Текст книги "Сердце дьявола"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Потерял, – сказал спокойно Лева. – Подарил. Отдал какой-нибудь из своих дам. Одолжил соседям. – Он поднял руки ладонями вверх. – У нас на него ничего нет. Абсолютно ничего. Фук. К тому же этот врач не имеет отношения к службе «777».

– А при чем здесь служба «777»?

– Там работала Ладожская. В ночную смену. Точнее, ночь через ночь. Туда же устраивалась Пашина.

– Это все хорошо и гладко, – сказал Волин. – Но есть одно «но».

– Какое?

– Тамара Гавриловна Галло там не работала.

– Кто это?

– Третья жертва. Она работала на студии «103.3». Ведущей раздела новостей. Лева хмыкнул:

– А я сейчас в списке сотрудников посмотрю.

– Посмотри, посмотри. Он у тебя с собой?

– Конечно, – Лева достал из кармана свернутый вчетверо лист, развернул, разгладил ладонью. – Так, Галло. На Г. Смотрим на Г. Нет, – разочарованно произнес он. – В списке сотрудников ее нет.

– Вот так, Лева. И никогда не спорь со старшими товарищами. По званию.

– Ладно, – вдруг бодро кивнул оперативник. – Согласен. Я не прав. В списке сотрудников «777» Тамары Гавриловны Галло нет. А в «списке трофеев» Баева она есть? Теперь настал черед Волина озадачиться.

– А черт ее знает.

– Так проверьте. Волин достал из кейса пакет с листочками-»памятками», принялся перебирать их, бормоча:

– Галло, Галло, Галло… – потянулся за телефоном, набрал номер. – Лаборатория? Вам сейчас записную книжку принесли. Там фамилии зачер… Она самая. Точно. Она самая, да. Проверьте, пожалуйста, на букву Г. Фамилия Галло. Или на Т. Тома, Тамара, короче, производные от Тамары. Ага, спасибо. Да, спасибо. Буду ждать. – Он повесил трубку, пробормотав: – В записной книжке у Баева нет фамилии Галло, а страничка на Т вообще пустая.

– Кому теперь морду бить будем? – деловито осведомился Лева. – Есть у нас в запасе подходящие кандидатуры?

– Ладно, – вздохнул Волин. – Остри, остри. Юморист. Во-первых, Галло он мог видеть и в институте. То, что ее фамилии нет в книжке, еще не означает, что они не знакомы. Во-вторых… Дай-ка список посмотреть.

– Вот, – Лева протянул список. – Сто тридцать два человека. Из них двадцать четыре мужчины.

– Так много?

– Но по трудовой работают всего четверо. Остальные – по договору.

– В смысле? Тоже, что ли, по телефону… того самого?

– А вы думали, этим одни женщины занимаются?

– Ну, откровенно говоря, да. Лева засмеялся.

– Аркадий Николаевич, мужикам время от времени тоже кушать хочется. Работа как работа. Не хуже и не лучше любой другой. Мужчины-модели вас ведь не удивляют.

– Ты сравнил. Там одни эти работают… гомосексуалисты.

– Кто вам сказал? Мне пришлось пообщаться как-то. Нормальные мужики с абсолютно нормальной ориентацией. Такие же, как вы и я. За исключением, может быть, двух-трех человек. Ну так где их нет?

– Ладно. Бог с ними. – Волин разложил на столе три списка.

– Давай лучше посмотрим, что у нас здесь. – Он взял маркер. – Посмотрим, посмотрим. Та-ак… У этого нет машины. Ага, у этого нет счета. Так… – Маркер безжалостно вымарывал одну фамилию за другой. – Кто у нас остался? Стоп, – Волин полез в соседний список. – Что за черт?

– Что? – Лева тоже заглянул в список.

– Кто такой Газеев? Ты его видел?

– Да. Помню. В бухгалтерии мальчишечка сидит.

– Вот, в списке сотрудников он «Б. П.», а в банковском – «М. П.» Это что, опечатка?

– Нет. В «777» работает Борис, а в банке его брат, Михаил. Борис – младший, Михаил – старший. Он, кстати, в «Кредитном» большая «шишка». То ли один из директоров, то ли один из соучредителей. Бог его знает. Я в этом не очень разбираюсь. А поскольку они братья, то оба, соответственно, Петровичи. «Б. П.» и «М. П.»

– А у Михаила черный «Форд», – многозначительно произнес Волин. – Так?

