Текст книги "Незнайка в Совке"

Автор книги: Камиль Мусин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Жучков не реагировал. Его начали сотрясать беззвучные рыдания.

– Мы глубоко сочувствуем вам,– все так же вкрадчиво продолжал Спрутс,мы приносим свои соболезнования.

– Увы!– воскликнул Жучков.– Увы! Несчастнейшие создания! Кто им теперь поможет?!

– Кто эти несчастные?– спросил Спрутс,– когда я слышу о чьем-то несчастье, я готов всеми силами броситься на помощь, забыв о своих делах. Таков мой девиз. Мой и моего друга. Не сомневайтесь. У него, как сказал поэт, большое доброе сердце.

– Ага, ага,– закивал Незнайка,– как у кита. Или у слона.

– О несчастные, о всеми брошенные, убогие и скорбные!– снова запричитал Жучков, расцарапывая себе лицо.

– Не стоит так убиваться,– пробормотал Спрутс, на которого эта сцена начала производить впечатление,– возможно, наши слова плохая подмога...

– Увы, словами горю не поможешь,– всхлипнул Жучков.

– Может быть, мы оформим бумаги и обсудим, чем можно помочь? – встрял в разговор Незнайка.

Спрутс лягнул его ногой, а Жучков, потрясенный незнайкиным цинизмом, отшатнулся на спинку своего кресла.

– Вы... вы бессердечный, бесчувственный, вы... как вы можете говорить так?

– Мой друг,– елейно промурлыкал Спрутс,– не это имел в виду. Он хотел сказать, что мы, вероятно, можем оформить нашу помощь... кому вы сказали?

– Несчастным сумасшедшим! Только что здесь был доктор Пилюлькин, и он рассказал о своих брошенных на произвол судьбы пациентах.

Подумайте только, эти больные не могут даже понять, что с ними происходит, и страдают, не понимая от чего! Их глаза полны слез, они тянут руки к Пилюлькину и добрым нянечкам и санитарам, от которых они привыкли получать ласку, уход и все необходимое– и не получают даже кусочка черствого хлеба! Да и где тем взять хлеб, раз сами они подобны высохшим скелетам...

– Какой ужас!– воскликнул Спрутс, еще раз лягнув Незнайку, который готов был расхохотаться, вспоминая контингент и обстановочку в больнице.О нет, не говорите мне ничего! Мое сердце разрывается на части. Что мы должны делать?

– О, увы, никто и ничем не сможет помочь несчастнейшим пациентам и персоналу больницы доктора Пилюлькина! В прошлом светило медицины, столп отечественной науки, он от горя сам помутился в рассудке и мне стоило огромных усилий...

– У меня идея,– перебил его Спрутс,– у нас есть с собой немного денег, и возможно, если доктор Пилюлькин укажет нам счет в банке, мы сможем хоть как-то облегчить участь несчастнейших. Конечно, деньги не заменяют человеческого тепла, но...

– Расчетный счет есть,– в свою очередь перебил его Жучков, – только что мы с Пилюлькиным основали фонд помощи жертвам психиатрических экспериментов предыдущего бесчеловечного режима. Для фонда нужно приобрести оргтехнику, автомобили, загородные дома для высоких гостей и отдыха персонала, в общем, вы сами знаете. Вы возглавите список благородных бизнесменов, принявших под покровительство столь гуманное начинание.

Спрутс забрал у Незнайки портфель с деньгами, вынул из него самую толстую пачку, передал Жучкову и наклонился над столом в выжидательной позе.

Жучков открыл большой ящик стола и ловко смахнул туда деньги.

Взгляд его задержался на портфеле.

Воцарилась тишина.

Спрутс продолжал нависать над столом. Жучков же застыл в кресле, и на глазах его снова заблестели слезы. Он, казалось, никого не замечал. Прошло еще несколько секунд в тишине.

– А расписку?– первым не выдержал и заговорил Спрутс.

Жучков не прореагировал. Спрутс повторил.

Жучков сморгнул, но устоял.

– Расписочку,– настаивал Спрутс.

– Не сомневайтесь, о благороднейшие меценаты!– ответил наконец Жучков.Ваши имена возглавят список бизнесменов...

– Мы, кстати, еще не бизнесмены,– напомнил Незнайка и опасливо скосился на Спрутса. Тот не стал лягаться и слегка кивнул в знак одобрения.

