Текст книги "Футбольный Дозор (СИ)"
Автор книги: К. Ветнемилк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Трубка замолкает. Симеоныч опускает ее на рычаг, и все видят на ее черной эбонитовой поверхности вдавленные отпечатки пальцев.
– Звонила Зоя. Ксения у Темных. Забивают стрелку через 15 минут, – медленно и глухо произносит Симеоныч.
В комнате повисает молчание.
– Если Серебряков... Если эта тварь... Если хоть одним мизинчиком..., – шепчет Симеоныч и вдруг срывается с места и стремительно бросает свое огромное тело к выходу. Антон и Базиль спешат за ним.
* * *
Симеоныч вылетает на лестничную площадку, могучим пинком проламывает стальные двери лифта и прыгает в пустую сорокаметровую шахту. Антон ныряет за ним, как в прорубь. Последним у страшной рваной дыры появляется Базиль, двумя пассами восстанавливает исходное состояние дверей (даже пятна, царапины и неприличные надписи появляются на прежнем месте) и аккуратно проходит в закрытые двери через Сумрак.
На первом этаже Симеоныч выламывается из лифта, выскакивает из подъезда, трусит к старенькому помятому "жигуленку", бросается за руль и начинает терзать стартер. Двигатель не заводится. Симеоныч замирает на несколько секунд, потом повторяет попытки. Стартер верещит, но двигатель не оживает. Симеоныч вываливается наружу, рывком поднимает крышку капота, нависает над медными кишками и алюминиевыми желудками "жигуленка". Он разводит руки, собираясь произвести магическое воздействие, но медлит. Ведь надо знать, в чем причина. А без этого никакая магия не поможет, просто нужно быть мастером и долго и вдумчиво ковыряться в двигателе. На лице Симеоныча отражаются ужас, омерзение и ненависть одновременно. Кажется, он готов расплющить автомобиль в тоненькую фольгу, скатать в рулончик и забросить на середину Волги. На это сил у мага третьего уровня, пожалуй, хватит.
А в дверях подъезда стоит, всеми порами нюхая Сумрак, Антон Городецкий. Он-то знает, почему не заводится двигатель. "Прищепка" – очень простое и очень полезное заклинание: можно ухватить недруга за нос; можно срастить два конца оборванной веревки; ну а можно пережать топливопровод.
– Симеоныч... Спокойно, спокойно! Не торопись! Машина не нужна. Никуда ехать не надо. Спокойно, – шепчет он сквозь сумрак. Симеоныч поднимает голову, оглядывается... пауза, за время которой выражение ужаса на его лице сменяется гримасой презрительного омерзения... потом он выпрямляется, и, сунув руки в карманы, вразвалочку направляется к черному "Мерседесу" с тонированными стеклами, стоящему буквально в двадцати шагах от "жигуленка". В это же время дверца "Мерседеса" медленно отворяется, сначала на раскаленном асфальте появляются лакированные женские "лодочки" 44-го размера, потом из-за руля навстречу Симеонычу полностью вылезает затянутая в узкое кожаное платье горбатая, кривоносая карлица в круглых очках и с проволокой в неровно торчащих зубах.
Это и есть начальник Дневного Дозора города Самары колдунья первого уровня Каменная Зоя.
– Здорово, Слон! – неожиданно сильным, бархатным голосом теледикторши приветствует она Симеоныча и жеманно протягивает вперед тощую синеватую лапку с длинными, ухоженными когтями изумрудного цвета – видимо, для поцелуя.
– Привет, Крыса, – отвечает Симеоныч, остановившись в паре шагов от Зои и не вынимая рук из карманов. Казаться, а тем более быть галантным кавалером он в эту минуту не собирается. – Ну, и где же похищенная вами сотрудница Ночного Дозора?
– А вот, – Зоя протягивает Симеонычу лист плотной бумаги, заполненный каким-то текстом.
– Не понимаю, – Симеоныч берет листок и пытается прочитать, что там написано. – "Замораживание милиционера"... "висение в воздухе за окном"... "воздействие четвертого уровня"... "кража секретных материалов"... "сопротивление работникам Дневного Дозора"... Что это?
– Это? Это официальная предъява. Это список злоупотреблений и преступлений против Договора, совершенных Ксенией Кукушкиной за сегодняшнее утро.
