Текст книги "Игры для патриотов"

Автор книги: Иван Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– А если бы с тобой стало совсем плохо и ты откинул бы коньки, кто отвечал бы? – не согласился Геннадий.

– Не откинул же, – сбавил тон командир. Помолчал и грустно усмехнулся: – А с кореянкой действительно роман завесть не удастся…

– Значит, отменить заказ на гостиницу?

– Отменяй. Рассчитал, во сколько мы прибудем?

– В двенадцать сорок пять.

– Вот и передай на КДП, чтоб к этому времени доставили груз…

Когда самолёт приземлился на сеульском аэродроме, его уже поджидали два крытых грузовика с компьютерами и телевизорами, упакованными в картонные коробки. Переводчик, русский мужчина, подошёл к Геннадию и спросил с усмешкой:

– Впервые встречаю соотечественников, не пожелавших провести денёк-другой в замечательной восточной стране. Здесь есть что посмотреть и чем повосхищаться. Или дым отечества приятнее?

Геннадий с удивлением уставился на мужчину: ничего себе, «патриоты отечества» обосновались и в Корее. Неужто и в самом деле это такая мощная организация? На родине Геннадий слышал не об одной партии, именующей себя патриотической, – и коммунистическая, и народно-демократическая, и даже баркашовцы-националисты считают себя патриотами. Однако считать Андрея с Константином патриотами… Посчитал их самозванцами, а оказывается, вон какая сеть. И Геннадий ответил в тон мужчине:

– Вы правы: «Дым отечества нам сладок и приятен».

«Патриот» кивнул на одну коробку.

– Вот эта…

В Хабаровск экипаж вернулся уже под вечер. Здесь Геннадия ожидал ещё один сюрприз. В автобусе, когда ехали из аэропорта, к нему подсел мужчина лет сорока и негромко произнес:

– Вам привет от Якова Семеновича.

Память Геннадия мгновенно выхватила из детства полноватого подполковника, сослуживца отца, не раз бывавшего в их квартире с женой-красавицей Анной Яковлевной, дружившей с матерью. Яков Семенович вел борьбу с валютчиками и фальшивомонетчиками, его жена работала ювелиром. В сорокалетний юбилей матери Геннадия Анна Яковлевна подарила изумительный кулон из голубого сапфира, обрамленный золотой вязью, восхищавшей всех филигранной работой. «Это работа Якова Семеновича, – выдала секрет ювелирша. Пошутила: – Выучила на свою голову». Потом, после окончания училища и службы в Волжанске, Геннадий был однажды у Гринбергов по просьбе отца. Анны Яковлевны уже не было, умерла год назад; Яков Семенович сильно сдал, располнел, подряхлел и потерял всякий интерес к жизни. Чтобы окончательно не свихнуться, по его словам, он изредка занимался ювелирным делом, но без всякого вдохновения, без фантазии.

Геннадий хотя и обещал навещать старого друга отца, но служба так закрутила его, что выбраться к нему больше не представилось возможности…

– Гринберг? – невольно вырвалось у Геннадия.

Незнакомец кивнул.

– Когда вы его видели? Что он просил передать? – Геннадий уже догадывался, что за человек рядом с ним.

– Обижается Яков Семенович, что давно о себе весточку не подавал.

– Принимаю критику. Но… обстоятельства так сложились. Как в капкане.

– Мы предполагали… Отец сильно беспокоится.

– Он здоров?

– Всё в порядке. И с твоим делом разобрались. Так что можешь быть спокоен.

Неимоверная радость охватила Геннадия. Он свободен! Подозрения сняты, и он с чистой совестью и открытым взглядом может вернуться в свою часть! Но… кто все-таки упрятал его так далеко, что это за «Патриоты отечества»? Он собрался было задать соседу эти вопросы, когда заметил, что тот заинтересовался кем-то. Геннадий посмотрел в направлении его взгляда.

У двери стоял мужчина в чёрном плаще с капюшоном, прикрывающим лицо. Но глаза показались Геннадию знакомыми. Мужчина, заметив, что за ним наблюдают, отвернулся.

– Знаете его? – спросил сосед.

Геннадий пожал плечами.

– Возможно.

– Похоже, он не очень-то жаждет общения. Но чем-то мы его заинтересовали – очень уж пристально наблюдал за нами.

