Текст книги "Приключения принца Иогана Мекленбургского. (СИ)"

Автор книги: Иван Оченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

  – О нет, друг мой, там была чертова прорва народу, но ни один не сделал и половины...

  – Умоляю, хватит восторгов. Давайте лучше поговорим о делах. Кто сейчас командует армией?

  – Экгхм... сейчас, – прокашлялся Аксель, – сейчас никто.

  – Это плохо. Нам нужно взять на себя командование и выигрывать эту войну.

  – Выигрывать? Ваша светлость знает как?

  – Я знаю, как ее не проиграть. Сиречь выиграть. Итак, господа, слушайте! И не говорите, потом что вы не слышали. Ваше высочество для войны необходимы три вещи. Вы знаете какие?

  – Э... я полагаю армия, пушки, припасы...

  – Н да, ваши учителя, как я и говорил ранее, учили вас всякому вздору. Не хмурьтесь Аксель. Итак, первая вещь необходимая для ведения войны это деньги! Вторая вещь это тоже деньги. И третья как бы вам это не показалось странным это тоже деньги. Потому что если у вас есть деньги, вы можете нанять войска, купить пушки и все необходимые припасы. А если денег нет, то ваши солдаты разбегутся, припасы, не будучи пополняемыми, кончатся, а пушки достанутся противнику.

  – Интересный взгляд на войну, хотя, пожалуй, верный. – Улыбнулся Оксеншерна. – Беда в том, что у нас нет ни первого, ни второго, ни третьего.

  – Тогда нужно лишить средств ведения войны короля Кристиана.

  – Но, черт возьми! Как?

  – Давайте рассуждать логически. У датчан есть армия, и есть необходимые припасы. Армия понесла значительные потери, но они смогут их восполнить потратив еще какое-то количество денег. А вот если их лишить еще и припасов, то денег им, пожалуй, уже не хватит. Значит нужно ударить по их магазинам.

  – Что же план неплох, осталось только узнать где они.

  – Тоже мне бином Ньютона!

  – Что простите?

  – Я говорю элементарно! (блин да когда же я за языком следить научусь!) Помните я, при атаке брандерами датского флота захватил пинас?

  – Это тот, который стоит у причала под вашим флагом, и на который не пускают королевских чиновников. – С невинным видом уточнил Аксель.

  – Ну, да, так о чем это я, ах, вот оный пинас занимался доставкой всяческих припасов в один интересный городок под названием Кристианополь. Где, собственно и находятся магазины армии короля Кристиана.

  – Это вам капитан захваченного пинаса рассказал? Ну, тот которого вы в отличии от рядовых матросов не сдали в крепость.

  Голос графа Оксеншерны можно было мазать на хлеб вместо меда. Если он хотел своими намеками возбудить любопытство наследника престола, то ему это вполне удалось.

  – О чем вы граф?

  Так, надо срочно пресечь этого любителя подначек. Так сказать, во избежание.

  – Любезного графа Акселя мучает совесть, ваше высочество! Он внезапно вспомнил о том, что я на свои деньги организовал атаку брандерами датского флота, и шведская казна мне до сих пор не возместила эти траты. Господин Оксеншерна крайне сожалеет о том что я несу на плечах значительную часть затрат королевства Швеция на войну с Данией. И, скорее всего, пытается плавно подвести вас к мысли, что не худо было бы эти траты возместить. Не так ли любезный граф?

  Любезный граф поперхнулся, очевидно, у него все-таки была несколько иная цель. Но Густаву Адольфу высказанное мной показалось не лишенным оснований, и он вопросительно взглянул на своего друга.

  – Вне всякого сомнения, ваша светлость вам в самом скором времени возместят ваши потери. – Торжественно провозгласил Оксеншерна. – Вам надо будет только представить смету ваших затрат...

  – Нет ничего проще! – Воскликнул я, перебив его. – Кстати, этот документ давно составлен и совершенно случайно сейчас со мной. Благоволите любезный граф!

  Любезный граф с кислой улыбкой принял документ который я совершенно случайно таскал с собой третью неделю и поклонился.

