Текст книги "Взгляд Василиска (СИ)"

Автор книги: Иван Оченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Едва наш герой ступил на палубу «Боярина» исправлявший должность старшего офицера лейтенант Никитин подошел к нему с докладом. С удивлением приняв его, великий князь шепнул минеру:

– Вы чего это, Дмитрий Васильевич?

– Ну, во-первых, вы, Алексей Михайлович, нынче старший по званию, на нашем богом спасаемом крейсере, а во-вторых, благоволите… – с этими словами Никитин протянул Алеше приказ.

Тот взял в руки бумагу и, прочитав, с крайним недоумением переспросил:

– Что значит «исправлять должность командира»?

– Что поделаешь, я не выплавал ценз, чтобы быть полноценным старшим офицером, а вы, чтобы быть командиром крейсера.

– Да, – согласился Алеша, – с цензом у меня плоховато.

– Зато энергии в избытке и, судя по всему, начальство полагает, что лучшего применения ей не найти.

– И что же делать?

– Как это что? Принимайте «Боярина», впрочем, вы и так его у Нептуна практически отвоевали. Вполне можете истребовать у казны двадцать пять процентов его цены, как за ничейное имущество.

– Иронизируете?

– Ну, а что мне остается? Вот прибудет настоящий старший офицер, и я сдам ему должность, став настоящим минером.

Высказав это, Никитин дважды подчеркнул слово «настоящий», как бы намекая, что великому князю таковым никогда не бывать. Услышав слова лейтенанта, с которым у него еще вчера были приятельские отношения, Алеша вспыхнул и, не отвечая, приложил руку к козырьку. Минер также отдал ему честь и отошел. На какую-то минуту великий князь растерялся, пока его внимание не привлекло деликатное покашливание Архипыча.

– Ваше высокоблагородие, – заявил старый матрос, о котором он успел позабыть, – пожалуйте в салон.

Построенный в Дании крейсер был не слишком сильно вооружен, и нельзя сказать, что очень уж быстроходен. Но вот об экипаже его строители побеспокоились. Даже у матросов были вполне сносные для столь небольшого корабля условия существования, а уж каюты офицеров были и вовсе выше всяких похвал. Не был исключением и роскошный командирский салон, ставший волею судьбы пристанищем великого князя. Когда Алеша зашел в него, Архипыч снял с головы бескозырку и очень серьезно глядя ему в глаза сказал:

– Алексей Михайлович, дозвольте слово молвить?

– Конечно…

– Ваше императорское высочество, – начал тот, – я уж более пятидесяти годов на службе и командиров всяких повидал. Вы уж не обессудьте на словах моих, а только коли уж вас командиром назначили, то не годится у других спрашивать что делать. Потому как командир на корабле, он первый после бога. Его дело другим говорить что делать, да спрашивать за то, как сделали. И ни в каком разе не могите сказать, что не знаете чего делать! Потому как пока командир командует – значит все хорошо, а как командовать перестал – считай, что все пропало. А что в службе иных и прочих обошли, так то – порядок такой. Я и вашего дядю Константин Николаевича помню, он еще совсем сопливый был: стаксель с кливером путал, а уж генерал-адмирал! И брат ваш двоюродный, Алексей Александрович, в ваши годы уже орла на эполетах[27]27
  То есть был адмиралом.


[Закрыть] имел, да и Александр Михайлович в первом ранге находились. Тут уж ничего не поделаешь – судьба у вас такая! А потому несите крест свой и не жалуйтесь. Никто не пожалеет!

Слова Архипыча произвели на великого князя совершенно ошеломляющее впечатление. От них веяло какой-то незнакомой ему до сих пор сермяжной правдой. В один миг сознание его перевернулось и стало стыдно за проявленную минуту назад слабость. Одернув мундир, он решительно вышел из салона, сказав своему вестовому на прощание: – «спасибо».

– На здоровье, Алешка, – хмыкнул вслед вышедшему офицеру старик, – кушай не обляпайся, а то распустил нюни!

Выйдя на палубу, он приказал первому попавшемуся матросу позвать к нему механиков.

– Господа, какие материалы необходимы для постройки кессона? – Спросил командир, как только они, донельзя удивленные явились.

