Текст книги "Незнайка в Совке"

Автор книги: Камиль Мусин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Статуи были стоячие, сидячие, лежачие, одиночные, двойные и групповые. Незнайка с удивлением обнаружил статую охотника Пульки и его собаки Бульки, а Спрутс опознал в одной из статуй негодяя Крабса. Крабс был действительно очень похож на себя, но в руках почему-то держал побеленный известкой барабан.

Поплутав среди статуй, они выбрались на обширную площадь, заполненную народом.

Шел митинг– мероприятие, на котором коротышки собираются толпой и выслушивают так называемых ораторов. Ораторы орали, полностью оправдывая свое название. Их речи состояли из мешанины слов про оголтелых молодчиков и грядущие катастрофы. Упоминались также Мига и Жулио, известные злодеи и вредители. Часто также упоминались какие-то деятели, которые претендовали на истину в последней инстанции, а также загадочные ортодоксы и обскуранты всех мастей. К нехорошим "определенным кругам" явно присоединились еще более неприятные "деструктивные силы", которые "размахивали жупелом".

Было похоже, что ораторы зачитывают наизусть фрагменты газетных статей. Из прослушанных выступлений путешественники поняли, что то ли произошел, то ли вот-вот произойдет государственный переворот.

Судя по всему, переворотом здесь называли выдвижения диких племен вооруженных коротышек из каких-то "мест постоянной дислокации" в места, где эти вооруженные коротышки будут непременно создавать аборигенам неудобства. О том, что это именно дикие племена, говорили их неестественные названия: спецназ, ведеве, собры, омоны, рубопы и так далее. Различались племена ритуальной одеждой и боевой раскраской лица. Эти племена портили дороги, по которым проходили, затевали перестрелки в людных местах, устраивали обыски в неожиданное время, а в более миролюбивом настроении просто мешали всем и вымогали деньги. Разговаривать с ними было бесполезно, поскольку они подчинялись только своим вождям, с которыми тоже бесполезно было разговаривать, поскольку те починялись только высшим руководителям страны. Или не подчинялись, что, кажется, на этот раз и произошло.

Толпа шумно встречала и провожала каждого оратора, но нельзя было понять, приветствует ли она их или же осуждает.

В центре площади стояла целых две здоровенных статуи– Всезнайка и рядом с ним коротышка поменьше, примерно по грудь Всезнайке.20)

Одна рука Всезнайки лежала на голове этого коротышки, а другая указывала куда-то вдаль. Коротышка тянулся на цыпочках и смотрел туда, куда указывала Всезнайкина рука.

– А, это, очевидно, Жиров,– опознал сообразительный Спрутс статую поменьше. Произнес он это слишком громко, отчего стоявший рядом местный коротышка обернулся и сказал:

– Да, это великий Жиров и величайший его друг Всезнайка.

Спрутс покосился на него и хотел было уйти, но местный загородил ему дорогу:

– А можно посмотреть ваши паспорта?

– Да, пожалуйста,– с деланным равнодушием сказал Спрутс и протянул паспорт, билет на поезд, гарантийный талон, сертификат о натурализации, справку о выписке из гостиницы города Всезнайска и все остальные документы, какие нашлись. Незнайка достал свои.

Местный коротышка в ответ с дружественной улыбкой протянул свою увесистую пачку, содержащую, кроме всего прочего, некие разноцветные талончики с надписью "на одно лицо", справку из какого-то жека и подробную справку о состоянии здоровья.

Некоторое время Спрутс и местный коротышка, напряженно сопя, "знакомились". Незнайка по-своему изображал абсолютное спокойствие блаженно щурился по сторонам, но все же избегал наткнуться взглядом на памятник. Спрутс исподлобья наблюдал, как местный мял бумагу, просматривал водяные знаки и тер пальцами печать. Наконец он возвратил Спрутсу всю пачку:

– Ага, значит вы иностранцы.

– Да, мы тут впервые,– уклончиво ответил Спрутс, недоумевая, где же в документах отражено их иностранство.

– Что же, тогда, слушайте. Двойная статуя Всезнайки-Жирова имеет высоту 150 метров. Это третья по величине в мире статуя Всезнайки и самая высокая двойная статуя. Общий вес статуи с постаментом– 130 тысяч тонн. Фигура Жирова ровно в 1,4141 раза меньше статуи Всезнайки, и обе они сделаны из единого куска вулканического базальта. Перевозка статуи от места ее изготовления заняла 5 месяцев. Постамент выполнен с использованием 250 известных сортов мрамора...

