Текст книги "Разбитые на осколки (ЛП)"

Автор книги: Калли Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Лейси в конечном итоге отключается на заднем сиденье после того, как мы останавливаемся на заправке, где я ей приобретаю чрезмерно сладкую газировку и пару энергетических батончиков. Как только на горизонте начинает виднеться рассвет, слабый и неясный, бледно-розовый цвет окрашивает пасмурное небо, я натыкаюсь на «Уолмарт» на съезде с шоссе и терпеливо начинаю дожидаться, когда его, наконец, откроют. Лейси остается спать в машине, когда я направляюсь внутрь, чтобы приобрести там пару тройку вещей. Кассир бросает косой взгляд на мой свежий, фиолетовый кровоподтек на предплечье, где парень схватил меня немногим ранее, и сочувственно качает головой. То, в каком состоянии я нахожусь, и учитывая ранний час и кипу наспех схваченных джинсов, футболок и несколько пар обуви, говорит само за себя. Она определенно точно предполагает, что я сбежала от агрессивного парня или что-то вроде того.

Удивительно, насколько может обеспечить легкость вашего побега пара джинсов и балеток. Я чувствую себя более уверенно, чем в моих пижамных штанах. Лейси просыпается ровно восемь часов спустя, приходя в сознание достаточно продолжительное время, чтобы, наконец, суметь сказать мне, что она не умеет водить, прежде чем я решаю, что мы проехали достаточно на нашей машине и что нам, наконец, необходимо от нее избавиться. Мы останавливаемся в округе Джексон, штата Орегон, и бросаем машину на стоянке винного магазина с ключами, которые все еще находятся в замке зажигания, чтобы кто-то наверняка угнал машину. Затем мы проходим пять кварталов до мотеля Rest Eаzy, где я быстро регистрирую нас под вымышленными именами и затем отключаюсь.

***

Зет

– Что, твою мать, ты имеешь в виду, говоря, что ее дом оказался пустым?

Каллум один из моих парней, и в данный момент ему следует аккуратно подбирать слова, чтобы, сказать то, что необходимо, зная, в каком дерьме он находится прямо сейчас. Я велел ему следить за домом Слоан ночью, но долбаный придурок звонит мне только в одиннадцать часов утра, чтобы сказать, что дом был пустым, когда он приехал туда.

– Когда ты в последний раз проверял дом? – решительно требую я ответа.

Он молчит на протяжении некоторого времени, затем отвечает:

– В полночь, – я могу слышать ощутимую дрожь в его голосе.

Я надеюсь, что он может слышать мой убийственный тон.

– Прости что? Потому что мне кажется, что я только что услышал слово «полночь», когда я тебе сказал, чтобы ты проверял их каждые два часа.

– Я знаю, Зи. Но это место находится в тысячах миль от цивилизации, чувак! Мне потребовался час, чтобы только найти его. Я подумал, что никто не сунется туда по этой жуткой дороге посреди ночи. Это, черт побери, опасная затея!

– Ты знаешь, что на самом деле опасно? – рявкаю я. – Я. Я, мать твою, чертовски опасен. И прямо сейчас я чертовки близок к тому, чтобы вылететь обратно в Сиэтл и самолично прибить тебя. Ты понимаешь меня?

– Прости меня, Зи! Серьезно, я обязательно найду их, клянусь, чувак.

– Ни хрена подобного. А сейчас ты мне скажешь все, что обнаружил, когда вошел в дом. – Мой голос становится тише с каждым следующим словом, кто угодно, кто знает меня достаточно хорошо, может точно сказать, что это опасный знак.

– Там были глубокие отметины от шин. Могу точно сказать, что они не от машины докторши. Ее развалюха все еще припаркована возле дома. И там было огромное количество следов и глубоких отметин в грязи. Полагаю, что это все выглядело так, будто кого-то волокли по земле или тому подобное дерьмо

– Волокли или тому подобное дерьмо? Ты сейчас на самом деле заставляешь меня задумываться о таких «приятных» вещах, Каллум. Известно ли тебе, как чувствуется, когда твои пальцы ломают один за другим, гавнюк? Потому что перспектива продемонстрировать тебе это, становиться все более и более привлекательной с каждой проходящей минутой. Где. Они?

