампания переименовывания всех улиц, что сильно осложнило поиски. Так как эти кампании проводились в Жирове регулярно, то даже старожилы путались. Найти дальних знакомых Грум-Гржимайлы они смогли только благодаря Бубе-Пончику, который, задействовав свои уголовные связи, выдал их адреса через двадцать минут. Но все впустую. Оказалось, что Грум-Гржимайло сбежал в страну дураков. Все его знакомые очень болезненно реагировали на упоминание о нем, называя отступником, ренегатом и почему-то счастливчиком.

Буба пристал к ним как банный лист, таскал по разным "малинам".

Малиной на его языке называлась не ягода, а местная разновидность журфикса, собрания, где коротышки наедаются, а потом безобразничают.

В отличие от лунного журфикса, куда приходили только респектабельные, то есть хорошо одетые и богатые коротышки, совковый журфикс собирал всяких неприятных личностей, и приходилось всей толпой шататься по ночным ресторанам, пить ведра ненавистного картофельного сока и орать душераздирающие песни.

Буба все время вертелся вокруг путешественников, приглашая их совершить то или иное преступление. Спрутс насилу от него отвязался, объявив, что преступления нужно совершать не самому, а только планировать, а совершают пусть другие.

Это соображение настолько потрясло Бубу-Пончика, что он решил его серьезно обдумать. В процессе обдумывания он напился картофельного сока в таком количестве, что впал в забытье и путешественники, наконец, ускользнули.

***

То, что после освобождения по амнистии путешественники задержались в городе Жирове, было их ошибкой. Они упустили важное время.

Оказалось, что положения из лекций, прочитанных ими в колонии, применяются на каждом шагу. Прибыв в стольный город Всезнайск, Незнайка и Спрутс обнаружили, что Общества гигантских растений и им подобные процветают на каждом углу, банки учреждаются, лопаются и подвергаются ограблениям чуть ли не ежедневно, а логика финансовых махинаций Спрутсу недоступна– не столько от их изощренности, сколько, наоборот, от очевидной тупости. Например, местные коротышки, не только новоявленные банкиры и финансисты, а все поголовно принялись занимать друг у друга деньги и не отдавать. В результате деньги безостановочно переходили из рук в руки. Появилось много обиженных тем, что им не отдают деньги, а то, что они сами никому не отдают, считалось само собой разумеющимся.

Помыкавшись по разным фирмам и учреждениям, путешественники, попытавшиеся организовать еще одно Общество гигантских растений, везде получили отлуп.

Площадь, где стояла статуя Всезнайки, была огорожена забором, на котором было красовались надписи, что за забором ничего нет. Сама статуя, разумеется, виднелась из-за забора. Около забора бегали бодрые молодцы в пятнистых одеждах и отгоняли случайных прохожих словами "кто дал вам право снимать". Снимать, однако, позволялось, но только тем группам коротышек, которые были непривычно одеты и держались кучкой. Понаблюдав за ними, путешественники обнаружили, что этим коротышкам вообще позволялось все, что категорически запрещалось другим.

Оказывается, произошло знаменательное событие– в городе появились туристы и приезжие из страны дураков. Они говорили с акцентом, откровенно презирали местных и никому не давали в долг.

Поскольку они не понимали, почему надо спрашивать разрешение на то, что можно делать без разрешения, то разрешения у них и не спрашивали, зато брали за все деньги. Иностранные деньги не были похожи на спрутсовские фертинги.

Из-за этого рокового отличия путешественников не решились пока штурмовать гостиницу.

Но Спрутс не унывал.

– Заработать деньги просто, надо заняться бизнесом.

Он властным жестом подозвал к себе нескольких праздно болтающихся коротышек и отдал им короткие приказания, вручив при этом несколько фертинговых купюр. Те сначала не хотели брать фертинги, но Спрутс убедил их, что это такие гарантийные чеки, приравненные к деньгам и обеспеченные недвижимостью, редко встречающимися в природе металлами, прозрачными камешками и черной грязью,38) и коротышки взялись за дело.