– А зачем?– спросил Незнайка, прервав поток идиотских чисел.

– Что зачем?

– Зачем в 1,4141 раз меньше?

– Это особое гармоническое сочетание,– объяснил местный коротышка,золотое сечение. Отношение стороны прямоугольника к его диагонали.

Незнайка задумчиво закатил глаза и начал что-то прикидывать в уме. Сведения из математики, физики и прочих наук, беспорядочно нахватанные из разных книг, перемешались в его голове в пеструю кучу. Местный коротышка воспользовался его замешательством и продолжил вещать:

– Двойная статуя Всезнайки-Жирова венчает архитектурно – скульптурный ансамбль города. Система радиальных улиц, расходящаяся во все стороны от площади Всезнайки-Жирова, позволяет видеть статую из любой точки города.

– Простите, пожалуйста,– снова влез Незнайка,– я не понял насчет прямоугольника. Насколько мне известно, отношение диагонали к стороне прямоугольника определяется законом... законом... Архимеда!

Местный замолчал и любезная улыбка поползла с его лица прочь.

Спрутс наступил Незнайке на ногу еле слышно прошептал:

– Теоремой Пифагора, заткнись.

Но было поздно. Местный коротышка метнул взгляд на Спрутса и вдруг громко потребовал:

– А ну-ка, предъявите свой паспорт!

– Я же только что показывал.

– Предъявите, предъявите. И не вздумайте убегать– хуже будет.

На них начали оборачиваться. Незнайка не успел и глазом моргнуть, как вокруг их окружила толпа горожан. Все они смотрели сурово и перешептывались, кивая на Спрутса и Незнайку. Спрутс дрожащими руками достал паспорт, но не отдал его, и пролепетал:

– Вы не имеете права...

Лучше бы он это не говорил. В толпе раздалось невнятное гудение, среди которого можно было расслышать слово "иностранцы", сказанное таким тоном, будто Спрутс и Незнайка были опутаны змеями.

Сквозь толпу протиснулся деловитый милиционер и взял из рук Спрутса паспорт. Пролистав его несколько раз, покрутив так и этак, милиционер вдруг резким голосом спросил:

– Ваше настоящее имя?

– Спрутс... то есть Прутковский... то есть...

Милиционер снова внимательно пролистал паспорт. Спрутс занервничал:

– Отдайте...

Паспорт милиционер не отдал, но посмотрел на Спрутса так, что тот отдернул протянутую руку.

– Где проживаете?

– В Брехенвилле.

– Где-где?

– Это на Луне. Там.

Спрутс кивнул на небо и сделал слабую попытку улыбнуться.

Милиционер не стал даже смотреть вверх. Тем временем коротышка-гид подтолкнул милиционера и, указав на Незнайку, громко шепнул:

– Этот тоже. Второй.

Незнайка уже достал свой паспорт и тут же сунул его милиционеру. Тот внимательно изучил его, затем, сложив паспорта в свою планшетку, спросил Незнайку:

– Где проживаете?

– В Цветочном городе. Я хочу сказать...

– Отвечайте на вопросы. Потом поговорите. Где этот Цветочный город?

– Ну, это не город. Вроде поселка. Деревня.

– Ладно. Разберемся. С какой целью прибыли в город Жиров?

– Ну, это... как бы вам сказать... научный интерес.

Толпе это не понравилось. Снова пробежал враждебный шепоток.

Милиционер вдруг рявкнул на Спрутса:

– Почему назвались чужим именем?

– Я... оно не чужое... то есть...– пробормотал Спрутс.

Плотоядные улыбки поползли по лицам граждан. Толпа притихла.

Милиционер снова спросил, глядя как бы сквозь Спруста:

– Где проживаете?

– В Брехенвилле. На Луне.

– А если подумать?

– Он действительно с Луны,– сказал Незнайка.

Толпа загудела: "Да чего тут рассусоливать", "Шпионы, ясное дело", "Отвести куда надо, там разберутся", "Изолгались, подонки" и даже "Отечество в опасности".

