Текст книги "Агент зарубежного центра"

Автор книги: Иван Папуловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

5

В уголовное дело, начатое 19 июля 1954 года, были вписаны первые листы протоколов задержания, допросов, очных ставок. К концу декабря того же года они составят восемь увесистых томов по 350—400 листов в каждом, но это будет потом.

Раненый шпион имел при себе паспорт на имя Ярве Яна Мартовича, 1923 года рождения. При обыске у него нашли два пистолета системы «Вальтер», немецкий автомат с заряженными магазинами, радиостанцию, кварцы, шифровальные блокноты, микрофотоаппарат, ампулу с ядом (американцы ведь наказывали ни в коем случае не даваться в руки чекистам живыми!), расписание связей, таблицы замены переговорного кода и другое шпионское снаряжение. Полковник Старинов и окружавшие его чекисты брезгливо осмотрели все это «имущество», «оприходовали» соответствующим образом. Раненого отправили в одну из таллиннских больниц.

В протоколе задержания на второго шпиона, подписанном полковником Стариновым, заместителем начальника отдела полковником Арбениным и оперуполномоченным по Вяндраскому району старшим сержантом Петай, также перечислены атрибуты далеко не мирного гражданина: закрепленный на багажнике сверток с немецким автоматом и большим количеством патронов в обоймах, пистолет «Ф» № 8219 с двумя обоймами, опять же ампула с ядом, трехкилограммовая банка мясных консервов, 164 рубля 50 копеек советских денег… Паспорт на имя Талуотса Ильмара Антоновича, 1923 года рождения. Выдан в Ленинграде, только вот место работы, судя по штампику на соответствующем листке, выглядело несколько странно: «Ленгорпромстром». Видимо, имелся в виду Ленгорпромстрой, но кто же упрекнет заокеанских изготовителей штампика за столь малую ошибку – одну букву!

К вечеру 19 июля Талуотса Ильмара Антоновича под надежной охраной доставили в Таллинн, в Комитет государственной безопасности. Сам председатель Комитета Иван Прокофьевич Карпов «удостоил чести» пойманного шпиона – присутствовал на его первом допросе, продолжавшемся целых четыре часа, до глубокой ночи.

Карл, или теперь Ильмар Талуотс, почувствовав, что чекисты не верят ни одному его слову, решил «открыться»:

– Вы меня извините, но вообще-то я не Талуотс, а Петерсон Карл Николаевич…

Допрос вместе с Карповым вел начальник следственного отдела подполковник Донат Аркадьевич Пупышев, чекист со стажем, отличавшийся высокой интеллигентностью и интуицией. Еще в годы войны, работая на одном из режимных предприятий Свердловска, он проявил себя способным оперативником, целеустремленным и бескомпромиссным, умеющим читать мысли противника. Выходец из семьи лесничего, надзиравшего могучие вятские леса, Донат с детства обладал необыкновенной наблюдательностью, отличался большой собранностью. И Карл-Ильмар еще не подозревал, что в течение пяти с лишним месяцев этот симпатичный чекист заставит его выложить самое затаенное, что было глубоко запрятано в его душе.

Шпиона не запугивали, на него не кричали. В зашторенном кабинете с длинным столом под зеленым сукном было тепло и уютно, и в какие-то мгновения все происходящее казалось Карлу-Ильмару неправдоподобным сном. Ведь он-то хорошо помнит, как пытали и били до полусмерти ленинградских партизан и подпольщиков его «коллеги» по Эстонскому восточному батальону, да и он сам не стеснялся.

Он сделал вид, что глубоко раскаивается в содеянном, назвал имя начальника американской разведшколы Пауля Поулсона, рассказал о полученном задании – заняться в Эстонии сбором сведений о строительстве аэродромов, мостов, о состоянии железных и шоссейных дорог, найти и завербовать помощников для шпионской работы, добыть образцы советских документов. Какие задания имел его напарник Ян Ярве, он не знал. Под каждым листом протокола шпион четко вывел свое имя и фамилию: «Карл Петерсон».

Когда его уводили в камеру, он почти ликовал: ему поверили, он ловко провел следователей.