Для Незнайки Спрутс тоже нашел занятие: написал ему на куске газеты несколько слов и распорядился:

– Ори так, будто ты абсолютно счастлив.

Не прошло и десяти минут, как около Спрутса возникла целая торговая точка, громоздились ящики и выстроилась солидная очередь.

На возвышении стоял Незнайка и верещал:

– Самый лучший сладкий уксус из страны дураков! Скидка двадцать процентов! Последняя распродажа! Только для вас! Высочайшее качество! Скидка двадцать процентов! Передовая экологическая технология! Изысканный дизайн!

Из ближайшего магазина подручные Спрутса ящиками таскали бутылки с какой-то непримечательной жидкостью. Еще один подручный продавал их, а Спрутс стоял в сторонке и невозмутимо складывал деньги в пустой ящик. При этом он жестами подбадривал Незнайку и предлагал продержаться еще немного.

Очередь, как всегда, раздвоилась, начались конфликты. Спрутс быстро восстановил порядок, назначив надзирателей из коротышек, желавших получить одну бутылку бесплатно.

Когда осталось два-три ящика, Спрутс назначил себе заместителя, взял ящик с деньгами под мышку и, махнув Незнайке, пошел прочь.

Выбравшись из толпы, они завернули за угол и, пройдя несколько домов, примостились на лавочке в тихом дворике.

– Вот так,– сказал Спрутс, изучая новые деньги на просвет, – пятнадцать минут, и готово.

– А по сравнению с чем скидка в двадцать процентов?– спросил Незнайка.

– А ни с чем. Главное– говорить о скидке. И продавать как будто последнее. Тогда у тебя купят все, что угодно. Это называется продвижением товара.

Он принялся пересчитывать деньги и укладывать в пачки.

– Бизнес выглядит слишком просто,– усомнился Незнайка.

– Не совсем, есть тонкости,– деловито заметил Спрутс,– нужно использовать этот прием каждый раз по-новому. А впрочем, имеются и другие приемы.

– А что такое "экологическая технология"?

– Это значит, что сделано не из черной грязи, а из нормальных продуктов.– Он рассовал деньги по карманам и подытожил:

– На первое время хватит.

– Ура! Но почему мы этого сразу не сделали?

– Я не успел сориентироваться. И, кроме того, я был зол. А когда злишься или испытываешь голод, нельзя принимать решения. Кстати, можно сходить подкрепиться. Если я не ошибаюсь, мы как раз напротив того ресторана, где нас забрали в милицию. Пойдем?

– Пойдем!

Швейцар тут же вспомнил их и впустил.

– Помню, помню вас, господа! Наслышаны о ваших подвигах, наслышаны!

Спрутс и Незнайка проскользнул мимо него, недоуменно переглянувшись. Кажется, их снова принимали за Мигу и Жулио.

В зале они уселись за тот же столик.

– Стало поприличнее,– сказал Спрутс, оглядываясь вокруг.– Ого, да тут новое меню завелось.

Изучение меню повергло Спрутса в раздумье. Незнайка тоже ничего не понял. Все блюда были незнакомы и стоили умопомрачительных денег.

Подошел официант, приветливо улыбнувшись им, как старым приятелям.

– Раз видеть вас снова, господа! Вижу, что новые порядки вам не повредили.

– Нисколечки,– ответил Спрутс.– А что это у вас снова за странные блюда? "Гавайские помои"– это что?

– Это неудачный перевод, но блюдо вкусное. Берется манго, папайя, авокадо, фейхоа и прочее, нарезается мелкими кубиками, приправляется перцем, фенхелем, имбирем, ну и так далее. С этим блюдом связана гавайская легенда. В древние времена некий богатей39) возжелал построить на райских островах макаронную фабрику...

– Довольно, что-то в этом роде мы уже пробовали в прошлый раз. А пиццаэто что?