Как только автобус остановился, мужчина вышел, ещё глубже пряча лицо за капюшоном.

– Мало ли любопытных? – равнодушно заключил Геннадий.

Незнакомец несогласно дернул бровью.

– Вы Желкашинова знали? – спросил он, когда они вышли из автобуса, и запоздало представился: – Подполковник Михайленко. Михаил Фёдорович. ФСБ.

– Желкашинова, конечно, знал. Прапорщик. Он работал у нас на ГСМ. Потом уволился, коммерсантом заделался.

– С кем он дружил в части?

– Особых друзей, по-моему, у него никогда не было. Человек он скрытный, жадный. Приторговывал бензином, керосином, спиртом…

– Это я знаю, – перебил Михайленко. – Есть очень веские основания подозревать его в причастности к катастрофе «Руслана». Допускаете такую версию?

– Желкашинов мог. Уходил он от нас без благодарности… Хотя должен был сказать всем большое спасибо, что не стали его судить. И мстить после этого…

– А если не мстить, а за деньги? Вы слышали, что его ограбили и он в последнее время испытывал большие финансовые затруднения?

– Говорили об этом. Но никто Желкашинову не сочувствовал.

– Однако нашелся человек, финансировавший его снова.

– Лебединский? – решил уточнить догадку Геннадий.

– Почему вы так решили? – на вопрос вопросом ответил Михайленко.

– Потому что он самый богатый человек в Волжанске. И Лариса, бывшая моя невеста, говорила, что не раз видела его у своего босса.

– Верно. А почему ты назвал Ларису бывшей невестой?

– Потому что в эту гнусную историю именно она меня втянула.

– Может, случайно?

– А может, и преднамеренно. Я не раз анализировал случившееся и думаю, она если не всё, то многое знала. И догадываюсь, кто руководил ею.

– Кто же?

– Некто Гавриил Прокопьевич, по-моему, один из руководителей «Патриотов отечества».

– А это кто ещё такие?

– Вы не знаете? – удивился Геннадий. – Оказывается, существует такая партия. Её боевики и ухлопали ваших фээсбэшников, которые меня арестовывали.

– Наших фээсбэшников никто не ухлопывал, – возразил Михайленко. – Это была имитация, чтобы запугать тебя, убедить, насколько ситуация серьезна.

Они дошли до дома, где Геннадий снимал угол в коммунальной квартире у одинокой старушки, и остановились.

– И как мне теперь быть? – спросил Геннадий.

– Придётся ещё немного потерпеть, – ободряюще улыбнулся контрразведчик. – Пока мы не разберёмся со всеми тропами контрабандистов и с этой доселе неизвестной партией «Патриоты отечества». Вы работайте как ни в чем не бывало и не предпринимайте никаких действий. Связь будем поддерживать. При крайней необходимости позвоните вот по этому телефону. – Михайленко протянул Геннадию визитку. – Назовете себя и добавите: «Я по поводу вашего объявления». Лучше, если вы запомните номер и уничтожите визитку.

– Хорошо.

Подполковник протянул Геннадию руку.

– Желаю успехов. И будьте повнимательнее. У того, кто наблюдал за нами в автобусе, взгляд был далеко не дружественный.

– А с «Русланом» разобрались? – спросил Геннадий.

– Разбираемся. Желкашинов и Рыбин были мелкими винтиками. А вот кто ими вертел…

Глава 2

1

Прошла неделя с тех пор, как Андрей улетел из Хабаровска, едва ли не нос к носу столкнувшись со своим подопечным, оказавшимся в автобусе рядом с подполковником из ФСБ. Но беспокойство его не покидало. Не зря, видно, шеф предупреждал: за летуном глаз да глаз нужен. А он-то, как последняя дешевка, поверил ему… Надо же, так опростоволоситься! Да и как было не поверить: с дачи не сбежал, с подручным Курдюмова Абреком разделался, как повар с картошкой. Летает, доставляя контрабанду куда нужно и кому следует. Летает… Это, пожалуй, больше всего и подкупило Андрея. В девяносто шестом году, в Чечне, когда группа разведчиков, в которой находился и Андрей, попала в окружение моджахедов и не было никакой надежды остаться живым, вдруг появился вертолет. Точные удары реактивными снарядами и из пушки разметали нападавших. Потом прилетел «Ми-8» и под прикрытием того же «Ми-24» вначале вывез раненых и убитых, потом оставшихся в живых троих разведчиков. Среди них был и Андрей.