  – Кстати, герцог мы организовали атаки брандерами еще трижды, но ни одна не достигла цели! Как вы полагаете почему? – Спросил меня Густав Адольф.

  – Потому что всякий сюрприз бывает сюрпризом только один раз, ваше высочество. – С улыбкой ответил я. – Если бы ваши люди руководящие флотом сразу поддержали мое начинание, мы бы спалили весь датский флот. Увы, теперь они настороже, а средства, потраченные на последующие атаки, вылетели в трубу!

  – Ну, кое-какие последствия все же были. Датская эскадра прекратила блокаду Стокгольма и ушла к берегам Норвегии.

  – Вот как? (Петерсон, не будь я герцог, получит по самое не могу за то что не доложил!) Тогда давайте вернемся к нашим баранам, сиречь к датским припасам в Кристианаполе. Если мы нанесем успешный удар по их магазинам, то компания будет за нами.

  – Все что вы говорите, герцог, очень заманчиво! Но вряд ли рейд к Кристианаполю будет успешен. Датчане понимают его важность не хуже вас и смогут легко парировать наши небольшие силы. К тому же город не дурно укреплен и находится на острове. Даже если мы прорвемся к нему, взять с налета вряд ли удастся, а на осаду у нас нет ни времени, ни сил. – Задумчиво произнес Аксель.

  – Разумеется, граф, если мы попытаемся прорваться к датским магазинам по суше удачи нам не видать. Однако, я полагаю, что рейд на суше должен носить отвлекающую роль, а главный удар надо нанести с моря. Раз уж флот моего дорогого кузена перестал нас блокировать этим грех не воспользоваться!

  – Но, это будет очень трудное и опасное предприятие. Не знаю даже кому это можно поручить...

  – Вот совсем, совсем не знаете?

  – Вы хотите сказать...

  – Вот именно, но у меня есть пара условий.

  – Я вас слушаю герцог.

   – Первое, никто не должен знать о нашем маленьком предприятии, включая его величество. Второе, после окончания дела мне нужно время наведаться в Мекленбург.

  – Это все?

  – Ну, если не считать некоторого количества серебра на подготовку экспедиции, то все.

  Через неделю форштевни моих кораблей резали морскую волну по направлению к Кристианаполю. Моих, это "Благочестивой Марты" и "Святой Агнессы" именно так я назвал захваченный и, под разными причинам одна кривее другой, зажатый мною пинас. Уж больно понравился мне этот кораблик. Вышли мы под мекленбургскими флагами, а в стольном граде Стокгольме были заблаговременно распущены слухи о том, что герцог Мекленбург-Стрелицкий убоявшись господа после Кальмарской резни отправился ... куда-то отправился, как-бы не в святую землю босой и с пеплом в волосах.

  На молитву со мной отправилось помимо экипажей, заботливо нанятых Яном Петерсоном, еще почти шесть сотен паломников. Забиты мои "ласточки" по самое не могу, благо идти не далеко. Следом за нами на приличном расстоянии шли еще четыре больших шведских корабля с десантом. Едва выйдя в море, я приказал спустить гордый штандарт Мекленбурга и поднять датский флаг. Шведские офицеры приданных мне войск отнеслись к этому без одобрения, но проинструктированные Оксеншерной помалкивали. Впрочем, в море мы никого не встретили, похоже, датчане действительно ушли. На рейд Кристианаполя мы пришли под вечер. Подав условный сигнал, любезно сообщенный мне датским капитаном, мы встали на якорь. К нам немедленно направилась шлюпка, очевидно, с представителями датского командования любопытствующего о цели прибытия. Встречали датского офицера пленный датчанин и Ян, у которого был скорее норвежский, а не шведский выговор. Увы, разговора не получилось. До датчан дошли слухи о случившимся на рейде Стокгольма и бывший капитан "Святой Агнессы" был немедленно опознан. Первоначально я полагал запудрить мозги местной таможне. Все равно до утра осматривать они не будут, а ночью я атакую. Увы, датчанин проявил несовместимую с жизнью прыть и, схватившись за шпагу, попытался поднять тревогу. Выполнить свое намерение ему не удалось, поскольку кричать с горлом перехваченным навахой Петерсона оказалось несколько затруднительно.