Милиционер одним взмахом руки восстановил тишину и произнес успокаивающим тоном:

– Мы разберемся. Это, скорее, сумасшедшие. На шпионов не похожи.

Но мы разберемся.

Это заявление разрядило обстановку и развеселило местных коротышек. Толпа снова загудела: "Психи, ясное дело", "Надо "скорую"

вызвать", "Тоже сказал– теорема Пифагора", "Ученые еще нашлись".

Толпа быстро разошлась, приехала "скорая", в которую запихали Спрутса. Незнайку, однако, никто не тронул, но в санитарную машину не пустили.

Машина, отвратительно воя и квакая, рванула с места.

Машина, отвратительно воя и квакая, рванула с места.

Господин Спрутс, оставшись без Незнайки, впал в злобное отчаянье. Он не мог ничего видеть в окно, но соскучиться не успел.

"Скорая" проехала совсем немного и остановилась. Два дюжих санитара препроводили Спрутса в здание с решетками на окнах. Никаких вывесок на двери, в которую его ввели, не было, из чего Спрутс заключил, что его привезли в спецучреждение. В спецучреждении Спрутса запеленали в рубашку с длинными рукавами, рот заткнули кляпом, а глаза завязали.

Он начал брыкаться, за что его слегка оглушили.

Когда вынули кляп и развязали глаза, Спрутс увидел, что находится в комнате без окон, украшенный устрашающими плакатами из жизни вредных насекомых.

Кроме Спрутса в комнате находился очкастый коротышка в белом халате и белой медицинской шапочке. Из кармана халата торчал стетоскоп. Коротышка что-то писал, поглядывая на Спрутса совсем как капитан Цветик, который выдал Спрутсу паспорт с ошибкой. Вспомнив об этой ошибке, Спрутс невольно передернулся. Заметив его движение, доктор сказал:

– Здравствуйте, я доктор Пилюлькин. Успокойтесь, вам здесь ничего не грозит. Как вас зовут?

– Спрутс.

– Да вы успокойтесь. Итак, вас зовут Спрутс, а живете вы?..

– На Луне. В городе Брехенвилле.

– Очень хорошо. Так и запишем. Вы только не нервничайте.

– Я и не нервничаю.

– Нервничаете, я же вижу. Не заводитесь. А почему вы покинули Луну? Вообще, расскажите мне о Луне.

– Это долгая история.

– Ничего, время у нас есть.

– Развяжите меня. Мне неудобно сидеть.

– Это оттого, что вы нервничаете. Хорошо-хорошо, не хотите рассказывать сейчас, поговорим потом, когда вы успокоитесь.

– Да я спокоен,– буркнул Спрутс, чувствуя нарастающее раздражение.

– Не пытайтесь меня обмануть, я же доктор. Вы очень возбуждены.

– Да нет, я абсолютно спокоен.

– И не стоит так заводиться из-за того, что я спросил, откуда вы родом. С Луны так с Луны.

Спрутс промолчал, но больше потому, что от бешенства у него свело челюсти. Пилюлькин записал свои заметки, затем спросил:

– А какое сегодня число?

– Не помню.

– Очень хорошо. Спокойнее, спокойнее... А какой сегодня месяц?

– Какая разница?

– Очень хорошо! Замечательно! А какой год?.. Ладно-ладно, можете не отвечать. Замечательно! Я советую вам отдохнуть у нас. Питание хорошее, персонал предельно предупредительный, общество очень культурное.

– А я не хочу.

Пилюлькин горько усмехнулся:

– Вы что, не слушаете меня? Я же сказал, у нас очень культурное общество. И кормят хорошо.

– Я не сомневаюсь, что общество культурное. И рад, что хорошо кормят. Но мне тут нечего делать. Я здоров, я попал сюда по ошибке.

– Вполне возможно, что вы попали сюда по ошибке, но все-таки вам лучше будет немного отдохнуть у нас. Вы, разумеется, здоровы, однако вы испытали сильный стресс и сейчас не вполне адекватно реагируете на меня, на мои вопросы и... вообще. В душ, затем в общую палату.

Последние слова были адресованы санитарам.

Оставшись один, Незнайка сначала обалдел, а затем обратился к милиционеру:

– Э-э, послушайте, а как же я?

– Что– вы?– спросил милиционер.

– Моего друга увезли...

– Ну и что?

