Текст книги "Погоня (СИ)"

Автор книги: К.А. Хармс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Эштон вошел внутрь и крепко обнял меня, прежде чем закрыл дверь.

– Прости, детка, – прошептал он.

Его извинения причинили самую сильную боль. Он действительно был хорошим человеком, а я – лгуньей. Он заслуживал лучшего, чем я. Я знала, что впустить Эштона в свою жизнь было самой большой ошибкой, которую я могла совершить. Но теперь слишком поздно отступать.

Глава 26

Эштон

Мне должно было полегчать после ее признания. Она открылась мне, даже если это была всего лишь малость, но я все равно чувствовал себя дерьмово. Я заставил ее разворошить безобразное прошлое.

Что, черт возьми, со мной не так? Почему я возвращался к этому дерьму?

Я никогда в жизни так не разрывался из-за того как себя вести, и что еще более важно, как я должен был себя чувствовать. Потребность узнать о прошлом Киры захватила меня, и даже, несмотря на то, что я пытался бороться с ней, она поглотила меня, пока я не надавил на Киру так сильно, что она сдалась.

Теперь, лежа в постели с Кирой, ее голова покоилась на моей груди, легкое сопение заполняло тишину, а мое сердце болело от осознания того, что она пережила. Больше всего на свете я хотел быть человеком, который сотрет все неприятные моменты ее прошлого. И информация, что какой-то больной придурок поднимал на нее руку, только разожгла во мне желание узнать о нем больше, чтобы я смог найти его и заставить заплатить.

Только я не буду спрашивать Киру. Она рассказала мне достаточно. Она хотела забыть былые печали, и я поклялся, что помогу ей сделать это, наполняя ее жизнь таким количеством позитива, чтобы эти воспоминания исчезли.

Забрезжил рассвет, и город за окном начал оживать. Я слышал, как кто-то вовсю сигналил, шум и суету утренней толпы, спешащей в еще один рабочий день, но у меня не было желания двигаться. Мне хотелось остаться, укутавшись в теплое тело Киры и наслаждаться ею столько, сколько бы она позволила.

Проводя пальцами по ее шелковистым, каштановым волосам, я так задумался, что не заметил ее пробуждения, пока она не подняла голову и наши взгляды встретились. Она все еще казалась такой потерянной, как будто она была в тисках воспоминаний прошлой ночи и событий, которые мы обсуждали, и была не уверена, что делать дальше. Мы не занимались сексом после ее признания, что было странным положением вещей. Обычно мы с ней с трудом удержали руки друг от друга. Вместо этого я уложил ее в постель и крепко обнял ее в тишине. Я хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности, и на тот момент это был единственный способ, чтобы обеспечить это.

Но сейчас мне не понравилось выражение ее лица. Это заставило меня почувствовать, что мы снова вернулись к тому, с чего начали – она мне не доверяла.

Не раздумывая, я перевернул ее и придавил своим телом.

– Не смотри на меня так, – сказал я ей, и она нахмурилась.

– Как так? – спросила она.

– Как будто ты не знаешь, что сказать. Как будто ты боишься, что я по-другому стал относиться к тебе. – Это было последнее, чего я хотел. – Прости, что надавил на тебя, но ничто из того, что ты сказала прошлой ночью, не изменило моих чувств к тебе. Я хочу, чтобы ты в любое время могла говорить то, что у тебя на уме, и не волноваться о том, что это оттолкнет меня. – Я видел потрясение в ее глазах, хотя она пыталась это скрыть.

– Я не должен был давить, – прошептал я, очерчивая большим пальцем ее скулы. – Но я сделал это из-за чувств, которые начал испытывать к тебе.

Она с трудом сглотнула.

– Это не то, к чему я привык, и я солгу, если скажу, что они меня не напугали, – признался я. Ей следовало услышать это от меня, и как бы мне не было трудно в этом признаться, я должен был сказать ей. – Я не хотел оказаться тем парнем, который влюбился в девушку, а потом обнаружил, что она не чувствовала того же. И я всегда чувствовал твои сомнения.