– Да, – кивнул Лева.

– Хорошо. Итак, на данный момент у нас четыре фамилии: Каляев, братья Газеевы и некто Никитин. Каляев – директор. Ты ведь с ним разговаривал? Какое он производит впечатление?

– Сергей Сергеевич, – оперативник невольно улыбнулся. – Толстенький, забавный такой. Живчик. Кстати, Каляев – протеже Газеева-старшего. Михаил Газеев помогал ему взять кредит на обустройство «777». Иначе ходить бы Сергею Сергеевичу по сей день в эмэнэсах. И помещение выбил тоже Газеев. «Кредитный» выделил деньги на ремонт – это телефонный узел на Новом Арбате, – за что получил в аренду два этажа сроком на пять лет и сдал их в субаренду Каляеву. Счет у «777», понятное дело, в «Кредитном». И у самого Каляева тоже. Поэтому младший Газеев работает в бухгалтерии. Странный такой парнишка. Ощущение, что ему эта бухгалтерия до фени.

– Еще бы. Удивительно было бы, если бы он еще и работал при таком-то братце. А вообще, Лева, – уважительно сказал Волин, – тебе надо было идти работать в ФСБ или, в крайнем случае, в налоговую полицию. Способности у тебя к добыванию информации.

– А мне здесь нравится, – ответил в тон Лева.

– Слушай, а тебе не показалось, что настоящий владелец «777» именно Газеев-старший, а Каляев – всего лишь прикрытие? Зиц-председатель.

– Есть и такая вероятность, – согласился оперативник. – Но данное обстоятельство вряд ли имеет отношение к убийствам.

– Как сказать. – Волин обвел фамилии Каляева и Газеева жирной чертой, замыкая в кольцо, а под «Газеев» еще и приписал: «брат». – С этими ребятами более-менее ясно. А кто такой Никитин? Лева заглянул в список.

– Один из «телефонных мальчиков». Не знаю, я его не видел.

– Надо будет навести справки об этих четверых.

– А с Баевым как быть?

– Искать. Работу ты провернул замечательную, ничего не скажешь, но, по твоей же собственной логике, любой из этих четверых может оказаться маньяком-убийцей. И ни на одного из них у нас нет доказательств.

– Да, верно, – согласился Лева, помялся и предложил: – Аркадий Николаевич, у нас действительно нет доказательств, и мы идем на поводу у этого психопата. Нам будет трудно поймать его, пока за ним остается право первого хода. Получается, что он убивает, и только после этого мы можем что-то предпринять. А что, если нам пойти первыми? С «козыря».

– Ты имеешь в виду, «заслать казачка»?

– Именно.

– Я уже думал об этом. Ничего не получится.

– Почему? Это же классно. Выберем одну из наших девчонок, приоденем в крутые шмотки, чулочки-носочки, сделаем причесочку по всем правилам, надушим, поднатаскаем и отправим в «777» наниматься на работу. Она «засветится» перед всеми кандидатами, и нам останется только ждать, пока этот психопат сам прибежит в наши объятия.

– Теперь послушай меня, Лева. Первое: если маньяку удастся перехитрить нас, то по нашей вине погибнет один из сотрудников. Не знаю, как ты, парень, а я к этому морально не готов. Второе: нам неизвестно, где и при каких обстоятельствах убийца знакомится со своими жертвами. Не забывай, что Тамара Гавриловна Галло не работала в «777». Ну и, наконец, третье…

– Аркадий Николаевич, – взмолился Лева, подаваясь всем телом вперед. – Убийца имеет отношение к «777», я чувствую. Эту Галло он мог увидеть совсем в другом месте, в теленовостях, например… ах да, она же работала на радио.

– Вот именно.

– Ну не знаю, еще где-нибудь видел. Но Ладожская-то работала в «777», и Пашина пыталась устроиться туда же.

– А днем Ладожская работала в банке. И еще они вместе лечили зубы в институте стоматологии. Лева, это сказка про белого бычка. Мы так можем до завтра спорить. Я тебе – красное, ты мне – круглое. Кстати, ты меня перебил.

– Извините, – смутился Лева, но тут же добавил: – И все-таки я бы попробовал «сработать подсадку».

– Третье, и самое главное, – повысил голос Волин. – Нам неизвестно, что именно привлекает убийцу в потенциальных жертвах. Помнишь случай Назарова? К нему подослали «казачка», но он не отреагировал. А помнишь, почему?