Но уже на другой день ему предъявили официальную справку о том, что в Эстонской ССР никогда не существовало Карла Николаевича Петерсона, уроженца города Пярну. Вчерашний подполковник, показавшийся даже симпатичным, был строг и категоричен. И шпион растерялся. В Америке, да и в Мюнхене его запугивали необыкновенной изощренностью пыток, зверствами чекистов, поэтому он ни при каких обстоятельствах не должен называть своей настоящей фамилии. Зверств он пока не видел, но взгляд Доната Пупышева, сидевшего за столом напротив него, сегодня отливал такой суровостью, что не говорить было нельзя. Сбоку от следователя сидела миловидная переводчица, она тоже осуждающе посмотрела на задержанного.

– Я убедился, что после того, как я был схвачен с оружием в руках, ко мне здесь относятся корректно, что американская пропаганда о ваших зверствах была лживой, – заискивающе, сразу севшим голосом заговорил шпион, – поэтому хочу сказать вам всю правду.

И он назвал свое настоящее имя – Кукк Калью Николаевич, родился 16 марта 1923 года в Тахкуранна Пярнуского уезда. Его отец и мать в начале войны категорически возражали против его вступления в гитлеровскую армию, не хотели, чтобы сын воевал с советской властью. Поэтому он не мог явиться к ним, а пошел с Артуром, то есть с Яном Ярве, к его родственникам.

Сидя в камере, он опять радовался, что назвал чекистам только свое имя и не выдал Артура-Яна, но не прошло и недели, как имена Ханса Тоомла и его сестры Хельги Ноормаа прозвучали из его уст.

– Почему не назвали их раньше? – спросил следователь. – Ведь вы уверяли нас в своей искренности.

Калью Кукк втянул голову в плечи.

– Извините… не хотел выдать одного человека, у которого мы жили и питались.

Не хотел выдать свою сожительницу Хельги Ноормаа! Вот в чем дело!

Значит, Артур – это Ханс Тоомла, помогали шпионам его мать Лиза и сестра Хельги Ноормаа. О них даже сообщили разведцентру. А кто еще? Больше никого не знает…

Калью Кукк наивно полагал, что допросы в кабинете подполковника Пупышева будут вестись бесконечно, что он, Калью, никогда не скажет ему главного, что за отсутствием серьезных улик дело ограничится для него тюрьмой или ссылкой. Раз они такие вежливые, то ничего существенного от него не добьются. Способы и условности связи с американским разведцентром? Но это теперь не имеет значения даже для американцев, так что он не очень виноват и перед ними. Главное – уцелеть в этой переделке, сохранить жизнь. Да, он очень хотел жить, хотя уже не мог представить, как его дальнейшая жизнь может сложиться. Удастся ли бежать? Воспользоваться «окном» на советско-финляндской границе? Или где-нибудь на время затаиться? Или американцы найдут способ выручить его из беды? Но вот на это он сейчас уже не надеялся.

Хотя допросы вел в основном подполковник Донат Пупышев, оперативная группа Старинова продолжала поиск. Надо было установить, что успели сделать шпионы за два с лишним месяца действия на территории республики, какие завели связи, кого успели завербовать, имеется ли у них резидент и кто он, найти новые вещественные доказательства враждебной деятельности задержанных шпионов-парашютистов.

В руках следственных органов остался один из них – Калью Кукк. Ханс Тоомла вскоре отошел в мир иной – ранение оказалось смертельным. Осталось много нерешенных вопросов.

Карпов и Старинов внимательно выслушали сообщение начальника следственного отдела о результатах первой недели допросов Кукка.

– Юлит, только делает вид, что дает чистосердечные признания! – с категоричной прямотой заявил руководителям Комитета Донат Пупышев.

В чекистской работе не бывает мелочей, здесь не верят на слово даже, казалось бы, самым убедительным «признаниям» задержанных. И хотя довольно быстро было установлено, что в Тахкуранна Пярнуского района у Анны и Николая Кукк в 1923 году действительно родился сын Калью, который в войну служил в немецко-фашистских войсках, а после войны не вернулся на родину, надо было точно установить, является ли именно тем Калью Кукком человек, пойманный с поличным как американский шпион.

Задержанный очень удивился, когда однажды ему предложили переодеться в немецкую форму. Это был новенький мышиного цвета френч и такие же брюки, ремень со знакомой бляхой. Шпион, конечно, не знал, с каким трудом чекисты раздобыли это обмундирование в костюмерной драмтеатра имени Виктора Кингисеппа. Когда он оделся и подпоясался, в кабинет следователя вошел фотограф.

С любительской фотографией Калью Кукка, облаченного в фашистскую солдатскую форму, поехал в Пярнуский район заместитель начальника следственного отдела КГБ республики капитан Александр Иванович Ляпчихин. Это ему вместе с Донатом Пупышевым руководство Комитета) поручило распутать замысловатый шпионский клубок – дело Кукка и Тоомла.

