Текст книги "Агент зарубежного центра"

Автор книги: Иван Папуловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

10

Дверь квартиры открыл высокий худощавый блондин с рыжеватыми короткими усиками под узким прямым носом, с улыбчивыми серыми глазами, глянувшими на стоявшего на лестничной площадке Калью с веселым любопытством.

– Заходите, прошу!.. – сказал он, словно только этого черноволосого осанистого человека и ждал все это воскресенье.

Впрочем, так и было. Зная назначенное время визита Калью, он отправил жену с детьми на двухсерийный кинофильм, и теперь они оказались вдвоем в просторной трехкомнатной квартире, обставленной современно, со вкусом. В гостиной, куда Яан провел гостя, у задней стены стояло изящное пианино коричневого цвета, всю правую стену занимала книжная полка с наполовину застекленными верхними секциями, за нею, у окна, большой телевизор, слева – диван с креслами, низкий продолговатый столик, а ближе к окну – полированный большой стол с полумягкими стульями. На левой стене несколько цветных графических листов в застекленных легких рамках.

Только войдя за гостем в эту просторную комнату, хозяин протянул мускулистую руку обернувшемуся Калью, улыбнулся широко, открыто:

– Яан Пихт.

– Калью Рыым.

И каждый про себя подумал: «Вот ты какой». Подумал с удовольствием, потому что они сразу понравились друг другу.

Яан Пихт знал, что Калью ходил радистом на судах загранплаваний, в ФРГ познакомился с русским эмигрантом, поддерживал связь в течение нескольких лет, но когда тот прислал ему листовку НТС и просил ее распространить, моряк сообщил об этом властям. К настоящему моменту дело зашло слишком далеко, так как энтээсовцы намерены прислать Калью Рыыму со специальным курьером антисоветскую литературу и средства для ее печатания на месте, просили подобрать надежного человека в Таллинне. Яан согласился стать этим человеком, и их, с обоюдного согласия, решено было познакомить.

Забегая вперед, скажу, что это знакомство вскоре действительно переросло в крепкую дружбу двух эстонских семей. Но это будет позднее, а сейчас Яан и Калью устанавливали основы партнерства в нелегком, но очень важном для государства деле.

Яан уговорил Калью пообедать, выпить по рюмке коньяку. Прощались тепло, желая удачи друг другу.

Итак, Яан стал ждать закордонного курьера, соответственно предупредив жену и детей, как им себя вести, если в доме неожиданно появится незнакомый человек.

– А какой он? – немедленно спросили обе дочки, десяти и восьми лет.

– Ну, такой… такой… – растерялся отец, – незнакомый, значит, я ведь его сам не видел еще…

Несколько удивилась и жена, но докучать расспросами не стала: раз надо – значит, надо.

Между тем энтээсовцы пожелали уточнить, как давно знаком Калью Рыым с Яаном Пихтом, действительно ли ему можно полностью доверять.

Из соседнего города Калью послал ответ, исполненный тайнописью, а само письмо начиналось банально: «Tere, tädi! Oleme kõik terved…» («Здравствуй, тетя! Мы все здоровы…») На конверте четко выписан обратный бельгийский адрес.

В общем, Калью знает Яана Пихта по его наездам в южноэстонский городок к родственникам, жившим через дом от отца Калью Рыыма, потом он встретил его при поступлении на заочное отделение Политехнического института – Яан учился на последнем курсе, очень обрадовался встрече, пригласил к себе домой. Настроен националистически, отрицательно относится к Советской власти, репрессировавшей его отца – полковника буржуазной армии. Сам Яан в 1943—1944 годах служил в войсках СС…

Калью просил сообщить ориентировочно дату прибытия курьера. Он выедет на встречу с ним лично.

Неизвестно, как отнеслись в центре НТС к дополнительным сведениям о Яане Пихте, но летом 1968 года наступил неожиданный и длинный перерыв в переписке с «солидаристами».

– Устраивают очередную проверку? – предположил полковник Миллер (новое звание ему присвоили недавно). – Спугнули просьбой сообщить дату прибытия в Таллинн их курьера?

