Текст книги "Обычные приключения: Повесть. Рассказы"

Автор книги: Иван Черных

Соавторы: Владимир Фиала
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Несмотря на то что приближалось время ужина, а Ярде еще предстоял час пути до части, он решил зайти к Урбанковым. Когда сегодня Гула его подвез, не осталось даже времени договориться о завтрашнем дне. А завтра отцу Власты Урбанеку исполняется пятьдесят лет. По дороге Ярда анализировал весь разговор со священником и пришел к выводу, что капитан Маришка прав. Старик не сказал ничего, за исключением информации о Хенке, давно всем известной. Ярда мысленно похвалил себя за осмотрительность. Несколько раз он хотел спросить о патере Ванеке, но промолчал. Зачем спрашивать, все равно он ничего бы не сказал, а его могла заинтересовать тайна подвала Урбанковых.

Во дворе его встретил пес Блацки. Увидев Ярду, он подошел к нему, лизнул руку и побежал в сад. Власта помогала Хохолачу убирать сено. Дед собирал сбитые из палок треугольники в аккуратные остовы для копен и обкладывал их сеном снизу доверху. У ручья уже стояли четыре готовые копны.

– Идешь помогать? Поздно, парень! – закричал дед, завидев Ярду. – Сейчас закончим. Завтра, может быть, дождь пойдет, сено бы намокло.

Власта орудовала граблями, и это у нее получалось красиво. Ярда смотрел на сад и никак не мог понять, что в нем изменилось.

– Не нравятся тебе наши копешки? У воды по-другому сушить нельзя, парень. Через три дня сено будет хрустеть, как прошлогодние орехи, вот увидишь.

– Я в этом не разбираюсь. Мне только показалось, что в саду чего-то не хватает.

– Наверное, той бетонной будки, которую мы закрыли сеном, – отозвалась Власта. -

Действительно, у ручья, в самом углу сада, стояло странное бетонное сооружение, на метр возвышающееся над землей, круглое в поперечном сечении, со стальными, изрядно поржавевшими дверцами. Сейчас оно было скрыто под копной сена.

– Ты имеешь в виду отвод от шлюза, – сообразил Хохолач. – Там внизу больше всего дует. Я и поставил рамку, чтобы ветром не повалило копну.

– Какой шлюз, пан Хохолач? Здесь ведь ничего такого не было, – тут же возразила любопытная Власта.

– Когда-то был, еще при Сыровы. Он хотел разводить нутрий. Загоны должны были располагаться у ручья. Он показывал мне планчик. Два ряда клеток, между ними бетонированный канал – приток от шлюза, а отток внизу у забора. Но он успел поставить только ту будку, потом его арестовали.

– Сколько раз я пыталась понять, для чего это сооружение! Но, когда мы покупали дом, Патлок утверждал, что будка была там еще при Краусе.

Хохолач махнул рукой:

– Этот ни черта не помнит. Ну, вот мы и управились. Ловко у нас получилось, правда, Власта?

21

Субботнее утро подтвердило предсказание Хохолача. По небу плыли грозовые облака, время от времени налетали порывы ветра, сгибая кроны деревьев. Из вольеров доносился нетерпеливый лай. В восьмом часу Ярда закончил завтрак. Перед складом саперного имущества он увидел грузовик из бригады. Водитель с двумя солдатами носили упакованные ящики, а молодой поручик отмечал их количество в блокноте. Он пообещал захватить Ярду с собой.

Ярда заглянул на кухню к повару, попросил помочь, чтобы не ехать в гости с пустыми руками.

– Есть у меня тушка фазана. Из нее получится отличный суп, лучше этого только суп из черепахи. Букет нарежете себе сами! – ответил повар.

С ощипанной тушкой фазана, завернутой в бумагу, и букетом роз Ярда уселся в машину рядом с поручиком. Они высадили его на перекрестке, и в половине восьмого он уже стучался в дверь дома Урбанковых.

– Скромное пополнение к столу, а цветы для вас, пани Урбанкова, – преподнес он свои дары.

– Муж будет очень рад, вот увидите. Букет тоже отдайте лучше ему.

Из сарая доносился голос Урбанека. Инженер пытался вытащить свечу в моторе «симки», но свеча не поддавалась. Ярда зашел в мастерскую и вернулся с куском трубки. Инженер понимающе кивнул. Надел трубку на ключ, удлинив тем самым рычаг, и свеча стронулась с места при первом же рывке.