– Я не знаю, босс. Но собираюсь выяснить это прямо сейчас. Прямо сейчас!

Звонок прерывается. Я стискиваю зубы, крепко закрываю глаза и сжимаю свой кулак вокруг телефонной трубки, пока она не издает жалобный треск под натиском силы. Я пользуюсь моментом. Тяжело сглатываю. Глубоко вдыхаю.

Сегодняшний день начался не слишком хорошо.

Безрассудное, бешеное беспокойство скручивает мой желудок, отчего внутри него все практически закипает. Какого хрена со мной не так? Мои ладони становятся чертовски влажными от пота, и сердце барабанит так сильно, что складывается такое ощущение, будто оно вот-вот вырвется из груди. Я поднимаюсь на ноги, чувствую легкое головокружение.

Дыши, дыши, ради всего святого, говорю я. Черт побери, дыши. Но это, кажется, совершенно не помогает. В последний раз, когда я чувствовал себя подобным образом, это когда решетка мой камеры захлопнулась перед моим лицом в первую ночь в Чино, и я осознал насколько облажался. Чувствовал себя полностью беззащитным. Чувствовал себя в полной власти другого человека. Я не жил так со времен, когда был со своим дядей. И тогда я поклялся себе, что больше никогда не допущу этого. Я позволил себе погрузиться в состояние паники в ту первую ночь, и затем я подавил все это внутри себя. Пришел к пониманию, что они могли засадить меня за решетку и указать мне время, когда я могу принимать пищу, когда могу принимать душ или тренироваться, но у них нет никакой гребаной власти над тем, как я чувствую себя по этому поводу. После этого я ходил повсюду с высоко поднятой головой, как бы говоря тем самым всем вокруг «Ну, рискните и испытайте меня. Попытайтесь и спровоцируйте меня». Не было никакого смысла в обязательной драке с другими заключенными, чтобы доказать насколько жестоким ублюдком я был, когда начал отматывать свой срок в Чино. Я был ходячим приглашением, отрытым предложением для любого идиота, который хотел бы испытать меня. Никто не решился. Ни разу. После этого у меня исчезло чувство беспомощности, и я осознал, что мог ощущать контроль несколькими пусть и небольшими способами, даже внутри тюрьмы.

Но не сейчас. Щемящее ощущение, которое выворачивает мои внутренности, стягивая все в моем желудке, органах, мышцах и даже заставляет сворачиваться кровь.

Совершенно, черт побери, недопустимо.

Я не знаю, где они.

Я не знаю, где она

Я не знаю, как их найти.

И я ничего не могу поделать с этим.

Но мне необходимо сделать что-то. Мне необходимо. Я хватаю свою кожаную куртку, стараясь ощутить ее вес, чтобы убедиться находятся ли в ней все еще ключи от «Камаро». Я буду ехать весь день и всю ночь, если это будет необходимо. Я найду девочек. Моих девочек. Мою девочку.

С другой стороны двери Хулио и один из охранников, который стоял на входе прошлой ночью, тот, что самый высокий, уже направляются по коридору с серьезными выражениями на их лицах. Серьезный взгляд на лице мексиканского босса мафии это плохой знак.… Когда Хулио что-то подозревает или чувствует угрозу, он действует отлично от своих ощущений – улыбается. Когда он подозревает, что кто-то считает его за дурака, шпионит или же пытается кинуть его в делах бизнеса, в которых он не приемлет такого отношения, именно в этот момент улыбка с его лица исчезает.

– Куда-то направляешься, ese? – интересуется Хулио. Но сейчас здесь нет никаких братьев. Только легкое презрение, что проглядывается в его словах, которое дает мне понять, что я чертовски, мать его, облажался. Ese —обращение, которое употребляется только к другому испанцу. Хулио же использует его намеренно иронично, чтобы подчеркнуть мою не принадлежность к этому месту и людям. Он прекрасно понимает, что происходит что-то, черт побери, серьезное. У охранника, который стоит рядом с ним, за пояс джинсов заправлена пушка, а большой палец его руки просунут за ремень, что располагается вблизи пушки.