  – Час от часу не легче! – Сказал я, наблюдая за всем этим безобразием. – Ну-ка гребцов наверх, пока не расползлись как тараканы!

  Дождавшись когда испуганных гребцов, под дулами пистолетов, перегонят из шлюпки на палубу, я обратился к ним с незамысловатой речью. В которой предположил, что им известен условный сигнал о том, что на осматриваемом корабле все в порядке и если они мне его любезно сообщат, то я не стану их вешать, четвертовать, и расстреливать. Причем все это одновременно. Гребцам мои доводы показались убедительными, и вскоре один из них просигналил фонарем на берег необходимую информацию. Благо сигнал был незамысловат. Тем временем я и несколько бывших каторжан заняли место в шлюпке. Импровизировать, так импровизировать!

  – Вот что Ян! Как только я подойду к причалу, а это случится весьма скоро, сажай во все шлюпки эту банду висельников, по ошибке называемой мушкетерами шведского короля, и пусть гребут что есть мочи. Сами к пушкам и поддержите нас огнем, если возникнет такая необходимость. Ну, с богом!

  Почему я взял с собой "бывших каторжников"? Сам не знаю, просто после той памятной ночи в окрестностях Кальмара мне казалось, что для диверсий связанных с массовой резней лучше людей не найти.

  Моя уловка почти сработала. Отряд солдат выстроенных на причале отправили назад в казармы, как и пушкарей затушивших свои фитили. На нас тоже никто не обратил внимания, лишь, когда с моих кораблей к берегу направились шлюпки один из датчан забеспокоившись, подошел ко мне что-то спросить, обнаружил что кроме плаща и шляпы ничего в моем облике не напоминает о датском таможеннике.

  – Пора! – Скомандовал я своим архаровцам и, выхватив шпагу, воткнул ее в датчанина. – Не пускайте их к пушкам! Умрите, а не пускайте!

  Повторять не пришлось, всякий понимал, что успех всего дела и наши жизни целиком зависят от этого. Мнимые гребцы, ловко орудуя ножами и абордажными саблями, спрятанными до поры под банками, в мгновение ока перебили всех датчан в районе причала. Это дало нам еще пару минут, пока кто-то из бдительных часовых привлеченный непонятными движениями не пальнул в воздух, подняв тревогу. Очевидно, стражники и пушкари не далеко ушли или располагались рядом, поскольку довольно быстро вернулись. Но что происходит, они не знали, фитили их мушкетов не горели и дружный залп из пистолетов, которым мы их встретили, оказался полной неожиданностью. Оправившись от первого замешательства они кинулись в бой. Но к нам уже подошло подкрепление с кораблей, и бой закипел. С кораблей поддерживая нас гремели фальконеты и, обернувшись я увидел что на флагштоках датский белый крест на красном поле сменился шведским золотым на синем.

  – Вперед curvachi, вы что, собрались жить вечно! – Крикнул я и кинулся в гущу схватки.

  Когда я только попал в тушку принца, и мне пришлось драться в лесу со стражниками Кляйнештадта, мне показалось что ничего страшнее этого боя в моей жизни не будет. Потом я так же подумал о той страшной ночи под Кальмаром, когда я вместе со своими "каторжанами" резал глотки спящим датским солдатам, а потом уходил лесными тропами от их разъярённых товарищей. Но все эти воспоминания померкли в Кристианополе...

