Текст книги "Сердце дьявола"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Приветствую, коллеги, – кивнул Волин на ходу. – Пойдемте.

– Доброе утро, Аркадий Николаевич, – ответили оперативники, отправляя окурки в крохотную урну у крыльца. В кабинете Волин устроился за столом, Лева рядом, Саша привычно приземлился пятой точкой на подоконник.

– Значит, так, коллеги, – объявил Волин, закуривая, – вчера обнаружен еще один труп. Судя по почерку, оба убийства совершены одним и тем же лицом. Саша и Лева переглянулись. Смирнитский шмыгнул оттаивающим носом и громко заметил:

– Ну и чудно. Теперь дело передадут в горпрокуратуру. Организуют сводную группу. Я правильно понимаю?

– Правильно, – кивнул Волин.

– Отлично. Так, значит, теперь нет смысла задницу рвать, правильно?

– Как тебе сказать… Волин посмотрел на Леву. Тот молчал, рассматривая свои бледные тонкие пальцы. Умница Лева, всегда десять раз отмерял, прежде чем хвататься за ножницы.

– Нет, ну а чего? – гнул свою линию Саша. – «Сводники» ведь все одно с самого начала пойдут. Зачем зря время тратить? У нас и своей работы невпроворот. Верно, Левушка? Лева молчал. Он ждал, что скажет Волин. А Волин, подумав, сказал следующее:

– В общем, так, братцы-кролики. Что там решит начальство, нам не ведомо. Рапорт я, конечно, подам, но, пока бумажка эта проплывет по всем инстанциям, пройдет дней пять, а то и все семь. По сегодняшней схеме, наш «дружок» успеет за это время убить еще двух-трех девушек. Не знаю, как тебе, Саша, но мне подобный расклад не слишком нравится. И, поскольку до момента официальной передачи дела в горпрокуратуру вы оба находитесь в моем распоряжении, придется как следует поработать. Сашка сразу поскучнел, дернул кашемировым плечом, поправил гордо белоснежное свое кашне, произнес безразлично:

– Как скажете, Аркадий Николаевич. Вы – старший. С бугра вниз виднее.

– Ну и отлично, – Волин полез в несгораемый шкаф, выудил ежедневник, открыл на нужной странице. – Саша, задание тебе: поедешь вот по этому адресу, – записал на листке адрес.

– Банк «Кредитный»? – удивился тот. – А что в нем?

– В этом банке, возможно, работала первая убитая девушка. Алла Викентиевна Ладожская. Проработай как следует ее контакты. Поговори с подругами, съезди к родителям. Если она была знакома с убийцей, то кто-нибудь должен был его видеть.

– А если никто не видел?

– Тогда кто-нибудь слышал. – Волин уже записывал второй адрес, домашний. – Среди подруг всегда найдется одна, самая близкая, которой поверяются даже самые страшные тайны. Твоя задача: эту подругу отыскать. Понял?

– Чего же тут не понять. Не дурак, чай.

– Кто ж сомневается, Саша. Знаю, что не дурак. – Волин протянул второй листок Леве. – Лева, то же самое, но со второй убитой девушкой. Ориентировочно: убийца – мужчина среднего роста. – Насчет телосложения Волин все-таки промолчал. – Носит очки. В момент убийства был одет в джинсы, кожаную куртку, бейсболку и кроссовки «найк». Носит с собой темную сумку-баул. Размер обуви – тридцать восемь – сорок один.

– Откуда информация? – мгновенно сделал стойку Саша. Лева тоже перестал разглядывать пальцы и с интересом посмотрел на Волина.

– Его видели трое подростков, – объяснил тот. – Как раз в момент убийства. Жаль только, что отпечаток кроссовки оказался смазанным.

– Лицо, конечно, не рассмотрели? – констатировал Саша.

– Мало того, они его еще и не поймали. И в отделение не доставили, – усмехнулся Волин. – А то бы и вовсе лафа была. Сиди себе, благодарности от начальства пожинай.

– Да это я так, – вздохнул опер. – Возможно, от их показаний зависела чья-то жизнь.

– Ладно, парни, по коням, – пресек дальнейшие разговоры Волин. – Времени у нас в обрез. Работаем.