Я пожимаю плечами.

– Да так, никуда. Собирался пройтись и забрать подругу. Ты же сам сказал, чтобы я привел кого-нибудь на «мероприятие». – Которое должно произойти только через пару дней, но я должен рискнуть. Эта первая отмазка, которая приходит мне на ум.

– Конечно, конечно. – Хулио кивает. Он потирает ладонью свой подбородок, осматривая меня сверху вниз. – Но прежде, чем ты уйдешь, пойдем немного поболтаем у бассейна. – Это не та просьба, на которую вы можете ответить отказом. Тот факт, что он вообще замаскировал это под просьбу, дает мне намек на то, что он знает не так много, как мне может казаться. По крайней мере, не сейчас. Я киваю, сужая глаза, смотря пристально на него. Хулио указывает перед собой, подразумевая тем самым, чтобы я шел первым. Спустя три дня беспрепятственного хождения по коридорам, надеясь случайно столкнуться с Алексис, я довольно неплохо стал разбираться в расположении территории на вилле. Я сразу же направляюсь к бассейну. Снаружи уже стоит блюдо с фруктами наряду со свежевыжатым соком и пивом. Хулио приседает на свой шезлонг, охранник занимает место позади него. Я издаю смешок из-за нелепого тупицы, который стреляет злым взглядом в мою сторону.

– Ты знаешь, что можешь отстрелить член этой штукой, – уточняю я для тупого мудака, приподнимая брови, тем самым указывая на его пушку. Я протягиваю руку, чтобы взять клубнику, которую медленно жую, мрачной улыбаясь.

Хулио издает гортанный звук, который полон неодобрения.

– Ладно тебе, Зет. Веди себя уважительно по отношению к моим друзьям. Я же всегда веду себя уважительно по отношению к твоим.

Я съедаю еще одну клубнику, качая головой из стороны в сторону – в уклончивом жесте, хотя отвечаю:

– Правда.

– Я просто хочу кое-что узнать у тебя мой друг. – Хулио делает жест рукой, который адресован его охраннику, который в свою очередь подает ему конверт из оберточной бумаги, доставая его из заднего кармана джинсов. Хулио берет его и вытаскивает из него лист бумаги, который размещает на стол лицевой стороной вниз между нами. – Я задавался вопросом, можешь ли ты рассказать немного больше о своих делах, здесь в ЛА? Ты сказал, что хочешь пересечься здесь с какими-то друзьями, пока держишь путь к себе, чтобы навестить родню, так?

– Именно так. – Отвечаю я немедленно, не моргнув глазом на заданный вопрос или не отвлекаясь на то, чтобы посмотреть на лист, что он достал из конверта.

– Понятно. А какие у тебя именно тут друзья, Зет?

– Всякие. – Я закидываю в рот еще одну клубнику. Я перевожу взгляд на ведерко заполоненное льдом, в котором охлаждается пиво, и приподнимаю брови. Хулио кивает, предоставляя свое согласие. Я скручиваю крышку и делаю длинный глоток. Хулио следует моему примеру, только делая маленький глоток. – Вчера встречался со старинным школьным приятелем. Мы перекусили, – говорю я ему. Я был предельно осторожен в том, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста, но, черт побери, иногда люди бывают такими изворотливыми сукиными детьми. Хулио мог с легкостью приставить ко мне кого-то, кто бы мог следить за мной, когда я отправился на встречу с Риком. Лучше признать тот факт, что я виделся с ним, прежде чем начать отрицать доказательство в виде фотографий, если, конечно, это именно то, что представляет из себя лист бумаги на столе.

– Ага. Понятно. – Хулио опускает руку на свой огромный живот, удерживая на нем пиво. – Этот твой приятель. У него есть имя?

Я смотрю на него недоуменным взглядом.

– Да, его имя Рик. А что?

– Потому что вчера мы схватили парня, который фотографировал девушек снаружи борделя. Он отказывается называть свое имя, или откуда он. Вот мы и подумали, может, это и есть твой друг

Бл*дь. Парень, фотографировавший девушек снаружи борделя. Этот точно человек, которого я знаю, но это не может быть Рик. Это Майкл. Я качаю головой, сочувственно улыбаясь.