– Ну я просто хотел сказать, что я тоже...

– Не морочьте мне голову,– отмахнулся милиционер и повернулся, чтобы уйти, но Незнайка схватил его за рукав.

– Я только хотел сказать, что если моего друга увезли, то и мне туда же надо.

– В сумасшедший дом?– удивился милиционер,– Не мешайте работать.

Он вырвался и пошел к милицейской машине.

Незнайка догнал его, когда он уже закрывал дверцу. В машине было еще несколько милиционеров, которые с любопытством глазели на Незнайку.

– Ребята, отвезите меня в сумасшедший дом как можно скорее!

– попросил Незнайка. Ему было страшно оставаться одному в незнакомом городе без надежного и решительного Спрутса.

– А ты что, сумасшедший?– засмеялись менты.

– Ну вы же только что видели... Вот ваш товарищ видел...

– Пешком дойдешь,– прервал его один из них.– Вон он там, за углом.

Машина умчалась.

Незнайка двинулся в указанном направлении и свернул за угол.

Пройдя вдоль длинного бетонного забора, он дошел до массивных железных ворот и постучал. В воротах открылось маленькое окошко, откуда спросили:

– Чего надо?

– Моего друга привезли сюда...

– Посещения запрещены.

Окошко захлопнулось. Незнайка постучал снова. Окошко открылось.

– Ну чего еще?

– Пустите меня...

– Запрещено. Здесь могут находиться только персонал и больные.

– Но мне очень надо внутрь...

– У вас есть направление?

– Нет. То есть есть. То есть я не знаю, что это такое. А что это?

Окошко снова захлопнулось. Незнайка снова постучал.

– Послушайте...

– Опять вы? Я сейчас милицию вызову.

– Бесполезно. Они не хотят со мной связываться.

– У вас что, не все дома?

– Конечно. И я хочу попасть к вам на лечение.

– Не морочьте мне голову,– отозвался голос за дверями. Окошко захлопнулось, и на стук Незнайки больше не открывалось.

Незнайка погрустнел. Он не знал, как найти ночлег в городе Жирове, и к тому же ему никак не хотелось расставаться со Спрутсом.

Немного погрустив, он все-таки пришел к выводу, что грусть делу не поможет, и возобновил атаку.

Он принялся кидать камни через ворота, игнорируя угрозы вызвать милицию. Для пущего эффекта он лаял собакой и мяучил котом, но в сумасшедший дом его не пускали, хотя обзывали из-за ворот психом.

Вскоре Незнайка снял осаду и решил применить другую тактику.

Побродив по окрестным улицам, он обнаружил отделение милиции.

Покопавшись в ближайшей помойке, он вырядился в живописное старье, обмотался, наподобие ремней и портупей, разными тряпками, прицепил дощечки в качестве погон, а в руки взял поломанный скворечник.

В таком виде он смело вошел в отделение, отстранив ошалевшего дежурного.

– Я – генерал Незнайко!– заявил он с порога.– Проводится операция "Дурдом". Весь личный состав поступает в мое распоряжение. Молчать!

И так далее...

Пилюлькин заполнял бланки, на которых писал "вялотекущая шизофрения"21) и прочие ученые слова, но тут дверь открылась и ввели нового пациента. Одет он был так, словно служил пугалом, а в руках держал скворечник.

– Пилюлькин?– с ходу заорал новичок.– Это же я, Незнайка!

– Что у него?– спросил Пилюлькин у санитаров.

– Какой-то генерал. Привел сюда целое отделение милиции, и они чуть было не вышибли ворота.

– Да это же я, Незнайка!– кричал Незнайка, но встретив непонимающий взгляд доктора, осекся. Видимо, с Пилюлькиным вышла такая же петрушка, что и с Цветиком и с Пачкулей. А раз так, приходилось разыгрывать сумасшедшего.

– Я великий генерал Незнайко!Я кавалер всех орденов! Я простой солдат всех войн! У меня к вам секретное дело.

– Оставьте нас,– велел Пилюлькин санитарам,– располагайтесь, генерал.

Он встал, вытянулся по стойке "смирно" и оправил свой белый халат. Потом зачем-то задернул занавески на окнах и подровнял на столе папки с бумагами.

Незнайка героическим усилием подавил в себе приступ хохота.