– Доработался! Историк дает советы инженеру в области механики, – засмеялся Урбанек.

– Я, собственно, пришел вас поздравить с пятидесятилетием, пан Урбанек, – сказал Ярда, вручая ему букет. – Желаю вам доброго здоровья и жить еще столько же.

– Спасибо тебе, Ярда. До ста не доживу, но десять– пятнадцать лет, наверное, протяну. А теперь помоги мне. Подержи-ка свечу!

Они почистили одну за другой все свечи, отрегулировали зазоры в них и поставили на место. Инженер завел мотор, стартер взял сразу же, машина работала безупречно.

– Ох уж эти женщины! Ездят обе, а машину не чувствуют, – произнес он, вздохнув. – А потом удивляются, почему мотор не тянет. Пойдем умываться.

Они налили теплой воды в жестяной умывальник, помыли руки.

Ярда хотел было пойти к Власте в сад, как вдруг увидел, что возле дома стоит небольшой итальянский мотороллер с коробкой на багажнике. Из кухни доносился незнакомый голос. У стола сидел седой старик лет семидесяти.

– А вот и он. Пан Сынек. Пан Хенке из Австрии, – представила их друг другу хозяйка. Старик смерил Ярду взглядом.

– Мы случайно не встречались в прошлом году? – спросил он на приличном чешском.

– Не припоминаю, – признался Ярда.

– Пани Урбанкова говорила, что вы пишете какое-то исследование. Вы кого-то ищете? Может быть, я вам посоветую.

Его готовность понравилась Ярде.

– Пан Хенке, скажите, пожалуйста, вы жили в Тифенбахе во время войны?

– А где же еще, пан Сынек?! Как вернулся с первой мировой, так там и живу. Искалечили мне ногу тогда так, что и Гитлер не достал. Но сына меня лишил.

– Вы не помните, как здесь проходил фронт?

– Еще бы_не помнить, чуть дома не лишился.

– Говорят, в доме у Крауса находился штаб артиллерийской части? – спросил Ярда, сгорая от любопытства. Пани Квета насторожилась.

– Да, вы правы. Командовал ею такой пожилой капитан, австриец.

– Вы не припоминаете, где у них был наблюдательный пункт?

– Помню, конечно. У нас в Тифенбахе. В башне часовни.

Ярда невольно вспомнил капитана Гаврана! тот оказался прав.

– Вы, наверное, не знаете, как они поддерживали связь.

– Вы имеете в виду наблюдателей? Очень просто. Сюда была проведена телефонная связь.

– Полевой телефон?

– Да нет. Это было бы очень сложно, к тому же через реку. Они подсоединились к почтовой линии.

– Я вас не понял, пан Хенке. А куда вела почтовая линия?

– Я уже забыл, сейчас ведь все по-другому. Было это так. В Седловице находилась почта, а у нас в Тифенбахе – станция железной дороги. Собственно говоря, разъезд, но там были канцелярия и телеграф. В тридцать восьмом, когда граница передвинулась куда-то к Погоржелицам, протянули линию с вокзала в Тифенбахе сюда, в Седловице. Здесь тогда размещались дом священника, костел, школа, местная власть и жандармерия. И еще кладбище, там лежат мои жена и сын.

– Вы не знаете, когда артиллеристы ушли?

– Знаю, и довольно точно. В понедельник после пасхи. Орудия стояли здесь в саду и возле дороги, вплоть до леса. Стреляли они через лес на австрийскую сторону. Там были румынские тылы и русская пехота. Из часовенки луга за лесом были видны как на ладони. Русские послали самолет, сначала один, разведчик, а потом еще три – с бомбами. Я был здесь в это время, согнали нас в самый последний момент в фольксштурм, мальчишек из школы и нас, инвалидов. Дали только панцерфаусты, мы должны были носить снаряды к орудиям. После второго налета наш капитан получил приказ подготовиться к отступлению. Он реквизировал лошадей, артиллеристы отступили на север, так как за лесом появилась русская пехота. Я спрятался, а потом убежал домой. Дом мой горел. К вечеру у нас уже были русские. Я добровольно явился к ним, и меня тут же отпустили. Что взять с хромого, так ведь? Прошел месяц, прежде чем я привел дом в порядок.