Стали ждать. И только в конце апреля 1969 года в Москве было опущено в почтовый ящик письмо в адрес Калью Рыыма. Эугений сетовал на то, что от Калью больше года нет писем, и тут же сообщал, что в Бельгии «с адресом не все в порядке» и что теперь надо писать в Эйферт – Германию, этот адрес постоянный. Спрашивал Евгений о планах деятельности своего эстонского агента, о реакции в стране на проходившие в Москве и Ленинграде судебные процессы над диссидентами, оккупацию Чехословакии и обостряющийся конфликт СССР с Китаем.

Калью в июле ответил, что он продолжает работать на узле связи, Прийт (кличка, присвоенная «солидаристами» Яану Пихту) по-прежнему согласен принять участие в «коммерческих мероприятиях», но сомневается в успехе, так как за целый год ни одной посылки не получил. В отношении процессов среди эстонцев никаких разговоров не слышал…

Ответ на это письмо Калью пришел в октябре – конверт был опять опущен в Москве. Спрашивали о Прийте – хотели бы послать через него кое-какие книги, сколько может поместиться в дорожной сумке средних размеров. Это очень важно, человек должен быть верный. «Не гарантирую, что смогу сообщить о прибытии курьера заранее», – писал Евгений Мишкин.

В октябре 1969 года Калью в новом письме «солидаристам» изложил свои соображения о дальнейшей программе деятельности. Он заявил, что работа его связана с постоянным риском быть разоблаченным органами госбезопасности, особенно вместе с друзьями-помощниками, которых у него теперь пятеро, но все они люди уже пожилые и обеспеченные – соблазнить их «коммерческими сделками» трудно. А заводить знакомство еще с кем-нибудь он не намерен и предлагает НТС сообщить точное время прибытия их курьера – для встречи с ним или с жителем Таллинна Прийтом, то есть Яаном Пихтом, это было бы даже более реально. В НТС должны учитывать, что Георг работает среди эстонцев, а их интересы – он еще раз напоминает об этом – не всегда совпадают с интересами русских. Опыт Чехословакии показал, что она никакой помощи для контрреволюции извне не получила, и народ теряет доверие к подстрекателям. РС «Свободная Россия» не может привести ни одного примера (по крайней мере, он не слышал), чтобы кто-нибудь создавал группы НТС и говорил о революции… Прийта хорошо бы заинтересовать материально (о политике он, Георг, с ним пока не говорил). Он будет хранить вещи столько, сколько ему скажут, а вот как организовать склады, агент не знает, и у него возникли сомнения по причине задержки Евгения с ответом.

Это письмо, опущенное в Таллинне, пошло в ФРГ по условленному адресу.

11

Яан Пихт уже начал сомневаться в том, что закордонный курьер НТС все-таки посетит его: прошло довольно много времени с того дня, когда он впервые встретился с Калью Рыымом.

Жизнь семьи шла своим чередом, дочки радовали успехами в школе, побывали летом в пионерском лагере и вот уже вновь готовятся к началу учебного года…

В августе 1970 года возле соседнего дома остановилась легковая автомашина. Было уже около полуночи, во дворе дома, перед которым она остановилась, залаяла собака – значит, люди из нее выходили. Минут через десять машина ушла с зажженными фарами, которые включаются для поездки во время тумана, но в свете уличного фонаря на черном фоне номерного знака удалось заметить белую букву «А»… Яан тут же сообщил об этом по известному телефону, почувствовав, как кровь застучала в висках. Но ночь и начало следующего дня прошли спокойно. В полдень за дверью Пихтов раздался звонок. Яан пошел открывать.

На лестничной площадке стоял небритый молодой мужчина – высокий, темноволосый, в кожаной куртке с расстегнутой молнией.

Они взглянули испытующе друг на друга. Незнакомец с сильным акцентом спросил по-русски:

– Здись жив-вот Яан Пыхт?

– Это я. Проходите.

– Ни-ни, я уже уходи… ушла. Я исть турист… принесла пасылка от Эугений – Калю Рым…

В руках у него действительно был какой-то сверток.