– Назаров «клевал» только на девушек в колготках и коротких юбках.

– Правильно, а «подсадку» одели в джинсы, исходя из соображения, что под ними удобно прятать ножную кобуру. В подобных случаях, Лева, любая мелочь имеет вес.

– Я понял.

– Нам ничего не стоит послать туда хоть целый полк девиц, но ждать результата мы можем до посинения. Было видно, что Лева расстроился. При своем богатом воображении он наверняка уже представлял себе, как хватает психопата-убийцу под белы рученьки и тащит в КПЗ. Честно говоря, Волин мечтал о том же. Но он не хотел рисковать понапрасну жизнью человека.

– Не расстраивайся, Лева. Мы его поймаем. Оперативник, угрюмо рассматривая свои «музыкальные» пальцы, осведомился:

– Чем будем заниматься завтра?

– Завтра-то? Поедем на пикник, шашлычок сообразим, водочки выпьем. Лева удивленно посмотрел на Волина. Тот умехнулся.

– А ты расслабься. Сидишь, как бирюк. Завтра, с утра пораньше, начнем обзвон баевских «трофеев». Нужно выяснить, не знакомился ли кто-нибудь из них совсем недавно с молодым человеком, носящим очки, кожаную куртку, мешковатые джинсы и кепку-бейсболку.

– Борис Газеев носит очки и мешковатые джинсы.

– Что он делал сегодня с трех до четырех дня, этот твой Борис Газеев?

– Около четырех я видел его в бухгалтерии.

– Был он запыхавшимся, взволнованным, нервничающим?

– Н-нет. Нормальный парень. Сидел себе у окна, скучал.

– Вот видишь. А в начале четвертого «наш» маньяк совершил убийство Галло в саду ЦДРА.

– За час он бы с лихвой успел добраться от Новослободской до Арбата.

– Не сомневаюсь. Допустим, у него все в порядке с нервами. Он убивает девушку, затем спокойно возвращается в контору, садится за стол, жрет бутерброды и запивает их пивом. И тут в комнату вваливается интеллигентный мент в штатском. То есть ты. По-твоему, это не повод для волнения?

– Он даже глазом не моргнул, – сказал Лева.

– Вот видишь.

– Вы его исключаете?

– Нет. Возможно, он действительно настоящий псих. Настолько настоящий, что ему было плевать на твое появление. Подобная вероятность все же существует. Нет, – серьезно повторил Волин. – Я окончательно исключу сразу четверых, но только когда мы защелкнем наручники на запястьях пятого. Каляев, братья Газеевы, Никитин и Баев. У нас все еще слишком богатый выбор.

– Каляев не подходит под описание.

– И все-таки я хочу удостовериться в его невиновности на сто процентов. К тому же один Каляев погоды не делает. – Волин откинулся на спинку стула, потянулся. – Знаешь что, Лева, поезжай-ка ты домой, ложись спать. Завтра нам предстоит тяжелый день.

– Хорошо, – оперативник поднялся, застегнул курточку. – Во сколько приходить?

– Как сегодня, к восьми.

– Хорошо. Лева направился к двери, и по его фигуре, по тому, как он шел, Волин понял: не хочется ему уходить. Лева предпочел бы остаться и работать, пахать, вкалывать. Как у Стругацких. Понедельник начинается в субботу. Иначе на ушах начинает расти шерсть. Иногда Волин жалел, что в природе существуют такие понятия, как «день» и «ночь».

***

– Почему ты не сказала мне, что была… э-э-э… в общем, очень близко знакома с Баевым? – серьезно спросил Саша. Пожалуй, даже слишком серьезно. Оперативник стоял посреди единственной комнаты Наташи и, уперев руки в бока, смотрел на девушку. В праведном негодовании, пальто, кашне и носках он выглядел довольно забавно. Поначалу Наташа смотрела на него с легкой улыбкой, но после первого же вопроса, выпаленного Сашей еще с порога, глаза ее стали серьезными, а улыбка мертвой. Она поплотнее запахнула толстый махровый халат, развернулась и ушла в комнату. Оперативник, прыгая на одной ноге, стаскивал туфли, а стащив, направился следом. Полы его пальто развевались, словно мушкетерский плащ. Всю дорогу он матерился сквозь зубы, ругал Наташу, называя ее самыми непристойными словами, выращивая в себе ярость. Слава Богу, в квартире Баева ему быстро удалось справиться с растерянностью. Саша даже удивился тому, насколько сильные чувства он испытал, увидев фотографию обнаженной Наташи. Никогда еще ему не было так досадно и больно. От одной только мысли, что другой мужчина вожделенно и нагло разглядывал по вечерам этот снимок, у Саши что-то переворачивалось в груди. Ему казалось, что его обманули в лучших чувствах, предали, плюнули в душу. Он держался с апломбом собственника – первым признаком слабости.

