Текст книги "Правила Реннера (ЛП)"

Автор книги: К. Вебстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Один.

Я смотрю в окно на блестящий слой льда, который теперь покрывает всё вокруг. Деревья, землю, мой пикап. Завывает ветер, обещая ещё больший ледяной ужас. Издеваясь надо мной. Напоминая мне, что я облажался и моё наказание – быть пойманным в ловушку в собственном доме с соблазнительной мегерой. Я уже сделал соответствующие звонки, отменяя сегодняшние занятия. Обычно я наслаждался выходным днём и бездельничал дома, смотря ESPN (прим. перев. – американский кабельный спортивный телеканал) и всё такое.

Сегодня же?

Я не знаю, что мне теперь делать.

Будильник Элмы начинает гудеть из моей комнаты, и это заставляет меня осознать, что я стою здесь уже целый час, глядя в окно и обдумывая своё положение. Когда она не выключает его, я разочарованно рычу и иду в свою спальню. Она погребена под моим одеялом, и если бы я был слабаком, то заполз бы туда вместе с ней. Мой член дёргается от этой мысли, и я издаю стон.

Она шевелится, и я начинаю отступать.

– Я уже встала, – ворчит она, вырубая телефон.

– Спи дальше, – говорю я немного резко. – Мне позвонили из школы. Всё вокруг покрыто снегом и льдом.

Она садится в постели.

– Там опять снег? Достаточно, чтобы слепить снеговика?

Прежде чем я успеваю ответить, она слетает с кровати и пробегает мимо меня. Её запах окутывает меня, и мой член теперь чертовски твёрд. Тот факт, что я ношу спортивные штаны, никак не скрывает моего возбуждения. Она издаёт громкий вопль, от которого мои похотливые мысли быстро переключаются на тревожные.

– Что случилось? – рявкаю я, следуя за ней в гостиную.

Я вижу, что она смотрит в окно, положив ладони на стекло. Тёмные волосы девушки распущены и слегка спутаны. На ней снова нет ничего, кроме майки и каких-то оборчатых трусиков. Её загорелые ноги предоставлены для моей визуальной дегустации. Но эта её круглая, сочная попка выглядит просто восхитительно.

– Мы можем слепить снеговика? – спрашивает она, подпрыгивая на носках. Её задница дёргается, делая мой член болезненно твёрдым.

– Нет, – резко отвечаю я. – На улице двадцать три градуса.

Она поворачивает голову и смотрит на меня с надутыми пухлыми губами, которые никак не помогают состоянию моего члена.

– Пожалуйста, Адам.

Я встаю за диваном, чтобы она не видела, как моё тело реагирует на неё.

– Нет.

Её плечи поникли, и она отходит от окна. Если я не ошибаюсь, её нижняя губа дрожит, как будто она вот-вот заплачет. Меня захлёстывает чувство вины. Элма возвращается в мою комнату и забирается обратно в постель. Я не могу не последовать за ней. Прислонившись к дверному косяку, я смотрю, как она откидывается на подушки и начинает писать смс.

Проклятье.

Я действительно не очень хорошо разбираюсь в этом дерьме.

Запустив пальцы в волосы, я оставляю её одну, чтобы пойти приготовить завтрак. Надеюсь, яичница с беконом поднимут ей настроение. Но завтрак приходит и уходит. А когда я приглашаю её поесть, она говорит, что не голодна.

Ветер не утихает, и снег продолжает падать. Похоже, там чертовски холодно. И это не имеет никакого смысла, потому что я сдаюсь.

– Элма, – рявкаю я с порога.

Она выгибает бровь, но не отрывает взгляда от телефона.

– Прекрасно.

– Прекрасно, что? – её ноздри раздуваются, но она не смотрит на меня.

– Прекрасно. Мы пойдём и слепим чёртова снеговика.

Её восторженный визг застаёт меня врасплох. Но что действительно сбивает меня с толку, так это когда она вскакивает с кровати и летит в мои объятия. Инстинктивно я прижимаю её к себе и вдыхаю запах её волос. Я всё ещё в шоке на мгновение, но затем моё тело нагревается, когда понимаю, как идеально наши тела подходят друг другу.

– Это лучший день в моей жизни, – бормочет она, и её дыхание щекочет мне шею.

Мой член затвердевает у её живота, и меня переполняет смущение.