– Я, – прошептала она дрожащими губами. – Я тоже это чувствую. И мне тоже страшно, потому что я пообещала себе, что больше никогда не стану уязвимой.

– Детка, ты всегда будешь со мной в безопасности, – сказал я, надеясь, что она почувствует мою серьезность. – Я никогда не причиню тебе боль.

– Я понимаю, – она попыталась успокоить меня, но я видел сомнение в ее глазах.

– Нет, не понимаешь, – сказал я, и она вопросительно посмотрела на меня. – Но ты поймешь, я позабочусь об этом. – Я докажу ей, что говорю правду.

Когда я поцеловал ее, ее губы трепетали. Я попытался отстраниться, но она запустила пальцы в мои волосы и притянула меня к себе. Ощущая ее потребность в близости, я расслабился и осторожно и легко коснулся ее. Я зацеловывал ее печаль дюйм за дюймом.

Я отдал ей всего себя, и взамен она сделала то же самое.

Потерявшись друг в друге, мы поддались нашим чувствам и медленно позволили событиям прошлой ночи исчезнуть из наших мыслей. И когда мы потерялись в пылу нашей страсти, я поклялся сохранить ее в безопасности от всех, кто осмелится попытаться причинить ей боль.

Она была моей. Моя задача ее защитить.

– Ты уверен в этом? – спросила она, когда машина остановилась у дома моих родителей.

– Я бы не пригласил тебя, если бы не был уверен.

С тех пор, как мы покинули пентхаус, она была как на иголках. Моя мама пригласила нас и моих братьев на ужин. Очевидно, Нокс и Бек посчитали необходимым рассказать маме о женщине, с которой я встречался. Я не собирался держать отношения с Кирой в тайне, но я надеялся, что у меня будет больше времени, чтобы подготовить ее, прежде чем представить моей матери. Мама может быть властной время от времени.

Для моих братьев это был всего лишь способ отвлечь ее внимание от них самих. Если бы мама сосредоточилась на мне, она бы в меньшей степени беспокоилась о них и об отсутствии у них постоянных отношений. Мне придется найти способ отплатить им.

– Что, если я скажу что-нибудь глупое? – спросила она, когда я протянул ей руку, чтобы помочь выбраться из машины.

Я не смог сдержать смешок.

– Детка, перестань волноваться. – Когда она встала, я притянул ее и обнял за талию. – Скорее всего, она будет говорить неловкие вещи. И она полюбит тебя, также как и я.

Она улыбнулась, но я понял, что она все еще нервничала. За последние несколько недель я изучил признаки любого из настроений Киры. Прямо сейчас она, без сомнения, искала запасной выход, только я не позволил бы ей сбежать.

– Я хочу, чтобы они узнали тебя, – заверил я ее. – Я хочу, чтобы они узнали женщину, с которой я сближаюсь день ото дня все больше и больше.

Ее взгляд смягчился, и она подняла руку, чтобы погладить мою щеку, прежде чем встать на цыпочки и нежно поцеловать меня.

С одной стороны я, мог быть милым и любящим, когда это было необходимо, но, с другой стороны, также любил брать все в свои руки и доминировать. Кира неоднократно говорила мне, что ей нравились все стороны моей личности.

Сегодня я был лапочкой.

По крайней мере, сейчас.

Я повел ее к входной двери дома величиной в десять тысяч квадратных футов, расположенного в Бруклине, где я вырос. Мой отец был одним из самых востребованных пластических хирургов в США, и люди со всей страны прибегали к его успешной практике. Он обеспечил мою мать, и они обрели любовь, которую многие люди искали всю свою жизнь. Их отношения были самой большой причиной, по которой моя мать продолжала призывать своих сыновей остепениться. Она хотела, чтобы у нас было то, что у нее с отцом, и, хотя это раздражало, я не мог винить ее. Временами она перебарщивала, но она любила нас.

Прежде чем я успел постучать, дверь открылась, и появился мой брат Ноксвилл, широко улыбаясь и держа шоколадное печенье. Этот мужик был самым большим ребенком, которого я знал.

– Ну, черт возьми, старший брат, – сказал он с широкой улыбкой. – Мы ждали тебя и эту милую даму.

