Текст книги "История языкознания"

Автор книги: Иван Сусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Лингвистические построения А. Шлайхера и Г. Курциуса знаменовали собой завершение очередного (второго) периода развития сравнительного языкознания, в течение которого на гигантском эмпирическом материале были обоснованы положения о родстве индоевропейских языков и полностью утвердился принцип историзма. Среди достижений этого периода можно ещё назвать публикацию Августом Фиком (1868) "Сравнительного словаря индоевропейских языков", существенно дополнившего компендиум А. Шлайхера.

Другие достижения второго этапа компаративизма состоят в следующем: включение в исследование ведийских, древнеперсидских, авестийских, гомеровских, италийских текстов; лингвистическая интерпретация балтийских языков и старославянского; появление новых сравнительно-исторических исследований по отдельным группам языков; зарождение науки об индоевропейских древностях и сравнительной мифологии (Адальберт Кун, А. Пикте).

7.2. Х. Штайнталь и психологизм в историческом языкознании

На протяжении ряда столетий в лингвистических работах господствовал логицизм, имевший своим истоком античную философскую мысль и исходивший из принципов инвариантности и универсальности семантической (глубинной) структуры предложения и внутренней структуры языка вообще, сыгравший серьёзную роль в выработке достаточно строгих способов лингвистического анализа.

Но в середине 19 в. традиционное логическое языкознание признаётся несоответствующим новым исследовательским целям. Внимание языковедов переключается с проблемы инвариантности внутренней структуры человеческого языка вообще на проблему бесконечного разнообразия отдельных языков. Их не интересует теперь универсальный механизм организации и внутренней устойчивости языков, поиски направляются на доказательство неслучайного характера изменчивости языков, их разнообразия во времени и пространстве, на объяснение причин бесконечного варьирования. Этим и было обусловлено, как уже отмечалось, обращение к наукам, изучающим либо законы биологической эволюции (биология), либо законы, управляющие духовной деятельностью человека и языкового сообщества (индивидуальная и этническая психологии, зависящие от психологии культурная антропология, социология, эстетика и т.п.).

Психологическое направление возникает как реакция на традиционный логицизм и формализм, с одной стороны, и модный, склонный к известной вульгаризации натурализм (биологизм). Завязывается ожесточённая полемика с натурализмом. Возникает стремление исследовать живой язык в его реальном функционировании, в процессах речевой деятельности, но без ориентации на её физиологические и психофизиологические аспекты. Язык начинает трактоваться как феномен психологического состояния и духовной деятельности человека или народа, что в значительной степени вытекало из философии языка В. фон Гумбольдта.

Основателем психологического течения в языкознании был видный теоретик и систематизатор Хайман Штейнталь / Штайнталь (1823–1899), известный прежде всего как интерпретатор идей В. фон Гумбольдта и резкий критик и натурализма А. Шлайхера, и основных принципов логической грамматики, особенно в том виде, как она была представлена в "Организме языка" (1841) Карла Фердинанда Беккера (1775–1849). Важнейшими его работами были: "Грамматика, логика и психология, их принципы и взаимоотношения" (1855), "Введение в психологию и языкознание" (2-е изд. 1881), а также "Происхождение языка" (4-е изд. 1888), "Классификация языков как развитие языковой идеи" (1850), "Характеристика важнейших типов строя языка" (1860), "Произведения В. Гумбольдта по философии языка" (1848), "История языкознания у греков и римлян" (2-е изд. 1890–1891). Им (совместно с М. Лацарусом) был основан (1860) журнал по этнической психологии и языкознанию.

Основой послужила механистическая концепция ассоциативной психологии Иоганна Фридриха Гербарта (1776–1841), кладущая в основу образования представлений психические законы ассимиляции, апперцепции и ассоциации. Х. Штайнталь пытался объяснить на основе этих законов происхождение языка и процессы его развития. Он считает несовместимыми специфические для каждого народа категории языка и общечеловеческие категории логики. Внимание сосредоточивается на индивидуальном акте речи как явлении сугубо психическом.