– Прости, мужик. Даже не представляю, кто это мог бы быть. Возможно, какой-то извращенец, который просто хотел подрочить?

Оскаливаясь, охранник, который стоит за спиной Хулио, издает гортанный звук, демонстрирующий его недоверие.

– Босс, вы серьезно слушаете эту х*йню? Парень полон дерьма.

– Закрой свой долбаный рот, Андреас! – рявкает Хулио. Его обвисшие щеки покачиваются из-за внезапного взрыва ярости. Его лицо практически приобретает бордовый окрас, Хулио бросает на меня такой взгляд, который бы заставил подавляющее большинство мужчин бежать от него, поджав хвост. Но только не меня. Я имел дело и с худшим дерьмом и выходил всегда победителем. Парни, с которыми у меня обычно бывают конфликты истекают потом и мочатся в штаны. Хулио прекрасно знает это

– Я ни в чем не обвиняю тебя, Зет, – заверяет он меня. – Я просто хотел убедиться, что этот парень не твой друг, прежде чем я позволю Андреасу и его друзьям сильнее надавить на него. А я, в свою очередь, буду чувствовать себя неуютно, если причиню вред одному из твоих парней.

Если Майкл находится где-то в борделе, то я уверен, что он будет держать свой рот на замке – это одна из самых главных причин, почему я нанял его. А также я прекрасно знаю, что у Хулио нет ни оной долбаной причины подозревать, что он работает на меня. По гневной, настойчивой реакции Андреаса в том вопросе, у меня складывается впечатление, что именно он был тем, кто нашептал свои предположения Хулио.

– Прости мужик. Как я уже и сказал. Я не могу помочь тебе. Так или иначе, это не имеет никакого смыла. Нахрена мне какой-то чувак, чтобы тот наблюдал за борделем снаружи, если я сам нахожусь внутри него.

Потому что он может фотографировать вас, придурки, когда меня не будет тут. Потому что он может видеть место, отведенное для девочек оттуда, где он прятался. Потому что мне нужно вести себя незаинтересованным, пока я нахожусь здесь, и не быть разоблаченным, пока я стараюсь вынюхать все, как гребаный шпион. Есть еще причины, но это наиболее важные. Темные глаза Хулио сверлят меня, возможно, пытаясь отделить правду из моего предыдущего комментария, и затем он соглашается с моими доводами

– Я думаю так же, hombre. Но ты же знаешь, как у нас обстоят дела с Чарли, ведь так? Мы хорошие друзья, но так было не всегда. Я очень осторожный мужчина, Зет. И мне всегда импонировало быть таковым.

– Как и я.

Хулио небрежно переворачивает лист бумаги на столе, на мгновение задерживаясь своим взглядом на нем. Когда он вновь опускает его, на этот раз изображением вверх, я могу видеть, какой вред они уже причинили моей правой руке. Обычной безупречной внешности Майкла, как ни бывало, на ее смену пришли джинсы, полностью покрытые пылью и пропитанные кровью. Мышцы на его руках выглядят напряженными, вывернутыми под странным углом, в то время, как его руки связаны за его спиной. Кровь виднеется на его лбу, висках, его плече, также она стекает тонкой струйкой из его рта. Я вижу, что над ним уже прилично поработали.

Я позволяю осознанию произошедшего проникнуть в мой разум. Сейчас не время для того, чтобы волноваться за этого человека. Это не первый раз, когда мы попадаем в переплет. Он всегда умел позаботиться о себе. Я это прекрасно знаю по своему опыту. Хотя это понимание не останавливает меня от ощущения чистого ярости, которую я ощущаю. Которую я буквально сдерживаю в руках. Я разберусь с этим позже. Я усмехаюсь, приподнимая бровь, смотря на Андреаса, который все еще стоит с пальцем, подрагивающим на курке.

– No se te puso dura, Andreas. Знаешь, так говорят о парне, у которого не стоит, и он пытается за счет других долбаных вещей ощутить себя мужиком.

