Текст книги "Франт 4 (СИ)"

Автор книги: Иван Солин

Глава 9

– Это всё, что перед началом занятий я хотела сказать вам и вашим наставникам. Что ж, мне было приятно с вами работать. Всего хорошего! – завершила Ровская свою проникновенную, но в присущей ей манере речь, прежде чем под шум и аплодисменты, увы только студиозусов, отпустить всех по аудиториям и лабораториям. Хотя, я еще бы в трапезную заскочил. – Франт, вы мне нужны, следуйте за мной!

– Еще как нужен, – недовольно пробурчал я сначала животом, а затем и вербально, прежде чем последовать за Лирон, решительно направившейся к своему старому кабинету, кстати, а вовсе не к до сих пор опечатанной ректорской башне.

Видно, ИО Представителя Академии тут не особо в чести. Но ничего, мы что-нибудь придумаем, ведь…

– Прости меня, Герд, – прервала мои мысли Ровская, когда мы оказались в не сказать что большом помещении и определенно не по статусу его хозяйке. Прискорбно.

Осмотревшись, так как я здесь впервые, а все наши прошлые… эм, встречи происходили во всевозможных аудиториях и прочих учебных помещениях, так вот, я пришел к неутешительным выводам: вот это Лири и неряха! Никогда бы не подумал.

Данный кабинет был совмещен с апартаментами, и представлял из себя завал из всего чего угодно. От каких-то, похоже фамильных, алебард с мечами, пыльных фолиантов и с виду старинных свитков, определенно кухонных кастрюль с воняющим химией содержимым и как-то подозрительно булькающих мензурок, до платьев и… да вон даже, лифак торчит из-под, почему-то, глобуса.

И да, упомянутое изделие женского гардероба, в отличие от каких-нибудь античных бандажей предполагающее довольно развитую индустриальную цивилизацию, а также предъявляющее серьезные требования к материалам, способное посоперничать сложностью конструкции и значимостью своего изобретения как минимум с пулеметом – в этом мире таки есть.

– Я не должна была тебя бросать, но у меня не было иного выхода. В соответствии с предписанием, я обязана сегодня предстать перед Советом Академии для сложения полномочий и последующего избрания нового ректора. А судя по тону письма, заседание должно окончиться дисциплинарным трибуналом. Моим. Я не могла проигнорировать вызов и податься в бега. Академия – моя жизнь. И пусть я лучше останусь в анналах как, пусть и оклеветанная, но не признавшая своей вины, нежели как скрывшаяся, заочно осужденная без права защиты, и тем самым подтвердившая все обвинения, а значит опорочившая себя и поставившая под угрозу репутацию всех своих студентов последних трех наборов. Именно за этот период составлены все обвинительные акты, если верить одной моей хорошей знакомой, что шепнула на ушко о готовящемся коварстве. Да они и сами не скрывали, зная чем меня подцепить. Поэтому так. Еще раз прости и… – запнулась медноволосая чуть подавшись вперед, но так и не отважившись на большее, а стиснув кулаки, лишь решительно продолжила. – Всё, что я могу для тебя сделать, это подготовить сейчас пропуск в закрытую специализированную секцию библиотеки. Не удивляйся. Это не та, которую ты наверняка уже тайком изучил. Конкретно эта размещена в подвалах, и мало кто о ней знает, кроме приходящих преподавателей спецкурсов, разумеется. Также, я дам направление на спецкурс к одному из таких магистров. Она конечно, не столь демократична как я, довольна нетороплива и обстоятельна, но её методички способны посоперничать с любой, даже самой закрытой библиотекой, и я надеюсь, вы найдете общий язык. Это всё что я могу…

– И заодно, сделай разрешение на служанок. Давай на пять лиц свиты, – бесцеремонно прервал я это, чуть ли не предсмертное прощание, зная, что Ровской нечего бояться.

– Зачем столько? – позабыв о трагизме ситуации, в своей манере строго поинтересовалась мой ненаглядный старший настав… да чего уж там, будущий ректор Ровская.