– Хорошо, – выдыхаю я. – Будь готова через десять минут, и мы пойдём играть. Я оставил тебе тарелку еды. Но мы никуда не выйдем, пока ты не поешь.

Элма отстраняется, её щеки краснеют, и она прикусывает нижнюю губу.

– Да, сэр.

Чёрт, она сводит меня с ума.

Я коротко киваю ей, прежде чем выбежать из комнаты, до того, чтобы сделать что-то глупое, например, поцеловать её сладкие губы. Мой член болит от желания заняться другими вещами, но я не могу никуда пойти с ней. Просто быть с ней наедине в этом доме вредно для моей психики. Пока она одевается, я роюсь в вещмешке, который набил своей одеждой, пока не нахожу то, что мне нужно. Я быстро одеваюсь в ванной и жду её в гостиной. Когда она выходит из ванной, я рычу:

– Нет.

– Что? – спрашивает она, слегка скривив губы.

Я вздрагиваю от того, что она, чёрт возьми, на себя надела, и качаю головой.

– Абсолютно-чёрт-возьми-нет.

– И чем тебя это не устраивает? – фыркает она и кладёт руки на бёдра, подчёркивая их изгибы. – Я прикрыта.

– Во-первых, – ворчу я, – ты не прикрыта. Я вижу твой лифчик сквозь свитер. – И, чёрт возьми, если её сиськи не умоляют, чтобы их пососали. – А эти колготки? – я в ужасе качаю головой. – Ты отморозишь себе задницу. Буквально. А, во-вторых, где, чёрт возьми, твоя куртка?

На мой вопрос надменное выражение её лица исчезает, а глаза наполняются слезами. Красивый карий взгляд теперь больше похожи на расплавленный шоколад. Почему она должна быть такой красивой?

Смягчая свой тон, я произношу её имя:

– Элма.

По её щеке катится слеза, и она опускает руки по бокам. И снова я чувствую себя ничтожеством. Её отец почти бросил её здесь, а я веду себя как полный придурок. Я подхожу к ней и подношу палец к её подбородку. Когда я поднимаю её голову, чёрные брови девушки хмурятся, а нижняя губа выпячивается. Она самая симпатичная чёртова штучка, которую я когда-либо видел.

– Мне очень жаль, – говорю я ей, и это правда. – Я совсем не умею это делать. Просто там очень холодно, и я волнуюсь.

Её губы кривятся, и она одаривает меня застенчивой улыбкой.

– По-моему, это самое приятное, что ты мне когда-либо говорил.

Я смеюсь, и мне нравится, как загораются её глаза.

– Не привыкай к этому, – поддразниваю я, проводя большим пальцем по её подбородку. Всё, что мне нужно – это наклониться и поцеловать её мягкие губы. Один крошечный поцелуй – и я окажусь так далеко в кроличьей норе, что уже никогда не выберусь обратно.

Моя ладонь скользит к внешней стороне её шеи, потому что желание прикоснуться к ней побеждает мой рассудок.

– Где твоя куртка?

Она хмурится и прерывает зрительный контакт.

– У меня её нет. Во Флориде они нам совсем не нужны.

Сквозь меня проносится рычание. Я действительно придурок. Вырвавшись из её опьяняющего присутствия, я бросаюсь к шкафу. Я роюсь там и нахожу свою самую тёплую куртку. Когда я предлагаю вещь Элме, она вся сияет.

– Спасибо.

Я смотрю на неё ещё несколько секунд, прежде чем потереть подбородок ладонью.

– Ты готова пойти и отморозить нам задницы, снежная девочка?

Чёрт возьми, как же холодно.

Играть на улице, когда чертовски холодно – это не моё представление о весёлом времяпрепровождении, но видеть яркую улыбку Элмы, её розовые нос и щеки, а также слышать её восхитительный смех заставляет меня оставаться здесь всё это время. Я смотрю на её жалкого снеговика, когда что-то твёрдое ударяет меня по голове сбоку.

– Что за…

Ещё один ледяной и болезненный удар попадает мне в лицо.

– Битва в снежки!

Я смотрю, как она бежит настолько быстро, насколько только могут нести её короткие ноги, и время от времени поворачивает голову, чтобы посмотреть, следую ли я за ней. Моё сердце бешено колотится, а кровь обжигает, когда она течёт по моим венам. Сама мысль о том, чтобы преследовать Элму, сжигает мою душу.