Капитан Ляпчихин, несмотря на молодость, слыл уже бывалым человеком. В сороковом году, когда в Эстонии была восстановлена Советская власть, Саша Ляпчихин работал кочегаром маленького пароходика, курсировавшего по полноводной Нарове – от Чудского озера до выхода в Финский залив. Саша стал одним из первых комсомольцев-активистов в городе Нарве, и его в числе четырех молодых ребят, владевших эстонским и русским языками, направили на работу в городской отдел НКВД для проведения паспортизации.

В начале войны комсомолец Ляпчихин вступил в истребительный батальон, которому пришлось сдерживать и регулярные фашистские войска с танками и артиллерией. Потом прошел весь боевой путь Эстонского национального корпуса Советской Армии – от Великих Лук до Курляндии. В сорок пятом стал чекистом и участвовал в ликвидации бандитских формирований и националистического подполья на территории родной республики. И постоянно учился – очно и заочно. Обаятельный человек в кругу своих, он был бескомпромиссным и твердым в любом боевом деле.

…Старенькая женщина, назвавшаяся Анной Кукк, суетливо заметалась по комнате своего деревенского дома, не зная, куда посадить нежданного гостя. Александр Иванович мягко успокоил ее, сам усадил поближе к окну. В глазах женщины засветилась надежда. Она – мать, а какая мать не думает ежечасно о сыне, пропавшем в страшное лихолетье.

– Значит, после войны ваш сын Калью так ни разу и не приходил к вам?

– Нет, сыночек, не приходил. С сорок четвертого ничего о нем не знаю. Говорила ведь ему, чтоб не вступал в немецкую армию, так не послушал. А вот теперь где же он? И жив ли?

Она принесла альбом, показала довоенную фотографию сына.

– А вот на этой фотографии – не он ли? – положил Ляпчихин перед нею любительский снимок, сделанный всего несколько дней назад – в немецкой форме, взятой из театра.

Анна Кукк дрожащими руками взяла снимок, долго рассматривала.

– Он… это он – мой сын Калью, – сказала она взволнованно. – Только постаревший немного…

«Не немного, а на целых десять лет!» – подумал Александр Иванович, но вслух ничего не сказал.

– Где же он? Вы знаете, где он сейчас?

– Нет, мамаша, – ответил Ляпчихин, – мы не знаем, где он сейчас. Сами ищем.

Да, пока чекисты не могли сказать матери правду. Того требовали интересы следствия. Именно для того, чтоб не вызвать у матери никакого подозрения о том, что сын уже в руках правосудия, ей не могли предъявить фотографию Калью в гражданской одежде. А взятый из альбома Кукков снимок позволил судебнофотографической экспертизой идентифицировать снятого на нем человека с изображенным на экспериментальном снимке сегодняшним Калью Кукком.

В ходе следствия возникало немало драматических моментов. Пойманный с поличным шпион долго пытался увести следствие от истины, прикидываясь раскаявшимся простачком, которому больше нечего скрывать. Но слишком опытные люди вели дознание, его ложь разоблачалась быстро и доказательно.

Он пытался скрыть свое участие в двух облавах на партизан в районе реки Луги и охотно рассказывал, как обворовал немецкий военный склад оккупантов, был приговорен к каторжным работам и удачно бежал вместе с другими из-под стражи. Кукк не хотел ничего говорить об участии в боях против советских войск под Нарвой и в районе Тарту, зато подробно описывал дезертирство из гитлеровской армии в сорок четвертом году, когда понял, что фашисты войну проиграли, и подробности бегства в Швецию на паруснике «Юрка» со знакомой семьей и лейтенантом фашистской армии Ормусом. Он долго не называл места своих тайников с оружием, радиостанцией, другим шпионским снаряжением.

Каждый раз, усаживая его перед собой, подполковник Пупышев мерил его долгим напряженным взглядом, словно спрашивал: «Ну как, будем сегодня откровеннее?»

Нет, он «откровенным» становился под напором неопровержимых доказательств, он боялся полного разоблачения.