  Перебив стражников на пирсе, мы ворвались в крепостной двор. Ошалевшие датчане лезли со всех сторон, но наше счастье не нашлось никого, что бы их организовать. Сначала я стрелял, но вскоре на зарядку просто не стало времени, и я схватился за свою кавалерийскую шпагу. Для изящного фехтования не было места, и я просто лупил лезвием и гардой направо и налево, нанося ужасные раны, кровь из которых хлестала во все стороны. Рядом со мной бок о бок бились отобранными у датчан алебардами Аникита и Анисим. Вскоре весь двор был завален трупами, но мы с нашими противниками осатанело продолжали кромсать друг друга, скользя и спотыкаясь в лужах крови. К счастью шведские офицеры не поддались всеобщему безумию, и пока мы сражались, они с солдатами заняли ключевые башни, ворота и батареи. В какой-то момент я понял, что моя шпага сломалась, да и сил ей размахивать больше нет. Но это и ненужно, поскольку враги кончились. Нет, мы не перебили их всех, на это нас бы вряд ли хватило, но вражеские солдаты, поняв, что проиграли стали сдаваться.

  Я сижу посреди крепостного дворика и блаженно щурюсь на выглянувшее солнце. Рядом со мной хлопочут Лёлик и Болек и что-то рассказывают. Я их не слышу и только устало киваю. Потом проведя языком по пересохшему нёбу понимаю, что ужасно хочу пить. Показываю знаками своим верным драбантам, и Кароль понятливо протягивает мне какую-то баклагу. Жадно выхлебав половину содержимого, оглядываюсь и сую ее в руки Аниките, тот, ни на секунду не забывая о вежестве, изображает поклон, степенно пьет и делится остатками с Анисимом. Что мне вместо поклона изобразил он, я уже не вижу, ибо немного отключаюсь от реальности. Пред глазами встает последняя ночь перед нашим отправлением, когда меня вновь позвали к королю Карлу.

  Его величество лежал на своей кровати, и в полумраке его лицо казалось особенно бледным. Никого рядом кроме королевы Кристины не было, что довольно странно.

  – Подойди ближе герцог Иоган, мне трудно говорить.

  – Да ваше величество. – Отвечаю я, приблизившись вплотную.

  – Я умираю.... Что же ты не разубеждаешь меня ка мои придворные?

  – Я вижу, что вы говорите правду. Кто я такой чтобы спорить с человеком, который скоро предстанет перед господом.

  – Ты странный парень Ганс... честный... храбрый... и очень не простой. Я рад, что не ошибся в тебе.

  – Не ошиблись в чем, ваше величество?

  -Подожди задавать вопросы, у меня мало времени. Король не всегда может быть хорошим христианином такое уж это ремесло. Еще реже он может быть хорошим родителем для всех своих детей. Да, да... только один унаследует корону, а чем меньше получат остальные, тем лучше для блага государства. Ибо благо государства превыше всего! У меня есть дочь... старшая дочь... ты видел ее...

  – Вы говорите о принцессе Катарине?

  – Да о ней. Я хочу, что бы она вышла за тебя замуж.

  – Простите ваше величество, но это так неожиданно. Я заштатный герцог, а ваша дочь принцесса крови.

  – Ты потомок древнего рода и дельный человек. Кроме того у моей девочки не ладятся дела с помолвкой. Я ведь отнял трон у Сигизмунда, а у него куда больше прав на престол, не говоря уж о том, что мы Ваза не так уж давно стали королями. Так что Катарину мало кто полагает достойной партией в королевских семьях, хотя она богатая невеста. Да, да согласно "закона о приданном" она богатейшая наследница в Швеции. Ты беден, я знаю, но ты доказал что знаешь счет деньгам и не просадишь приданное моей дочери. Будучи моим зятем, ты вполне можешь стать единственным герцогом в Мекленбурге и никто не скажет, что ты недостоин быть зятем короля.

  – Ваше величество, чтобы стать единственным герцогом в Мекленбурге мне надо изгнать племянников ее величества. – Ответил я умирающему королю и посмотрел на королеву. – Вряд ли подобный произвол понравится моей потенциальной теще. Не говоря уж о том, как это воспримут в Империи. Вы, ваше величество, отнеслись ко мне по отечески, когда я был жалким изгнанником. Именно благодаря вам я стал герцогом, и я готов принять любую вашу волю как если бы это была воля моего отца. Но...

  – Что но, Ганс? Обычно ты не столь нерешителен. Что тебя беспокоит?