– Вы знали о том, что Краус действует против нацистов?.

– У него еще перед войной бывали какие-то странные знакомые, но о том, что он помогал партизанам, мы узнали только после войны. Он и Маурер из Тифенбаха.

– А Маурер еще жив?

– Уже десять лет как на том свете. Всю жизнь работал в шахте, пыль разъела ему легкие.

– Жаль. Наверное, от него я кое-что узнал бы. Так, значит, из Тифенбаха сюда проходила телефонная связь. Где здесь помещалась почта, пан Хенке?

– На деревенской площади, где сейчас площадка у пруда. Дом, когда здесь проходил фронт, сгорел. Собственно, это было маленькое здание с телефоном. Заведовал ею старый Ригель. Называл себя почтмейстером, но все делал сам. Совсем рядом у него был газетный киоск. Письма и посылки сюда возили из Крчина на велосипеде, а когда выпадал снег, на санях. Однако эту почту здесь бы не открыли, не будь здесь жандармского поста. Жандармам и таможне нужен был телефон. Ведь здесь перед войной орудовали контрабандисты.

У Ярды чесался язык задать интересующий его вопрос, но он сдержался. Не следовало старика настораживать, он и так охотно все рассказывал.

– Семья Крауса здесь потом уже не появлялась?

– Насколько я знаю, только однажды. Дочь Роза, самая старшая, приезжала к нам в Тифенбах. У них остался на нашей стороне участок леса и поля. Роза их унаследовала и продала все моему соседу. Ей пришлось приехать лично, так как возникли какие-то спорные вопросы относительно дороги и телефонных столбов. Тогда все вымеряли и здесь, в этом саду. Столбы шли от распределительного щита на деревенскую площадь.

– Какие столбы? – удивилась пани Урбанкова.

– Так я ведь говорю, телефонные. Распределительный щит, наверное, остался. Кто его стронет с места? Когда здесь проходил фронт, рядом с ним взорвалась бомба, теперь у вас на том месте заводь с форелью, но будке ничего не сделалось. Даже кабель не повредило, связь действовала.

– Вы хотите сказать, что та будка в саду имела отношение к телефонной линии? – Ярда едва справлялся с волнением.

– К ней же был подведен телефонный кабель. А дело было так. Когда сюда тянули линию, она проходила по нашей стороне возле дороги к лесной сторожке. Там стоит такая же будка. Оттуда изолированный свинцом кабель вел через реку прямо в ваш сад.

– И к той линии подсоединились наблюдатели?

– Да.

Наконец Ярда начинал понимать. Хохолач ошибался, будку построил не Сыровы, а почтовые связисты.

Пани Квета качала головой:

– Столько лет мы здесь и все время узнаем о доме что-то новое. Вы поговорите, а я сбегаю за вином. Где у вас бутыль?

Хенке подал ей оплетенную бутыль, и хозяйка вышла.

– Еще один вопрос, пан Хенке, – начал Ярда, воспользовавшись моментом. – Вы не знаете, не вернулся ли сюда кто-нибудь из старожилов?

Хенке запнулся.

– Вы говорите о Седловице? Нет, не припоминаю.

– А ни о чем вам не говорит имя Клехта?

Хенке встал, будто не слышал вопроса.

– Ну, поговорили, а теперь я пойду. Должен еще заглянуть к соседу и наведаться в деревню, – сказал он, направляясь к двери.

– Подождите, – бросился за ним Ярда. Однако Хенке, не сказав больше ни слова, подошел к своему мотороллеру, рывком снял его с подставки и сел.

– Я больше ничего не знаю, – проворчал он наконец.

Ярда ему не поверил.

– Клехта, вспомните, пожалуйста! Кого так называли?

– Ничего не знаю. Не спрашивайте меня, пан Сы-нек.

Он взял наполненную бутыль, положил ее в коробку на багажнике и заспешил к воротам, забыв даже попрощаться.

– Что его так испугало? – удивлялась хозяйка.

– Я спросил его о Клехте, а он мне не ответил.

– Странно, как будто чего-то боится!

Ярда направился в сад. Он узнал много, во всяком случае, больше, чем ожидал.