– Калью Рыым придет в воскресенье, если бы вы могли…

– Ни-ни, не можам. Воскресеньи я будешь Москва. Пасылка толко падарок – рубышку, галстух…

Незнакомец не пожелал переступить порог, и Яану ничего не оставалось, как принять сверток, он оказался довольно легким.

– Будь до свидений! – уже весело воскликнул турист и почти скатился с лестницы, держась за деревянные перила.

Яан вбежал в комнату, быстро набрал номер, потом вновь вылетел на улицу. Но незнакомец уже скрылся за ближайшим углом. Прибывшие к дому Пихтов чекисты не вышли на его след.

Полковник Миллер молча развернул посылку – в присутствии Яана Пихта. В присланном «солидаристами» свертке оказались бледно-голубая нейлоновая рубашка, две пары ярких носков, галстук и шариковая ручка с запасным стержнем. Никаких вложений в этих вещах не обнаружили.

Яан стоял, опустив голову. Он считал себя виноватым – не включил сигнализацию, выходя на звонок незнакомца. Но полковник Миллер вдруг взглянул на него подобревшими глазами:

– Ладно, не переживайте. Это явно была проверка, и хорошо, что вы не спугнули гостя. Кстати, какой язык для него мог быть родным?

– Н-не знаю. Говорил по-русски, вернее, старался говорить, но с трудом, с сильным акцентом. Скорее всего, с немецким, но не ручаюсь…

Как бы то ни было, но лед тронулся: в Таллинне побывал курьер НТС. И Калью написал своим франкфуртским хозяевам:

«№ 19. Посылку получил. Большое спасибо! Пока ничего не обнаружил. Новостей также нет. С приветом Георг».

Вещи передали Калью Рыыму:

– Носи на здоровье, если подойдут! – пошутил майор Мялк. – Да и ручка красивая…

Полковник Миллер оказался прав насчет проверки. В середине ноября 1970 года Калью получил письмо из Ленинграда. Письмо как письмо – обычное. Но проявили тайнописный текст, а там говорилось:

«Дорогой Калью! Твое письмо № 19 получил. Спасибо за подтверждение получения посылки. В посылке ничего на было. Это была проба – как будет функционировать адрес. Следующая будет с содержанием. Пришли к выводу, что сейчас в твоих условиях тебе трудно что-либо делать: город маленький, возможностей мало. Вновь предлагаем искать работу в Таллинне, на период поисков организация тебе обеспечит прожиточный минимум 120 рублей в месяц и помощь по переезду. Таллинн – центральный и портовый город, у нас откроются возможности для личного контакта с тобой.

Налаживай на основе старых связей посылку курьеров на Запад и доставку в Таллинн литературы НТС. Путем распространения нашей литературы создай сеть среди моряков Военно-морского флота, облегчающую создание там групп НТС. Создай хотя бы примитивные средства для печатания листовок…»

Калью, читая это послание, присвистнул: куда понесло «солидаристов»!..

А полковник Миллер, узнав о его содержании, вместе с майором Мялком обдумывал план дальнейших действий. В новой обстановке нельзя было исключать появление курьера НТС не только на квартире Яана Пихта, но и в домике самого Калью Рыыма в его родном городке. Оба должны быть готовы к встрече и действиям. В случае появления курьера на юге Эстонии подается сигнал: «Прилив на юге».

По ложному адресу во Франкфурт-на-Майне пошло новое письмо, исполненное Калью тайнописью:

«…В республике происходят кое-какие события. Возникла мысль собирать сведения о наиболее интересных фактах и сообщать вам. А вы уж сделаете правильные выводы…»

Далее приводилось несколько фактов, действительно имевших место: кто-то сбил автомашиной милиционера, в одном из районов облилась бензином и подожгла себя девушка. Причины не приводились – только факты, но с намеком на политическое звучание (мол, так же, как было в Чехословакии в дни кризиса). И очень хотел бы получить посылку, но Прийт с семьей уезжает в отпуск, к нему пока лучше не приходить…

Письмо было отправлено в начале июля 1971 года. И почти одновременно Калью получил очередное послание Евгения. Он выражал надежду, что переезд агента в Таллинн все же осуществится, может быть, учитывая опыт Эрика (то есть Койта Викса), следует попробовать другой путь передачи посылок.