– А зачем вам расписка? Формализм. Главное, что эти деньги немедленно попадут к доктору, и, может быть, уже сегодня страдания больных будут облегчены. Может быть, уже сегодня они спасут чью-то жизнь! А эти банки, волокита, налоги, проценты– разве вы не знаете, сколько это отнимет драгоценного времени? И какие жулики сидят в этих банках!

– Что правда, то правда,– согласился Спрутс,– банкам только идиоты свои деньги отдают.

– Вот-вот. Опять же лопаются они. По секрету могу сказать– этот банк, ну где фонд Пилюлькина свой счет держит, скоро лопнет. Тут директор этого банка только что убивался, больно было смотреть.

И Жучков, набрав в легкие побольше воздуху, горестно возопил:

– О, сколько горя и несправедливости на свете! После банкира был директор завода– там стены рушатся, все оборудование разваливается, рабочих приходится увольнять! Чтобы он смог добраться сюда, вся его семья по крохам собирала деньги на билет! А после него был председатель колхоза, так это вообще ужас! Наводнения, смерчи, нашествия чудовищных насекомыхтак каждый год! Практически каждый посетитель несет с собой огромное человеческое горе! Мне не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой, но не могли бы вы сделать еще пожертвования– я не прошу много, пусть будут чисто символические взносы.

– Куда?

– В фонд несчастных рабочих, которым нечем кормить своих деток, в ассоциацию несчастных сельскохозяйственных производителей и жертв произвола насекомых-вредителей, в общественный фонд поворота обратно ранее повернутых не туда рек, в фонд сноса новых зданий для возрождения старых... Да что я говорю, вот список.

Он протянул Спрутсу бумагу.

– Как много,– поморщился Спрутс.

– Достаточно по сотне на каждого. Такие бизнесмены, как вы...

– Мы еще не бизнесмены,– снова напомнил Незнайка.

– Ах, простите. Вот бумаги, весь комплект, заполните сами. Я верю, что такие щедрые люди, как вы, не станут жульничать.

Жучков достал бумаги, обшлепал их печатями и испещрил своими подписями. Но не отдал. Спрутс достал из портфеля увесистую пачку денег и только тогда принял взамен не менее увесистую пачку документов. Деньги тут же исчезли.

Жучков плотоядно глянул на портфель, но ничего не сказал и опять впал в прострацию, наливаясь новой порцией страданий для следующего посетителя.

Путешественники вышли.

– Кажется, все,– сказал Спрутс.– C Пилюлькиным не будем встречаться. Мерзкий тип. Еще психами обзывается.

– Этот Пилюлькин сам псих. Чего его слушать?

– Да. Но тут все такие.

– А что написано в разрешениях?

– Ничего. Главное, стоят печати и подписи. Мы сами впишем, что захотим. Тут, похоже, все так делают. Но все-таки мы где-то ошиблись, я чувствую. Давай сначала к Кузнечику заглянем.

До Кузнечика они так и не добрались. Внизу к ним подлетел взъерошенный Пилюлькин.

– А теперь убирайтесь отсюда! Таких, как вы, нельзя допускать в такие... такие места!

– И это после того, как мы пожертвовали на твою больницу!

– Много?

– Вот столько,– Спрутс показал пальцами толщину денежной пачки.Проклятье!– взвился Пилюлькин,– Кто так делает?! Надо было торговаться... Постойте, вы что, все деньги с собой носите? Он же все видел! Вы деньги прямо из портфеля вынимали?

– Да.

– И он видел, сколько их там?

– Не знаю.

– Дебилы!– Пилюлькин шарахнулся от них и побежал к выходу. Но у самой двери остановился и метнулся обратно.

– Поздно, идиоты, они уже здесь,– бросил он путешественникам.

– Кто они?– спросил Незнайка.

– Парфия. Проклятье, как быстро. Может, это не за вами? Вы только одну пачку денег давали?

– Две.– Ну точно, с Луны свалились. Я так и знал, когда вас увидел, что добром это все не кончится.

– А милиция?– спросил Спрутс, но Пилюлькин так красноречиво отмахнулся, что Спрутс прикусил язык. Пилюлькин бросился к черному ходу.

– Что случилось-то?– недоумевал Незнайка.