– На что это ты намекаешь, puto? – рявкает он в ответ, делая резкий шаг вперед. Хулио поднимает вверх руку, останавливая его на месте. (прим. пер. с исп. puto – «козел»)

– Мне очень бы хотелось, чтобы вы, парни, вели себя прилично, – говорит он устало. – Андреас, иди посмотри, готов ли парень рассказать нам, что он тут делает. Зет, я знаю, что ты сказал, что собираешься забрать свою подругу, но возможно ты мне окажешь честь и проведешь со мной день? Я думал, может, девочки смогут немного развлечь нас, мы могли бы выпить по паре бутылочек пива при свете дня?

Ради всего святого. Он хочет, чтоб я оставался рядом с ним. Он может, не верит Андреасу сейчас, но он не обязан верить и мне. Я изображаю на лице самое лучшее выражение сожаления.

– Прости Хулио. Мне на самом деле нужно поехать и забрать девушку. Может, зав...

– Ты же не оставишь меня выпивать в одиночестве, не так ли? – прерывает меня он. Хулио кладет тяжелую руку на мое плечо, заставляя меня вновь опуститься на шезлонг. – Нет, Зет, я не пью в одиночестве. Мне жаль, но я, правда, должен настоять, чтобы ты остался.

15 глава

Слоан

Когда я просыпаюсь, Лейси больше нет в комнате мотеля. Комнатка выглядит неопрятной и обветшалой, в ней царит аура запущенности, от которой у меня буквально мурашки по всему телу. Кажется, что я нахожусь здесь в одиночестве уже в течение долгого времени. Внезапно, меня накрывает чувство панического страха, и я задаюсь вопросом, в какие неприятности себя впутала девчонка на этот раз. Я поднимаюсь с кровати и торопливо направляюсь босиком по покрытому всевозможными пятнами, липкому ковру, резко дергаю дверь ванной, ожидая увидеть там тело Лейси, плавающее в темно-красной ванне полной ее собственной крови. Верхнее освещение в ванной настолько сильное, что отражается от белой плитки и желтой раковины, но я не вижу здесь никакого красного цвета. Никакой крови. Мое заходящееся сердце немного успокаивается. Но только до того момента, пока я не осознаю, что мотель находится с краю оживленной дороги и здесь существует больше, чем один способ покончить с собой, кроме как перерезать себе вены в ванне с теплой водой.

– Лейси? Лейс? – Я выбегаю из комнаты, пребывая в полном удивлении, видя великолепное бледно-голубое небо над головой вместо мрачного и затянутого тучами. Блондинка стоит в тридцати шагах от меня, спиной ко мне, у таксофона, который намертво прикреплен к стене парковки, с телефонной трубкой, прижатой к ее уху. Я стараюсь сделать так, чтобы она услышала о моем приближении.

– ... ночью. Было двое парней. – Ее огромные темные глаза распахиваются, когда она замечает, что я стою слева от нее. – Ага, – отвечает она в телефонную трубку. – Я знаю, я обещаю. Но прямо сейчас мне нужен адрес места, где он находится.– Она прикусывает губу, все ее тело напрягается в ожидании ответа. Напряженная поза исчезает мгновением позже, она прикрывает глаза на краткий миг, пронзительно выдыхая, и затем роется в кармане в поисках кусочка бумаги. Она быстро записывает что-то на визитке с номерами телефонов мотеля Rest Eezy, которую, вероятно, нашла в комнате. – Спасибо Джорджо. Я обязательно навещу тебя, обещаю. – Она вешает телефонную трубку, держа помятый листок бумаги в своей ладони. – Я узнала его. Я достала адрес борделя, где находится Зет прямо сейчас.

Я смотрю с сомнением на кусочек бумаги, которым Лейси в данный момент размахивает перед моим лицом.