«В Гетеборге (Швеция), – писал Евгений, – у одной знакомой я оставил пакет, вернее, портфель… Маргит – брюнетка, лет пятидесяти, южного типа, небольшого роста. Дверь может открыть она или ее муж. Твой посланец спрашивает ее по-немецки: «Гутен таг, фрау Франк. Их бин Петер аус Ленинград. Их бин гекоммен ум пакет фюр Алекс абцухолен». На эту фразу она выдаст портфель. Адрес…»

Следовал точный гетеборгский адрес…

Новое предложение энтээсовцев свидетельствовало о том, что они напуганы провалами своей агентуры в Москве и Ленинграде и хотят, чтоб Калью сам нашел курьера, и, конечно, очень желают его переезда в Таллинн.

– Придется удовлетворить просьбу этих господ? – сказал полковник Миллер. – Как думаете, Гуннар-Георг?

Калью уже подумывал о возвращении в пароходство – все-таки он моряк! Еще в 1969 году ставил этот вопрос. Евгению, правда, он написал:

«…Вы правы, что в Таллинне для меня было бы лучше во всех отношениях. Наводил справки, переезд потребует больших денег… Плавать я сам пока не собираюсь, а вот кое с кем из старых товарищей виделся. Может быть, кто-нибудь из них сможет заменить Эрика. Георг».

Эстер, узнав о намерении мужа «поплавать», вначале расстроилась, потом согласилась:

– Ладно, подыши немного морским воздухом, отпустим!

И в апреле 1972 года на новом сухогрузе Калью вышел в море в роли судового радиста. Он даже повеселел, а может, и помолодел, в черных глазах вспыхнули задорные огоньки.

Возвратился в первых числах июня.

Дома ждало новое письмо от Евгения. В открытом тексте он сообщал, что приезжал в феврале в Таллинн по служебным делам, пытался урвать время, заехать к Калью, но не удалось. А поперек ничего не значившего послания – тайнопись:

«…Твое письмо получил, прости, что долго не писал. Не хотел лишний раз рисковать. Как у тебя дела? Действителен ли адрес Прийта? Поговори с ним откровенно, и будем передавать материалы без камуфляжа. О печатании листовок – есть ли возможность?»

Калью сказал, что открываться Прийту еще рано. Жена и отец о связи с вами не знают, есть дома уголок для фотолаборатории, но нет средств для размножения листовок. Скорей бы перебраться в Таллинн.

В ответ Евгений пообещал найти возможность, чтобы доставить Калью 1500 рублей на переезд. Поставил перед агентом задачу: прислать несколько адресов молодежи – учеников старших классов и т. д. – и даже зашифровывать их имена не следует.

Чтобы подогреть интерес «солидаристов» к быстрейшей засылке своего курьера, им направили «дезу», то есть дезинформацию. Калью писал, что, будучи в Пярну, он разговорился с одним немцем, желающим выехать на Запад – в ФРГ. Беседа эта была отлично подстроена и задумывалась для того, чтобы отвлечь спецслужбы противника на ложную цель. Как потом выяснилось, маневр вполне удался.

«Игра» с поставкой дезинформации продолжалась около двух лет…

Только в январе 1974 года Калью сообщил Евгению Мишкину, что для поправки своих финансовых дел временно стал плавать подменным радистом на африканской линии. Далее писал, что в ноябрьские праздники в его городе разбрасывались листовки антисоветского содержания, что многие немцы-переселенцы добиваются выезда в Западную Германию, проводят митинги и собирают подписи.

– О твоих переменах в жизни ты должен им сообщить, пока они еще не узнали об этом сами, – сказал майор Мялк Калью Рыыму.

Евгений прислал ему почтовые тарифы разных стран, указал на способы связи, если судно Калью будет заходить в западноевропейские порты, назвал пароли.

«Адрес в Гетеборге еще действителен, там находится для тебя портфель. Хотелось бы знать, как долго будешь плавать».