***

Мишка примчался через сорок минут после звонка, выскочил из своего «Форда». А Маринка сидела у подъезда, зажимая трясущиеся ладони между коленками, бледная, перепуганная, пребывающая в прострации. Смотрела прямо перед собой и покачивалась, с монотонностью часового маятника, вперед-назад. Рисованная бурая цифра почему-то напугала ее похлеще любых телефонных звонков. Руки ходили ходуном, словно поворочала она отбойный молоточек, пудовый асфальтовый «карандаш».

– Что случилось, Мариша? Мишка выглядел встревоженным. В плаще, без пиджака, без галстука. Сорвался, полетел, плюнув на все. Маринка подняла на него взгляд. В глазах растерянность:

– Миша, там… в квартире… кто-то был.

– Ну-ну-ну, – успокаивающе пробормотал он, опускаясь на корточки. – Все в порядке. Все нормально. Пойдем посмотрим. Пошли?

– Миша… – бледные губы Маринки дрогнули. – Я боюсь.

– Чего? Не бойся, я же с тобой. Пойдем. Он подхватил ее под руку, помог подняться с лавочки, повел к подъезду. Маринка механически-послушно шла за ним.

– Не волнуйся, – бормотал Мишка. – Тебе нечего бояться. Сейчас поедем ко мне, а сюда я пришлю пару человек из нашей службы безопасности. Ребята толковые, все из бывших, милиция, гэбэ. Они быстро разберутся, кто приходил, зачем приходил. Не волнуйся. Считай, что этот парень у нас в кармане. По узкой лестнице они поднялись наверх. Гудя и поскрипывая, ползла вниз лифтовая кабина. Надрывно и жалостливо мяукала где-то наверху кошка. Выла на весь подъезд музыка. Бухтел за соседской дверью телевизор. На площадку Маринка поднялась первой, шагнула к дверям квартиры и… тут же снова отступила, впилась Мишке в запястье.

– Что такое?

– Он там, – прошептала едва слышно.

– С чего ты взяла?

– Я… По-моему, я закрывала дверь, когда выходила.

– Да? – Мишка с сомнением посмотрел на чуть приоткрытую входную дверь. – Ты ничего не путаешь?

– Миша, – не в силах справиться с бушующим в груди страхом, закричала Маринка. – Я закрывала дверь! Он там!!!

– Так, – Мишка посмотрел вверх-вниз по лестнице, скомандовал, понизив голос: – Только спокойно. Если этот умник действительно в твоей квартире, я его заломаю. Ты стой здесь. В квартиру не входи, пока не позову. Поняла? Маринка закивала. Лицо ее стало белее мела. Мишка бесшумно приоткрыл дверь и нырнул в темноту прихожей. Четырьмя этажами ниже громыхнули створки лифта. И разом в подъезде стало тихо. Смолкла музыка. И кошка заткнулась. Лишь продолжал что-то вещать теледиктор, размеренно и четко. Но его голос не нарушал всеобщей тишины, а наоборот, только подчеркивал ее. Маринка отступила на шаг. Ей вдруг показалось, что сейчас тот, кого Мишка назвал умником, – жуткий уродливый горбун с черным лицом, – выскочит из квартиры и заорет, распахнув гнилую, окровавленную пасть. Громко и страшно. Настолько громко и страшно, что она, Маринка, потеряет сознание. Минуты отмеряли вечность. Секунды – года. Маринка совершенно потеряла счет времени. Стрелки часов наматывали на циферблат века. Небо за окном окаменело и посыпалось вниз гранитным крошевом дождя. Облака мелькали свинцовым серебром, сменяя день за днем, ночь за ночью. А Маринка все стояла на пустынной площадке, зная, что за дверями соседских квартир люди рождаются, мгновенно взрослеют, еще быстрее стареют и умирают. Тела пергаментно мумифицируются, оставаясь лежать там, где их хозяев обогнала смерть. Шаги за дверью. Она попятилась, зажимая рот ладонью, чтобы не заорать истошно на весь подъезд. Дверь распахнулась. На пороге стоял Мишка. Маринка прикрыла глаза. Сказать, что она испытала облегчение, значит не сказать ничего. Девушка перевела дух. Рука сползла от губ к груди, сдерживая предынфарктный бой сердца. Мишка несколько секунд внимательно смотрел на нее, затем сказал:

– Здесь никого нет.

– Миша, как ты меня напугал, – выдохнула она.