– Лу, Ло… – начал было загибать я пальцы, но затем махнул рукой и заявил с раздолбайскими интонациями, которые, я точно знал, так бесят нашу, удивительно, особенно если оглянуться по сторонам, но крайне собранную и организованную наставницу. – Да мало ли, вдруг еще кто-то…

– Нет! – поняв к чему я клоню, непреклонно заявила уперевшая руки в бока красавица, а затем уже более мягко, но всё так же решительно уточнила. – Двух тебе будет достаточно. Всё!

– Ладно, пока сойдет, – одарив собеседницу теплой улыбкой и пожав плечам, не стал я настаивать. А затем припомнил, что еще хотел спросить, дабы исходя из временных рамок определиться, какой же из сценариев будущих событий избрать. – Тебе на этот фарс скоро?

– Заседание Совета? – а дождавшись моего утвердительного кивка, продолжила. – В полдень.

– Ок, ты пока готовь бумаги, я потом их заберу, ну или внутренней почтой пришли мне в общагу, а пока мне надо по делам смотаться. И да, на сходке ничему не удивляйся. Дай-ка я тебя напутственно чмокну.

– А? Заче… мвумвумуувмумуу… (звуки страстного поцелуя).

* * *

Заседание Совета Ардской Имперской Магической Академии. Полдень.

– Тишина! Ти-ши-на! – потребовала от шумных присутствующих в зале невысокая полноватая рыжеволосая красотка, исполняющая функции секретаря, и соответственно, младший член Совета, а затем, промокнув батистовым платочком с недавних пор слезящиеся глаза, едва удержав при этом чих, она приготовилась протоколировать. – Председательствующая, прошу.

– Благодарю, Ролен. Итак, – прочистив горло, начала свое обращение вставшая во весь свой выдающийся рост фиолетововолосая, стройная, но весьма женственная особа с, почему-то сейчас покрасневшими, но обычно очень выразительными ярко синими глазами. – Уважаемые члены Совета, сегодня мы собрались… Апчхи! Прошу прощения, простыла похоже. Сегодня мы все здесь для того, что… Апчхи! А-апчхи!! А-а-апчхи!!! А-а-а-а… Ой. Что же это… – растерянно промолвила, утирающая ещё и красный нос, дама, наконец сумевшая прекратить эту «серию».

– Председательствующая, предлагаю пока заслушать выступление архивариуса Котэ, который настоятельно просится с важной информацией, а после, когда вы приведете себя в норму, например в комнате отдыха, где найдете теплый завар и прочее, мы заслушаем вас, – участливо обратилась к своей давней подруге рыжая, и сама сейчас не прочь оказаться под мягким одеялом и наслаждаться ароматным теплым питьем с блаженным ничегонеделанием.

– Да-да, секретарь. Хорошая идея. Временно передаю свои полномочия уважаемой Топьской, – поспешила фиолетововолосая воспользоваться ситуацией и поскорее удалиться, пока опять не начала чихать, а в носу уж так свербело, что просто ужас.

– Благодарю, председательствующая Трактская, – встрепенулась вновь назначенная, и пригладив свои непослушные розовые кудряшки, деловито взялась за возложенные обязанности, пока основной инициатор предстоящего судилища спешно удалилась, будучи временно не в состоянии продолжать. – Итак, пригласите архивариуса Котэ.

– Уважаемый Совет, у меня важная информация! – поправив смешной колпак, принялся скрипеть своим малоприятным старческим голосом этот сухонький, весьма подвижный, почтенного возраста бородач в какой-то бесформенной запыленной хламиде, как только предстал перед восседающим полукругом и блистающим богатыми нарядами десятком уважаемых наставниц академии. – Только что, когда персонал приводил в порядок ректорские помещения, согласно указанию…

– Не удаляйтесь от сути, – нервно поспешила вмешаться одна из членов Совета, раздражённо и украдкой почесавшись, что определенно ей сегодня жутко досаждало.