– Тебе лучше бежать быстрее, милая, – рявкаю я. – Сейчас я тебя догоню!

Она визжит, и это эхом отражается от деревьев. Шторм в самом разгаре, и я боюсь, что всё станет ещё хуже, прежде чем погода улучшится. Однако все тревожные мысли рассеиваются, когда Элма останавливается, чтобы бросить в меня ещё один снежок.

Он сильно ударяет меня в центр груди.

Эта девчонка должна была играть в софтбол или в другое дерьмо.

Я ковыляю, благодаря холоду, беспокоящему мою рану, быстро по снегу, но она не уходит далеко от меня. С рычанием я швыряю её в снег. Мы оба тяжело падаем, и я на мгновение начинаю беспокоиться, что мог причинить ей боль. Но потом она начинает хихикать и визжать, пытаясь вырваться.

– Отпусти меня, – кричит Элма.

Я хватаю пригоршню снега и сыплю ей на лицо, наслаждаясь её смехом. Она извивается и борется со мной, пока не оказывается на спине. Я прижимаю её к снегу и держу за запястья, чтобы она больше не могла бросать в меня снежки.

Снег начинает падать всё сильнее, покрывая её волосы и лицо. Крошечные хлопья падают на её ресницы, и она смаргивает их. Рукой в перчатке я отпускаю её запястье и начинаю отряхивать снег. Элма испускает мягкий, хриплый вздох, который заставляет мой член вытянуться по стойке смирно.

– Ты меня поймал. – Она улыбается мне. Ангел. Совершенство.

– Я тебя никуда не отпущу.

Её глаза расширяются при моих словах, и мне захотелось, чтобы она так не делала. Я имел в виду буквально, но затем позволил своему разуму задаться множеством вопросов «что-если», которые приведут меня к серьёзным грёбаным неприятностям.

Дрожь пробегает по девичьему телу, и зубы начинают стучать.

– Мы здесь слишком долго пробыли, – говорю я напряжённым голосом.

Она кивает, но, кажется, не хочет вставать. Мне нужны все силы, чтобы не прижаться губами к губам Элмы. Вместо этого я отстраняюсь и помогаю ей подняться. Ветер воет и швыряет в нас всё больше снега и льда. Как последний дурак, я прижимаю её к своей груди и обхватываю руками, защищая от бури. Сначала она напрягается, но потом обнимает меня в ответ. С её ухом, прижатым к моей груди, в моём мире всё в порядке.

Она подросток.

Дочь твоего друга.

И что ещё хуже, она твоя ученица.

Из меня вырывается стон.

– Что случилось? – спрашивает Элма, склонив голову набок.

Я снова поражаюсь её экзотической красоте.

Поцеловать её.

Чёрт, как же мне этого хочется.

Её губы приоткрываются, а карие глаза горят предвкушением. Мои руки сами по себе обхватывают её щеки. Прикасаться к ней ощущается правильным. Так не должно быть, но, чёрт возьми, так и есть. Она моргает, прежде чем испустить слабый вздох. Я наклоняюсь вперёд и прижимаюсь своим холодным носом к её носу.

– Адам, – выдыхает она.

Просьба.

Она хочет, чтобы я её поцеловал.

Чёрт, как же мне этого хочется.

– Элма…

Она встает на цыпочки, как бы желая дотянуться до меня.

Один поцелуй.

Только один маленький поцелуй.

Здесь только мы. Два человека. Мужчина и женщина. Всё просто.

Но потом я начинаю задаваться вопросом, что если бы нас увидел посторонний человек. Неужели они подумают, что я использую её в своих интересах?

Матео избил бы меня до полусмерти.

Я не могу, блядь, поцеловать её, потому что если я это сделаю, то не остановлюсь. Я буду брать, чёрт возьми, и брать, пока не завладею каждой её частичкой.

– О, милая, – бормочу я, прежде чем наклониться. Вместо этого я целую её в лоб.

У неё вырывается слабый звук раздражения.

– Нам нужно доставить тебя внутрь, – говорю я с поражением.

Треск!

Ближайшая обледенелая ветка падает в лесу. И тут я снова слышу треск. Блядь. Скоро всё станет ещё интереснее.

Глава 7

Элма

– Что нам делать? – в ужасе спрашиваю я. Когда стало казаться, что лес вокруг нас ломается, Адам ворвался внутрь.

Лёд.

Из-за льда деревья ломались направо и налево.