– Заходи, – он шагнул в сторону, пропуская Маринку в прихожую. – Покажи мне надпись. И по его тону, по голосу, по собачьей настороженности во взгляде Маринка поняла: что-то случилось. Но ответила, стараясь не выдать давящей растерянности:

– Она в комнате, в шкафу, на задней стенке.

– Покажи мне, пожалуйста, сама.

– Господи, пожалуйста, – Маринка прошла в комнату, остановилась у шкафа, решительно распахнула створки, рывком сдвинула платья, костюмы, плащи в сторону. – Смотри. И, подавившись последним слогом, застыла, охваченная внезапно подступившей паникой. Задняя стенка шкафа оказалась абсолютно чистой. Цифра исчезла.

– О боже! – прошептала Маринка, протянула руку и осторожно коснулась пальцем холодного отшлифованного дерева. – Она была здесь. Я видела ее.

– Может быть, тебе показалось? – мягко спросил Мишка тем самым ублюдочно-увещевающим тоном, которым врачи разговаривают с буйными сумасшедшими. – Просто упала тень от пиджака или платья. Вот и померещилось.

– Мне ничего не мерещилось! – истерично повысила голос Маринка. – Кто-то написал ее вот здесь, в середине. И это была не тень! Не тень, ясно тебе? Кто-то написал ее, а потом, пока я ждала тебя внизу, стер!

– Ты думаешь, что он все это время ждал тебя в подъезде? Караулил, пока ты выйдешь? Мишка не издевался. Он спрашивал вполне серьезно, но Маринка сейчас не принимала ничего, кроме безусловной веры. Вопросы означали либо издевку, либо подозрение.

– Я не знаю! Не знаю!!! Мишка еще несколько секунд разглядывал ее, затем кивнул:

– Хорошо, сейчас поедем домой. Там ты будешь в безопасности. А сюда я пришлю парочку наших ребят и приставлю к тебе телохранителя. – Он взял ее за руку, слегка сжал. – Не волнуйся, с этой минуты тебе ничего не грозит. В конце концов, он не профессиональный киллер, а просто какой-то сбрендивший дурак. Против хорошего телохранителя ему не потянуть. Только, чур, больше не паниковать. Договорились? Все в порядке?

– Договорились, – тихо ответила Маринка и повторила: – Все в порядке. Ей стало гораздо легче. Мишка всегда держал слово, и если он сказал, что с ней ничего не случится, значит, можно не сомневаться, так и будет.

– Точно? – Мишка взял ее лицо в свои ладони и заглянул в глаза. – Все прошло? Ты успокоилась?

– Точно, Миш. Со мной все нормально.

– Хорошо. Тогда пойдем. Они вышли из квартиры, и Маринка под бдительным присмотром Миши заперла дверь на оба замка.

– На какой срок снята квартира? – поинтересовался Миша, пока они ждали лифта.

– Осталась оплаченная… неделя.

– Сегодня же позвони хозяйке и откажись от квартиры. Если потребует компенсацию – скажи, что деньги я ей завезу завтра. Оплату за следующий месяц. На большее она может не рассчитывать. И пусть начинает подыскивать нового квартиранта. Кстати, составь список вещей, я зайду – заберу.

– У нее уже есть новый квартирант, – Маринка встрепенулась. – Слушай, ведь хозяйка, Вера Алексеевна, сказала, что заходила, когда он был в квартире. Этот парень ей и сожителю выпивку поставил.

– Серьезно? – Мишка сдвинул брови домиком. – Ну, так это вообще отлично. Дело упрощается. Я скажу ребятам, чтобы заглянули к твоей хозяйке, выяснили, как выглядел этот псих, ну и всякое такое. Думаю, они найдут его быстрее, чем он успеет досчитать до трех. Найдут и навсегда отобьют охоту шутить подобным образом.

– Хорошо бы, – вздохнула Маринка.

– Так и будет, поверь мне. Наши ребята свое дело знают. Они вышли из подъезда. Мишкин «Форд» стоял посреди дорожки, перекрывая подъезд. Ему в хвост пристроились белые «Жигули», оглашая двор истошным воем клаксона.

– Уже идем, – махнул рукой Миша. – Не нервничай. На пожар, что ли, опаздываешь? Забрались в салон. «Форд» запыхтел, мягко взял с места и, провожаемый возмущенным механическим завыванием «жигуля», покатил по подъездной дорожке.