– Что? Я отказываюсь обсуждать эту чушь, пока не увижу Ксению живой и здоровой.
– А я отказываюсь ее вам возвращать, пока вы не подпишете бумагу. Имею право.
Из-за спины Симеоныча появляется Базиль, берет из его рук листок, шевеля губами, прочитывает текст, кивает и из нагрудного кармана вынимает шариковую ручку.
– Ну нет, – шипит Зоя. – Для "самых глухих" повторяю еще раз. Это официальная предъява. Кровью надо подписывать.
Базиль тяжело вздыхает. Фьюить! – стремительно мелькает серое тельце и на плечо ему садится невесть откуда взявшийся воробей. Базиль осторожно берет его в ладони, выдергивает перышко и отпускает птичку. Вслед за этим он засучивает рукав. Видно, как один из сосудов на предплечье набухает, начинает пульсировать и вдруг лопается, выдавливая на кожу вишневую капельку. Базиль обмакивает перышко в кровь, еще раз тяжело вздыхает и выводит на бумажном листе вычурный вензель.
– Дело сделано! – торжествующе каркает Зоя, делает спиной вперед шаг, другой, дьявольски точно опускается в полутьму кабины... лакированные женские "лодочки" 44-го размера замирают на асфальте... втягиваются во тьму кабины... дверца захлопывается. Черный "Мерседес" глух и неподвижен, словно огромный гроб. Вдруг он взревывает, срывается с места, задним ходом стремительно пересекает солнечный двор и исчезает.
Присутствующие ошарашено молчат. Но тут откуда-то доносятся заунывный вой ветра и печальный звон колоколов, посреди пустого двора вздымается пыль и рождается бледный вихрь. И из этого призрачно мерцающего столба во двор неуверенно шагает Ксения. Вихрь тут же пропадает, оставив сырое пятно на асфальте и запах гнили в воздухе.
Странно видеть посреди раскаленного солнцем асфальтового пятачка дрожащую от холода девушку в легком платьице и открытых босоножках, с капельками воды на лице и плечах, с потеками какой-то слизи на слипшихся влажных волосах.
Светлые маги бросаются к ней с разных сторон.
* * *
Все сотрудники Ночного Дозора молча сидят в библиотеке, прислушиваясь к звукам, раздающимся из ванной. Там шипит пар, плещется вода и звенят женские голоса – Таисия Николаевна отпаривает Ксюшу после пребывания в зловонном плену Темных. Антон, Симеоныч и Базиль расположились вокруг полированного стола с пыльными автомобильными покрышками, а Ким Ли примостился в уголочке.
– Зоя... Она вообще кто и откуда? – осторожно спрашивает Антон.
– Местная, – нехотя отвечает Симеоныч. – Талантливая, холера ее побери! Сначала ее все проворонили, и мы, и Темные. Лет 50 назад она совсем молоденькой была, и вот однажды собралась у нее дома вечеринка сверстников. Ну, все там было, что в те времена положено – патефон, всякие наливки на столе, танцы-шманцы-обжиманцы и тому подобное. А вот с Зоей никто из мальчиков обжиматься не захотел, да ты и сам видел, какая она "красавица". И вот на фоне этих переживаний взяла и она, да и самостоятельно провалилась в Сумрак. Но не полностью, а наполовину. И там торчит среди комаров, не знает, что делать, и тут стоит столбом, ни на что не реагирует. Так и простояла две недели, словно статуя. Ее и врачи иглами кололи, и попы святой водой кропили, и милиционеры вывезти куда-нибудь да запереть на замок собирались. Но потом Темные разобрались в ситуации, провели грамотную инициацию, забрали девку к себе... и вот вам – получите и распишитесь: до первого уровня силы доросла, начальник местного Дневного дозора. Эх-х...
– А-а, теперь понятно, почему Мария Одихмантьева не сотрудничает с местным Дневным Дозором, – задумчиво произносит Антон. – И понятно, почему Зоя нас – троих сильных Светлых – не боялась.
– Боялась-боялась, – уголком рта слабо и грустно улыбается Базиль. – У нее на заднем сиденье еще кто-то замаскированный в Сумраке сидел, весь увешанный амулетами и жезлами. Симеоныч не заметил, а я-то следы унюхал...