  Ну и что прикажите делать? Рассказать умирающему, что я огулял вдову еще не остывшего дяди и имею виды на ее княжество?

  – Захочет ли ваша дочь выйти за меня? Я ведь мальчишка по сравнению с ней!

  – Очень красивый и обаятельный мальчишка! – Вступила в разговор королева Кристина. – Все мои придворные дамы без ума от вас, а последние ваши подвиги просто приводят их в безумный восторг. Или вы хотите сказать, что Катарина стара для вас?

  – Вовсе нет, ваше величество она, конечно, несколько старше меня, но разница в возрасте совсем не велика (ага блин, подумаешь, десять лет), да и в браках коронованных особ такие пустяки редко играют роль.

  – Но вот и прекрасно, если у вас нет других возражений...

  – Только одно ваше величество, моя матушка, дай ей господь долгих лет жизни, как раз занимается поисками подходящей невесты для меня. Я вполне отдаю себе отчет в том что лучшей партии ей не найти, однако было бы сущей непочтительностью с моей стороны не спросить ее мнения на этот счет.

  – Пожалуй, в ваших словах есть резон, дорогой Иоган Альбрехт. Мы найдем способ известить вашу почтенную матушку о наших матримониальных планах и при ее положительном ответе...

  – В котором я нисколько не сомневаюсь!

  – При ее положительном ответе мы немедленно объявим о вашей с Катариной помолвке.

  – Я рад, что нам удалось обо всем договориться.– Тихим голосом проговорил Карл. – А теперь я устал и хочу спать, ступайте Иоган.

  Я, коротко поклонившись, собирался выйти, но королева сделала мне знак рукой, чтобы я ее подождал. Буквально через минуту она вышла из королевской спальни и попросила меня проводить ее. Мне ничего не оставалось, как предложить ее величеству руку, причем обернуть ее плащом мне даже в голову не пришло. Некоторое время мы неторопливо прогуливались, потом ее величество нарушила молчание.

  – Иоган, вы хороший друг моему сыну.

  – Я счастлив, ваше величество, заслужить такую высокую оценку от вас!

  – Да, настолько хороший, что я иногда этого не одобряю.

  – Простите, но я вас не понимаю.

  – Вы довольно долго морочили мне голову вашим мнимым романом с Эббой Браге, но недавно я узнала, кто именно увлечен этой несносной девчонкой и чей грех вы так искусно прикрывали. Да, да вам вполне удалось меня провести, но недавно я все узнала.

  – Мне очень жаль, ваше величество.

  – Вам жаль, что вы нагло водили меня за нос, или что вы попались на вашем вранье?

  – Помилуйте, ваше величество, ну какое уж тут враньё? Со времен Адама мы мужчины устроены так что имеем охоту к прекрасному полу. И на пути к достижению этой цели можем дойти до бог знает каких непотребств. Ну, право же, что дурного в том, что ваш сын немного увлекся этой красивой девочкой? Разумеется, он кронпринц и ему необходимо думать о своей репутации. Но он еще и мальчишка! Ему надо влюбляться в красивых женщин, осыпать их путь цветами и залазить им ночью в окно. Это более чем нормально, и наоборот если мужчина не будет всего этого делать в юности, то бог знает что из него вырастет в будущем.

  – И вы не нашли ничего лучше...

  – Вы полагаете, что было бы лучше посетить с ним веселый квартал? Увы, ваше величество, при всей своей репутации я плохо ориентируюсь в таких местах.

  – Пожалуй, вы правы это не самый худший выход в такой ситуации. Но, я хотела поговорить не об этом.

  – Я весь внимание! – С готовностью откликнулся я на возможность уйти от щекотливого разговора и уставился на королеву с самым наивным видом, какой только могла изобразить моя физиономия.

  – Несносный мальчишка! Не думайте, что меня теперь хоть на минуту обманет ваш постный вид! Так вот, я не родная мать принцессе Катарине, но я питаю к ней самые нежные чувства и не хотела бы, что бы вы разбили ей сердце.

  – Как можно ваше величество!