Х. Штайнталь стремился перейти от явлений индивидуальной психологии к этнопсихологии, т.е. психологии, изучающей "законы духовной жизни" наций, политических, социальных и религиозных общин. Он пытался установить на этой основе связи типов языков с типами мышления и духовной культуры народов. Этнопсихология сводится им к проявлениям "симпатий" между людьми, что делало эту науку крайне необъективной. Формировалось представление о человеке как о говорящем существе, создавшем язык одновременно из своей души и из души слушающего, как о члене определённого национального коллектива, как индивиде, который мыслит одинаково с другими мыслящими индивидами в рамках данного национального единства. Язык трактуется как продукт сообщества, как самосознание, мировоззрение и логика духа народа. Предлагается изучать язык и его характерные особенности через данную в опыте звуковую сторону языка, репрезентирующую внутреннюю форму языка, которая обусловливает национальный тип языка. Предлагается рассматривать язык, а также нравы и обычаи, установления и поступки, традиции и песнопения как продукты духа народа.

Язык определяется как выражение осознанных внутренних, психических и духовных движений, состояний и отношений посредством артикулируемых звуков. Проводится различение речи (говорения) как происходящего в настоящее время (или мыслимого как происходящее в настоящее время) проявления языка; способности говорить, включающей в себя способность издавать артикулируемые звуки и совокупное содержание предшествующего языку и подлежащего языковому выражению внутреннего мира; языкового материала как созданных речевой способностью в процессе говорения воспроизводимых элементов (или действий) для выражения отдельных внутренних предметов. Отдельный, конкретный язык рассматривается как совокупность языкового материала какого-либо народа. Утверждается приоритет речи как деятельностного начала.

Предлагается видеть в языкознании познающую (т.е. описательную и объяснительную), а не оценивающую (т.е. предписывающую, нормализаторскую) науку. Обращение к оценочным, эстетическим критериям допускается лишь в метрике и в работе по классификации или систематизации языков как продуктов ума и орудий умственного развития.

Языкознание относится к числу психологических наук (в связи с определением речи как духовной деятельности), а отдельные языки объявляются особыми продуктами человеческого ума и причисляются к истории, к собственно языкознанию. Языкознание оценивается как наилучшее введение в психологию народов. Поэтому предлагается отказаться от слов организм, органический в их естественнонаучном значении и рассматривать язык как связную систему, все части которой однотипны, как систему, проистекающую из единого принципа, индивидуального духовного продукта, единство которого заложено в своеобразии народного духа.

Психологизм становится господствующим методологическим принципом языкознания второй половины 19 в. и первых десятилетий 20 в. Лингвопсихологические идеи Х. Штайнталя оказали влияние на А.А. Потебню, И.А. Бодуэна де Куртенэ, на младограмматиков. Психологический подход превратился в инструмент для понимания сущности различий между языками и в формальном, и в содержательном аспектах и специфики их исторического развития.

Но наблюдались многочисленные попытки иного его истолкования. А.А. Потебня развил оригинальную лингвопсихологическую концепцию, которая легла в основу деятельности Харьковской лингвистической школы. Психологом и психофизиологом Вильгельмом Вундтом (1832–1920) был предпринят свой опыт создания психологии народов. Младограмматики переориентировались с этнической психологии на индивидуальную, лишая тем самым исследование языка социальной ориентации.

Многие представители фортунатовской школы стремились заменить психологический (содержательный) подход к анализу языковых фактов формальным. Психологизм выступил в сочетании с социологизмом в работах многих представителей бодуэновско-щербовского направления, у Ф. де Соссюра, у представителей Женевской школы и французской школы социологического направления. Отход от психологизма и возвращение к логицизму наблюдался в глоссематике Л. Ельмслева, а также на поздней ступени развития американского дескриптивизма. И, напротив, возвращение к психологизму наблюдается в позднем генеративизме и в функционально-деятельностном (антропологическом) языкознании.

Можно отметить некоторые последующие опыты построения лингвопсихологических концепций, привлекавших внимание лингвистов. Среди их авторов были Вильгельм Вундт (1832–1920); Антон Марти (1847–1914), Карл Людвиг Бюлер (1879–1963), Гюстав Гийом (1883–1960), Лев Семёнович Выготский (1896–1934) и др.