Власты в саду не было, зато со двора прибежал Блацки. Ярда поднял белый камешек и бросил его в сторону ручья. Пес, с нетерпением ожидавший игры, бросился за ним. Он остановился у копны над загадочным бетонным сооружением, куда как раз направлялся и Ярда.

– Знаешь ли ты, песик, что я ищу? – Он потрепал шерсть игривой собаки…

«Чего боится старый Хенке?» – эта мысль не давала покоя.

Пес, как будто поняв его, начал передними лапами рыть землю как раз у бетонной будки – он искал брошенный Ярдой камень. Ярда, еще не вполне сознавая, что делает, разгреб сено и осмотрел ржавые дверцы будки. Запор был скрыт под грушеобразным защитным язычком, который легко отодвинулся, когда он поддел его ножом. Под ним оказалась четырехгранная замочная скважина. Сдерживая нетерпение, Ярда сунул нож в скважину и нажал. Замок заскрипел, потом вдруг резко подался, и дверцы, спружинив, приоткрылись. Ржавчина сделала свое, дверцы поддались с трудом. Его взору открылась ведущая под землю узкая темная шахта. Он посветил зажигалкой и увидел коричневый щит, на котором зеленели окислившиеся болты из латуни. От них тянулись в землю и вверх черные изолированные провода. Два из них скрывались в трубках и, по-видимому, выходили за пределы сада Урбанковых. Ярда попробовал их потянуть на себя. Блацки, который наблюдал за ним, внезапно беспокойно залаял. Ярда обернулся на лай собаки, и именно это спасло ему жизнь.

Рядом с его головой о бетон ударилось что-то тяжелое, и тотчас же раздался сухой звук выстрела, похожий на слабый хлопок в ладоши. Упав на землю, он переполз к другой стороне копны. Собака побежала к забору, одним длинным прыжком перепрыгнула заводь и, бешено лая, остановилась около забора. Блацки кидался на забор, стараясь перескочить его, при этом он все больше и больше продвигался к саду соседа Хохолача. Очевидно, кто-то незнакомый в лесу уходил в этом направлении. Первый испуг прошел, и Ярда приподнялся на локтях. Рана на спине горела, но было терпимо. Он проглядел все глаза, но никого в лесу не увидел.

– Что случилось с собакой? – донесся от калитки голос Власты. Она увидела, что Ярда лежит на земле, и бросилась к нему.

– Что случилось, скажешь ты мне наконец или нет?

– Ты не поверишь, но кто-то в меня стрелял.

– Глупости! – Она испуганно присела рядом.

– Спрячься, ради бога, может быть, он еще где-то здесь, – с тревогой сказал Ярда и подтолкнул ее за копну сена. Блацки все еще лаял у забора. Наконец пес разочарованно фыркнул и подбежал к ним.

– Никого там нет, иначе бы Блацки не перестал буянить, – успокоила его Власта.

Ярда осторожно приподнялся, не спуская глаз с леса. Возле будки белели осколки бетона, они были и на траве вокруг. У бетонного основания лежала расплющенная пуля. Власта смотрела недоверчиво.

– Наверное, это случайность, может быть, стрелял какой-нибудь браконьер.

– Едва ли. Эта пуля предназначалась мне, Власта. Мне спас жизнь Блацки. Когда потянул за эти провода, он как-то странно залаял, и я обернулся.

– За что? Скажи мне, ради бога!

– Не знаю. Значит, я кому-то здесь мешаю.

– Ты от меня что-то скрываешь, – упрекнула его Власта. – Ты думаешь, что выстрел связан с этим? – Она указала на бетонную будку.

– Возможно, но ведь я всего несколько минут назад узнал, что оттуда тянется кабель на австрийскую сторону. Посмотри!

Власта его остановила:

– Лучше ничего не трогай. Нужно съездить за дядей, он с этим лучше разберется.

Капитан Маришка ждал его в канцелярии командира роты.

– Где ты оставил свою спутницу?

– Вернулась домой.

Маришка в раздумье постукивал пальцами по столу.

– Я уже десять минут думаю, с чего начать: устроить вам сначала разнос, а потом похвалить или наоборот? Заслуживаете того и другого. Почему вы ни с кем не посоветовались, прежде чем действовать? Но, с другой стороны, именно вы нашли связь, понимаете?

– А у меня из головы не выходит вот это. – Ярда положил на стол деформированную пулю.