  – Боже мой, какой искренний вид! Вам бы комедиантом быть, а не герцогом! Не заставляйте меня очередной раз пожалеть, что я дала себя уговорить на этот брак. Я прекрасно осведомлена о ваших похождениях и не намерена их терпеть. Вы немедленно должны порвать отношения с вашей любовницей и обещайте мне, что никогда их не возобновите!

  – Увы, ваше величество склонно преувеличивать мой успех у дам. У меня нет никакой любовницы... мы расстались еще до начала войны!

  – Вот как? Ладно, пожалуй, я поверю вам на этот раз. Но предупреждаю вас Иоган что буду пристально следить за каждым вашим шагом. – Сказав это, королева решительно высвободила руку и направилась к своим покоям, благо мы почти дошли до них. Уже в дверях она обернулась и спросила меня.

  – А вы знаете, что моя придворная дама госпожа Спаре ждет ребенка?

  В ответ я только развел руки выражая полное недоумение. Дверь за королевой закрылось, и я стоя посреди коридора только и смог сказать себе: "вот же бык производитель".

  – Вот же бык производитель!

  – Что вы сказали ваша светлость?

  Вопрос Кароля вернул меня к реальности. Я сижу посреди заваленного трупами крепостного двора, и вокруг меня с беспокойным видом толпятся мои приближенные. Блин, я что отключился?

  – Что вы сказали ваша светлость? Повторил мой верный Лёлик.

  – Моя светлость интересуется как обстановка!

  – Все просто прекрасно. Крепость взята, датчане прекратили сопротивление. Победа, ваша светлость!

  – Потери?

  – Пока не могу точно сказать...

  – Среди наших почитай четыре десятка побитых, да столько же раненых.– Встрял в разговор Аникита. Он уже привык, что я всегда первым делом интересуюсь потерями.

  – Это только у московитов или вообще?

  – У всех княже, чего уж, вместе на рать шли вместе и перед господом предстанем.

  – И то верно. Что удалось захватить?

  Из-за огромной спины боярского сына бочком протиснулся Мэнни и бодро стал докладывать о пушках, складах с припасами и прочем добре, доставшемся нам в качестве трофеев.

  Молодец, зря времени не терял. Однако богатство добычи мало радовало, вывозить его будут (или не будут?) люди Оксеншерны, идущие за нами. Но это шведские дела, я свою часть уговора выполнил. Теперь надо побеспокоиться о себе любимом.

   На самом деле даже странно, что на рейде не оказалось ни одного вражеского корабля. Будь здесь даже самая захудалая галера, наше положение серьезно осложнилось бы. Я даже колдовал над миной, которую можно было бы подвести под вражеский корабль на предмет подрыва, но, слава богу, обошлось.

  Что же пора уходить, меня ждут дела на родине. Пусть шведы дербанят захваченное как хотят. Без меня. Сво-оло-очи! Впрочем, совсем пустым я не уйду, кое-чем разжиться все же можно, вон пушки стоят вполне годные к перевозке. Запасы на кораблях опять-же пополнить. Кстати, а где крепостная казна, вот ни разу не поверю, что в такой важной крепости нет некоторого количества звонких монет на текущие расходы.

  Шведских кораблей все не было и пришлось некоторое время задержаться. Все проверить, организовать уборку трупов и караульную службу. Некоторое количество датчан сбежало и наверняка они подняли тревогу. Так что надо быть готовыми к визиту. Пока я нагружал шведов работой, мои люди не теряли зря времени. "Марта" и "Агнесса" крепко просели бортами от нагруженного на них добра. Брали в основном оружие, которого немало запас король Кристиан готовясь к войне. Теперь у меня есть возможность вооружить небольшую армию и еще останется. Запас как говорится, не тянет. Прихватили также довольно много пороха в бочках, армию мало вооружить надо еще и обучить, так что пригодится. Тут шведы стали немного возражать, дескать, самим надо, но мы договорились. Казну так и не нашли, точнее ее не нашли шведы потому что искать начали слишком поздно. Ну, а что поделаешь, кто первый встал, того и тапки!