На языкознание первой половины 20 в. (особенно на дескриптивную лингвистику в США и отчасти на лондонскую лингвистическую школу), а также на формирование и развитие в США семиотики повлияла классическая поведенческая (бихевиористская) психология, трактующая поведение человека как совокупность двигательных и сводимых к ним вербальных и эмоциональных реакций организма на стимулы внешней среды и отрицающая сознание как предмет психологического исследования (Джон Бродис Уотсон, Эдуард Ли Торндайк, Беррес Фредерик Скиннер). Во второй половине 20 в. сформировался необихевиоризм, сыгравший свою роль в возникновении в середине 50-х гг. 20 в. на стыке языкознания и психологии новой дисциплины – психолингвистики, трудно отграничиваемой от лингвопсихологии (психологии языка).

7.3. А. А. Потебня и Харьковская лингвистическая школа

Александр Афанасьевич Потебня (1835–1891) был крупным и оригинальным учёным синтетического склада, совместившим в себе философа, языковеда, историка литературы, исследователя фольклора и мифологии, принадлежащим в равной степени украинской и русской науке.

Его характеризовал широкий круг лингвистических интересов (философия языка, синтаксис, морфология, фонетика, семасиология русского и славянских языков, диалектология, сравнительно-историческая грамматика, проблема языка художественных произведений, эстетическая функция языка). Он занимался теорией словесности, поэтикой, историей литературы, этнографией, фольклором. А.А. Потебня знал, кроме родных украинского и русского, ряд древних и новых языков (старославянский, латинский, санскрит, немецкий, польский, литовский, латышский, чешский, словенский, сербскохорватский).

Его основные работы: "Мысль и язык" (1862), "Два исследования о звуках русского языка" (1864–1865), "Заметки о малорусском наречии" (1870), "Из записок по русской грамматике" (1874 – части 1 и 2; посмертно, 1899 – часть 3; 1941 – часть 4), "К истории звуков русского языка" (1874–1883), "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (2 тома – 1883 и 1887), "Значения множественного числа в русском языке" (1887–1888). "Этимологические заметки" (1891). Издавалось им со своими примечаниями "Слово о полку Игореве".

Лингвистические взгляды А.А. Потебни складывались под сильным влиянием В. фон Гумбольдта и Х. Штайнталя. Он сближает и вместе с этим разграничивает задачи языкознания и психологии. Для него сравнительный и исторический подходы неразрывно связаны.

Сравнительно-историческое языкознание представляет с его точки зрения собой форму протеста против логической грамматики. Язык понимается как деятельность, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка, изначально заложенного в человеке в качестве творческого потенциала. А.А. Потебня утверждает тесную связь языка с мышлением и подчёркивает специфичность языка как формы мысли, но "такой, которая ни в чём, кроме языка, не встречается". Логика квалифицируется как наука гипотетическая и формальная, а психология (а тем самым и языкознание) как наука генетическая. Подчёркивается более "вещественный" (по сравнению с логикой) характер "формальности" языкознания, не большей, чем у других наук, его близость к логике. Язык трактуется как средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её.

Различаются логические и языковые (грамматические) категории. Подчёркивается, что последних несравненно больше и что языки различаются между собой не только в звуковой форме, но и строем выразившейся в них мысли, своим влиянием на последующее развитие народов. Речь считается одной из сторон большего целого, а именно языка. А.А. Потебне принадлежат утверждения о нераздельности речи и понимания, о принадлежности понятного говорящему не только ему самому. Внимание обращается прежде всего на динамическую сторону языка – речь, в которой "совершается действительная жизнь слова", только в которой возможно значение слова и вне которой слово мертво.