– И мне тоже показалось, – соглашается Антон, – Но я не был в точности уверен.
– Кто? Неужели Серебряков? – вскидывается Симеоныч.
– Нет, не он. – успокаивает Симеоныча Базиль. – Кто-то из второстепенных колдунов – Гусевич, Твалтвадзян, Елагинцев или Розочкин. Может быть, Чердаксон. Или Маслачук. Но не этот...
– А Серебряков – это кто? – спрашивает Антон.
– Это одна из самых гадких тварей, – сжимая кулаки, информирует Симеоныч. – Маньяк-некрофил. В чем мать родила гулял по ночному городу, выламывал голыми руками двери и окна, врывался в дома и квартиры, всех присутствующих выпивал, потом мертвых насиловал и исчезал, захватив с собой ценные вещи. Человеческая уголовка его было поймала – так он разорвал прутья на решетке и ушел. Потом повезло мне, и ... короче, он опять удрал. Тогда уж подключился сам Лазарь Иосифович. В результате совместной операции Ночного Дозора и человеческой милиции Серебряков наконец был схвачен, посажен в одиночку с заговоренными стенами и серебряными решетками. Потом, после окончания следствия его официально передали Инквизиции. Душ загубленных на этом монстре было несколько десятков. Казалось, развоплощение неминуемо. Но через несколько лет вдруг он, прирученный и обученный, объявился в Дозоре у Зои. Ума не приложу, почему Инквизиция его помиловала и отпустила. Ненавижу!
– В редчайших случаях, когда формальное соблюдение Договора вступает в противоречие с поддержанием равновесия между Светом и Тьмой... – задумчиво роняет Базиль и замолкает, не закончив фразы. И в этот момент за дверью ванной прекращается плеск воды.
* * *
Ксения в сопровождении Таисии Николаевны появляется в библиотеке. Обе они румяные, распаренные, в тюрбанах, скрученных из махровых полотенец, в банных халатах и в сланцах на босу ногу. Таисия Николаевна падает на диван и немедленно начинает что-то жевать. Ксюша с ногами устраивается в большом кресле.
– Ну, давай, рассказывай.
Ксюша спокойна, весела и раскована. Видимо, она отогрелась и отошла от шока, полученного в застенках Дневного Дозора.
– Я давно, уже несколько месяцев собираю различные материалы про "Крылья Советов". Я решила узнать, кто же все-таки топит команду...
Симеоныч всплескивает руками, хлопает себя по коленям, качает и вертит головой.
– ... Есть у меня копия видеоматериалов с интервью, снятыми самарским телевидением на улицах города. Имеются и вырезки из газет. Но когда я узнала, что в Дозоре появились магические очки...
– На что же ты рассчитывала? – скорбно спрашивает Симеоныч.
– На то, что в течение часа быстренько обегу все заранее намеченные "цели" и узнаю все, что мне нужно.
– А билет? Тебя же посылали за билетом для Городецкого.
– Потом, когда все свое выполню, – легкомысленно машет рукой Ксюша.
– Молодец, – иронично роняет Симеоныч. – Ну, и где же ты была, что выяснила?
– "Где была, где была", – передразнивает Ксюша. – В мэрии была, в трех кабинетах. На базе "Крыльев Советов". В редакциях двух газет.
– Как же ты успела?
– В городе немало водителей личного автотранспорта, готовых бесплатно подвезти симпатичную девушку, – кокетливо замечает Ксюша и показывает язык... почему-то включенному телевизору, на экране которого задумчиво чешет репу дежурный.
– Понятно, – кивает Симеоныч. – Отводила шоферюгам глаза. Ну а дальше?
– Слушала, смотрела, фотографировала. И почти уже закончила, собралась ехать на вокзал, как вдруг выныривают из Сумрака патрульные из Дневного Дозора – Твалтвадзян и с ним какой-то прыщавый типчик. Официально представились, зачитали права, запеленали, и повели с собой.
– В Дозор? Допрашивать?
– Нет – на улицу, сквозь Сумрак. А там уже ждала Зоя. Она на меня просто посмотрела и сразу без разговоров – в подвал.
– Холодно было? – участливо спрашивает Симеоныч.
