Текст книги "Черная смерть"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

ЭПИЛОГ

Футбольную команду «Маяк» в давнишние времена Советского Союза знали не только в родном Черноморске. Команда неоднократно выходила в финал чемпионата СССР, составляя конкуренцию самым маститым фаворитам. Соответственно, и отношение к футболистам было особое, руководство Черноморска делало все, чтобы гордость города ни в чем не испытывала дефицита. Свой стадион, свой автобус, загородная спортивная база.

Но чем больше футболисты получали, тем хуже команда играла. И в конце концов скатилась на самое дно турнирной таблицы. Теперь уже о «Маяке» мало кто вспоминал, даже фанаты перестали собираться в горсаду и обсуждать последнюю игру. К тому времени город несколько разросся, и спортивная база оказалась в окружении шестнадцатиэтажных многоквартирных «свечек». Правда, футболисты там почти не появлялись, не тренировались, и руководство базы сдавало территорию всем желающим для проведения различных банкетов и мероприятий. Высокая ограда, обильно поросшая диким виноградом, надежно скрывала веселящуюся толпу от постороннего глаза.

В один из субботних вечеров на территорию спортивной базы въехало несколько десятков дорогих иномарок. Под предлогом празднования дня рождения главы диаспоры здесь собрались на совет «бригадиры» чеченского преступного сообщества. Времена были тяжелые, в городе продолжалось противоборство со славянскими группировками, поэтому каждый «бригадир» прикатил в сопровождении десятка головорезов. Вооруженных нукеров разместили на первом этаже двухэтажного особняка, лидеры же поднялись наверх в небольшой банкетный зал. Повод для обсуждения был нешуточный – «скоропостижная» смерть банкира Азима, через которого, кроме денег на финансирование сепаратистского движения Ичкерии, проходили и финансы сообщества. Теперь следовало определиться, кто же займет его место… Информация о сходняке оппонентов вылилась Серванту в круглую копеечку. Но бывший мичман морского спецназа нисколько об этом жалел, месть дороже любых денег.

За сутки до начала чеченского «торжества» к подъезду ближайшей к базе шестнадцатиэтажной башни поутру подъехал крытый грузовик. Из кузова «ГАЗа» на свет божий выбрались четверо небритых работяг в замызганных комбинезонах и с устойчивым запахом перегара. Старший, невысокий, крепко сбитый, кривоногий мужик, зажав в углу рта мятый окурок беломорины, спросил, обращаясь к ожидавшему управдому:

– Ну – и где?

– Что где? – не понял управдом, ему полчаса назад позвонили из жэка и сообщили, что по плану капитального ремонта в этом году крышу их дома будут смолить. В нынешние времена подобный шаг коммунальщиков был из области фантастики, но факт оставался фактом, рабочие стояли перед управдомом.

– Говорю, смолу и битум прямо сюда сгружать, – кривоногий работяга, пожевав окурок папиросы, кивнул на высокое крыльцо дома.

– Нет, что вы, – взмахнул невольно руками управдом, его глаза округлились, и он тихо пробормотал: – Когда еще начнут смолить крышу, а ворье до утра все растащит. Может, сложим в подвале?

– В подвал, – протянул работяга, задумчиво почесав затылок. – Можно, конечно, и в подвал. Только как же нам оттуда тягать на крышу? Двойная работа. – Кривоногий снова пыхнул папиросой и спросил: – Ключи от чердака у кого?

– Только у меня, – затараторил управдом.

– В общем, так, – работяга еще раз смерил вопросительным взглядом собеседника. – На бутылку дашь, затащим барахло прямо на крышу.

– О чем речь, будет бутылка.

Через час десять металлических бочек с колотыми кусками смолы перекочевали из кузова грузовика на крышу пятиэтажки. Правда, кривоногий, возвращая управдому ключ, не забыл незаметно сделать оттиск на заранее прихваченном куске мыла.

Следующей ночью дубликат ключа уже был использован Сервантом. Когда на территории спортивной базы собрались все действующие лица и над высоким забором поплыл аромат шашлыка, воровской авторитет в сопровождении своего помощника Грача и лучшего бесшумного стрелка Робин Гуда подошли к краю крыши «свечки», внимательно разглядывая раскинувшуюся внизу базу, залитую ярким светом.

– Все здесь собрались, голубчики, – хмыкнул Сервант. Он стоял подобно Наполеону на Бородинском поле, заложив правую руку за лацкан двубортного пиджака.