***

Для начала Волин отослал запросы по аналогичным преступлениям, значащимся в сводке. Уточнял места происшествия и способ убийства, возраст и внешность жертв, время. Данные убийцы, когда задержан, на какой срок осужден. Когда закончил отбывать наказание, где проживает сейчас. Вариант: признан ли невменяемым, если да, то где проходил лечение и выпущен ли из клиники. Когда. Кипа бумажной работы. «Суровые героические будни». Битва богов с титанами. В смысле, следователя с бумажным болотом. А дальше, как в бодрой дурацкой песенке: «кто-то», «кое-где», «порой». «Икс», «игрек» и «зет». Хотя в их случае «зет» известен. Вычислить бы еще «икс» с «игреком». Вот и старался Волин, работал, высунув от усердия язык, пыхтел добросовестно, заполняя бесконечные бланки и бумажки, теребя протоколы, справки, заключения. Желая найти ответы на два вопроса: «Что общего у двух убитых девушек?» и «Что общего между двумя местами происшествия?». «Икс» и «игрек», замкнутые в систему. Почему убийца привел именно эти жертвы именно в эти места? Девушки абсолютно разные. Тут нахрапом не справиться. Тут надо разбираться плотно и вдумчиво. С местами происшествия проще. Все на виду. Что на виду? Дома? Разные. На первом месте – между «Динамо» и «Белорусской» – сталинские, на «Академической» – «хрущовки», хоть и кирпичные. Мусор? В детском саду нет мусора. Чисто там. Зеркальное отображение тоже не годится. «Академическая» чуть правее. Да и нет смысла в зеркальном отображении. И тут мелькнуло, всплыло: а что, если он «ходит конем»? Как в шахматах? Волин широким барским жестом сдвинул бумаги в сторону и полез в стол. Была же где-то тут линейка. Алюминиевая, неприятного такого цвета. Цвета беды. Ага, нашел. Вскочил – и к настенной карте. Вымерять, прикидывать, подсчитывать, щурясь и закусывая губу. Волин бормотал что-то невнятное, помечая отдельные улицы, ругался себе под нос, снова отмерял, уточнял, записывал. Через двадцать минут на его столе лежали шесть аккуратных прямоугольничков, совсем недавно составлявших блокнотный лист, на каждом из которых значился адрес: 1. Сад ЦДРА, со стороны Большой Екатерининской улицы. «Ничего себе местечко. Иди угляди его тут. Центр, народу полно, хоть и не лето». 2. Район Рязанского проспекта. Между Газгольдерной и 1-м Грайвороновским проездом. «Тоже та еще задачка. Промышленный район. На километр вокруг – одни предприятия». 3. Очаково. Улица Озерная, в районе Востряковского кладбища. «Подходящее местечко. Многозначительное». 4. Печатники. Между Шоссейной и улицей Песчаного карьера. «Опять предприятия». 5. Битцевский лесопарк, со стороны проезда Карамзина. «Час от часу. В Битцевском лесопарке можно сорок лет партизанить, не боясь, что поймают». 6. Южное Чертаново. Железнодорожная полоса в районе Дорожной улицы. «И снова хорошо. Жилых домов окрест – раз, два и обчелся. Где прикажете засаду прятать? Разве что под рельсы маскировать. Или под паровоз. Тот, что вперед летит». И все-таки стрелка на барометре настроения Волина медленно, но верно ползла вверх. Его умозаключения, конечно, были интуитивными, но уж лучше такие, чем вообще никаких. Он уже заканчивал «колдовать» над списком, когда зазвонил телефон. Волин снял трубку:

– Волин. Слушаю.

– Аркадий Николаевич? – Это был эксперт-медик. – Мы исследовали окурки.

– Какие окурки? – озадачился тот.

– Ну те, что вы направили на анализ.

– Я ничего не направлял на анализ, – возразил Волин, чувствуя все нарастающее изумление. – А об окурках вообще впервые слышу.

– Окурки из подъезда, – терпеливо продолжал объяснять эксперт. – Прислали из отделения. Сказали, что нашли в результате осмотра соседних домов. И еще сказали, что вы выпишете постановление чуть позже. Волин вздохнул, покачал головой:

– Бардак.

– И не говорите, – охотно подхватил эксперт. – Так что, заключение прислать?