– А что есть, распоряжение о его постройке? – вздумал было спросить старший инженер-механик Онищенко.

В ответ великий князь так посмотрел на него, что дед* невольно переменился в лице и вытянулся во фрунт.

– Тес, парусина, полосовое железо, уголки, мочало и пакля для уплотнений, возможно, отруби, – четко отрапортовал младший механик Орлов, быстрее сообразивший, что вопрос не праздный.

– Отруби? – немного удивился великий князь.

– Так точно, – отрапортовал пришедший в себя старший механик. – Щели между кессоном и бортами заделывать.

– Извольте составить рапортичку.

– Есть! А как скоро?

– Вчера! Старшего офицера ко мне.

– Есть!

Новое приказание было выполнено мгновенно, и скоро Никитин предстал перед исправляющим обязанности командира крейсера.

– Построить экипаж по случаю моего представления!

– Есть!

Немедленно засвистели дудки боцманов, и вскоре команда была выстроена на верхней палубе. Заменяющий старшего офицера минер сделал доклад, и великий князь громко поздоровался с экипажем.

– Здравия желаем вашему императорскому высочеству! – громко рявкнуло почти две с половиной сотни глоток.

Затем последовал опрос претензий и осмотр крейсера. Всякий раз, находя какую либо неисправность, каких было немало на стоящем в ремонте корабле, Алексей Михайлович пристально смотрел на присутствующих при осмотре офицеров, но не говорил ни слова. Наконец, окончив осмотр, он кивнул присутствующим и, не обращаясь ни к кому конкретно, заявил:

– Даже всего лишь исправляя должность, надобно ее исправлять!

– Есть, – приложил к козырьку руку Никитин, прекрасно понявший, в чей огород камешек.

– Рапортичка готова? – спросил Алеша и механиков, не обращая внимания на своего старшего офицера.

– Так точно-с, – передал тот сложенный вчетверо листок бумаги, – но осмелюсь доложить, что сделать кессон не такая простая инженерная задача. Нужны расчеты и, хотя бы эскиз…

– Прекрасно, значит вам есть чем заняться. Я отправляюсь в порт, за материалами. Категорически настаиваю, что бы к моему возвращению был готов хотя бы черновой проект.

Когда великий князь покинул крейсер, офицеры переглянулись.

– А ловко он нас разделал! – почти восхищенно заявил присутствовавший на обмывании эполет мичман Денисов. – Право, я и не думал, что наш Алеша может эдак фитили* раздавать!

– Фитили раздавать много ума не надо, – философски ответил ему ревизор мичман Рихтер, – хотя, конечно, умение необходимое. Но вот что его высочество быстро получит необходимые для постройки материалы, простите великодушно, весьма сомневаюсь! В ведомстве Греве такие зубры… их браунингом не запугаешь.

– Господа, – вспомнил о долге старшего офицера Никитин, – я прошу вас не обсуждать приказы исполняющего обязанности командира.

Однако Алексей Михайлович и не подумал идти к Греве. Нравы, царившие в портовом ведомстве, ему были хорошо известны, и начинать переписку с чиновниками он не имел ни малейшей охоты. Вместо этого он двинулся в старый город к дому известного на весь Порт-Артур купца Тифонтая. Прежде ему не доводилось с ним встречаться, однако кое-что о его личности он знал. Крупнейший на Квантуне, а возможно и во всей Южной Маньчжурии подрядчик был личностью известной. Не было ни одного сколько-нибудь крупного предприятия в Артуре и его окрестностях, в котором у него не было бы доли. Злые языки говорили также, что он связан с «Безобразовской шайкой» и участвует в злополучной концессии на реке Ялу. Правда это или нет, сказать трудно, но вот то, что все окрестные опиекурильни и веселые дома через подставных лиц принадлежат ему, было абсолютно точно.

Узнав о приходе великого князя, Тифонтай кинулся встречать его лично. Одетый по европейски и не имеющий по китайскому обыкновению косы, купец, довольно хорошо говорил по-русски.

– Ваш приход большая честь для моего скромного дома, – почтительно склонился он перед высоким гостем. – Какая счастливая звезда привела вас в мою скромную обитель?

– Нужда, господин Тифонтай, – вежливо улыбнулся ему Алеша.