И, по-видимому, это источник нашего внезапного отключения электроэнергии.

– Мы сможем продержаться до тех пор, пока энергетическая компания не устранит аварию, – ворчит он.

Я вся промокла от снега и дрожу. Без обогревателя в комнате сквозняк. Никакого тепла. Это самое худшее.

– Раздевайся, – требует он хриплым голосом.

Я переключаю своё внимание на мужчину, когда он бросает поленья в камин.

– Ч…Что?

– Вылезай из этой мокрой одежды, Элма. Ты подхватишь воспаление лёгких. – Он повернулся ко мне спиной, и мне стало неловко из-за того, что я предположила, будто его слова могут означать что-то совсем другое.

Я брожу по довольно тёмной хижине, пока не попадаю в спальню. Мой телефон загорается на кровати, и я хватаю его. Замёрзшими пальцами я перечитала множество сообщений от моих старых друзей. Я нахожу одно от Зейна, которое заставляет меня улыбаться.

Зейн: Где ты живёшь? У моего отца есть квадроциклы. Я могу приехать и забрать тебя.

Вчера я не говорила ему, что живу с нашим директором. По какой-то причине мне хотелось держать эту информацию при себе.

Я: За городом, у озера. Всё равно слишком холодно для поездки.

Он отвечает мгновенно.

Зейн: Слабачка.

Я показываю язык телефону, но потом замечаю, что мой аккумулятор разрядился из-за постоянно отправляемых мне Ритой смс. Очевидно, у неё проблемы с парнем. Или с парнями. Тот, кого она поцеловала вчера вечером, видел, как она целовалась с кем-то ещё между уроками сегодня утром. Так вот, вчерашний парень назвал её шлюхой.

Рита в некотором роде шлюха.

Я фыркаю и отвечаю ей.

Я: Прости, дорогая.

Рита: Слишком поздно. Ты что, игнорировала меня?

Я закатываю глаза. Рита очень требовательна.

Я: Нет, у нас тут был снежный день. Я играла на улице.

Рита: Фу. Нет. Сегодня мы идём на пляж.

Я испытываю укол ревности, что не смогу пойти купаться с моей подругой, но потом понимаю, что тусоваться с Адамом – это ещё не самое худшее.

Я: Веселись, детка. Поговорим позже.

Я бросаю свой телефон на кровать и беспокоюсь, что если мы не восстановим электричество в ближайшее время, у меня не будет никакой связи с внешним миром. Я застряну в этой хижине с Адамом, являющимся моим единственным источником развлечений.

Жар пронизывает меня насквозь.

Опять же, это не самое худшее, что может случиться со мной.

Я быстро сбрасываю промокшую одежду и надеваю что-то потеплее. Выскользнув из комнаты только что, я обнаружила Адама, стоящего перед камином без футболки. Я смотрю на него в шоке. Мышцы его спины напряжены и расписаны разноцветными чернилами. Спортивные штаны, надетые на нём, висят низко на бёдрах. В его руке зажата футболка, а другая рука тянется к пылающему пламени.

– Эй, – пискнула я, не отрывая глаз от его идеального тела.

Он поворачивается, и я получаю великолепный вид на его грудь. Опять татуировки. Мускулы в изобилии. Но что лишает меня дара речи, так это то, как его косые мышцы, кажется, прокладывают дорожку, указывающую прямо на выпуклость в его спортивных штанах. Та же самая выпуклость, которая была твёрдой сегодня утром, когда он прижался ко мне. Я прикусываю нижнюю губу и встречаюсь с ним взглядом.

– Это выглядит не очень тепло, – ворчит он и проводит пальцами по волосам. Его бицепс напрягается, и я задаюсь вопросом, каково это – облизать его.

– Я могу сказать то же самое. – Я показываю рукой на его обнажённую грудь.

Он натягивает футболку через голову, и прежде чем я успеваю опомниться, его идеальный торс уже прикрыт. Глупая я и мои глупые слова.

– Тебе нужно надеть штаны. – Его челюсти сжимаются, когда он пронзает меня тяжёлым взглядом.

– Шорты сойдут. На мне гольфы, – возражаю я.

Он закатывает глаза и неторопливо идёт к сумке в углу. Когда он наклоняется, чтобы порыться в ней, я получаю прекрасный вид на его упругую задницу. Я смотрю на него, подавляя стон. Он прерывает моё слюнопускание, когда швыряет в меня спортивные штаны.