– Мы неправильно давали взятку,– определил ситуацию Спрутс.– Жучков видел, что у нас в портфеле много денег и вызвал парфию. Он сам в парфии состоит. Теперь парфия хочет отнять наши деньги.

– Так вот почему они все тут такие убогие! Они не хотят, чтобы Жучков и чиновники догадались, сколько у них денег,– хлопнул себя по лбу Незнайка.

Вернулся серый от страха Пилюлькин.

– Что, парфия и черный ход заняла?– встревожился Незнайка.

– Милиция ваша, будь она проклята. Всех хватают.

– Но мы же ничего не сделали!

Пилюлькина аж передернуло от такой наивности.

– Они найдут, к чему придраться. И будете сидеть, если деньги сами не отдадите. Проклятье! Из-за вашей дурости столько нормальных людей пострадают!

– А почему они не ловят парфию?– Незнайка недоумевал еще больше.

– Вы просто мастера не вовремя задавать идиотские вопросы, – вздохнул Пилюлькин.

– Кажется, я понял, почему,– сказал Незнайка. Он вспомнил рассказ Цветика и, наконец, разобрался в ситуации.– Ведь парфия имеет своих шпионов в милиции. Правильно?

Пилюлькин кивнул. Он слушал вполуха, наблюдая за тем, как через парадную дверь заходят с хозяйским видом вооруженные коротышки.

Незнайка же продолжал рассуждать:

– А тем временем милиция внедряет агентов в парфию. Все, что знают в парфии, тут же узнают и в милиции, и наоборот. И как только засветится коротышка с большими деньгами, они слетаются практически одновременно. Если парфию переловить, то милиция будет меньше знать, у каких коротышек много денег. Так?

– Ну да, да,– снова закивал Пилюлькин.-Только раньше надо было проявлять свою сообразительность.

– Какая дурацкая система!

– И вовсе не дурацкая. Ведь только так милиция и может узнать о том, что происходит в парфии, а то, что парфия при этом знает, что происходит в милиции, уже становится неважным. Называется "контролируемая преступность".

– Но если парфия знает, что знает милиция... А милиция знает, что парфия... А как же они поступают с деньгами, если...– Незнайка запутался и замолк. Первый раз он сумел угадать смысл происходящего в этой стране без помощи Спрутса, но результат не внес ясности, а привел в новый тупик.

Тем временем в вестибюле министерства парфиозные боевики, угрожая оружием, укладывали на пол всех встречных. Пилюлькин и путешественники оцепенело следили за этим невинным на вид падежом, быстро приближающимся к ним. Очевидно, и боевики, и посетители уже не в первый раз разыгрывали этот балет и боевики даже не утруждали себя криками вроде "Лежать!". Вестибюль был большой, народу было много и на бегство еще оставалось несколько секунд.

– А столовая?– вспомнил Спрутс.– Там тоже должен быть проход на улицу. Ну, где все заходят в министерство без пропуска.

– Это идея,– сказал Пилюлькин.– Ну-ка, глянем в окно.

В окно было видно, что у служебной двери кухни стоят мусорные баки, а за ними прячутся несколько человек в камуфляжной форме и с диковинным оружием.

– А это кто? Парфия или милиция?– спросил Спрутс.

– Это еще хуже.– Пилюлькин побледнел как полотно.– Ну влипли, так влипли! Однако, сматываться надо.

– Пожарная лестница,– робко предложил Незнайка, но Пилюлькин прервал его.

– Вот что, друзья. Есть еще один выход. В цокольном этаже есть выход в подвал, а оттуда– в старый канализационный туннель. Вы его легко найдете. В туннеле будет развилка, повернете направо.

Запомнили? Направо. Я так сбежал в прошлый раз.

– А куда выводит туннель?– спросил Спрутс.

– Туда...– махнул рукой Пилюлькин,– главное, в развилке свернуть направо. Все, привет. Сейчас приедет подкрепление, и они начнут всех трясти, мне с вами тут гореть неохота.

– А чего вам-то боятся? Ведь у вас нет денег,– удивился Незнайка.

– Они сначала заметут, а потом доказывай, что у тебя ничего нет.

Бесплатно не выпустят. Я уже в этих облавах побывал, хватит с меня.

Он убежал. Посетители, догадавшись, что происходят не просто нехорошие события, а нечто из ряда вон выходящее, метались по коридорам и лестницам. Из-за дверей кабинетов выглядывали перепуганные чиновники.