По А.А. Потебне, слово имеет не более одного значения, а именно того, которое реализуется в акте речи. Он не признаёт действительного существования общих значений слов (как формальных, так и вещественных). При этом он подчёркивает, что слово выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один её признак, что в слове есть два содержания – объективное (ближайшее этимологическое содержание слова, заключающее в себе только один признак; народное значение) и субъективное (дальнейшее значение слова, в котором может быть множество признаков; личное значение), что слово как акт познания содержит в себе, кроме значения, знак, указывающий на актуальное значение и опирающийся на прежнее значение, что звуковая форма слова тоже есть знак, но знак знака. Знак значения трактуется как признак, являющийся общим между двумя сравниваемыми сложными мысленными единицами, своего рода заместителем, представителем соответствующего образа или понятия. Под внутренней формой слова понимается отношение содержания мысли к сознанию, представление человеком его собственной мысли. Слово определяется как звуковое единство с внешней стороны и как единство представления и значения с внутренней стороны.

На грамматическую форму распространяется то же трёхэлементное строение. Грамматическая форма признаётся элементом значения слова, однородным с его вещественным значением. Рекомендуется прослеживать историю употребления слов в процессе исторического развития языка с целью сделать выводы о характере изменений в мышлении данного народа и человечества в целом.

А.А. Потебня предвосхищает соссюровское противопоставление синхронии и диахронии. Он призывает к изучению явлений языка в их взаимосвязи, взаимообусловленности (т.е. в системе).

Особой заслугой А.А. Потебни является разработка "ономатопоэтической теории языка", в соответствии с которой мыслительно-речевой акт считается индивидуально-психическим творческим актом, признаваемым или отвергаемым при его восприятии и порождающим новую мысль, а не воспроизводящим уже готовую истину. Основным фактором развития языка признаётся смена поэтического мышления мышлением прозаическим.

Критике подвергаются теория "двух периодов" в развитии языка и шлайхеровский натурализм. А.А. Потебня призывает к исследованию языка в связи с историей народа, с обращением к фольклору и художественным ценностям, составляющим достояние национальной культуры. Он постоянно обращается к понятиям народ и народность. Язык выступает как порождение "народного духа" и вместе с тем как источник национальной специфики народа ("народности"). Учёный стремится придать своим исследованиям культурно-исторический характер (эта линия продолжается в работах Е.Г. Кагарова, О.М. Фрейденберг, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Н.И. Толстого и др.). В поэтическом слове выделяются три составных элемента: внешняя форма (звучание), значение и внутренняя форма, т.е. образ. Поражает всепроникающая семантичность лингвистических построений А.А. Потебни.

Грамматические категории он трактует как основные категории мышления. Значительный вклад А. А. Потебня внёс в разработку синтаксиса, в рамках которого формировались оригинальные представления о слове, грамматической форме, грамматической категории.

Историко-генетический принцип применяется им к анализу и осмыслению синтаксических явлений. Предложение предстаёт как пространство пересечения грамматических категорий. Его структура уподобляется структуре сформулированной в нём мысли. Процесс выявления эволюции типов предложения приравнивается к установлению исторической типологии мышления. А.А. Потебня говорит о росте предикативности по мере развития языка и эволюции сознания как свидетельстве усиления динамического, процессуального начала (отклик на эти идеи встречается в теориях эргативности у Н.Я. Марра, И.И. Мещанинова, Г. Шухардта). А.А. Потебня подчёркивает влияние языка на формирование мифологического сознания (на материале наложения христианства на русское язычество).

Ему принадлежит трактовка мифа как специфического слова. Выработанный им лингвистический подход прилагается к построениям в области поэтики и эстетики, символики фольклора и художественного творчества (позднее поэт-символист Вячеслав Иванов пытался представить А.А. Потебню первым теоретиком символизма).

Вся деятельность А.А. Потебни была с Харьковским университетом, где при его активном участии и под его влиянием складывалась Харьковская лингвистическая школа, лингвистические основания которой разрабатывались ещё до А.А. Потебни Измаилом Ивановичем Срезневским (1812–1880) и Петром Алексеевичем Лавровским (1827–1886).