– Нужда у такого большого человека?

– Мне нужны кое-какие материалы.

– Неужели в нашем порту все так плохо? Впрочем, скажите, что именно вам нужно?

Прочитав рапортичку, поданную ему великим князем, купец задумался.

– Вы только что получили первый в своей жизни корабль и не хотите ждать… – как бы рассуждая вслух, проговорил он, – что же, ваше императорское высочество, вы пришли по адресу.

– Видите ли, эти материалы нужны мне срочно.

– Понимаю, – наклонил голову Тифонтай.

– Что касается оплаты…

– Ну что вы, ваше высочество! Я нисколько не сомневаюсь, что русская казна оплатит мне эту покупку, а ваше благоволение стоит для меня куда больше чем все деньги мира. Что же, я немедля отдам необходимые поручения и полагаю, что первую часть материалов вы получите уже сегодня к вечеру.

– Первую часть?

– Построить кессон не такое простое дело. За день вы точно не управитесь, а остальные материалы подойдут до конца недели.

– Что же, честь имею, господин Тифонтай, с вами приятно иметь дело.

– Похвала вашего императорского высочества, лучшая награда для бедного купца.

Выйдя от китайского негоцианта, Алеша почувствовал голод и решил завернуть к себе домой, благо тот был недалеко. Еще подъезжая, он услышал странные крики, несущиеся со двора. Как оказалось, звуки эти исходили от лакея, а причиной их был унтер принесший Семену повестку.

– По какому праву, – голосил лакей, – я больной совсем! Я его высочеству жаловаться стану.

– Коли больной, так доктора отпустят, – увещевал его унтер, – а сейчас распишись, да я пойду, а то мне недосуг!

– Что здесь происходит? – недоуменно спросил Алеша.

– Увидев офицера, унтер вытянулся и четко отрапортовал:

– Так что, ваше высокоблагородие, приказано освидетельствовать всех подлежащих призыву.

– Кем приказано?

– Так начальником Квантунского района генералом Стесселем.

– Ваше императорское высочество, освободите! – кинулся в ноги хозяину Семен, – век буду бога молить!

– Виноват, – гаркнул изо всех сил унтер сообразивший кто перед ним.

– Встань Семен, – велел лакею великий князь, – право, стыдно за тебя. Защищать царя и отечество есть святая обязанность каждого верноподданного.

– Так точно! – снова рявкнул, выпучив глаза испуганный нижний чин.

– Да помолчи, – остановил его рвение Алеша, – оглохнуть же можно!

– Рад стараться… ой, то есть, слушаюсь!

– Вот что, братец, ступай. Я тут сам разберусь, а начальству доложи: все, мол, сделал.

– Слушаюсь!

– Послушай Семен, если хочешь, я возьму тебя на крейсер вольнонаемным?

– Это как же, на крейсер, – пробормотал лакей, – это же… потонуть можно… не погубите! Ваше высочество Алексей Михайлович, я же верой и правдой…

– Тьфу ты, – не выдержал воплей присутствующий тут же Прохор, – Семка, тебя же слушать противно!

– Тебе хорошо, Прошка, – огрызнулся тот, – ты придворный чин имеешь, тебе лоб не забреют!

– Замолчи паразит! Не то я хоть и не Архипыч, а в морду тебе дам!

– Тихо! – прервал перебранку Алеша, – вот что Прохор, ты распорядись на счет обеда, а ты Семен успокойся. Ну, хорошо, не хочешь на крейсер, я переговорю с начальством, чтобы тебя взяли нестроевым в госпиталь какой-нибудь. Но это, все! Служить необходимо!

– Благодетель, – продолжал рыдать лакей, – верой и правдой…

Несмотря на происшествие, аппетит у великого князя не испортился и он с удовольствием отобедал. Прислуживавший ему Ванька вертелся и так и сяк и наконец, на прямой вопрос, чего он хочет, выпалил:

– Алексей Михайлович, а возьмите меня на крейсер…

– Час от часу не легче, – улыбнулся Алеша, – одного служить не заставишь, а другой сам просится.

– А я не такой трус как Семка! – решительно заявил кофишенк.

– Отец то, что скажет?