– Это же просто цифры Лейси. – Но в голове я неистово кричу. Бордель? Долбаный, мать его, бордель? Звучит опасно и чертовски пугающе. И какого хрена Лейси знает, куда он отправился, а я нет? Раздражающе глупо злиться на то, что она знает, тем более учитывая то, что они прожили уже шесть месяцев вместе, и определенно точно между ними есть крепкая связь, но все же. Я не могу ничего поделать с собой. Это хреново, а я точно больная идиотка. Я отодвигаю в сторону эти мысли, стараясь из-за всех сил сосредоточиться на клочке бумаги в ее руке.

Лейси охает, пристально изучая адрес, прижимая листок к колену, чтобы быстро вставить какие-то знаки, и внезапно цифры, которые нацарапаны на листе, уже не просто случайный набор цифр, а координаты.

– Это место находится где-то в пустыне, – говорит она, вручая мне листок.

– Кто дал тебе его? Откуда ты можешь знать, что это тот самый адрес?

– Потому что Зи мне рассказывал об этом месте пару раз. Но никогда не вдавался в детали, но мой бывший парень крутится в тех же кругах, что и Зет. Если можно так сказать. Он сразу понял, о чем я говорила.

– О боже. Лейси. – Я проверяю координаты снова и снова, чтобы убедиться, что они настоящие. – Скорее всего, в ЛА тысячи подобных мест. Оно не может быть одним посреди гребаной пустыни.

– Не по цене за пятнадцать тысяч долларов за одну ночь, при том, что вход туда только по ВИП приглашениям, – возражает Лейси. Эта девушка кардинально отличается от паникующей девчонки, которая прошлой ночью разбила парню голову камнем. В данный момент она полностью контролирует себя, и яркая живая искорка, которая пришла на смену унылому взгляду с ноткой беспокойства, горит в глубине ее глаз. Ее едва можно узнать. Даже голос стал более уверенным. Решительным.

– Это правильный адрес, Слоан – Она указывает кивком в сторону таксофона, чтобы подтвердить правдивость предположения. – Зет будет там, не волнуйся. Мы найдем его и он нас увезет из долбаного штата Калифорния и всего плохого, что произошло здесь.

***

Вероятно, это плохая идея, арендовать автомобиль под моим собственным именем, но у меня действительно нет выбора. Возможно, мне следовало бы попытаться и подкупить продавца, чтобы он подменил мои личные данные, но в этих местах такое может не пройти. Единственные компании, которые я смогла найти, являются корпоративными, которые требуют от вас копию удостоверения личности и заполнения огромного вороха документов, и кроме того, паренек который сидит за столом, не выглядит настолько грамотным, чтобы понять, о какой именно услуге я прошу. Затем я начинаю выбирать что-то, что не развалится прежде, чем мы пересечем границу штата Калифорния. Когда дело сделано, мы выдвигаемся в путь.

Я чувствую себя отвратительно. Я не должна, но не могу ничего поделать. Лейси практически счастлива, что я веду машину в тревожном молчании на протяжении следующих десяти часов. Я пребываю в тревожном состоянии, потому что приняла окончательное решение, что просто не могу взять ее с собой в то место. Зет хотел, чтобы я и его сестра (даже если он еще не знает, кто она на самом деле) держались подальше от борделя, и он был абсолютно прав. Нет ни единого способа, что я могу подвергнуть ее такому влиянию окружающей обстановки; она и так слишком пострадала, и только Господу известно, что может произойти с ней, если я поставлю ее в такое положение, где фактически с ней может произойти все, что угодно. Положа руку на сердце, со мной тоже может произойти все, что угодно, но я не думаю об этом. Я могу думать только о том, как я приеду туда, наору на Зета за то, что он перевернул вверх тормашками всю мою жизнь всего за каких-то несколько недель, не говоря уже о том, что произошло в отеле пару лет назад, затем возьму сестру в охапку и смотаюсь оттуда как можно быстрее. В голове я даже не позволяю себе думать о каких-то отклонениях от плана. Потому как даже самая небольшая перспектива того, что может что-то пойти не так, заставит меня остаться там, где планирую оставить Лейси, там, где мы могли бы выждать некоторое время и провести его, обдумывая другой способ, как нам связаться с Зетом.