Представителями этой школы, осуществлявшими разработку истории языка в широком культурно-этнографическом и поэтическом контексте, исторического синтаксиса, морфологии, семасиологии, лингвостилистики, лингвистической поэтики, диалектологии, были Александр Васильевич Попов (1808–1880), Митрофан Алексеевич Колосов (1839–1881), Дмитрий Николаевич Овсяннико-Куликовский (1853–1920), Михаил Георгиевич Халанский (1857–1910), Аркадий Георгиевич Горнфельд (1867–1941), Василий Иванович Харциев (1865–1937), Алексей Васильевич Ветухов (1868 или 1869–1943 или 1946), Борис Андреевич Лезин (1880–1942). Близки к её традициям были Иван Михайлович Белоруссов (1850–?), Антон Семёнович Будилович (1846–1906), Николай Кузьмич Грунский (1872–1951), Алексей Афанасьевич Дмитриевский (1856–1926), Антон Вячеславович Добиаш (1846 или 1847–1911), отчасти Борис Михайлович Ляпунов (1862–1943).

7.4. Младограмматический период развития

сравнительно-исторического языкознания

В конце 70-х гг. 19 в.–20-е гг. 20 в. развитие сравнительно-исторического языкознания и лингвистического компаративизма в целом ознаменовалось превращением языкознания в весьма точную науку со сложным методологическим аппаратом и строгой техникой анализа. Часто, хотя и не вполне корректно этот период в целом характеризуется как младограмматический, хотя к числу собственно младограмматиков из-за серьёзных теоретических и методологических расхождений с ними не могут быть отнесены работавшие в это же время в историческом языкознании Х. Шухардт, К. Фосслер, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Ф. де Соссюр, А. Мейе, а также отчасти Ф. Ф. Фортунатов, Г. И. Асколи, П. Кречмер и некоторые другие языковеды.

Младограмматизм был по преимуществу (но, конечно, не только) течением немецкой лингвистической мысли, возникшим в Лайпцигском университете и широко распространившим своё влияние в Германии и далеко за её пределами. Основными школами младограмматизма в Германии были возникшая первой лейпцигская / лайпцигская (представителям которой Фридрих Царнке и дал шутливое имя младограмматиков – Junggrammatiker) и конкурировавшие с ней гёттингенская и берлинская.

Центральными фигурами немецкого младограмматизма являются Карл Бругман (1849–1919), Герман Остгоф / Остхоф (1847–1909), Бертольд Дельбрюк (1842–1922), Герман Пауль (1846–1921), а также Генрих Иоганн Хюбшман (1848–1908), Август Лескин (1840–1916), Август Фик (1833–1916), Фридрих Бехтель (1855–1924), Адальберт Бецценбергер (1851–1922), Герман Коллиц (1855–1935), Кристиан Бартоломе (1855–1925), Феликс Зольмсен (1865–1911), Иоганнес Шмидт (1843–1901), Вильгельм Шульце (1863–1935).

Программные идеи младограмматиков изложены в предисловии к первому тому "Морфологических исследований" Г. Остхофа и К. Бругмана (1878), послужившем как своего рода манифестом новой школы, и в книге Г. Пауля "Принципы истории языка " (1880) как своеобразной библии младограмматизма.

Продолжили традиции младограмматизма в Германии: Вильгельм Штрайтберг, Эрнст Виндиш, Генрих Циммер, Райнгольд Траутман, Фридрих Клуге, Алоис Вальде, Рудольф Турнейзен, Герман Хирт, Фердинанд Зоммер. К представителям младограмматизма относятся: в Скандинавии – Софус Бугге (1833–1907), Карл Адольф Вернер (1846–1896), Хольгер Педерсен (1867–1953); в Швейцарии – Якоб Ваккернагель (1853–1938); в Австрии – Пауль Кречмер (1866–1956). В русле младограмматизма начал свою научную деятельность Ф. де Соссюр. К ряду методологических позиций младограмматиков примыкали Ф.Ф. Фортунатов (Россия), А. Мейе и его ученики Р. Готьо и Ж. Вандриес (Франция).

Новое направление было реакцией на достижения двух предшествовавших периодов развития исторического языкознания. Младограмматики отказались от многих идей первой половины 19 в. (единство глоттохронологического процесса; переход языков от первоначального аморфного (корневого) состояния через агглютинацию к флективному строю; идеи В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка, обусловленной национальным "духом" народа; учение А. Шлайхера о языке как природном организме и о двух периодах в жизни языка – творческом доисторическом, когда происходило становление форм языка, и историческом, когда происходило разрушение этих форм).