– Ой, – стушевался мальчишка, – не говорите ему, а то он не отпустит, да еще и выпорет!

– Ну, извини, брат, – усмехнулся великий князь, – а без согласия Федора Михайловича никак. Кликни лучше Кейко с чаем.

Девушка, как обычно, приветливо улыбаясь, принесла на подносе ароматный напиток. Проделав все положенные ритуалы с чайником, она подала с глубоким поклоном чашечку хозяину. Алеше ужасно хотелось взять ее за руку, но он никак не мог решиться. С детства приученный держать дистанцию со слугами, он не мог понять как вести себя в этой ситуации. Кейко, как ни в чем не бывало, почтительно смотрела на хозяина, будто между ними никогда ничего не было. Смотреть на нее было сущей мукой, и великий князь залпом выпив чай и не почувствовав вкуса рывком поднялся.

– Спасибо, Кейко, – поблагодарил он служанку и вышел.

Вернувшись в порт, Алеша с удовлетворением застал на пристани рядом с «Боярином» несколько возов с тесом, которые весело переругиваясь, разгружали матросы. Заметив его возвращение, руководивший ими младший механик, подбежал с рапортом.

– Ну что, для начала хватит? Э… Владимир… – попытался припомнить его отчество командир.

– Николаевич, – отозвался Орлов, – для начала более чем.

– Сколько времени займет постройка?

– Наличными силами? Недели три, а потом еще может понадобиться подгонка.

– Много!

– Согласен, но портовые рабочие все заняты на кессоне для «Цесаревича», вот где морока с его заваленными бортами, доложу я вам. Туда, кстати, и с других кораблей людей отправляют, особенно с «Полтавы» и все равно работы идут крайне медленно. А потом начнут делать для «Ретвизана»…

– С «Полтавы» говорите… – задумчиво сказал великий князь, – а если попросить помощи у Успенского?

– Блестящая мысль, ваше императорское высочество, у него лучшие мастеровые на всей эскадре. Они и миноносникам помогали, неужто нам откажут?

– Хорошо, я немедленно поговорю с командиром «Полтавы».

* * *

Наместник в очередной раз отправился в Мукден и адмирал Старк на время снова стал самым старшим флотским начальником. Впрочем, ожидая приезда Макарова, он ни во что не вмешивался, разве иногда принимая командиров кораблей одолевающих его просьбами. Единственным ни разу ни о чем не попросившим, был неугомонный великий князь. Оскар Викторович, с самого начала был против, чтобы того сделали исправляющим обязанности командира крейсера, но наместник руководствовавшийся какими-то своими видами, как всегда, его не послушал. И вот теперь Старк был вынужден выслушивать известия о ненавистном ему человеке, да еще и от Греве. Николай Романович, вольготно расположившись в кресле, без малейшей приязни смотрел на начальника, время правления которого истекало.

– Значит, как я и предсказывал, великий князь строит кессон? – скрипучим голосом проговорил Старк.

– Совершенно верно, – коротко и даже как-то лениво отвечал ему начальник порта, – в док то его не пустили.

– И вы не выделили ему на это ни одного гвоздя?

– Как и договаривались.

– Где же он нашел потребные материалы?

– У Тифонтая.

– Не много ли на себя берет этот китаец?

– Полноте, у нас нет никаких рычагов давления на него. А если бы и были, то он выполняет просьбу великого князя. Тут как бы самим под удар не попасть!

– Где же Алексей Михайлович взял средства?

– Вы полагаете, что имея годовое содержание в двести тысяч это так сложно? – саркастически воскликнул Греве.

– Он сам оплатил? – поднял брови Старк.

– Ну… еще нет.

– Я, ваше превосходительство, настаиваю, чтобы казна не оплачивала этой покупки!

– Боюсь, что буду вынужден вам отказать.

– Что это значит?

– Это значит, что вы, Оскар Викторович, отправитесь в отставку с мундиром и пенсией, а мне еще служить! И я вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь из братьев нашего, как его все называют, Алеши, или паче того, его батюшка, узнали, будто я вставляю ему палки в колеса. Да-с!

Старк хотел было вспылить, но в последний момент передумал и только спросил бесцветным голосом:

– Но хоть материалы и мастеровых ему не дадите?