– Не столько холодно, сколько противно. Там темно, сыро, воняет гнилью, пространство затянуто липкой паутиной, а пол, стены и потолок кишмя кишат пауками, мокрицами, тараканами и червяками. И плюс ко всему – магию мне заблокировали.
Ксюша передергивается. Присутствующие – тоже, правда, внутренне.
– Кстати, а в бумаге же было написано – "сопротивление сотрудникам Дневного Дозора". Или Темные соврали?
– Не... Пока они вели меня по коридору, этот вампиреныш прыщавый... которого Борюсиком кличут... Ну, в общем, ручонки у него слишком любопытные и шаловливые... Были.
– Почему "были"?
– Потому что я ему их поломала. В четырех местах каждую. Как соломинки.
Симеоныч молча смотрит на Ксюшу. В глазах его и суровый гнев, и восхищение, и нежность.
– А очки? Неужели разработка Одихмантьева досталась Темным? – вдруг вступает в разговор Базиль.
– А вот очки я успела распылить, когда меня начали арестовывать.
* * *
– Нет, ну я так не могу, – бурчит Симеоныч, не объясняя присутствующим, что именно он "не может", – Отцы, пойдемте на балкон, обсудим.
Трое "старших" магов выходят на балкон. Симеоныч вытаскивает из кармана смятую пачку "Примы", выуживает гнутую сигарету, прикуривает от пальца и начинает, часто и глубоко затягиваясь, пускать паровозные струйки дыма из волосатых ноздрей.
– Вот засранка, а? Влипли мы из-за ее самодеятельности по самые помидоры, – грустно поясняет он.
– Накажем, – глядя в пол и почти не шевеля губами, не то предлагает, не то информирует Базиль.
– Да речь не об этом! – отмахивается Симеоныч. – Кстати, девка-то замечательная. Поругаем и простим. А вот делать-то теперь что? Ксюха по полной программе оттянулась. Восемь воздействий шестого уровня, три заклинания пятого, и еще одно – четвертого уровня Силы. Жуть! Да Темные теперь имеют право город в кровавый кошмар погрузить. Им теперь все позволено: и кровь девственниц пить, и жаркое из младенцев кушать... Плюс еще мы им должны одно заклинание 4-го уровня. Это же... Пришел в школу, дунул-плюнул, сказал "всем все разрешается!", а после этого в районе сотни новых наркоманов... десятки изнасилований... толпы озверевших подростков на улицах...
– А разве сейчас – даже без подначек со стороны Темных – не так? – грустно замечает Базиль.
– Ну, все же не в такой же степени. А будет именно так, как я предрекаю.
Антон стоит чуть-чуть в стороне, облокотившись о перильца, смотрит на заволжские пейзажи. На лице его застыло скептическое выражение. Его можно понять – в Москве, где он живет и работает, подобные "залеты" одной из соперничающих сторон – вполне обыденное дело. И никто не рвет на себе волосы, не посыпает голову пеплом, потому что все эти проблемы вполне разрешимы при некотором напряжении сил. Просто здесь, в Самаре, Иные отвыкли от настоящей борьбы. Может, и хорошо, что отвыкли. Хорошо, что сохранились в стране еще места, где оперативнику Дозора в течение 360 дней в году можно заканчивать работу в 17-00 и с чистой совестью отправляться на пляж, лыжную прогулку, футбол или хоккей. А что касается тех оставшихся пяти дней, в течение которых все-таки приходится напрягаться – дык, на то он и дозорный в миллионном российском городе, а не плейбой в Гонолулу.
– Кстати, – вдруг замечает он. – Тут звучала фраза "воздействие четвертого уровня". Но, на мой не слишком искушенный взгляд, ваша сотрудница Ксения – волшебница всего-навсего пятого уровня силы.
– Вообще-то, официально – даже шестого, – смущенно поправляет Базиль. – Но на пятый уровень она вполне вышла, мы даже собирались осенью ее к вам в Москву посылать, на курсы переподготовки. А вот чтобы она заклинание четвертого уровня умудрилась сотворить...
– А-а! Понимаю! – вдруг весело вспыхивают глаза Симеоныча. – Просто девочка при помощи подходящего заклинания выразила свое отношение к поведению одного сексуально озабоченного молодого человека. Ха! Ну, этот пункт претензий мы запросто у Темных отспорим. "Кукиш с маслом вам, а не Шарапова!". Так! Большая половина проблем долой, уже легче...