Путешественники нырнули в подвал и скоро отыскали люк, по которому спустились в черный вонючий туннель.

Спрутс стал зажигать спички, но они гасли, и им пришлось двигаться на ощупь, пока не добрались до развилки.

Сверху сквозь толщу земли доносился неясный шум.

Незнайка вдруг остановился.

– Направо,– напомнил Спрутс,– Пилюлькин говорил, направо.

– А ты заметил, что он при этом назвал нас друзьями? Не дебилами, заметь, не психами, а друзьями. Что-то он замыслил, не иначе.

– Да, действительно. И, главное, сам с нами не пошел.

– Точно! Небось хочет натравить на нас парфию или милицию или этих, третьих. Свернем-ка мы налево.

Вдруг за их спинами послышались далекие голоса. Спрутс зажег спичку и шагнул в левый проход. Незнайка двинулся за ним. Вскоре они дошли до тупика, из которого наверх вел колодец со ступеньками. В темноте над ними светился белая окружность.

Незнайка оглянулся. Далеко в туннеле мелькали отблески фонариков и послышался плаксивый голос Пилюлькина:

– Направо, я им сказал свернуть направо.

Другой голос отозвался:

– Они свернули налево. Вот горелые спички.

Послышался удар и жалобный визг Пилюлькина.

Спрутс и Незнайка быстро полезли вверх.

Светящаяся окружность над ними оказалась краями тяжелого люка.

Спрутс сдвинул его и вылез. Незнайка за ним.

Они очутились в самой гуще милицейской засады у черного хода.

Большинство милиционеров, внимание которых было приковано к двери, стояло к ним спиной.

– Туда,– сказал Спрутс, подтолкнув Незнайку к машине с открытым верхом, за рулем которой скучал одинокий водитель.

Незнайка на ватных ногах прошел несколько метров к машине.

Спрутс бодро шагал впереди, словно главный милиционер.

Они уже подошли к машине, когда из люка донеслись шум и стрельба и милиционеры начали тревожно озираться.

Спрутс подошел к водителю и показал ему портфель.

– Я полковник Спрутс. Конфискована крупная сумма. Давай-ка, братец, положим ее под твое сиденье. От греха подальше, знаешь ли.

Ну-ка, вылезь на минутку...

Водитель в недоумении вылез из машины.

– А вы кто такие?..– начал было он, но Спрутс оттолкнул его в сторону и скомандовал Незнайке:

– За руль!

– Но я же не умею водить машину!

– Поведешь,– просто отреагировал Спрутс.

Время внезапно затормозилось. Незнайка, как в кошмарном сне, сел на водительское место. Он не знал, что делать. В голове не было ни одной мысли.

Прошла вязкая и мучительная секунда. Водитель, упавший на землю от толчка Спрутса, орал благим матом. Из люка высовывались голова в черной маске и дуло автомата. Милиционеры озирались по сторонам, не понимая еще, что происходит. Один только Спрутс спокойно сидел рядом с Незнайкой, изучая невесть откуда взявшийся в его руках мегафон.

– Чего стоим?– спросил он.– Ехать пора.

– Я не...– залепетал Незнайка, но руки его сами повернули ключ зажигания, переключили скорости, ноги нажали на педали, и машина с ревом рывками двинулась вперед. Незнайка вдруг вспомнил все то, чему Винтик и Шпунтик безуспешно учили его раз десять. Он отпустил ручной тормоз и взялся за руль. Машина сразу перестала реветь и дергаться и, описав плавный полукруг среди еще пассивных милиционеров, устремилась к закрытым железным воротам.

Незнайка вздохнул полной грудью.

Время словно сорвалось с места. Милиционеры опомнились и бросились к своим машинам. Вопли милиционеров, стрельба и рев двигателей их машин слились в незнайкиных ушах в дикую возбуждающую музыку.

– Открыть ворота,– прорычал Спрутс в мегафон.

– А пропуск?– проблеяли в ответ.

– Открывай сынок, не видишь, кто едет,– голос Спрутса наполнился теплыми отеческими нотками,– или ты сортиры давно не вылизывал?

Створки ворот несмело двинулись в стороны.

Незнайка нажал на газ, и машина, низко загудев мотором, рванула в растворяющуюся щель. Сзади загрохотали выстрелы, но машина уже вырвалась на газон и, вырвав из него клок дерна, спрыгнула с бордюра на дорогу.