– Я надену их, если мне станет холодно. – Я одариваю его фальшивой улыбкой, прежде чем подскочить к камину и погреть руки перед мерцающим пламенем.

Он подходит ко мне и подражает моим действиям. Наши руки соприкасаются друг с другом. Я дрожу, но не от холода. От предвкушения. Однако он не понимает меня и разочарованно вздыхает.

– Надень штаны.

– Я в полном порядке. Ты слишком властный.

Я ожидаю, что он начнёт спорить, но вместо этого он обнимает меня и притягивает к себе под видом согревания. Я прижимаюсь к его твёрдому телу, вдыхая его мужественный запах.

– Как ты справляешься? – внезапно спрашивает он.

Я напрягаюсь от его вопроса.

– Я в порядке.

– Нет… не из-за того, что ты здесь. – Его пальцы крепче сжимают моё бедро. – Насчёт твоей мамы.

У меня вырывается сдавленный звук. Достаточно одного упоминания о ней, и слёзы жгут мне глаза. Моя грудь физически болит, как будто вся эта боль заперта внутри без малейшего шанса на выход. Иногда я просто хочу вырезать её из себя.

– Это больно.

Я удивлена, что произнесла эти правдивые слова. Папа несколько раз спрашивал меня об этом, но я всегда делала для него храброе лицо, потому что знала, что ему тоже больно. С Адамом, безопасно просто выпустить это.

– Мне очень жаль, Элма.

Слеза соскальзывает с моего глаза и скользит по щеке. Я шмыгаю носом и пожимаю плечами.

– Всё нормально.

Он притягивает меня к себе, чтобы по-настоящему обнять. То, что я нахожусь в его сильных, сладких объятиях, что-то делает со мной. Я чувствую трещину. Прямо по центру своей груди. Как будто, если я позволю ему, у Адама хватит сил расколоть меня и помочь вытащить боль наружу. Рыдание душит меня, и он сжимает меня ещё крепче. Его пальцы пробегают по моим всё ещё влажным волосам, и он целует меня в макушку. Всё это так интимно и нежно. С тех пор как познакомилась с ним, я видела, как он переживает мириады эмоций. В основном он пытается держаться на расстоянии, рыча и хмурясь. Но иногда он удивляет меня яркими улыбками и проблесками своей уязвимости.

Вместо того чтобы вешать лапшу мне на уши, которая всё равно не помогает, он просто держит меня. Я таю в его объятиях и молюсь, чтобы этот момент никогда не кончался. Прошла целая вечность с тех пор, как я чувствовала защиту и заботу. Мама умерла, а папа в моральном коматозе. Адам заполняет дыру, которая уже некоторое время пустует.

– А ты никогда не думала о том, чтобы играть в софтбол? – спрашивает он хриплым, но мягким голосом.

– Я играла, когда училась в средней школе, но… – у меня болит в груди.

– Но, что?

– Я начала играть в волейбол в девятом классе. Это было наше увлечение. Наше с мамой. Она была как почётная мама команды. Все её любили. – Мои слова звучат как шёпот. Теперь, когда я говорю о ней, я не хочу останавливаться. Слёзы неуклонно текут по моим щекам, и я знаю, что пропитываю ими его футболку.

– Она была прелестна. Несколько раз, когда я встречал её, думал, что она была удивительной женщиной. Слишком потрясающей, чтобы быть с таким, как твой папа, – поддразнивает он со смешком.

Я тихонько рассмеялась.

– Папа всегда говорил, что она слишком хороша для него, а ему просто повезло. Он дразнился, что это ей не повезло. – Моя улыбка исчезает. – Оказывается, он был прав, потому что она заболела раком.

– О, милая, – бормочет Адам. – Мне очень жаль.

Я тихо плачу, уткнувшись ему в грудь. Я чувствую себя глупо, но от высвобождения всей сдерживаемой внутренней боли, мне становится легче. Рита никогда не хотела говорить о моей маме, однажды сказав, что это было удручающе. Чтобы удовлетворить её, я не стала рассказывать ей о том, как мне грустно рядом. Она, будучи моей лучшей подругой, пыталась отвлечь меня парнями, шутками и походами в торговый центр.

– Я скучаю по ней, – отвечаю я срывающимся голосом.

Он гладит меня по волосам.

– Я знаю.