Он перевел внимание на Киру, и его улыбка стала еще шире.

– Извините меня, милая. – Он переигрывал, чтобы разозлить меня. – "Милая" не очень хорошее сравнение для вас. Я должен сказать «восхитительная», или, может быть...

Я видел блеск в его глазах.

– Ладно, Нокс, – предупредил я, и он усмехнулся, поднеся печенье к губам, и откусил огромный кусок. Обойдя его, я провел Киру мимо, но перед тем, пихнул его локтем в живот и услышал, удовлетворившее меня, ворчание болвана.

Громкий визг моей матери, спускавшейся в холл, заставил Киру подпрыгнуть от удивления.

– Позволь мне взглянуть на тебя, – сказала она, взяв руки Киры в свои. – О, она красавица, – произнесла она, прежде чем заключить Киру в медвежьи объятия.

– Прямо сейчас, она уже представляет тебя женатым и с детьми, – прошептал Нокс, обойдя меня, и пошел на кухню, качая головой.

– Я так счастлива, что ты смогла присоединиться к нам, дорогая, – ворковала она, выпуская из своих объятий Киру. – Эштон мало рассказывает о своей жизни, поэтому, когда Нокс поведал мне о тебе, я не могла дождаться встречи с тобой.

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказала Кира, когда моя мать поспешила прочь, вцепившись в руку моей девушке. Кира оглянулась на меня через плечо, и ее прежде взволнованное выражение лица, сменилось на радостное.

Меня осенило, что моя мать даже не признала моего присутствия, и в любой другой день, возможно, меня бы это обидело, но не сегодня. Она дала моей девушке повод улыбнуться, а это было дефицитом в последнее время.

Я присоединился к своей семье на кухне, когда они поприветствовали Киру в их доме. Мой отец с восхищением наблюдал, как мама обращалась с ней так, как будто она была частью нашей семьи. Нокс становился только более самоуверенным, и каждый раз проходя мимо меня, напевал свадебный марш. Несколько раз я застал его, поглаживающим свой надутый живот, показывая свою лучшую пародию на беременную женщину.

Я проигнорировал его, но вместо того, чтобы остановиться, он попытался вывести меня из себя тем, что начал осыпать Киру еще большим вниманием, чем необходимо. Ублюдок перегибал палку, и я был не единственным, кто заметил. Мой отец, молча наблюдал за весьма забавными действиями сына. Моя мать была настолько увлечена Кирой, что, казалось, совершенно не обращала внимания на выходки моего брата.

Они меня так сильно отвлекли, что я до сих пор не замечал отсутствие другого брата – Беккета.

– Где Бек? – спросил я, ни к кому не обращаясь.

Мать повернулась ко мне в замешательстве, словно она тоже только поняла, что его нет. Она посмотрела на отца, в надежде, что он знает ответ.

– Он позвонил около часа назад и сказал, что ему нужно разобраться с чем-то на работе. Звучало очень важно, – объяснил отец.

Беккет был жестким парнем, выкладывающимся по полной, что очень подходило для его работы в качестве частного детектива. Это была одной из главных причин, почему он решил остаться холостяком. В его жизни просто не было места для постоянной спутницы. Но это не мешало моей маме быть назойливой.

Вечер прошел гладко, но Бекетт так и не присоединился к нам. Мне нравилось наблюдать за Кирой и моей матерью. Моя мама была, в целом, счастливым человеком и удивительной личностью, но присутствие Киры, казалось, принесло ей еще больше счастья. И моя милая девушка была более расслабленной, чем я когда-либо видел ее. Ее смех не был нервным, он был искренним, действительно забавным, заставляющим ее откинуть голову назад и держаться за живот. В какой-то момент она так рассмеялась, что у нее выступили слезы на глазах.

Я даже не ревновал из-за того, что она смеялась над Ноксом. Я был слишком загипнотизирован ее радостью, чтобы заботиться о том, кто вызвал ее смех.

По мере того как вечер продолжался, я все больше влюблялся в эту таинственную женщину. Я знал, что Кира все еще много держит в себе. Я хотел больше таких вечеров и дней, и больше вещей, которые я никогда раньше не хотел. И я хотел всего этого с ней.