Данные мысли вновь приводят меня к тому месту, куда я везу Лейси. Месту, где я планирую оставить ее, в то время, пока я буду воплощать в жизнь невероятно бредовый план. С приближением ночи, Лейси даже и глазом не ведет, когда мы въезжаем в Дана Пойнт, который находится, по меньшей мере, в часе езды от нашего места назначения на северо-востоке. Она прекрасно знает, что бордель находится в пустыне, поэтому, вероятно, отчетливо понимает, что это не то направление, в котором нам нужно ехать, чтобы найти Зета. Я едва помню дорогу к старинному трехкомнатному дому, выполненному в стиле ранчо, который выкрашен в темно-оранжевый, и расположен в отдалении от побережья океана. В свое оправдание могу сказать, что я приезжала сюда пару тройку раз. С получением высшего образования и затем моей интернатурой и ординатурой, я совершенно не располагаю свободным временем, чтобы навещать их. Я въезжаю на подъездную дорожку, заглушая двигатель, все еще ожидая момента, когда Лейси, наконец, придет к понимаю происходящего, что мы не должны быть здесь. Но она просто сидит на заднем сидении, спокойно смотря в окно.

Я выбираюсь из машины, не произнося ни слова. Гадая, что она будет делать дальше. Она молча следует за мной, захватив с собой небольшую сумку с одеждой, что я приобрела ей в «Уолмарт».

– Ты в порядке, Лейси? – спрашиваю я осторожно. Она просто смотрит на меня, с легким удивлением во взгляде.

– Конечно. А почему я должна быть не в порядке?

Я могу думать о тысячах причинах, самая недавняя то, что вчера она, возможно, убила мужчину внушительных размеров камнем. Несмотря на это, я держу рот на замке. Прост направляюсь по дорожке к оранжевому дому и тихо стучу в переднюю дверь. Потоки нервной энергии прокатываются по мне, словно волны. Только одному Господу известно, что из всего выйдет. Если я окажусь счастливчиком, то все пройдет отлично. Если нет, то мне придется искать другое место, где оставить сестру Зета. Лейси присоединяется ко мне и одаривает меня приятной улыбкой. Входная дверь открывается и глаза высокого, худощавого мужчины наполняются неожиданным удивлением на смену, которому приходит радость. Он кажется еще более постаревшим, чем я помню его с нашей последней встречи. Усталым.

– Слоан! – Его улыбка становится шире, когда он тихо радуется счастью видеть меня на его пороге. Я слабо улыбаюсь ему в ответ.

– Привет. – Я делаю глубокий вдох прежде, чем вновь заговорить: – Привет, папа.

***

Зет

Мой телефон сходил с ума в кармане. Только пять человек знают этот номер, поэтому я точно знаю, что это важно. Но как я могу ответить? Нет, я, черт побери, просто не могу, потому что застрял в борделе полном злых подозрительных мексиканцев, у которых, кажется, просто зудят руки от желания избить меня. Я не идиот. Прекрасно понимаю, что я заносчивый сукин сын, но есть причина моему непомерному эго. Я натренированный, жестокий сукин сын, и когда я чувствую необходимость, то могу с легкостью причинить до хера вреда огромному количеству человек в короткий промежуток времени и разными способами. Но даже я понимаю, что сейчас не место и не время для демонстрации этого. По трем причинам. Первая: бордель патрулируют прямо сейчас больше пятнадцати человек с пушками. Вторая: их пушки не просто какие-то там пушки. Это полуавтоматическое оружие. И, наконец, третья: я чертовски пьян.

Когда Хулио сказал, что хочет выпить со мной немного пива днем, ему, вероятно, все-таки следовало упомянуть, что он хочет выпить хренову тучу пива, в дополнении к этому три бутылки кубинского рома, и продолжать пить, пока солнце не зайдет и никто из нас не сможет держатся на ногах. Единственное, что заставляет меня чувствовать себя легче, – это то, что Хулио был таким же чертовски пяным, как и я. И, Слава Господу, потный ублюдок не стал звать девушек. Нет ни единого способа, что у него бы встал член с таким количеством «Гаваны» в его крови. Мой член, вероятно, смог бы встать, если бы очень-очень постарался, но бл*дь, если бы я только хотел этого... Все мои мысли были сосредоточены на Слоан. А также в большей степени на том, как прикончить мудака Каллума за то, что он не вел наблюдение за домом, как я ему велел.