– Честно говоря, то же самое. Берется самое простое тесто, на него наваливаются куски колбасы, грибов, овощей, очистки даже можно, а сверху все поливается майонезом, кетчупом и так далее. Можно есть только в горячем виде. Остынет– как подметка становится. Да и горячее– дрянь порядочная.

– А почему вы это продаете?

– Очень популярно в стране дураков.

– Дураки это едят?

– Ну... в общем не все. Оно там дешевое считается, для бедных.

Подается с коричневой водой.

– А что это за коричневая вода?

– Просто лимонад, от которого зубы потом скрипят, кстати. Его, кажется, из черной грязи делают. Тоже популярно в стране дураков.

Реклама с обезьянами,40) лотереи. Просто культ какой-то.

– Понятно. А что тут самое дорогое? Вот "слизь с брюшка морского таракана"– почему она так дорого стоит? У нее, наверное, изысканный вкус?

– По правде говоря, гадость изрядная. Но пользуется сногсшибательным спросом.

– Почему?

– Этого морского таракана не так просто поймать. Редкая тварь.

Впрочем, есть и речные тараканы. Они подешевле. Отечественные.

– Каша есть?– спросил Незнайка.

– Есть, есть,– угодливо оскалился официант,– настоящая каша из страны дураков, сделанная из лучшего пенопласта с уксусом. Лучший уксус из страны дураков. Экологически чистая технология. А также шишбургеры, мышбургеры...

– А какая-нибудь нормальная еда...– начал было Незнайка, но Спрутс пнул его под столом. Незнайка, вспомнив, чем кончился ужин в прошлый раз, замолчал.

Спрутс выбрал из меню какие-то блюда, и официант исчез.

Поев кислой морской травы, путешественники послушали громоподобные песни из страны дураков. Они были куда громче, чем в предыдущий раз, да еще на непонятном языке.

Слава богу, хоть чай не отдавал железной дорогой, а имел цветочный запах.

Расплатившись и изрядно истощив свою первую прибыль, путешественники вышли на улицу.

– Теперь можно и о будущем подумать,– сказал Спрутс, устраиваясь на скамейке и удовлетворенно щурясь на солнце.

На том месте, где они только что торговали водичкой, уже вырос небольшой павильон, обвешанный плакатами с лозунгами, подслушанными у Незнайки. Павильон назывался "Эксклюзивным салоном" и вокруг него копошились какие-то мрачные личности, от которых прохожие шарахались, как от огня. Впрочем, мрачные привратники никого и не зазывали и даже отталкивали некоторых любопытных. Из двери выглядывал еще более мрачный тип с ружьем.

– Непонятно, на какую прибыль они рассчитывают,– лениво прокомментировал Незнайка. Спрутс, бросив на них взгляд, отмахнулся.

– Это очень просто. Эксклюзивный салон– это когда какую-нибудь дрянь продают богатеям– но теперь за бешеные деньги.

– А что они продают?

– Да ту же водичку, что и мы продавали.

– А почему богатеи покупают?

– Настоящие богатые этой дряни и даром в рот не возьмут. Даже если она лицензионная. А те, у кого завелись шальные деньги, все время пытаются что-то доказать. Например, они покупают за большие деньги то, что можно купить за маленькие и мечтают, чтобы им из-за этого все завидовали. Богатыми их за это никто не считает, они только зря выпендриваются. Ну их. Я этих супчиков на Луне насмотрелся.

– А лицензионная– это что такое?

– Долго рассказывать. В общем, то же самое, но с еще одной наклейкой. Короче чушь собачья.

Помолчали.

– Козлы!– вдруг выпалил Спрутс.

– Во-во, терпилы гнутые,– ввернул Незнайка фразу из лексикона Бубы.

– Что? Нет, ты не понял, это я твою загадку отгадал. Помнишь, в поезде? Кто пасется на лугу и называется на "ко".

– Я думал, ты про этих,– Незнайка неопределенно махнул рукой в сторону.

