Текст книги "The Мечты. О любви (СИ)"
Автор книги: Jk Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– Костюм… – повторил Артем за Евгенией Андреевной Моджеевской. – Костюм я однажды не снял. Пытался, не скрою. Вон, – кивнул в сторону дочери, – попытка… Но это не сожаление. Если я о чем и сожалею, так это о том, что не смог увести одну девушку у местного олигарха. Но ведь у девушки все хорошо?
– Артем! – рассмеялась она в ответ. – Никогда не считала, что дети – это смысл жизни, но дочка у вас забавная. И мне кажется, характер у нее от мамы.
– Что? Совсем не в меня шустрая?
– Инициативная.
Но именно в этот момент стройную инициативу Женечки нарушила Лиза. Она задумчиво взирала на украшенную башню и бормотала:
– Чего-то здесь еще не хватает… Какой-нибудь красивой ракушки или флага… Тогда это будет главная башня.
– Донжон, – со знанием дела отозвался Сашка, подхватился на ноги, больше не слушая Женю-маленькую, и отправился к воде. Женечка проводила понравившегося мальчика взглядом, полным сожаления, что он свалил, и буркнула, явно рассчитывая тоже впечатлить:
– За крепостной стеной еще цитадель должна быть, а у нас все как попало.
Артем в ответ на это замечание хмыкнул и сказал Жене:
– Зато она путешествовать любит, как я. Мы с ней по Канаде столько всего исколесили. В этом году был ее первый перелет, она в восторге.
– Расширяете горизонты?
– Мы их преодолеваем и заглядываем за.
– Мы тоже летали с папой на Мадагаскар, а с Бодей я даже за штурвалом самолета была, и на яхте в открытом море, – принялась немедленно перечислять Лиза. – И на лошадях в Ирландии катались. И еще с тетей Юлей. Мам, скажи!
– У нас тут тоже заядлая путешественница, – развела руками Женя.
– Здорово, – кивнул обеим женщинам Артем, благодарный Жениной дочери, что подкинула еще один повод задержаться возле выводка Моджеевских, позволивший с выражением искренней заинтересованности спросить: – А сестра ваша как? Помните, как смешно было, когда вы предположили, что она и я… ну… встречаемся?
– Сестра в порядке. Вот этот юный водитель самосвала, – Женя кивнула на Царевича, – ее.
Оп-па.
На мгновение Юрага подзавис, потом криво усмехнулся. Не трое. Двое. Ок.
Мечта ближе не стала.
– С ума сойти, как время бежит, а ведь только на первом курсе училась, – хохотнул он. – Здесь или в столице осталась?
– Вернулась. Не сразу, но вернулась. У нас образовался этакий семейный клуб любителей Солнечногорска.
– Роман Романович традиционно возглавил? – даже легко прозвучало.
Женя задумалась на короткое мгновение. Моджеевского, конечно, хлебом не корми, дай только что-нибудь возглавить. Но в этом вопросе…
– В этом клубе у нас, пожалуй, анархия с элементами демократии, – рассмеялась она.
– Ну это наш характерный национальный строй, – вслед за ней расхохотался Артем Викторович. – В Канаде не канает. Может, и не прижились бы вы там.
– Вот Рома бы там точно не прижился, – продолжала смеяться и Женя.
А Артем замолчал.
Рома.
Рома в его Мечту не входил никак и никогда. И потому жаль, что… жаль, что «Рома».
– Па, смотри, какой ров получился! – раздался Женечкин возглас от возводящегося капитального оборонительного сооружения. Юрага кивнул и поднял вверх большой палец. А потом подхватился с места:
– Ну что? Кто-то тут голодный? – бодро поинтересовался он. – Может, пообедаем вместе, а? Евгения Андреевна, как вы на это смотрите? Работает тут еще кафе-гриль, помните, двухэтажное?
– Кафе работает, – ответила Женя. Она тоже взглянула на ров. Детвора подошла к вопросу его строительства более чем обстоятельно, и результат действительно впечатлял. – Пару лет назад они сделали ремонт, и теперь еще и на крыше есть летняя терраса. С бананами в кадках. Но сегодня у нас не получится. А вы еще долго пробудете в Солнечногорске?
– Неделю. Потом мы с Женькой летим в Норвегию. Мы поделили отпуск. Половина на юге для нее, половина на севере – для меня.
– Папа обещал показать оленя! – заявила дочь.
«Папа сам у тебя редкий олень», – мысленно усмехнулся Артем Викторович, но вслух ответил:
– Как будто ты никогда оленей не видела.