– А вот тут вы можете на меня рассчитывать, ваше превосходительство. И того и другого у меня нехватка!

– Благодарю вас, – наклонил голову адмирал.

«Что мне твоя благодарность, старый маразматик» – подумал, презрительно усмехнувшись, Греве, – «тем более что с мастеровыми ему вся эскадра помогает! Хотя где он возьмет материалы мне и самому интересно…»

Неделя пролетела в трудах, как один день. Все на эскадре заметили, с какой энергией и изобретательностью великий князь ведет ремонт крейсера, и неприкрытый скепсис понемногу стал сменяться уважением. Командиры многих кораблей распорядились прислать ему на помощь своих мастеровых, и подготовительные работы были выполнены в самые сжатые сроки. К огромному сожалению занимавшихся проектом механиков, злополучная пробоина была не в борту, а в днище крейсера. Так что кессон нельзя было сделать открытым сверху, что до крайности облегчило бы ремонт. Напротив, пришлось изготовить закрытый со всех сторон кроме одной ящик с неровными краями, повторяющими обводы корабля. Стенки неуклюжего сооружения были подкреплены полосами железа и уголками, и с двух сторон обшиты парусиной, не пропускающей воду. Для уплотнения по краю ящика крепилась наполненная мочалом и паклей парусиновая подушка, за ее длину сразу прозванная матросами колбасой. Дело оставалось за малым, прежде чем опускать кессон к пробоине в него нужно было вложить железный лист с прорубленной в нем загодя горловиной. Узнав о подобной надобности, Греве лишь развел руками. Формально он был прав, требование на материалы должно было быть подписано портовыми инженерами. Однако те, то ли, обидевшись на то, что их не допустили к ремонту, то ли еще почему, заявили, будто кессон не хорош, и тратить на него казенные материалы – недопустимо.

Если бы начальник порта узнал что будет дальше, он, вне всякого сомнения, не только выделил необходимые материалы, но заставил бы своих инженеров тащить их на руках, лично при этом подгоняя. Узнав, что листовое железо, равно как и прочие материалы, в ближайшее время, не будут ему выделены, великий князь недолго думая вооружил полуроту своих матросов и отправился с ними по железной дороге в Дальний.

Как уже упоминалось, торговый порт в этом молодом городе был устроен весьма хорошо. В нем были многочисленные склады, хорошо оборудованные мастерские и даже доки. Последние, были, к сожалению, слишком малы, чтобы вместить крейсер (однако вполне достаточны для миноносца «Боевой» также ремонтируемого кессоном), но Алеша повел своих матросов не к ним, а к складам. На них, по словам трюмного машиниста служившего прежде на КВЖД, было в достатке всяческих материалов. Склады эти, разумеется, охранялись… бодрого вида стариками с берданками. Увидев, властно распоряжавшегося вооруженными матросами офицера, большинство из них просто разбежалось. Следом бежали кладовщики с ключами, но великий князь, решив что «семь бед – один ответ» велел сбивать замки. Найденное имущество могло поразить самое смелое воображение: металлический прокат всех видов и фасонов, какой только можно было себе представить. Разнообразные провода, включая толстый кабель в медной оболочке, бывший в порту, как знал Алеша, ужасным дефицитом. Просто невообразимое количество такелажа и шкиперского имущества. Отдельно лежали различные упакованные механизмы, назначение которых не всегда можно было определить на глаз.

Нельзя, впрочем, сказать, что самоуправство непонятных моряков осталось не замеченным. Очень скоро из конторы прибежал размахивающий руками чиновник, попытавшийся прекратить разбой.

– Что вы себе позволяете? – кричал он на матросов, – всех под суд отдам!

– Вот это вряд ли, – усмехнулся капитан второго ранга и приказал своим людям: – Начать погрузку!

– Как вы смеете, ваше высокоблагородие, – почти взмолился чиновник, – мы же по другому ведомству…

– Будете писать о сем инциденте Сергею Юльевичу*, кланяйтесь.

– Я жандармов вызвал! – попробовал пригрозить тот.

– Вот и славно, помогут грузить, – отрезал Алеша, – а вы милейший, тоже без дела бы не стояли! Возьмите листок и карандаш, да записывайте что взято, а то знаю я вашего брата.