– Шашлык из барашка, – поведя длинным носом, похожим на птичий клюв, недовольно буркнул Грач. – Не люблю.

– На халяву сойдет, – поддержал разговор Робин Гуд, за спиной бывшего спортсмена виднелся небольшой рюкзак.

– Хорош базарить, принимаемся за работу, – приказал авторитет.

Робин Гуд стащил с плеч рюкзак, расстегнул «молнию», извлекая наружу части к арбалету. Оружие было изготовлено из титана по собственным чертежам стрелка. При небольшом весе арбалет обладал огромной убойной мощностью, что было необходимо в пикантных ситуациях (вроде этой).

Пока Робин Гуд собирал арбалет, Сервант с Грачом отыскали среди расставленной металлической тары бочки, заполненные смолой, одна из которых была помечена белым известковым крестом. Вытащив несколько больших кусков застывшей смолы, бывшие боевые пловцы извлекли наружу бухту альпинистского капронового троса. После чего, напрягшись, достали продолговатую болванку стокилограммовой авиабомбы.

– Да, тяжела шапка Мономаха, – отирая со лба выступивший пот, буркнул Грач, когда они положили стальную дуру на краю крыши.

– Не скули, – одернул помощника Сервант.

– Готово, – сообщил Робин Гуд, собранный арбалет уперев прикладом в локтевой сгиб.

– Действуй, – приказал стрелку авторитет. Тот понимающе кивнул, опустился на правое колено. Пневматический рычаг без труда взвел тугую тетиву, в направляющий желоб легла короткая толстая стрела с острым якореобразным наконечником, в основании которого имелось отверстие для крепления троса.

Когда все было закончено, Робин Гуд тихо произнес:

– Готово. – Бывший спортсмен-лучник был несуетлив и немногословен.

– Переходим к последней части марлезонского балета. Давай, – махнул рукой Сервант на манер заправского артиллериста. Освободившись от стального крючка, тетива утробно хлюпнула, придавая огромную кинетическую энергию стреле, которая с тонким комариным писком разрезав, воздух, понеслась вниз к светящемуся особняку спортивной базы, на ходу разматывая бухту альпинистского троса. Через мгновение трос перестал разматываться, это означало, что стрела воткнулась в крышу особняка.

Робин Гуд отложил арбалет и, взявшись двумя руками за трос, потянул изо всех сил, но вытащить не смог.

– Готово, мертво сидит.

Дальше работа пошла веселее, трос, натянув, обвязали вокруг воздушного колодца.

– Саквояж, – опустившись на корточки перед стальным «поросенком» авиабомбы, приказал Сервант. Грач тут же поставил перед ним небольшую пузатую сумку, сшитую из толстой буйволиной кожи, которую он принес с собой.

Негромко щелкнули замки, и саквояж распахнул створки, похожие на пасть гигантского сома. Внутри оказался небольшой стальной хомут с тремя небольшими роликами, венчающими самодельную конструкцию. Кроме хомута, в саквояже оказались два картонных футляра цилиндрической формы из-под дорогого виски «Шивас Ригал». Оба футляра были заполнены ватой для безопасности при транспортировке. В одном из них была аккуратно уложена колба с серной кислотой, в другой находился взрыватель для бомбы.

– Приступим, господа, – вытирая взмокшие ладони о полы нового пиджака, произнес Сервант. К оперению стабилизатора привязали кусок нейлонового троса, после чего продолговатый корпус бомбы заковали в обручи хомута. И, наконец, авиафугас подвесили на натянутый трос. Но прежде чем отпустить бомбу, Сервант не удержался и спросил у стрелка:

– Ты уверен, что стрела выдержит?

– Углепластик выдерживает триста килограммов, а трос все полтонны. Так что с гарантией, – уверенно ответил Робин Гуд.

– Ну, смотри, – буркнул авторитет, убирая руки изпод стальной туши. Трос под тяжестью авиабомбы слегка прогнулся.

Тем временем кусок троса, привязанный к стабилизатору, Грач также привязал к трубе воздушного колодца немного ниже основного. Узел прикрыл небольшой стальной пластиной, над которой установил колбу с кислотой. После того, как в носовую часть бомбы был ввинчен взрыватель и приготовления к предстоящей акции были полностью закончены, Грач откупорил капельницу с кислотой. Первая же капля, попавшая на металл, зашипела.