– В Норвегии – не видела. А вот ты знаешь, какая в Норвегии столица? – демонстративно обратилась Женечка к Лизе.
– Все знают. Осло, – сказал Сашка, сооружая из водорослей флаг на верхушке башни.
– Это ты знаешь, потому что умный, – фыркнула девочка.
– Сашка у нас талантливый, – со знанием дела уточнила Лиза.
– А Лиза у нас умная, – пробасил следом младший Малич.
И, наблюдая за болтовней детей, Юрага почему-то чувствовал, что ему все теснее становится среди всего этого многоголосья разбушевавшихся непрожитых чувств. В глубине души становилось тоскливо, хотя ни единой причины этому он не наблюдал. Ну просто потому, что в его-то жизни тоже все нормально. Хорошо. Как у всех. Со своими радостями и печалями.
Отец ушел тихо и быстро два года назад, во сне, как врачи говорили – не мучась, но, что важно – и не муча никого из близких. При жизни от него хлопот было больше – с его-то характером, совершенно невыносимым. После этого мать переехала к Артему, в Торонто. Соглашалась так, будто оказывала то ли великую милость, то ли великую честь. Мелисса ей не понравилась, зато она была в восторге от внучки, с которой познакомилась только там. Нашла себе подружку своего возраста, еще и землячку, говорившую на какой-то дикой смеси английского и украинского, поскольку родилась хоть и в семье эмигрантов, но в каком-то очень далеком поколении. И вместе с этой подружкой теперь занималась в музыкальном кружке, вспомнив, что когда-то умела играть на домре. Иногда критиковала очередную партнершу своего сына, если та попадалась ей на глаза, но, кажется, чувствовала себя вполне счастливой и нашедшей свое место на этой земле.
По работе все двигался и двигался, больше уже не стоял на месте, не ощущал себя тонущим в болоте, в котором ему мелко плавать и лучше сразу удавиться. Ступенька за ступенькой – теперь он руководил огромным подразделением, возглавив целое направление их деятельности, и, пожалуй, слукавил, когда говорил Жене про «повыше». Но Нидерланды ему и правда предлагали. А вот срываться с места – наверное, все же нет, не стоит, не хочет, не станет. Было бы ему лет на десять меньше. А теперь у него все-все самое ценное – там, за океаном.
Больше не влюблялся. Женечкина мать была его последней попыткой, после нее – махнул рукой. Женщин вокруг было достаточно, чтобы нескучно провести время, но путешествия свои он теперь делил с дочерью. И она же была единственной, с кем он мог делить крышу.
Все как у всех.
Все как у всех.
Не лучше и не хуже.
И только тесно. Внутри самого себя – тесно от того, что Женя, его Женя Малич – вот она. Та же самая. И в то же время слишком далекая от того времени, когда он целовал ее в щечку, подвозил с работы. И хотел быть отцом ее ребенка, если она разрешит.
Не разрешила. Пока он мечтал о ней, она мечтала совсем о другом.
– Па, а можно мы еще на вот той штуке покатаемся! – снова взвизгнула Женечка, возбужденно указывая куда-то в сторону моря. Артем мотнул головой – пляжные зазывалы приглашали на банан.
– Тебе обедать пора! – отказал Юрага. – Давай лучше живо иди окунись. Песок надо смыть. И погнали.
– Но папа!
– А вечером попробуем их поймать. Не канючь.
– Я не канючу! – возмутилась девочка, но подскочила с песочка и только пятки засверкали в сторону моря. А Юрага повернулся к Жене:
– Мы пойдем, Евгения Андреевна. Правда, пора уже. Было бы здорово еще увидеться, пока я здесь. Может, даже со всеми детьми и вашим мужем. Они здорово поладили… в смысле – дети, да?
– Мы стараемся каждый день выбираться, – улыбнулась она в ответ, – и этот пляж нам нравится. Но иногда наша компания гораздо многочисленнее. Присоединяйтесь!
– И Роман Романович не станет возражать? – усмехнулся Юрага, почему-то подумав, что, наверное, надо подыскать им с Женечкой все-таки другое место для морских купаний.
– А у папы сейчас новый проект, – внесла свою лепту Лизка, – ему некогда.
– У Романа Романовича всегда были очень амбициозные идеи. Что-то строит?
– Увлекся реставрацией. Помните здание Гамбургского банка?
– На пересечении Флотской и Артынова? Серое такое? С сыпавшейся лепниной?
– Именно оно, – кивнула Женя. – Лепнина больше не осыпается, а некоторые элементы, которых давно не было, восстановлены по старым рисункам, в каких-то частных архивах нашлись.