Когда приземлились и он осознал, что спасен, не стесняясь нахлынувших чувств, подошел к пилотам и расцеловал их…

Хотя, когда Константин неделю назад сообщил, что на даче Сысойкина побывали менты, Андрей подумал о Геннадии: кроме него, никто не знал о потаенном гнездышке, где отсиживались похитители. Но тут же усомнился: какой ему резон? И вот случайная встреча в автобусе. Хорошо, что в свое время Дубосеков велел своим подопечным время от времени наблюдать за зданиями, где размещались руководящие сотрудники ФСБ и МВД, и заставлял запоминать их обитателей. А подполковника Михайленко Андрей видел не однажды во Дворце культуры на встречах с залетными депутатами Госдумы…

Андрей прилетел в Хабаровск по указанию Дубосекова для выяснения обстановки в местной организации «Патриотов отечества», где наметился нежелательный раскол. Обломонов, региональный «партайгеноссе», должен был его встретить, но то ли что-то случилось непредвиденное, то ли в ночной темноте и сутолоке они разминулись, но посланнику пришлось довольствоваться автобусом – в аэропорту в тот момент и такси не оказалось. Можно было подождать в зале ожидания – на улице было слякотно и промозгло, но Андрей, настороженный отсутствием встречающего, не захотел мозолить глаза местным филёрам.

Правда, поездка в одном автобусе и даже мимолетный разговор фээсбэшника и летуна ещё ни о чем не говорили – могли все-таки случайно оказаться рядом. Но Андрей, мобилизовав своих единомышленников (ему удалось связаться с Обломоновым), больше недели следил за подопечным, проверяя и анализируя его действия. И ничего компрометирующего не обнаружил. Ни встреч с подполковником, ни телефонных разговоров…

Но служба в разведке и в фирме Лебединского под патронажем Дубосекова научили Андрея многому: любая случайность, как утверждал шеф, вытекает из закономерности, и если в их рискованном деле появилась загогулина, исследуй дело до конца.

Андрей после долгих раздумий нашел способ, как проверить летуна. Перебравшись в Благовещенск, он оттуда связался с Геннадием и попросил его помочь курьеру пронести в самолет кейс с ценным грузом. В кейсе была взрывчатка. Расчет был прост: если Геннадий работает на ФСБ, он, несомненно, поинтересуется, что за груз в «дипломате», который нельзя пронести в открытую через контрольный пункт, и, несомненно, поставит в известность своих хозяев. Даже если фээсбэшники придумают какую-то каверзу, не станут задерживать опасного пассажира, курьер по счётчику в замке кейса определит, заглядывали в него или нет. Докладывать о своем подозрении шефу Андрей воздержался: если подтвердится, что Геннадий подсадная утка, Дубосеков голову снимет… Лучше самому расправиться с летуном. Нужно подождать.

2

Профессиональное чутье подполковника Михайленко, в которое Геннадий поначалу не очень-то и поверил, все же заставило быть осмотрительнее и осторожнее. Вскоре он убедился, что предупреждение было не напрасно: да, за ним установлена слежка. Кем – не трудно догадаться. А когда Андрей позвонил ему и дал ответственное задание, стало ясно, откуда ветер дует. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто задумал провокацию.

Для проноса контрабандного товара «патриоты» использовали ранее подкупленных аэродромных служащих. Значит, Андрей придумал коварный ход. Либо милиции его сдать, либо ФСБ. Хотя не очень-то умно и дальновидно… Нет, Андрей не такой примитивный противник, чтобы, не убедившись в своих подозрениях, подставлять сообщника. Вероятнее всего, он решил устроить Геннадию контрольную проверку. Что ж, хитри Маня, пока не подмял тебя Ваня…

Вернувшись из Комсомольска-на-Амуре и сдав полётную документацию в управление, Геннадий собирался ехать домой, когда к нему подошёл низкорослый, одетый в кожаную куртку и такую же кепку нанаец, изрядно подвыпивший, улыбающийся. Поздоровался:

– Здравствуйте, товарища капитана. Прилетела? Дым отечества нам сладка?