Мало того, что милиция безоговорочно поверила в то, что он генерал, но и даже врач-психиатр, кажется, не понял юмора. Ну что ж, тогда будем играть в генерала до конца. Незнайка расселся в кресле Пилюлькина, взгромоздил на его бумаги грязный скворечник и заявил:

– Нужно освободить агента Спрутса.

– Кто это?

– Его должны были сегодня привезти сюда. Наш космический агент.

– А, помню, помню. Это который с Луны.

– Он не мог сказать вам всего. Это совершенно секретная спецоперация. Зреет государственный переворот. Удар будет нанесен с Луны. Высадятся зеленые человечки. Агент Спрутс должен быть немедленно освобожден!

– Да, разумеется, я сейчас же отдам распоряжения.

Пилюлькин поговорил с кем-то по телефону.

– Сейчас он в санобработке, но я распорядился. Кстати, он выглядел как настоящий сумасшедший. Просто клинический случай, все симптомы вялотекущей шизофрении. Она, знаете ли, иногда ускоряет свое течение.

– Это маскировка.

– Надо же, а я-то был совершенно уверен! Он не помнил, какое сегодня число, а это вернейший признак! И он так натурально нервничал!

– Он не мог открыться. Враги повсюду.

– Враги? Гм, а действительно! Сегодня, например, кто-то пытался проникнуть на территорию больницы и кидался камнями через забор. Мы думали, что это какой-то идиот, еле от него избавились.

– Это и есть враги. Они следят за нами. Кольцо сужается.

– Да-да, я сейчас распоряжусь...

Тут вошел санитар и, склонившись к уху Пилюлькина, что-то зашептал. Лицо Пилюлькина вытянулось, затем помрачнело.

– Милиция не подтвердила ваших полномочий, генерал Незнайко, или как вас там. Они только что проверили и предупредили нас.

– Ну еще бы,– парировал Незнайка, указав при этом на скворечник операция же сверхсекретная.

– Ага, это мы уже слыхали. Где милиция?

– Они умотали,– ответил санитар,– сказали, что не хотят связываться.

Незнайка бросил в санитара скворечник. Пилюлькин побледнел от злости.

– Убирайтесь.

– Не-а,– протянул Незнайка,– разрывая на мелкие кусочки плакат о неотвратимости заболевания педикулезом,– освободите Спрутса или оставьте меня с ним.

– Вы находитесь в серьезном учреждении. Я не позволю устраивать здесь балаган! А ну-ка, вон из моего кресла. Выведите этого придурка,– велел Пилюлькин санитару.

Санитар потянулся к Незнайке, но тот истошно заорал:

– Я великий генерал Незнайко! Я заслуженный пенсионер! Я простой солдат всех ваших партий! Я инвалид всех ваших войн! А ну-ка, рядовой, какое сегодня число?

– Чего?– спросил санитар, покосившись на Пилюлькина.

– Мартобря-жукобря, дрянадцатое, день всех тупых,– продолжал голосить Незнайка.

– Ну хорошо,– устало сказал Пилюлькин,– посидите у нас, если вам так угодно. Со своим Спрутсом или как вы его там назвали. А завтра я найду на вас управу. Будете знать, как прикидываться идиотом.

***

Незнайку втолкнули в палату, дав такого крепкого пинка, что он вылетел на середину комнаты и шлепнулся. Дверь за ним с лязгом захлопнулась.

Когда Незнайка встал, он обнаружил, что рядом с ним на табуретке сидит Спрутс в смирительной рубашке и с кляпом во рту. Он был красный как свекла, мычал и бешено вращал глазами. Палата была довольно просторная, вдоль стен стояло множество коек, на которых располагались сумасшедшие. Они тихо переговариваясь, разглядывая Спрутса. Вид у них был довольно мирный, только один смотрел нагло и плевал на пол рядом с кроватью.

Незнайка освободил Спрутса и отступил, опасаясь, что Спрутс разнесет все вокруг. На лицах сумасшедших промелькнул испуг, некоторые попрятались под одеяла.

Однако Спрутс, размяв затекшие руки и ноги, первым делом вежливо поблагодарил Незнайку. Злоба его прошла, уступив место сосредоточенности.

– Как ты сюда попал, Незнайка?

Незнайка рассказал свою историю.