Когда вечер подошел к концу, и мы с Кирой стояли у двери, прощаясь, мой телефон завибрировал в кармане. Я достал его и увидел сообщение от Беккета.

Беккет: Нам нужно поговорить, брат. Если твоя женщина та, о ком я думаю, ты был прав, она скрывается за ложной личностью. Встретимся в офисе, я буду ждать.

Глава 27

Кинсли

Что-то было не так.

Когда я сказала Эшу, что провела замечательный вечер в кругу его семьи, он просто посмотрел на меня пустым взглядом. Мы возвращались в город в тишине. Когда я спросила, хочет ли он поехать ко мне или к нему, он ответил мне с таким пренебрежением, что мне стало нехорошо. Я просто предположила, что мы останемся вместе, как это было почти каждую ночь, с тех пор как мы стали встречаться официально. Но сегодня я почувствовала, что он не может дождаться, чтобы избавиться от меня.

На протяжении вечера он выглядел веселым, шутил с отцом и братом, окружал заботой мать. Теперь казалось, что вечер был только сном.

Повернувшись на сиденье так, чтобы видеть его реакцию, я задала вопрос, который мучил меня с тех пор, как мы уехали от его родителей.

– Я сделала что-то не так? – мне нужно было разозлиться из-за того, как поменялось его настроение, но страх затмевал раздражение.

Он остановился у моего подъезда, даже не заглушив двигатель, и посмотрел на меня.

– Я просто устал, Кира, – сказал он, откидывая голову назад на подголовник сиденья. Возможно, Эштон и смотрел на меня, но он не видел меня. Его глаза были пустыми, без эмоций, как будто он находился в оцепенении.

– Я привыкла к тому, что ты спишь рядом со мной, – призналась я, чувствуя комок в горле. Я не хотела, чтобы он уходил. Я желала, чтобы он был рядом со мной, счастлив и улыбался.

– Знаю, – это все, что он ответил, прежде чем провести по моей нижней губе большим пальцем. Я не могла избавиться от ощущения, что этот жест означал больше, чем просто прощание.

– Спокойной ночи, Кира.

Его отстраненность ранила больше, чем я ожидала. Для него было несвойственно не подняться со мной наверх и не убедиться, что я в безопасности. Для него было несвойственно не поцеловать меня на прощанье и не пообещать увидится завтра.

Но вместо того, чтобы расспросить его, я вышла из машины и остановилась напротив подъезда, наблюдая, как Эштон незамедлительно уехал. Чем дольше я стояла там, тем больше жалела, что не потребовала, чтобы он рассказал мне, что, черт возьми, на него нашло. Я не заслужила, чтобы меня так отшили.

Я понятия не имела, сколько времени прошло после того, как он уехал, но пока я там стояла, люди проходили мимо. Несколько человек спросили, все ли со мной в порядке, но все, что я могла, это кивнуть в ответ. Когда я нашла в себе силы идти, мои движения были на автомате.

Я не помнила, как добралась до двери квартиры. Все было размыто. Перед глазами стоял его пренебрежительный взгляд перед тем, как я вышла из машины.

Я не могла спать той ночью, мой мозг перебирал причины такого поведения, каждая из которых была хуже другой.

Я не спала, и часы текли мучительно медленно. Я сидела на диване, глядя в телевизор, не в силах сосредоточиться на том, что демонстрировалось на экране. В какой-то момент меня разозлило наигранное счастье главных героев, и я отключила звук. Вскоре я просто выключила телевизор.

Я снова поймала себя на том, что смотрю в темноту с ощущением, что мой желудок скручивается в узел.

Я подскочила от громкого стука, раздавшегося по всей квартире, и посмотрела на настенные кухонные часы. Было начало третьего утра.

Я тихо подошла к входной двери и посмотрела в глазок, обнаружив Эштона, стоящего по ту сторону.