– Почему ты не рассказала мне о своих отношениях с Баевым? – повторил Саша, чувствуя себя апостолом Петром, разбирающимся с грешником. Наташа, продолжая улыбаться неживой, бесцветной улыбкой, дернула плечом.

– А никаких отношений и не было. Встретились, выпили шампанского.

– Переспали, – не без сарказма заметил Саша.

– Переспали, – легко подтвердила Наташа. – Иногда это случается. Кстати, если ты не в курсе, именно благодаря этой тонкости в отношениях между мужчиной и женщиной на свет появляются дети.

– Да знаю я, как появляются дети! Но почему ты не рассказала мне об этом?

– О чем? О детях или о тонкостях?

– При чем здесь дети? – Саша никак не мог найти нужный тон, подобрать верные слова. Как разговаривать с этой девушкой? Наезженный репертуар «плейбоя» здесь не годился. Да и не в том он пребывал состоянии. На каждую его патетическую фразу тут же следовала ответная оплеуха. – Например, о фотографиях голых женщин у него в спальне? Или, по-твоему, это тоже нормально? Не заслуживает внимания?

– А по-твоему, этот факт обязательно нужно сделать достоянием общественности? Так ты скажи, я книжку напишу: «Фотографии голых баб в спальне моего любовника». Бестселлер.

– Что ты несешь?

– Нет, дорогой, что ты несешь? Почему я должна что-то тебе рассказывать? Какое ты вообще имеешь право говорить со мной в подобном тоне? Я тебе кто? Жена? Невеста? Сестра? Или, может быть, ты – инспектор из отдела по надзору за нравственностью? Ворвался в одиннадцатом часу ко мне домой и задаешь дурацкие вопросы о вещах, абсолютно тебя не касающихся!

– Значит, не касающихся?

– Нет. Моя личная жизнь касается только меня. И я не собираюсь обсуждать ее ни с тобой, ни с кем-либо другим.

– Вот как?

– Да уж, вот так.

– Не собираешься?

– Нет.

– Так. Ладно. Хорошо. Раз так – хорошо. Я не буду разговаривать в «таком» тоне. Я вообще не буду разговаривать.

– Как ты меня напугал. Саша огляделся:

– Где мои туфли?

– В прихожей, – насмешливо ответила девушка.

– Ага. Очень хорошо. Я сейчас вообще уйду. Надену туфли и уйду.

– Счастливого пути.

– Да, я уйду, но ты… ты можешь очень крупно пожалеть! – Саша погрозил ей пальцем. – Учти!

– В самом деле? О чем же?

– Об этом вот.

– О чем «об этом вот»?

– Вот об этом… О своем поведении. – Саша направился в прихожую, но тормознул на пороге, развернулся на сто восемьдесят градусов. – Ничего не хочешь сказать? Нет? – Наташа вдруг засмеялась, прикрыла рот ладонью. – Очень смешно. Прямо обхохочешься.

– Подумать только. Первый раз в жизни у меня такое.

– Какое это «такое»? – подозрительно спросил Саша. – Что конкретно ты имеешь в виду? Объясни-ка.

– Мужчина, о котором я еще вчера знать не знала, приезжает среди ночи, чтобы закатить мне сцену ревности.

– Я? Сцену ревности? – на лице Саши обозначилось искреннее негодование. – Я???

– Ты, – кивнула Наташа.

– Вы, мадам, меня с кем-то путаете.

– Ну конечно. Оперативник с гордостью оскорбленного монарха прошествовал в прихожую. Наташа пошла за ним. Он взялся за ручку финского замка, попытался повернуть, но ничего не вышло. Еще одна попытка. Тщетно.

– У тебя что-то с замком, – громко объявил Саша, досадуя, что эффектный уход с презрительным хлопком дверью не удался.

– Просто он открыт, – сказала Наташа, с любопытством глядя на оперативника.

– Ты с ума сошла? Я же велел тебе запереться на замок.

– Он и был заперт. До твоего появления. Ты входил в квартиру последним.