Младограмматики обратились к изучению говорящего человека, к трактовке языка как индивидуально-психического явления, обеспечивающего общение и понимание благодаря одинаковым условиям жизни говорящего и слушающего, благодаря общности возникающих в их душах комплексов представлений. Они стали определять язык не как природное, а как общественное установление, которое не стоит вне людей и над ними, не существует само для себя, а существует по-настоящему только в индивиде. Языкознание было отнесено к кругу культуроведческих наук, базирующихся на психологии индивида. Наряду с психологией учитывалась и физиология, что приводило к дуализму в трактовке языковых явлений. Младограмматикам были пприсущи позитивистская установка на работу только с эмпирическими данными и отказ от широких теоретических обобщений.

Особенности функционирования и изменчивости языка (его звуков и форм) объяснялись ими через противодействие физиологических по своей природе процессов регулярных звуковых изменений, совершающихся механически, на основе общих для всех членов языкового сообщества фонетических законов, со строгой последовательностью, без каких-либо исключений (если на данную звуковую закономерность не накладывается другая звуковая закономерность), и психологических по своему характеру изменений по аналогии, основанной на том, что в речевой деятельности могут не только воспроизводиться готовые формы, но и создаваться по сходству с уже имеющимися новые формы.

Многие современники младограмматиков не принимали их фетишизациии понятия фонетического закона. В ходе многолетних дискуссий и критики младограмматических позиций в этом вопросе был открыт ряд других звуковых законов (К. Вернер, Ф. де Соссюр, Ф.Ф. Фортунатов, А. Лескин, Г. Хирт). Появились попытки формулировать наличие – по аналогии с фонетическими -законов, описывающих явления синтаксиса (Я. Ваккернагель).

Наиболее значительны успехи младограмматиков главным образом в области сравнительно-исторической фонетики и морфологии. Они создали довольно целостную картину индоевропейского вокализма и звуковых чередований, заложили основы индоевропейской морфонологии. Учеником младограмматиков Ф. де Соссюром был открыт (1879) благодаря системному анализу языковых фактов "сонантический коэффициент", объясняющий возникновение долгих гласных и развитие индоевропейского аблаута, что явилось самым блестящим достижением этого периода, которое нашло подтверждение в исследованиях Ф.Ф. Фортунатова, Фридриха Куршайтиса, Ежи Куриловича и др. Младограмматики уточнили понятие корня, установили его историческую изменчивость. Они требовали строгого подхода к этимологическому анализу. Ими была достигнута высокая степень достоверности в лингвистической реконструкции, получены достаточно точные знания о звуковом составе и морфологической структуре индоевропейского праязыка и о закономерностях изменений языков в историческую эпоху.

В центр внимания была поставлена индивидуальная речь, понимаемая как база для отклонений от узуса и для распространения таких отклонений, превращающихся постепенно из случайных и мгновенных в общее и узуальное. Подобным же образом на основе представления о неустойчивости индивидуальной психики трактовались изменения в смысле слов и возможном перерастании окказиональных значений в узуальные. Благодаря успехам лингвистической реконструкции было получено достаточно точное знание о звуковом составе и морфологической структуре индоевропейского праязыка и о закономерностях изменений языков в историческую эпоху.

Младограмматики преодолели фетишизм письма и начали изучать реальное звуковое значение букв в древних текстах. Они проявляли интерес к живому произношению и к изучению физиологических и акустических аспектов звуков речи, что стало стимулом для выделения фонетики в самостоятельную языковедческую дисциплину. Была вычленена семантика как самостоятельная лингвистическая дисциплина (Мишель Бреаль, Михаил Михайлович Покровский), хотя в общем младограмматики оставались индифферентны к лексической семантике и в основном интересовались фонетическими и грамматическими явлениями. Благодаря их интересу к живой народной речи и жизни диалектов возникла диалектография, фиксирующая на географических картах распространение звуковых явлений (немецкая школа диалектографии: Георг Венкер, 1852–1911; Фердинанд Вреде, 1863–1934) и распространения лексических единиц (французская школа диалектографии: Жюль Жильерон, 1854–1926; Эдмон Эдмон, 1848–1926).