– Мелкокалиберная, патрон «лонг райфл». В Седловице и в округе зарегистрирована только одна такая винтовка, принадлежащая частному лицу. Это винтовка секретаря Патлока. Но он весь день никуда не выходил, был только на работе. Я, собственно, проверил все.

– Можно по ней найти преступника?

– Это будет сложно. Посмотрите, как выглядит пуля. Следы нарезки искать бесполезно. Однако у нас есть надежда. Патроны, скорее всего, старые, немецкие. Нам нужно найти коробку с патронами и сравнить пороховой заряд. На пуле всегда остается хотя бы микроскопический след порохового заряда. Главная задача сейчас – найти оружие и оставшиеся патроны.

– У вас есть какие-нибудь предположения?

– Вас это, может быть, удивит, но есть. Капитан Гав-ран подошел к этому вплотную. Он нашел конкретный след. Но сначала вы мне расскажите, о чем говорили с Хенке.

– Он рассказал мне об этой будке в саду Урбанковых. Мне пришло в голову, что эту линию могли использовать и позже.

– Ход мыслей правильный, – похвалил его Маришка. – Но это еще не все. Что вам сказал Хенке о Клехте?

– Ничего. Испугался и убежал.

– Куда он поехал потом?

– Не знаю. Говорил, что должен еще многих навестить. Ждали его Хохолач, священник и наверняка кто-то еще.

– Он приехал конечно же на мотороллере. Вы не слышали, у кого он остановился?

– Нет. Я не обратил на это внимания. Мне было интересно, и я пошел в сад осмотреть эту самую будку.

– Сколько времени прошло между уходом Хенке и выстрелом?

– Десять минут, не больше.

– Нам обоим пришла в голову мысль, что выстрел как-то связан с этой телефонной линией. Предположим, что стрелял человек, которого Хенке предупредил. Расска-эав вам об этой линии связи, Хенке не видел в этом ничего особенного. Скорее всего, он знает Клехту и предупредил его.

– У меня создалось такое же впечатление.

– Теперь мы подошли к другому вопросу. Хенке после разговора с вами предупредил Клехту, что вы им интересуетесь, но не знаете, кто это. Клехте хватило нескольких минут, чтобы переговорить с Хенке, взять оружие, добежать до леса за садом Урбанковых. Должно быть, он сильно испугался, иначе не стал бы так рисковать.

– Я думал, что стрелял Антал, – сознался Ярда. – А вы знаете, кто Клехта?

– Капитан Гавран знает. Я только догадываюсь и не могу простить себе, что не догадался раньше.

– Может быть, и мне скажете? – не выдержал Ярда.

– Всему свое время, подпоручик. Когда будет можно, узнаете.

Телефон на столе громко зазвонил. Капитан взял трубку, представился и с минуту слушал.

– Да, он здесь. Гавран прибудет с минуты на минуту. Хорошо, согласен, после обеда.

Маришка повесил трубку и посмотрел на Ярду. В его глазах играли веселые огоньки.

– События разворачиваются. Собаки взяли следы за садом Урбанковых. Один ведет к ручью и там кончается, другой исчезает на площади в Седловице.

– Какой из них принадлежал стрелку?

– Трудно сказать, подпоручик, поиск продолжается.

– Нашли гильзу?

– Сейчас в вас заговорил любитель. Патроны «лонг райфл» подходят только для мелкокалиберной винтовки. А как известно, большинство этих винтовок имеет ручной Затвор – гильза выбрасывается отведением затвора рукой назад. Даже браконьеры знают, что не следует оставлять следов.

Едва Маришка закрыл сейф, как распахнулась дверь и в канцелярию ворвался капитан Гавран.

– Хорошо, что вы здесь, – удовлетворенно проговорил он, поздоровавшись. – Наконец-то, надеюсь, будет ясно, кто такой Антал.

– Если разрешите, я бы хотел обратить ваше внимание на то, что стрелок, возможно, попытается перейти границу.

Маришка и Гавран, улыбнувшись, обменялись взглядами.

– Ваши опасения обоснованны, подпоручик, – согласился Гавран. – Но заверяю вас, что граница надежно охраняется.

– Ты говорил, что у тебя есть что-то новое, – поинтересовался Маришка.

– Есть, – ответил Гавран. – Дневник дежурств жандармского поста в Седловице довоенных времен.

– Что там? – спросил Маришка.