– Все, пора, – решительно произнес Сервант, закрывая саквояж.

– У нас шестнадцать минут, пятнадцать – пока кислота разъест металл, и еще минута уйдет на нейлоновый узел троса. Ходу отсюда.

Троица бесшумно покинула крышу, не забыв закрыть на замок чердачную дверь. После чего на лифте спустились вниз, на соседнем дворе их ждал неброский «Опель-Кадет» с надежным и опытным водителем. Братки успели отъехать на приличное расстояние, когда за их спинами ухнул тяжелый взрыв, озаряя небосвод золотистомалиновой вспышкой.

– Сработал а-таки адская машина, – облегченно произнес Робин Гуд.

– Пусть теперь менты голову ломают, откуда прилетела ФАБ-100, – нервно хохотнул Грач. – Тросик-то мы обильно пропитали горючкой. Пока доедут – и пепла не останется.

– Хорош зубы скалить, – оборвал прения Сервант. – Едем в «Фудзияму» подтверждать свое алиби…

Окончание операции «След Кассандры» не закончилось для полковника Христофорова с получением архивов подпольной террористической организации «Джаамат», просто активная фаза операции медленно перетекла в следующую, которую, впрочем, язык не поворачивался назвать пассивной. Следовало составить подробный рапорт на имя директора ФСБ, затем совместно с оперативным отделом разрабатывать план для региональных управлений государственной безопасности по ликвидации ячеек террористической организации. Наконец схлынул и бумажный вал работы.

Вернувшись в субботу вечером домой, Владимир Христофоров после сытного ужина устало опустился на диван перед телевизором, почувствовав себя совершенно опустошенным, вымотанным и выпотрошенным.

«Все, – решил полковник, – завтра весь день буду отсыпаться, а с понедельника напишу рапорт на отпуск».

Но не всегда желания совпадают с возможностями. В воскресенье на квартире Христофоровых раздался пронзительный телефонный звонок. Звонил референт директора ФСБ, полковника срочно вызывали на Лубянку. Через два часа Владимир Христофоров в военной форме с орденскими планками на груди переступил порог приемной руководителя Федеральной службы безопасности.

– Проходите, Владимир Николаевич, – бросился ему навстречу референт. – Вас уже ждут. – И услужливо распахнул перед полковником массивную дубовую дверь. Помещение главы государственной безопасности было довольно просторным, с высоким потолком и узорным паркетом. Два больших окна плотно завешивали тяжелые бархатные шторы, центр кабинета занимал большой Т-образный стол, за которым на стене висел портрет президента России на фоне государственного триколора. В центре стола сидел директор ФСБ в дорогом, хорошо отутюженном костюме и, как всегда, с миной бесстрастности на лице о чем-то негромко разговаривал с молодой темноволосой женщиной.

– Разрешите войти, товарищ генерал? – войдя в кабинет, спросил Христофоров.

– Входите, Владимир Николаевич, – директор изобразил правой рукой приглашающий жест и добавил: – А то мы уже заждались.

Направляясь к столу генерала, Христофоров вдруг отметил, что большой телевизор с суперплоским плазменным экраном работает. Обычно телевизор был отключен и пялился в упор на входивших в кабинет черной глазницей потухшего экрана. Сейчас же экран светился голубоватым сиянием, по всем каналам уже вторую неделю демонстрировали депутата Правдина, который с группой сотоварищей сперва стал заложником террористов, потом угодил в лапы чеченских сепаратистов и, наконец, был освобожден российским спецназом.

Звук был отключен, и депутат Правдин беззвучно шевелил губами, но Владимир и так знал, о чем тот говорит: проклинал насилие над личностью, повествовал об ужасах плена и тому подобном. В общем, выставлял себя эдаким мучеником совести, что было весьма кстати в преддверии будущих выборов.

Услышав впервые этот монолог, Христофоров тогда еще подумал с сарказмом: «Надо же, как могут полярно мнения меняться, еще несколько лет назад Праведник усиленно обвинял Российскую армию в геноциде чеченских абреков. А сейчас сам чуть ли не призывает всех кавказцев закатать в асфальт дорожным катком». Работающий без звука телевизор, видимо, задавал тон предстоящему разговору.