Я быстро отперла замки, и когда открыла дверь, мое сердце сжалось. За все время, что я знала его, я никогда не видела его настолько встревоженным. Я не могла понять, что меня больше расстроило, гнев в его глазах или то, как раздувались его ноздри с каждым вдохом, как будто ему было трудно контролировать себя.

– Все это было ложью, – сказал он, подняв конверт. – С самого начала ты врала мне и ради чего? Значит, я влюбился в иллюзию, которую ты придумала?

Он глубоко вздохнул и ворвался в мою квартиру.

– В какую гребаную игру ты играешь, Кира? Кинсли? Или как там тебя зовут?

При упоминании моего настоящего имени, клянусь, мое сердце замерло. Я попыталась прервать его, но он поднял руку и сердито покачал головой. В негодовании, он сжал переносицу и закрыл глаза.

– Мне жаль...

Он подошел ко мне так быстро, что я отшатнулась назад, натыкаясь на подлокотник дивана, и чуть не упала на пол.

– Просто забудь об этом. – Выражение гнева в глазах сменилось чистым отвращением. – Прибереги объяснения, потому что это не имеет значения. Это будет просто еще одна ложь. Меня не волнует, почему ты решила разыграть меня, как какого-то дурака. Все, что меня теперь волнует так это то, что ты убираешься из моей жизни.

Он кинул мне конверт, и находящееся внутри выпало. Бумаги падали на пол, словно листья, сорванные порывом ветра. Они упали к моим ногам, олицетворяя кусочки моего разбитого сердца.

Там было много фотографий из моего прошлого: меня и Джейса на нашей свадьбе, несколько снимков из колледжа, когда мы были влюблены. Я казалась на них счастливой, поэтому было бы трудно поверить в то, что я рассказывала ему о насилии в этих отношениях. Была еще копия свидетельства о браке, моего свидетельства о рождении и моего диплома на имя Кинсли Палмер, а затем Кинсли Хеллман. Истории, которые я рассказывала о матери, живущей в Буффало-Рове с отцом, были ложью, и большие, жирные буквы, подтверждающие ее смерть, были еще одним свидетельством этого. Ее свидетельство о смерти смешалось в беспорядке с другими документами, огорченно взывая ко мне.

Но листок, который ранил меня больнее, всего был с именем моего отца. Не задумываясь, я опустилась на пол и начала рыться в документах, чтобы добраться до него.

Я подняла копию свидетельства о смерти отца, и уставилась на нее. До этого момента я никогда не видела его. Это было доказательством его смерти, подтверждением факта, что я больше никогда не увижу его лицо и не услышу голос моего отца. Я никогда не смогу обнять его и сказать, как я любила, и всегда буду любить его. Я не могла поплакаться в его плечо и признаться в своих ошибках, чтобы он заверил меня, что все будет хорошо.

Потому что не будет.

Джейс позаботился об этом.

Мне казалось, что меня ударили под дых, и мне вдруг стало трудно дышать. Я теряла контроль, и как бы я ни старался бороться с этим, мне казалось, что я тону.

Я посмотрела сквозь непролитые слезы на мужчину, который всего несколько дней назад поклялся, что никогда не причинит мне вреда. Он обещал защитить меня.

Он был не тем, кто смотрел на меня сейчас. Я уже потеряла его.

– Это не то, что ты думаешь, – прошептала я, когда упала первая слеза.

Он шагнул назад, глядя на меня, отступая.

– Нет, – ответил он. – Это хуже.

У меня было мимолетное желание броситься к нему и попросить его остаться, чтобы я смогла объяснить, но была слишком потеряна в своей собственной печали, чтобы действовать.

Когда он ушел, я осталась сидеть на полу своей квартиры в хаосе из бумаг и осколков сердца.

Глава 28

Эштон

Я не раз останавливался, когда шел к машине по тротуару перед ее домом. Я хотел вернуться и узнать, что, черт возьми, заставило ее так лгать мне.

Но потом я вспомнил разговор с братом. Как бы я ни старался о нем забыть, он снова и снова прокручивался в моей голове.

– Это твоя девушка? – спросил Беккет, показывая листок похожий на ориентировку о пропавших без вести.