– Пауль Поулсон, начальник разведшколы, дал задание доставать и фотографировать советские паспорта, сообщать о состоянии шоссейных дорог, о железной дороге Таллинн – Ленинград, об аэродромах и количестве самолетов на них, о расположении бензоскладов, – повторял он уже заученные фразы на очередном допросе. – Собранные сведения мы должны были передавать по радио и тайнописью. Размер радиограмм не должен превышать 150 групп. Была условленность: в радиограммах первые две группы оставлять открытыми, то есть незашифрованными, в конце ставить пять шестерок, последнее слово – кличка Карл. Если сообщу, что «ездил на автомашине по улице» – значит, работаю по принуждению, а если бессмыслица – «ездил по реке на автомашине», – значит, все у нас в порядке…

Кукк даже вспотел от своих признаний, плечи опустились ниже обычного. Но он уже назвал сообщницу – сестру Ханса Тоомла Хельги Ноормаа, указал тайник у дороги близ деревни Аллика с кварцами и шифрами, приемник возле Клоостриметса в Таллинне.

– Где еще тайники? Что еще не изъято?

Шпион отводит глаза. Его не бьют, не пытают, но что-то магическое во взгляде, в поведении следователя действует на него, он уже мало радуется тому, что еще далеко не все открыл следствию.

– Что еще не изъято? Вам понятен вопрос?

Он молчит. Наконец решается:

– Не изъятыми остались вещевой мешок Артура и два маленьких пакета № 6 и № 7, они были предназначены для передачи третьему лицу.

– Кому?

– Артур этого не сказал.

Так появилось упоминание о вещмешке и пластиковых пакетах, которые следовало передать третьему лицу. В вещмешке должны находиться фотоаппарат и принадлежности, чистые бланки советских паспортов, печати и деньги. Что в в пакетах, он не знает. И где пакеты, тоже не знает.

– Нет, вы знаете, где эти пакеты! – заметив в глазах шпиона замешательство, воскликнул подполковник Пупышев.

И Кукк начал извиняться: да, он еще раз обманул следствие. Пакеты закопаны около православного кладбища в деревне Кергу. Один – под четвертым деревом при выходе с кладбища справа, другой – около столба кладбищенских ворот. Вещмешок Артур (он продолжает называть своего напарника по кличке, а не по имени) запрятал в каменной ограде у местечка Кайсма.

– Могу показать.

Он добавляет, что свой шифроблокнот для приема радиограмм из разведцентра и расписание работы центра положил в бутылку и запрятал в каменной ограде около кладбища в Кергу. Не говорил об этом раньше, чтобы не выдать Хельги Ноормаа. Это Хельги перепрятала пакеты № 4 и № 5.

Перед вылетом в Эстонию Поулсон привез их на военный склад, предложил выбрать все необходимое, дал Карлу пакеты № 4 и № 5, Артуру – № 6 и № 7, по 15—16 тысяч рублей советских денег, а также норвежские, шведские и финские деньги. О месте, где будут спрятаны пакеты №№ 4, 5, 6, 7, они должны сообщить в разведцентр.

– А пакеты номер один, два и три?

– Не знаю, были ли они у Артура. Ничего не знаю, верьте мне.

Плетя заведомую ложь, Калью Кукк не раз произнесет эти слова: «верьте мне», но чекисты уже знали им цену. Напряженная работа продолжалась.

– У вас изъято письмо на эстонском языке за подписью «Атс», – сказал однажды следователь, глядя прямо в глаза Кукку. – Кто это?

Калью Кукк опять заюлил, но письмо – это вещественное доказательство еще каких-то связей.

– Письмо я получил от Поулсона для передачи человеку по имени Сузи. Кто такой «Атс» – не знаю, а Сузи находится на территории Эстонии, его адрес обещали передать позднее, но не передали.

Очень неохотно, выдавливая из себя каждое слово, Кукк все же рассказал, что в качестве пароля при встрече с Сузи он должен передать ему кинжальный ножичек для разрезания бумаги. Сузи должен помочь в укрытии и в шпионской работе. Одного из имеющихся двух помощников Сузи Калью Кукк должен обучить тайнописи. Помощников Сузи зовут Юрий и Михкель.

И опять он рассказал не все. Лишь в ноябре он признается, что перед отлетом помощник руководителя американской разведшколы Дэйл пригласил его, Кукка, к себе в кабинет, вынул объемистую папку, достал из нее несколько скрепленных вместе листов. «Ты обратишься за помощью к этому человеку», – сказал Дэйл, поглаживая верхний лист. А по нижнему краю листа красной краской на английском языке был оттиснут штемпель: «Секретно».