«И этот из партии патриотов? – опешил Геннадий. – Далеко забрался Дубосеков. Широко шагает». Как-то, будучи на рыбалке вместе с нанайцами, Геннадию пришлось немало с ними подискутировать. И советскую власть они ругали, и нынешнюю: не дают вволю ловить рыбу, налоги заставляют платить.

– Так дома же вам бесплатно строят, – возразил Геннадий. – Дворец культуры вон какой отгрохали, свет провели, радио, телевидение. Откуда же деньги брать?

– Зачем нам радио, телевидение? – возражали ему. – Нам рыба нужна. Много рыба. За неё мы всё купим, построим… Русский обижает нанайца. Корабли свои, лодки на река пустил. Заводы строит. Рыба ловит, воду портит. Плохо, плохо живёт нанайца…

Сами нанайские рыбаки вряд ли додумались бы винить во всем русских. Кто-то будоражил их, травил им душу. И вот у этого малого народа, почти вымершего до революции, стали вдруг выплёскиваться националистические амбиции. И ещё подметил Геннадий: недовольство высказывалось лишь тогда, когда аборигенов было большинство. Среди русских даже смельчаки предпочитали лебезить, угодничать. Вот и встретивший его «патриот» улыбается, дергает головой, изображая что-то наподобие поклона.

В руках у нанайца новенький кейс, судя по тому, как оттягивает руку, с нелегкой поклажей.

– Прав, прав ты, – не стал Геннадий фамильярничать и тоже кивнул: – Дым отечества нам сладок и приятен.

Нанаец тут же протянул ему «дипломат».

– Надо Южно-Сахалин отвезти. Регистрацию, однако, уже объявили. Моя туды лети, обратно лети.

– Хорошо, – понял Геннадий. – При посадке в самолёт я отдам тебе кейс. Не забудь бирку взять.

– Не забуду, не забуду. Товарища, однако, в зале сумка держит. Поменяемся…

– Вот и хорошо…

Геннадий прошел через служебный ход и направился в спецкомнату, где находился представитель службы безопасности. Но его, как назло, на месте не оказалось.

– Вышел по делам в зал, – доложил молодой солдат.

Геннадий положил кейс на стол. Глянул на замок. Наборный. Да, открыть его будет непросто. А надо. Попробовал нажать на защелку. Не поддается. Стал выщелкивать одну цифру за другой. Для специалиста такая задачка, наверное, особого труда не составляла бы, а он провозился минут десять. К счастью, нашел решение. Даже не ожидал, что так быстро получится. Поднял крышку, отвернул бумажную прокладку и чуть не ахнул: пластид. Взрывчатка! Килограммов двадцать. Не задумал ли этот «патриот» самолет взорвать? Вместе с собой? Он же летит этим рейсом… Нет, без детонатора. Кому-то предназначена. Кому?..

Осматривая внимательно кейс, Геннадий обратил внимание еще на одно цифровое табло на внутренней стороне крышки, под замком. Понял: фиксация открытия кейса… Хитри, Маня, пока не окажешься под Ваней…

Геннадий закрыл крышку и набрал номер телефона, оставленный Михайленко.

– Слушаю, – отозвался приятный женский голос.

– Это Геннадий. Я по поводу вашего объявления.

– Минутку… Привет, Гена, – услышал он густой мужской бас. – Ты откуда звонишь?

– Из аэропорта. Тут вот один подарочек надо передать нашим друзьям, а я только что вернулся из командировки. Есть один приятель, который берётся. Но… слишком поддатый.

– Я сейчас подъеду. Встретимся в буфете…

Вернулся и оперативник. Узнав, в чем дело, он дал команду поманежить на регистрации нетрезвого «патриота»-нанайца. Когда минут через десять подъехал сотрудник ФСБ, было решено не препятствовать пока полету опасного пассажира.

Геннадий подошел к нему, когда объявили посадку в самолет.

– Где ты пропал? – сказал с возмущением лётчик. – Я заждался тебя.

– Перебрал, однако, мало-мало, – виновато засмеялся курьер. Покачал головой. – Пасибо, отпустили.