– Ну почему же? – с деланно расслабленной интонацией подключилась еще одна, по неясным причинам вся раскрасневшаяся и взмокшая, не смотря на вполне комфортную температуру в зале совещаний. – Нам вот, например, было бы очень интересно послушать: кто же это распорядился? Кто загодя греет себе местечко, пока еще даже…

– Тишина! Сейчас пока еще не время, уважаемые Борская и Горская, – деловито прервала зарождающуюся свару новая председательствующая Топьская, в очередной раз отпив воды, так как в горле постоянно пересыхало, и жажда просто-таки донимала. – Продолжайте, Котэ.

– В общем, у ректора во время уборки был обнаружен не замеченный ранее незапертый тайник, где находились денежные средства, все до последнего Среброго, разумеется, переданные…

– Не отвлекайтесь, Котэ, мы вам верим. Дальше, – скривившись поторопила эту развалину Топьская.

– Ага. А еще там нашлась странная обугленная дощечка с угадывающимся изображением дракона и остатками надписи на старинном языке. Ну и с виду очень старый свиток с текстом на нём же. Так вот, мой старинный приятель распорядитель Фольц, который собственно и обнаружил всё это, а точнее его подчиненные, после того как приглашенная наставник Польская не смогла прочесть странные письмена, пригласил как раз меня. Я, смею вас заверить, полиглот и знаток множества наречий, диалектов, и главное, мертвых языков! Поэтому я сразу же опознал язык истинных магов, точнее один из самых его сложных вариантов, которым, смею надеяться, неплохо владею и всегда…

– Ближе к делу, Котэ! Я уже теряю терпение, – едва не закатив глаза, натужно сдержанно выдала председательствующая.

– Простите. Там написано проклятие!

– Что?

– Как?

– Что за чушь!

– Так и знала!

– Во заливает!

– Скукотень.

– Пил что ли? – раздался многоголосый ропот от присутствующих дам.

– Тишина! – воззвала к порядку Топьская, а затем увидев прибежавшую на шум фиолетововолосую, обратилась к ней, так как не прочь была уже вернуть полномочия, ибо ей всё меньше нравилось развитие ситуации, ведь постигшая прошлого ректора Ройзенга судьба очень пугала её, а если тот бородатый интриган еще и прямо у себя в апартаментах, игнорируя любые правила, увлекался экспериментами с непонятными штучками истинных магов из другого мира, то спаси нас всех Магия от последствий этих забав выжившего из ума идиота. – Уважаемая Трактская, вы уже в порядке?

– Да, мне лучше. Но я, пожалуй, отсюда послушаю, – страдальчески промокнув свои всё ещё красные, но от этого не менее хитрые глаза, ответила вопрошаемая, а затем вызывающим жалость голосом обратилась к архивариусу. – О чем там в свитке, Котэ?

– Значит так, – прочистив горло, старикашка принялся скрипеть дальше. – Не судите строго, но смысл таков:

 
Когда поймет однажды тот, кто возомнил себя сильней дракона,
что обезьяньи прелести ему милей всех прочих стали вдруг,
в том разе пусть пеняет он лишь на себя – глупца такого,
дракону проигравши, чтобы выжить покорно принявшего свою участь вслух,
чем и обрек впредь всех на то, проклятия тяжесть всю познают что,
когда отважатся, придя трусливому глупцу на смену, отныне быть вместо него!
 

– Да что за бред!

– Какой кошмар!

– Это у меня кровь из ушей?

– Мне надо выпить…

– Кретин!

– От-вра-ти-тель-но!

– Делать нехрен старому маразматику, – раздалось со всех сторон компетентное мнение «литературных критиков».

– Простите, – виновато сжался «поэт». – Трудно было перевести с мертвого языка, сохраняя удобоваримые рифмы. Но суть я постарался передать…

– Идиот! На кой нам твои рифмы! Дай сюда, что ты там накарябал, – не выдержала председательствующая. А выхватив из костлявых старческих рук его записи, розоволосая припомнила и об обугленной деревяшке. – А что там за слова были на той дощечке, Котэ?

– Ах да, совсем запямятовал. Утрачена большая часть фразы, но я смог разобрать и перевести только её начало и конец. «Обрети сил…» и «…ый берегись!»