– А знаешь, ты правильно думал. Меня от них тошнит. Все под ноги плюются, всё по-дурацки сделано, а орут все так, будто их весь мир обидел. А мы тут только и делаем, что ищем, где переночевать, как поесть и разбираемся в разных идиотских запретах. Сплошное издевательство. Эх, скорей бы обратно, в Солнечный город!– И меня тошнит. Я тоже начал уже как они говорить. Иногда прямо помойка во рту. Самого себя слушать боюсь. Но теперь-то можно хоть зарабатывать, как на Луне. Порядки новые.

– Никакие это порядки не новые,– возразил Спрутс.– Как раньше был волшебизм, так и сейчас. Приглядись– увидишь. Думают, улицы переименовали, лозунги новые насочиняли– и все поменялось. Как бы не так! Эх, только сами себя дурачат.

– Между прочим, не козлы, а коровы,– вставил Незнайка.– Пейте дети, молоко, будете здоровы.

Опять помолчали.

– В конце концов, можно еще попробовать снова на аппарате Клепки...начал было Незнайка, но замолк. Повторять рискованную попытку не хотелось.

– Если совсем прижмет, попробуем... Ох, и вломят же мне, если мы вернемся,– задумчиво пробормотал Спрутс.

– И мне тоже.

– А тебе-то кто?

– Наши. Когда они вернутся с Марса, обязательно нас разыщут. Вот увидишь.

– А ты уверен, что они будут тебя искать?

– Конечно. А как же иначе? Мы же все друзья. Обязательно разыщут.

Хотя бы для того, чтобы всыпать мне по первое число.

– Да, и мне тоже,– помрачнел Спрутс,– но все-таки хорошо, что у тебя такие друзья.

– А какие же друзья должны быть?– удивился Незнайка.– Ты вообще слишком мрачно на все смотришь.

– Не мрачно, а прагматично. Будет лучше, если мы разыщем Грума-Гржимайлу раньше, чем нас разыщут твои друзья. Верно?

– Верно. Меня уже спасали на Луне. Тогда я довольно глупо выглядел. И еще глупее буду выглядеть, если меня будут опять спасать. Что я, маленький, что ли?

– А уж я-то более чем буду глупо выглядеть.

– Послушай, Спрутс, я расскажу всем, что ты не такой, как был раньше. Что ты перевоспитался. Наши коротышки, они добрые. Они простят тебя. Обязательно, вот увидишь. Знайка, конечно, повыступает, он вообще любит повыступать...

– А полиция Луны? Ладно, хватит об этом. Давай решать текущие вопросы. Надо прорываться в гостиницу.

Обойдя несколько гостиниц, путешественники обнаружили, что без паспортов, оставшихся в заведении Пилюлькина, их никуда не пускают, даже подделка акцента не помогла, да и с паспортами-то поселиться в гостиницу для иностранцев стоило дороговато. Впрочем, за большие деньги селили без всяких паспортов.

Спрутс уже почти решился потратить деньги, но Незнайка уговорил его еще немного поискать. Упорство было вознаграждено– в незаметном переулке они обнаружили здание, окруженное высоким металлическим забором. Заглянув в дырку и понаблюдав, Спрутс и Незнайка пришли к выводу, что это почти то, что им нужно– только это была не обычная гостиница, а спецгостиница.41) На это указывало то, что никакой вывески у гостиницы не было, и то, что за забор так просто никого не впускали. Если бы обычные коротышки вздумали в ней поселиться, то им нужно было бы подъезжать ко входу на черных машинах. Причем машины въезжали не в парадные ворота, закрытые на замок, а откуда-то сбоку.

– Это похоже на большой бредлам,– сказал Спрутс,– а они обычно проводились в заранее снятых и оплаченных гостиницах. Хорошо бы проникнуть в гостиницу, а там на нас никто внимания не будет обращать. На большом бредламе обычно не все знакомы друг с другом.

Если прикинемся своими, то будем жить бесплатно.

– А как туда проникнуть? Может, я опять изображу генерала?

– спросил Незнайка.

– А я кем буду? Ординарцем? Нет, надо просто делать все, как они.

Эх, машины нам не хватает!