– Счастливой посадки, – пожелал Геннадий и проводил «сообщника» до самого трапа.

Хотя сотрудник ФСБ и согласился с доводами Геннадия: пронос контрабандного груза не что иное, как проверка летчика, однако дать курьеру возможность доставить взрывчатку адресату отказал категорически.

– У нас слишком мало сил, чтобы гарантировать надежную слежку. Рисковать не будем…

Курьера задержали на пути из аэропорта в город. Под видом проверки автотранспорта. И, «случайно» обнаружив пластид, арестовали. Правда, понимали: Дубосеков, бывший опытный контрразведчик, в такую случайность не поверит. Ошиблись в одном – до Дубосекова информация об аресте курьера не дошла: Андрей и теперь не рискнул раскрывать карты шефу о двойной игре летуна. Сам рассчитается с ним…

Такое развитие событий сотрудники ФСБ предусмотрели: вооружили Геннадия пистолетом Макарова и пообещали прикрытие…

3

Вечер был по-весеннему тихий, с лёгким, освежающим морозцем; на небе уже высыпали звезды, яркие, озорно подмигивающие, словно тоже были навеселе, как и Лариса. Ей было очень хорошо, и она позволяла Георгию крепко обнимать себя, целовать и прижимать руки к ее набухшим желанием грудям. Сегодня он волновал ее особенно. Наверное, и весна действовала. Лариса с удовольствием отдалась бы ему, если бы было где. Возможно, это случилось бы еще восьмого марта, когда они отмечали женский праздник в ресторане, снятом для своих сотрудников Лебединским. Босс тогда не поскупился ни на выпивку, ни на закуску. Лариса чувствовала себя на том вечере королевой бала: Яков Семенович выполнил просьбу, и золотой кулон с бриллиантом на золотой цепочке будто освещал ее красивые плечи и шею, спускающиеся локоны льняных волос. Сколько мужских глаз было приковано к ней!..

Георгий первый раз провожал её домой. У дверей, когда Лариса остановилась и с грустью сказала: «Вот мы и пришли», он спросил с изумлением:

– Так что же ты загрустила? Приглашай гостя в дом.

Лариса помотала головой.

– Увы, мой прекрасный джигит, не могу. Хозяйка у меня строгих правил. А своей квартирой я ещё не обзавелась.

В тот раз, правда, её сдерживало и воспоминание о Геннадии: не грех ли изменить ему, если он прислал такой подарок? Значит, помнит её, любит. И она надеялась, что скоро он объявится, тем более что знакомые авиаторы говорили о завершении расследования и о снятии подозрений с Геннадия. Но март подходит к концу, а его все нет. И Георгий становится все настойчивее. Да и самой уже невтерпёж. От одного прикосновения его рук в дрожь бросает. И Георгий это чувствует.

– Надеюсь, сегодня ты не откажешь мне в чашечке кофе? – спрашивает он, горячо целуя её в губы. Но она снова отрицательно покачивает головой.

– Нет, мой милый юноша. Я тебя предупреждала – квартира у меня не для свиданий… А ты не догадливый, мог хотя бы на время снять комнату.

Георгий ударил себя ладонью в лоб, воскликнул, изображая кавказский акцент.

– Вах, вах, бесценная! Почему моя дурная голова сама не сообразила? Поистине комедия: прекрасная женщина есть, молодой джигит есть, желание есть, а уголка нет. Послушай, Лара, давай вернёмся к гостинице, и я сниму там номер. – Он остановил её на улице, на которую они только что свернули, и до дома Ларисы оставалось не более двухсот метров.

– Ты что, кто же тебе даст номер в гостинице с местной пропиской?

– При чём тут прописка! – воскликнул Георгий. – Деньги дадут номер.

– Нет, я не могу. Меня многие знают. А наш город – большая деревня, завтра же поползут всякие слухи.

– Чепуха! Уже все спят!

Их препирательства прервал внезапно появившийся из-за поворота мужчина. От неожиданности он тоже сбавил было шаг, но потом прошёл мимо, даже не взглянув на них.

– Откуда он взялся? – сердито спросил Георгий, словно прохожий спугнул его в самый ответственный момент. – И я, кажется, видел его, когда мы выходили из ресторана. Топтун?.. Кто же его интересует, ты или я?.. Тебя менты давно вызывали по делу твоего жениха?