Время от времени в моем затуманенном алкоголем разуме всплывали неясные мысли о дерьмовом положении Майкла, но я знал этого парня. Он мог вытерпеть, когда из него выбивают дерьмо, когда того требовала ситуация, и даже мог иногда получить от этого наслаждение; но это уже другая история. К тому времени, когда я выясню, где именно они его держат, у него уже, вероятно, будет пара сломанных ребер и синяков под глазами, но Хулио не позволит своим парням сильно издеваться над ним. Перво-наперво, они захотят вытянуть из него информацию, и у них займет некоторое время, чтобы понять, что он ни хрена не расколется. Достаточно будет отметить, что я буду должен ему серьезно поднять зарплату после этого.

– Ты и я, мы... мы долбаные псы, так? – Хулио икает. У меня занимает много усилий, чтобы вернуть свой взгляд к толстяку.

– Говори за себя, мужик, – рычу я.

Это смешит его.

– Да, черт побери, так и есть. И я тоже! Нет... нет причины стыдиться того, кем ты являешься на самом деле. Ты был рожден дерьмом, как и я. Но только то... – Он замолкает, прижимая свой кулак к груди. Затем ждет мгновение, его глаза наполняются слезами, и он продолжает: – Но только то, что мы были рождены дерьмом, не значит, что мы должны жить, как гребаное дерьмо. Пираньи плавают вместе с другими рыбами, выглядя точно так же, как они до того момента, пока их не спровоцируют. И затем превращаемся в самых ужасных из существующих рыб. Мы – долбаные короли среди рыб! Чертовые вожаки!

Я кривлюсь.

– Я не пиранья. Я акула.

– Ты не имеешь понятия, о чем говоришь. Ты видел, как эти мелкие ублюдки обглад... – Еще один глоток обжигающей жидкости. – Ты видел, как эти ублюдки обгладывают кости? Они восхитительны. Кошмарны.

Я делаю еще глоток «Гаваны», морщась.

– Пираньи живут на мелководье. Они живут в группах. Акулы – это злобные засранцы моря. Не видел, чтобы они жили группами. Они как... одинокие волки.

Хулио откидывает голову назад и издает вой, подражая волчьему.

– Ну что ж, я больше, нахрен, не имею понятия, какие мы животные, cabrón. Все, что мне известно, что ты и я, мы одной крови. Нам пришлось когтями прокладывать свой путь, чтобы выбраться из дерьма, в котором были рождены, и создавать упорным трудом свои королевства. Только мое королевство немного больше твоего, так?

Я с сожалением киваю, протягивая ему стакан.

– Так-так. И ты ведь тоже ни перед кем не отчитываешься, ведь так?

Хулио дрожащей рукой наливает еще немного алкоголя в наши пустые бокалы, ухмыляясь мне. Он сдерживает свою улыбку, когда говорит:

– Из того, что я слышал, ты также больше не подчиняешься ничьим приказам. – Он протягивает мне стакан, его глаза становятся немного более ясными, чем мгновение назад.

Черт бы меня побрал. Его слова производят на меня отрезвляющий эффект. Он что, действительно знает о том, что я сбежал от Чарли? Я прочищаю горло, откашливаясь. Сейчас многое зависит от того, что я скажу следом.

– Чарли частенько бывает огромной занозой в заднице, Хулио. В данный момент у нас перерыв в отношениях. Я уверен, что он позабудет все... – я делаю пьяный неопределенный жест рукой в воздухе в направлении Сиэтла. – ...к следующей неделе. – Лучше все обставить таким образом, будто это Чарли зол на меня, чем показать, что я зол на него. Хулио, вероятно, может испытывать сочувствие к такому послушному парню, который разозлил такого босса, как Чарли. Послушный парень, который вышел из-под контроля, загуляв, и решил предпринять самостоятельные действия, что, вероятно, могло бы разозлить босса. Все эти мысли медленно зарождаются у меня в голове в алкогольной дымке.