Спрутс криво усмехнулся:

– Да, глупо до смешного. Но все равно я тебе рад. Вдвоем, конечно, веселей. Легче будет отсюда выбираться.

– А они на нас не нападут?– шепотом спросил Незнайка, покосившись на обитателей палаты.

– Посмотрим. Мне они пока казались смирными.

Их переговоры, однако, не остались не услышанными.

Один из сумасшедших, толстенький и приятно улыбающийся, нахлобучил на голову треуголку с кокардой, приблизился к путешественникам и сказал:

– Приветствуем вас, коллеги. Вижу, вы тут впервые. От имени старожилов этого заведения имею честь сообщить, что вам тут ничего не угрожает. В смысле, в этой палате. Не правда ли, друзья?

Сумасшедшие согласно закивали.

– А если вы будете следовать правилам этого заведения,– продолжил коротышка в треуголке,– то будете как сыр в масле кататься.

– Это какие правила?– спросил Спрутс.– Я тут прочитал на стене, что все запрещено или что-то в этом роде.

– Это все ерунда,– отмахнулся коротышка в треуголке– на правила можно не обращать внимания. Ну что из того, что все запрещено? По всей стране все запрещено– и ничего, живут все как-то. Главное правило состоит в том, что Пилюлькин пишет диссертацию по психиатрии, а мы у него подопытный материал. Если ему подыгрывать, и делать вид, что его теория оправдывается, то он будет доволен и скажет санитарам, чтобы они нас не тревожили.

– А диссертация– это что?

– Это такая научная статья, за которую Пилюлькина будут уважать другие психиатры. Вкратце его идея сводится к тому, что все люди сумасшедшие в разной степени и каждого можно засадить в сумасшедший дом.

– Узнаю Пилюлькина,– хихикнул Незнайка.

– Как же тогда подыгрывать?– удивился Спрутс,– Сумасшествие изображать?

– Вот этого как раз не нужно, он этого очень не любит. А уж настоящих сумасшедших терпеть не может. Они неуправляемые. Ему легче работать с теми, у которых сумасшествие еще не зашло далеко.

– Это точно, терпеть не может,– усмехнулся Незнайка,– я сюда с трудом пробился. Пришлось мяучить и лаять, камнями кидаться, а потом прикинуться генералом.

– Вы с этим не шутите, санитары побить могут,– сказал коротышка в треуголке.– Просто нужно с ним во всем соглашаться, но только не совсем явно, чтобы он не заподозрил. Мы вас научим, это не сложно.

Он нам все время дает свою диссертацию переписывать– мы ее уже наизусть выучили. Там все наши роли прописаны. Я, например, все время хожу в треуголке. Правда, у нас тут традиция, что треуголку носит тот, кто выступает с докладом, но это неважно, она считается моей. А вот коллега Дзурилла все время плюет на пол. Он постоянно убеждает Пилюлькина, что, мол все разрешено, даже целую теорию сочинил, недаром философ. Пилюлькину это очень нравится, он отдельную главу в диссертации этому посвятил...

– Постойте-постойте,– прервал его Спрутс,– так вы, выходит, вовсе не сумасшедшие?

– Разумеется, нет!– хором закричали все, кое-кто даже обиженно.

– Кто же вы? Философы?– спросил Спрутс, в недоумении вытаращив глаза.

– Не все,– ответил владелец треуголки,– я, например, историк.

Меня зовут...

– Сиропчик!– опознал его Незнайка,– Сахарин Сахариныч!

– Вы угадали! Вероятно, вы читали мои книги. Приятно, черт возьми, что тебя узнают! А коллега Ворчун– социолог. А вон там, у окна, политолог. Дальше у нас литературовед, обществовед, опять же Дзурилла, философ фигов... Да хватит плевать-то! Кончай эту достоевщину, свои же кругом. В общем, лучшие умы нации. А это вот Каменюшкин, наш скульптор. Это он создал замечательную статую Всезнайки и Жирова.

Вперед выступил коротышка с длинными волосами и одетый в непонятного покроя хламиду. Даже в больнице он не прекращал работы, пальцы его безостановочно лепили из хлебного мякиша разные фигурки.

Он церемонно поклонился.

– Очень приятно,– ответил Спрутс с таким же вычурным поклоном, – мы Спрутс и Незнайка, мы... мы вроде как путешественники.