  Наконец появились четыре корабля с основными силами. Оказывается, они в проливах встретились с датчанами и не придумали ничего лучше как сойтись с ними бортами и хорошенько измолотить ядрами, а потом свалится в старом добром абордаже. В принципе им это удалось, одного датчанина утопили, двое спустили флаг, и лишь одному удалось удрать, но датчане тоже мух не ловили и несмотря на скоротечность боя у шведов дикие потери среди десантников. Слишком уж переполнены были корабли, и каждое ядро, подняв рой щепок, собирало обильную кровавую жатву.

  По моему мнению, шведам следовало как можно скорее вывезти что возможно, а остальное сжечь и взорвать пока не поздно. О чем я немедленно сообщил командовавшему экспедицией адмиралу Хольмквисту. Но тот посоветовал мне не лезть не в свое дело, дескать, мы шведы сами знаем что делать, а всяким иным и прочим будь они хоть трижды герцогами лучше под ногами не мельтешить. Честно сказать я сразу не понял причины наезда, но повод обидеться и уплыть был замечательным, чем я немедленно и воспользовался. Пока Хольмквисту не пришла в голову блажь поинтересоваться, что все-таки было в пороховых бочках на самом деле.

  Едва мы вышли в море, штандарт со шведским крестом был заменен померанским Грифом, благо от дяди Филипа было на то соизволение и соответствующие документы (Правда, только на "Марту"). Путешествие протекало без особых приключений, разве что немного штормило на подходе к Ростоку, но не так чтобы сильно. Через несколько дней моя импровизированная эскадра бросила якорь на рейде старинного ганзейского города. На флагштоке снова был гордый сине-желто-красный мекленбургский штандарт с бычьей головой в герцогской короне. На палубу "Святой Агнессы" ставшей моим флагманом выкатили мнимую пороховую бочку, и моя светлость лично выбил ей дно топором. Высыпавшееся серебро было встречено восторженным ревом моих подчиненных. Потом Манфред вытащил списки, и я от герцогских щедрот отсыпал каждому двойное жалованье за полгода вперед в качестве награды за верную службу и доблесть. Слава тебе господи в Скандинавии и у нас в северной Германии нет обычая целования руки сеньору. Иначе они бы мне всю руку сгрызли. Вместо этого я из второй бочки стоящей рядом наливал каждому чарку датского аквавита также захваченного нами из Кристианополя. Следом я направился на "Марту" и повторил церемонию награждения там. Отдельно награждены были не получавшие жалованья русские. Манфред торжественно зачитал, а Клим не менее торжественно перевел им мой герцогский указ о зачислении на службу и о причитающемся жалованье, каковое и было немедленно выплачено вместе с непременной чаркой. Аттракцион невиданной щедрости (ну да скуповата моя светлость) был затеян неспроста. Этим же вечером мои матросы и солдаты должны отправится во все портовые кабаки и рассказать что вернувшийся, наконец, домой герцог щедр, удачлив и вообще славный малый.

  Герцогский штандарт, наконец, привлек к себе внимание на берегу и борту "Марты" подошла шлюпка с портовым комиссаром, узнать какого черта тут происходит. Моя банда была уже изрядно навеселе, и когда я образцово-показательно объяснил чиновнику кто я вообще такой и откуда берутся дети, встретила это действо громким хохотом. Ибо не фиг! Впрочем, чиновнику тоже кое-что перепало, но позже. Отправившись в сопровождении комиссара в город, я посетил ратушу, университет и разумеется церкви. Самый почитаемыми в городе были церковь святой Марии, и святого Петра, где некогда проповедовал местный сторонник Лютера некий Слютер, впоследствии толи отравленный, толи еще как злодейски умерщвлённый папистами. Везде, естественно, пришлось пожертвовать. Ну а куда деваться? В Швеции я не больно ходил по храмам, разве что вместе со всем двором, так что уже иной раз косились. Ну, а тут моя вотчина, надо соответствовать. Росток, кстати, хотя и входит в Ганзу статуса "вольного города" так и не приобрел. Так что он действительно моя собственность как одного из герцогов Мекленбургских. У города, конечно, случаются разногласия со своими правителями и иной раз довольно острые, но в целом все пристойно.