– Знакомьтесь, Владимир Николаевич, наша коллега из Службы внешней разведки подполковник Воронцова Алена Игоревна. Молодая женщина поднялась со своего места и протянула Владимиру узкую ладонь с длинными, покрытыми бесцветным лаком ногтями. Осторожно взяв в свою руку ладонь женщины, Христофоров невольно отметил силу в ее пожатии, что говорило о решительном характере и хорошей физической подготовке.

– Алена Игоревна работала в параллельном направлении с вашей группой, – пояснил директор ФСБ.

– Точнее сказать, сперва СВР пыталась выкупить картотеку, но уж слишком нереальную сумму запросил Асламбек Максуров. Пришлось прибегнуть к помощи наемников, но тут не удалось удержать ситуацию под контролем. Более того, в Черноморске появился представиталь военной разведки Ливии полковник Махмуд Аббас Аль Фарук, потенциальный покупатель картотеки. Меня срочно перенаправили на нейтрализацию действий полковника, – вступила в разговор Воронцова.

– Вас? – изумился Христофоров. – Эта работа для оперативной группы с полным набором спецов, от боевиков до аналитиков и электронщиков. Работать в чужом государстве нужно ювелирно. Как правило, это многоходовые комбинации…

– Я тоже оперативник, – перебила полковника Воронцова, в ее голосе послышались неприкрытые нотки раздражения и вызова. – Десять лет на оперативной работе за рубежом. Кое-чему научилась, кроме того, руководство обеспечило мне прикрытие из местной агентуры и «слепцов».

При упоминании «слепых агентов», людей, которых спецслужбы используют в своих целях втемную, на щеках Алены появился легкий румянец – память о молодом человеке с простым именем Алексей.

– Как бы там ни было, подполковник Воронцова выполнила поставленную перед ней задачу, – подвел итог директор ФСБ. – Арабы не получили картотеку, ее перехватили наши диверсанты.

– При этом потеряли целиком отряд «Эдельвейс», – недовольно заметил Христофоров, смерть диверсантов рваным шрамом осталась в его сердце.

– Нашим водолазам удалось поднять десантную платформу с останками взорванного самолета. – В салоне «Корвета» обнаружены два обгоревших изуродованных трупа. У одного из них в подсумке найдены два десятка кассет с фотопленкой. Соленая вода часть информации уничтожила, но экспертам удалось восстановить оставшееся. Без сомнения, это еще одна копия картотеки «Джаамата».

– Значит, утечка информации не произошла, – облегченно вздохнула Алена Игоревна.

– Но это еще не все, – откашлялся директор.

– В районе взрыва засекли яхту «Агроба». Надеюсь, всем ясно, что у Максурова намечалась в этом квадрате встреча с ливийцем?

– Но встреча сорвалась, – коротко прокомментировал Христофоров, – по не зависящим от сторон причинам.

– Вот именно, – кивнул генерал, не обратив внимания на явный сарказм полковника. – Сделка сорвалась, и по логике вещей «Агроба» должна возвращаться в Ливию. Но вот почему-то Аббас не спешит на родину. Яхта уже неделю плещется у пирса в стамбульском порту. Чего он ждет?

– Товарищ генерал, думаете, есть смысл продолжить игру с полковником Фаруком? – Глаза Воронцовой вспыхнули охотничьим азартом. Владимир Христофоров промолчал, понимая, что его отпуск превращается в далекую перспективу.

– Думаю, Алена Игоревна, нам придется еще немного поработать плечом к плечу, – мягко произнес директор ФСБ.

В голове Виктора гудел поминальный набат, он с трудом разомкнул глаза, пытаясь оглядеться. Густой черный мрак липкой паутиной обволок тело Савченко, на зубах скрипела соль, руки и ноги оказались плотно связанными, не позволяя диверсанту пошевелиться.

«Где я? – подумал Виктор, и сам ответил на этот вопрос: – В плену». Это уже напоминало кошмарный сон, который постоянно тебя преследует, и от него никак нельзя избавиться. Это судьба, рок, карма, и пережить все это можно только одним способом – идти вперед, преодолевая все препятствия, что жизнь упорно сооружает на пути.

Бешеное сердцебиение постепенно прошло, холодный пот ужаса высох. Бывший разведчик морской пехоты прикрыл веки и, восстанавливая дыхание, подумал: «Значит, все еще жив. Теперь вот только бы освободить руки, а там посмотрим, как еще карта ляжет».

В полной тишине он неожиданно услышал где-то совсем рядом мерное плескание воды.