– Шшшикарно, – с ядовитым сарказмом прошипела себе под нос розоволосая, утверждаясь в своих выводах насчет Бороды, а затем сосредоточенно принялась копошиться в бумагах старика, что-то черкая на листке.

Через пару же минут председательствующая Топьская зачитала уже прозу:

– Тишина! Вот, что у меня получилось: Когда в определенный момент лицо, пораженное обезьяньей заразой, встанет перед этим фактом, то кроме себя винить ему некого, так как ввиду своей вопиющей некомпетентности и непомерных амбиций, заигравшись с артефактом истинных магов неизвестного назначения, а также неверно квалифицировав его опасность и недооценив последствия неосторожного обращения, он то ли по незнанию, то ли в результате преступной халатности, а может и осознанно, но всё же крайне безответственно активировал данный предмет, в результате чего, мало того что закономерно поплатился сам, так еще и, в попытке сохранить свою отныне жалкую жизнь, расплатился за это тем, что обрек всех тех, кто впоследствии намеревается занять его пост, на такую же незавидную участь. Просто браво(с сарказмом)! – монотонным голосом зачитала розоволосая свое прям литературно переработанное и несколько дополненное едва ли не эссе на тему, так сказать, но всё равно весьма и весьма соответствующее изначальному тексту. – Итак, как мы видим, уважаемые члены Совета, наш замечательный ректор Ройзенг ставил некие опыты и проводил опасные эксперименты с неизвестным образцом магических технологий истинных магов, при этом допуская любые мыслимые нарушения норм техники безопасности, и пожалуй здравого смысла как такового, в результате чего просто-таки пошатнул многолетние устои, поставил под вопрос устройство аппарата управления, да и вообще, погрузил в туман неизвестности будущее нашей любимой Академии! Я кончила, бл…

– Да вы шутите!

– Неслыханно!

– Что за высосанная из пальца дичь!

– Я умываю руки…

– Предлагаю избрать Ровскую ректором! И поглядеть… А что ты, Лирон, так на меня смотришь?

– Да это всё какой-то розыгрыш!

– Возмутительно!

– Давайте переименуем должность и поглядим! Ровская не жалко, вот пусть и…

– Не верю!

– Я снимаю свою кандидатуру, – почти одновременно раздалось многоголосое… ну пусть будет, мнение Совета.

– Тишина! Тишина, я сказала! Значит так, мы не станем поддаваться на эти… – внезапно прервав свой деятельный спич, розоволосая с недоумением полезла в карман, а после того как она, пребывая в смятении, под столом вскрыла извлеченный конверт, чтобы ознакомиться с его содержимым, то вся побелев механическим голосом продолжила. – Объявляется п-перерыв до… время будет назначено(сглотнув) дополнительно. Все свободны.

Наконец подытожила бледная и запинающаяся председательствующая Топьская, пока внезапно вся позеленевшая Трактская, едва удерживая желудочные спазмы, убежала в туалет. У большинства же прочих присутствующих возникли схожие позыва, хотя у некоторых, особенно стойких, прямо-таки зверски разболелись, у кого голова, у кого живот, поэтому спорить никто не стал, а все стремительно, с не меньшей решимостью нежели и умчавшая фиолетововолосая, поспешили покинуть зал совещаний.

Сама же Топьская, побелевшими пальцами продолжала сжимать непонятно откуда взявшееся у нее в кармане письмо, запечатанное черным сургучом с изображением дракона, где на удивительно белой бумаге помимо единственной строчки, гласившей: «Пора сделать перерыв. Подольше», – присутствовала еще и картинка, на которой очень четко, в невероятно живых цветах, мастерской рукой, по-видимому выдающегося живописца, способного передать всё с ошеломляющей четкостью, был запечатлен довольно замысловатый сюжетец. А представлял он из себя троицу, как видно, очень близких знакомых, что с довольными рожами, голышом и в обнимку развалились на всклокоченной постели. И были это: Топьская и Борода, а между ними здоровенный орангутанг.

Бум!

Наконец позволила себе грохнуться в обморок председательствующая, когда зал наконец опустел.