– Ты удивишься. Там есть упоминание о Клехте.

– То есть Клехта существовал! – воскликнул Ярда.

– Существовал и по сей день живет в Седловиде.

– Дневник у вас с собой?

– Разумеется. Однако нелегко было его найти. Вы говорили, что Клехта принес много несчастья людям. Что это означало? Доносил. В Седловице были жандармский пост и таможня. Я нашел свидетеля, это главный вахмистр Валичка. Уже старый человек, но многое помнит. Когда в тридцать восьмом году пограничную полосу ликвидировали, он взял журнал себе. Он показал мне записи о Клехте. Вы были правы, это всего лишь кличка, его настоящее имя другое.

– Я его знаю?

– Знаете, подпоручик, и очень хорошо. Мы к нему заедем.

Ярда сгорал от нетерпения, но не подавал виду. Капитан Маришка надел ремень с кобурой, сунул в нее пистолет и собрался выходить.

– С вами, подпоручик, мы заключим одноразовый договор, – обратился Гавран к Ярде. – Вы, видимо, будете главным свидетелем. Поэтому было бы некстати, если бы с вами снова что-то случилось. У вас исключительный талант на всякие ЧП. Останетесь поэтому здесь. Ясно?

Ярда был в бешенстве:

– Это значит, что операцию вы завершите без меня?!

– Не совсем так. Мы еще появимся здесь в два часа. Вы отсюда – ни шагу, пока не разрешит командир. Тем временем можете проштудировать это! – Гавран бросил на стол записи радиста Завадила.

Подпоручик не проявил к ним особого интереса.

– Вы считаете, что мне угрожает опасность?

– Самое худшее, надеюсь, позади, но случиться может всякое. Мы не знаем, как поведет себя Антал, у него теперь все поставлено на карту…

До двух часов вроде бы ничего не произошло, однако посвященный мог заметить растущую напряженность, нечто похожее на повышенные обороты хорошо отлаженного механизма. Командир был в своей стихии. Около двух часов он вызвал Ярду:

– Операция подходит к концу.

– Уже поймали преступника?

– Он от вас на расстоянии протянутой руки, подпоручик. Никуда не уходите, вы будете нужны.

Раздался решительный стук, и появился Ладя Новотный с автоматом на груди.

– Товарищ капитан, по вашему приказанию задержанный доставлен.

– Отлично, введите его. – Капитан встал.

Ярда онемел от удивления. На пороге появился Хенке. Рядовой Махач подтолкнул его стволом автомата.

– Панове, это какая-то ошибка, – испуганно оправдывался Хенке. – Я иностранец, документы у меня в порядке, я ничего не нарушал! Почему меня задержали?

«Старик Хенке преступник? – соображал Ярда. – Почему же он рассказал о почтовой телефонной линии?»

– Садитесь, пан Хенке, – предложил капитан задержанному. – Товарищ четарж, принесите то, что вы нашли!

Ладя, щелкнув каблуками, вышел и вскоре возвратился с каким-то свертком, завернутым в брезент. Капитан развернул полотнище палатки. Там лежала коричневая коробка размером с ящик из-под фруктов. На ее боках выделялись рекламные эмблемы известной японской фирмы. Коробка была крепко стянута узкими металлическими полосками и залита парафином.

– Вам знакома эта коробка, Хенке?

Старик заморгал и кивнул.

– Что в ней?

– Не знаю, – забормотал Хенке.

– Разрешите вам не поверить. Ведь такие штуки вы к нам переправляете не впервые.

– Впервые, клянусь вам, пан командир.

Капитан сел на стул напротив Хенке.

– Хорошо, тогда давайте поговорим, Хенке. Я за вами наблюдаю уже довольно давно. Когда вы к нам контрабандно переправляли зажигалки, плащи-болонья, авторучки с голыми девочками и прочее барахло, мы вас не трогали. Мы закрывали глаза и на то, что вы приторговывали церковной литературой и картинками. Но вы зашли слишком далеко, Хенке. На этот раз мы за вас вынуждены взяться. Так что в этой коробке?

– Японские калькуляторы, – признался Хенке.

– Где вы их взяли и кому должны были передать?

– Их привез господин Биттнер из Вены.

– Прошлый раз тоже были от него?

Хенке утвердительно кивнул.

– А перед этим тоже?