Впрочем, как оказалось, жандармов действительно вызвали. Примерно через полчаса, после начала погрузки на складах появился князь Микеладзе в сопровождении трех унтеров.

– Господин ротмистр, спасите! – заголосил было чиновник, но тут же осекся, потому что прибывший жандарм приветливо поздоровался с грозным капитаном второго ранга.

– Мое почтение, Алексей Михайлович! Это вы тут хулиганите?

– Увы, Александр Платонович, к сожалению портовое начальство не оставило мне никакого другого выхода.

– Безобразие! – весело воскликнул бородатый князь, причем так, что было непонятно что именно он считает безобразием.

– Господин жандарм, разве вы… – почти простонал служащий КВЖД.

В ответ Микеладзе подошел к нему и приобняв за плечо с укоризной проговорил:

– Послушай, дорогой, – в голосе князя стал особенно заметен кавказский выговор, – ты разве не знаешь, что великим князьям нельзя перечить? Ты что, нерусский?

– Так это… – потрясенно прошептал чиновник – его императорское…

– А может, ты, генацвале, шпион? – продолжал тем временем нагнетать ротмистр.

– На счет шпионажа ничего не могу сказать, – счел своим долгом вмешаться Алеша, – а вот военное имущество на этих складах хранится.

– Какое еще военное имущество? – насторожился Микеладзе.

– А вот, полюбуйтесь, – показал ему великий князь на ящики.

– Что тут, – жандарм щурясь от недостатка света попытался прочитать надпись на бирке, – китайские пожарные машины?

– Да, меня эта надпись тоже заинтересовала, и я взял на себя смелость вскрыть одну из упаковок. – Сказав это великий князь приподнял крышку с крайнего ящика, внутри которого тускло блестел смазкой, разобранный пулемет.

– Однако, впрочем, может это из имущества отдельного корпуса погранстражи[28]28
  Отдельный корпус погранстражи в то время организационно подчинялся министерству финансов.


[Закрыть]?

– Не думаю, у нас принята немного другая модель. Скорее всего это трофеи из Таку[29]29
  Таку. – Китайская крепость, захваченная европейцами во время подавления восстания боксеров. После окончания военных действий оттуда в Порт-Артур было доставлено немало трофеев, в том числе пушек, пулеметов и даже автомобиль


[Закрыть] неведомо как попавшие на местные склады. Кстати, а там дальше под кучей всякого хлама пушка Армстронга.

– Как интересно, а не попадалось ли вам, ваше императорское высочество, совершенно случайно, разумеется, типографская машина?

– Какая еще типографская машина? – затравлено пискнул чиновник.

– Ну, вроде тех, на которых всякие злонамеренные личности прокламации противу существующей власти печатают, – любезно пояснил ротмистр, и потом добавил, хищно сверкнув глазами – я бы взял не торгуясь!

* * *

Дерзкий налет великого князя на склады КВЖД и обнаруженное там военное имущество, вызвали немалый скандал и грандиозную переписку между наместником и Петербургом. Всего там было обнаружено более десятка различных артиллерийских орудий, немалое количество взрывчатки и полудюжина пулеметов под немецкий патрон.[30]30
  На вооружении китайской армии помимо прочих систем состояла немецкая комиссионная винтовка 1888 года выпускавшаяся хайнаньским арсеналом по лицензии.


[Закрыть] В ходе скоротечного расследования, выяснить ничего не удалось. Скорее всего, груз доставили в Дальний по ошибке, потом сложили в самый дальний угол, да так и позабыли. Пока его там не обнаружил неугомонный Алексей Михайлович, которому не было никакого дела до ненароком поднятой им бури.

Получив необходимые материалы, и потратив еще два дня на прорубание горловины и изготовление пробки, можно было приступать к установке кессона. Опустить в воду огромный деревянный ящик, было не самой простой задачей, но тут Алешу снова выручил Балк. Едва все было готово, он притащил «Силачом» плавкран и тот без труда подняв неуклюжее сооружение, осторожно опустил его рядом с «Боярином». Матросы, толпящиеся на палубе, натянули лебедками тросы и стали подводить кессон к борту. Вскоре ящик оказался на месте, но чтобы удостовериться в воду спустили водолаза. Вызвавшийся добровольцем на это непростое задание минный квартирмейстер Лоханкин должен был убедиться, что ящик стал именно там где это необходимо и плотно прилегает к бортам. Весь экипаж от великого князя, до последнего трюмного, с напряжением следил за мутной водой, пытаясь определить, что происходит на глубине. Наконец, водолаз подал условленный сигнал, и лебедка потащила его наверх.