– Да? – Саша смутился. – Значит, просто забыл.

– Разумеется. Туфли надеть тоже забыл? Или ты у нас, вроде графа Толстого, любишь ходить по улице босым?

– Это же надо? – с горечью усмехнулся оперативник, словно изумляясь собственной наивной глупости. – Я, как дурак, еду к ней, волнуюсь, а она…

– Что «она»? – серьезно спросила Наташа.

– А ты издеваешься надо мной, как над пятилетним пацаном.

– А ты прекрати вести себя, как пятилетний пацан.

– По-твоему, я веду себя, как пятилетний пацан? – спросил Саша, отлично понимая, что именно так он себя и ведет.

– Конечно. Ты ведь не хочешь уходить? – едва заметно улыбнулась девушка.

– Еще как хочу, – буркнул Саша.

– Нет, не хочешь. У тебя на лице написано. Ты ищешь предлог остаться.

– Не ищу.

– Ищешь.

– Не ищу.

– Ну, раз не ищешь, тогда иди, – Наташа с улыбкой наблюдала за ним.

– И уйду.

– Иди. Он преувеличенно бодро надел правую туфлю, демонстративно затопал ногой.

– Только потише, пожалуйста. Соседи уже спят.

– Ничего. Как проснутся, так и уснут. Вторая туфля. Снова потопал, но уже тише, осторожнее, стараясь все-таки не разбудить соседей. Сунул руки поглубже в карманы пальто.

– Я пошел.

– Иди.

– Дверь, значит, не заперта?

– Нет.

– Хорошо. Закрой за мной.

– Обязательно. Он вышел на площадку, остановился, достал из кармана пачку сигарет, закурил, посмотрел на безразличные двери соседних квартир.

– Вот так, граждане, – произнес себе под нос. Прислушался. Замок так и не щелкнул. Саша подождал еще несколько секунд, затем решительно отшвырнул окурок и толкнул дверь Наташиной квартиры. Она стояла посреди прихожей, глядя на него, и улыбалась. Точно так же, как и в ту секунду, когда он вышел.

– Ты забыла запереть дверь, – сказал Саша.

– Если бы я заперла ее, как бы ты вошел?

***

Миши дома не оказалось, и это было странно. Не то чтобы Маринка не доверяла ему или ревновала. В конце концов, Мишка ничем ей не обязан, как, впрочем, и она ему. Но, раз уж они решили жить вместе, между ними не должно быть недомолвок. Конечно, сегодня и Маринка не собиралась приезжать домой, однако… Маринка приняла душ, погасила свет – везде, кроме прихожей, на случай, если Мишка вернется, чтобы лоб не разбил, – подошла к окну и, отодвинув занавеску, выглянула на улицу. «Четверка» стояла у дома напротив, на углу. Маринка улыбнулась, подумав о несправедливости мироустройства. Она снова чувствовала себя в безопасности. Благодаря ему, и только ему. Телохранитель, человек, оберегающий ее спокойствие и жизнь, будет сидеть в машине, смоля одну сигарету за другой, ерзать на сиденье, стараясь размять затекшие ноги, не спать до самого утра. И все это ради того, чтобы она, Маринка, могла сейчас спокойно забраться под одеяло и закрыть глаза. Ей стало немного жаль его. Наверное, стоило бы предложить ему подняться в квартиру, но Мишка, вернувшись, истолковал бы это по-своему. Хотя во многом он оказался бы прав. Маринка продолжала улыбаться, глядя на темное лобовое стекло «четверки». Вот в темноте салона вспыхнул огонек сигареты, повисел секунду в пустоте и поплыл к приборному щитку. К пепельнице. А следом за ним… вдруг возник еще один уголек. Ярко-красный, он двигался по короткой дуге, слева-направо и обратно. Очевидно, человек, сидящий на переднем пассажирском сиденье, говорил, зажав сигарету в пальцах. Вот огонек замер, вспыхнул ярче – курящий затягивался – и тотчас уплыл в темноту. Маринка почувствовала, как сердце ее забилось чаще и сильнее. Кто этот второй? Он пришел через несколько минут после того, как она ушла. Это не могло быть случайностью. Ведь телохранитель сейчас должен был караулить ее у телефонного узла, на Арбате. Никто не успел бы приехать настолько быстро, если только не знал заранее, что телохранителю придется везти Маринку домой. А знать об этом мог только один человек. Боря! Она невольно попятилась от окна. Не хватало еще, чтобы Боря ее заметил. В голове вновь проявились и заплясали в безумном танце старые страхи. Само собой всплыло в голове: «Вот тебе ключи от входной двери. Иди на первый этаж и вызови наряд милиции. Попробуй, кстати, привести в чувство этого бычка внизу. Все, вперед». И растерянный голос Сергея Сергеевича: «А вы что собрались? Заняться нечем? Быстро все… по рабочим местам». И снова он: «Ни в коем случае. Никому из комнаты не выходить. И прикажите остальным сотрудникам не покидать кабинетов и не открывать двери на стук». Борю не смогут поймать в здании телефонного узла, потому что его там нет. Бессмысленно было выставлять посты. Он должен был уйти незамеченным, и он ушел, ни у кого не вызвав подозрений. Выводя ее, Маринку, на улицу. И никакая милиция его не проверяла. Он просто не воспользовался рацией. Боря – двулик, как Янус. Собственно, никакого Бори не существует в природе. Есть два человека, действующие, как один. Телохранитель и его помощник. Человек, звонящий по телефону и называющий цифры. В этом-то и заключался гениальный план Бори. Ему не надо было подбираться к жертве. Она, то есть жертва, и так все время рядом. Каким-то образом ему удалось обмануть Мишу. Он устроил так, чтобы Миша сам привел его к Маринке, дождался, пока напарник довел жертву до паники, а затем предложил свой «гениальный» план. Теперь она, Маринка, послушно плясала под его дудку. Шла туда, куда хочет мнимый телохранитель, делала все, как он приказывает. Дура. Надо же быть такой дурой!!! Как ей это сразу в голову не пришло? Одно целое! С собственным убийцей! Маринка облизнула губы. Осторожно, на цыпочках, словно те двое могли ее услышать, она подошла к креслу, вытащила из сумочки рацию и, вернувшись к окну, нажала «вызов». Второй рукой Маринка отодвинула краешек портьеры.