– Гони,– лаконично скомандовал Спрутс.

Незнайка газанул прямо в гущу встречных автомобилей.

– Освободить дорогу,– орал Спрутс в мегафон,– всем прижаться!

Пропустить спецмашину!

Сзади, гнусно воя и издавая отрывистые звуки, которые более прилично издавать в туалете, выстраивалась кавалькада преследователей.

– Куда?– спросил Незнайка.

– Куда-нибудь. По дороге сообразим,– ответил Спрутс, не отрываясь от мегафона,– А ты куда прешь, козел? Не видишь, мы на спецзадании!

Началась беспорядочная езда по улицам. Прохожие и встречные машины мелькали перед Незнайкой как в калейдоскопе, а с боков их пытались обогнать то белые машины, увешанные вертящимися огнями, то черные с черными стеклами из-за которых выглядывали хари в черных же очках, то пятнистые таратайки, набитые военными в матерчатых масках.

Все они орали в свои мегафоны, Спрутс орал в ответ, орали сирены и квакали квакалки, и никто не мог понять ни единого слова.

Незнайка и не слушал их– он распевал, за незнанием боевых песен, охотничий марш охотника Пульки.

Преследователи ненадолго отстали, когда впереди замаячил постамент памятника Всезнайке. Сверху посыпались отдельные ледышки, но Незнайка смело направил руль через центр площади и основной ледопад обрушился уже за их спинами. Преследователи, обогнув площадь, снова сжимали клещи погони.

– Вон из города,– принял решение Спрутс,– будем прорываться в страну дураков. Побыстрее нельзя?

Незнайка подергал за ручки и понажимал кнопки на панели машины.

Машина быстрее не поехала, зато включилась радиосвязь.

– Всем постам. Перекрыть выезды из города! Братва, все на развилку! Седьмой– пятому, код девяносто девять, понял?

– Успеем,– сказал Спрутс, бросив взгляд на надвигающуюся развилку, за которой дорога выходила в бескрайнее поле. Какие-то фигурки суетились на их пути.

– Седьмой– пятому,– скомандовал Спрутс в мегафон,– код девяносто девять отменяется, всем лечь на землю и прикрыть голову руками.

Они успели проскочить первый, не успевший изготовиться, заслон, но дальше на дороге замаячила более внушительная группа.

– Эх, обложили... В поле,– решил Спрутс, и машина запрыгала по кочкам, едва не врезавшись в опору огромного плаката, возвещавшего:

"В этом году труженики орденоносного Всезнайкинского района распылили миллиард тонн ядохимикатов, пестицидов и фунгицидов".

Очевидно, такой необычный поступок тружеников навечно погубил всю растительность вокруг. Почва была покрыта трещинами и пылью, как лунная поверхность. Машину беспощадно трясло, зато преимущество преследователей в скорости пропало и догоняли они уже с трудом.

На поле попадались овраги и глубокие промоины, Незнайке пришлось крутиться между ними, как в лабиринте. Преследователи прилежно повторяли его путь, докучая по радио предложениями сдаться.

Спрутс лениво переругивался с ними, затем переключил частоту. В новостях передавали, как только что Мига и Жулио пытались провернуть в министерстве грандиозную финансовую аферу, но бдительные чиновники Жучков, Паучков и Кузнечик разоблачили их и вовремя сообщили в милицию...

Спрутс выключил радио и огляделся. Мертвое поле простиралось во все стороны, только справа вдалеке чернела полоска леса.

Незнайка направил машину туда, но неожиданно вынужден был остановиться на краю большого песчаного карьера. Лес чернел на дальнем его берегу. Внизу же виднелось небольшое озерцо и покосившаяся хибара.

Невозможно было спуститься с обрыва на машине, и ее пришлось бросить.

– Если мы доберемся до того берега, они отстанут. Они пешком ходить не любят,– сказал Спрутс.

И, прихватив с собой мегафон, смело съехал вниз по песку.

Незнайка прыгнул следом.

Когда они спустились вниз и откашлялись от пыли, оказалось, что враги действительно не последовали за ними, а остановились по краю карьера.

***

Сверху донесся голос:

– Сдавайтесь!

– Ни за что!– гордо ответил Спрутс.

– Мы имеем приказ не брать вас живыми!