– А зачем?

– Без машины не пустят.

– Ой, смотри,– показал Незнайка,– вон историк Сиропчик.

– Где? Разве это он?– Спрутс прильнул к дырке в заборе.

– Он, он,– настаивал Незнайка,– уж я нашего Сиропчика всегда узнаю.

У входа в гостиницу из очередной машины вылезал толстый коротышка в аляповатом пиджаке. Носить такие пиджаки стало в последнее время модно. Вид у них был, честно говоря, дурацкий, но поскольку их выпускал известный модельер Крыс из страны дураков, все местные коротышки, которые хотели выделиться, покупали их за большие деньги и носили с большим достоинством. То, что пиджаки называли крысиными, совершенно не сказывалось на их популярности.

Из-за этого крысиного пиджака Спрутс сначала и не узнал Сиропчика, но узнав, быстро сформировал план действий и скомандовал:

– Машина отъезжает. За мной! Перехватим ее на перекрестке.

Они побежали к светофору, и Спрутс на бегу растолковал свою идею.

Когда машина Сиропчика подъехала к перекрестку, Спрутс внезапно вышел прямо на проезжую часть и, обойдя несколько машин, дошел до нужной и постучал в окошко. Стекло немного опустилось, и Спрутс услышал:

– Те чо?

– Служба правительственной связи. Господин Сиропчик уже в здании?

– Ну. А тебе чего?

– Вы должны передать ему спецпакет.

– А почему я?

– Не перебивайте. Пакет секретный, вы не должны даже его видеть.

У вас есть допуск?

– Че? Какой допуск? Я ничего не знаю. Вы чего лезете?

– Делайте, что вам говорят. За разглашение тайны ответите по закону.

Спрутс махнул рукой Незнайке, и тот подскочил к машине, загородив дорогу. Спрутс продолжал:

– Пакет на теле этого фельдкурьера. Сейчас я вас проинструктирую, как его изъять.

– Вы че?– забеспокоился водитель, испуганно косясь на Незнайку. – Мне ехать надо, отвалите!

– Если вы будете пререкаться, изъятие может кончиться потерей курьера,прервал его Спрутс,– что вы как маленький? Доставите спецпакет, и дело с концом. Клещи у вас есть?

– Какие клещи? Отстаньте от меня! Дайте проехать машине, а то задавлю.

– Пакет должен быть доставлен только вами. Такой порядок. Кстати, уровень вашего допуска какой? Если вы прочитаете название пакета, вам придется дать высший допуск...

– Нет у меня никакого допуска! Сами везите свой пакет!

– Так не положено. Давайте клещи, будем производить изъятие.

Водитель, белый от бешенства, вышел из машины, молча затолкал Спрутса и Незнайку в машину, и, взвизгнув колесами, машина развернулась.

За окнами промелькнули забор, поднимающийся шлагбаум, охранники с автоматами и машина, описав круг вокруг фонтана, едва не въехала в стеклянный подъезд. Путешественники выскочили из машины, не дожидаясь, пока дюжий водитель их вытолкнет, и нырнули внутрь, не обращая внимания на охрану у дверей. Впрочем, и охрана не удостоила их вниманием, полагая, как и рассчитывал Спрутс, что на такой машине приедет "кто надо". Только самый бдительный охранник спросил у водителя:

– А это что за супчики?

– Козлы какие-то. Правительственная связь. Спецпакеты у них какие-то. В секретики все играют, тьфу!

– Вот ведь развелось дармоедов, когда же это кончится, – посочувствовал охранник.

Внутри Спрутс, убедившись, что первый барьер преодолен, занялся поиском каких-то баджей.

– Это среднее между значком и визитной карточкой. Полезная вещь,объяснил он Незнайке,– нацепишь– и никто не пристает. Найдем– будет у нас и ресторан, и ночевка.

Баджи нашли их сами.

– Вы от какой партии?– спросил коротышка из-за столика с табличкой "Регистрация политических партий, движений и объединений".