Давался совет, как лучше в иностранном порту оторваться от своих. Прислал Евгений и новую копирку для тайнописи:

«Твоя сильно износилась, не прочли последних трех строчек…»

Сообщался новый адрес для переписки – в Швейцарии.

«В новый адрес давай другого отправителя и меняй почерк», —

предупреждал Евгений. И Калью запросил, что ему не понятна мысль о новом адресе – все ли письма теперь он должен направлять в Швейцарию (город Цюрих). Ответа на этот вопрос Калью не получил, но в январе 1975 года пришло новогоднее поздравление и развязное, без тайнописи, письмо некоего Павла:

«…Счастливая случайность занесла меня к Евгению. Разговорились с ним, и он рассказал мне много о тебе. А рассказывать он умеет. Ему бы романы писать!..»

В письмо была вложена свежая копировальная бумага для тайнописи.

12

В середине января 1975 года, побывав дома, насладившись встречей с Эстер и приезжавшими на выходные из Таллинна детьми-студентами, наговорившись вдоволь с дряхлеющим, но не сдающимся болезням и возрасту отцом, Калью Рыым приехал в Таллинн. До нового рейса оставалось еще время, и он по совету майора Мялка позвонил полковнику Миллеру.

– Заходи, заходи, товарищ Рыым, – сразу сказал Миллер.

Он встретил Калью у дверей кабинета, предложил сесть в кресло у стола и сам устроился напротив. Вид полковника был озабоченный, но сейчас все его внимание было, отдано гостю.

– Не хотят твои закордонные шефы клевать нашу наживку, – сказал он раздумчиво. – У Яана больше не появляются. В Москве с материалами НТС недавно задержана одна иностранная туристка – с поличным, в момент передачи их агенту. И другие провалы случались. Понятно, что начали осторожничать, перепроверять свою агентуру в СССР. Есть идея направить тебя в туристскую поездку, например, в Хельсинки, где ты мог бы встретиться с их представителем.

Полковник не сказал, что органами госбезопасности уже накоплено достаточно материалов, чтобы громко скомпрометировать деятельность НТС в глазах не только спецслужб НАТО, но и всей мировой общественности, и встреча «Гуннара-Георга» с представителем «солидаристов» даже на нейтральной территории добавила бы к имеющимся фактам завершающие штрихи. Готов ли Калью пойти на такую встречу?

Калью выразил готовность. Ему, если говорить откровенно, уже изрядно поднадоело это многолетнее переливание из пустого в порожнее, хотелось добиться ощутимого результата, и возможная встреча в Финляндии принесла бы определенное удовлетворение.

Он написал Евгению, тайнописью, конечно, что после очередного рейса в африканские порты представляется возможным через профсоюз моряков получить туристскую путевку для поездки на пассажирском теплоходе в Финляндию – на несколько дней. Предположительно – поездка состоится в начале сентября.

Вернувшись из длительного весеннего рейса к берегам Африки, Калью вскрыл ожидавшее его письмо Евгения. После проявления тайнописного текста прочел:

«…Твое письмо № 28 получил. Встреча в Финляндии в принципе возможна. Место встречи: на углу сквера (парка) напротив консерватории, правее – здание парламента. Недалеко от центра и в стороне от торговых улиц. Время встречи: от 10.00 до 10.30 и от 20.00 до 20.30 по местному времени. День встречи ты должен сообщить заранее. Мне надо иметь в запасе двое суток, чтоб добраться до Хельсинки. По прибытии туда пошли мне телеграмму (указывался адрес), или позвони по телефону 611—4572245 и скажи: «Передайте Евгению, что Альберт будет в Лондоне от 9.5 До 12.5». Говорить можно по-русски, только медленно».

Далее описывались приметы будущего собеседника, пароль.

Эстер позвала обедать. Отец уже сидел за столом в теплом джемпере толстой вязки – последнее время опять чувствовал себя неважно, говорил, что скучает по внукам (Сигне и Таанель уже учились в Таллинне – в политехническом, который их отец закончил заочно).

Калью вышел в легкой нейлоновой рубашке с расстегнутым воротом и спортивных брюках – большой, с уже определившимся вторым подбородком. Добрыми черными глазами глянул на отца, на все еще стройную, элегантно одетую жену – она и дома не позволяла себе расслабиться, выйти неухоженной.