И в этот момент из глубин квартиры доносится мелодичный гонг.
– Одихмантьев пришел, – докладывает дежурный. – Впускать? Впускаю!
* * *
– Слушай, старик. Ты уж извини, но очки твои... того..., – такой смущенной фразой Симеоныч встречает появившегося в библиотеке Одихмантьева.
– А и не страшно. Еще сделаю, – легко и беспечно встречает новость Одихмантьев. – А чего это вы тут все вместе столпились?
– Да вот, собираемся просматривать секретные материалы про закулисные игры вокруг местной футбольной команды, которые Ксения добыла. Ценой твоих очков, кстати.
– Фи, какие еще "очки-шмочки". Да ради такого "подарочка" ничего не жалко!
Румяная Ксения запускает руку глубоко за пазуху слегка распахнувшегося банного халатика... все присутствующие смущенно отводят глаза, а дежурный, наоборот, словно бы пытается вылезти из плоскости телеэкрана и увидеть побольше и поподробней. На свет появляется самый обыкновенный пластмассовый медальончик. Никакой магии, обыкновенная флэшка. Поэтому Темные не обратили на медальон внимания и не отобрали его.
Несколько переключений на панели управления телевизора, и изображение дежурного уменьшается, перемещается в маленький квадратик в правой верхней части экрана. Присутствующие в библиотеке начинают двигать диваны и кресла, располагаясь вокруг телевизора. Симеоныч задергивает занавески.
На экране видеокопия какого-то документа. Глаз выхватывает отдельные слова и фразы: "поливальный шланг"... "передать во временное пользование"... "за счет арендатора"... "стоимостью тысяча сто шестьдесят рублей"...
– Вот здесь, – поясняет Ксюша. – Слова "арендодателя" переправлены на слова "арендатора". Магическим образом, я через очки смотрела.
Аудиозапись разговора. Слова звучат глухо, но можно разобрать, что вопросы задает Ксюша, а отвечает какой-то мужчина, судя по голосу, немолодой и толстый. Ксюша изо всех сил пытается выяснить, откуда собеседник узнал о какой-то финансовой сделке, а тот признается: мол, в объявлении, приклеенном на стенке, прочитал.
Еще пачка документов, рассыпанных веером. Ксюша дает пояснения:
– Вот тут нолик на единичку переправлен. Вот тут – наоборот. А вот тут вместо "в Украине" вписано "на Украине".
Проходит четверть часа. Материалы, собранные Ксенией, кончаются. По сути, это большая куча разнородных сведений о всяческих событиях, которые имеют лишь одну общую особенность: кто-то магическим образом вмешался в эти события, но совершил при этом совершеннейшую мелочь.
– А каким боком все это к "Крыльям"? – печально удивляется Симеоныч.
– Элементарно! – поясняет Ксюша. – У меня на каждом кадре – следы чьей-то злонамеренной магии, совершенной инкогнито. Разве ж не понятно? Это какой-то Иной топит команду! Мелкими-мелкими, но кошмарно точными мазками. Это тончайшая работа, это похлеще бабочки, раздавленной сто миллионов лет назад. Потому что не случайно, а целенаправленно! Это работает вражеский Суперхоттабыч!
* * *
– Но кому это понадобилось и зачем? – бурчит Симеоныч.
"No asked", как в свое время выразился Марк Твен по поводу реакции Тома Сойера на призывы тети Полли. Все присутствующие недоуменно молчат.
– Ким, обсчитать сможешь? – справляется Симеоныч.
– Нет, мощности компьютера не хватит, – меланхолично отвечает желтолицый волшебник.
– А если все десять компьютеров офиса в сетку объединить?
– Все равно, вряд ли.
– А соок шесть компьютеров московского Дозора хватит? Моментально организуем, если у вас выход в Интернет имеется, – вступает в обсуждение Антон.
– Ну... может быть...я не уверен, – мнется Ким Ли.
– А сто шестьдесят тысяч компьютеров устроят? – небрежно роняет Одихмантьев. Все ошарашено поворачиваются к нему.
– Ты чего, предлагаешь клонировать наши компьютеры? – скептически осведомляется Симеоныч. – Не надорвешься? Да и куда их ставить? На площадь Куйбышева? И кабель до Жигулевской ГЭС тянуть?