Мое сердце как будто вырвали из груди, когда великолепная женщина, которую я знал под именем Киры Мастерсон, смотрела на меня с ориентировки. У нее были такие же скулы и улыбка, такие же голубые, завораживающие глаза. Эти глаза она пыталась спрятать, используя дерьмовое оправдание, что просто хотела перемен. Единственная разница заключалась в том, что у женщины на фотографии были струящиеся светлые волосы, а не каштановые, и ее имя было не Кира, а Кинсли Хеллман.

– Она замужем, Эш, за какой-то большой шишкой. Видимо, он сообщил о ее пропаже полгода назад, – Беккет начал выкладывать фотографии, на разделявшем нас с ним столе, и я не мог отвести взгляд. – Тут еще.

Разве он недостаточно мне показал?

– Она не из Чикаго, она из Майами. Ее родители мертвы. Мать умерла, когда Кинсли было шесть лет, отец скончался около девяти месяцев назад, – я посмотрел на Беккета, и он передал мне копии свидетельств о смерти Артура и Франсин Палмер.

– Видимо, ее отец был единственным, кто удерживал ее в Майами.

– Но почему? – спросил я. – Почему она захотела оставить мужа, когда больше всего нуждалась в поддержке семьи? Это бессмысленно.

– Мне нужно, чтобы ты дал мне больше времени, чтобы изучить это дело более подробно, Эш. Я знаю, что в этой истории должно быть что-то большее, чем то, о чем рассказывает ее муж, – Беккет посмотрел на меня с серьезным выражением лица.

Как он мог попросить меня об этом? Теперь, когда я узнал о ней столько, единственное, что я хотел сделать, это встретиться с ней лицом к лицу. Мне необходимо было выяснить, почему, черт возьми, она солгала и продолжала лгать каждый раз, когда мы были вместе. Если бы Беккет был в такой ситуации, он бы сделал то же самое.

Когда Беккет начал собирать документы и фотографии, я вырвал их у него.

– Эш, – сказал он предупреждающе.

– Я хочу взглянуть на них еще раз, – я чувствовал, словно это был кошмар, а я не мог проснуться. Я никогда не подозревал, что Беккет найдет то, что нашел. Она врала о том кто она, как ее зовут, откуда она родом. Черт, она даже солгала о своих родителях. И как будто этого было мало, она оказалась еще и замужем. Большего хаоса в моей жизни еще не было.

Имя Джейс Хеллман практически светилось на свидетельстве о браке, лежавшем поверх всех кипы документов, которую я крепко держал в руках.

Беккет неохотно отпустил бумаги, и я подняв конверт и уверенным жестом положил его в бумаги.

– Просто дай мне несколько дней, и я обещаю, что у меня будут все ответы, которые тебе нужны, – заверил он меня, но его уверенность не ослабила мой гнев. Я просто хотел спросить ее почему. Я хотел знать, как она могла окрутить меня, заставив испытывать к ней глубокие чувства, не испытывая при этом ни капли вины.

Не думая, я встал со стула, все еще глядя на конверт в руках.

– Мне действительно жаль, Эш. Я с самого начала надеялся, что ты просто параноик, – я поднял глаза, чтобы увидеть, как мой брат с сожалением смотрит на меня. Мы втроем были близки, и ненавидели, когда один из нас был несчастен, а мы не могли ничего сделать, чтобы помочь.

– Я знаю, Бек, – я сделал все возможное, чтобы выразить ему свою признательность, только мне было трудно со всеми мыслями, роившимися в моей голове. – Поговорим позже, хорошо?

Я покинул его офис, надеясь, что у меня хватит сил сделать то, что он просил. Но в тот момент, когда Мюррей спросил меня, куда я хочу направиться, я прохрипел ее адрес и повернулся, уставившись в окно, когда автомобиль отъезжал от обочины.

На следующий день я решил не идти в офис.

Вместо этого я вошел в офисный календарь со своего телефона и отложил все мои встречи, а затем отправил каждому клиенту электронное письмо, сообщив, что непредвиденные обстоятельства заставили меня перенести встречи. Затем я отправил письмо Лексу, чтобы сообщить ему, что я решил совершить деловую поездку в Лос-Анджелес на эти выходные в то же место.