– Ну и не берите!

Раздалось несколько одиночных выстрелов.

– Все-таки будет лучше, если вы сознаетесь.

– Сознаёмся,– ответил Спрутс.

– В чем?

– Известно в чем. Сами знаете.

– Вы нам голову не морочьте.

– А мы все равно признаёмся! Это мы во всем виноваты! Во всем!

– Прекратите паясничать! Сдавайтесь. Это облегчит вашу вину!

– Ни за что!

– Считаю до трех и открываю огонь на поражение. И прекратите паясничать! Здесь все-таки официальные лица.

– Вафли вы все и все ваши официальные лица.

– Что?

– Вафли размокшие! Красномордые лохсомольцы! А сам ты знаешь кто?

– Кто?

– Ус моржовый! Коллективный Распутин!

Довольно! Взять их!

На кромке обрыва появились маленькие фигурки. Захлопали выстрелы.

Путешественники, перескочив через лужу на небольшой островок, подбежали к полуразвалившейся хибаре.

Вокруг них засвистели пули. Преследователи начали спускаться вниз.

Спрутс быстро обыскал хибару, и вернулся, обреченно всплеснув пустыми руками.

– Ничего нет. Одни доски трухлявые.

– Что делать?– спросил Незнайка, отползая от вздымаемых пулями фонтанчиков песка.

– Отвечать будем. Ничего больше не остается.

Спрутс поднатужился и заорал в мегафон:

– Крысы щетинистые! Ублюдки пакостные! Лохи кучерявые! Хорьки белоглазые! Еханые бабаи! Розовые пупсы! Гм...

– Козлы...– подсказал Незнайка.

– Козлы душные! Земы синегнойные! Пудели мутнорылые! Ортодоксы и обскуранты всех мастей! Политические проститутки! Опухоли и выхухоли! Некрофилы и педофилы!– неистовствовал Спрутс и при этом махал свободной рукой и подпрыгивал, как раненая ворона. Его хриплые апокалиптические крики, заглушаемые стрельбой, тем не менее возымели странное действие. Наступление прекратилось, зато обстрел усилился и загнал путешественников в хибару. Жалкая хибара простреливалась насквозь, и им пришлось залечь на полу.

– Мозгляки! Паршивая интеллигенция! Капрофаги!– орал Спрутс, уткнув мегафон прямо в ухо Незнайке.– Жидомасонствующие антисемиты!

Вонючки американские! Клевреты и сикофанты! Эксклюзивные дилеры!

Повидло собачье! Гм... это... Терпилы гнутые!

Голова Незнайка раскалывалась, но он терпел, потому что это был последний шанс. Он видел, что запас ругательств у Спрутса кончается, но как назло ничего не мог подсказать кроме, "козлы".

Внезапно стрельба прекратилась и повисла неестественная тишина.

Незнайка поднял голову и обнаружил, что обстрел превратил стены хибары в дуршлаг, а внутри медленно оседает густое облако из мелких щепок, трухи и древесной пыли.

Он подполз к ближайшей дырочке и осторожно прильнул к ней глазом.

Стрелки, окружившие хибару, вылезли из укрытий и смотрели вверх, показывая друг другу пальцами. Незнайке пришлось выглянуть за дверь, чтобы тоже увидеть то, что отвлекло врагов.

Над хибарой висела пузатая летающая тарелка, тускло поблескивая матовыми боками.

– Ура, это наши!– закричал Незнайка и, потеряв осторожность, выскочил из хибары и замахал шляпой.

– Вот ты где!– раздался с небес громовой голос Знайки, от которого все внизу присели и зажали уши.– Ребята, мы нашли его! Ну, конечно, Незнайка в центре событий! Где тут сделать потише? Ага, вот...

– Ура!– кричал Незнайка,– Спрутс, это же Знайка с Марса вернулся!

Спрутс, тоже выскочил из хибары и, задрав к небу мегафон, спросил:

– Ребята, у вас оружие есть?

– Оружие?– удивленно переспросил Знайка, – Нету.

Спрутс толкнул Незнайку в хибару. Обстрел возобновился с двойной силой. Пули теперь, помимо стен, дырявили и потолок, потому что рикошетили от дна летающей тарелки. Враги, не встречая сопротивления, пошли в атаку в полный рост. Но сверху раздался другой голос, незнакомый и металлический:

– Коцмичецкий флот Марц привецтвует Нецнайка и его друг великий воин! Ми друцья. Ви хотите оружий?