– И вашему Моджеевскому это правда интересно?
– Вряд ли таким станешь заниматься, если не интересно.
– Слабо представляю себе его, вгрызающимся в старые чертежи и рисунки, – пожал плечами Артем Викторович. – Хотя, конечно, вообще мало что знаю о нем. Может, он действительно не такой, каким казался когда-то.
– Просто сейчас у него есть достаточно времени для этого, – улыбнулась она. – И возможности, чтобы осуществить собственные мечты.
– Ну, это здорово, – охотно согласился с ней Юрага и, вытянув шею, вгляделся в море. Женечка уже торчала по пояс в воде возле плавучего банана, с явной завистью и вожделением разглядывая детишек и взрослых, облаченных в ярко-оранжевые спасательные жилеты. Инициативная, блин.
Артем Викторович усмехнулся и сказал:
– Кажется, еще немного, и ее унесет в дальние дали. Пошел, в общем, за своим спиногрызом. Хорошего дня, Жень.
– В дали еще рановато, – со смехом отозвалась она, глянув на Женю-маленькую и мысленно вздохнув от фантазии Юраги. Это ж надо было додуматься дать ребенку такое имя! Но вслух, конечно же, произнесла другое: – Я была рада с вами повстречаться, Артем. И вам хорошего дня!
– До свидания, – махнул он ей и легко, молодцевато подхватился с песка, потрусив к морю.
Вода была уже настолько теплой, что, казалось, морские обитатели должны уходить подальше на дно. Здесь, на мелководье – опасно оказаться сварившейся креветкой. И тем не менее, мелкие стайки рыбок врассыпную бросились от него, едва он зашел. Он заметил это краем глаз, мимолетно. Так же мимолетно, как и пролетевшую чайку над самыми волнами, размеренно, как дыхание, вздымавшимися вокруг. Мир словно бы замедлился. Впереди была Женечка. Позади – Женя.
Впереди – настоящее и будущее. Там, за спиной – не сбывшееся.
Мечты бывают несбывшимися, а бывают – несбыточными. Никто не запрещает мечтать о том, чтобы объехать весь земной шар, ведь это реально. Когда-то было почти невозможно, а теперь – нужны считанные дни, чтобы по экватору. Никто не запрещает мечтать о том, чтобы отправиться в другую галактику. Сегодня – никак, но как знать через сотню лет? А уж при условии наличия существующей ныне коммерческой космонавтики – хотя бы ненадолго почувствовать себя космонавтом вполне себе реально. Никто не мог запретить ему мечтать о женщине, оставшейся за спиной. Но и через сотню лет – она останется столь же недостижимой, как была раньше. Просто потому, что это не его женщина. Может быть, в какой-то иной реальности… если бы они оба были иными…
И еще большой вопрос, что делать, если мечта сбылась? Вдруг ему уже сейчас дан лучший вариант его жизни? А он этого так и не понял?
Артем снова оглянулся, как оглядывался все последние годы.
Женя Малич из его прошлого по-прежнему сидела на песке рядом с оравой детворы и, пожалуй, уже и думать о нем забыла. Он в ее истории лишь краешком, а она в его – центральная фигура. Они оба движутся каждый в свою сторону. Она, вон, достала из сумки телефон, очевидно, звонивший – за разговорами людей, детским смехом, плеском волн и криком птиц ему и не слышно. Но судя по тому, что видел, как Женя приняла вызов и приложила трубку к уху, ей звонили. Лицо ее осветила довольная улыбка. Женя была счастлива. А ему… стоит радоваться, что все это было не зря. Ведь его несбыточная мечта стала чьей-то реальностью.
– Серый, а давай на буек сплаваем? Кто первый? – раздалось рядом.
– Погнали.
Брызги от чужих взмахов руками полетели вокруг него. Два подростка промчались мимо и не заметили, что едва не сбили с ног взрослого мужика, стоявшего в нескольких сантиметрах от траектории их движения. Банан тоже уже уплыл. Женя-маленькая по горло в воде, одна макушка торчала. Ее «смывание песочка» грозило превратиться в полноценное купание, но этот вредный котенок всегда умел мухлевать и манипулировать. Юрага улыбнулся и пошел вытаскивать. И больше уже не оглядывался. Знал, что такой Женю-взрослую и запомнит: с телефоном возле уха и улыбающуюся морю и солнцу. И лету. И, наверное, чему-то еще.