Когда я успокаиваюсь и всё, что можно услышать – это время от времени икота от моего плача, он снова говорит:

– Ты бросила волейбол во Флориде?

Моё сердце сжимается.

– Было как-то неправильно заниматься этим без мамы.

Пальцы Адама путаются в моих волосах, и он тянет за них, пока я не смотрю на его грубое красивое лицо. При свете, мерцающем сбоку на его лице, я лучше вижу шрамы. Кожа слегка неровная, и тени танцуют в углублениях, которые не так заметны днём. Я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку и не погладить его по щеке. Он вздрагивает и закрывает глаза.

– Что случилось?

Его глаза снова открываются, и на лице появляется страдальческое выражение.

– Прошлое. Меня пытались убить. Я выжил. – Он стискивает зубы и отводит взгляд.

Моё сердце колотится и болит. Я только что выплеснула свои чувства перед ним, но он совсем не раскрывается.

– Вижу.

Его рука обхватывает моё запястье, и он отводит мою руку от своего лица.

– Это история, которую ты не захочешь слушать. Но я перед ним в долгу. – Его зелёные глаза смотрят в мои. – Всё. Я обязан ему жизнью.

Я моргаю, глядя на Адама снизу-вверх.

– Кому? Папочке?

Как будто его окатили ледяной водой, он вздрагивает и резко отстраняется от меня.

– Ага, – хмыкает он. – Ты голодна?

Мои плечи поникли от поражения. Оказывается, я не единственная, кто защищает своё сердце. Интересно, услышу ли я когда-нибудь эту историю?

Глава 8

Адам

Я облажался по-королевски.

Я не могу удержать свои руки при себе ни на минуту. Но я обращаюсь с ней так, словно она моя девочка. Но она не моя. Она дочь моего друга. Мне нужно успокоиться, чёрт возьми, и держать дистанцию.

И всё же я не могу.

Весь день она избегала меня. Полностью замкнулась в себе. Это было нечестно. Я расспрашивал её о потере матери, но не мог даже поделиться тем, что случилось со мной. Я брал и ничего не давал взамен.

После ужина она села у окна и уставилась в темноту. Её меланхолическое настроение сводит меня с ума. Это заставляет меня желать затащить её обратно в мои объятия и утешить.

– Ты должна сесть перед камином, – говорю я ей хриплым голосом.

Она вздрагивает и качает головой.

– Я в полном порядке.

Раздражённый, я подхожу к ней вплотную.

– Ты не в порядке. Ты совсем замёрзла.

Когда Элма не делает ни малейшего движения, чтобы встать, я сажусь на корточки и обнимаю её одной рукой. Она издаёт удивлённый визг, когда я поднимаю её, игнорируя её протест и ёрзанье. Держа девушку в своих объятиях, я сажусь перед камином. Она на мгновение замирает у меня на коленях, но потом расслабляется, прижимаясь спиной к моей груди.

– Тебе обязательно это делать? – скулит она.

– Делать, что?

– Прикасаться вот так к моему животу. – Она раздражённо фыркает. – Я толстая.

Я смеюсь над её словами.

– Ты какая?

– О, Боже мой! Стоп. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Моя ладонь лежит на её животе поверх толстовки. У неё есть мягкие изгибы, к которым я постепенно привыкаю. Эта девушка просто сумасшедшая, если думает, что это представляют собой проблему.

– Тебе это не нравится? – спрашиваю я, играя с ней и сжимая её через одежду.

– Фу, – простонала Элма. – Это отвратительно.

Я щекочу её через толстовку, и она визжит, всё её тело дёргается. Как только я останавливаюсь, она успокаивается, и тогда я замечаю, что моя ладонь скользнула под её верхнюю одежду. Я рассеянно провожу большим пальцем по коже на её животе.

– Мне это нравится, – бормочу я.

Её дыхание становится тяжелее, но она не говорит мне «нет». Мне следовало бы сказать «нет». Вместо этого я благоговейно поглаживаю её живот. То, чего она стесняется, кажется мне мягким и милым. Мне бы очень хотелось прижаться губами к её животу и показать ей, как настоящий мужчина ценит всё, что может предложить женщина.

– Ты врёшь.

– Я не знаю, в какой глуши ты жила последние пару десятилетий, но изгибы – это очень сексуально.