– Слушаю, – немедленно отозвался передатчик голосом телохранителя. Маринка видела, как он наклонился вперед и посмотрел через лобовое стекло на окна спальни, словно хотел убедиться в том, что за ними не наблюдают. Через секунду передняя дверца машины раскрылась. Из салона выбрался мужчина. Одет он был в широкую куртку и свободные штаны. На голове красовалась кепка-бейсболка. Мужчина быстро зашагал мимо припаркованных машин через дворик. Он был недостаточно хорошо освещен и к тому же слишком быстро исчез из поля зрения. Маринка не успела даже рассмотреть его. Тем не менее у нее возникло ощущение «узнавания». Она уже видела эту походку. Эту фигуру. Было что-то знакомое в посадке головы, в том, как он двигался, как держал руки в карманах. Еще бы долю секунды – и Маринка узнала бы его. Но этой доли секунды у нее не было.

– Что-то случилось?

– Ничего. Все нормально, – она сама удивилась тому, насколько легко далась ей ложь. – Просто я подумала, что тебе должно быть скучно… одному.

– Я привык быть один, – ответил он. – В одиночестве лучше думается.

– И о чем ты сейчас думаешь? Если это не секрет, конечно.

– Не секрет. О тебе. Кто в этом сомневался? Конечно, думает. Еще бы.

– Я тоже думаю о тебе, – искренне сказала Маринка. Вот и все. Самое страшное доказано. – Ты не связывался со своими знакомыми? Удалось им поймать Борю? На несколько секунд в эфире воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием помех. Наконец он ответил, медленно, словно через силу:

– Мне хотелось бы порадовать тебя, но… Этому ублюдку удалось ускользнуть. Ума не приложу, как он это проделал. Если только не прошел сквозь стену. «Ты лжешь, сволочь! – захотелось заорать ей. – Я знаю, КАК он ускользнул!»

– Прямо Гуддини в натуре. Парни на первом этаже сказали, что здание никто не покидал, – продолжал озабоченным тоном телохранитель. – Других выходов нет. Если тебя интересует мое мнение, то лично я считаю, что Боря вообще не покидал здание. Он – один из сотрудников. Я попросил своих бывших коллег навести справки обо всех мужчинах, работающих в фирме. Все-таки мы его достанем, хотя это и займет немного больше времени, чем я рассчитывал. «Немного больше времени? Ровно настолько, чтобы хватило убить меня?» Маринка едва сдержалась, чтобы не выпалить это в микрофон передатчика, но взяла себя в руки, пересилив ненависть, грызущую ее изнутри. Стоит ему догадаться, что он раскрыт, и Маринка умрет через несколько минут.