Это было особенным талантом Евгении Андреевны Малич. В любой ситуации она могла найти, чему улыбнуться. Будь то глупый еж, второй месяц методично вытаптывающий ее любимую клумбу, или давний знакомый, о встрече с которым и не помышляла ни минуты. Но именно сейчас Женя улыбалась мужу, чей голос взволнованно и даже чуть-чуть растерянно звучал в ее телефоне.
– Жека, Жек, я счет с Никитичем сравнял! Аяз звонил, – говорил Моджеевский, а она словно видела, как он мечется по кабинету, не находя себе места, вылетает в коридор, наткнувшись на Лену Михалну, о чем-то жестикулирует ей, а та понимает его без слов, потому что ее лицо тоже вспыхивает радостью.
– Ну поздравляю, – рассмеялась в ответ Женя. – Как Таня?
– Говорит, хорошо, нормально, за пару часов родила. Редька с ней в клинике, а эфенди уже едет. Где Богдан? Дозвониться не могу, мне срочно самолет нужен, пусть всех, кого надо, на уши поднимает. Найди Юльку.
– Придется потерпеть, – заявила Жека. – Сейчас им не до нас.
– Что значит, не до нас?! – замер Роман Романович, и Женя представила себе, как он остановился посреди прихожей и растерянно лупает глазами – седой, взъерошенный и смешной. – Вообще-то у Боди племянник родился, у меня внук. Аяз там, Наталья там, одни мы как не пойми кто. Танюха ж не сирота!
– Рома, – терпеливо проговорила Женя. – Они на УЗИ. Вам с Никитичем еще по осени цыплят считать. Поэтому выпей чаю и успокойся. А мы сейчас приедем.
– Сегодня? Плановое? – тут же озаботился Моджеевский. – Из Богдана слова не вытащишь, а Юлька, вроде, бледненькая такая, а?
– Кровь с молоком – это точно не про нее, – хохотнула Женька. Одновременно с тем она принялась собирать детвору. Те, словно почувствовав всю ответственность момента, суетливо складывали игрушки, натыкались друг на друга и озабоченно рассуждали о дальнейшей судьбе замка. Впрочем, замку что? За ночь его раскидают птицы, раздует ветер, размоет море. Все как в жизни. Что-то заканчивается, но обязательно начинается что-то другое.
– Ладно, ладно, не лезу, – тяжело вздохнул Рома, словно бы делал им всем огромное одолжение. – Тогда я скажу Лене, чтобы накрывала, да? И собираю наши чемоданы? Ты же со мной?
– Конечно! – в небе задорно крикнула чайка, и Женя подняла голову. Птица бесстрашно парила в бескрайней синеве. Скоро и они на несколько часов станут птицами (спасибо Богдану, теперь у корпорации был свой самолет). Она глянула на детей, уже вполне собранных и с интересом прислушивающихся к разговору. Лизка так и вовсе грела уши у матери под боком. – И отчего-то мне кажется, что с тобой буду не только я.
Собственно, так оно по всему и выходило.
У Романа – не только Женя. И у Жени – не только Рома. У них было много всего на двоих. И в целом мире вокруг у них было еще очень много такого, что оберегало их от невзгод, как стены замка, за которые не пускают чужих. Ведь мечты – это не только замки на песке или воздушные. Мечта – это и дом, и семья, и маленький магазинчик, в котором много души и пахнет кофе, и мастерская, где шьют туфли, которые примеряет всегда единственная модель, и кухня ресторанчика – рыбного, но с тыквенным пирогом, и любимый миндаль – который цветет за окном или тот «Миндаль», в котором продают любимые пирожные. Мечта – это устремленные в небо прожекторы на крыше высотки и устремленный в море луч маяка. Мечта – это умение смотреть на мир глазами счастливого человека. Мечта – это не только то, что неумолимо ведет за собой сквозь любые преграды, мечта – это еще и желание создавать, своими руками, изо всех сил – свое собственное место на земле.
Ведь в действительности – все мы что-нибудь строим, даже когда совсем об этом не думаем.
Пройдет еще немного времени. Шезлонг опустеет, но не опустеет пляж, на котором по-прежнему будет толкаться толпа народу.
Потом чья-то нога случайно, не нарочно, придавит песочную крепостную стену. Но Сашина башня, украшенная ракушками, устоит. Она обязательно продержится до самого вечера, и несколько человек не удержатся – сфотографируют это монументальное сооружение себе на память. Может быть, среди них найдутся и те, кто рассказали вам всю эту немного сказочную историю, случившуюся однажды в маленьком городке у моря. Как знать…