– Так вот… – начал Калью, придвигая любимый капустный салат, – дают мне туристскую путевку в Финляндию. Пойдем на теплоходе – на четыре-пять дней.

– Когда? – подняла на мужа большие голубые глаза Эстер.

– В начале сентября.

Вмешался отец:

– А что – Эстер не можешь взять с собой?

Эстер опередила:

– У меня же начало учебного года!

– Да, верно… – разочарованно протянул отец.

– Эстер подумает, что́ ей муж привезет из Финляндии, – пошутил Калью.

– Хорошо, подумаю! – сухо отозвалась Эстер, и Калью не понял – обиделась она или ему показалось.

13

Да, не сосчитать, сколько раз выходил в море Калью Рыым в качестве курсанта, потом радиста и начальника радиостанции из порта Таллинн, всегда любуясь неповторимой панорамой остающейся за кормой эстонской столицы, которую нежно любил. Сколько раз проходил и Балтийское море и Финский залив из конца в конец, и никогда еще морские пути не приводили его в Хельсинки. И вот – надо же!..

«…Наша группа будет в Финляндии со второго по седьмое сентября 1975 года, – сообщил он Евгению в тайнописном послании, – предстоит посетить Хельсинки и Лахти. С твоим вариантом встречи согласен… Хорошо бы, если бы ты все дни выходил в указанное место и в указанное время… Я в руках буду держать свернутую в трубочку газету…»

За три дня до выхода на Хельсинки Калью послал телеграмму. Ни на письмо, ни на телеграмму никакого подтверждения, что они дошли до адресата, не получил – это нервировало, наводило на тревожные раздумья, но он не давал расшалиться нервам. Он сходил со своей туристской группой на инструктаж, потом выслушал наставления полковника Миллера, как следует вести себя в различных, даже неожиданных ситуациях. Надо заранее изучить обстановку в районе назначенной встречи, ни в коем случае не соглашаться, если предложат уехать далеко от места встречи, ссылаясь на то, что его долгое отсутствие будет замечено в группе. На все вопросы о личной жизни отвечать правдиво, держать себя раскованно, непринужденно, о Яане Пихте говорить в пределах легенды (в марте с повышением перешел на другой завод)…

К восьми часам вечера по местному времени в Хельсинки уже зажигались уличные фонари, было вполне светло, и Калью, выйдя к условленному месту сквера напротив почтамта и консерватории, почти сразу заметил мужчину в очках с перекинутым через левую руку темно-синим плащом, который с противоположной стороны стал переходить улицу. Он шел прямо на Калью, и моряк определил, что тот чуть выше среднего роста, немолод – лет под шестьдесят, лицо круглое, с выдающейся вперед нижней челюстью. «Орангутанг!» – презрительно подумал Калью, не двигаясь с места и постукивая свернутой в трубку газетой по ладони левой руки. Человек был худощав, одет в темный костюм, походка прямая – как у военных. Приблизившись к Калью, мужчина снял свой темно-синий плащ с левой руки – стало видно, что кисть перевязана. Некоторое время, остановившись в нескольких шагах от эстонского моряка, незнакомец пристально разглядывал Калью, а тот – его. Наконец, хрипловатым голосом мужчина тихо произнес:

– Привет от Евгения.

– Привет от Гуннара, – ответил Калью, как было условлено.

– Прогуляемся к вокзалу?

– Не стоит, – твердо ответил Калью. – Наша гостиница рядом, можно наткнуться на кого-нибудь из группы.

– Понял. Тогда пойдем в мою гостиницу – «Хелка». Возьмем такси?

Калью сотую долю секунды поколебался, вспомнив наставление Миллера – не дать увезти себя далеко, но решил, что в «Хелку» можно поехать. Он согласно кивнул головой, и его партнер тут же остановил вынырнувшее из-за угла такси. Быстрота, с которой они оказались в машине, слегка встревожила Калью: подстроено? Но нет, не похоже – случайность, в западноевропейских городах такси можно остановить в любой момент: не успел подумать, а машина уже тут…

Уже стемнело. Хельсинки сверкал огнями реклам. Ехали недолго. Вот и «Хелка». Мужчина пошел впереди, поднялись на четвертый этаж, остановились перед дверью. Ключ у постояльца был в кармане, и они вошли в уютный номер, со вкусом обставленный темной мебелью. Сели в кресла возле придиванного столика, на котором стояли бутылки с кока-колой и минеральной водой.