– Пришлите. А что с этими окурками?

– На них следы слюны. Мы взяли образцы. Когда поймаете убийцу, проведем сравнительный анализ.

– «Когда», – повторил Волин. – «Если», а не «когда».

– Ну «если», – согласился собеседник. – Значит, я подошлю заключение, а вы мне выпишете постановление вчерашним числом.

– Хорошо. – Волин нажал на рычаг и тут же набрал номер отделения. – Алло? Дежурный? Волин, райпрокуратура. Слушай, голуба, выясни-ка, что это за история с окурками.

– Сейчас, товарищ следователь. – Дежурный с кем-то разговаривал, затем долго звал какого-то Семушкина и разговаривал с ним. Наконец он выдохнул в трубку: – Товарищ следователь, вы слушаете?

– Слушаю, слушаю, – буркнул Волин.

– Окурки были обнаружены в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами. Их там много валялось, говорят. Штук пятнадцать. Ребята собрали и отправили их на экспертизу.

– Зачем?

– Они сперва решили, что это из жильцов кто-нибудь курить выходил, опросили всех на этаж выше и ниже. Безрезультатно. Гостей, говорят, тоже не было. А из окна, с этой самой площадки, хорошо просматриваются все подходы ко двору, где был обнаружен труп.

– Та-а-ак, – протянул Волин. – Что за окурки? От каких сигарет?

– «Прима». Моршанская.

– А почему сразу не сообщили? Дежурный помялся:

– Хотели, товарищ следователь, протокол вам отослать, да закрутились. Забыли. Отправим немедленно.

– Ну вы даете, братцы-кролики, – ошарашенно пробормотал Волин и повесил трубку. Теперь оставалось только ждать. Собрав бумаги, Волин отправился к главному прокурору района. Тот, слава Богу, оказался на месте. Никуда не ушел, по важным делам не уехал, сидел за столом, просматривал пухлое «дело», заключенное в серую казенную папку, и пил чай из стакана с эмпээсовским подстаканником. На волинское: «Разрешите» – глянул поверх очков, кивнул:

– А-а-а, Аркадий Николаевич, – приглашающе махнул рукой, закрыл «дело». – Заходи. Как раз хотел поинтересоваться, что там у нас с убийством этой… дамочки. Ну, той, что позавчера ночью нашли. Это ведь твое дело, нет?

– Мое, – подтвердил Волин. – Я к вам как раз по этому поводу.

– А-а-а, – «Главный» откинулся в кресле и снова стрельнул в Волина многозначительным взглядом. – Ну давай, докладывай, что там у тебя? Волин коротко рассказал о беседе с психиатром, о разосланных запросах, об оперативниках, отправленных к «потерпевшим», о своей версии «хода конем». И, чем дольше он говорил, тем яснее понимал, насколько малоубедительно звучат его слова. Для «Главного», разумеется. Тот скучнел с каждой секундой все больше и больше. Округлое, чисто выбритое прокурорское лицо с отвислыми белыми брылями вытягивалось, в глазах прорезалось безразличие. И, погоняемый этим безразличием, как кнутом, Волин помимо желания заговорил чуть быстрее, торопясь закончить, пока не прервали. И, конечно, не успел.

– Одним словом, Аркадий Николаевич, – перебил его «Главный», – никаких сдвигов в деле у тебя нет, так?

– Не совсем. Какие-то есть. И потом, слишком мало времени прошло, – заметил Волин. Он уже все понял. Не хочет «Главный» вешать такое преступление на свою обрюзгшую шею. Не хочет навлекать головную боль на розовую блестящую лысину, сияющую из венчика седых волос. Особенно теперь, когда появилась такая хорошая возможность спихнуть не сулящее скорых дивидендов дельце на горпрокуратуру. Пусть у них голова болит да шея гнется.

– Вот именно, – пробормотал «Главный» задумчиво. – Вот именно.