Младограмматизм был вершина достижений лингвистического компаративизма конца 19 – начала 20 вв. Он сохранял довольно долго своё господство (до 10-х–20-х гг. 20 в., а в Германии в условиях изоляции её учёных от мировой науки в годы фашистской диктатуры вплоть до конца второй мировой войны). Несмотря на серьёзную критику со стороны других направлений в западноевропейской (и особенно в германской) науке о языке продолжали учитываться основные младограмматические постулаты, сформулированные ещё в конце 70-х – начале 80-х гг. 19 в.

Присущие классическому (немецкому) младограмматизму слабые стороны обусловили стремление или усовершенствовать младограмматическую технику лингвистического описания, или выдвинуть в противовес младограмматизму свои исследовательские программы. Младограмматиков характеризовали: боязнь теории и философии языка, широких теоретических обобщений; стремление ограничиться только индуктивным подходом и эмпирическими обобщениями; фактические несостоятельное индивидуально-психологическое понимание языка, приводившее к отрицанию реальности общего для данного народа языка, к объявлению общего языка научной фикцией; ограничение внутренней историей языка и недооценка связей истории языка с историей общества; атомизм, проявившийся в недостаточном учёте системной взаимообусловленности языковых явлений; невнимание к проблемам диалектного членения праязыка и вообще индоевропейских древностей; пренебрежительное отношение к описанию языка в более существенном для говорящего человека синхроническом плане.

.Критика слабых сторон младограмматизма велась в последние десятилетия 19 в. и в первые десятилетия 20 в. с разных методологических позиций в работах Г. Курциуса (ученика А. Шлайхера), И.А. Бодуэна де Куртенэ (создателя собственного направления в языкознании, провозгласившего приоритет синхронического подхода к языку над историческим), Хуго Шухардта (подвергшего резкой критике младограмматическое понимание фонетических законов и предложившего взамен теории распада индоевропейского праязыка теорию смешения и скрещивания языков, поставившего под сомнение целостность языка в географическом пространстве и говорившего о географической непрерывности языков и диалектов), Жюля Жильерона (одного из основоположников лингвистической географии, результаты которой ставили под сомнение тезис о наличии фиксированных границ между диалектами), Антуана Мейе (одного из представителей социологического направления во французском языкознании, искавшего причины языковых изменений в социальных факторах и видевшего в праязыке лишь гипотетическую систему соответствий между родственными языками), Карла Фосслера (последователя философии Бенедетто Кроче и основоположника эстетического направления в языкознании, осудившего увлечение младограмматиков фонетикой и их механицизм, предложившего поставить во главу лингвистического описания стилистику – исходя из признания решающей роли в языковых изменениях эстетического фактора и индивидуального поэтического творчества выдающихся личностей), итальянских неолингвистов Маттео Джулио Бартоли, Джулио Бертони, Витторе Пизани, Джулиано Бонфанте (не принявших утверждений о непреложности фонетических законов и в основном разделявших идеи Х. Шухардта, Б. Кроче, К. Фосслера и внёсших серьёзный вклад в развитие принципов и методов ареальной лингвистики), Ф. де Соссюра (создателя оригинальной лингвистической концепции, послужившей – наряду с идеями Ф.Ф. Фортунатова и И.А. Бодуэна де Куртенэ -теоретической и методологической основой поворота языкознания 20 в. к синхронизму), представителей немецкого неогумбольдтианства (Лео Вайсгербер и др.).

Многие последователи младограмматизма конца 19 – начала 20 вв. (Петер фон Брадке, Г. Хирт, Зигмунд Файст, А. Вальде, Маттеус Мух, Густав Коссина) предпринимали активные попытки заполнить пробелы, касающиеся соотношения современных индоевропейских языков в пространственном плане, с учётом достижений археологии (прародина индоевропейцев и их позднейшие миграции, промежуточные "прародины", границы распространения индоевропейского языка в разные хронологические периоды, основные этапы его расчленения).