– Как погода в Эстонии? Такая же?

– Примерно.

Минут пять говорили о погоде минувшего лета, о видах на начавшуюся осень и предстоящую зиму. Потом мужчина спросил, знает ли Калью, с кем он ведет переписку.

– С Евгением Мишкиным. Ведь я лично встречался с ним в Антверпене, было это давно…

Мужчина с какой-то торжественностью даже встал а снисходительно улыбнулся:

– Все верно. Только переписываетесь вы со мной. Меня тоже зовут Евгением, ну, а фамилию я не стал менять: какая разница?

Он, поблагодарил Калью за переписку – она была нужной, полезной, содержала интересную для руководства НТС информацию. Благодаря таким смелым людям, как Калью, теперь работа в СССР пошла успешнее – включилась в дело большая группа, она издает «Листок солидаристов» на 6—8 страницах – в Москве и Ленинграде.

– А я не видел такой газеты, – вставил Калью.

– Значит, еще не дошла до Прибалтики. Впрочем, эти территории так малы, что от них ничего не зависит.

Калью сделал вид, что обиделся, но Евгений его успокоил, что работа нужна и здесь, иначе зачем бы они оба рисковали, идя на эту встречу, не говоря обо всем другом. Надо поднимать народ…

– По сравнению с пятидесятыми годами в народе все спокойно, – сказал Калью не без удовольствия, но стараясь не показать этого собеседнику.

– Да, слишком много развелось соглашателей! – выкликнул новоявленный Евгений. – А надо народу объяснять, что путем борьбы и сопротивления он получит лучшую в мире демократию. Кстати, как ваш Прийт – еще действует? На него можно рассчитывать?

– Конечно. Но он этим занимается потому, что его интересуют деньги, коммерция…

– Деньги! Но надо ведь чем-то и жертвовать! Нам трудно теперь, когда американцы и вся капиталистическая система взяли курс на сосуществование, это отпугнуло от нас многих кредиторов. Наша работа ведется за счет самих «солидаристов» и пожертвований, а их становится меньше, они поступают неравномерно!..

Калью, дождавшись паузы, вставил, что тоже тратится на НТС, а семья требует свою долю, на этой почве возникают неприятности. Мужчина сказал, что деятельность эстонского моряка руководство НТС высоко оценивает. Недаром для встречи с ним на поездку в Хельсинки затрачены большие деньги – жизнь на Западе подорожала, «солидаристы» должны считать каждую копейку.

– Честно говоря, сегодня утром у меня появился страх, что вы не придете, – вдруг признался он, расхаживая по комнате. Потом снова сел напротив Калью: – Вы можете усилить свою работу? Привлечь больше помощников? Собираетесь ли переехать в Таллинн?

Калью объяснил, что уже два года снова работает в Эстонском морском пароходстве, теперь уже смог бы получить квартиру, кооперативную, но на это надо 8—10 тысяч, а их скопить нелегко.

– Таких денег мы выделить не сможем, – вздохнул Евгений.

Калью начал поглядывать на часы, но энтээсовец просил немного задержаться – он покажет ему литературу: газету «Посев», книги эмигрантов, листовки НТС.

– А если нам встретиться еще раз завтра? – предложил Калью Евгению. – Завтра у нашей туристской группы по программе после обеда – свободное время…

– Что, у вас все по программе? – насмешливо спросил Евгений.

– Да!

Калью показал программу, отпечатанную на русском и эстонском языках на сложенном вдвое листке: утром – поездка в Лахти, обед, свободное время…

Договорились встретиться в 15 часов у дверей телеграфного отделения главпочтамта, Евгений подъедет на такси.

Энтээсовец проводил партнера до главпочтамта, показал дверь, у которой они должны встретиться завтра.