– Поэтому-то я и хотел попросить вас связаться с руководством МВД, чтобы они выделили людей для патрулирования указанных мной районов, – закончил Волин. – Существует определенная вероятность, что следующее преступление маньяк планирует совершить в одном из этих шести мест. Расчет его был прост. Дело все равно придется передавать. Соображения волинские примут форму отчета о проделанной работе. В горпрокуратуре решат, что, за отсутствием других версий, патрулирование имеет смысл. Ситуации оно не ухудшит, а при большом везении еще и улучшит. Опять же, создается видимость целенаправленных действий. А уж дальше, как говорится, дело случая. Точнее, везения. В случае успеха лавры пожнет тот, от кого исходила непосредственная инициатива. Если маньяка задержит патруль, затребованный райпрокуратурой, то райпрокуратура вообще и «Главный» в частности смогут поставить в квартальном отчете жирную галочку. С другой стороны, если патруль будет от горпрокуратуры, то и похвалы достанутся ей. С третьей – недельное патрулирование, не давшее результатов, вряд ли вызовет большой гнев начальства. В худшем случае, пожурят по-отечески. Что лично он, «Главный», теряет? Ровным счетом ничего. А пойди «волна» посерьезнее, всегда можно «перевести стрелки» на Волина. У него, «Главного», и своих забот невпроворот, времени вникать в детали каждого дела нет, а тут следователь доложил о… ну и так далее. Взял «Главный» со стола волинский список, просмотрел, покачал головой задумчиво, почмокал губами, прикидывая в уме все «за» и «против», обозрел укрепленную на стене карту, бормотнул без особой охоты:

– Многовато народу потребуется, а?

– Много, – согласился Волин. «Главный», лукавый старец, снова вперился взглядом в карту, пожевал собственные мысли, вздохнул тяжко, по-бурлацки, на долю свою незавидную. Качнулся плавно блестящий круг розовой лысины.

– Ладно, Аркадий Николаевич, посмотрим, что тут можно сделать, – и сразу же оговорился: – Но ты должен понимать, последнее слово остается за руководством. У нас с тобой свои соображения, тактические, так сказать, у начальства – свои. Если мне прикажут немедленно передать дело в горпрокуратуру, то тут уж, сам понимаешь, я возражать не смогу.

– Разумеется, – кивнул Волин, подивившись неказистости попытки «Главного» сыграть одновременно в двое ворот.

– Ты бумажки свои оставь. Я позже просмотрю, разберусь. Волин кивнул.

– Только время не терпит. Следующее убийство может произойти когда угодно, в любой момент. «Главный» поднял взгляд на визитера. Колыхнулись мешки под «бычьими» глазами, сошлись грозно седые брови, качнулись недовольно брыли.

– Разберусь. Не хуже твоего понимаю, что к чему.

– Можно идти?

– Иди, – «Главный» величаво махнул медвежьей лапой. – Иди. Появится новая информация – докладывай лично.

– Обязательно. Волин вышел из кабинета, отпустил узел галстука. Вздохнул полной грудью. Постоял несколько секунд, переваривая разговор. Плохой, надо сказать, разговор получился. Отвратительный. Чем дольше «Главный» будет «разбираться», тем вероятнее появление очередного трупа, а очередной труп – лишняя морока на плешивую голову «лукавого старца». И, стало быть, постарается он сбагрить мутное дело, чтобы не получить по шапке от непосредственного руководства. «Поплывет» дело по инстанциям, как лодочка по штормовому морю. И пока оно «к суше прибьется», этот психопат, маньяк чертов, успеет таких бед понаворочать и в таком количестве, – у самых бессердечных инфаркт случится запросто. Волин прошел в кабинет, тяжело плюхнулся в кресло, оглядел заваленный бумагами стол. Где-то тут, в ворохе отчетов и сводок, притаилось окровавленное прошлое конкретного человека – убийцы, носящего очки и бейсбольную кепку.

***

– Алла Викентиевна Ладожская, – таинственно, как пароль, произнес Саша и улыбнулся. Геракл, облаченный в форму внутренней охраны банка, покосился на управляющего – дородного типа с необъятной фигурой и круглым блиновидным лицом, – и положил лопатообразную ладонь на кобуру, из которой выглядывала жалостливая рукоять «макарова».

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался блинолицый управляющий и на всякий случай улыбнулся тоже.

– В шляпе, голубчик, в шляпе, – Саша достал из кармана пиджака «корочки», раскрыл, давая возможность охраннику и управляющему прочесть все до буковки и внимательно рассмотреть фотографию. – С кем Алла Викентиевна общалась наиболее близко?