– Ну как вам моя работа? Вы, вероятно, видели ее. Согласитесь, производит впечатление?

– Умопомрачительное, – ответил Спрутс.

– Статуя возведена по уникальному проекту с применением всех известных сортов мрамора...

– Спасибо, нас уж просветили,– вежливо прервал его Спрутс, – примите наши уверения в совершеннейшем почтении и искреннем восхищении вашим талантом.

– Мне очень лестно,– Каменюшкин состроил кокетливую гримасу пресыщенного похвалами творца.– Но вам же, как путешественникам, нужно знать малоизвестные факты, не правда ли? Например, знаете ли вы о том, что на голове Всезнайки в городе Всезнайске скапливается лед, так как находится в холодных слоях атмосферы?

– Еще бы не знать, нас этим льдом чуть не убило,– сказал Спрутс.

– Тогда я вам расскажу про особенности двойной скульптуры Всезнайки-Жирова. В голове фигуры Жирова мною размещен кинозал, плавательный бассейн, зимний сад и специальная смотровая площадка, с окнами в виде глаз Жирова, чтобы смотрящий мог видеть, куда Жирову указывает Всезнайка.22) В голове же Всезнайки...

– Спасибо, спасибо,– отмахнулся Спрутс,– это мы тоже слыхали. Как же так получается, что вы, такие умные, а в дурдоме сидите?

– А тут хорошо,– сказал Каменюшкин,– к тому же для наших творческих профессий весьма полезно иметь репутацию сумасшедшего.

Сумасшедшему многое позволяется из того, что всем остальным запрещено. Вот вас бы точно побили, если бы не приняли за психов.

– Да уж,– Спрутс вспомнил, как резко переменилось настроение толпы, когда милиционер объявил его сумасшедшим.

– Здесь собраны лучшие умы общества, интеллигенты, и я считаю, что мне оказана высокая честь находиться здесь,– скромненько заявил Каменющкин.

– Однако,– пробормотал Незнайка, исследовавший во время разговора решетки на окнах,– чего хорошего, раз вы тут заперты?

Интеллигенты дружно засмеялись. Но Каменюшкин, словно дирижер, махнул рукой, и воцарилась тишина. Интеллигенты, правда, продолжали давиться от хохота, а сам Каменюшкин не смог скрыть играющую на губах улыбочку.

– Действительно, у каждой двери дежурит санитар, отвечающий за то, чтобы через вверенную ему дверь никто без разрешения не входил и не выходил. И территорию они охраняют согласно плану, метр за метром. Муха не пролетит. Но кто этот план нарисовал? Ясное дело, не Пилюлькин!

– А кто же?

– Не догадываетесь? Кому еще можно поручить перерисовать план здания так, чтобы всем санитарам было понятно? Ну, теперь догадались? Конечно, архитектору.

– Постойте, постойте,– задумался Спрутс,– раз план перерисовываете вы, то можете перерисовать его как угодно?

– Точно!– Все снова засмеялись, а Каменюшкин продолжил:– Вот я одну дверь и не нарисовал. Ее никто не охраняет. Мы ее даже в оранжевый цвет покрасили, все равно санитары не обращают на нее внимания.

– И она что, открыта?– хором спросили Незнайка и Спрутс.

– Конечно. Кстати, пора проветрить помещение,– и Каменюшкин пошел к оранжевой двери в глубине палаты и открыл ее. Потянуло вечерней прохладой из больничного парка.

– И мы можем уйти?

– Конечно! Мы иногда домой ходим, не сидеть же тут все время, как психам!

– Так чего же вы?..– спросил Спрутс.

– А чего суетиться-то? Тут кормят, поят, обстирывают. Процедуры всякие приятные. Пилюлькин всякие интересные истории рассказывает про настоящих психов и про психологию. Общество образованное. Вот сейчас ужин будет. А потом спать. Не торопитесь. Вам же все равно ночевать негде, правильно?

В подтверждение его слов об ужине открылась дверь и здоровенный санитар втолкнул столик, уставленный тарелками с манной кашей.

Незнайка встревожено покосился на открытую в сад дверь, но санитар, скользнув по ней равнодушным взглядом, вышел.

– Вот так,– прокомментировал Каменюшкин,– раз это не его участок, то тут может все, что угодно, происходить. Он же за эту дверь не отвечает.