  Обошел я и городские укрепления, ну что сказать, давненько тут войны не было. Привыкли люди к безопасности и думают, что так будет всегда. Надо избавлять их от этой вредной иллюзии и чем скорее, тем лучше. Для них же самих. Надо будут заняться несколько позже, а сейчас главное дело.

  – Господин бургомистр, боюсь торжественный обед в мою честь надо немножечко отложить! У меня срочные дела в Гюстрове. Скажите, у вас есть лошади?

  – Ваша светлость, вы можете воспользоваться моей каретой, она конечно не столь роскошна, как полагается для столь высокородной особы как вы, но вполне удобна.

  – Я предпочитаю верхом, тем более Гюстров ведь совсем не далек, не так ли?

  – Да ваша светлость, всего около пяти миль.

  – Всего? Ах, да немецких миль. Прекрасно мне надо две сотни лошадей под седлом. Для меня и моей... кхм... свиты. Засиделись мои приближенные, все на море, да на море.

  – Боюсь такого количества, ваша светлость, в магистратских конюшнях нет.

  – А сколько есть? Да не жмитесь, грех это сюзерену жалеть лошадей. К тому же я верну, обещаю.

  Какое то количество успели купить Лелик и Болек пока я шлялся по местным достопримечательностям, какое то пожертвовали местные шишки во главе с бургомистром, но тем же вечером отряд в сто двадцать всадников помчался в сторону герцогской резиденции в Гюстровском замке. Я чертовски соскучился по своей родне и хотел им задать несколько щекотливых вопросов. Отряд примерно поровну состоял из моих драбантов и новоявленных русских рейтар. Лошади были, правда, не очень, но к утру мы должны поспеть. Я мало что знал из прежней жизни о Мекленбурге, кроме известной шутки Бисмарка, что если случится конец света, он переедет в Мекленбург там все события запаздывают на сто лет.

  Герцогский замок мне понравился, чувствовалось, что у его владельцев есть вкус и деньги. То, что часть этих денег была моя, добавляло решительности. Когда мы подъехали, замковая стража бдительно спала. Ворота были, конечно, закрыты, но у прислуги утро начинается рано и никем не охраняемая вспомогательная калитка была открыта нараспашку. Там как раз что-то привезли. Мои драбанты вежливо, но твердо проследовали к главным воротам и открыли их. Фанфар, когда я прошествовал внутрь замка, не было, но это я успею исправить.

  – Кароль расставить караулы! Местную стражу... не будить. Если проснутся, просто не пускайте к оружию, а то мало ли что им со страху придет в голову. Займите кордегардию и вежливо улыбайтесь. Аникита, на тебе внешняя охрана. Твои люди все равно немецкого не знают, так что инструкция простая, всех впускать, никого не выпускать. Клим, ты с Аникитой, будешь переводить если что. И кто-нибудь, да хоть ты Мэнни, узнай чем тут герцогов кормят, а то я готов съесть быка с герба, до того проголодался.

  Когда мой кузен и полный тезка Иоган Альбрехт II проснулся, его удивил непривычный шум в покоях. Без толку позвенев колокольчиком, и так и не дождавшись слуг он в отвратительном настроении вышел, запахнувшись в халат. Пройдя в тронный зал он, оторопев, уставился на удивительную картину. Посреди зала было сдвинуто несколько столов и на принесенных отовсюду стульях и скамейках сидели непонятные вооруженные люди и неторопливо поглощали принесенную им еду и напитки. Прислуживали им его слуги, поглядывавшие на пришельцев с явной опаской.

  – Что здесь происходит! – Начал он громогласно, но к концу фразы сбился на дискант.

  Я внимательно осмотрел своего двоюродного братца. Больше этот жирный боров никем другим быть не мог. Кроме того в зале висел его парадный портрет, хотя и безбожно льстивший, но передававший внешность достаточно выразительно.