– Э-э-э-э, – управляющий оглянулся, указал на окошко с цифрой 6. – С Наташенькой… Гхэ… В смысле, с Наташей Раменской общалась. Подруги они. – Он вдруг замолк, посмотрел, щурясь, на визитера. – А почему вы сказали «общалась»? С Аллой что-то произошло? Саша посерьезнел, убрал удостоверение в карман, предупредил, понижая голос:

– Произошло, произошло. Только давайте не будем кричать на весь зал, товарищ. Хорошо?

– Хорошо. Не будем, – лицо управляющего вытянулось и сменило оттенок с «наливной персик» на «летнее небо перед грозой». – Ее… – оглянулся через плечо, прошептал: -…убили, да?

– Почему вы так решили? – быстро поинтересовался Саша.

– Ну как… – управляющий растерялся. – Вы же сами сказали…

– Я ничего такого не говорил.

– Как не говорили?

– Да вот так. Не говорил и все. Я сказал: «произошло», а «произошло» вовсе не предполагает убийство. Алла Викентиевна могла попасть под машину, утонуть, отравиться газом. – Саша подался вперед, почти прижался к управляющему и, приблизив лицо к белесому «блину», едва не коснувшись носом носа собеседника, понизил голос уже даже не до шепота, а до почти неразличимого выдоха: – Так откуда вы знаете, что ее убили? Именно убили?

– Ничего я не знаю! – взвизгнул управляющий, испуганно отшатываясь.

– Я так сразу и подумал, – спокойно и уверенно заметил Саша, выпрямляясь. – Любому ясно: вы – честный человек. По нашей линии. А с остальным разберется налоговая инспекция, – и обаятельно поинтересовался: – Так как, вы сказали, зовут подругу Аллы Викентиевны? Наташа? Чудесное имя. Значит, пойду теперь побеседую с Наташей.

– Рабочий день ведь, – тоскливо брякнул в широкую кашемировую спину управляющий. – Клиенты. Саша резко развернулся на каблуках, вскинул удивленно брови:

– Что вы сказали, простите?

– Ничего, – быстро заверил его блинолицый. – Я нем, как рыба.

– Да? Значит, мне показалось, – кивнул Саша и зашагал к нужному окошку. Наташа оказалась очаровательной девушкой. Как раз в Сашином вкусе. Она изучала какие-то данные, появляющиеся на мониторе компьютера, что-то выписывала в широченную ведомость, что-то, наоборот, набирала на клавиатуре. Получалось это у нее чрезвычайно ловко. Оперативник навалился локтем на стойку, растянул губы в улыбке то ли Жерара Филипа, то ли Луи де Фюнеса, поздоровался:

– Добрый день, Наташа.

– Здравствуйте. – Девушка на секунду оторвала взгляд от монитора, но тут же вновь вернулась к работе. – Вы насчет карты? Подождите секунду, пожалуйста, я сейчас освобожусь. Саша почувствовал себя уязвленным. Еще бы, такая улыбка даром пропала.

– Вообще-то я не насчет карты, – буркнул он. – Даже если это – прикупной туз. Сомнительного качества острота «утонула» следом за игривой улыбочкой.

– Да? – слегка рассеянно спросила девушка.

– Да. – Саша привык, что дамы обращают на него внимание. Исключения нарушали его хрупкое душевное равновесие. – Кстати, вы не устали работать? Может быть, прогуляемся, пообедаем где-нибудь?

– Нет, спасибо. – Наташа набрала очередную команду, щелкнула по клавише «Enter», повернулась к собеседнику и вежливо поинтересовалась: – Слушаю вас.

– Вот так вот, – разочарованно произнес себе под нос оперативник. – Она, оказывается, меня даже не слушала. – Он кашлянул и попробовал воспроизвести коронную «бронебойную» улыбку еще раз, но ничего не вышло. Наташа терпеливо ждала. Тогда оперативник вздохнул и примирительно произнес: – Вообще-то я из милиции. И мне необходимо с вами поговорить с глазу на глаз.

– Вообще-то, – в тон ему ответила девушка, – перерыв у меня только через сорок минут.