Я отправил еще одно сообщение, затем выключил телефон и стал топить горе в бутылке скотча, чтобы забыть все то дерьмо, с которым я столкнулся.

Глава 29

Кинсли

Прошло несколько часов с тех пор, как Эштон оставил меня наедине с моей ложью, разбросанной передо мной на полу.

С тех пор только пустота осталась во мне.

Это было несправедливо.

Джейс.

Моя жизнь.

Смерть моего отца.

И теперь потеря Эштона.

Я сидела на полу в центре гостиной, не в силах плакать и пыталась что-то почувствовать, что-то, кроме ярости, пылающей во мне.

Я предупреждала его с самого начала, что это не закончится ничем хорошим. Я пыталась оттолкнуть его и заставить понять, что в моей жизни нет места для мужчины.

Его настойчивость и решимость доказать мне, что у нас все получится, в конечном итоге меня покорили. Теперь я сидела здесь, полна сожалений, так как все, что я напророчила, оказалось реальностью.

И я была зла.

Проклятье, ему следовало оставить меня в покое.

Я поднялась с пола и пошла на кухню в поисках ключей.

Я покинула квартиру без оглядки и с одной целью. И ничто не помешает мне высказать этому высокомерному, властному, настырному ублюдку все, что я думаю.

– Мне наплевать на то, что мне нужен код доступа, чтобы войти, – негодовала я, уставившись на ночного охранника, который смотрел на меня так, словно я была бродяжкой. Меня должно было волновать, что он вызовет полицию, и меня арестуют, но мне было все равно.

– Я была здесь несколько раз, – заверила я его. – Позвоните в пентхаус мистера Монтгомери и скажите ему, что я не уйду, пока не поговорю с ним лицом к лицу.

– Мэээм...

Я прищурила глаза в раздражении.

– Не называйте меня мэм. – Какого черта? – Вы слышали меня? Я не уйду.

– Я не могу позвонить мистеру Монтгомери, – он расправил плечи и скрестил руки на груди, принимая устрашающую позу. Просто еще один мудак, использующий эту знакомую тактику запугивания, но у меня был к этому иммунитет.

– Почему? – спросила я, положив руки на бедра и расправив плечи.

– Потому что он уехал в аэропорт около часа назад, – сказал он с ухмылкой.

И вот так борьба во мне угасла.

Он ушел.

Неважно, как сильно я пыталась с этим бороться. Стать брошенной без тени сомнения было худшим чувством, которое я когда-либо испытывала.

Я просто хотела объяснить. Я должна была рассказать ему все, прежде чем он узнал это от кого-то другого, но, черт возьми, я никогда не думала, что это могло бы произойти.

Я брела по улицам Нью-Йорка, уходя прочь от его дома. Каждый прохожий, встречавшийся на моем пути, смотрел на меня с любопытством или жалостью. Одна пожилая женщина попыталась дать мне двадцатидолларовую купюру, и я молча уставилась на нее, прежде чем оглядеть себя. Когда я поняла, как выглядела, то начала смеяться.

Я была в пижамных штанах и майке.

И словно это было и так недостаточно неловко, на мне еще были мои тапочки.

Я была сама не своя.

Когда я вернулась домой, мысли в моей голове прояснились.

Я уходила из квартиры готовая обвинять во всем Эштона, но теперь поняла, что это моя вина.

Я уступила, а не должна была. Я поддалась искушению от его ухаживаний. Мне стало слишком комфортно, и я начала наслаждаться свободой, которую дал мне Эштон.

Это только моя вина.

Я обыскала квартиру в поисках мобильного, сердце колотилось, а руки дрожали.

Мне нужно было убраться отсюда.

Я не могла остаться в хаосе, который сама же создала.

Но как только я нашла свой телефон, спрятанный под краем дивана, и прочла входящее сообщение, я рухнула на пол и на этот раз расплакалась, не сдерживая слез.

Эштон: Я ненавижу тебя за то, что ты заставила меня полюбить женщину, которой, как я думал, ты была. Прощай.