* * *

Отключив режим невидимости мантии-невидимки, от чего в этом своем балахоне став словно владыка ситхов, я едва удержался чтоб не шарахнуть пару раз молниями, когда с помощью Вжуха делал селфи в вычурных и максимально пафосных позах, но всё же опомнился, и бурча себе под нос что-то о том, как недоволен тем, насколько же коряво этот Котэ перевел мой идеальный стих с его изящными и остороумными рифмами, я направился к бесчувственному телу розоволоски.

Язык истинных магов для этой мистификации я избрал с целью оказания большего эффекта на местных, привыкших преклоняться и благоговеть перед всем прамирянским. Ну и был уверен в том, что мои письмена легко переведут и поймут смысл изложенного. Хотя, признаться, всё же перестарался, выбрав какой-то, судя по всему, технический диалект, раз признанный филолог Польская не осилила мою изящную поэзию. Мда.

Хорошо еще хоть, что этот старый сморчок у них нашелся. Гад такой, так испоганить мой шедевр. У меня ж у самого едва кровь из ушей не пошла. Правда суть он всё же верно передал.

Откуда я знаю этот язык? Так тут как раз не сложно. Благодаря специальной программке нейросети, ну слегка доработанной конечно, после «поглощения» множества томов в оригинале и их переводов, как можно понять в результате «сканирования» библиотеки, я скомпоновал словари. Пожалуй, они у меня сейчас наиболее полные в империи. Но это не точно. Ну а дальше дело техники.

Когда, после подготовки всего необходимого, забрался в башню, а там как раз уборка шла, то обнаружил во Взоре странные плетения сбоку письменного стола Бороды, ведущие к не вскрытому тайнику. Плетения повредил, что, к слову, вполне по силам моим усикам, а вскрыв почему-то пустой тайничок, закинул туда заранее подготовленный антуражный реквизит с парой сотен Сребрых. Я сейчас довольно состоятелен, поэтому даже не поморщившись.

Потом, когда устал ждать, привлек шумом к тому месту убиральщиков и продолжал дальше наблюдать за разворачивающимся действом, когда те сначала чесали репу, затем воровато оглядывались, но в конце концов, впечатлившись незнакомыми каракулями и страшными картинками, позвали-таки старшего.

Наблюдал я из-под мантии-невидимки, разумеется. Я теперь, благодаря этой прелести, прям имба и подумываю даже сменить имя на Мартин. Но пока не решил.

Так вот, когда наконец приковылял старикашка, вызванный после неудачи Польской и по подсказке старшего по хозчасти, и маниакально поблескивая шальными глазами, а также что-то скрипя своим противным голосом, перевел-таки мою писанину, я озаботился тем, чтобы его приняли на Совете и выслушали в первую очередь.

Да, я опять использовал своё биологическое оружие, которым предварительно заразил через поцелуй Ровскую, хотя в этом особой нужды и не было, так как все равно требовалось мое присутствие на Совете, но отчего лишний раз не поцеловать красивую женщину.

В общем, как можно понять, при необходимости я вызывал требующиеся мне в текущей ситуации симптомы у действующих лиц из числа всех присутствующих в зале, и ясное дело, зараженных. А для этого я воздействовал на них слабоуловимыми запахами или звуками определенных частот. Поэтому кого-то тошнило, кто-то чихал, чесался, потел, страдал от сушняка, у кого-то крышу рвало, у кого-то – днище. Разнообразие!

Целью было устранение самых активных или мотивированных, ну и общий дискомфорт с выбиванием из колеи.

К слову, если же никак не воздействовать на носителей заразы, то они остаются по сути здоровы, а инфекция пройдет через какое-то время сама, без каких-либо признаков ее наличия, то есть без симптомов.

Но вот, подойдя и забрав валяющееся возле бесчувственного тела Топьской письмицо, я спрятал его и активировав невидимость покинул помещение, так как еще много дел.