– Готово, – тяжело выдохнул тот, едва открутили гайки на его шлеме.

– С богом! – махнул рукой Алеша и по его команде машинисты пустили пар к помпам. Насосы с гулом начали откачивать воду из крейсера, шумным водопадом выбрасывая ее наружу. Все с надеждой смотрели на этот поток воды, но он все не ослабевал.

– Максимальная мощность, – тихонько проронил подошедший к командиру механик.

– Полагаете, неплотно стоит? – выразил всеобщую мысль великий князь.

– Никаких сомнений, надобно останавливать помпы.

– Не останавливайте, вашескобродие, – вдруг с горячностью обратился к ним Лоханкин, – если остановить, будет не видно куда тянет! Так можно неделю конопатить. Дозвольте спуститься сейчас, да и заделать!

– Ты что, с ума сошел? – воскликнул Орлов, – если тебя дурака напором затянет, так ведь переломает всего!

– Нечто я без понятия, вашбродь, – не уступал минер, – куда не надо дуриком не полезу! Пусть мне только мешки с отрубями подают, а я сам все сделаю.

От голоса немолодого уже матроса веяло такой уверенностью в своих силах, такой убежденностью в правоте, что Алеша не смог ему отказать.

– Действуйте, только осторожнее!

– Есть! – с веселым ожесточением в голосе отозвался тот и прикрикнул на своих помощников, – вертите гайки что ли!

Лебедка снова опустила водолаза в мутную глубину восточного бассейна. Помпы продолжали работать на полную мощность, извергая из затопленных трюмов потоки грязной воды. Текли томительные минуты ожидания, казавшиеся часами. Наконец, когда все готовы были уже сдаться, из трюма прибежал зачуханный донельзя машинист, и устало вытерев чумазое от масла лицо, выпалил:

– Так что уходит вода!

– Как уходит? – переполошился командир и, кинувшись к амбрюшоту переговорного устройства закричал, – машинное, что там у вас?

– Уходит проклятая, – донесся из глубины искаженный голос Онищенко, – точно уходит!

– Почему не докладывали?

– Сглазить боялся…

– Господи, твоя воля, – обессиленно опустился великий князь, – да по дереву постучи! Лучше всего по голове…

Снова заработала лебедка доставая из пучины водолаза, на палубе уже ощутимо выправившегося крейсера уже ликовали.

– Ура, наша взяла! – кричали обрадованные моряки. Некоторое принялись бросать бескозырки вверх, другие бросились обнимать тяжело дышащего Лоханкина и наконец, не зная куда выплеснуть свою радость, один из них крикнул:

– Качать Алешку!

Едва прозвучал этот призыв, матросы кинулись к великому князю и подхватив того на руки стали подкидывать вверх. Но и этого было мало, тот же веселый и отчаянный голос крикнул:

– И старшого!

Попытавшийся улизнуть Никитин тут же был схвачен ликующими моряками и принялся летать рядом с командиром.

Наконец их отпустили, и красные и запыхавшиеся офицеры оказались рядом. Хотя после размолвки они и не вернулись к прежним отношениям, но старались вести себя корректно.

– Фух, – шумно выдохнул Алеша, – право, не ожидал подобного!

– Ничего страшного, – усмехнулся в ответ лейтенант, – это вы еще экватор не проходили, тогда бы непременно в море искупались.

– Лоханкина надо бы наградить, – вопросительно посмотрел на него великий князь, – все-таки рисковал человек.

– Непременно надо, – отозвался Никитин, и неожиданно добавил, – а ведь у него жена и маленький ребенок!

– Что же вы прежде не сказали?

– Не знаю – хмуро ответил минер, – а вы бы его тогда не послали?

– Наверное, вы правы, просто как-то…

– Господа, а что здесь происходит?