– Ну, это ты сам поэкспериментируешь на досуге, – парирует Одихмантьев. – А мне здоровье и нервы дороже. Я предлагаю более простую вещь. Сейчас в Интернете глобальная эпидемия вируса Майквак развивается. Его какие-то какие-то чилийцы запустили, чтобы зомбировать зараженные пользовательские компьютеры. Я пару дней назад поковырялся в коде вируса и теперь знаю управляющие пароли. Теперь не только чилийские хакеры, но и я могу вирусам свои команды отдавать. Чем спам рассылать, пускай зомбированные машины всего мира на благое дело потрудятся, займутся расчетами для нас – я правильно рассуждаю?
– Ну ты... ну просто..., – восхищенно разводит руками Симеоныч. – Кимыч, поможешь формализовать задачу?
Ким Ли, не вставая с кресла, опускает руку куда-то под стол, вытаскивает оттуда и водружает на полировку рядом с пыльными покрышками изящный плоский ноутбук, другой рукой вытягивает из стенной розетки тонкий белый кабель. А Базиль извлекает из воздуха лист плотной бумаги: "Разовый договор между Ночным Дозором г. Самары и Елисеем Одихмантьевым, светлым магом пятого уровня". Одихмантьев, не глядя, подписывает бумагу предложенной шариковой ручкой, раскрывает книжку ноутбука и утыкается в экран, безостановочно треща клавиатурой.
– Ну а мы пока сами подумаем, кому и зачем это может быть выгодно, – предлагает Симеоныч.
* * *
– Итак, что мы имеем, – продолжает Симеоныч, обводя присутствующих загоревшимся взглядом. – Какой-то иной на протяжении довольно длительного времени (не меньше года) потихоньку, но планомерно топит команду "Крылья Советов". Итог – раздоры, финансовые проблемы, скандалы, команда катится по турнирной таблице вниз. Кому выгодно?
– Темным! Зое! – выпаливает Ксюша.
– Если бы это было так, они бы свой секрет в тридцать три глаза охраняли. И тебя бы не просто поймали, но и с головы до пяток обыскали бы, да и не выпустили бы так просто. Вывод – Крыса просто не в теме.
– Кто-то из светлых хулиганит, – предлагает Базиль.
– Наши, дозорские? – усомняется Симеоныч. – А смысл? Вот ты, Базиль, например, не болельщик. Но я бы не сказал, что "Крылья" тебе или кому-нибудь еще из наших поперек горла стоят. Верно? Да и среди Темных немало фанатов. Если бы они узнали, что кто-то над командой издевается, они сами бы из злодея всю кровь выпили, мясо сожрали, а муку из косточек по ветру развеяли.
– Но определенная выгода Темным есть, – замечает Базиль. – Каждое поражение – всплеск негативных эмоций среди жителей города. Пусть непосредственно на стадионе сорок тысяч, еще столько же у телевизоров и радиоприемников. А это уже армия. А у каждого и каждой болельщицы – жены, мужья, дети, родители, друзья, и этот негатив они тоже ощущают. И так весь год.
– Ну, сезон-то вроде начали неплохо, – рассуждает Симеоныч. – Потом четыре ничьи подряд, потом два поражения, потом заявление президента о финансовых проблемах... Одна победа, и снова скандал с обвинениями в договорных матчах... Вчерашняя очень тухлая ничья...
– Самый кайф в конце сезона будет, когда "Крылья" в Пердив вылетят, – не отрываясь от компьютера, зло цедит Одихмантьев. – К этому все и идет.
– В конце..., – задумчиво повторяет Симеоныч. – Всплеск, спад, всплеск, спад – синусоида. Снижающаяся синусоида. Что-то вертится в голове, но никак не ухвачу мысль. Всплеск, спад...
* * *
– Ага! Понял! Вернее, вспомнил! – Симеоныч вскидывает свой могучий кулак.
Все взгляды устремляются на него.
– Просто Темные кормят негативными эмоциями какого-то коллегу, живущего в городе и потерявшего магическую силу...
Пауза.
– ...Очень сильного темного, которому требуются "завтраки" из эмоций сотен тысяч людей....
Снова молчание. Все замерли.