– Короче!– крикнул Спрутс в пол, так как голову поднять было невозможно.

– Ми имеем переноцной антиметеоритный пушка...

– Давай!– повторил Спрутс.

– Он цтреляйт лацерный луч децять тыцяч градуц.

– Давай!– снова крикнул Спрутс и хищно оскалился, как будто скупил на Луне завод конкурента.

– Этот пушка тяжелый ецть...

– Давай-й-й!!!– гаркнул Спрутс. В ту же секунду угрожающего вида железяка пробила крышу хибары и окончательно развалила ее. Когда Незнайка выбрался из-под обломков, он увидел, что враги, бросая оружие, с бешеной скоростью взбираются на песчаные склоны, а Спрутс, с горящими мрачным светом глазами, поднимает тяжеленную пушку и нажимает на курок.

В следующую секунду одна из стен карьера вспыхнула огнем и превратилась в язык лавы. Грохот и свист перекрыли восторженный вопль Спрутса, через голову полетели раскаленные камни.

Спрутс избоченился и взял выше, туда, где по склону карабкались и роняли свои жалкие автоматы последние враги. Боевой клич, неслышный из-за грохота взрывов, снова перекосил его рот.

Незнайка бросился к ногам Спрутса, ибо только там можно было укрыться от лазерного луча. Летающая тарелка поднялась вверх, опасливо окружив себя сизым защитным полем. Все совки уже давно разбежались, а Спрутс продолжал орать и стрелять, превращая в кипящее стекло стены карьера. Вверху на краю карьера одна за другой начали вспыхивать машины. Светящиеся потоки стекали отовсюду и недалеко уже образовалось растущее огнедышащее озерцо. От него к Незнайке и Спрутсу потянулись красные языки. Лужа на дне карьера моментально высохла. Стало ужасно жарко. Загорелись развалины хибары.

У Незнайки от жара уже трещали волосы, когда лазер в руках Спрутса, наконец, выдохся.

Отбросив его в сторону, Спрутс сел на песок и мрачно скуксился, не обращая внимания на дымящуюся одежду, горящие обломки и лениво подползающие к ботинкам волны раскаленного стекла.

Летающая тарелка скользнула вниз, выпустив легкую платформочку, на которую Незнайка втащил обмякшего Спрутса. И тут же платформочка втянулась в брюхо тарелки, а сама тарелка снова взмыла вверх, в спасительную прохладу, так быстро, что у путешественников перехватило дух.

Спасены! Их сразу подхватили на руки и потащили в большой зал, где собрались почти все члены лунно-земельной экспедиции и свободные от вахты марсиане.

Незнайка сначала не узнал Знайку, обритого по марсианской моде и с моноклем в глазу. Впрочем, один только Знайка еще сохранял остатки земного облика; остальные коротышки были неотличимы от надменных и навороченных марсиан.

– Незнайка, ты урод.

– Простите, братцы...

– Ладно, принято. А это кто?– спросил Знайка, указав на мрачного Спрутса, в глазах которого еще горел огонь борьбы.

– Я господин Спрутс,– процедил Спрутс сквозь зубы. Он сложил на груди свои пухлые ручки и исподлобья оглядел толпу.

Среди марсиан прошло небольшое движение и один из них приблизился к Спрутсу и вежливо поклонился.

– Гоцподин Цпрутц,– великий воин. Мы ецть воцхищены! Цдерживать один цлова толпа врагов! Как ецть эта тактика нацываеца?

– Гнилой базар,– вставил Незнайка неожиданно для себя самого.

Марсиане зацокали и закивали головами в знак одобрения.

Марсианин снова поклонился и продолжил.

– Коцмичецкий флот Марц оцмелится цпроцить, что есть цлово "пудель"?

– Пудель– это гибрид пидара и муделя,– снова высказался Незнайка, сам удивившись своей грамотности.

– О, неицвецный црецтво! Цекретный генетический пцихотропный оружий!восхитился марсианин,– а теперь оцмелюсь приглашать великий воин гоцподин Цпрутц и его друг Нецнайка на цкромный коцмичецкий еда-питье-сабантуй ц плантаций Марц! Там будет негнилой бацар-вокзал и вы, ецли цахотите, рацкажете о цвой пцихотропный оружий. Наше командование очень интерецуетца.