Как только эти слова слетают с моих губ, я жалею о них и притворяюсь, что никогда их не произносил. Если бы она была просто женщиной, которую я встретил, я бы рассказал ей всё это и даже больше. Но она не просто какая-то женщина. Она моя ученица. Мне поручено заботиться о ней.

Образы её обнажённой и распростёртой подо мной овладевают моим сознанием.

Я бы с удовольствием о ней позаботился.

– Элма, – бормочу я, уткнувшись подбородком ей в плечо. – Ты так чертовски красива, что у меня из-за тебя будут неприятности.

– Неприятности, какие?

Я закрываю глаза и представляю себе так много способов, которыми я хотел бы попасть в неприятности с ней.

– Я могу потерять работу. То, что мы сейчас делаем, заставит мою задницу вылететь так быстро, что я даже не пойму, что меня ударило.

– Мы не делаем ничего плохого, – выдыхает она.

Мой большой палец пробегает по нижней стороне её груди.

– Делаем. Это неправильно, Элма.

– Но мне это нравится.

– Пожалуйста, не поощряй меня, – простонал я. – Я прямо сейчас, чёрт возьми, всё испорчу.

Она тяжело вздыхает, но больше не давит на меня.

– Я должен постелить тебе здесь, перед камином, чтобы ты не замёрзла, – говорю я ей хриплым голосом.

Она поворачивает голову, и наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

– Просто побудь ещё немного вот так. Пожалуйста.

Напряжение в моих плечах ослабевает.

– Ещё немного.

– Он истекает кровью!

– Кто-нибудь, дайте мне мою грёбаную сумку!

– Мюллера тоже застрелили. В упор. Он не выжил.

– Они всё ещё стреляют!

– Кто-нибудь положите этого ублюдка, чтобы я мог сосредоточиться!

– Он перестал дышать!

Я просыпаюсь, крича и мечась. Боль так же реальна, как и в тот день. Страх смерти тяжело повисает в воздухе, душит меня.

– Дыши.

Голос мягкий. Ангельский. Сладкий. Я ищу её в темноте. Я чертовски замёрз и думаю, не пришла ли за мной смерть. Только когда тёплые бёдра обхватывают мою талию, а её ладони распластываются на моей груди, я действительно успокаиваюсь.

– Адам, – бормочет Элма. – Ты в безопасности.

Мне отчаянно хочется дотронуться до её спины, и я слепо хватаюсь за неё. Мои ладони соприкасаются с кожей. Гладкая, шелковистая кожа. У девушки идеальные бёдра. Я не могу удержаться и провожу руками вверх и вниз по внешней стороне её ног. Она дрожит, прижимаясь ко мне.

– Не хочешь рассказать мне, что тебе снилось? – спрашивает она.

У меня болит грудь, но я качаю головой, хотя в темноте она этого не видит.

– Н…нет, – хрипло выдыхаю я.

Она печально вздыхает и начинает слезать с меня. Паника пронзает меня. Её утешение очень необходимо прямо сейчас. Я не могу позволить ей оставить меня в это мгновение.

– Не уходи, – умоляю я.

Когда она расслабляется, я притягиваю её к себе. Её сиськи едва прикрыты тонкой футболкой, а затвердевшие соски прижимаются к моей груди. Элма утыкается лицом мне в шею, её горячее дыхание щекочет меня. Мои руки скользят вверх по её ногам до самых бёдер. Когда она едва одетая оседлала меня, мои мысли быстро принимают пошлое направление. Образы её полностью обнажённой, с подпрыгивающими сиськами, пока она объезжает меня – мои любимые, и я позволяю этому повторяться снова и снова в своём сознании. Только когда она начинает мурчать, я понимаю, что твёрд, как грёбаный камень.

– Элма, – стону я, моё самообладание держится на волоске.

Она прижимается ко мне, заставляя нас обоих резко выдохнуть.

– Мы должны остановиться, – рычу я. Но тупой грёбанный «Я» не хочет останавливаться. Мои пальцы впиваются в девичьи бёдра, но я не отодвигаю её от себя. Элма – воплощённая фантазия, прижатая к моему ноющему члену.

– Я не хочу останавливаться, – выдыхает она. Её бёдра двигаются вперёд и назад, когда она трется об меня так, что ей тоже должно быть приятно, судя по её тихим стонам.

– Мы должны, – стону я. – Элма.

– Мне так хорошо, – шепчет она, как будто это признание удивляет её. Да, чёрт возьми, так оно и есть. Я мог бы показать ей много других способов, как доставить ей удовольствие, и все они связаны с моим языком.