– Мы... это... из межреберного возбуждения... ой нет, из межличностного... ой, нет, из межрегионального возрождения, – выдавил, наконец, из себя Незнайка.

– Ваши уже прошли, догоняйте,– коротышка выдал им две маленькие таблички на прищепках и ключи от номеров,– Имена сами впишите.

Конференц-зал на седьмом этаже. Там уже началось.

***

Поблуждав по гостинице и освоившись, путешественники заглянули на собрание, ради которого вся катавасия и затевалась. Собрание было в разгаре, зал был битком набит и путешественники с трудом нашли себе места в последнем ряду.

Сиропчик завершал свое выступление. Путешественники застали самое окончание:

– ... страна на грани катастрофы! Но не будем отчаиваться.

Говорить и думать уже поздно, не время сейчас устраивать из страны дискуссионный клуб. Надо засучить рукава и работать!

Ему долго хлопали, он раскланивался. Его место занял коротышка в очках, которого Незнайка и Спрутс тоже встречали в сумасшедшем доме.

– Мы прожили столько лет под игом ужасной парфии. Сейчас ее не стало. Наступила свобода. Теперь у нас все получится и, наконец, наступит чудо. Правда, в наследство нам досталась разоренная экономика. Парфия разрушила страну до самого основания. Но я верю, что в этом году наступит коренной перелом. Все будет хорошо. А для этого мы должны взять кредит у каких-нибудь банкиров в стране дураков. Пока те будут ждать возврата денег, можно будет либо что-нибудь продать, либо взять кредит у других банкиров из страны дураков и расплатиться с первыми дураками. И так далее. Главное – вовремя отдавать долги, поддерживать то, что называется кредитной историей, а там рано или поздно произойдет чудо.

Ему возразил коротышка мрачного вида и плотного телосложения.

– В принципе я согласен с уважаемым оратором, однако, я вынужден снова заметить, что все разговоры о парфии– это газетные сплетни, распускаемые безответственными журналистами, претендующими на истину в последней инстанции и желающими очернить новое руководство в глазах народа. Никто не давал им такого права, никто! А что касается денег, то, конечно, их нужно брать в стране дураков, но брать нужно много, тогда и отдавать будет не обязательно. Чем больше мы возьмем, тем больше дураки нас беречь будут.

Зал одобрительно загудел.

Потом выступил толстый коротышка, чем-то похожий на раздобревшего Авоську из Цветочного города. Он сказал:

– Вся прежняя верхушка не умеет управлять по-новому и большинство населения не умеет работать в новых условиях. А история сейчас требует хозяина– того, кто умеет сохранить и сберечь. Динамичная личность, не боящаяся рисковать и умеющая преодолевать трудности.

Да-да, господа, я говорю о тех, кого мы называли преступниками. Но не тех, кто грабил и убивал, а тех, кто раньше нас осознал принципы экономической свободы. Ни для кого не секрет, что при прежнем режиме в тюрьмах вместе с закоренелыми подонками у нас содержались все те, кто не мог спокойно смотреть на разбазаривание национальных богатств и умел вопреки идиотским законам сохранять и приумножать. Только они могут сейчас стать настоящими хозяевами, нравится это кому-нибудь или нет. Лично я знаю нескольких таких коротышек, которые задыхались в затхлой атмосфере прежнего строя, вынуждены были скрываться и подвергались преследованиям. Мы помним, как все неудачи в стране неумейки из прежней администрации списывали на Мигу и Жулио, то и дело сваливали на них собственную бесхозяйственность! Короче, если мы отдадим власть коротышкам, которые были осуждены прежним режимом за экономические преступления, то мы будем иметь готовых опытных управляющих, прошедших суровую школу жизни. Опыт страны дураков нам все равно не годится, воспитывать с нуля управляющих слишком долго и дорого. Да и кого нам дураки воспитают? Тех же дураков. Так что мое предложение, я думаю, самое оптимальное в нынешней обстановке.