Вопрос заданный в обстановке всеобщей радости прозвучал настолько нелепо, что все с удивлением обернулись к спрашивающему. У трапа стоял незнакомый лейтенант с большим саквояжем в руках и с немалым любопытством разглядывал присутствующих.

– Здесь происходит удачное подведение кессона, – устало ответил великий князь, – а вы собственно кто?

– Лейтенант Семенов, представляюсь по поводу вступления в должность старшего офицера, – четко отрапортовал прибывший и отдал честь.

– Исполняющий должность командира крейсера, капитан второго ранга Романов, – козырнул в ответ Алеша.

– Лейтенант Никитин, насколько я понимаю, теперь не исполняющий должность старшего офицера, – не удержался от ерничества минер.

* * *

Война шла уже несколько недель, и жизнь в Порт-Артуре после первых потрясений потихоньку вошла в свою колею. Даже вывоз нечистот, бывший прежде делом покинувших город китайских купцов, наладился. Занятия в Пушкинской школе продолжались, несмотря на то, что количество учеников сократилось. Когда уроки закончились, и дети с шумом кинулись по домам, начала собираться и Людмила Сергеевна. После памятного приключения, когда ее совершеннейшим чудом спас таинственный великий князь, она несколько опасалась ходить по вечерам одна.

– Мила, ты уже домой? – обратилась к ней ее подруга, преподававшая в их школе словесность.

– Да, Машенька, мне уже пора.

– Ты совсем переменилась в последнее время, что-то случилось?

– Ну что ты, – поспешила та ее успокоить, – все очень хорошо. Просто дел много дома.

– Нет, ты говоришь неправду, – строго и немного печально заявила ее собеседница, – тебя будто подменили после того вечера. Ты стала нас избегать, иначе одеваться. Может у тебя появился ухажер?

Услышав это, Людмила Сергеевна замялась. Ей было неудобно рассказывать, чем закончился тот злополучный вечер, но после него она действительно не бывала у своих подруг.

– Ну, если только ненадолго, – нерешительно сказала она.

– Ну конечно, ненадолго! – сразу обрадовалась ее собеседница, – давай скорее пойдем, у нас сегодня собираются все наши. Они давно справлялись о тебе, особенно сама знаешь кто.

О подругах Людмилы Сергеевны стоит рассказать особо. Как и наша героиня, они закончили бестужевские курсы и зарабатывали себе на жизнь тем, что учительствовали. Первой была уже знакомая нам Мария, фамилия которой была Лещинская. Невысокая брюнетка с довольно симпатичным лицом, которое немного портили очки, придававшие своей обладательнице вид строгий и неприступный. Несмотря на польскую фамилию, родом она была из Иркутска, впрочем, в тех местах подобное не редкость. Вторую звали Ольга Литвяк и числилась она учительницей географии. Родом она была из Москвы, откуда ее впрочем, выслали за неблагонадежность. Довольно рослая и при этом болезненно худощавая барышня, еще учась, обратила на себя внимание полиции своей неуемной жаждой к искоренению несправедливости. К сожалению, в окружающей нас жизни много всего такого, что можно назвать несправедливостью, так что жажда эта со временем не только не прошла, но даже усилилась, что не раз вовлекало молодую учительницу в неприятности.

Поскольку жалованье учителей земских школ совершенно не велико, жили девушки вместе, снимая квартиру в старом городе. Две одинокие барышни в таком переполненном мужчинами месте как Порт-Артур не могли не вызвать к себе определенного интереса. К тому же среди представителей сильного пола было немалое количество людей абсолютно уверенных, что среди выпускниц бестужевских курсов царит необыкновенная легкость нравов. Подобные слухи, разумеется, только подогревали мужской интерес и многие пытались завести с девушками знакомство. Однако, жаждавших свободной любви господ, неизменно ждало жестокое разочарование. Какая любовь? Общественный прогресс, борьба с несправедливым устройством мира, народным невежеством и изжившими себя обычаями – вот что занимало умы учительниц положивших свою молодость и красоту на алтарь народного просвещения! Со временем вокруг них сформировался кружок людей не чуждых прогрессу и любящих об этом прогрессе поговорить. Надо сказать, что прежде Людмила Сергеевна была активной участницей этих собраний, но в последнее время немного отошла от них.