Лариса растерянно пожала плечами:

– Давно… А что я могла сказать им, когда я ничего не знаю…

Лариса умолчала о разговоре с военным следователем, интересовавшимся алмазом, кто и когда его доставил. Лариса тогда ничего скрывать не стала. А вот Георгию, понимала, знать о том разговоре не следует – тут же может доложить Гавриилу Прокопьевичу, которого Лариса непонятно почему боялась.

– Да нет, это просто прохожий, – заключила она после небольшого раздумья. – Идём.

Они пришли к ее дому. Мужчины нигде не было видно.

– Сейчас мы проверим, топтун это или нет, – заговорщически сказал Георгий, увлекая Ларису в подъезд. Постояли, затаившись, за дверью.

– Я пойду, – несмело попросила Лариса, напуганная не столько случайным прохожим, сколько обеспокоенностью Георгия и страшным словом «топтун».

– Иди, – отпустил её кавалер. И с силой толкнул от себя дверь, надеясь угодить в лоб следившему. Но за дверью никого не оказалось.

И всё-таки Георгий рассмотрел на противоположной стороне улицы у стены дома чёрный силуэт.

4

Гавриил Прокопьевич пришел на службу в одиннадцатом часу – вчера засиделся в кабинете почти до двенадцати ночи, анализируя положение, сложившееся в службе безопасности фирмы за последние месяцы. Ситуация после катастрофы «Руслана» осложняется: фирмой и самим Лебединским заинтересовались не только уголовный розыск и военная прокуратура, а и Федеральная служба безопасности; сыщики снуют вокруг офиса и предприятий, расспрашивают сотрудников, роются в документах. И хотя босс по его совету давно принял надлежащие меры, этого пройдоху Михайленко стреляного воробья, на мякине не проведешь. Да и Семиженов, похоже, что-то разнюхал. Прямых улик у них, разумеется, нет, отставной майор Дубосеков тоже не лыком шит, и служба в КГБ многому его научила, но кто-то из подчиненных мог наследить, допустить промах.

О разгоне КГБ и расформировании их отдела Гавриил Прокопьевич Дубосеков услышал по радио, когда был в командировке во Владивостоке. Это случилось так неожиданно и необъяснимо, что он не знал, что делать – возвращаться ли в Москву или продолжать выполнять задание, связанное с выяснением истинных намерений японского бизнесмена Ядзуки, работавшего, по сведениям наших контрразведчиков, на американскую военную разведку.

Дубосеков пытался дозвониться до своих начальников, но их телефоны – служебные и домашние – молчали.

Гавриил Прокопьевич был ошарашен, оглушен, повержен. И это в тот самый момент, когда он под видом торговца пушниной вошел в контакт с Ядзукой, завязал с ним чуть ли не приятельские отношения.

Сведения коллег Дубосекова оказались верны: Ядзуки действительно работал на американскую военную разведку и прибыл во Владивосток не только по коммерческим делам, а и для контакта с сотрудником ФБР капитаном Билли Скоттом, тоже прикрывавшимся тогой коммерсанта.

Оба – и японский, и американский разведчики – охотно встречались с русским торговцем пушниной. Дубосеков уже потирал от удовольствия руки – капитан ФБР легко шел в расставленные им сети… Теперь все было ни к чему. Он так озлился на своих начальников, на правительство, что готов был в открытую выступить против них. Но… руки у майора КГБ, считай уже отставного, для этой цели были слишком коротки.

И Дубосеков запил. Как дал согласие работать на американскую экономическую разведку, он до сих пор взять в толк не мог. Да особенно старался об этом и не думать: его информация зарубежным бизнесменам по сравнению с той, что продают им вышестоящие чиновники, детские шалости: он – экономический шпион, а не военный… И доллары, что текут на его счет в Токийский банк, не такие уж большие. Правда, в любой момент он может махнуть за бугор. Надо только не прозевать момент. С «Русланом» он влип по-глупому, но крепко…

Ядзуки явился в самый острый, прямо-таки кульминационный момент борьбы между Лебединским и Хорьковым. Будто был отлично осведомлен об их тайных интригах. Без особой дипломатии предложил сделку начальнику службы безопасности: «Мы, как и твой хозяин, крайне заинтересованы, чтобы ваш конкурент оказался на мели. Если вам удастся задержать вылет „Руслана“ в Китай хотя бы на сутки, плачу сто тысяч долларов».