– Почему ты должна быть такой чертовски красивой? – Я стискиваю зубы, мои бёдра слегка вздрагивают. – Ты делаешь так, что невозможно сопротивляться тебе.

– Так не сопротивляйся. – Ещё один стон. – Просто посмотри, куда это нас приведёт.

Это приведёт меня прямо на биржу труда.

– О Боже, – всхлипывает она. Её тело содрогается, прижимаясь к моему.

Блядь.

Чёрт возьми.

Она только что кончила, занимаясь петтингом.

Мой член, кажется, впечатлён этим, потому что без предупреждения я кончаю с рычанием. Горячая сперма бьёт струёй в мои боксеры. Она продолжает тереться об меня, промокая свои и без того мокрые трусики. Что за грёбанный беспорядок у нас тут, в буквальном смысле.

– Элма. Чёрт. Это было так…

– Удивительно. – У неё такой мечтательный и сексуальный голос.

– Тебе нужно идти в свою комнату, – громыхаю я, стыдясь своих слов. – Сейчас же.

Она напрягается и садится.

– Но…

– Сейчас, чёрт возьми!

Как только она резко отстраняется от меня, я чувствую себя самым большим мудаком на планете. Я слышу тихие шаги, когда она убегает, а затем дверь моей спальни захлопывается.

Господи Иисусе, какой же я дурак!

Я должен пресечь это дерьмо в зародыше, или я сделаю то, о чём мы оба будем сожалеть, например, трахну её. Я не один из тех подростков, с которыми она спала дома. Я же её чёртов директор. Здесь я несу ответственность. Не будет случайного секса с моей ученицей. Конец истории.

Я просто хочу, чтобы мой член был на одной волне с моей головой. А вот моё сердце? В моей груди появляется боль, зная, что она, вероятно, плачет в постели в этот самый момент.

Моё сердце – непредсказуемо.

Глава 9

Элма

Несколько дней спустя…

– Прекрати пытаться взломать компьютер миссис Комптон, – ворчу я на Зейна.

Он поднимает её клавиатуру и что-то ищет. Когда он находит пароль, написанный на стикере, смеётся:

– Бинго!

– Тебя исключат, – предупреждаю я.

– С тобой никакого веселья, – ворчит он. – И вообще, кто это в последнее время тебе укусил за задницу?

Я отрываю взгляд от телефона, на котором писал сообщение Рите.

– Никто.

Он закатывает глаза.

– Не лги мне, Эл. Я могу видеть сквозь это дерьмо.

На моих губах появляется улыбка. Я знаю Зейна меньше недели, но мы уже стали близки. Приятно иметь друга в этом одиноком городе. Тем более что Адам избегает меня при каждом удобном случае. Когда нам вырубили электричество несколько дней назад, мы вроде как сблизились. Затем, после его кошмара, у нас был сексуально заряженный момент, когда мы оба кончили. Но потом он отшил меня и с тех пор ведёт себя холодно. На самом деле я написала отцу, умоляя его приехать за мной, на что он дал бредовый ответ, что скоро увидится со мной и будет стараться изо всех сил.

Я же изо всех сил старалась каждый день заставить Адама посмотреть или поговорить со мной. Всё, что я получаю, это ворчание и бормотание. Он даже не смотрит на меня больше.

– Это парень, – со знанием дела говорит Зейн.

Мои глаза устремляются к нему.

– Нет.

Он ухмыляется. Зейн действительно чертовски сексуален, и если бы я не сходила с ума из-за одного сварливого директора, я бы пошла с ним на свидание. Но Зейн всё равно сейчас в кое-кого влюблён. Он смотрит на неё с тоской и грустью. Я точно знаю, что он чувствует – хочет то, что не может получить.

– Ну же, – настаивает он. – Расскажи дяде Зейну обо всех своих бедах.

– Дядя Зейн? – фыркаю я от смеха. – Иу.

– Как будто тебе не нравятся парни постарше, – он шевелит бровями, а затем делает очевидный вид, будто заглядывает в кабинет Адама.

– О чём ты говоришь? – шиплю я.

Он наклоняется вперёд в кресле миссис Комптон. Она сейчас на совещании с методистом и Адамом. Мы были предоставлены самим себе и явно неспособны держать оборону, видя, что Зейн пытается взломать один из их компьютеров.