Почему я не повстречалась с Эштоном несколько лет назад? Когда все было просто, и мне нечего было скрывать.

Я: Прости, что солгала, но я никогда не притворялась с тобой. Женщина, которой я была с тобой, это Кинсли. Ты возродил во мне женщину, которой я когда-то была. Мне очень жаль, что я причинила тебе боль, но я никогда не притворялась, что испытываю то, чего нет. Я люблю тебя, Эш. За все, что ты мне дал, и за все, что ты позволил мне почувствовать, будто мое прошлое не сможет навредить мне снова.

Я оказалась на дне, и я никогда не чувствовала себя так одиноко.

Глава 30

Эштон

В тот момент, когда сел на самолет, я сделал то, что делал редко. Я решил оставить телефон выключенным. Мне нужны были выходные без всякой ерунды. Один уик-энд, чтобы разобраться в своих мыслях, чтобы никто не пытался заставить меня изменить свое мнение по поводу произошедшего.

Я собирался разобраться с последствиями в понедельник. Эти выходные были для меня.

Я приехал в отель Беверли-Уилшир и даже не нашел времени, чтобы подняться в номер. Вместо этого я заплатил портье лишнюю сотню, чтобы он взял мои вещи и доставил их в мой номер, а сам направился прямиком в бар.

Я сказал бармену, что хочу виски, и чтобы он продолжал подливать, потому что планировал с помощью выпивки выкинуть Киру из головы. Кинсли, Кира, черт, я понятия не имел, как ее называть.

Я не мог избавиться от стоявшего перед глазами образа Киры, сидевшей сгорбленной на полу и смотревшей на свидетельство о смерти в своей руке. Это практически чуть не разрушило меня. И теперь это угрожало прорваться сквозь гнев, вызванный ее притворством.

Я крепко зажмурился и опрокинул стакан виски Макаллан. Он был обжигающе восхитительным. Даже приветливым.

Стекло звякнуло о стойку, когда я опустил стакан, заставляя меня открыть глаза от удивления. По-видимому, я опустил его сильнее, чем намеревался.

Через несколько секунд бармен достал бутылку и начал наполнять мой стакан.

– Оставь бутылку, – сказал я, не поднимая глаз.

– Сэр, это две сотни... – я передал свою черную карту через стойку. – Как скажете, сэр, – радостно произнес он.

Он взял мою карточку и отсканировал ее через терминал в нескольких футах меня. Когда он повернулся ко мне, его улыбка стала еще более раздражающей.

– Могу я быть вам еще чем-нибудь полезен? – спросил он.

– Да, – сказал я, встречаясь с ним взглядом. – Ты можешь оставить меня и мою бутылку виски в покое. Если ты мне понадобишься, ты узнаешь. Но я могу заверить тебя, что не понадобишься.

Быстро кивнув, он отступил и переместился в бар, чтобы поприветствовать своих счастливых гостей.

Один глоток за другим, и мой рассудок предался забвению, которое я искал.

Но когда я вспомнил убитую горем брюнетку, стоящую на коленях на полу, я вернулся к реальности.

– Привет, красавчик, – проворковал кто-то слева от меня. Повернувшись лицом к говорящему, я немного пошатнулся, и ее рука придержала меня за грудь. – Ого, да ты вдрызг пьяный.

Можно было и так сказать.

– Ты здесь в одиночестве уже долгое время. Я надеюсь, что никто не ждет тебя наверху, – добавила женщина, подойдя ближе и расположив свои стройные бедра между моими разведенными коленями. Ее волосы были темно-коричневыми, как темный шоколад. И они имели сильное сходство с волосами той женщины, которую я пытался забыть.

– Меня никто не ждет, – заверил я, и ее улыбка стала более кокетливой, прикусив нижнюю губу, она скользнула ладонью по моему бедру, подобравшись до смешного близко к моему члену.

– Что ж, это очень хорошие новости, – прошептала она. – Меня зовут Лорен. – Она сдвинула свою руку немного дальше, подкрадываясь опасно близко к своей цели. – Я в городе на выходные, и я бы сказала, что стала самой счастливой женщиной в этом отеле.