И Гавриил Прокопьевич клюнул…

В приемной Дубосекова ожидал Георгий Михайлов, сержант милиции, подрабатывающий у него в охране по контракту. Гавриил Прокопьевич ценил парня – смышленый, послушный и хорошо подготовлен физически. Ко всему, сержант постоянно информировал шефа о новостях в городской милиции, за что начальник службы безопасности ежемесячно выписывал ему премиальные. А неделю назад Георгий обратился к Гавриилу Проко-пьевичу с просьбой взять его в охрану на постоянную работу.

– Мне даже с девушкой некогда встречаться, – объяснил он причину.

Дубосеков знал, что Георгий встречается с Ларисой, и одобрил его выбор. Но убирать из милиции ценного информатора в его планы не входило.

– Подожди немного. Сейчас у меня нет вакансий…

И вот он снова пришел. Наверное, допекли в милиции – там действительно ни днем ни ночью не дают покоя.

Гавриил Прокопьевич протянул сержанту руку.

– Заходи. – И едва закрылась за ними дверь, спросил без прежней дружелюбности: – С чем пожаловал?

– Вчера ночью я обнаружил слежку, – без предисловий приступил сержант милиции к докладу. – То ли за мной, то ли за Ларисой. – И он подробно рассказал о «случайном» прохожем.

– Интересная ситуация. – Дубосеков достал сигарету, прикурил. В задумчивости пустил колечки дыма. – А когда возвращался от Ларисы, филёр не преследовал тебя?

– Нет. Я даже вернулся от общежития, прошёл метров триста, но никого не обнаружил.

– Понятно. Молодец, что предупредил. Разберёмся. – И, проводив Георгия, позвонил в поликлинику.

– Здравствуйте, Лариса Васильевна. Давненько вас не видел и не навещал. И за это меня бог наказал – занедужил что-то. Примете?

– Вас, Гавриил Прокопьевич, я всегда готова принять без очереди, – узнала Лариса его голос. – Кстати, я сама собиралась сегодня к вам зайти, поговорить об одном деле.

– Вот и поговорим. Я буду у вас в двенадцать…

Без пяти двенадцать Лариса объявила больным, что у нее обеденный перерыв, и, послав медсестру в магазин за кофе, встретила начальника службы безопасности тёплой улыбкой.

– Раздевайтесь, больной, посмотрим и послушаем, где и что у вас болит.

– Совсем? – пошутил Гавриил Прокопьевич.

– Ну если вам так хочется, – не осталась в долгу Лариса. – Боюсь, ритм сердца при этом исказит истинную картину вашего состояния.

– А вашего?

– И моего. Так что разденьтесь лучше до пояса. А я пока спрошу вас кое о чем. – Лариса полистала медицинскую книжку пациента, сделала какую-то запись. – Скажите, Гавриил Прокопьевич, вы знаете, где сейчас Геннадий?

– Понятия не имею, – твердо ответил Дубосеков. – Мы, как ты просила, помогли ему скрыться от так называемых органов правосудия. А куда он подался… – Гавриил Прокопьевич развел руками. Он сбросил пиджак, рубашку, майку и сел на стул рядом.

– Но я просила вступиться за него, а не увозить, – неуверенно возразила Лариса.

– Мы и хотели это сделать. А когда поняли, что Геннадию от тюрьмы не уйти, предложили другой вариант. И, насколько мне известно, он согласился.

– Но он не виноват, это мне сказал следователь. – Лариса нервно мяла в руках резиновую манжету аппарата для измерения артериального давления.

– Тебя снова вызывал следователь?

– Нет, он приходил сюда два дня назад.

– И что он еще сказал тебе?

– Ничего. Снова расспрашивал о Геннадии, об алмазе, который он мне прислал.

– А откуда следователь узнал о нём?

Лариса пожала плечами.

– Ума не приложу. Только я да Жанна знали.

– Жанна не из болтливых, – уверенно заявил Гавриил Прокопьевич. – И что ты поведала следователю?