– Но тебе не о чем волноваться. Я все время рядом. Разумеется, он все время рядом. На этот счет у нее не было ни малейших сомнений.

– Хорошо, – едва слышно произнесла Маринка. – Я доверяю тебе. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Хороших снов. Она отпустила клавишу, но еще минуту стояла у окна, глядя на «четверку». Что ей теперь делать? Первым порывом было – бежать. Одеться, выскользнуть из подъезда и… и что потом? Если она сбежит, эти двое сразу поймут, что ей что-то известно. У телохранителя большие возможности. Он, например, может подключить к поискам милицию. Как долго Маринке удастся продержаться? Пару дней? Неделю? Две? Ей некуда идти. Рано или поздно ее найдут. Не сами «Бори», так милиция. Для Маринки оба варианта заканчиваются смертью. С другой стороны, если бы эти двое хотели убить ее прямо сейчас, то сделали бы это без особых проблем. Возможностей у них – хоть отбавляй. Значит, какое-то время у нее есть. Вот бы еще знать, сколько его, этого времени? Маринка закусила губу. Должен быть какой-то выход. Путь к спасению. Она отошла от окна. Сообщить Мишке? Что это даст? «Борям» ничего не стоит убить и его за компанию. К тому же телохранитель имеет прекрасные возможности для маневра. Он может рассказывать Мишке все, что угодно. Почему Мишка должен верить ей, а не ему? Возникнет путаница, которой, конечно, не преминет воспользоваться напарник телохранителя. Маринки не станет, а значит, проблема отпадет сама собой. Что же делать? Она закусила губу. Надо найти выход. Его не может не быть. Даже из самого безнадежного тупика всегда ведет пусть очень узенькая, но тропка. Убить его первой? Ерунда. Она не сможет убить человека. На этот счет Маринка не обманывалась. В детстве ее тошнило от одного только взгляда на мертвую лягушку. Что уж говорить о человеке. О господи, неужели это тот самый «Абсолютно Безвыходный» вариант? Маринка повернулась, взгляд ее упал на журнальный столик. Утренняя газета все еще лежала, свернутая вчетверо. Обведенная черной траурной рамкой Алла Ладожская безразлично смотрела в потолок. Вот же оно, ее спасение. Маринка схватила телефон, газету, начала набирать напечатанный под заметкой номер, но спохватилась. Ночь же. Там, наверное, никого уже нет. Все разошлись по домам. Позвонить «02»? Ее не станут слушать. Отошлют по какому-нибудь другому номеру, а там опять же скажут: «Звоните утром». Может, кто-нибудь все же снимет трубку? В любом случае, что она теряет? Маринка решительно набрала последнюю цифру. Гудок. Еще один. И вдруг в трубке что-то щелкнуло, а затем раздраженный заспанный голос произнес:

– Волин, слушаю. Маринка почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она судорожно сглотнула и хрипло сказала:

– Я знала ту девушку.

– Какую еще девушку? – со все нарастающим раздражением спросил мужчина. – Вы куда звоните? Похоже, он все еще не проснулся. Странно, Маринке ни разу не приходилось слышать, чтобы милиция давала свои домашние телефоны в газете. Или они уже ночуют прямо на работе?

– Сегодня в газете была напечатана фотография девушки, которую нашли мертвой несколько дней назад. Под фотографией – номер телефона, по которому нужно звонить. – Маринка продиктовала номер. – Извините. Я, видимо, ошиблась.

– Не ошиблись. – Мужчина проснулся окончательно. – Это я что-то… Не сразу сообразил. Простите. Значит, вы были знакомы с погибшей?

– Да. Она работала в службе «777». Зовут Алла. Фамилия – Ладожская.

– Хорошо. Еще что-нибудь? – в его голосе Маринка не услышала большого энтузиазма.

– Да, – она помедлила секунду, а затем выпалила: – Я знаю, кто ее убил.