Мда, недооценил я решительности этой дамочки. Думал достаточно будет того спектакля с Бородой, якобы возжелавшим великой силы дракона и в результате не справившимся, когда активировал вроде как обнаруженный им где-то артефакт истинных магов, не разобравшись или не вняв предупреждению из свитка, а в итоге навлек обезьянье проклятие не только на себя, но и на всех последующих ректоров. Но, как видно, Топьская отважилась поскорее разрубить сей гордиев узел решительным голосованием, отчего я и вынужден был прервать это вот всё, прибегнув к плану «Б» с компрометирующей и ошеломляющей картинкой. Как видно, успешно.

Что ж, теперь в ближайшие дни необходимо организовать слежку и сбор компрамата на всех членов Совета и претендентов на место ректора, дабы на следующее заседание перед ними на столах оказались уже подборки фактов, а не фотомонтаж. Нейросеть, конечно, фотожабы делает на загляденье, а техинструмент идеально всё это воплощает, но лучше прижать гадюк реальными скелетами из шкафа. А там, глядишь, когда Ровскую изберут ректором, то и нужное нам изменение в устав продавим, и хрен тогда они ее подвинут.

Захотят убить? Удачи! Я их сам тогда. Асимметрично. Под корень!

О! Виолет всё еще караулит меня? Хм.

Пожалуй, надо уже и с нашими Зеленичами пообщаться, а то и на церемонии не успел, и после – некогда было, хоть и неоднократно видел поджидающих меня для общения девчат, когда проходил мимо под мантией.

Оказавшись в закутке из красиво постриженных зеленых насаждений, я убрал в инвентарь свой замечательный трофей с Дарта Лольки, что возможно проделывать так же моментально, как и с комбезом, а затем направился к Розин. Якобы читающей какой-то учебник на лавочке под массивным, похожим на платан деревом, при этом то и дело поглядывая на Виолетту, нервно вышагивающую в ожидании меня, по ее мнению, сейчас находящегося в мастерских, куда я забегал за кусочком черной древесины, а покинул уже тайно.

Ох, сейчас я её удивлю, зайдя совершенно с другой стороны. Вот это будет номер…

– О! Франт, ты-то нам и нужен. Рассуди нас, смельчак, что сложнее: не сорвать голос когда зовешь мамочку на помощь, или же преодолевая все рекорды скорости взбираться на мачту? Хотя нас больше интересует: сколько же человек потребовалось, чтобы тебя стянуть, и управились ли до вечера? Но будем благодарны, если порекомендуешь и иные(ехидно оскалившись) тактические схемы для того, чтобы обескуражить противника и ввергнуть его в замешательство. Только чур, падение в обморок и притворство мертвым – не предлагать, – исторг на меня потоки остроумных колкостей, явно провоцируя, какой-то преградивший мне путь незнакомый лоб, на полторы головы выше меня и с пушком на верхней губе.

Похоже старшекурсник. А рядом, удивительно напоминая гиен, скалились два его приятеля, пока одна ехидная особа, якобы страшно увлеченная вон тем розовым кустом и вроде как не при делах, усиленно нас не замечала, прохаживаясь вдоль ароматных насаждений, в очередной раз подтверждая утверждение: всё зло от баб!

Да что ж такое! Когда ж я уже с Розин-то переговорю? Хотя и этот дурик очень кстати выскочил. Надо же и показательную порку устроить:

– Да зачем тебе? Вряд ли понадобится. За тебя и так всё решат и укажут: кого звать, куда лезть и как долго там сидеть, ну или же на кого и когда рот открывать. У каждого свое место, малыш, кому-то доступно решать, кому-то лишь смиренно исполнять, – так и не удостоив взглядом мальчонку, всё же дал тому ответ, пусть и несколько ленивым голосом, но с максимально участливыми и ободряющими интонациями, при этом, с легкой улыбкой и демонстративно пялясь на одну любительницу цветов, прохаживавшуюся чуть поодаль и ни в какую не желавшую меня замечать. – Но не переживай, однажды тебе доверят что-нибудь важное, и ты, если конечно не сольешься жалким образом, то выслужишь-таки себе кость послаще. Еще интересует что?

– Дуэль! – вскипел «лоб», едва держа себя в руках.

– Ну дуэль, так дуэль.