– Да, пан капитан.

– Сколько раз вы их сюда переправляли?

– Всего шесть раз.

– Кому передавали?

– Одному пану из Брно, как его звать, я не знаю.

– Я вам помогу. Бывшему антиквару Бартошеку. Что вы за это получали?

– От господина Биттнера двести шиллингов и от пана из Брно сто крон.

– Вас крепко надули, Хенке. Как вы сюда переправили сверток?

Хенке потупился:

– Провез.

– Через таможню? Там у вас ничего не было. В коробке на багажнике вы везли лук-сеянец, две пустые бутылки и другую мелочь. Где взяли калькуляторы?

Хенке молчал. Суетливо потирая жилистые, изуродованные тяжелой работой руки, кивал головой и смотрел в пол.

– Товарищ четарж, расскажите нам, что вы видели!

Ладя встал по стойке «смирно».

– Есть, товарищ командир! Наблюдали задержанного на участке номер двенадцать. Он пришел от дороги к реке. Огляделся, сел на берег и подождал некоторое время. Убедившись, что за ним не наблюдают, он спустился к воде, нашел в кустах бечевку и вытянул эту коробку.

– Вы слышали, Хенке? Вы использовали старинный способ контрабандистов. Ночью на облюбованном месте привязали к бечевке камень, перебросили его через реку с австрийской стороны на наш берег, а товар утопили. Сегодня вы за ним пришли уже с нашей стороны и тем самым нарушили закон. Мы располагаем фотодокументами. Посмотрите! – Он взял со стола фотоснимки. – Доказательств достаточно. Вы признаетесь?

– Признаюсь, пан командир, – выдавил из себя Хенке.

– Вы меня удивляете, Хенке. Занимаетесь контрабандой уже пятьдесят лет! Когда-то это был сахарин, камешки для зажигалок, после войны сигареты, чулки, а теперь вот это? У нас в документах есть упоминание о вас еще со времен первой республики. Тогда вы ни таможне, ни жандармам ни в чем не признались. Почему вдруг сейчас стали таким покладистым?

– Я уже старый человек, да и нервы не те, что раньше.

– Да нет, Хенке. Вы признаетесь в частностях, чтобы мы поверили, когда будете лгать дальше. Но нас не обманете. Вы чего-то боитесь?

Хепке упорно молчал. Его взгляд на мгновение задержался на Ярде. Капитан Гавран наклонился к нему:

– Пан Хенке, вы признались в контрабанде, и я должен предупредить, что вас ожидает довольно строгое наказание. Единственная возможность облегчить свою участь – чистосердечное признание. Скажите мне, давно вы живете в Тифенбахе?

– С рождения, – ответил Хенке настороженно.

– Естественно, знаете окрестности как свои пять пальцев. Вы говорили Сынеку о почтовой телефонной линии из Тифенбаха в Седловице. Кто кроме вас о ней еще знал?

Хенке задумался.

– Здесь, наверное, никто, а у нас в Тифенбахе все старожилы.

– Сколько их?

– Собственно говоря, только трое.

– Кто из них ездит в Чехословакию?

– Только я.

– Другой конец кабеля выходит на поверхность за рекой у лесной сторожки. Кто там живет?

– Это уже давно не сторожка. Купил ее после войны некий Брюкнер, бывший перебежчик с западного фронта. Вернулся с американской армией и получил пенсию как инвалид войны. Сдает комнаты приезжающим подышать свежим воздухом.

– Кто к нему ездит?

– Все время одни венпы. Летом, зимой, в течение всего года. В деревню не ходит, для этого он чересчур аристократ.

– Что из себя представляет этот Брюкнер?

– Как вам сказать? Поздоровается, скажет два слова и идет дальше. Я с ним, собственно, разговаривал только тогда, когда мы с соседом делали ему новый забор.

– Вспомните, когда это было.