***

Выбор был самый что ни на есть широкий: спать на стульях или на столе. Со стола еще предстояло убирать, стулья же надо было только сдвинуть. С другой стороны, стульев всего два, а стол вот он, огромный. Можно сказать, бескрайний. Оставалось выбрать между временем и удобством. Волин выбрал время. Поставил два имеющихся стула посреди кабинета, бросил сверху пальто. Вместо подушки пойдет замечательная ондатровая шапка. Помнется, правда, ну да и фиг с ней. Шиковать так шиковать. Волин погасил свет, лег на стулья, поерзал, устраиваясь поудобнее. Положение оказалось даже более катастрофичным, чем он ожидал. Существовало три варианта неудобства: свешивались либо голова, либо ноги, либо пятая точка. Уже через три минуты Волин ощущал себя путником, угодившим на ложе карлика Прокруста. Через четыре – батоном колбасы, туго перетянутым бечевкой. В конце концов, ему удалось найти наименее болезненное положение: ноги и руки скрещены, колени упираются в спинку стула, «мадам сижу» свисает, голова запрокинута. Ничего. Рано или поздно сморит. Слоны, вон, стоя спят и не жалуются. И бессонницей не страдают. Постепенно Волин свыкся с мыслью, что ему предстоит ночевать подобным образом не день и даже не неделю. Может быть, месяц-другой. Пока еще он подыщет себе квартиру. Мысли о квартире оказались приятно многообещающими. Нормальная кровать… В следующее мгновение Волин провалился в сон. Усталость брала свое. И приснилось ему, будто сидит он за столом и роется в бумагах. И якобы есть в этих бумагах что-то такое, что необходимо найти. Волин перечитывает списки снова и снова, но это хитрое «что-то» каждый раз ускользает от него. И вдруг, когда он уже впадает в отчаяние, все встает на свои места. Туманная мысль оформляется в некую идею, важную, стоящую. Вот только ему так и не удалось понять, что же это за идея, поскольку как раз в этот момент затрезвонил телефон. Волин вздрогнул, потянулся за трубкой и… свалился со своего ложа. Грохнулся копчиком об пол, да так, что потемнело в глазах. Взвыл во весь голос. А телефон звонил и звонил, тварь настырная. Волин поднялся, морщась и проклиная все на свете, похромал к столу, рванул трубку:

– Алло?

– Волин?.. – Опять «Волин». Ну кто еще мог позвонить ему среди ночи, кроме жены. Мало у него головной боли? – Волин, это ты?

– Я. Что тебе нужно? – спросил, и самому стало стыдно. Чего рычит? Она волнуется, наверное.

– Волин, кончай дурить. Приезжай домой. Я мяса нажарила, как ты любишь. – После батона с пакетом молока упоминание о мясе воспринималось как неприкрытое издевательство. – И Катька про тебя спрашивала.

– Поздно уже, я спать лег. Завтра позвоню.

– Где ты спать лег, Волин? – не поняла жена. – В прокуратуре?

– В «Метрополе»! – гавкнул он. – В президентском люксе!

– Почему ты на меня кричишь, Волин?

– Потому что нечего будить человека среди ночи и задавать дурацкие вопросы!

– В общем, так, Волин, – сухо сказала жена. – Если ты твердо намерен разводиться – тебе виднее. В конце концов, ты взрослый человек. Но развод не означает, что ты должен ночевать в кабинете. Приезжай домой, занимай любую комнату. Ни Катька, ни я беспокоить тебя не будем. Все. Надумаешь приехать, позвони сначала. Нас может не быть дома. Она повесила трубку. Вот так. Теперь попробуй усни. И дома-то, в нормальной постели, после такой вот «побудки» ворочался по часу, что уж говорить об этих чертовых стульях. Волин вздохнул. Взял пепельницу, поставил у своей новой «постели», закурил. Улегся, прикрыл глаза ладонью. С улицы в окно бил фонарь, а шторы в прокуратуре мало того, что тонкие, так еще и узкие. Как ни задергивай, все одно остается щель в полметра. Волин докурил, пристроил окурок в пепельнице, поерзал, подтягивая колени. Попробуй теперь найди то самое, заветное, положение. Нашел, вздохнул, подсунул кулак под голову. Ничего, спать можно. Закрыл глаза, задышал ровно и старательно, подманивая сон. Постепенно расслабился. Странно. Дома ворочался бы не меньше часа, а тут уже через три минуты сопел, как младенец. Наверное, в волинской родне имелась какая-то веточка, тянущаяся к известному химику. Во всяком случае, второй раз за ночь сработало благодушно подсознание. Он вдруг понял, какое отношение имеет алкоголичка Вера к маньяку-убийце. Все было просто, как яйцо вкрутую, и даже еще проще. Волин улыбнулся во сне. В это мгновение телефон зазвонил снова.