– Спасибо, ребята,– сказал Спрутс,– только назовите меня еще раз по имени.

– Цлава Великий Воин Гоцподин Цпрутц!– хором гаркнули марсиане.

– А можно без "славы" и "великого воина"?

– Я цовершать ошибка? Разве это маленький ранг? Что ецть гоцподин?

– Это что-то в ранге командора,– вставил Знайка.

– О, манифик! Вундершен! Цлава-банцай командор гоцподин Цпрутц! продекламировали марсиане и ритуально поклонившись, удалились готовить праздничный ужин.

Знайка же, прищурив глаз, не закрытый моноклем, обратился к Спрутсу:

– Итак, вы тот самый господин Спрутс?

– Тот самый,– вздохнул Спрутс,– это я взорвал вашу ракету.

– Не сажайте его в тюрьму,– взмолился Незнайка,– мы и так натерпелись.

– Уголовное преследование полицией Луны прекращено,– сказал Знайка,– а мы уже не обижаемся. Правда, братцы?

– Конечно!– закричали коротышки.– Чего уж там!

– И ты на нас цла... то есть зла, не держи,– продолжил Знайка,– будем друзьями?

– Ребята, простите меня, я, я...– начал было Спрутс и осекся, подавившись слезами.

Он молча пожал руку Знайки. От волнения и усталости Спрутс не мог ничего сказать. Его отвели в каюту отдохнуть, а инженер Клепка, которого было почти невозможно разглядеть под обилием марсианских штучек, тихо спросил Незнайку:

– Чего он орал-то? Больной что-ли?

– Вообще-то я его понимаю,– вздохнув, ответил Незнайка,– оставьте его в покое, все пройдет. И меня тоже оставьте. Мне надо подумать. Я потом все расскажу.

– Ого, глядите, Незнайка задумался,– засмеялся кто-то,– ну теперь жди...

Коротышки разошлись по своим делам, а Незнайка сел в кресло и действительно задумался, чему в немалой степени способствовали проплывавшие в огромных иллюминаторах виды.

А проносились под ним заплеванные города, отравленные реки, поля, заваленные мусором, и загаженные леса страны, название которой они так и не разучили. Огромные статуи Всезнайки торчали тут и там, иные даже высовывались из облаков. Все дальше за горизонт уходил столб дыма из развороченного карьера.

И это казалось уже бессмысленным, нереальным кошмаром, потому что все то, на чем не лежит печать света, любви, разума или хотя бы здравого смысла– нереально, кошмарно, ненужно, вредно.

Незнакомая щемящая тоска охватила всегда веселого и беспечного Незнайку. "Разве можно судить их?– думал он.– Хотя они безусловно ведают, что творят, но не стыдятся этого. И поэтому никакой суд, да и вообще ничего на них не подействует. Господи, или кто там еще, просто прости их, ибо они несчастны!"

Москва

1991, 1998-1999

Список использованной литературы:

Н. Носов. "Приключения Незнайки его друзей", "Незнайка в Солнечном городе", "Незнайка на Луне"

В.И. Ленин. Полное собрание сочинений.

И.С. Сталин. Полное собрание сочинений.

Биография С.М. Кирова.

Спецификация памятника Дворца Советов.

Передовицы и материалы газеты "Правда"

И ТАК ДАЛЕЕ...

Список упомянутых архитектурных и скульптурных объектов:

Памятники товарищу Сталину

Памятники товарищу Кирову

Скульптуры в московском метро и на выходах из него

Барельефы на здании Института физкультуры, Госкомстата и прочие

Скульптурные композиции в парках отдыха г. Москвы

И ТАК ДАЛЕЕ...

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА (К.М.) И ПЕРСОНАЖЕЙ

1) Все персонажи, упомянутые в нижеследующем повествовании, весьма живо отреагировали на него и обильно прокомментировали.

Некоторые комментарии вставлены для облегчения понимания описываемых ситуаций прямо в текст миниромана курсивом. Кстати, Грум-Гржимайло, на поиски которого главные герои потратили уйму сил и времени, в конце концов нашелся и тоже поучаствовал в комментировании. (К.М.)

2) Пьяный воздух свободы, как говорится, вскружил ему голову.

– Да это же Плейшнер! (Грум-Гржимайло)