– ...И самый крупный и вкусный "завтрак" должен совпасть с концом сезона...
Тишина. И страшный шепот побледневшего до синевы Симеоныча.
– Тугарин Змей!!!
* * *
Ким Ли моргает. Таисия Николаевна перестает жевать. У Ксюши в глазах ужас. У Базиля – непонятное выражение лица, словно в кармане брюк, где он обычно держит деньги, обнаружилась огромная дырка. И только Антон Городецкий не понимает и переспрашивает:
– Кто?
– Ты что, русские былины не читал? – удивляется Симеоныч.
– Гм... Ну, читал... В детстве. Но я всю жизнь считал, что всякие там Змеи Горынычи, Идолища Поганые, Соловьи Разбойники и Тугарины Змеи – суть фольклорные персонажи.
– Отнюдь! – поднимает палец Симеоныч. – Все это темные маги во времена киевской Руси. Кто-то из них работал в Дневном Дозоре, кто-то нет, сейчас истину восстановить трудно. Зато достоверно известно, что Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович были оперативными работниками Ночного Дозора.
– Да ну ерунда! – вмешивается Базиль. – Лет сто уж как доказано, что никакого Тугарина Змея не существовало.
– Кем, когда и где доказано? – горячится Симеоныч. – Это ты имеешь в виду доклад фон Кисселя на киевской научно-магической конференции девятьсот четвертого года? Знаем, читывали. Только это не доказательства, это чушь на постном масле. Киссель рассмотрел шесть аргументов "за" и представил только пять аргументов "против". А вот самый главный, шестой аргумент он якобы не заметил. Ха-ха!
– Товарищи-товарищи-товарищи! – умоляюще-жалобным тоном произносит Антон. – Ничего не понимаю. Какой еще Змей? Какой такой "шестой аргумент"? Мы сами не местные. Ну объясните же дураку, что вы имеете в виду?
Симеоныч жалостливо взирает на него сверху, как на маленького ребенка, и начинает терпеливо объяснять.
– Тугарин Змей (или Змеевич) – сильный Темный маг-оборотень IX – XIII веков нашей эры. Его сумеречный облик – что-то вроде гигантского пресмыкающегося, возможно, анаконды или питона. Активно противодействовал Светлым на территории нынешней Украины, а также Ростовской и Воронежских губерний Российской Федерации. Примерно на рубеже XIII-XIV веков внезапно пропал с исторической сцены, вероятно, был побежден и развоплощен. Есть и другая гипотеза, что потеряв значительную часть магической силы, спрятался в укромном месте и впал в спячку на несколько столетий. Имеются убедительные свидетельства, что сонного Змея встречали где-то на Урале в конце XIIX века, он был известен в это время под именем Великого Полоза. Кстати, это и есть "шестой аргумент", который не смог опровергнуть Александр фон Киссель.
– Где огороженный участок с бузиной, а где столица Украины с дядькой, – скептически роняет Базиль. – Где Уральские горы, а где Волга.
– Верно, – соглашается Симеоныч. – Больше тысячи километров. Это-то ему и нужно было! Все очень ловко складывается, как вырезы в паззлах.
– Все еще ничего не понимаю. Базиль, Пьер, да перестаньте же говорить загадками.
– Сейчас все поймешь! – зловеще ухмыляется Симеоныч. – Ты слышал про проект поворота сибирских рек в Среднюю Азию, который успешно провалили всем миром в перестроечные годы? Так вот, на 15 лет раньше существовал другой проект – о построении канала на северном Урале, и строить его должны были при помощи ядерных взрывов. Полсотни Хиросим – и канал готов. Слава Богу, этот проект тоже не был реализован. Но один пробный взрыв на северном Урале все-таки состоялся, это было в 1971 году. По вашему мнению, как отнесся бы к этому взрыву спящий где-нибудь в пещере неподалеку Змей?
– Проснулся бы и всех разогнал к чертовой бабушке, – бурчит, не оборачиваясь и не отрываясь от ноутбука, Одихмантьев.
– Убедил бы правительства СССР и США подписать договор о запрете испытаний ядерного оружия, – предлагает версию Антон.
– Уполз бы куда-нибудь в сторонку, – пищит Ксюша.
– Правильно! – радостно восклицает Симеоныч. – Именно "уполз". И уполз именно к нам.