Когда Артур увидел у Кукка (Карла) ножичек для Сузи, он очень удивился, что у того только два помощника. Значит, он знал о ком-то еще.

Пупышев и Ляпчихин, посоветовавшись с руководством Комитета, решили послать своего человека к Хельги Ноормаа, которая, видимо, многое знала. Может быть, удастся выяснить, кто же скрывается под кличкой Атс.

В Кергу поехал один из офицеров-чекистов, храбрый и умный человек, Эндель Миллер. Он многое успел сделать для разоблачения подпольных антисоветчиков и сделает не меньше потом, за десятилетия работы в органах КГБ. Когда в дом к Хельги пришел незнакомый, элегантно одетый молодой человек, она очень обрадовалась, что он принес вести от Карла.

Приложив палец к губам и оглянувшись, нет ли кого поблизости, Эндель Миллер очень доверительно рассказал Хельги о том, что ее Карл сейчас скрывается в бункере, просил передать, чтоб она не беспокоилась.

Теперь надо было как-то изъять из тайников, названных Кукком, находившиеся в них пакеты, вещмешок Ханса Тоомла. Старший лейтенант Миллер и его коллега Александр Касаткин приехали однажды на хутор Хельги вместе с самим… Калью Кукком. Женщина очень обрадовалась, увидев перед собой живого и невредимого Карла.

– А это мои друзья, – представил он Хельги Энделя Миллера и Александра Касаткина. – Им ты можешь полностью доверять. А сейчас мы заберем кое-какие вещи.

Кукк, конечно, лихорадочно думал, как использовать этот выезд для побега, но Миллер и Касаткин не спускали с него глаз. А каковы могучие объятия Касаткина, шпион запомнил с момента задержания, когда чекист подмял его под себя.

В общем, все обошлось нормально. Хельги вытащила из-под лестницы и шкафа запасные части к рации и другое снаряжение, спросила, все ли вещи они смогут забрать, – осталось еще белье Карла, но оно не стирано.

– А я заеду к вам в другой раз! – игриво бросил Миллер, и Хельги зарделась.

– Ладно. Хоть постираю…

Когда чекист заехал в условленный день и час за остальными вещами, Хельги принесла ему вещи Калью Кукка и озабоченно спросила про брата:

– Где же Ханс? Не случилось ли чего… Ведь в тот день, когда он ушел с Карлом, в лесу слышали перестрелку.

Миллер ответил неопределенно.

– А как дела у Роби? – спросила Хельги.

Миллер даже остановился от неожиданности. «Роби»? Может быть, парашютистов было трое? Он не спеша повернулся к женщине, улыбнулся:

– Да что Роби? С ним все в порядке, как и со мной!

Решили при следующей встрече «помочь» Хельги сказать о некоем Роби побольше. Конечно, Робертом мог быть и любой знакомый Хельги, никак не связанный со шпионской деятельностью Кукка и Тоомла, а мог быть и еще одним важным звеном в их агентуре.

В новый условленный срок на встречу с Хельги поехали подполковник Пупышев и капитан Ляпчихин. Они приехали в Кергу к двенадцати часам ночи, осмотрели будущее место действия – православное кладбище. Ночь выдалась темной, поэтому чекисты удачно замаскировались и стали ждать. А ждать оставалось еще целых три часа, и такое ожидание до предела изматывает нервы. Придет ли? Не опоздает ли? Не помешает ли встрече какое-нибудь непредвиденное обстоятельство?

Ее шаги они услышали задолго до того, как увидели темный силуэт самой женщины. Она осторожно шла между рядами могил с какой-то сумкой в руках.

Александр Ляпчихин подошел к ней первым. Успел сказать, что Карл сегодня не смог прийти и поручил встретиться с нею двум своим друзьям, и в этот момент между ним и Хельги раздался громкий, заливистый звон. Оба даже отпрянули друг от друга, но звон продолжался.

– Ой, извините, это будильник! – воскликнула Хельги и полезла в свою сумку, откуда и шел этот неожиданный трезвон. – Знаете, очень боялась проспать.

Оба посмеялись над случившимся.

– Давайте отойдем отсюда подальше, там еще один наш друг ожидает, – предложил Ляпчихин и двинулся вперед, пропуская женщину перед собою.

Они, уже втроем, остановились в лесу.

– Вас дома не хватятся?

– Да нет, я к маме ушла, а дети уже большие.

– Что ж, это хорошо. Придется поехать, в Таллинн.

И галантные мужчины предъявили ей чекистские удостоверения,