– Спустя три года после войны, тогда был большой дефицит с древесиной. Брюкнер пришел ко мне и попросил продать несколько деревьев. Я тогда работал в лесу. Вы сами знаете, даже через три года после войны можно было найти в лесу покореженные стволы деревьев, и лесники были рады избавиться от них из-за короеда. Валить их никто не хотел. Они нашпигованы осколками, и нужно было беспрерывно точить пилу. Я сказал ему, что жерди из сушняка сделаю, но он хотел иметь пиломатериалы. Дал мне задаток. Я договорился с лесником и подготовил древесину. Только на лесопилку у меня лес не взяли – опять из-за осколков. Поэтому я пилил доски на своей циркулярке. Распилить удалось, но намучился с этими бревнами и запорол при этом три диска. Брюкнер мне, однако, нашел новые, шведские, одним еще до сих пор пилю. Потом мы ставили забор. Столбы он привез из Вены. Вкопали мы их в землю, забетонировали, прикрепили перекладины, набили на них доски и промазали их отработанным маслом. Заплатил он нам хорошо, но за все время, что мы у него работали, не пригласил даже на веранду. Такой барин. Забор высотой более двух метров с колючей проволокой наверху, железные ворота, ни одной щелочки, – наверное, чтобы зайцы не подглядывали. Позднее мы еще расширяли ворота в бывшее стойло. Теперь там гараж на три машины. Доделали ворота, а на следующий день я должен был врезать замки, но в сад попасть не мог. Брюкнер привез двух догов, каждый с теленка. Вынужден был за мной прийти к воротам и обратно проводить, иначе эти бестии меня бы разорвали.

– В его саду сейчас есть вторая будка с распределительным щитом?

– Да, у забора в сторону дороги.

– А теперь только правду, пан Хенке. Вы знаете, кто такой Клехта?

Разговорившийся Хенке съежился на стуле.

– Этого я вам не скажу, панове! Он меня убьет.

– Вам нечего бояться, через минуту его приведут. Мы хотим услышать ваше добровольное признание, ничего больше. Почему вы его так боитесь?

– Он мог меня уничтожить, и он бы это сделал!..

– Он что-нибудь о вас знает? Пан Хенке, эти старые истории уже давно никого не интересуют, – пытался разговорить его Гавран.

Хенке вздохнул, но нашел в себе силы продолжить разговор:

– Хорошо, по крайней мере, мне станет легче. Это уже столько лет меня мучает! Мы познакомились еще до войны. Тогда я время от времени носил сахарин и камешки, как вы изволили сказать. Если бы я нашел себе честный заработок, никогда не стал бы заниматься этим.

В лесу мы зарабатывали гроши, дома – нищета, что нам еще оставалось делать? Клехта несколько раз получал от меня товар. Однажды он мне не заплатил. Когда я стал требовать с него деньги, он пригрозил, что донесет на меня. В то время ходили слухи, что он наведывается к жандармам и таможенникам. Он выдавал каждого, на кого был зол, а тогда ведь контрабандой занимались все, за исключением, пожалуй, Крауса да двух-трех зажиточных крестьян.

После войны я уклонялся от встреч с ним. Я знал, что он вернулся, но просто не хотел его видеть, помня, что он бессовестно обокрал меня. А потом занемог наш маленький Ганзи, внук. Что-то с легкими. Мы, как могли, заботились о мальчике, но нищета все равно дала о себе знать. Доктор сказал, что ему нужно молоко. Денег не было, так что пришлось продать три подводы бревен. За вырученные деньги я накупил сигарет, нейлоновых рубашек и подался сюда, к Сыровы. Он помог мне найти корову, которая только что отелилась. Мы подождали у границы – тогда ее охраняли всего несколько пограничников, – пока пройдет пограничный наряд, и я перевел корову через реку. Все было хорошо, но меня, как назло, увидел этот мерзавец Клехта. Он стал угрожать, что донесет на меня. Я был в отчаянии. Тогда он все-таки милостиво меня отпустил, но я вынужден был дать ему обещание до самой смерти никому не говорить, что он жил здесь до войны и что мы с ним знакомы. Кроме того, он потребовал еще блок сигарет. Пришлось дать. А что поделаешь? После того случая он не раз меня шантажировал. А потом он вдруг бросил контрабанду, сразу, будто отрубил, и я наконец вздохнул свободно. Однако при каждой встрече он напоминал мне, что я должен молчать, иначе он меня уничтожит.

– Я верю почти всему, что вы сейчас рассказали, пан Хенке, хотя мне совершенно непонятно, почему вы боитесь разглашения такой старой истории. Но к этому мы еще вернемся. Сегодня в разговоре с Сынеком вы сказали ему о почтовой линии связи. Он совершенно случайно спросил вас о Клехте. Что вы делали потом?