– А что, здесь тоже можно спрятаться? – удивляется Антон.
– Конечно! У нас есть Жигулевские горы. А еще у нас есть катакомбы!
* * *
– Когда-то, давным-давно, в эпоху динозавров на этом месте, други мои, плескались волны огромного моря. В нем, разумеется, водились не только всякие там ихтиозавры и плезиозавры, но и крохотные рачки, живущие в своих известковых ракушках. За десятки и сотни миллионов лет существования моря трупики этих рачков устлали все дно толстым слоем спрессованного мела. Потом в результате каких-то геологических процессов дно начало подниматься и вспучиваться, а вода высохла. На месте бывшего моря образовались выпуклые каменные складки, сложенные, как вы теперь сами понимаете, из довольно мягких известковых пород. Настолько мягких, что полноводная древняя река сумела проточить сквозь эту горную страну свое извилистое русло. Прошли еще миллионы лет. Уровень воды в реке то поднимался, то опускался. Речная вода прогрызла под горами сотни и тысячи узких и широких проходов, образовала подземные озера и водопады, оставила многочисленные щели, тоннели и залы. Ну а сейчас, други мои, эту реку мы называем Волгой, горы – Жигулевскими, а город, основанный на противоположном, изъеденном пещерами крутом волжском берегу, – Самарой.
– Занимательно, – бормочет Антон. – Не знал. Всю жизнь считал, что Волга – она и есть Волга. Эта, как ее... великая русская река. И все. Ну а дальше?
– Да что вы там в своей Москве знаете..., – пренебрежительно замечает Симеоныч. – Ну ладно, поехали дальше. Итак, появился в этой местности человек. Сначала волосатый неандерталец просто жил в проточенных водой пещерах, потом всякие там Стеньки Разины принялись использовать их для хранения своих кладов, ну и, наконец, наш исторический современник задействовал систему подземных пустот для своих хозяйственных нужд, например, стал качать минеральную воду из многочисленных артезианских скважин, устроил подземные монастыри, протянул через цепочку пустот водо– и пивопроводы. Особый размах эта деятельность приобрела в годы войны, когда в Куйбышеве решили разместить вторую столицу. Прямо под городом расширили старые проходы и залы, пробили многочисленные новые. Устроили в толще камня бункеры для Сталина, Берии и членов правительства, склады продовольствия и оборудования, штабы и казармы для целой армии, пункты наблюдения и связи, мастерские, гаражи, огневые точки... Фактически, построили еще один, подземный, город. Но ничего из этого так и не пригодилось. Потом, в пятидесятые годы, уже при Хрущеве из подземелий вывезли большую часть оборудования, саперы взорвали основные подземные сооружения и входы-выходы, ведущие наружу. И в завершение, в 1956 году, после построения плотины Жигулевской ГЭС вода в Волге поднялась и затопила подземелья.
– Неужели все затоплено? – изумляется Антон.
– Да нет. Не все, конечно. Остались нетронутыми пустоты, расположенные высоко над уровнем воды. Например, довольно глубокая и запутанная пещера братьев Греве, начинающаяся в склоне одной из гор на окраине города. Военные в свое время не тронули ее, и сейчас это полигон для местных спелеологов. Говорят, из нее якобы есть проходы в затопленные военными подземелья, и – под Волгой – в совершенно неизученные пещеры основного массива Жигулевских гор. Еще в центре города есть расположенный на глубине сорока метров Сталинский бункер, в котором устроили музей. На городской окраине внутри одной из гор имеется огромный подземный склад-холодильник для хранения стратегических запасов страны. Ну и в разных частях Самары остались немногочисленные полуразрушенные и полузатопленные входы в катакомбы. После ухода военных они лишь изредка посещались любопытствующими мальчишками, которые потом рассказывали о заваленных коридорах, об остатках гнилой мебели, о ржавых рельсах и трубах, ведущих под воду, о брошенных неисправных механизмах. Впрочем, все это уже не соответствует действительности. В последние 10-15 лет вода поднялась еще выше, затопив ранее сухие проходы, а бомжи, подростки и прочие любители халявного добра утащили весь металл, сняли со стен все трубы и кабели, сожгли все дерево и доломали все, что до них еще оставалось относительно целым.