– Повторила, что говорила раньше.

– А о том, что просила меня?..

Лариса отрицательно помотала головой.

– Вы же предупредили… Откровенно говоря, мне многое непонятно, Гавриил Прокопьевич. Если Геннадий не виноват, чего же ему прятаться? И его сослуживцы каждый раз при встрече спрашивают меня, где Геннадий и когда вернется. Они не верят, что я не знаю. – Помолчала, нервно кусая губу. – И я, простите меня, Гавриил Прокопьевич, не верю вам. Вы же знаете, а почему-то не хотите, чтобы он возвращался.

– А я думал, что ты уже забыла о нём, – попытался перевести серьезный разговор в шутку начальник охраны. – Слышал, нового поклонника завела.

– А может, вы и подсунули его мне? – не приняла Лариса шутку и еще больше ощетинилась. – Георгий провожал меня два раза домой, но это ничего не значит. Геннадий – мой жених, и я хочу, чтобы вы вернули его.

– Ничего себе заявочка! – усмехнулся Гавриил Прокопьевич. – Ладно, лечи меня. Так и быть, постараюсь по своим каналам разыскать твоего суженого. А как же ты с Георгием поступишь? Ведь он тоже собирается на тебе жениться. Ох, и несладко тогда придется твоим ухажерам, что следуют за тобой по пятам.

– Уже доложил. – Лариса взяла манжету и обкрутила руку пациента. – Сомневаюсь, что это ухажёр.

– Тогда кто же? – насторожился начальник охраны.

– Вам лучше знать – вы в КГБ служили. – Лариса сердито стала накачивать воздух в манжету.

Гавриил Прокопьевич дождался, когда она закончит процедуру, сказал подчеркнуто озабоченно:

– Пожалуй, ты права: тебе не доверяют и за тобой установили слежку. Но почему? Если Геннадий не виноват, зачем слежка? Не тебя же они подозревают в причастности к катастрофе.

– Не знаю. – Лариса сняла манжету. – Ничего страшного. У вас давление как у космонавта. Немного пульс частит. Скорее всего от перенапряжения. Наверное, недосыпаете, чем-то встревожены. Я выпишу вам анаприлин, принимайте по полтаблетки. Голова не болит?

– Трещит от всяких дум и забот, – пошутил Гавриил Прокопьевич. – Но это мое рабочее состояние. Спасибо тебе. А о Геннадии не беспокойся, постараюсь разыскать его. И с ухажером разберусь. Ты пока ничего не предпринимай и пошли подальше всех сыскарей.

Гавриил Прокопьевич оделся сноровисто, поцеловал Ларисе руку, весело пошутил:

– Красивая ты женщина, Лариса Васильевна. Был бы я помоложе лет на десяток…

Но на душе у начальника охраны было совсем не весело. Разговор с Ларисой убедил его в том, что если докторша еще не сдала его, то в скором времени сдаст. Надо срочно принимать меры. И этого многоженца Семиженова следует проучить, давно он глаза мозолит…

Он собрался уходить, когда в кабинет вошла медсестра и протянула Ларисе банку растворимого кофе.

– Вы не торопитесь, Гавриил Прокопьевич? Я специально «Манхеттен» заказала, чтобы вас угостить, – предложила Лариса.

– Спасибо, Лариса Васильевна, – поблагодарил Дубосеков. – Кофе – это хорошо и мой любимый напиток. Но в другой раз. Теперь – тороплюсь…

От Ларисы Гавриил Прокопьевич поехал не в офис, а к владельцу бара и сауны Станиславу Гагарову, к которому, по имевшимся сведениям, зачастил подполковник Семиженов – якобы попариться. Но и дураку ясно, что он там вынюхивает: Гагаров – бывший воровской авторитет, и у него частенько собираются единомышленники…

Был субботний день, и Станислав уже готовился к вечернему наплыву: следил, как идет уборка помещений, командовал, какими напитками и закусками пополнить буфет. Визит начальника службы безопасности «Росэксимпорта» озадачил начинающего предпринимателя: бывший майор КГБ старался подальше держаться от пользующихся нелестной репутацией заведений. Значит, что-то серьезное. Поздоровавшись с гостем, он сразу повёл его в свой кабинет.