– Вы из-за этого толстяка, что ли, беспокоитесь? – Саша стрельнул глазами на управляющего, бестолково-выжидательно мнущегося поодаль. – Так вы не волнуйтесь, я с ним уже договорился, – и, обернувшись, состроив вопросительную физиономию, показал на пальцах: «Мы тут отлучимся ненадолго? Как вы смотрите?» Управляющий быстро-быстро закивал. На лице его отразилось непередаваемое облегчение, смешанное с абсолютно искренней радостью. Мол, и пожалуйста, и на здоровье вам, идите себе, идите, идите, найдется, кем подменить, и вообще, это не проблема, даже не берите в голову. Господи, пустяки какие. Кстати, его, управляющего, ни капельки не затруднит посидеть за стойкой полчасика-час, а если надо, так он может и больше… Не дожидаясь окончания этого исполненного страсти и небывалого творческого подъема мимического монолога, Саша вновь повернулся к Наташе:

– Я же говорил. Он совсем не возражает. Наташа пожала плечами, легко поднялась с казенного стула. Фигурка у нее была под стать личику. Саша млел. Накинув пальто, девушка вышла из-за стойки, остановилась, выжидательно глядя на «расплывающегося» кавалера:

– И где вы намерены разговаривать?

– Меня Саша зовут, – сообщил оперативник и, непонятно почему, покраснел.

– Мое имя вам известно, – кивнула девушка. – Так где же мы будем разговаривать?

– Да где угодно… Госп… Где угодно! – По Сашиному лицу было видно, что он, не медля ни секунды, пригласил бы спутницу в ресторан и разговаривал бы там до самого вечера, а то и до ночи, но, во-первых, служба, во-вторых, романсы, которые навязчиво мурлыкали в кармане те самые, бумажные. – Пойдемте в скверик, что ли? Покурим. Наташа засмеялась звонко, прикрывая тонкой ладошкой рот и откидывая голову. Волосы у нее были длинные, прямые, цвета начищенной латуни. Саша судорожно сглотнул и подумал о том, что в безумно нудном процессе, именуемом «работой со свидетелями», иногда вдруг открываются довольно приятные стороны. Под бдительным взглядом Геракла в форме они вышли на улицу. Погодка не располагала к сидению по скверикам, но Наташа послушно следовала за Сашей. Они присели на узенькую, застеленную газетками лавочку, достали сигареты. Саша – «Мальборо», Наташа – тонкого валютного «Давыдова». Оперативник донжуанисто щелкнул зажигалкой. Закурили, помолчали, переваривая первые, самые вкусные затяжки.

– Наташа, у меня к вам большая просьба, – нарушил затянувшуюся паузу Саша. – Расскажите мне поподробнее про Аллу.

– Ладожскую?

– Именно. Наташа вдруг прямо и внимательно посмотрела на оперативника.

– Что-то не так?

– Да нет, все нормально. Так это из-за вас Алка не ходит на работу?

– С чего это вы взяли? Наташа еще несколько секунд разглядывала его, затем шевельнула тонкой ладонью.

– Ерунда. В любом случае с Алкой у вас ничего не получится, не тратьте зря время.

– Почему не получится? – навострил уши Саша. – Я что, не в ее вкусе?

– Да нет. В ее.

– Тогда почему не получится? Девушка вздохнула и отвернулась, словно разговор стал ей неинтересен.

– Потому, что Алка ждет не милиционера, а принца.

– В смысле? Романтик, что ли?

– Романтик, да, – Наташа усмехнулась. – Розовые замки Алке не интересны. Ей интересны замки вообще. Желательно старинные, несколько и в самых живописных уголках белого света. Так достаточно понятно?

– Вполне, – разочарованно протянул Саша. – Не дурак.

– Я так и подумала. – Девушка бросила сигарету в урну, отряхнула ладошки, взглянула на часы, поинтересовалась: – Это все, что вы хотели узнать?

– Наташа, – Саша полез в карман пальто, где у него лежала одна-единственная фотокарточка. – Вы сядьте, успокойтесь, расслабьтесь. Он говорил это таким ненатурально-беспечным голосом, что девушка сразу встревожилась.

– Что случилось? С Алкой что-нибудь произошло, да? Почему вы сразу не сказали?

– Да успокойтесь вы! – прикрикнул на нее Саша и сразу же почувствовал себя в своей тарелке. – Еще неизвестно, ваша ли это подруга, – солгал он. У самого-то сомнений уже не оставалось. Несколько дней не была на работе. Куда уж тут сомневаться. – Сейчас я покажу вам фотографию, а вы скажете мне, Алла это или нет. Хорошо?