– Н-да-а,– протянул Спрутс.– Поесть, однако, не помешает. Давай, Незнайка, налегай, ты давно о каше мечтал.

Незнайка уже налег на кашу, урча как кот. Интеллигенты тоже ели с аппетитом, но культурненько, с салфетками, беседуя на всякие возвышенные темы.

– Послушайте, друзья,– сказал Спрутс очень мирным тоном,– мы люди неместные, и нам хотелось бы понять, что в вашей стране происходит.

Мы никак к порядкам привыкнуть не можем. Опять же все нам талдычат про Всезнайку, Жирова, еще каких-то типов. Это кто такие были?

– Волшебики,– отозвался кто-то.– Они на воздушном шаре прилетели.

– Не-е,– возразил другой,– Всезнайка приехал на волшебном автомобильчике. С любовницей и черным камердинером.

– Чушь!– заявил третий.– В запломбированной ракете23) они прилетели. Из космоса. В скафандрах.

Завязалась перепалка, но протекала она мирно, без драк и оскорблений. Оскорбления, впрочем, были, но специальные, будто взятые из некоего словаря. Одни называли оппонентов "узколобыми кабинетными теоретиками", другие– "мухолюбами" и "человеконенавистниками", а третьи "дилетантами и демагогами". В конце каждого выступления звучала фраза: "впрочем, это лишь мое мнение, которое я никому не навязываю".

Причем каждый говорил все, что ему в голову взбредет, и не слушал других, а только цеплялся к отдельным словам выступающих и высмеивал их. Называлось это "дискуссией" и, как поняли путешественники, представляло собой основное времяпровождение местных интеллигентов.

Внятного ответа на свой вопрос Спрутс не получил. Выходило, что волшебики были не то лучшими друзьями, не то смертельными врагами друг другу. Не то они достигли небывалых успехов, не то развалили все, что можно было развалить. Не то они навели порядок и дисциплину, не то развратили общество донельзя.

Историк Сиропчик немного поучаствовал в общем базаре, а потом отвел путешественников в сторону и сказал:

– На самом деле никакого коротышки Жирова не было и в помине!24)

Только тс-с! Не разглашайте этого за пределами заведения.

– А, это секретные спецсведения,– сообразил Спрутс.

– Да. Широким массам этого знать не обязательно. Я пришел к этому выводу случайно,– продолжал Сиропчик.– Но потом, изучая старинные документы, убеждался в этом все больше и больше. Когда-то давно, изучая древние фотографии, я обнаружил, что фигура товарища Жирова на каждом архивном снимке вмонтирована, а то и подрисована. Долго я копался в архиве, пытаясь обнаружить хотя бы один снимок с товарищем Жировым без следов подделки– и безрезультатно. Тогда, все еще в недоумении, я снова обратился к истории. И тут же обнаружил, что биография товарища Жирова полна загадок и неоднозначных мест. Вот загадка первая. Откуда взялся товарищ Жиров? До Великой Заварушки никто не знал о товарище Жирове...

– А что это за заварушка?– спросил Незнайка.

– Мы так называем Великое Прибытие Всезнайки и Его Друзей-Волшебиков на Воздушном Шаре, после которого в нашей жизни произошел Великий Перелом. Так вот, в начале Заварушки Жирова тоже не было видно. Откуда он взялся? Биография его состоит из отдельных легенд, которые никак не стыкуются друг с другом ни во времени, ни в пространстве, ни в логике. Например, первая легенда гласит, что товарищ Жиров в детстве основал в городе Жирове подпольные ячейки волшебиков. Однако, кто были эти волшебики, как их звали, что они сотворили и куда потом подевались– неизвестно и нигде не записано.

Странно само по себе и то, что сначала был город Жиров, затем в нем завелся коротышка Жиров, а потом он еще и прославился. Сейчас, конечно, все утверждают, что город изначально назывался по-другому – не то Боржом, не то Курдюм.25) Однако, нигде в старинных спецкнигах этого нет. Он всегда назывался Жиров.

Первое упоминание о товарище Жирове относится к тем временам, о которых мы вообще мало чего знаем. Что тогда происходило, сейчас нельзя установить точно. Доподлинно известно, что было некое собрание волшебиков по поводу того, что определенные круги усиленно муссируют известный вопрос. И вот в решающий момент голосования в протокол вкралась ошибка.