Страна на грани катастрофы, и мы не можем себе позволить рассуждать и предаваться бесплодным фантазиям и экспериментам, из которых еще неизвестно что получится. Надо работать, как говорил коллега Сиропчик, а не болтать языком.

Речь понравилась, и зал снова одобрительно загудел.

Незнайка же, сложив руки рупором, спросил:

– А подумать, прежде чем что-то делать, разве не нужно?

Присутствующие начали озираться, однако Незнайку не засекли.

Несмотря на шум, Авоська также услышал вопрос.

– Узнаю, узнаю, знакомые мотивы. Уж не старый ли наш знакомый Грум-Гржимайло вернулся из страны дураков, чтобы опять попаяцничать, поюродствовать, поерничать и покликушествовать? Эмоции и амбиции, прикрывающую твою оголтелую тягу к власти, здесь не помогут. Мы не можем себе позволить тратить время на кабинетную болтовню и теоретизирование...

– Да хватит с ним пререкаться!– закричал кто-то с места, но оратор, очевидно уязвленный замечанием Незнайки до глубины души, продолжал:

– И вот, что я тебе скажу– ты уж не обижайся, дорогой Грум-Гржимайло, да не прячься же, все равно я тебя вижу. Это ты просто от своей обиды говоришь. Ты хоть что-нибудь в жизни сделал?

Болтун ты несчастный...

Окончание речи потонуло в аплодисментах.

Новый оратор, похожий на толстенького Небоську, заявил:

– Прежний режим, конечно, был неправильным, но он опирался все-таки на специалистов. Конечно, правящая верхушка, изолгавшаяся и запутавшаяся, не заслуживает прощения, но она опиралась на аппарат власти, на профессионалов, которые сами по себе не задавали тона в политике, а исполняли приказы. Чего греха таить, мы все понимаем, что эти люди участвовали в преступлениях прежнего режима только по долгу службы, в силу сложившегося порядка вещей, а вовсе не потому, что они патологически вороваты. Эти люди, я не сомневаюсь, хотят и готовы работать. С нашей стороны было бы глупо отказываться от их опыта, знаний и профессиональных навыков. Аппарат, он и есть аппарат, машина. Надо только правильно пользоваться, и тогда он будет работать как надо. Разве кто-нибудь из вас откажется от автомобиля, только потому, что кто-то ездил на нем по грязи? Надо его только помыть, подкрасить, если требуется, и он будет как новый.

Оратора наградили долгими аплодисментами и криками с мест "Правильно!", "Да здравствует национальное согласие!" и "Да здравствует мудрая политика Авоськи-Небоськи!".

Когда аплодисменты стихли, на сцену вышел милиционер Цветик.

Одет он был не в милицейскую форму, а в разукрашенный звездами балахон и выглядел довольно экзотично. Еще экзотичнее была его речь, почти сплошь состоявшая из нецензурных выражений, от которых Спрутс и Незнайка с непривычки покраснели. Остальные коротышки, однако, не обнаруживали признаков смущения и слушали с благосклонной рассеянностью. Если исключить ругательства, речь Цветика сводилась в следующему:

– Я, бывший мент, услышавший однажды голос истины, бросил свои греховные ментовские занятия и призываю вас последовать моему примеру. Здесь я представляю Церковь Взаимного объединения. Мы должны покаяться в своих грехах и проложить дорогу к храму. Пока мы делаем глупости и грешим, чуда не происходит. Если же мы покаемся, то Бог нас простит, а если будем совершить праведные поступки, то простит еще большее количество грехов, а если мы дадим деньги Церкви Взаимного объединения, то тогда чудо произойдет просто с реактивным свистом. Покайтесь, братья!

Публика сначала вяло реагировала на призывы Цветика, но потом завязалась дискуссия о духовности, непонятности и непредсказуемости, начались прения, и каждый выступающий сыпал в шляпу Цветика все более щедрые пожертвования. Непредсказуемость, по словам выступающих, была самым ценным свойством, выгодно отличающим местных от дураков-иностранцев. Посыпались анекдоты о непредсказуемости, публика заметно развеселилась.